Текст книги "Канатные плясуны"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Кто-кто?

– Я где-то читал это слово, – вступился за Диму Семен. – Это такие с крылышками, зубастые, из камня… Я знаю это слово, я его только забыл.

– Бр-р-р, – эмоционально отреагировала девица. – Я лучше пока за водой на речку схожу.

– Сейчас, – Ренат на мгновение скрылся в машине и появился, держа в одной руке канистру, а в другой – спиннинг. – Речка обещает быть интересной. Если я не принесу через час пару-тройку щучек, а то и судаков, можете сломать удочку об мою голову.

И направился вниз, по сбегающей к реке тропинке.

– Куртку оставь! – крикнул ему вслед Семен. – Я постираю…

Остановившись, Ренат передал спиннинг и канистру девушке, стянул с себя куртку и бросил. Куртка упала аккурат под колеса.

– Ждите, пацаны, с добычей, – несколько гундосо из-за распухшего носа крикнул он.

Девица захихикала.

* * *

У реки Ренат быстро собрал спиннинг, затянул кольцами катушку и одному ему известным узлом привязал «хвост». Девица тем временем стащила через голову желтую, запачканную на плече в машинном масле блузку. Под блузкой у нее ничего не было.

– Чего уставился, папашка, – хохотнула она. – Забыл, поди, как сиськи выглядят? Смотри, хорошенькие молоденькие сиськи.

– Доченька, – только по дрожанию кончика спиннинга можно было догадаться, как злится Ренат. – Я много чего видел… И провалами памяти не страдаю. Что же касается твоих…

– Ладно, ладно, проехали, – согласилась девица. – Просто искупаться хочу, а то некогда было. Неделя пришлась тяжелая. Могу себе устроить личную гигиену?

И она стала стягивать джинсы, вращая коленями, словно репетировала твист.

– Ты только воду в канистру набери прежде, чем помоешься, – хмуро заметил Ренат.

– Папашка, река-то проточная, – отпарировала девица. – Какая разница?..

* * *

– Как можно быть спокойным? – пробормотал Семен, подняв брошенную Ренатом куртку. – Я – я! Ударил по голове человека. Пусть бандита. Кстати, был там еще другой, который с этой девушкой в кусты отошел, помнишь? – он обратился к Диме. – Мы выстрел услышали… А она ведь одна вернулась? А куда тот, что с ней удалился, делся? А вы тут про рыбалку, про ночевку…

– Расслабься, – посоветовал Дима. – Что нам теперь, пеплом голову посыпать? Постой, – он достал из кабины свою сумку, покопался в ней и выудил увесистый томик. – Счас, зачту. «Так говорил Заратустра» называется. Дело вот в чем. Этот самый Заратустра наблюдает, как над рыночной площадью пляшет на канате плясун. Плясун, естественно, падает. «Теряя жизнь, я ничего не теряю, – сообщает перед смертью канатный плясун. – Я немного больше животного, которого ударами и впроголодь научили плясать.» Ну и, естественно, так называемый Заратустра взваливает труп плясуна на плечи и тащит, чтобы где-нибудь похоронить, бормоча при этом: «Поистине, прекрасный улов был сегодня у Заратустры. Он не поймал человека, зато труп поймал его». Так вот, подхожу к главному. Шел он и шел с трупом на плечах, сначала по городу, и люди смеялись и шушукались между собой: «Заратустра уносит с собой мертвую собаку: браво, Заратустра обратился в могильщика! Ибо руки наши слишком чисты для этой поживы. Не хочет ли Заратустра украсть у черта его кусок? Ну, так и быть! Желаем хорошо поужинать! Если только черт не более ловкий вор, чем Заратустра! – Он украдет их обоих, он сожрет их обоих!». А потом уже в лесу, прикидывая, как пристроить труп, чтобы защитить его от волков, Заратустра вдруг захотел кушать. «Голод нападает на меня как разбойник, – с удивлением заметил он. – В лесах и болотах нападает на меня голод мой и в глубокую ночь»…

Тем временем Семен, порыскав по оставшимся сумкам, достал двухлитровую бутылку «кока-колы» и тазик. Вылил туда содержимое бутылки, а потом замочил в коле окровавленную куртку Рената.

