Текст книги "Эффект загадки (СИ)"
Автор книги: Андрей Филиппов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Да, нужного результата мы не добьемся, – говорит Эксперт, – Чикк Кштфорс не повторит своего открытия, потому что подсознательно будет бояться этой темы…
– Но он может продолжить другую полезную работу! Например, у господина Генерала, – предлагает Советник.
– Только не это, господа! – Психолог вдавливает окурок в пепельницу, – И вот почему. Предположим, что мы уничтожили все воспоминания за конкретный отрезок времени. Кштфорса отправили работать в Госпиталь. В каком статусе он будет там находиться? Осужденный? Но он не помнит, что совершил преступление и тем более не помнит, что был осужден! Просто сотрудник? Он слишком известен в научных кругах, а факт аварии мы уже не скроем от общества. Когда-то найдется кто-то, кто расскажет ему о том, что было. Человеческая память – слишком сложная штука и я не могу гарантировать, что после этого рассказа доктор не сойдет с ума и не натворит чего-либо.
Советник хлопает ладонью по столу.
– Господа, мы вынуждены признать, что Кштфорс обвел нас вокруг пальца! С какой стороны ни глянь, мы не можем получить результатов его открытия. Что же нам с ним делать? Психолог, внушите ему, что это был несчастный случай, пусть сменит показания.
– Господин Советник, весь предшествующий месяц мы работали именно над его показаниями! Результат вы видели в зале. Нашего внушения хватает на несколько минут. Если же ввести ему специальные препараты, это заметят остальные. А темпоральные перестановки запрещены.
– Психолог, но у вас же прекрасная лаборатория, гениальные специалисты! Неужели вы не можете справиться с этим человеком?
– Господин Советник… Мне неприятно это признавать, но доктор Чикк Кштфорс стоит нескольких моих сотрудников! Мы можем очень долго держать его в лаборатории, накачать наркотиками и прочим, но единственное, что мы получим в результате – распад личности. Я очень сожалею, но это все.
– В итоге мы имеем следующее. Версия суда соответствует версии Обвинителя. Информация о том, что Кштфорс занимался опытами на человеке, разглашению не подлежит. Заставить его сменить показания мы не можем. Высшая мера наказания при таком преступлении не применима, общество будет протестовать. Тюрьма?
– Где он успешно повторит попытку суицида, господин Советник?
– Да пусть повторяет, что хочет. В конце концов, я уже не верю в то, что он еще может быть нам полезным! – в голосе Советника слышно раздражение.
Эксперт внезапно поднимает голову.
– Распад личности, господа! Можем ли мы уничтожить всю информацию, связанную с личностью доктора, удалить ее из его памяти? Я читал ваш секретный доклад об этом, Психолог. Скажите, я правильно его понял?
– Правильно. Действительно, мы можем уничтожить личность человека, то есть, грубо говоря, удалить память и характер. Он забудет все, что помнил о себе, станет внушаемым и вынужден будет принять любую легенду. Несколько дней в Реабилитационном Центре и человека можно вернуть в общество.
– Но зачем тогда нам будет нужен этот доктор, тем более, что его все равно нельзя выпускать на улицу. Слишком известен…
– Собственно говоря, господа, доктора мы уже потеряли, так что вопрос теперь лишь в том, что высшую меру наказания ему не назначить, а делать что-то нужно, – Генерал вновь придвигает к себе фотографии.
– Остается одно, – говорит Советник, – Смириться с потерей ценного ученого. Впрочем, ценность его уже представляется мне сомнительной, раз он вышел из-под контроля и стал проводить опыт на человеке… Итак, предлагаю пожизненное заключение в Ином Пространстве в качестве объявляемого приговора, а в секретной части – уничтожение личности. Пусть работает мусорщиком или санитаром… Он хочет смертной казни, вот мы и казним личность, а тело пусть трудится на благо людей.
– Я поддерживаю мнение, – после небольшой паузы говорит Эксперт, – Кроме того, Наблюдатель в любой момент известит нас, если доктор будет вести себя неподобающе…
Генерал вздыхает и кладет ладонь на блестящую поверхность стола.
– Согласен, – кивает он.
