Текст книги "Нации и идеологии. Позиция русского социалиста"
Автор книги: Андрей Борцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
КОНСЕРВАТИЗМ
Консерватизм – это идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядкам, социальным или религиозным доктринам. В политике – направление, отстаивающее ценность государственного и общественного порядка, неприятия «радикальных» реформ и экстремизма. Во внешней политике ставка на укрепление безопасности, применение военной силы, поддержку традиционных союзников, во внешнеэкономических отношениях – протекционизм.
В консерватизме главной ценностью принимается сохранение традиций общества, его институтов, верований и даже "предрассудков", хотя при этом не отвергается развитие общества, если оно является постепенным, эволюционным. Одна из главных черт консерватизма – неприятие революционных изменений.
В качестве идеологии консерватизм сформировался как реакция на Французскую революции и ее эксцессы. Противостоит либерализму, требующему экономических свобод и социализму, требующему социального равенства.
Понятно, что по своей сути тормозит как развитие социума, так и научно-технический прогресс. "То, что было хорошо для наших предков, хорошо для нас".
Однако в современности консерватизм не особо актуален, зато получил развитие так называемый неоконсерватизм – идеология и политическое движение, стремящееся к распространению в мире традиционных ценностей западной цивилизации.
Отличительной чертой неоконсерватизма является призыв к агрессивному и бескомпромиссному внедрению либерализма и демократии в странах с авторитарными режимами. Это течение, в частности, оправдывает связанные с этим нарушения принципа невмешательства в суверенные вопросы других государств. Американские неоконсерваторы ради своих целей активно поддерживают применение военной силы против враждебных США стран.
В современной литературе и журналистике за приверженцами неоконсерватизма прочно закрепился термин "неокон".
Основные положения современной неоконсервативной программы были изложены В. Кристолом и Р. Каганом в 1996 году. Суть их была выражена в следующем: США призваны осуществлять "благотворительную глобальную гегемонию" (англ. benevolent global hegemony) во всем мире на основе своего международного влияния и авторитета, возникшего в результате международной и оборонной политики прошлых лет.
Авторы статьи предлагали следующие "три императива":
1. Мощное увеличение военного бюджета.
2. Пропаганду патриотизма и милитаристских ценностей среди гражданского населения, «единение народа и армии», рекрутирование в ее ряды как можно больше добровольцев. 3. «Моральная чистота» (англ. moral clarity) действий – не дожидаясь появления угроз, активно внедрять во всем мире американские политические принципы – демократию, рыночную экономику и уважение к свободе.
Характерно, что многие неоконы ранее были троцкистами и выступали против сталинского Советского Союза. Это и не удивительно: если Троцкий призывал к перманентной революции и насаждению коммунизма, то неоконы также призывают к перманентному и насильственному насаждению американской демократии. Суть методов одна и та же, причем у неоконов это получается удачнее.
Очевидно, что для русских и России неоконы представляют собой прямую угрозу.
Нельзя забывать и про так называемый «русский национальный консерватизм», который сейчас пытается занять нишу умеренного национализма – мол, лучше мы, чем те националисты, которые социалисты.
По сути этот русский консерватизм укладывается в известную формулу "Православие, самодержавие, народность", только с мелкой коррекцией на современность – понятно, что призывать восстановить монархию как-то несовременно (но некоторые об этом интеллигентски так вздыхают, мечтательно).
Сформировалось это течение славянофилами-интеллигентами со всеми понятными последствиями. Желающие могут сами поинтересоваться историей этого движения в конце XIX – начале XX веков, практический же интерес представляет современное положение дел.
