Текст книги "Проблемы базового сознания и реальности внешнего в дацанской философии"

Автор книги: Андрей Донец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Идея Цзонхавы

Когда прикасаются рукой к раскаленному докрасна куску железа, то обычно возникает ощущение горячего и ожог. Поскольку «горячесть» (tsha ba) является признаком раскаленного железа, а обжигание (sreg byed) – его функцией, то восприятие этого железа как горячего должно быть «верным познанием». Но если некий человек прочел особое заклинание (видья–мантру), дунул на руку и прикоснулся ею к раскаленному железу, то у него, как полагают, не возникает ощущения горячего и ожога. При этом восприятие железа как не являющегося горячим следует признать «верным познанием», так как отсутствует действие обжигания, характерное именно для очень горячего. Цзонхава полагает, что «горячесть» железа с его телесным познанием (lus shes)¹⁰⁴ являются достоверными: «Два телесных познания – «верные познания»: поскольку ощущение, имеющее место в силу одного, не является имеющим место в силу другого, то хотя оба и принимаются за «верное познание», но «верное познание», имеющее место в силу одного, не опровеорается [имеющим место в силу] второго» [Цзонхава, 1, л. 153Б].

Вторая ситуация относится к специфическому восприятию солнца и луны некоторыми претами, о которых Нагарджуна говорит в «Письме другу»:

Летом для претов даже луна горячая,

Зимой даже солнце холодное.

(Цит. по: [Гедун Дандар, 1, л. 126Б]).

Люди, считали в Индии, обычно воспринимают луну как прохладную, а солнце – как горячее. Но у некоторых видов претов это не так: из–за их особой кармы луна является горячей летом, а солнце – холодным зимой. Цзонхава полагает восприятие людей и этих претов «совместимыми, так как то, что оценивается одним «верным познанием» как горячее, не оценивается другим «верным познанием» как холодное, и оба [оцениваемых элемента] определяются как присущие свету одного [светила] – луны [ши] солнца» [Цзонхава, 1, л. 154А].

Анализ этой идеи

Идею Цзонхавы можно разъяснить следующим образом. При обычном подходе к оцениванию объекта восприятия он рассматривается как дхарма, обладающая теми или иными признаками. В данном случае у объекта восприятия (раскаленного железа, луны, солнца) устанавливается наличие двух признаков – «горячести» и «холодности», или «неявляемости горячим». Эти два признака будут дхармами, отношение между которыми определяется категорией прямой несовместимости. Поэтому они не могут иметь места одновременно в качестве признаков одной и той же дхармы – их «общей основы».

Однако объект восприятия, как эго установили еще виджняна– вадины [Джанжа, 3, л. 72Б], может рассматриваться и по–другому – в качестве «обладателя частей» (cha сап). Одной его частью (cha shas) будет объект, взятый как обладающий одним из тех признаков (горячее железо, солнце, луна), а второй частью – объект, берущийся как обладающий другим признаком (холодное железо, солнце, луна). «Обладатель частей» и каждая из его частей могут рассматриваться в качестве совершенно самостоятельных дхарм. Анализируя отношение между «обладателем частей» и частями, прасангики обычно приходят к выводу, что они не являются ни тождественными, ни отличными и поэтому должны быть признаны не имеющими места истинно 105. Однако философский ум может оценить это отношение и иначе: не являющиеся отличными должны быть тождественными, а не являющиеся тождественными должны быть отличными. Две дхармы будут одновременно тождественными и отличными, ибо обладающие тождеством одного вида могут обладать отличием другого вида. Например, две дхармы – «сотворенное» и «непостоянное» – прасангики полагают тождественными по сущности, но отличными «по роду обратно тождественного».

Тибетские прасангики обычно не определяют отношение между «обладателем частей» и частями в категориях конкретных видов тождества и отличия. Так, Жамьян Шадба, рассматривая последовательные рождения одного и того же индивида человеком и богом, утверждает, что человек и бог являются частями того индивида [Жамьян Шадба, 1, л. 169А]. На основании этого можно заключить, что индивид понимается им как «обладатель частей». При этом часть является тождественной «обладателю частей», иначе совершенное, например, тем человеком не будет совершенным тем индивидом, а это приведет к отрицанию закона кармы. Но часть является и отличной от «обладателя частей», иначе человек был бы богом. Поэтому и в данном случае можно рассматривать отношение между частями и «обладателем частей» в категориях тождества и различия без конкретизации их видов.