– Я где-то читал, что для запачканной, засаленной одежды бутылка кока-колы лучше двух пачек обычного порошка, – смущенно пояснил он. – Не знаю, возьмет ли кровавые пятна… Так для чего ты мне прочитал этот отрывок из Ницше?

– Даже с трупом на плечах человек хочет есть. Плюс другие естественные потребности.

– А-а… И куда он в результате спрятал труп?

– В дупло дерева на высоте своей головы.

* * *

Пока Семен стирал куртку, Дима решил обследовать дом.

Казалось, дом был брошен строителями в одно мгновение, и даже рабочий комбинезон валялся на деревянных лагах, ведущих на второй этаж. Дима запустил руку в карман комбинезона и выудил пачку сигарет «Прима» и листок бумаги, исписанный бисерным почерком.

«Сегодня мне приснился сон, – писал неведомый владелец комбинезона, – ты лежишь на спине, а между ног у тебя на коленях стоит мохнатый мужчина. У него такая длинная шерсть на спине, что завивается колечками. Я вроде как подхожу ближе, и мне кажется, что у мохнатого маленькие лакированные ботинки. А это не ботинки вовсе.

Вчера бригадир сказал, что если я не приду вечером к ним в вагончик, меня закопают прямо в огороде. Они просто бандиты, не понимаю, как они вдруг стали строителями? Да они и не строят вовсе, строим мы, рабы. Их дело – тыкать нам в лицо стволом ружья и кричать.

Вчера один таджик, а их несколько таджиков работает на бетоне, позволил себе возразить одному из надсмотрщиков, который ударил его палкой – как ты смеешь, у меня пятеро сыновей. А потом зачем-то добавил: «козел ты». Таджика увели и больше мы его не видели. Бригадир сказал, что его уволили и посадили на попутную машину в Таджикистан. Но я не верю. Скоро должен приехать хозяин, для которого мы строим, и я скажу, чего бы мне это ни стоило, я скажу: ты строишь дом, ты строишь счастье своей семьи, но нельзя в фундамент замуровывать трупы.» Дима, не дочитав, спрятал листочки в карман, а из пачки «Примы» достал сигарету и закурил. Он уже собирался по положенным наискось доскам взобраться на второй этаж, когда снаружи послышался голос Рената:

– Пацаны, как и обещал. Четыре рыбки. Чтобы вы без меня делали?

– А я, – засуетился Семен, – тут шампиньоны нашел…

– Шампиньоны здорово растут на удобренной почве, – тоном знатока пояснил Ренат.

– Удобренной… смотря чем, – сказал Дима, появляясь из проема, где по замыслу архитектора должна была быть дверь.

* * *

– Мужики, чего расскажу, – понизив голос, сообщил Ренат. – Когда мы с этой девицой пошли на речку, она купалась. Разделась – совсем. И я вам со знанием дела доложу – волосы у нее на голове – крашеные. Она должна быть шатенка.

– Нехорошо подглядывать за маленькими девочками, – назидательно заметил Дима. – Она тебе в дочки годится.

– Нет, ты подумай: если она перекрасила волосы, может, она выдает себя за другую? Может, она заодно с бандитами?

– А при чем здесь волосы? Тем более на лобке?

– Чтобы мы потом ее не опознали. – пояснил Ренат. – Вот, ляжем спать, а утром, без шума и пыли, мой джип – тю-тю. Если ее после поймают, а меня позовут на опознание, что я смогу? Скажу – блондинка?.. Или шатенка?

– А ты ее по тем волосам, которые натурального цвета, опознавай, – заржал Дима.

– Мужики, мне нужны панировочные сухари, – жалобно попросил Семен. – Тогда я вам такое… ТАКОЕ приготовлю, пальчики оближите. И еще пару крутых яиц…

– На что ты намекаешь? Парни мы, конечно, крутые…

– Да погоди ты со своими яицами, – отмахнулся Ренат. – Она «плечевая», понимаете? Она – продажная. Продастся любому.

– Вот и попользуйся, – нехотя предложил Дима.

– Верно, – согласился Ренат, – я за ней этой ночью присмотрю. А фигура, доложу тебе, идеальная. Когда разделась, мне показалось, я не спиннинг в руках держу…

– Я даже петрушку нашел в огороде, кто-то посадил, – простонал Семен. – Вот только где взять сковородку и сухари…

– Заразу еще подцепишь, пока присматривать будешь, – предположил Дима. – Ты представляешь, кто у нее мог быть до нас? Давай лучше свяжем?