Консерваторы заявляют как ценность патриотизм и "мягкий" национализм – но при этом в русофильско-кондово-лапотном варианте. Разумеется, все звучит обтекаемо-интеллигентно, но Россия противопоставляется Западу не политически, идеологически и т.д., а именно что "духовно". Такой подход на практике означает отказ от заимствования даже полезного, что можно было бы и перенять с Запада как отдельный элемент. Одно дело – собственный путь развития, и другое дело – самобытность. Чтобы не писать много текста, поясню на примере – помните бояр и Петра Великого? Казалось бы, заставлять брить бороды – дикость, но надо было ломать систему "что было хорошо для наших предков, то хорошо и для нас" комплексно. Перегибы тогда были, и сейчас тоже явно не стоит слепо копировать Запад (как по сути предлагают либералы), но надо заимствовать полезные элементы из всего – и из прошлого, и из чуждых систем. Но именно как элементы – и строить из них свою, русскую систему. Развивающуюся, а не консервативно устремленную в прошлое.
Собственно говоря, именно это – самая большая претензия к консерватизму. Уроки прошлого надо изучать и учитывать, но невозможно развиваться, ориентируясь на прошлое. Консерватизм неизбежно приводит к застою, и приходиться применять чрезвычайные меры, чтобы сохранить нацию и государство. Некогда этим пришлось заниматься Ивану Грозному, затем – Петру Великому. Александр III при всем своем положительном отношении к русскому не рискнул отказаться от консерватизма, и царская династия выродилась до Николая Кровавого, которому было не очень-то интересно, что там происходит с Россией. Затем большевики, наворотив много чего, скажем так, своеобразного (впрочем, с учетом всех условий того времени – я как-то не вижу, кто и как тогда мог бы навести порядок лучше), пошли на прорыв во времена руководства Сталина. А вот после его смерти власть оказалась опять у консерваторов, только от коммунизма. Пустая идеологическая официозность – это не способ руководить Империей.
Так называемый "застой" закономерно вылился в желание народа избавиться от консерватизма, развиваться далее – и в ловушку "перестройки" народ тоже попал благодаря консерватизму: люди не могли представить, что правительство может предать и народ, и страну. Консерваторы-от-коммунизма быстренько перековались в неоконов-от-либерализма.
Современный русский консерватизм имманентно включает в себя православие – оно назначается на роль "духовного фундамента" социума, причем априорно. В редких случаях, когда консерватор не является православным сам, он все равно не имеет ничего против руководящей роли православия (знаю один такой случай).
Весьма странно заявлять составляющей национальной идеи позицию, которую не разделяет значительная часть нации, не так ли?
И еще одна общая черта: все русские консерваторы (исключений не припоминаю) в той или иной степени негативно относятся к временам Советского Союза. Тогда, знаете ли, с "духовностью" были проблемы, а то, что шло развитие от сохи до атомной бомбы – это так, мелочи, консерваторов мало интересующие.
Короче говоря, так называемый русский национальный консерватизм – это явно интеллигентское течение (и, следовательно, вредоносное), а его роль – пытаться занять нишу "умеренного национализма". Любой консерватизм прямо противоречит развитию, нельзя этого забывать.
ДЕМОКРАТИЯ
Обсуждая либерализм и неоконсерватизм, нельзя не затронуть демократию (это тоже идеология, но несколько более «общая») – она навязчиво продвигается как единственно возможное внутриполитическое устройство, причем именно в виде либеральной демократии, с ее игрой на выборах (в лучшем случае, если нет прямых подтасовок – помните, были результаты более 100% на отдельных участках?).
Дело в том, что под брендом демократии продвигается вовсе не демократия.
Демократия – это, с теоретической точки зрения, такая форма правления государством, которая осуществляется через прямое народовластие (прямая демократия) либо через представителей, избираемых народом или какой-то частью народа (представительная демократия).
Однако, если хоть немного подумать, то демократия в том виде, в котором она есть сейчас, – это всего лишь симулякр.
Государством всегда управляют те люди, которые реально умеют это делать и организация власти всегда, при любом строе и в любой стране одинакова с этой точки зрения. Меняется лишь внешняя форма, которая отвечает текущим целям и нуждам правящей элиты. Мнение населения в любом современном государстве никакой роли не играет. Точнее: это мнение формирует сама элита с помощью СМИ, и оно именно такое, какое требуется.