Ладонь и стол исчезают, и теперь мы находимся в салоне вертолета. Возле иллюминатора в кресле сидит Чикк Кштфорс в уже знакомом нам серо-зеленом костюме, его запястья скованы наручниками. В креслах напротив – двое солдат с автоматами. Кштфорс безучастно смотрит сквозь стекло, охранники о чем-то переговариваются, но шум двигателя скрывает голоса. Вертолет идет на посадку, в иллюминатор мы видим закопченные, потрескавшиеся стены небольшого одноэтажного здания. Сопровождаемый охранниками и двумя людьми в штатском, Чикк подходит к полуобвалившемуся дверному проему. Его, видимо, о чем-то спрашивают, он в ответ что-то показывает и объясняет, но из-за шума винтов мы опять ничего не слышим. Один из людей снимает происходящее на видеокамеру. Через некоторое время люди в штатском возвращаются в салон вертолета. Кштфорс остается с охранниками. Вот доктор наклоняется и подбирает с земли камешек продолговатой формы. Пальцами он стирает с него грязь и сажу и становится ясно, что это большая капля застывшего стекла. Пока мы вместе с Кштфорсом рассматриваем этот камень на его ладони, шум вертолета постепенно сменяется голосом Советника.
– Высший Совет, используя материалы следствия, судебного заседания и приватного совещания, постановил признать доктора Чикка Кштфорса виновным в незаконном производстве научных экспериментов без соответствующего контроля со стороны общества, в условиях, не соответствующих необходимой степени защиты по уровню опасности возможных последствий для Человека и Пространства, которые привели к возникновению аварийной ситуации, явившейся причиной гибели человека. Властью, данной Обществом, Высший Совет приговаривает доктора Чикка Кштфорса к пожизненному заключению в инопространственном мире без права снятия наблюдения. Приговор не подлежит обжалованию, однако Высший Совет оставляет за собой право изменить приговор либо условия содержания осужденного на основании сведений, полученных при наблюдении. Осужденный Чикк Кштфорс, вам понятен приговор Высшего Совета?
Ладонь медленно сжимается в кулак, скрывая прозрачную каплю. Подняв взгляд на почерневшую стену лаборатории, Чикк тихо, как бы самому себе, говорит:
– Да. Теперь мне все понятно…
2.
Небольшая квадратная комната залита ярким белым светом. Источник этого света скрыт от зрителя. Впечатление, что светятся сами стены. Обстановка в комнате очень проста – стол, на котором ничего нет, кроме пачки сигарет и пепельницы, мягкое кресло у стола, вдоль противоположной стены кушетка. На кушетке, склонившись вперед и положив лицо на ладони, сидит доктор Чикк. В этот раз он в тонких серых брюках и длинной белой рубашке. На ткани, в том месте, где должен располагаться нагрудный карман, чем-то красным нанесены непонятные символы и цифры. В комнате тишина. Внезапно часть стены смещается, открывая дверной проем и в комнату входит некто в блестящем серебристом скафандре и круглом белом шлеме. Стекло шлема непрозрачно, оно напоминает кривое зеркало. На широком черном поясе скафандра закреплен предмет, похожий на пистолет.
– Осужденный Чикк Кштфорс? – спрашивает вошедший, – Выпрямитесь, я не вижу знаков на вашей одежде.
Голос «космонавта» неживой и бесстрастный. Либо звуки как-то изменены, либо это робот. Но движения гостя все же напоминают человеческие. Доктор вздрагивает, отрывает руки от лица и пристально смотрит на шлем посетителя, словно пытается разглядеть что-то сквозь светофильтр.
– Встаньте с места. Ваш приговор предусматривает перемещение вас за пределы данного физического и темпорального пространства. Там, где вы будете находиться, я выполняю функции Наблюдателя. Меня называют Дежурный Пилот.
– Я приветствую вас, господин Дежурный Пилот, – отвечает на это Чикк, – Поднимите фильтр своего шлема, так как я не знакомлюсь с существами, которые скрывают лицо.
– Нет необходимости знакомиться со мной, осужденный Чикк Кштфорс. Так же, как нет необходимости называть меня «господин». Я пришел с целью сопровождать вас в лабораторию, где вас подготовят к перемещению в подконтрольное мне пространство.
