Текст книги "В окопах времени"

Автор книги: Андрей Величко

Соавторы: Борис Орлов,Алексей Махров,Артем Рыбаков,Олег Таругин,Сергей Ким,Анатолий Логинов,Елена Горелик,Алексей Ивакин,Владимир Коваленко (Кузнецов),Вадим Мельнюшкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Конечно же, чудес на свете не бывает, и нашу оборону немцы проломили, но… то тут, то там у них пошли накладки – и психологические и технические. Психологические – это когда «панцерваффисты» вдруг осознали, что слишком узок их круг становится, что жареных тушек геноссе за неделю боев на Восточном фронте гораздо больше, чем за неделю боев во Франции. И в атаки стали рваться уже не так рьяно, ибо каждая атака, точнее, каждая бесценная арийская жизнь, могла быть прервана болванкой какого-нибудь чокнутого расчета русских «ягеров», которые десять дней в окружении питались древесной корой и катили свое орудие с последним снарядом по болотам, и все из упрямства – найти дойчепанцер и жахнуть бронебойным. Что до технических проблем у немцев – им стало «не хватать» сил для завершения прорывов и замыкания котлов, ибо то там на три танка больше потеряли, то там еще пять танков у них сожгли – ну я про сравнение с нашей реальностью. Именно поэтому Минский котел у них получился больше похожим на дуршлаг, а потом и вовсе рассыпался. Тут ведь и обратный эффект: если попал первым и остался жив – стреляешь дальше по врагу. А врагу, понесшему потери, нужно предпринимать новую атаку, а и нечем и боязно. Тот там пара часов, то здесь сутки, то там еще один час – в итоге – немцы замедляются, а наши получают возможность подтянуть подкрепления, подвезти снаряды, сформировать лишние дивизии и перебросить их.

– А немецкая экономика?

– А немецкая экономика работает по старинке. Шпеер пока еще не у власти и тотальной мобилизации не было. И поэтому темпы «воспроизводства» «панцеров» отстают от темпов их «убыли» на Восточном фронте. У нас, конечно же, тоже снизились из-за эвакуации части промышленности, но Сталинград и Ленинград танки штампуют, Харьков тоже штампует, хотя и Питер, и Харьков частично уже эвакуированы. Но самое главное – немцы забуксовали и потеряли темп, и прошли «точку невозврата». Теперь, даже если поставить во главе экономики Третьего Рейха Шпеера, ничего у немцев не получится – наши сумели отмобилизовать армию и использовать для мобилизации население тех областей, которые в нашем мире немцы к осени 1941 года сумели захватить. И урожай успели собрать. Немцы же… У них теперь на Восточном фронте мясорубка похлеще Вердена – причем на ВСЕМ фронте. В 1941 их, конечно же, не раздолбают, но в 1942 им придет пушной зверек – почти вся профессиональная армия, с которой они начали войну, уже сгорела. Новые зольдаты не имеют боевого опыта и нормальной подготовки – их не успевают обучить. Они скоро будут по качеству, как наше ополчение 1941 – энтузиазма много, а навыков практически никаких.

И если подвести итог – то автором здешней развилки является весь советский народ и Красная Армия. Народ дал армии «кувалду потяжелее», и процесс пошел….

– Так куда поведем свой народ «веселиться»? – заерзал Шмель.

– Тут нужно подумать, – хищно улыбнулся Кот, расстилая карту Восточной Европы. – А если, например, провести рейд с севера от берегов Балтики на юг до берегов Черного моря? Пройти по тылам и армейским складам вермахта?..

– Мысль хорошая, – засмеялся Упырь. – Только карта немножко не того масштаба…

Скалистый – Москва, 2009 г.

Валерий Белоусов
ПОКАЯНИЕ ИМПЕРЦА…

 
«Но прихрамывая, шел
Друг мой безучастно,
Через Балх на Кандагар,
ПоПяндшеру шел…
И смутили слух ему
Песнею прекрасной —
Чтоб с улыбкой умирал,
Погибал с душой…
И вставала рядом,
С пулей, со снарядом,
Песенка о добрых кобрах,
О дневных нетопырях…
О казармах светозарных,
О шакалах благодарных,
И о радужных холерных лагерях…
 

Хрясь! Стеклянный пузырек разлетелся на мелкие брызги. Грязное чернильное пятно медленно потекло вниз, заполняя высеченные на карельском граните буквы печально-строгой надписи…