Демократии – именно как "власти народа" – не существует. Она была возможна в древнегреческих городах-полисах, когда народа было не так много и теоретически мог выступить действительно каждый, а методы обработки толпы еще не были достаточно развиты. Да и то все это относилось к свободным горожанам-мужчинам, и только. Право голоса отсутствовало не только у рабов, но и у женщин, к примеру. И в Новгороде в Вече участвовали только свободные главы городских семей, а не все горожане подряд, и уж тем более не участвовали крестьяне подконтрольных Новгороду деревень. Американская демократия допускала на определенном этапе рабство, а затем до шестидесятых годов двадцатого века сегрегацию негров.
Демократия сейчас – это механизм снятия персональной ответственности и облегчения управления необразованной массой населения. Демократия превозносится тогда, когда общество стабильно идет к цели, которую определила элита, и для того, чтобы общество от этого курса не отклонялось. А какая партия победит на выборах – не имеет никакого значения.
"Современное понятие демократии предполагает также не просто власть большинства, а власть большинства при учете и уважении прав и интересов различных меньшинств: политических, национальных, этнических, социальных, культурных, а также прав, свобод и интересов каждой отдельной личности" – стандартный "рекламный" концепт.
Но давайте подумаем. Если большинство будет издавать законы "под себя", то какие именно интересы различных меньшинств не будут соблюдаться?
Если их интересует то, что большинству безразлично – тогда ведь законы мешать не будут, не так ли? Законы "против филателистов" или "против лыжников" специально принимать вряд ли будут. Получается, что интересы меньшинств, представляющие интерес для законодательства, – это именно те интересы, которые вызывают отторжение у большинства. Скажем, требования гомосексуалистов на официальный брак, усыновление детей и т.д.
Итак, получается, что на деле демократия (в современном виде, Афины не берем) – это такое социальное устройство, при котором декларируется, что большинство имеет власть, но при этом законы издаются "под меньшинства".
Демократия приводит в современных условиях не к жизни согласно воле большинства, а к тому, что любая перверсия в мозгах населения получает наименование "демократической свободы" и начинает не просто отстаиваться, но и получать преимущество перед большинством de facto. Наглядные примеры – антирасизм в Штатах, сексуальные меньшинства всех видов и так далее. Всегда можно объявить себя угнетенной стороной, представителем какого-либо меньшинства и на этом основании требовать к себе льготного, исключительного отношения. Это и называется "достижениями демократии".
В современном мире реально демократических государств нет, хотя каждое мало-мальски цивилизованное государственное образование стремится обозвать себя именно "демократией". Надо помнить, что называть демократией что-либо, отличное от действительной власти народа – значит сознательно или неосознанно заниматься подлогом, обманом и манипуляцией общественным мнением.
В современности совершена подмена сути понятия "демократия": под этим "брендом" везде подсовывается охлократия – "власть толпы". Каковая толпа – так называемый электорат – легко обрабатывается средствами массовой информации и т.п.
Кто будет избран? Тот, за кого проголосовало большинство. Причем избирательное право всеобщее (демократия, кстати говоря, родилась в рабовладельческом обществе, и рабы, знаете ли, не голосовали). Ни один разумный человек не рискнет утверждать, что все, принимающие участие в голосовании, разбираются в политике, экономике и т.д. Но, как ни странно, не вызывает недоумения то, что согласно их голосам решается судьба как политики, так и экономики через избираемых ими депутатов. Как может человек понять, разбирается ли кто-то другой в определенной области, если сам в ней ничего не смыслит?
"Демократия предполагает, что заурядные люди обладают совершенно незаурядными способностями" – У. Форстер
Таким образом, кандидату на выборах (не учитываем возможность фальсификации таковых) надо понравиться большинству – говоря проще, толпе. Достаточно легко понять, чего жаждет толпа, или, что одно и то же, средний человек: безбедного существования, гарантий спокойствия, отсутствия необходимости постоянно повышать свой уровень (средний человек всегда либо считает себя образцом для подражания, либо уверен, что нечего "быть слишком умным") и, желательно, не думать вообще ни по какому поводу.