– Вот как? Интересно, почему же для такого простого действия нужна лаборатория? Никогда не слышал о таком способе подготовки.
– Вы никогда не бывали в этом пространстве.
– Хорошо, я вас понял. Собственно говоря, в первую секунду я был обрадован вашим визитом, решив, что Высший Совет пересмотрел приговор и вы выполняете функции палача. Но вы всего лишь наблюдатель… Знаете, у меня есть хорошая новость, Дежурный Пилот! Я вижу, вы вооружены, а дверь закрылась. Я собираюсь напасть на вас с целью завладеть оружием и взять вас в заложники. Очень рекомендую вам отстегнуть пистолет и снять его с предохранителя…
Дежурный Пилот неуловимым движением вытягивает вперед руку. На среднем пальце перчатки мгновенно вспыхивает и гаснет огонек. Но доктор Чикк Кштфорс с коротким вскриком конвульсивно сгибается и его отбрасывает к стене, где он еще несколько секунд бьется в судорогах.
– Встаньте с пола, – по-прежнему бесстрастно говорит Дежурный Пилот, – Мысли о самоубийстве не должны больше посещать вас. Очень рекомендую вам правильно оценить свое положение и прекратить сопротивление властям. Вы будете оставаться жить в моем пространстве, как бы вы не пытались покинуть его.
Доктор Чикк медленно встает, покачиваясь, растирая одной рукой другую. С воротника его рубашки отлетела пуговица и стал виден уже знакомый нам оплавленный кусочек стекла, висящий на цепочке. Он промыт и отшлифован так, что искрится в ярком свете.
– Что у вас на шее? – спрашивает Пилот.
– Застывшее стекло, – медленно, с паузами отвечает доктор, – Я подобрал его на развалинах моей лаборатории. Конвоиры разрешили мне оставить его у себя, а один добрый солдат даже подарил цепочку…
– Подойдите ко мне и снимите его с шеи.
Рукой в «стреляющей» перчатке Дежурный Пилот берет камень и приближает его к стеклу шлема. Несколько секунд стоит тишина.
– Хорошо, я тоже разрешаю вам оставить этот предмет у себя.
Кштфорс молча, не глядя на слепое стекло шлема, надевает цепочку с камнем. Вновь открывается дверь и становится видна часть длинного коридора.
– Благодарю вас, Дежурный, – наконец говорит Чикк, – Можно ли называть вас так для краткости?
– Вы можете придумать мне любое подходящее имя, смысл от этого не изменится. Следуйте впереди меня по этому коридору.
Пока Дежурный конвоирует Чикка по коридору, мы оказываемся в большом полутемном помещении, заполненном какими-то огромными сложными аппаратами. Мерцают огоньки. Холодный синеватый свет круглых экранов придает машинам странный, фантастический вид. Слышен негромкий прерывающийся писк, жужжание. В углу у высокого пульта управления стоит журнальный столик, на котором уютно и по-домашнему светится лампа под зеленым абажуром. Столик совершенно не гармонирует с обстановкой зала. Кроме того, на столике стоят бутылки, разложена какая-то закуска. В креслах дымят сигаретами два человека в белых комбинезонах. Один из них среднего возраста, с бородкой и в круглых очках, второй – значительно моложе.
– Мне представляется, уважаемый мой коллега Мак, – говорит старший, – что данный вопрос обсуждается в Институте как-то двояко. Вот ты получил диплом буквально год назад. А два года назад у меня уже были сведения о том, что поведение изолированного нейрона в таком поле может быть стабильным. И вдруг являешься ты и говоришь: «господин Жабер, по новейшим данным, нейрон стабилизируется! Ура!». Это значит, что до Института новость дошла позже, чем до меня? Нейрон-то остался тем же…
– Знаете, господин Жабер, оказавшись здесь, я узнал столько всего нового, что просто голова кругом идет!
– Ах, ну да, наша наука не принадлежит народу, она секретна… Но зачем тогда студентам вдалбливают в голову то, что два года как устарело?