Каждая из частей и «обладатель частей» отличны друг от друга, так как являются разными дхармами, обладающими своими специфическими признаками. Однако часть может рассматриваться и как тождественная «обладателю частей». Например, когда некто смотрит на руку тела какого–то человека, то, в силу тождества части и «обладателя частей», можно сказать, что он воспринимает тело, но, в силу отличия между частями, нельзя признать его воспринимающим другую часть – ногу или голову. Если один индивид смотрит на руку, а другой на ногу третьего человека, то можно сказать, что они воспринимают один и тот же предмет – данное тело. Но при этом первый не воспринимает ногу, а второй – руку. Поскольку рука и нога являются разными предметами, то «верное познание» одной из них не опровергается «верным познанием» другой.

В этом и состоит суть идеи Цзонхавы. Когда два человека, один из которых произнес особое «заклинание железа», одновременно прикасаются к одному и тому же раскаленному куску железа, то данный предмет является «обладателем частей», возникшим как плод общей кармы этих лиц. Одна его часть – горячий кусок железа – является плодом обычной кармы первого индивида как человека, а вторая часть – негорячий кусок железа – возникает в качестве плода обычной кармы второго индивида как человека и специфической причины – произнесения особого заклинания. Хотя каждый индивид воспринимает только свою часть, но, поскольку часть в определенном смысле тождественна целому, можно сказать, что они воспринимают один и тот же предмет. Поскольку же эти части являются разными дхармами, то восприятие одной не опровергается восприятием другой. Поэтому такие восприятия и их объекты будут достоверными. Аналогичным образом следует рассматривать восприятие солнца и луны человеком и претом. В связи с этим Гедун Дандар резюмирует: хотя вообще раскаленное железо и солнце не будут холодными, а луна – горячей, но в определенных ситуациях они могут являться и в качестве таковых [Гедун Дандар, 2, л. 147А]. Поэтому наличие подобных феноменов не приводит к необходимости признания неоднозначности вещей и неопределенности их признаков.

Посчитав проведенное исследование достаточным, тибетские прасангики переходят к анализу на его основе описанной выше ситуации различного восприятия претом, человеком и богом одной и той же чашки с жидкостью. Однако следует отметить, что хотя – благодаря переходу от рассмотрения объекта восприятия в категориях дхармы и ее признаков к его оцениванию в категориях «обладателя частей» и частей – они и избежали необходимости признания у дхармы прямо несовместимых признаков (горячее– холодное), но столкнулись с проблемой прямой несовместимости частей, которую попытались решить специфическим образом.

Проблема несовместимости частей

Возникновение вещей полагают имеющим своей причиной карму существ. Поэтому наличие перед претом, человеком и богом чашки с жидкостью обусловлено кармой каждого из них. Поскольку подобная чашка с жидкостью служит объектом восприятия, общим для данных существ, то ее наличие определяется их общей кармой (thun mong gi las). При этом общая карма должна рассматриваться как «обладатель частей», в качестве каковых выступают кармы отдельных индивидов. Порождаемый общей кармой плод, как уже было указано, тоже должен быть «обладателем частей», каждая из которых имеет своей причиной карму отдельного существа. Из этого следует, что чашка с жидкостью является «обладателем частей» – плодов кармы трех упомянутых существ.

Предполагается, что если бы данные индивиды относились к одному и тому же классу существ (только преты, только люди, только боги), то, при прочих равных условиях, три такие части были бы однородными (только гной, только вода, только нектар). Из этого следует, что однородными должны быть и определяющие их возникновение элементы кармы, в качестве частей входящие в карму, которая является общей для данного класса существ. Отсутствие однородности частей общей кармы одного класса существ привело бы к неоднозначности в определении вещей, имеющих место в области пребывания этих существ, а в итоге – к их недостоверности и отрицанию закона кармы.