– А презервативы на что?

– А у тебя и презервативы с собой?

– Нет… Может, у нее самой есть? Ведь, все-таки, это ее бизнес.

– Разве что с резинкой… – нехотя согласился Дима. – Но на твоем месте я бы, Хан, не рисковал.

– Избавимся от нее при первом же случае. Но пока будем следить… По очереди.

– Меня – уволь, – хмуро сказал Дима.

– Никто ж тебе интима не предлагает. А сторожить придется. Тише! Вон, вон она идет! Спроси ты, Митрич, есть ли у нее презервативы? Как человек искусства, у тебя получится… Этак остроумно, вроде вскользь спроси…

– Девушка, – крикнул Дима, – а у вас не найдется…

– Мне панировочные сухари нужны, – Семен схватился за голову и покраснел.

– А у меня черствая буханка имеется, – веселым голосом сообщила девица. – Если растолочь, будут сухари. И еще пара яиц – вам не пригодятся? Свежие яйца, я их утром из-под курицы стащила.

– Сема, я тебе это припомню, – сквозь зубы сообщил Ренат.

– У тебя же жена – такая хорошенькая… – еще тише, чем он, пояснил Семен.

– Ага. Восемь лет уже знаю, какая хорошенькая. На ощупь могу определить в темноте…

– Сема, – с каким-то облегчением подытожил Дима. – В первую же аптеку, которая попадется на дороге, идешь ты.

– Зачем?

– За резиновыми изделиями. Как я понял, девушка едет с нами до конца. До твоего конца, понял меня, Сема? – с угрозой в голосе уточнил он.

* * *

– Эй, пора бы познакомиться, – не ясно, слышала ли она их разговор, но подойдя ближе протянула ладонь как для приветствия, – Джессика… – представилась девушка.

Ренат и Семен назвали себя и несколько церемонно скрепили это предложенным ею рукопожатием.

А Дима вместо своего имени поинтересовался:

– Джессика? Это еще что за зверь?

– Имя такое есть, – вступился за девушку Семен. – Я сам читал в журнале про актрису, не помню фамилию, которая с обезьяной гигантской снималась. Так вот она – Джессика…

– Это где жена мужу с шимпанзе изменяет?

– Все мужики обезьяны, только не все гигантские, – хохотнула девица, которая назвала себя таким странным именем.

– Может, сокращенно станем называть ее «Джес»? – предложил Дима. – или «Сика»?

– Меня вообще-то Евгения зовут, Женя. Но какое-то мужское имя родители дали. Мне Джессика больше нравится, и звучит похоже…

– Слушай, – Ренату нетерпелось сменить тему, и он обратился к Диме. – Раз ты такой умный, то скажи, почему Трупина убили… Вернее, почему бандиты решили за нами погнаться?

– Сейф был открыт.

– Что?

– Что-то из сейфа забрали.

– Откуда знаешь?

– В газете написано. Я перечитал, пока ты свой улов демонстрировал.

– Ну, и если взяли какие-то документы?.. – А если взяли, значит, кому-то они позарез нужны. Вот нас и ловят те, кому нужны. Они полагают, что взяли мы.

– Какой ты писатель, толком объяснит ничего не можешь. Лучше дай газету, я сам прочитаю.

– Блин! – вдруг заорал Дима. – Семен Семеныч, ты чего делаешь?!

– Рыбу чищу.

– Я вижу, что рыбу чистишь. Но на ЧЕМ ты ее чистишь!

– На газете.

– А как я костер разводить буду? За берестой в лес, что ли, идти?

– Папашки, не ругайтесь, – встала между ними Джессика, – у меня полная сумка ненужных бумаг.

– А зачем тебе столько? – удивился Дима.

– А ночевать? Не всегда ведь в кабине удается. Под одежду запихнешь, и тепло…

– Резонно, – подал голос Ренат. – Поделись на эту ночь бумажкой со мной.

– Да запросто, – она пренебрежительно махнула рукой. – Ты такой толстый, значит, калорифера не надо.