– Господин Жабер, вот тот ученый из бокса «Зет-семь», Чикк Кштфорс, он был у нас преподавателем биофизики и нейропсихологии… Мы называли его Маньяком… На лекциях он иногда говорил, что того, о чем он только что рассказывал, возможно, не существует вообще, а существует что-то другое, проще или сложнее. Пока что, сказал он, я желаю, чтобы вы знали – это вот так. Когда нам милостиво разрешат взглянуть на настоящую науку, я расскажу вам, как это выглядит в действительности! Странный человек.
– Да, человек он загадочный. Кстати, на завтра он назначен на телепортацию.
– Вот как? Значит, суд Высшего Совета уже состоялся?
– Состоялся. Психолог сообщил им, что Кштфорс проводил опыт на лаборантке, как и было установлено на «Торнадо». Разрушение личности и пожизненный срок в Ином Пространстве. Так что завтра нас с тобой ждет работа могильщиков! Наблюдатель уже прибыл за ним.
– А кто прибыл?
– Я не посмотрел. Или Раккель или Дежурный Пилот.
Некоторое время длится пауза. Наконец Мак говорит:
– А знаете, господин Жабер, мне немного жаль Кштфорса… Когда я снимал графики реактивности перед включением «Гарпуна», этот ученый вспомнил меня. Он сказал «Коллега, вы были неплохим студентом, но всегда путали показатели напряженности внимания». А я и впрямь их путал… А потом он сказал «Но в данный момент вы действуете правильно. В награду я сделаю так, что машина сейчас покажет простые и нормальные кривые, чтобы вам не пришлось их долго расшифровывать».
Жабер усмехается и разгоняет дым рукой.
– Ну и какими были кривые?
– В том-то и дело, что нормальными… Но у меня все равно остается уверенность, что он болен.
– Он болен, Мак. Я это знаю. Просто он болен чем-то, что мы не можем выявить. Или он действительно умело водит нас за нос с этой аппаратурой. Лучше бы, конечно, его казнили, чем разрушать личность и превращать в послушного робота…
– Разве такое возможно? Я имею в виду – усилием воли изменять показания приборов?
Жабер пожимает плечами и молча наливает вино в стаканы.
– Твое здоровье, Мак. Мы с тобой тоже по-своему больны. Больны с тех самых пор, как Лоред открыл принцип доступа к человеческой памяти. Кштфорс говорит, что нашел границу, дальше которой Лоредовский закон не действует. Лицо Дежурного Пилота видел, может, один только Психолог. А может, и он не видел. Ходит слух, что Дежурный Пилот прячет лицо потому, что вместо него после какой-то аварии ему пришили собачью морду, а лаять он не научился… Советник, говорят, приспособил свою клешню для откусывания кончиков сигар…
Мак прыскает со смеху.
– Да, Мак, а мы с тобой пьем вино и смеемся над всем этим… Будь здоров!
Мак и Жабер чокаются и выпивают. Раздается негромкий звонок и на стене возле пульта вспыхивает небольшой экран.
– Интересно, что за гость в поздний час… – говорит Жабер и подходит к экрану.
На экране виден Дежурный Пилот.
– Да, он склонен появляться при первом же упоминании… Мак, это Дежурный Пилот! Интересно, что ему нужно… Накрой стол моим белым халатом и включи вентиляцию!
Раздается еще один звонок.
– Сейчас, не шуми… Ты все-таки в гостях, начальник. – Жабер берет микрофон и вежливо продолжает, – Добро пожаловать, господин Дежурный Пилот!
Слышен шум, тяжелая металлическая дверь медленно смещается в сторону и Дежурный Пилот входит в лабораторию. В одной руке у него небольшой черный кейс, в другой несколько листов бумаги.
– Добрый вечер. – говорит он, – Я прошу извинения за столь поздний визит.
– Здравствуйте, господин Дежурный Пилот, – приветствует его Мак.
– Здравствуйте. Возникла проблема. Темпоральное поле дестабилизируется все сильнее. Возможно, мое возвращение будет значительно затруднено. Я прошу вас выполнить задание по Чикку Кштфорсу немедленно. Мы отправимся, как только вы закончите. Вот распоряжение Высшего Совета.
Жабер спокойно берет листы и просматривает их.
– Господин Дежурный Пилот, здесь говорится, что именно мы должны сделать, но нет ни слова о том, когда. Кштфорс назначен на завтра. У нас нет разрешения включать аппаратуру сегодня.