В случае же трех указанных индивидов, относящихся к разным классам существ, общая для данных классов карма определяет только то, что все три части содержимого чашки будут обладать характеристиками жидкости. А групповые кармы отдельных классов будут определять конкретный вид находящейся там жидкости – гной, вода, нектар. При этом карма отдельного класса существ служит, по мнению Хайдуба Чже и Жамьяна Шадбы, «хозяин– условием» того, какая именно вещь будет иметь место для представителя данного класса [Хайдуб Чже, л. 211 А; Жамьян Шадба, 1, л. 336Б].

Таким образом, гной возникает, опираясь на предшествующий момент одной части жидкости и специфическую карму прета как «хозяин–условие». Аналогичным образом рассматривается возникновение воды и нектара. Гедун Дандар описывает этот процесс в категориях субстанциональной причины и совместно действующего условия: «Опираясь на предшествующий момент одной части той чашки с жидкостью как субстанциональную причину и карму прета как совместно действующее условие, последующий однородный (rigs 'dra phyi та) момент этой части рождается как гной» [Гедун Дандар, 1, л. 126А]. Подобным образом он характеризует также возникновение воды и нектара.

Из сказанного следует, что наличие (grub ра) каждой из трех частей жидкости должно предшествовать их рождению (skye ba) в качестве конкретных веществ – гноя, воды, нектара. Если данное существо находится перед чашкой, но не смотрит на нее, то соответствующая ему часть имеет место только как жидкость – нечто сырое и влажное. А когда оно уходит, тогда исчезает и эта часть. Каждое из трех существ видит только свою часть и не видит две другие части: «Хотя та чашка с жидкостью и существует как обладающая тремя частями, но трое [существ] не видят все три части, так как в силу накопления плохой кармы прет видит гной и не видит две другие вещи» [Гедун Дандар, 1, л. 126А].

Изложенное выше является описанием ситуации восприятия одного и того же предмета существами трех разных классов, в которой этот предмет фигурирует только в качестве рассматриваемого (blta bya). Дело несколько меняется, когда подобный предмет берется в качестве обладаемого (longs spyod bya). Так, например, если прет взял эту чашку в руки и пьет содержимое, то в момент попадания жидкости в рот те две части, которые соответствуют кармам человека и бога, прекращают свое существование, а последующие однородные моменты содержимого чашки рождаются только как гной, ибо именно он является специфическим объектом обладания прета [Хайдуб Чже, л. 211Б; Гедун Дандар, 2, л. 146Б]. Интересно отметить, что прасангики совершенно не анализируют вопрос, видят ли друг друга эти существа в данной ситуации, и если видят, то что, например, по мнению человека, пьет прет – воду или гной. Это свидетельствует о некоторой неполноте и фрагментарности рассмотрения ситуации, которая, очевидно, выбирается только в качестве модели для анализа отдельных аспектов упоминаемых в Сутрах феноменов явления и восприятия одного предмета по–разному.

Хайдуб Чже отрицает, что «на месте сосуда с жидкостью есть сосуд с водой, сосуд с гноем, сосуд с нектаром» [Хайдуб Чже, л. 211А]. Гедун Дандар тоже придерживается такого мнения, не объясняя причин [Гедун Дандар, 2, л. 148А]. Основанием этого является, вероятно, то, что при наличии трех чашек с разным содержанием будет несколько затруднительно говорить об одном предмете, обладающем тремя частями.

Хотя один и тот же предмет имеет три разных «способа явления» – в качестве гноя, воды и нектара, но подобное в принципе возможно, если он определяется как «обладатель частей». «Когда пять членов тела одного человека совершают пять разных действий, то не говорят, что пять разных действий совершаются пятью разными деятелями, а говорят, что один совершает пять действий. Поскольку пять членов тела являются частями одного человека, то когда они совершают пять разных действий, говорят, что совершает один человек» [Хайдуб Чже, л. 21 ЗБ]. Аналогично, хотя каждая из трех частей чашки с жидкостью осуществляет свое действие – является как гной, вода или нектар, но будет приемлемым говорить, что эти действия осуществляются одной чашкой с жидкостью, поскольку она полагается «обладателем частей», а части в определенном смысле тождественны «обладателю частей».

