Текст книги "Дурная кровь (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

  – Это было понятно с самого начала. Дьявол, опять воды нет! Ну, дождутся они от меня платы за этот месяц...

  – Я подумал, что Бенедиктус не мог придумать слишком уж заковыристый шифр, – продолжал грифон. – Не мог, ведь так?

  – Ну, предположим. Что из этого?

  – Простейший способ шифровки заключается в том, чтобы заменять одни знаки другими в определенной последовательности. Например, знаки одного алфавита заменяются знаками другого в соответствии с их порядковым номером в каждом из алфавитов. Тот, кто знает, какие алфавиты использовались для шифрования, легко и просто прочтет такую тайнопись.

  – Молодец. Я то же об этом подумал. И что у тебя получилось?

  – Ничего, – вздохнул грифон. – О, а запах у этой баранины ой-ёй!

  – Значит, ты разобрался с запиской, и она оказалась бессмыслицей, так?

  – Слушай дальше. Я попробовал заменить буквы цифрами, соответствующими их порядковому номеру в алфавите. У меня получилась цифровая последовательность. Вот такая, – грифон провел лапой над столом, и на темном мраморе столешницы засветились ряды цифр:

  13-15-5-18-5-4-13 22-5-14-14-5 12-12-1-18-1-19-25

  6-5-19-19-5-14 6-15-14-1-26-23-1-14-25-18-18

  13-15-5-18-5-4-13 22-5-14-14-5 19-7-15-17

  13-5-5-13 5-14-5 12-1-1-25

  6-19-5-6 14-26 -1 -25-18

  13-5-5-13 5-14-5 7-17

  – Отлично, – Бере пощупал горшочек с жарким – он уже остыл. Сосредоточившись, маг послал в ладони тепловой импульс, и через пару секунд над горшочком появился пар.

  – Ты слушаешь меня? – спросил Фес.

  – Конечно, – Бере начал раскладывать кебаб по тарелкам. – Я...

  – Проблема была в том, что я не знал, какую знаковую систему выбрать для дешифровки, – перебил Фес. – И я подумал, что Бенедиктус мог теоретически использовать три вида письменности: стенографическое письмо магов, гражданский алфавит и Старшие руны.

  – Ну и что? – Бере внезапно ощутил сильнейшую потребность закурить трубку.

  – Я стал экспериментировать.

  – А результат, Фес?

  – Стенография и гражданский алфавит отпали сразу. Какой смысл шифровать стенограмму, используя обычные буквы? Каждый маг использует свою собственную систему стенографии, по сути это уже и есть шифр, который только он и может прочитать. Что же до гражданского алфавита, то в нем двадцать четыре буквы, поскольку батюшка нынешнего короля счел в свое время, что его народу не нужны аж три буквы, одна из которых, двадцать пятая буква классического алфавита, а именно Y, есть в исходной надписи. Но с рунами возникла одна загвоздка: ты же знаешь, что сдвоенное написание Старших рун не допустимо. А в записке удвоение звуков встречается довольно часто.

  – Фес, давай по сути!

  – Я и говорю по сути, – грифон самодовольно хмыкнул. – Пришлось, конечно, поломать голову, но я нашел отгадку. Дело в том, что в шифре могли использоваться либо четные, либо нечетные элементы цифровой последовательности. Руны ведь можно читать в любом порядке. Можно выбирать только четные в ряду, а можно только нечетные. Я испробовал оба варианта.

  – И что?

  – Четная последовательность сработала, Бере. – Тут грифон опять провел лапой над столешницей: цифровые ряды исчезли, а вместо них засветились каллиграфически начертанные Старшие руны. – Вот что у меня получилось. Тебе что-нибудь говорят слова: "HEE HEIFA AW GUEGI ZAWS HEE HEIFA OR"?

  – Звучит как нечто осмысленное, – согласился Бере, еще толком не понимая, куда клонит Фес. – Это язык грифонов? Пойдем в комнату, там теплее.

  – Естественно, – добавил Фес, буквально наслаждаясь каждым словом, – я тут же захотел проверить, что означает этот текст.

  – И ты использовал мой Кристалл, верно?

  – Активируй его, прослушай последние кристаллозаписи, и ты кое-что услышишь.