Дежурный Пилот невозмутим.
– Но все же ее нужно будет включить. Господин Жабер, мне известно, что вы обладаете определенным вкусом и являетесь тонким ценителем вин! Вино на столе чаще всего – символ праздника. Сегодня у вас праздник. Потому что я принес вам вот это.
Он открывает кейс и извлекает небольшую черную бутылку.
– Это вино из крыльев гигантских бабочек с Эшруада.
Бутылка переходит в руки Жабера. Заметно, что Жабер весьма удивлен.
– Нарколен?! Запрещенный напиток?
– Да. В небольших дозах он безопасен. И я надеюсь, что это украсит вашу коллекцию. Или ваш стол. Вам приходилось это пробовать?
– Приходилось, – отвечает Жабер и протягивает бутылку Дежурному Пилоту, – Но я соблюдаю закон. Возьмите.
– Я не возьму нарколен назад. Я привез его просто в подарок. У меня есть еще одна бутылка, которую я сейчас вручу Психологу. Всего доброго.
Дежурный Пилот поворачивается к двери, но Жабер говорит:
– Не спешите, господин Дежурный Пилот. Во-первых, Психолог уже уехал домой, во-вторых, я понимаю вашу ситуацию. Дестабилизация поля действительно так серьезна?
– Да, и продолжает нарастать. Утром, я полагаю, транспортировка Кштфорса будет уже невозможна. Поскольку официально он уже переведен под мое наблюдение, я хочу забрать его сейчас.
– Ну, что же… – отвечает Жабер и осторожно ставит вино под столик, – Я думаю, Мак, мы можем помочь господину Дежурному Пилоту?
– Да, господин Жабер. Темпоральное поле – капризная вещь.
– Я считаю точно также. Господин Дежурный Пилот, будьте любезны привести осужденного Кштфорса из камеры «Зет-семь» в подъемный отсек.
– Чикк Кштфорс уже на подъемнике. Я временно лишил его сознания парализующим импульсом.
Жабер удивленно качает головой.
– Знаете, Дежурный Пилот, вы склонны опережать события. А если бы мы не договорились?
– Я разыскал бы Психолога. Я не так часто появляюсь здесь, чтобы стать назойливым.
– Хорошо. Мы займемся Кштфорсом, но посторонним запрещается присутствовать в лаборатории во время работы. Таковы правила…
– Мне известны правила. Я буду находиться в комнате отдыха экипажей. Как только работа будет закончена, вызовите меня по громкой связи. Господин Жабер, к предписанию Высшего Совета у меня есть дополнения.
Жабер, уже шагнувший было к пульту, оборачивается через плечо.
– Личность Чикка Кштфорса должна сохранить профессиональные навыки врача. Нет никакого смысла превращать его в уборщика мусора. Их у меня достаточно. Кроме того, состояние каталепсии требуется продлить еще на два часа после окончания вашей операции, чтобы я смог записать в память все, что мне требуется.
– Я не обещаю вам полноценного эффекта, но приму ваши слова к сведению, господин Дежурный Пилот… Мак, спустись в подъемную камеру и подготовь Чикка Кштфорса.
– Желаю вам удачной работы, господин Жабер, – Дежурный Пилот подходит к двери и нажимает кнопку замка.
Жабер молча и сосредоточенно смотрит на зажигающиеся один за другим экраны и огни на пульте. Когда дверь закрывается, он негромко произносит:
– Иди, иди… Чтоб ты пропал в своем пространстве вместе с компанией своих подопечных идиотов… Мак, что ты остановился?
Мак надевает блестящую накидку и закрывает голову шлемом. Достав из шкафа небольшую красную коробку, он проходит в угол и скрывается в квадратном люке. Жабер сбрасывает халат со стола, присаживается в кресло и наливает в стакан вина, но не того, который принес Дежурный Пилот, а другого. Долго смотрит на стакан в своей руке, затем медленно выпивает. Склоняет голову и мы видим, что губы его шевелятся, как будто Жабер быстро говорит что-то. Наконец он резко поднимает голову, встает и подходит к пульту.
– Мак, ты готов? Уходи оттуда, – говорит он в микрофон решительным и трезвым голосом, – Начинаю подъем.