Семен выпотрошил щучек, потом натер их солью и перцем, которые нашлись в сумке у Димы. Мелко нарубил очищенные шампиньоны, смешал их с зеленью, найденной на заброшенном огороде, а также яйцами и размолотыми сухарями, которыми внесла свою долю Джессика. Запихав смесь внутрь рыбин, он стянул им брюшка травинкой.

– А сковородка и масло? – вздохнул он, глядя на произведенное кулинарное искусство.

– Глина! – хлопнул себя по лбу Ренат.

– Глина?

– Я видел у реки хорошую жирную глину. Закатаем рыбу в глину и запечем на углях…

– Запечете, да, на углях? – мстительно возразил Дима, мотнув в сторону «конским хвостом». – А костер? Эти доски со стройки не загорятся. Они пропитаны специально…

– Держи, – девица сунула руку в рюкзачок и достала первую попавшуюся бумажку. – Не хватит, я тебе еще дам… У меня, кстати, целая пачка…

– Между прочим, – Ренат поджал губы, – настоящие туристы разжигают костер с одной спички.

– Тут доски специальным раствором пропитанные, – вдруг вступилась за Диму девица.

– Будет вам костер, – пробурчал Дима, поджигая бумагу. – Тоже мне, критики. Небось, зажигалку «Zippo» только с третьего раза запалить способны… Слушай, а бумага твоя горит хреново… И с водяными знаками какая-то…

– Да это вроде как ваучеры, – Джессика пренебрежительно махнула рукой, – я на автобусной остановке целую пачку нашла. Маленькие по размеру, конечно. Но влагу очень здорово в себя вбирают. Я их в обувь, как правило, запихиваю.

* * *

Сложенные «колодцем» дрова вспыхнули необыкновенно синим пламенем. Потом костер приобрел красный оттенок и горел, потрескивая и выбрасывая вверх рои искр, пока не превратился в угли, которые в наступившей темноте казались драгоценными камнями, превосходящими сокровища Агры.

– Да, влипли, – вздохнул Семен, пристально наблюдая, как опустошается миска с его стряпней. – Девушка, – он осторожно обратился к Джессике, – А что случилось с тем молодым человеком, выдававшим себя за милиционера? С тем, тем самым, который уединился с вами в кусты? Мы выстрел слышали…

– Он споткнулся, папаша. Натурально споткнулся. И не порть аппетита, – она закончила есть и тут же, распечатав пакетик, сунула в рот пластинку жевательной резинки.

– Ни-чя-го, – оценил Дима кулинарные способности школьного товарища и смачно сплюнул прилепившуюся к губе косточку. – Разве что пересолил чуток…

– Но выстрел… – неуверено напомнил Семен.

– Бум! – она надула пузырь из жвачки вместо ответа. – Вот тебе и выстрел, папашка.

– Так что же могли взять из сейфа у этого Трупина? – ни к кому не обращаясь вернулся к теме Ренат, раскуривая от тлеющей головешки сигару.

Он выкуривал две сигары в день. А Дима – целую пачку сигарет. Двадцать штук.

– Тебе лучше знать, – Дима пожал плечами. – Ты же с ним дверь в дверь работал.

– Да, влипли, – вздохнул Семен, стараясь сесть так, чтобы в его сторону не несло сигарным дымом. – Хан, ты работал в одном и том же месте с убитым, да еще кто-то видел, как мы отъехали на джипе в то же время, когда произошло преступление.

– И за нами погнались бандиты, которым понадобилось то, что лежало в сейфе, – кивнул Дима. – Вернее то, что из сейфа было украдено. И правоохранительные органы, уверен, тоже нами интересуются. Что же там лежало в сейфе, вот загадка? – он обвел взглядом слушателей, уютно расположившихся вокруг костра.

Подброшенные только что доски, которые прежде не хотели гореть, теперь выстреливали в ночное звездное небо искрами. – Ренатик, а ты ведь – главный подозреваемый. Работал вместе, общие дела, наверное, были, и джип твой, что замечен поблизости преступления. Весьма вероятно, отпуск ожидает быть интересным и вовсе не таким благополучным, как мы себе его представляли.

– На хрена мне надо было его убивать, – поморщился Ренат.

– Мы с ним даже не партнеры… Так – привет-привет… Кстати, у меня еще и алиби имеется.