   Бере подчинился, провел ладонью над Кристаллом. Устройство тут же засветилось радужным светом, и очень приятный женский голос произнес:

  – Доброго вам дня! Вы вошли в кристаллоприемную Большой Королевской библиотеки Руфии! Назовите свое имя и должность, чтобы мы могли зарегистрировать ваш визит.

  – Я назвался Арно Ван Затцем, – невозмутимо сообщил грифон.

  – Добро пожаловать, декан Ван Затц! – тут же отозвался Кристалл все тем же чудесным эротичным голосом. – Пожалуйста, мы готовы принять ваш запрос.

  – Ну ты и засранец, – только и сумел сказать Бере.

  – Внимание, профессор Ван Затц, идет переадресация в систему спецхрана библиотеки, – тут же отозвался Кристалл.

   Бере воткнул вилку в кусок кебаба и растерянно посмотрел на грифона. Фес, казалось, забыл об ужине, да и вообще обо всем на свете. Он буквально излучал самодовольство.

  – Приветствую вас, драгоценнейший мэтр Арно! – ответил другой голос, мужской. – Ваш запрос обработан. Фраза, которую вы нам прислали, несомненно, содержит элементы архаической дравневанагримской лексики. Слово "hee" означает "здесь". Сочетание "Aw guegi zaws" буквально означает "в обители Цос". Слово "or" означает "сила". Что же до слова "heifa", то идентифицировать его точно не представляется возможным. Вероятно, слово образовано от корневой основы "eif", что означает "голова, череп". Надеемся, мы сумели вам помочь. Будем рады и дальше работать с вами.

  – Святые и демоны! – Бере с изумлением посмотрел на грифона. – Вот это уже ооооочень интересно.

  – Естественно, я захотел узнать больше, – заявил грифон, проглотив кусочек мяса. – Мммм, вкуснота! Слушай дальше.

  – Здравствуйте, профессор Ван Затц! – заговорил Кристалл, вновь мужским голосом, но уже другим. – Вас приветствует экспертный отдел Исторического фонда. По поводу вашего запроса сообщаем следующее: обитель Цос – название полулегендарной общины волшебниц древнего ордена богини Гедрахт, существовавшей во времена, предшествовавшие созданию нашего государства. Согласно таблице номер тридцать один "Раберранских хроник" в переводе Грегори Ванхарта, обитель Цос располагалась в тридцати милях северо-восточнее древней столицы княжества Барии, города Хорм. Обитель считалась запретным местом, поскольку, как уже говорилось выше, принадлежала так называемым Ясновидицам – высшим жрицам богини Гедрахт, темного божества ванагримского пантеона. По преданию Ясновидицы, одиннадцать жриц, вскормленных человеческим молоком, человеческой кровью и человеческим мясом, никогда не покидали эту обитель и никого не подпускали к ней. Любой, кто неосторожно приближался к твердыне Цос, становился их жертвой. В четвертый год своего правления в Хорме король Рейно предпринял военный поход на Цос и с помощью местных магов, присягнувших ему на верность, уничтожил обитель Ясновидиц. Таблицы также сообщают о древней легенде, записанной со слов некоего Леле-Барда, придворного поэта Рейно – якобы, когда Рейно победил волшебниц и приказал распять их на крестах у ворот сожженного Цоса, старшая из Ясновидиц, умирая, прокляла Рейно и все его потомство и предсказала ужасный конец династии Больдвингов. Более ничего по существу сообщить вам не можем. Приятного вам дня!

  – И что? – Бере перевел взгляд с замолчавшего Кристалла на Феса. – Ты нашел обрывок фразы на древневанагримском, зашифрованный профессором Бенедиктусом. Возможно, изначально это был весь текст из таблиц. Но перевод-то уже есть, и сделан он Ванхартом.

  – А вот чтобы уверенно об этом говорить, надо бы прочитать переводы Ванхарта, – авторитетно заявил грифон, раскладывая когтем на тарелке композицию из кусочков баранины. – Вдруг покойный Бенедиктус нашел нечто такое, чего там нет?

  – И за этого он начал вести себя странно, заработал на нервной почве тяжелый сердечный приступ и запугал свою внучку так, что она обратилась ко мне за помощью?