– Ушел, господин Жабер, – раздается из динамиков, – Начинайте.
Раздается несколько разнотональных сигналов, на экранах видно, как бледное лицо Чикка Кштфорса медленно скрывается в какой-то широкой трубе черного цвета с мерцающими огоньками по краю. Жабер что-то быстро набирает на клавиатуре. На еще одном темном экране вместе с мелодичным сигналом появляется надпись «Область памяти захвачена».
Сзади хлопает крышка люка, это вернулся Мак. Жабер кивком головы указывает ему на противоположный край пульта. Мак становится там и начинает нажимать кнопки и вращать регуляторы.
– Господин Жабер, температура тела повышается, – через некоторое время говорит он.
– А скорость явно недостаточна… Да, температура растет.
«Контроль целостности включен. Разделение слоя F»
– Господин Жабер, температура в желтом секторе, концентрация селена падает.
– Понял тебя, Мак. Дежурный переусердствовал со своим импульсом.
Жабер щелкает переключателями.
«Слой F разделен».
Внезапно раздается резкий вибрирующий звук сирены и пульт озаряется красными вспышками. Надписи на экране превращаются в хаотичный набор символов.
– Господин Жабер, дисперсия поля! Опасное охлаждение трубы!
– Я вижу, – Жабер нажимает кнопку и сирена замолкает, – Срочно спустись к подъемнику, его, должно быть, заклинило.
Мак хватает какой-то прибор и бежит к люку.
– Застегни плащ, Мак! – но крышка уже захлопнулась.
Жабер берет микрофон.
– Что там, Мак? – спокойным ровным голосом спрашивает он.
– Я не понял, господин Жабер. Как будто все в порядке. Возвращаюсь.
Лязгает крышка люка. Мак снимает шлем, покрытый чем-то вроде измороси.
– Когда я спустился, поле уже выровнялось. Кажется, ему все-таки обожгло волосы… В
воздухе повышено содержание углерода, – сообщает он.
– Это не страшно, сменит прическу. Слой отделился, но не совсем ровно. Взгляни.
На большом экране вращается трехмерная поверхность, состоящая из цветных кубиков. Кубики ведут себя непоседливо – они подпрыгивают, переворачиваются, меняют цвета.
– А мне кажется, господин Жабер, что Пилот будет доволен.
– Пилот вынужден будет принять у нас любую работу, ведь его рекомендации не внесены в предписание. Мы возимся с этим, потому что нам с тобой это интересно. Не правда ли, Мак?
– А еще, господин Жабер, потому что Кштфорс был хорошим человеком и…
Но Жабер внезапно поворачивается к нему и поднимает вверх указательный палец.
– Запомни, Мак. Нам с тобой просто интересно! Доктор Чикк был очень нехорошим человеком. Он проводил опыты на людях… Так ты и должен считать всю свою жизнь… Ты меня понял?
Взгляд Мака выражает удивление. Потом он молча кивает.
– Молодец. Ты понятливый. Ты будешь хорошим специалистом. А сейчас я хочу, чтобы ты удалил изолированные слои и заполнил области «балластом». Я буду наблюдать, как ты это делаешь, и, если все будет в порядке, я поговорю с Психологом насчет досрочного экзамена…
Сумерки. На фоне тусклого неба в рваных серых тучах мы видим широкую равнину. Стволы деревьев и какие-то сооружения кажутся плоскими, вырезанными из черной бумаги. Тучи быстро плывут нам навстречу, меняют очертания, кое-где возникают просветы и тогда неестественно яркие, какие-то сине-зеленые лучи падают на землю. На солнечный свет это совсем не похоже. Впечатление, что кто-то над облаками включает и выключает огромный яркий прожектор. Наверное, наверху сильный ветер. Похоже, что сейчас начнется гроза. И, действительно, порывы ветра уже раскачивают силуэты деревьев. «Прожектор» движется где-то в вышине, свет гигантскими пятнами выхватывает из полутьмы то кромку леса, то озеро, то разрушенный дом, то покосившиеся столбы со спутанными проводами. Ветер поднимает пыль, в воздухе кружатся сухие ветки, листья, какие-то обломки.