Итак, чтобы быть избранным, надо потакать народу во всем и оказывать ему знаки уважения; естественно, внешние. Таким образом, всегда изберут не самого знающего в управлении, политике, экономике или другой нужной области, а самого красноречивого и обаятельного. Более того, немаловажно и количество денег, затрачиваемых на избирательную компанию. Как поступил бы разумный человек, если бы его попросили выбрать из нескольких кандидатов? Он попросил бы их биографии, планы, которые они собираются после избрания осуществить в экономике, со всеми выкладками и обоснованиями, и, после изучения этих и других материалов, сделал бы свой выбор. Как поступает обычный избиратель? Делает то же, что и всегда – смотрит телевизор и читает газеты. И кто там будет больше обещать и чаще фигурировать, за того он и проголосует.
"Великий человек толпы. Легко дать рецепт того, что толпа зовет великим человеком. При всяких условиях нужно доставлять ей то, что ей весьма приятно, или сначала вбить ей в голову, что-то или иное было бы приятно, и затем дать ей это. Но ни в коем случае не сразу; наоборот, следует завоевывать это с величайшим напряжением, или делать вид, что завоевываешь. Толпа должна иметь впечатление, что перед ней могучая и даже непобедимая сила воли; или, по крайней мере, должно казаться, что такая сила существует. Сильной волей восхищается всякий, потому что ни у кого ее нет, и всякий говорит себе, что, если бы он обладал ею, для нее и его эгоизма не было бы границ. И если обнаруживается, что такая сильная воля осуществляет что-либо весьма приятное толпе, вместо того, чтобы прислушиваться к желаниям своей алчности, то этим еще более восхищаются и с этим поздравляют себя. В остальном такой человек должен иметь все качества толпы: тогда она тем менее будет стыдиться перед ним, и он будет тем более популярен. Итак, пусть он будет насильником, завистником, эксплуататором, интриганом, льстецом, пролазой, спесивцем – смотря по обстоятельствам" – Ф.Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"
Вот к этому и сводится вся демократия – депутатам надо добиться избрания, и для этого лучше всего, чтобы электорат был как можно менее умным и как можно более внушаемым. Тогда на него легко воздействовать лозунгами типа "Голосуйте сердцем!", а мозгами пользоваться – это лишнее.
Важно: демократия не является самоценностью. Более того, призывы к ней – всегда лицемерны. Она может применяться при некоторых условиях (все тихо-мирно, и не к спеху) в небольших коллективах, и не более того. Так называемое общественное мнение берется отнюдь не из мнения электората – оно всегда формируется лидерами. И хорошо, если только убеждением, а не обманом и т.п. Много вы знаете выбранных депутатов, делегатов, президентов и т.п., которые выполнили свои предвыборные обещания?
Демократия – это просто такие правила игры.
"Демократия – это когда власти уже не назначаются горсткой развращенных, а выбираются невежественным большинством" – Д. Б. Шоу
Небезынтересен также факт, что демократия даже теоретически не отвечает тому, чтобы являться «гласом народа». Слышали о «парадоксе Кондорсе»?
Пусть у нас имеются три человека, голосующих по трем вопросам. Первый их них голосует да-да-нет, второй – да-нет-да, третий – нет-да-да.
Суммарный итог голосования подсчитывается как соотношение сумм голосов "да" и "нет" по каждому из вопросов. В рассмотренном случае суммарный итог голосования будет "да-да-да". Этот итог не отражает мнения ни одного из голосовавших и, естественно, не удовлетворяет никого. Но – демократично!
Знаете, в каком году это было подмечено? В 1785. В одна тысяча семьсот восемьдесят пятом, ага. И что, кто-либо озаботился сменой систем голосования, которые – математически доказано! – не адекватны?
Лауреат Нобелевской премии Кеннет Эрроу уже в XX-м веке проанализировал проблему подробнее, и доказал, что не существует рациональных правил общественного выбора, учитывающих мнение всех членов общества – т.н. теорема Эрроу. Он выделил пять условий, ныне общепризнанных как существенные для демократии, при которой социальные решения принимаются путем выявления предпочтений отдельных личностей, иными словами – по результатам голосования. Как выяснил Эрроу, всем перечисленным условиям в совокупности отвечает только диктаторский, но не демократический выбор. Иными словами, нужно выбрать какого-нибудь произвольного члена общества и осуществлять общественный выбор в соответствии с предпочтениями этого "эталона". Других рациональных с точки зрения математической науки правил не существует.