  – Да, много вопросов возникает. А если так, надо искать на них ответы. Ты ведь, как я понял, хочешь помочь этой девочке?

   Бере вздохнул. Фес мог не задавать этот вопрос – он прекрасно знал, каков будет ответ.

  – Давай ужинать, – сказал он, взяв бутылку с вином и пробочник. – О шифрах и тайных текстах поговорим потом. На сытый желудок.

  Глава седьмая

   Отпевание профессора Бенедиктуса Григгена началось ровно в полдень, в университетском соборе Девяти Вечных, и к тому моменту, когда туда пришел Бере, собор был заполнен народом. Проститься с Бенедиктусом пришли все, начиная от ректора Хилариуса Ротгевена и членов Ученого совета в расшитых золотом мантиях, до университетского садовника и дворников из кампуса. Поэтому пройти к алтарю, туда, где стоял гроб с телом Бенедиктуса, Бере не удалось. Потолкавшись в толпе, Бере нашел выход – поднявшись по лестнице, он оказался на церковных хорах, рядом с мальчиками-певчими. Отсюда он мог хорошо видеть и алтарь и профессора Бенедиктуса.

   Тело профессора до подбородка было закрыто покрывалом с гербами университета. Худое, осунувшееся, будто вылепленное из воска лицо Бенедиктуса было спокойным, прядка тонких белых волос выбилась на лоб из-под косынки, которой покойному повязали голову. Анжелис, облаченная в траурное платье с вуалью, сидела у изголовья гроба, за ее спиной стоял Ван Затц в парадной одежде и несколько знакомых Бере преподавателей с факультета сверхъестествознания. А еще Беренсон заметил в этой группе невысокого, но весьма импозантного светловолосого мужчину лет двадцати пяти – тридцати, облаченного в дорогую черную шелковую мантию, подбитую чернобуркой. Лицо светловолосого было серьезным и многозначительным: время от времени Ван Затц что-то говорил ему, но человек только кивал в ответ и при этом продолжал смотреть в сторону алтаря – и, как показалось Бере, не столько на покойного Бенедиктуса, сколько на его внучку.

   Кантор между тем сделал певчим знак, задал тональность, и хор запел "Покойтесь в мире, блаженные". Пели они хорошо, с чувством – Бере мог видеть, что многие дамы в соборе заплакали, слушая это пение. После этого университетский капеллан и его помощники начали отпевание усопшего.

   На протяжении всей этой печальной церемонии Бере наблюдал за человеком в мантии с чернобуркой. Видимо, решил маг, это и есть новый второй лектор Роланд Вар Вестерик. Если так, то есть неплохая возможность свести знакомство. А еще обязательно надо поговорить с Анжелис. Конечно, ей сейчас не до него, однако же...

   Хор запел гимн университета – скорбная церемония подошла к концу. Бере вернулся к лестнице, пустился вниз, в неф, и сразу же попался на глаза Ван Затцу.

  – Ага, и вы тут! – Ван Затц, покровительственно приобняв Бере, повел его к человеку в черной мантии. – Вот, позвольте представить вам, мэтр Роланд, нашего лаборанта Бере Беренсона.

  – Рад знакомству, – светловолосый подал Бере руку, затянутую в шелковую перчатку. – Жаль только, что мы знакомимся с вами при таких печальных обстоятельствах.

  – Воистину, – сказал Бере, руки светловолосого не принял, ограничившись самым учтивым поклоном. Мэтр Роланд сверкнул глазами, но тут же улыбнулся.

  – Ах, понимаю, – сказал он, – вы из породы скучных педантов, которые даже в нерабочее время свято соблюдают субординацию. Оставьте ваши церемонии, мастер Бере. Еще недавно я занимал должность ниже вашей, да еще и в провинциальном университете. Вашу руку!

  "– Изображает из себя своего парня, – подумал Бере, но руку подал. Лицо мэтра Роланда обрело самое благодушное выражение.

  – Я и в самом деле очень рад встрече с вами, дорогой коллега, – сказал он с любезной улыбкой. – О вас прямо легенды ходят. Бывший научный работник, который выбрал такую романтическую профессию... хм, вы большой оригинал.