Да, не знали ребята, медленной, мучительной смертью умиравшие в черноте неторопливо заполняемых ледяной балтийской водой отсеков «малютки» с гордым именем «Месть», что когда-нибудь их назовут оккупантами, палачами свободы и русскими свиньями…

«Эльцын! Эльцын!» – радостно скандировала небольшая толпа имя некоего политического перевертыша, который что-то комплиментарное схрюкнул со своего обычного перепоя в адрес сторонников неззааавииисссимой рееесспууубликки…

Впрочем, малочисленность толпы объяснялась достаточно просто… откуда здесь, в старинном флотском городке, который всего на пятнадцать лет моложе Петербурга, и который, кстати говоря – основан тем же Царственным Саардамским Плотником, эстонцы?

Рогервик… Балтийский Порт… Балтийск! Вся жизнь этого уютного, расположенного на полуострове Пакри городка издавна проходила под гордой сенью славного Андреевского стяга…

И железную дорогу-то проложили в Ревель только потому, что лежал этот самый крупный город Эстляндской губернии – по дороге к Балтийску.

(Вопрос на передачу «Что? Где? Когда?» – сколько букв «н» в правильном написании слова Таллин? Верный ответ – ни одной… Ревель!)

Это только в период кукольной независимости уродливого детища Версаля жители лимитрофа, не умеющие в силу своей имманентной тупости правильно выговаривать слова на человеческом языке, исказили имя Балтийска до Палтиски…

А после возвращения Прибалтики в дружную семью, которую навеки сплотила Великая Русь, либеральный интеллигент Л.П. Берия не велел переименовывать городок – мол, надо уважать слабости туземцев… да, добр был этот замечательный человек! Доброта его и погубила…

Разумеется, в городке, в котором проживали 8100 человек тридцати одной национальности, эстонцы составляли около двух тысяч (точнее, 2156 тупых, или вернее – тормознутых, голов…)

Однако мал клоп – да вонюч…

Никогда не забуду, как я шел однажды мимо школы… а навстречу мне выходит со школьного двора девочка лет десяти и ведет за руку братишку-первоклассника…

Я машинально было прошел мимо… но что-то заставило меня обернуться… у девочки было абсолютно мертвое, окаменевшее лицо… слез в глазах не было, только губы чуть-чуть подрагивали…

Подбежал к ней, присел на корточки, схватил за побелевшие, ледяные руки: «Что с тобой случилось?!»

А она видит – я в форме… ухватила меня за шею, зарыдала: «Нам Ирма Амандусовна сегодня в классе объявила, что как только наши отцы уйдут в море – нас всех эстонцы прямо в школе убьют… мне братика жалко, он испугается!»

Понимаете, для ребенка учитель – это высший авторитет… и если уж учитель что сказал, то это чистая правда…

Понимаете, я женщин не бью… то есть совсем не бью.

Однако нет правил без исключения, как говаривал Лао-цзы.

Не хотела сначала Ирма Амандусовна дезавуировать свою шутку… к моему огромному удовольствию. Но быстро, опять же, к моему глубокому сожалению, передумала… даже ногами ее попинать не удалось… увы, все красивые дороги далеко не ведут, как учил Кун-Фуцзы.

Только и удалось, что сорвать со стены черно-бело-голубую тряпку и, свернув трубочкой, запихать ей в одно из отверстий лежавший на учительском столе текст национаааальнногоооо гиииимна…

Каюсь. Каюсь, что не пришиб тогда нахрен эту белобрысую собачку женского пола… простите меня…

Воздух был бы чище в городке… впрочем, у нас – за забором, в Пентагоне – этой националистической дряни не водилось… потому как там водился славный балтийский Подплав…

Там – в высоких, белоснежных корпусах, у гранитных пирсов – были размещены база подводных лодок, учебный атомный реактор («Дайте два!(с) – один реактор для кораблей третьего, а второй, новенький – для подводных кораблей четвертого поколения), стоянка торпедных катеров и малых ракетных кораблей, флотские госпиталь и поликлиника.

А в городе непосредственно были полуэкипаж 157-й отдельной бригады подводных лодок, погранзастава, штаб погранотряда, рота военных строителей, ракетное подразделение ПВО и отдельный дисциплинарный батальон…

Ну и, разумеется, мое место службы – корпункт и типография ордена Красной Звезды газеты «Страж Балтики» Дважды Краснознаменного Балтийского Флота, чтоб ему…

Каким же образом преподаватель Жуковского авиационного техникума имени местночтимого святого (зачеркнуто) имени малоизвестного наркома М.М. Казакова оказался во флоте?