Так что демократическое голосование не является адекватным даже с сугубо математической точки зрения, без учета возможных подтасовок и "голосования сердцем".
Еще одно интересное наблюдение, без всякой математики, от А.С. Панарина:
"…вселенная частного предпринимательства – это атомарная (номиналистическая) вселенная. При других допущениях, касающихся неизбежной групповой и ценностной причастности и связанных с нею предпочтений, основные концепты рыночной теории – конкуренция, эквивалентный обмен, равновесная внепротекционистская среда – становятся неприменимыми. Это же касается и формальной – представительной демократии. Демократические выборы лишь тогда являются процедурой открытия того, что невозможно было бы узнать заранее, когда граждане ведут себя не в качестве неизменно лояльных членов своих социальных групп, а в качестве свободных атомов, меняющих свои политические предпочтения в зависимости от выгоды и конъюнктуры. В противном случае потенциальное распределение голосов было бы известно заранее – в соответствии с групповой (классовой) принадлежностью избирателей.
Следовательно, рыночное демократическое общество намеренно игнорирует сверхатомарные культурные и социальные реальности – в противном случае сами его основания могут быть поставлены под вопрос. Поэтому абстрагирование от коллективных смыслов и отрицание устойчивой групповой идентичности являются принудительными для общества, объявившего в качестве своего кредо "честную конкуренцию" и демократию. То, что в реальности сталкиваются на рынке и взаимодействуют в политике не изолированные социальные атомы, а группы, позиции которых заведомо неравны, современной либеральной теории запрещено замечать".
И в самом деле, в России большинство – русские, трудящиеся, гетеросексуалы и т.д. По большинству социумно значимых вопросов, таким образом, и голосования-то проводить не надо, и так все ясно. Но голосования проводятся, т.е. сама идея основана на том, чтобы убедить электорат проголосовать против собственных интересов. Скажем, рабочего – за интересы олигархов.
"Но это означает, что ни в коем случае нельзя путать электоральное большинство с народом как коллективным субъектом истории. Если народ – субъект, то у него есть его коллективная воля, которая может быть известна заранее и которая не сводима к воле составляющих индивидов, живущих под знаком своих мелких частных интересов. Между тем вся система либеральной демократии работает с отдельными избирателями, противопоставляет их друг другу, манипулирует ими, "тасует" их, как карточную колоду. Само выражение "борьба за голоса избирателей" потеряло бы всякий смысл в случае предположения (защищаемого марксизмом), что люди ведут себя как лояльные члены тех групп, с которыми их связывает общность социального положения, происхождения и судьбы. В таком случае результаты выборов всегда давали бы заранее просчитываемый результат, соответствующий удельному весу соответствующих классов в обществе. Если рабочий класс составляет, к примеру, около 70% населения страны, то и партия (или партии) рабочего класса не сможет не получить на выборах примерно того же процента голосов. В такой ситуации партия буржуазного меньшинства была бы заранее обречена: ведь она могла бы рассчитывать лишь на голоса тех, кто реально входит в круг буржуазных собственников. Иными словами, в такой системе народное большинство всегда будет находиться по ту сторону буржуазного меньшинства. Поэтому для действия буржуазной политической демократии как стохастической системы, в которой реальность не наследуется как исторический факт, а конструируется посредством политических избирательных технологий, необходимо дезавуировать само понятие народа, или народного большинства, обозначив его нейтрально – как электорат, или электоральное большинство".