  – Сейчас, мэтр Роланд, я скорее бывший представитель романтической, как вы выразились, профессии, выбравший научную работу. – Бере помолчал. – Надеюсь, мы с вами сработаемся.

  – О, я плохой начальник, сразу говорю! Я рассеян, разболтан, безынициативен, мягок и не могу орать на людей, даже если они этого заслужили...

   Вестерик умолк, потому что восемь дюжих молодых людей из числа учеников профессора Бенедиктуса пронесли мимо гроб с телом, и народ, следуя за гробом, начал покидать собор. А еще Бере заметил, как Вестерик быстро направился к Анжелис Григген, предложил ей руку и повел к выходу. Анджелис при этом сделала вид, что не знает Бере – она увидела его, но никак не отреагировала, ее глаза остались такими же печальными и пустыми. Это почему-то было Бере неприятно: у него возникло ощущение, что Вестерик, как та самая пресловутая золотая монета, пытается нравиться всем без исключения. Упорядочить свои мысли он не успел, поскольку его взял за локоть Ван Затц.

  – Хочу поблагодарить тебя за доклад, – сказал декан. – Ты отлично справился. Теперь у старых перечников из Совета не возникнет ненужных вопросов. Молодец.

  – Стараюсь, досточтимый мэтр Арно, – с ядовитой любезностью ответил Бере и поспешил следом за Вестериком и Анжелис.

   **************

   На кладбище было холодно, даже очень холодно. Когда траурная процессия дошла до места, начался сильный снегопад. Люди, окружившие могилу, инстинктивно жались друг к другу, чтобы согреться, дышали на руки, притоптывали ногами. По причине холода и застилающего глаза густого снега проникновенная речь ректора Хилариуса, в которой он воздал почести покойному профессору Григгену, была выслушана без всякого интереса. Снег между тем засыпал землю, стоящий рядом с телом Ван Затц перчаткой смахивал его с лица усопшего. В толпе начали кашлять и шмыгать носами.

   Дрожащие от холода мальчики-певчие по команде насквозь промерзшего кантора затянули псалом: началось прощание с усопшим. Бере мог видеть, как простилась с дедом Анжелис, потом покойному кланялись высшие чины университета, далее персоны пониже рангом, пока не дошла очередь до студенческих депутаций. Наконец, гроб закрыли, опустили в могилу и начали засыпать землей. Бере бросил в могилу горсть земли, стряхнул со шляпы снег и собрался подойти к Анжелис, но при девушке неотлучно находились Вестерик, Арно Ван Затц и какие-то две чопорные пожилые дамы в огромных старомодных шляпах – видимо, родственницы Григгенов. Ситуация для разговора с глазу на глаз была явно неподходящей, погода подходила для такого разговора еще меньше, поэтому Бере, прождав несколько минут, завернулся поплотнее в плащ и поспешил по мощеной дорожке к воротам университетского погоста. В конце концов, Анжелис сейчас не до него, а поговорить с ней он сможет и завтра, в магазине Меццера...

   Он успел отойти совсем недалеко – его окрикнули по имени.

   Это был Вестерик.

  – Уже уходите? – Новый второй лектор выглядел удивленным. – А поминальный обед? Мы позаботились, чтобы подали любимые блюда профессора Бенедиктуса – свиные рульки, спаржу и черничный пирог

  – Прошу прощения, я не пойду на обед. Похороны так всегда угнетают меня, что после них ни есть, ни пить я не могу.

  – Понимаю. Я тоже не понимаю этой нашей народной традиции наливаться крепким вином после похорон. Хотя, это хороший способ снять тоску и стресс, вы не находите?

  – Извините меня, любезный мэтр, мне надо идти.

  – Еще пару слов, Беренсон, – Вестерик подошел к магу вплотную. – Наверное, мне есть за что поблагодарить вас. Я ведь знаю, что это вы редактировали мой доклад.

  – Ни в коем случае. Ван Затц...

  – Ван Затц даже не открывал его. Я перечитал свою работу и должен сказать вам – вы отлично разбираетесь в проблематике. Вы ценный сотрудник, мэтр Бере, и я это учту.

  – Благодарю, но вы...