– Вот как?

– Незадолго перед отъездом я зашел к Трупину. Попросил, чтобы он забирал мою почту и «скачивал» с Интернета… А то накопится… Сотрудников своих я ведь всех еще два дня назад распустил. Пусть отдохнут, так выгоднее – в отпуск всем сразу…

– Когда это ты заходил? – удивился Семен. – Мы же с тобой, пока Митрича ждали, кофе пили… – он назвал Диму школьным прозвищем.

– Да еще до того, как ты появился… Где-то около семи.

– Кстати, кофе варить ты не умеешь, – Семен поджал губы.

– Так то не я, обижаешь, я секретаршу того самого Трупина и попросил. Моя-то уже в отпуске. Секретарша Трупина приготовила кофе и оставила в приемной. А к Трупину я как раз перед твоим приходом заходил.

– Вот ты и мог его пришить, когда заходил насчет почты и кофе. Нет, мужики, – замахал руками Дима, – я вовсе не хочу сказать, что Хан замочил соседа из-за того, что его секретарша не умеет варить кофе. Но…

– И я тоже не умею кофе варить, – призналась Джессика. – Каждый раз получается так, что резиной пахнет. Или презервативами. Палеными. Но вы ведь меня за это не замочите?

– Во-во, – подтвердил Семен. – Кофе – уникально тонкая субстанция, и запах, как и вкус, может зависеть от прокладки в кране, из которого набирают воду. Даже чай не так чувствителен… Запах главнее вкуса. При случае объясню, как этого добиться.

– Я не говорю, что Хан убил… Даже если б убил, я все равно на его стороне был бы. Но так могли подумать… – попытался объяснить Дмитрий.

– Так не могли подумать, – Ренат докурил сигару и бросил окурок на тлеющие угли. – Когда я уходил от Трупина, он был жив и здоров, и даже довольно весел. Это может подтвердить его секретарша.

– Что ж, один свидетель есть, – согласился Дима. – Если, конечно, про секретаршу ты не выдумал.

– Видел бы ты ее, сразу понял бы, что такую выдумать – фантазии не хватит.

– Что, красотка?

– Ослепительная женщина! – вдруг вставил Семен.

– Ишь ты, наш девственник, а ты откуда знаешь? – удивился Дима.

– Случайно, – Семен даже покраснел, – когда мимо двери проходил, а дверь была открыта… Ослепительная женщина и очень стильная… Я таких только на обложках журналов видел.

Королева, одним словом. Шатенка, глаза зеленые, платье модное, короткое, ножки – точеные, каблучки высокие…

– Но я думал, ты женщин не замечаешь, – ехидным голосом заметил Дима.

– Я на нее не как на женщину смотрел, а как на явление природы. Она еще мою сумку увидела и спрашивает: «Куда-то собрались?» А я ей – в Нововладимир, в отпуск. Она так улыбнулась и говорит: «Как романтично…» – Бродяги, я, пожалуй, пойду баиньки, – сообщила девица совершенно сонным голосом, – Мой дальнобойщик в четыре утра меня разбудил, так что и поспать в прошлую ночь не удалось.

– Что верно, то верно – пора, – Ренат поднялся.

– Я, чур, в машине, – Семен живо тоже вскочил, – а то тут змеи могут быть.

– Ложитесь с Димкой в машине, – согласился Ренат. – А я в спальнике где-нибудь тут, – он огляделся, подыскивая подходящее место, и наткнулся взглядом на Джессику. – У меня спальник, между прочим, на заказ шили, на гагачьем пуху, там трое уместятся. Лучше, чем на газетках, верно? Приглашаю…

– Гага северная птица, – ни к селу ни к городу сообщила девица, – она морозов не боится, и умеет на ходу… В спальник, так в спальник, я разве против, чесаться не буду… – и в очередной раз хлопнула пузырем из жвачки.

– Ренат, – вдруг проявил джентльменские наклонности Дима.

– Я могу и сам где-нибудь пристроиться. Там, в доме, сохранилась часть настила… Пусть девушка ложится в машину.

Сема ее не потревожит, да он и места мало занимает…

Ренат ответил многозначительным взглядом.