Чашка с жидкостью обычно не является по–разному в восприятии существ. Являться таким образом эта чашка может только в определенной ситуации, а именно – когда она выступает как «обладатель частей», имеющий несколько разных способов явления. Поэтому нельзя утверждать, что наличие таких ситуаций должно привести к признанию неоднозначности вещей или неопределенности их признаков вообще.

Когда прет, человек и бог одновременно смотрят на чашку с жидкостью, то в соответствии со своей особой кармой каждый воспринимает только свою часть – гной, воду или нектар. Так как в определенном смысле часть тождественна целому, то можно сказать, что они воспринимают один и тот же предмет – чашку с жидкостью. Поскольку же каждый из них видит только свою часть, то их восприятия не опровергают друг друга. Поэтому подобные восприятия являются «верными познаниями», а воспринимаемые объекты – достоверными.

Размер и локализация

Тибетские прасангики отрицают, что воспринимаемые претом, человеком и богом в данной ситуации предметы имеют одинаковую величину (tshad mtshungs, tshad mnyam) или отличаются по своему размеру, ибо эта характеристика определяется кармой данного класса, а она может варьировать у разных классов. Например, бог может видеть нектарный пруд, прет – озеро с гноем, а асур – оружие. Но отмечается, что размеры могут и совпадать. В связи с этим Гедун Дандар констатирует: «Есть «верное познание» вещи, но нет «верного познания» ее размера» [Гедун Дандар, 2, л. 143Б]. Однако в своих рассуждениях тибетские прасангики нередко в качестве аргумента ссылаются на признание наличия или отсутствия одинакового размера (см., напр.: [Гедун Дандар, 1, л. 130А]).

Обычно полагают, что материальные предметы (gzugs сап) обладают способностью отрицать место друг друга (phan tshun go sa 'gog pa nus pa). Это означает, что разные материальные предметы не могут занимать одно и то же место в пространстве. Например, березовый столб и сандаловый столб нельзя совместить пространственно. Гной, вода и нектар являются материальными вещами. Поэтому если они достоверны, то не могут занимать одно и то же место. Однако Гедун Дандар отрицает это на том основании, что их размеры не установлены. Условием же того, что они могут занимать в пространстве одно место, является наличие у них одинаковых размеров и формы. Так, если взять деревянный куб со стороной в один метр и деревянный столб диаметром в тридцать сантиметров и высотой в три метра, то неприемлемо даже ставить вопрос о занятии ими одного и того же места в пространстве, потому что они имеют разную форму и величину. В таком случае не подлежит рассмотрению вопрос, занимают ли гной, вода и нектар одно и то же место в пространстве или не занимают. Кроме того, снимается и вопрос в отношении «общей основы» этих трех жидкостей, ибо для образования «общей основы» тоже, очевидно, требуется наличие одинаковых размеров у составляющих ее элементов. Так, если «красное» и «раковина» имеют одинаковую форму и величину, то могут образовать «общую основу» – «красную раковину». Но если их размеры не установлены, то неприемлемо само рассмотрение их «общей основы» [Гедун Дандар, 1, л. 127 Б]. Тогда снимается и вопрос о несовместимости элементов «общей основы».

Кроме того, материальные предметы, по мнению Хайдуба Чже, все–таки могут одновременно занимать одно и то же место в пространстве. Например, если смешать воду, молоко, вино, кровь и налить в один сосуд, то на месте одного – сосуда с жидкостью оказываются четыре материальных предмета. Ведь на месте одного кувшина находятся и его части – носик, горлышко и т. д. [Хай– дуб Чже, л. 214А]. Эти случаи относятся к «обладателям частей» и их частям. «Обладателя частей» и его части можно охарактеризовать как занимающих одно место, поскольку они не имеют места друг без друга. Однако это, по мнению тибетских прасангиков, не означает, что одна часть может занимать место другой части. Так, Хайдуб Чже говорит: «Цзонхава полагал, что те [части] существуют одновременно, но не полагал, что на месте одной частички воды одновременно находятся одна частичка нектара и одна частичка гноя» [Там же]. Итак, отсутствие определенности в установлении размеров частей (гноя, воды и нектара) делает принципиально невозможными никакие категорические утверждения или отрицания того, занимают или не занимают одно и то же место, а также образуют либо не образуют «общую основу». Однако в силу тождества частей и «обладателя частей» следует признать, что части занимают одно и то же место, ибо это место занимает «обладатель частей», которому они тождественны. А поскольку эти части отличны от «обладателя частей» и друг от друга, то они не могут занимать одно и то же место. Так как возможность и невозможность нахождения вещей на одном месте являются одинаково обоснованными и прямо несовместимыми, то это приводит, с одной стороны, к отрицанию истинности их наличия, а с другой – к установлению срединности, в соответствии с которой вещи не могут признаваться ни занимающими, ни не занимающими одно и то же место (с точки зрения абсолютной истины), или же, если переформулировать в другом плане, могут и занимать, и не занимать одно и то же место одновременно (с точки зрения относительной истины)¹⁰⁶. Выявленная таким образом на основе анализа высказываний тибетских философов идея полностью соответствует концепциям двух истин и срединности прасангиков, позволяя адекватно понять многие их рассуждения.