  – Не стоит, – Вестерик остановил собеседника властным жестом. – Однажды вы поймете, что я искренне уважаю вас и хочу, чтобы мы сработались. Не на словах, а на деле. А сейчас я вас больше не задерживаю. Спасибо что поддержали Анжелис в такой тяжелый час.

  – Анжелис? – Бере сделал непонимающее лицо. – А причем тут Анжелис?

  – Ах, мне наверное стоило вам все сразу объяснить... Видите ли, Анжелис сказала мне, что в день кончины ее дедушки вы были рядом с ней.

  – Ну и что? Мы случайно встретились в магазине Меццера, девушка рассказала мне о болезни Бенедиктуса, я захотел проведать старика, и мы отправились в дом Григгенов, но, увы, я опоздал.

  – Вы ведь были его учеником, не так ли?

  – Имел честь, – Бере почувствовал, что его ноги начинают реально замерзать.

  – Старик был редким умницей, – продолжал Вестерик, – но в последнее время с головой у него было явно не в порядке. Он просто запугал свою внучку какими-то вымышленными ужасами. Но я объяснил Анжелис, что пока она со мной, ей нечего бояться. Я сумею защитить ее от истинных и мнимых опасностей.

  "– Ага, вот тебе и истинный смысл якобы задушевного разговора, – сказал сам себе Бере. – Вестерик решил приударить за внучкой Бенедиктуса и решил, что я могу быть его потенциальным соперником. Тысяча демонов, а ты еще котируешься, старый пес Бере Беренсон! Этот молодой блондинчик явно ревнует, а это значит, что ты, несмотря на свою седину и занудство, еще представляешь интерес для юных дам. И еще, я так и не поговорил с Анжелис..."

  – Не сомневаюсь в этом, мэтр Роланд, – ответил он с улыбкой. – С вашего позволения я пойду. Ноги ужасно мерзнут.

  – До встречи завтра на кафедре! – сказал Вестерик, сделал приветственный жест магов (ладонь к сердцу) и поспешил к темнеющим в снегопаде фигурам, все еще остающимся у свежей могилы.

  – До встречи! – бросил ему вслед Бере и пошел своей дорогой.

   У выхода с кладбища было пустынно. Снег и холод разогнали девушек-цветочниц и нищих, которых еще пару часов назад тут было полно. Улица покрылась снегом, укрывшим грязные лужи и разбросанные по брусчатке комья конского навоза. Ветер переменился, и теперь снег летел Беренсону прямо в лицо.

  – Господин!

   Маг обернулся. Мальчик лет двенадцати, закутанный в грязное тряпье, шумно втянул в ноздрю вырвавшуюся на свободу лоснящуюся зеленую соплю и самым загадочным тоном спросил:

  – Господин, это вы господин маг Берегард Лайонел Оссмунд Беренсон?

  – К вашим услугам, юноша. ("Проклятие, откуда этот задристыш знает мое полное имя?") Что вам угодно?

  – Вам письмо, господин Беренсон, – мальчишка сунул руку за пазуху, извлек оттуда сложенный пополам грязный листок бумаги и с самым почтительным поклоном вручил его магу. Бере развернул лист и прочел два слова, написанных скверным пером и скверными лиловыми чернилами:

   Будь осторожен.

  – Мальчик, от кого это письмо? – спросил он мальца.

  – Не могу знать, господин.

  – А ты припомни, – Бере немедленно сунул парню серебряную монету. – По крайней мере, скажи мне, мужчина или женщина его написали?

  – Его дала мне молодая дама, которая наблюдала за вами на кладбище во время похорон, – заявил мальчик, с видимым удовольствием подбросив на ладони гинею. – Благодарю за денежку, господин.

  – А эта дама не назвала своего имени? – Бере показал мальчишке вторую монету.

  – Нет, господин, – мальчик со всхрапом втянул соплю, повисшую из другой ноздри.

  – А как она выглядела, можешь сказать?

  – Она была в черном платье и на лице у нее была черная прозрачная тряпочка.

  – Тряпочка? Ах, тряпочка... Ладно, держи, – Бере вручил пацану вторую монетку и тот, совершенно счастливый, припустился по улице, оставляя в снегу глубокие следы. Бере огляделся, но ничего подозрительного не увидел.