Не надо ловиться на шаблоны, которые усиленно навязываются. Думать надо самостоятельно, не шарахаясь от «страшных слов», оперировать фактами, а не мифами. Как пример, С.Г. Кара Мурза, «Потерянный разум»:
"Эта деформация мышления изживается очень медленно, это видно и на удивительной судьбе живучего слова "тоталитаризм". 29 августа 2001 г. я участвовал в "круглом столе", собранном в "Литературной газете" и посвященном интригующей теме: куда девается природная рента (то есть доход от земли и ее недр), в нынешней РФ? Были видные специалисты и ведущие экономисты, включая академиков Д.С. Львова и В.В. Ивантера. Вел заседание А.С. Ципко. Спора по первому вопросу не было – рента, по закону принадлежащая государству, отдается, вопреки закону, "крупному капиталу". В общем, все признали и тот факт, что эта рента изымается "олигархами" из хозяйства, оно хиреет и никак не позволит сносно жить большинству народа.
Все при этом также были согласны в том, что при советском строе рента обращалась в капиталовложения – как в хозяйство, так и в науку. Один экономист в качестве шутки сказал, что и сейчас можно было бы воссоздать Госплан для изъятия и использования природной ренты. Но, как добавил он, для этого необходим тоталитаризм. И почти все засмеялись – нет, они не хотят тоталитаризма, они хотят демократии. И продолжили – как лучше наладить взаимодействие правительства с олигархами, по мелочам. У меня мелькнула мысль, что за одним столом сидят люди и людоеды – и обсуждают кухонную утварь. Так велика была магия слова тоталитаризм, что даже почтенные академики не решились сказать: господа, что за чушь вы говорите! Все эти идеологические бирюльки имеют ничтожное значение по сравнению с тем, что страна в этой системе экономики явно не может выжить – вот о чем должны думать экономисты".
Нельзя забывать также и о том, что демократия представляет собой сугубо гомеостатическую социальную систему, для которой характерно искусственное торможение темпов развития (особенно при отсутствии внешней опасности). Демократия выражает интересы так называемого «среднего класса» – самого консервативного слоя населения, которому, с одной стороны, достаточно хорошо живется, а с другой – есть что терять. При этом не забываем, что на современном Западе имеет место культ потребления. Вследствие всего этого отсутствует мотивация что-либо менять.
И опять А. Панарин, о т.н. среднем классе: "Либерально-номиналистическая версия справедлива лишь при допущении, что на социальный статус индивида и его будущее групповая принадлежность не имеет никакого влияния и все определяется исключительно личными достоинствами и усилиями. Современная либеральная теория среднего класса целиком основывается на последней презумпции. Средний класс в этом контексте – не особая группа наряду с другими, а собрание отличившихся индивидуалистов, которые своим успехом обязаны исключительно себе и воздерживаются от попыток классовой и групповой идентификации.
Сегодня американские миссионеры пытаются насаждать это мировосприятие в бывших социалистических странах. При этом преследуется двоякая цель.
Во-первых, помочь стабилизации посткоммунистических режимов, которые в большинстве случаев являются проамериканскими. Населению, замордованному "реформами", предлагают не верить собственным глазам – игнорировать факт неслыханной социальной поляризации, деления общества на связанные групповой порукой коррумпированные "верхи" и загоняемые в гетто "низы", и вместо удручающей действительности лелеять идеологически заданный образ "свободного среднего класса".
Во-вторых, постепенно демонтировать такое "архаическое" понятие, как народ – коллективный субъект истории. Пока он существует, сохраняя способность проявить свою волю, победу американизма в мире невозможно считать "полной и окончательной".
Также нельзя забывать, что еще ни один кризис ни одним государством не преодолевался при помощи демократических методов – как в политике, так и в экономике. Всегда положение спасали не «невидимая рука рынка» или «всенародное обсуждение», а вполне себе тоталитарные методы. Будь то индустриализация в СССР или преодоление Великой Депрессии в Америке.
Примечание. Не стоит думать, что я выступаю за отмену демократии как таковой.
В Сети можно встретить высказывания недалеких людей, которые рассуждают приблизительно таким образом: "Дуракам нужно запретить голосовать, тогда умные будут избирать правильно, и наступит рай на Земле". При этом себя они относят почему-то именно к умным, хотя критики такого рода не учитывают психологически вполне корректную естественность стремления народа к "арифметическому равенству" как к проявлению всеобщей справедливости. Народ сам добивался права "избирать и быть избранным", и некогда с оружием в руках отнимал это право у существующей власти. И все это происходило именно в общих рамках борьбы за справедливость.