Мы смотрим вверх. И видим, что в низком небе прямо над нами появился гигантский черный диск, нижняя часть его вогнута и напоминает купол. Диск медленно вращается, завихряя тучи. Кажется, он опускается прямо на нас, все больше скрывая небо. Громкий сухой треск – это сбоку из туч в диск ударила короткая молния, на долю секунды озарив ровный блестящий край. Диск отозвался низким страшным воем, из его центра с шипением вырвались клубы пара. С другой стороны ударила еще одна молния, яркой ломаной линией прочертив небо. Кажется, что от оглушительного грохота вздрогнула земля. «Прожектор» вспыхивает и меркнет. Но край диска начинает светиться мертвенно-белым светом. Поверхность земли вокруг нас освещается широким кольцом и мы оказываемся в его центре. Видно, как через полосу света ветер проносит мусор…
– Итак, вас зовут Крис, – слышен спокойный бесстрастный голос Дежурного Пилота, – Крис Лер. Вы врач. Закончили медицинскую академию в Ишле восемь лет назад. Специализировались по психиатрии. У вас нет постоянного места жительства, вы путешествуете на своем автомобиле. Движетесь с запада на восток. Вы никогда и нигде не останавливаетесь надолго…
3.
Ночь. На небольшой поляне, окруженной густым кустарником, светится костер. Костер почти прогорел, поэтому вначале мы ничего не видим. Но вот чья-то рука подбрасывает несколько крупных веток и пламя разгорается ярче. У костра, прислонившись спиной к дереву, сидит Крис. На нем камуфляжная куртка и брюки, в руке металлическая кружка. Очевидно, Крис думает о чем-то приятном, он улыбается, глядя в огонь. Это выражение лица мы видим впервые, доктор Чикк так не улыбался. Вообще, внешний вид Криса сильно изменился в лучшую сторону. Его лицо спокойно и расслаблено. Костер весело потрескивает. Крис, обжигаясь, прихлебывает чай из кружки. Внезапно он склоняет голову набок, прислушивается и негромко говорит в темноту:
– Ну, и долго вы собираетесь там прятаться? Я рад даже застенчивым гостям… Выходите к костру. Кофе у меня кончился, но есть очень интересный чай.
Но в ответ из кустов хлопает выстрел. Крис вздрагивает и ударяется спиной о дерево. Несколько секунд он неподвижен, затем роняет кружку и медленно опускает голову.
В кустах прячутся два молодых стриженных человека в черных кожаных куртках. Один из них щелкает затвором короткоствольной винтовки, выбрасывая гильзу.
– Договорился… – шепотом говорит другой.
– Доигрался! – спокойно отвечает ему стрелявший, – А ведь предупреждали: вали отсюда по-хорошему. Нет, он решил нас перевоспитывать… Мы весьма вовремя, завтра он сдал бы нас полиции.
– Тс-с… Идет кто-то!
С противоположной стороны поляны раздается шорох шагов по траве и в круге света от костра появляется юная девушка в такой же черной куртке, как у молодых людей, только с множеством блестящих заклепок.
– Крис, привет, я привезла кофе! – весело говорит она, – Проснись, моя ночная жизнь!
Вновь хлопает винтовка. Девушка со слабым вскриком падает у костра.
– Ты что? Зачем ты ее?
– Дурак! Тебе нужны свидетели? Она была такой же…ненормальной, – стрелок сплевывает и дергает затвор, – Какая разница, один он уехал или ее с собой прихватил? Пошли, пока еще кого-нибудь не принесло…
Подсвечивая небольшим фонариком, «гости» раздвигают ветки и выходят на поляну. Луч света пробегает по кругу. Оказывается, в темноте под деревьями стоит машина, санитарный УАЗ цвета хаки. Ее фары поблескивают в свете фонаря. Человек с винтовкой подходит к машине и открывает задние двери.
– Быстрее давай, тормоза ходячие! – тихо говорит он приятелю, – В машину обоих!
Тела Криса и девушки швыряют в салон. Хлопают двери.
– Ну, как решили… А я поприберу тут все, чтобы было похоже, что он в натуре уехал отсюда…
– Ладно. Только винтовку я возьму с собой, мало ли что.