  – Опять Камуфляж? – сказал он сам себе и, сунув странную записку в карман, пошел вверх по улице в сторону кампуса.

   *************

   Озноб в теле наконец-то прошел. Теперь жизнь казалась прекрасной и беззаботной. От рдеющих в камине углей шло живительное тепло, вино в бокале было еще горячим, и Бере даже отважился закурить трубку прямо у камина. Фес понял его и ворчать не стал.

  – Скоро Юль, – сказал грифон, полузакрыв глаза. – Время танцев, подарков и застолья с пуншем, горячими свиными котлетами и пахнущими ванилью пудингами. Представь себе, Бер, люди соберутся за семейным столом и... Неужели тебе не хочется так посидеть?

  – Ты заговорил как мой покойный папаша, – Бере выпустил кольцо дыма, и оно, подхваченное теплым воздухом из камина, поплыло по комнате, – Намекаешь, что мне пора обзаводиться семьей?

  – Нет. Тебе пора было это сделать лет эдак пятнадцать назад. Ты опоздал.

  – Хорошие поступки никогда не поздно совершать. Я подумаю.

  – У тебя есть идеи насчет записки?

  – Никаких. Я даже не представляю, кто ее мог написать.

  – Совсем-совсем?

  – Совсем-совсем. Если только это опять загадочный господин Френс Лабер. Кстати, надо бы Кристалл насчет этого разноглазого фактотума спросить.

  – Уже спросил, – сонно ответил Фес. – Фамилия Лабер в списках королевских налогоплательщиков не значится.

  – Я в этом и не сомневался.

  – Кстати, по поводу разных глаз. Я тут в твое отсутствие помучил немножечко Кристалл. Заглянул в королевскую библиотеку, в Мистические архивы. Очень уж меня интересовала легенда о кровавых жрицах Гедрахт. Знаешь, есть один интересный факт.

  – У них были разные глаза?

  – А как ты догадался?

  – С трудом. Хочешь сказать, что Френс Лабер – это не он, а она, и еще вдобавок темная жрица кровавой демоницы Гедрахт?

  – Ты сам говорил, что в таверне люди видели женщину в то время, когда ты считал, что говоришь с мужчиной.

  – Ну и что? – Бере выколотил пепел из трубки и, отважившись, начал набивать ее табаком снова. – Мне с этими дамами делить решительно нечего. Сомневаюсь, что они вообще существуют. Этот культ, судя по тому, что мы знаем, был уничтожен еще при короле Рейно, а это значит...

  – А это значит, что это ровным счетом ничего не значит, – подытожил грифон. – Что мы знаем о культе Гедрахт? Отрывочные сведения в таблице номер тридцать один долбанных хроник. Ан нет, не только.

  – В смысле?

  – Активируй Кристалл.

   Бере, выругавшись, провел ладонью над мирно спящим Кристаллом.

  – Запись одиннадцатая, – ленивым голосом велел Фес.

  – Гедрахт, – заговорил Кристалл, – в древневанагримской мифологии демоническое существо женского пола, олицетворяемое с темным женским началом, воплощение похоти, болезненной сексуальности и разврата, покровительница продажных женщин, нимфоманок и всех, кто предается противоестественной любви. Гедрахт также считалась воплощением полной луны и вследствие того была связана с кровью и женскими месячными циклами, что позволяет ее косвенно считать также божеством плодородия и оплодотворения. Служительницами Гедрахт становились девочки, имеющие определенные телесные признаки, а именно – будущая жрица должна была иметь очень темные волосы, глаза разного цвета, либо одиночные приметные родинки на теле, которые считались печатями демона, отметившего ребенка при рождении. Культу Гедрахт приписывались особая магическая практика, основанная на внушении и управлении разумом, кровавые жертвоприношения, разнузданные оргии и особая враждебность к мужчинам, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не смели входить в святилища демона Ночи. Любого, кто нарушал тайные законы культа, ждала неминуемая смерть. В то же время, как сообщается в "Раберранских хрониках" служительницы Гедрахт были весьма искусны во врачевании, особенно если речь шла об исцелении от порчи и сглаза. Согласно историческим материалам, изученным кавалером Ордена Алмазной звезды Севера, королевским архивариусов Грегори Ванхартом совместно с профессором Тибериусом Блатхорном-старшим, в древнем Ванагриме существовало целых семь святилищ Гедрахт, главным из которых был храм в городе Цос недалеко от Хорма. Именно этот храм, как гласит легенда, был разрушен Рейно Первым Больдвингом, а одиннадцать служительниц Гедрахт были преданы мучительной смерти. После принятия Священной Веры в Девять Гениев в качестве государственной религии, культ Гедрахт, как и прочие древние ванагримские языческие культы, практически исчез.