Психологическая значимость стремления к справедливости очень высока. Это стремление является одним из самых активных сложных мотивов, для достижения которого субъект способен пойти на очень многие лишения. Вот что, например, говорит Платон ("Государство") о стремлении к справедливости: "Когда человек сознает, что он поступает несправедливо, то, чем он благороднее, тем менее способен негодовать на того, кто, по его мнению, вправе обречь его на голод, стужу и другие подобные муки: это не возбудит в нем гнева… А когда он считает, что с ним поступают несправедливо, он вскипает, раздражается и становится союзником того, что ему представляется справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные этим муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных стремлений – либо добиться своего, либо умереть".
Всеобщее избирательное право – это не что-то, навязанное кем-то свыше, а проявление стремления народа к справедливости. Именно так и никак иначе – только всеобщее право избирать может удовлетворить стремление народа к справедливой организации общества. И если это всеобщее право реализовано в демократическом государстве – то это является реализацией актуального общественного стремления. Поэтому употребление в качестве критического довода всеобщности избирательного права происходит от элементарного недоосознания социально-психологического закона: общество самоорганизуется так, как оно в состоянии организоваться. Организоваться на основе собственных понятий о справедливом устройстве.
Критика того, что является естественным для общества, напоминает критику прямохождения человека на основании того, что физически на четырех точках опоры конструкции получаются устойчивей.
Таким образом, всеобщее избирательное право не может быть элиминировано из общественной жизни без серьезных последствий.
Причина деструктивности демократии не в этом, а в том, что совершается стандартная человеческая подмена цели средством. И, сохраняя институт демократии, надо подходить к его организации ответственно и разумно, понимая как недостатки системы, так и отсутствие разумной альтернативы. Скажем, вполне разумен подход "Ответственность – для ответственных", который в политике может быть реализован в виде закона, который предусматривает уголовное наказание за невыполнение обязанностей на выборной должности надлежащим образом (проект "Армии Воли Народа" Ю. Мухина), включая невыполнение предвыборной программы.
Но самое главное – это понимать роль демократии в современном обществе.
"Тем, кто еще всерьез верит в демократию (любую) стоило бы задуматься: отчего это нынешние власть имущие так поддерживают эту систему? Отчего всем внушается мысль, что демократия – наилучшее из возможного, хоть и не без изъянов?
А между тем польза от демократии только одна: народная легитимация сговора элит. Необходимо повязать население коллективной ответственностью за происходящее. Хорошо бы, конечно, все, но хватит и "политически активного", ибо всегда можно сказать, что у остальных была возможность, но они ею не воспользовались, а нежелание "делать выбор" – это тоже выбор и т.п.
Мол, это же вы сами "выбрали". Это же вы сами "достойны" своего правительства и депутатов. Ваше оно, это правительство и депутаты, вас представляет. Стало быть, и ничего гундеть, а обижаться надо только на себя, если что не так. В крайнем случае, надейтесь на завтрашние выборы. Ну или там на послезавтрашние.
Главное – надейтесь.
В основе современной демократии – актуализация чувства коллективной ответственности и коллективной вины.
Очень удобная штука.
Ну а уж позаботиться о том, чтобы население "выбирало" решение не проблем, а псевдопроблем, выбирало не из проф. управленцев, а из проф. демагогов, имидж и представление, презентованное СМИ, а не политику – пара пустяков в современном мире.
Ужасная проблема (коей любят пугать прежде всего сами политики): "а что же вместо демократии?!", по сути сама по себе псевдопроблема – именно поскольку демократия – лишь декорация, театральщина. Вместо нее попросту ничего не нужно – исчезни с завтрашнего дня она, в мире бы по большому счету ничего бы не изменилось. Ну, разве что за исключением безработицы среди некоторого количества пиарщиков. Альтернатива нужна не демократии, а олигархии, власти элит". (c) LJ Vidjnana