– Хан, я сам могу к тебе в спальник, – торопливо предложил Семен, – может, тут змей вовсе и нет. А девушка свободно разместится в джипе одна.

Взгляд у Рената стал испепеляющим.

– В спальник, так в спальник, – легко согласилась девица, – Папашки, вы тут из-за меня не спорьте, дорога-то впереди длинная.

* * *

Диме привидилось, что на него кто-то смотрит. Открыл глаза и увидел в зияющем проеме окна сидящего на корточках таджика. Таджик был почти натуральный, только немного прозрачный, в тюбетейке и длиннополом ватном халате. Сидел он прямо на подоконнике, свесив наружу зад.

– Ты кто? – испуганно и беззвучно спросил Дима.

– Ай-яй-яй, нехорошо, – сказал таджик с акцентом, с которым, по мнению Димы, и должны говорить таджики. – Ай-яй-яй, нехорошо, убили парня, ай-яй-яй, ни за что ни про что замочили. Теперь мертвый гонится за вами, а что ему остается?

– Кто убил? – спросил Дима, чувствуя, как одервенело тело: то ли от страха, то ли от ночной прохлады.

– Кто убил, тот сам знает, – глубокомысленно заключил таджик речетативом.

– А ты, ты откуда знаешь, что убили?

– Ночным людям все известно, – таджик покачал головой. Наконец, понимая, что его преследует кошмар, Дима задал вопрос:

– Если все известно, то кто же убил Трупина?

– Плохо соображаю, – признался таджик. – Не помню уже. И раньше плохо соображал, а после того, как по голове обрезком трубы ударили, – он снял тюбетейку и повернул голову так, чтобы Диме была видна глубокая вмятина в черепе, – совсем не соображаю. Скажу только – каждый из вас, как только мертвым станет, тоже все узнает…

– Почему мы должны стать мертвыми?! – возмутился Дима.

– У бандитов большие деньги украли, – тем же речетативом сообщил таджик, покачал пробитой головой и надел обратно тюбетейку. – Теперь эти деньги с вами, а бандиты убьют, чтобы деньги вернуть.

– Хочешь сказать, кто-то из нас везет содержимое сейфа этого, как его, Трупина?

– Ой, хочу сказать, хочу, – таджик засмеялся противненьким смехом.

– Завтра же надо проверить! – решительно заявил Дима.

– Будешь обыскивать своих друзей? – таджик продолжал смеяться, и даже вытер с глаз смуглой ладонью выступившие от смеха слезы.

– Нет… нет конечно… Но что же тогда делать…

– Ты виноват… Ты будешь во всем виноват, – таджик погрозил ему пальцем. – Ты будешь виноват, если твоих друзей убьют. Ай-яй-яй, убьют. Ты был самым сильным и злым, ты первый лез в драку, когда вы были молоды. А теперь? Теперь кто их защитит?

– Я.

В голосе Димы не было сомнения.

– Ай-яй-яй, как ты их защитишь?

– Придумаю что-нибудь…

– Загляни под доски в правом углу…

– Сам собирался с утра это сделать.

– Ай-яй-яй, – таджик на прощание еще раз погрозил пальцем и растаял в оконном проеме, а Диме под утро вдруг приснился торт из мороженого.

* * *

Ренат некоторое время лежал и прислушивался. Наконец он понял, что девица, забравшаяся вместе с ним в один спальник, тоже не спит.

«Дурак, – мысленно простонал он, чувствуя, как потеет. – Дурак. Что же теперь делать? Может, сначала погладить ее по бедру?» Девица лежала к нему спиной, голая, но в гольфах, которые выудила из своего бездонного рюкзачка. Она поджала ноги и прижималась трикотажными пятками к его коленям.

Ренат дотронулся до ее ягодицы и попытался вспомнить какой-нибудь порнографический фильм. Но в голову почему-то лезла «Ирония судьбы, или с легким паром».

– Папаша, я только с резинкой, – довольно громко предупредила девица, наблюдая за его манипуляциями. – Я чистенькая, папашка, можешь не волноваться. В нашей профессии главное, как в банке – репутация. А то могут потом на трассе отловить, и по макушке – монтировкой, как банкира из пистолета с глушителем. Похожие профессии. Так что, – строго повторила она, – только с резинкой, и никаких поцелуев. Усек?