  – Интересно, – Бере раскурил трубку. – Я могу выключить Кристалл?

  – Мне это тоже показалось интересным. Особенно про разные глаза.

  – Ты слышал, что сказано в сообщении. Культ Гедрахт уже сотни лет как не существует.

  – Да, но могли найтись люди, которые решили его возродить.

  – И они стремятся заполучить что-то очень важное для них? И ради этого этот самый Лабер нашел меня и просил помощи? И это узнав о культе Гедрахт с его кровожадными жрицами и начитавшись старых легенд, профессор Бенедиктус впал в депрессию и начал писать шифром, который сумел разобрать даже ты? Тебе не кажется, что все это похоже на страшные истории, которые дети рассказывают друг другу в темном чулане?

  – Ты забываешь две мелочи, Бер, – грифон широко и сладко зевнул. – Историю, рассказанную тебе Анжелис, и записку от дамы в черном, которую тебе вручили сегодня на кладбище.

  – А я вот думаю, не связано ли все это с делом Мунка-Усача? Кто-то из дружков ублюдка мог остаться на свободе. Вот это действительно плохо. Придется все время ходить с этой штукой, – Бере показал на чекан, полученный от Дени. – Надо встретиться с фра Невиллем и... – Бере едва не сказал "и с де Кейзером", но вовремя удержался. Даже у стен университетского пансиона могут оказаться уши, – и переговорить.

  – Но самое скверное в другом, – сказал грифон. – Ты опять проводишь вечер со мной, а не с Анжелис, например. А это значит, что на Юль никакого праздника с котлетами и пудингами в нашем доме не будет.

  Глава восьмая

   Чувство было сильным и радужным – почти то же самое испытываешь при встрече с давней и сильной любовью, пусть постаревшей, но все такой же прелестной и желанной. Просто буря чувств. Аж в душе все переворачивается.

  – Ваша мантия, милорд магистр, – продребезжал старый слуга, держа на вытянутых руках аккуратно сложенную фиолетовую мантию.

  – Благодарю, – Бере взял одеяние, развернул и набросил на плечи. Сколько лет прошло с тех пор, когда он в последний раз надевал эту мантию? Подумать страшно. Целая жизнь будто один день.

   Слуга поклонился и вышел. Бере огляделся. Здесь, на кафедре сверхъестествознания, ничего не изменилось за минувшие годы. Все та же старая потертая дубовая мебель, массивные столы с покрытыми синим сукном столешницами, наполненные люмерумом лампы из матового стекла, шкафы, полные книг и свитков. Солнечные лучи, проходя через витражные окна, покрывали стены и сам портрет сеткой разноцветных зайчиков. Сменился только портрет ректора – раньше тут висел en pied профессора Аврелия Никкера, теперь вот Хилариуса Ротгевена.

   Нет, дело не только в этом портрете. Он сам тоже стал другим. А сегодня будто вернулся в свое прошлое. В те дни, когда мир казался огромным и полным соблазнов, молодость превращала каждый мин жизни в праздник, и каждый день был полон новых, невероятных планов на будущее. Хорошие были дни, счастливые.

   Были...

  – Скучаете? – Роланд Вар Вестерик вошел уверенной походкой, улыбнулся, протянул руку. – Поздравляю с первым днем работы, магистр Беренсон.

  – Спасибо, – Бере ответил на рукопожатие. – Я очень рад, что вернулся сюда.

  – Всегда считал, что человеку для счастья нужно совсем немного, – сказал Вестерик. – И это на самом деле так. Признайтесь, вы же чувствуете себя счастливым?

  – Конечно.