Прасангиковское понимание внешнего

Внешняя данность полагается тибетскими прасангиками существующей условно – только в качестве признаваемой в связи и по отношению к некой «основе признавания»¹⁰⁷, которая является «основой явления» и сама тоже признается в связи и по отношению к своей собственной «основе признавания» и т. д. Поскольку имеется «основа явления», то внешнюю данность нельзя считать «только явлением», «не имеющей места непосредственно» и воображаемой. Поэтому ее признание не приводит к отрицанию закона кармы. Поскольку же нет никаких вещей, которые бы являлись действительно, то признание такой внешней данности не может быть благоприятным условием для возникновения клеш. Поэтому в плане религиозной практики прасангикам нет никакой необходимости отрицать существование материального в качестве внешнего, как это делают виджнянавадины и йогачара–мадхьямики, имеющие несколько иное понимание относительной истины.

Кроме того, принятие «основы явления» делает возможными однозначность и достоверность внешних вещей, а значит, и «верность» их познания, в то время как отрицание действительного наличия вещей позволяет философу признать приемлемость различных феноменов, не укладывающихся в рамки воспринимаемого обычно порядка вещей, а именно: указанное выше восприятие разными существами жидкости в чашке как гноя, воды и нектара;

прохождение тела существа, пребывающего в промежуточном состоянии (бардо) между двумя воплощениями, через другие материальные предметы; совершение различных чудес, описываемых в Сутрах и житиях святых. В связи с этим Жамьян Шадба констатирует: «В отношении чашки с жидкостью имеется шесть разных способов явления (snang tshul) и шесть предметов явления (snang ba'i don), поскольку такие явления имеют место из–за неохватно– сти умом ’’хозяин–условия» – кармы тех шести (классов) существ, а такое их восприятие является одной из четырех особых дхарм познания внешней данности как не существующей истинно» [Жамьян Шадба, 1, с. 335Б-336А].

Таким образом, карма обусловливает наличие «основы явления» и, соответственно, однозначность, достоверность и определенность вещей, а разнообразие кармы существ и отсутствие истинности наличия порождаемых ею вещей – неопределенность и поливариантность существующего, причем эта неопределенность может особенно значительно проявляться в отношении размера и формы. Так, Жамьян Шадба, говорит: «У одной области мира нет определенности с точки зрения абсолютной в отношении размера и т. д. Из–за различия в карме – заслугах и грехах – тех [пребывающих там существ] будет большое разнообразие в плодах – размере и форме мира хороших и плохих форм жизни. Так, в первую кальпу земля была другой, люди имели световое тело. Потом это исчезло» [Там же, л. 338Б]. «Это является верным и в отношении того, что имеется в одной области мира – одновременно может быть разное» [Там же, л. 338А].

При этом карма (las) рассматривается не только как накопленные грехи и заслуги, но и как некое действие (las), имеющее место в данное время или в данный период времени. Например, в Аб– хидхарме гора Сумеру описывается как четырехгранная усеченная пирамида, а в тантре Калачакры – как округлая конусообразная. Гедун Дандар указывает, что само наличие этой горы здесь обусловлено кармой существ, а ее форма – ориентированностью помыслов существ на реализацию пути совершенствования по системе Калачакры или по другим системам [Гедун Дандар, 2, л. 148А].