Человек, который стрелял, снимает винтовку с плеча и передает ее второму.
– Трус чертов, – говорит он, – До Каньона десять минут езды, что там может случиться? Да скорее поворачивайся, Дрег в кабаке ждет.
Взяв оружие, его товарищ садится за руль. Негромко запускается двигатель. Осторожно, светя лишь подфарниками, машина движется по неровной лесной дороге. Впрочем, лес вскоре расступается, водитель включает фары и прибавляет скорость, выезжая на асфальтовое шоссе. Шоссе пустынно. Еще через несколько минут становится ясно, что дорога идет на подъем, обочина слева сменяется каменной стеной, то и дело мелькают дорожные знаки ограничения скорости. Очевидно, что справа, за забором из бетонных столбиков, находится обрыв. Во всяком случае, фары на поворотах едва заметно освещают противоположный «берег» Каньона – сплошную, поросшую мхом и мелкими кустами скалу. Подъем продолжается. Дорога несколько сужается. Наконец, человек останавливает машину перед крутым поворотом и глушит мотор. Выходит из машины, закуривает и быстрым шагом, почти бегом, скрывается за поворотом. Сразу же возвращается и пристально смотрит назад, в сторону, откуда приехал. Вероятно, горная трасса в это время не пользуется популярностью, потому что ни впереди ни сзади нет других машин. Стоит тишина, только шелестит ветер, да слабо потрескивает остывающий двигатель.
Заметно, что человек нервничает и спешит, его движения резкие и порывистые. Он бросает недокуренную сигарету и вновь скрывается в кабине. Стенки между кабиной и салоном нет, поэтому втащить и усадить на пассажирское сидение худенькую девушку совсем не трудно… С Крисом все несколько сложнее. Но вот и он оказывается за рулем. Молодой человек досадливо чертыхается, поскольку в темноте он перепачкал руки в крови. Наконец, он запускает двигатель, вытягивает рукоятку дросселя и, стоя на ступеньке, отпускает сцепление. Набирая скорость, машина катится к повороту. И через несколько секунд, сбив столбик ограждения, УАЗ срывается в Каньон… Внизу раздается искаженный эхом лязг, грохот и вспыхивает яркое пламя.
Человек не удержался на ногах, спрыгивая со ступеньки. Невнятно ругаясь шепотом, он поднимается и отряхивает куртку. Подходит к краю и осторожно заглядывает вниз.
– Мать твою! Винтовка… Осталась под сидением! Черт, Мистер мне башку оторвет… – он плюет с обрыва, дрожащими пальцами вновь закуривает сигарету. Прислушивается. И, зачем-то хлопнув ладонью по серому бетону, торопливо отправляется обратно.
Когда он скрывается из виду, возле скалы на противоположной стороне дороги зажигается маленький огонек. Он тусклый, похож на светлячка, но неподвижен. Постепенно точка увеличивается и через полминуты это уже целое светящееся пятно размером с человеческую голову. Свет холодный, фиолетовый, пульсирующий. Внезапно раздается звонкий щелчок и прямо из воздуха на асфальте возникает человеческая фигура. Это Дежурный Пилот. От его скафандра и шлема исходит слабое сияние. В руке у Дежурного Пилота предмет, чем-то напоминающий развернутый веер, за спиной то ли большой рюкзак, то ли ящик. Может быть, это воздушный резервуар. На шлеме зажигается яркий фонарик, Пилот неторопливо обводит лучом камни и дорогу вокруг. Очевидно, он тоже хочет удостовериться, что за ним никто не наблюдает.
Наконец, он медленно подходит к краю, туда, откуда упала машина. Вытягивает над обрывом «веер», расположив его горизонтально. Происходит что-то удивительное – свет от пламени горящей далеко внизу машины, который слабо озарял скалы, мгновенно исчезает. Слышен звук, похожий на тонкий вой, прерывающийся каким-то бульканьем. Странно, что эхо молчит… Что-то освещает руку Пилота снизу, по обрыву ползут тени. И вот над краем медленно, как призрак, поднимается УАЗ, висящий прямо в воздухе! Впечатление, что корпус машины раскален, он ослепительно светится белым и окружен облаком пара или дыма. Мы видим, что в кабине пусто.