  – Прекрасно. Люблю, когда люди разделяют мои чувства, – Вестерик раскинул руки в обнимающем жесте, будто хотел заключить в объятия и Бере, и всю эту комнату. – Я чувствую себя триумфатором. Мог ли я еще месяц назад об этом мечтать? Не мог. Подумать только, я не кто-нибудь, а второй лектор на одной из самых престижных кафедр лучшего университета страны! Потрясающе.

  – Рад за вас, профессор. Надеюсь, мы сработаемся.

  – Надеетесь? Я уверен в этом, – Вестерик шагнул к Бере, перешел на заговорщический шепот. – Знаете, у меня есть мысль. А не пойти ли нам куда-нибудь и не выпить за начало новой светлой жизни? Я угощаю.

  – Не думаю, мэтр Роланд, что это хорошая мысль. Ван Затц...

  – Арно сейчас нет в университете. Это точно, я знаю. Старый Фейбер не станет доносить на нас, убежден. По большой кружке пива, а, Бере?

  – Как будет угодно мэтру, – Бере слегка поклонился.

  – Бросьте! – поморщился Вестерик. – Бросьте, Бере. Я не желаю, чтобы мы строили с вами отношения по принципу: "я начальник, ты дурак, ты начальник – я дурак". Мы с вами партнеры. У нас общее дело и общие перспективы. Собирайтесь, снимайте мантию и... Впрочем, нет, не снимайте. Пусть все видят нас в этих одеждах. Нам есть чем гордиться.

  "– Тебе, пожалуй, есть чем, парень, а вот мне..." – подумал Бере, но говорить ничего не стал. Вестерик взял со стола колокольчик, позвонил. Вошел слуга Фейбер.

  – Мы с магистром Бере должны уйти, – заявил Вестерик. – Если нас будут спрашивать, скажите, что мы отправились в Королевские архивы. Понятно?

  – Да, милорд, – Фейбер поклонился.

  – Идемте, – Вестерик увлек Бере мимо слуги в коридор. – Я знаю хорошее место для примерного принятия на грудь. Останетесь довольны.

   *************

  – Ну, и что ты думаешь, Бер? – говорил Вестерик, пытаясь зацепиться расфокусированным взглядом за лицо собеседника. – Моя мечта сбылась, вот! Кто я был? Никто. Молодой шалопай с дипломом Туре в кармане. И все! Таких как я сотни, понятно? В лучшем случае – карьера провинциального умника без шансов подняться выше третьего лектора, в худшем... – тут Вестерик помахал рукой у губ, – нет, не буду говорить, что в худшем. Выпьем?

   Бере кивнул. Вестерик просиял и наполнил стаканы.

  – Хороший ты парень, Бере, – сказал он. – Твое здоровье!

  – За нас! – поддержал Бере.

   Наверное, со стороны они смотрелись смешно. Два солидных господина, одетых в академические мантии, восседающие за столом, заставленным пустыми бутылками из-под линвейна. Вдребезги пьяные, поскольку девять бутылок на двоих – это совсем не шутки. И десятая полна еще на треть...

  – Знаешь, что такое Туре? – начал Вестерик, закусив выпивку листиком салата. – Туре – это самая сраная дыра во всей Руфии. Гребаный провинциальный город, населенный набежавшей в него деревенщиной со всего юга, унылой и бестолковой, как стадо ослов. Тамошний университет – сарай, преподаватели в нем – болваны. Но... Представляешь, я ведь был без ума от счастья, когда мне предложили там место тьютора. Вонючий тьютор в университете для деревенщины, хах! Но я был рад, – Вестерик скривился, вытер пальцами набежавшую слезу. – Давай выпьем, Бере. Выпьем за то, что судьба нас любит.

  – Выпьем, – сказал Бере.

   Мимо их стола прошли какие-то люди. Глянули на ученых мужей бегло и прошли дальше, вглубь зала, где уже сидело с полдюжины посетителей. Вестерик проводил их взглядом, а потом лихо вытянул линвейн из своего бокала.

  – Хорошо! – вздохнул он. – Столица – это хорошо. Тебе этого не понять, Бере. Ты родился в столице, а я... Хорошо!

  – Я родился не в столице, – выговорил Бере, борясь с накатившей тошнотой.

  – Не в столице? – Лицо Вестерика приобрело озадаченное выражение. – А... где?