– А у тебя есть эта, резинка? – спросил Ренат, сначала ущипнув ее за задницу, а потом пропустил руку между ног. В голове крутился мотивчик песни «Если у вас нету тети».

– Эй, папаша, – девица вытолкнула его руку и живо повернулась лицом. В свете полной луны было видно, что глаза у нее хитрые. – Может, тебе маленько помочь?

– Это… ты давай скорее свою резинку, – пробормотал Ренат.

– Тебе какую – с «задержкой» или клубничную?

– Знаешь… давай клубничную…

– Папашка, ты безнадежен, – девица засунула руку под пояс тренировочных штанов, в которых парился в спальнике Ренат, и некоторое время что-то там теребила. – У меня предложение. Ты хочешь спать, и я хочу спать. А завтра я всем скажу, какой ты кла-ассный оказался мужик. Просто Казанова, е-мое. И после, когда с твоими друзьями в одном спальнике окажусь, буду им говорить, что ты был лучше. Идет?

– А если вдруг они правду узнают? – испугался Ренат. – Меня же до конца дней на смех поднимать будут.

– Папашка, как в твоем бизнесе – если тебя кину, можешь замочить.

– В моем бизнесе не мочат…

– А твоего партнера, как его… ах, да, Трупина! Замочили ведь, верно? Может, ты и замочил? Ну что, по рукам, папашка? – и она достала руку из его штанов, чтобы закрепить договор рукопожатием.

– Эта… они все равно не поверят… – простонал Ренат и подумал: «Пусть зараза какая, пусть вошки, но только бы встал, зараза!» – Поверят! – успокоила девица. – Я же скажу им – ты лучший, и ты первый. Про то, что ты первый у меня, точно не поверят. А в остальное – поверят запросто, доверься, – весело сообщила она.

– А что дальше?

– Дальше? Дальше давай спать, папашка…

– Не называй меня папашкой, – глухо попросил Ренат.

– Договорились, – девица обвила руками его могучее туловище, и прижалась щекой к груди. – Я стану называть тебя «пузатик», – и через мгновение уснула, сладко посапывая.

Ренат всю ночь боялся пошевелиться, чтобы ее не разбудить. Светлые волосы девицы, еще чуть влажные от купания, просохли за ночь. Во время сна она два раза чихнула и один раз лягнула Рената коленкой. Больше ничего значительного не произошло.

* * *

– Голубки, – с первым лучом солнца разбудил их Семен, – Картина, достойная художника.

– А ты думал! – по-свойски хлопнул его по плечу Ренат. – Есть еще порох…

– Прямо пороховая бочка, – льстиво поддакнула девица.

– Эй, – послышался голос Димы из недостроенного особняка, – подойдите-ка сюда…

Он разворотил несколько досок пола, и когда спутники подошли, между лагами они увидели тайник, в котором лежало завернутое в промасленную бумагу оружие.

– Мне во сне привиделось, что оно здесь лежит, – гордо сообщил Дмитрий.

Два пистолета и автомат чеченского производства.

– Только не дотрагивайтесь до них! – воскликнул Семен. – Это же уголовно наказуемое…

– Я предпочитаю, – Дима собрал оружие, а один из пистолетов засунул сзади за пояс, – чтобы меня судили незнакомые люди, чем несли на плечах друзья.

– Полностью согласен, – поддержал Ренат и взял другой пистолет себе.

Пока они шли к машине, Семен догнал его, и дергая за рукав, громко прошептал:

– Но ты-то, взрослый человек, должен понимать? Это Димка как был пацаном, так и остался…

– Сема, – Ренат остановился, нависая над ним этакой глыбой. – посмотри карту. Километров сто пятьдесят по проселку, и мы снова выедем на асфальт. Но заметь, на асфальт другого шоссе, где нас не будут ждать. «Кэмел трофи», понимаешь? Надеюсь, на другом шоссе патруль будет настоящий, и оружие мы к этому времени выбросим. А пока… Извини, но пока я не поручусь за нашу безопасность…

– Я тебя понял, – нерешительно кивнул Семен. – Митрич, дай мне пулемет, – и он забрал у него чеченский автомат, который смотрелся самодельной игрушкой.

– Лучше бы ты назвал автоматический пистолет «мортирой», предложил Дима. – не так обидно.