Вопрос не ко мне, а к родному ГлавПУРу… забыли о таком ведомстве? Напрасно… это вроде как управление по делам Армии и Флота Священного Синода… так что аз, многогрешный, на манер иеромонаха, должен был во время брани духовно окормлять Российское непобедимое Воинство…

А так как Пятнистый Иудушка проводил активнейшее сокращение сухопутных войск, очень многие офицеры переводились в береговые части флота, не-подпадающие под сокращение…

И вот меня, всю-ту службу проведшего в местах, удаленных от моря так, что год скачи – не доскачешь… Каспий я морем не считаю… и был вдруг выдернут на сборы политсостава – во флот…

Хорошо, что летом… летом вообще служить хорошо.

Но только не этим дождливым летом…

Что-то мерзкое носилось в воздухе… впрочем, я человек любознательный…

Когда товарищи офицеры, устав после пятого стакана обсуждать стати и достоинства своих боевых подруг, впадали в некоторую меланхолию, я начинал их расспрашивать…

Особенно меня интересовал полет некоего господина Руста – как это он безнаказанно перелетел государственную границу СССР?

Очень просто, отвечали мне, служебная собака след не взяла!

А если серьезно, то этого господинчика, летевшего на малой высоте, наряд пограничников вовсе не проспал, а даже обстрелял из автоматов, после чего сообщил по команде, и… что? Ничего.

Наряд – на заставу, застава – в отряд, отряд – в округ, округ… концов не сыскать.

Короче, вынырнул господинчик уже в советском тылу – там, где именно в этот день и час должны были пролететь два самолетика, на которых местное начальство отправлялось – кто на охоту, кто на рыбалку… разумеется, указанные самолеты не имели полетных планов и согласованных маршрутов с выделенными эшелонами…

И, как рассказывал начальник штаба ракетчиков, летел этот господинчик как Бог на душу положит, аккуратно обходя зоны ПВО…

Земля слухом полнится… говорят, что маршал Соколов, незадолго до этого случая, привез Мишке Меченому в Кремль несколько важнейших документов – в том числе и планы организации Северо-Западной зоны ПВО страны…

А спустя некоторое время прошла через ГРУ информация, что эти планы оказались за океаном… после чего Соколов категорически запретил оставлять секретную документацию в Кремле…

Нормально, да?

Вот зачем летел Руст, как не затем, чтобы дать мотивированный повод Горбатому избавиться от маршалов и генералов, которые ему МЕШАЛИ…

Интересно, кто больше всех обличал Соколова в…предательстве интересов государства? Шеварднадзе… этой твари еще и «Оку» припомним, в свое время, и вывод ГСВГ в чисто поле…

Так что спустя четыре года из стоящих генералов да адмиралов почитай мало кто и остался…

Ну, у меня в тот день забот было достаточно, чтобы думать еще и о проблемах строительства Вооруженных Сил…

С восемнадцатого на девятнадцатое августа я заступал ответственным дежурным по нашей газете…

…«Твари! – очень сердечно произнес старший мичман Харченко. – Понимаешь, товарищ старлей, зашел это я в магазин, сливок хотел взять – что-то у меня опять язва зашевелилась… да не жена, а своя, родная, двенадцатиперстная… так эти чухонцы враз русский язык понимать перестали! А я ведь слышал от порога – как они базлали меж собой, статью в «Огоньке» обсуждали: прокниииившая импееерия… а тут враз на чухонский перешли! Так ведь и не купил ничего…»

«Тю! – удивился наш водитель, старший матрос Небийбаба. – Товарыщ старшой мичман, а кулак на що?! Хроши им еще платить… задрыхам…»

«Вот, Небейбаба, за это они нас и считают оккупантами», – чисто из педагогических побуждений, по-фарисейски произнес я, смазывая йодом прокушенную Ирмой Амандусовной ладонь… давненько меня коллеги-учительницы не кусали, аж с самой школы-интерната! Конечно, лучше бы на укус помочиться – старое, проверенное дедами средство… но это надо было делать сразу – а я как-то не привык делать это в святом месте… в классе, у доски…

Надеюсь, эта профурсетка хотя бы регулярно чистит зубы? Впрочем, теперь ей зубов чистить придется несколько меньшее количество… а потому что нехер.

«Ну, что у нас плохого?» – спросил я, дабы сменить грозящую бурным обсуждением, как говорят англичане – флеймом, тему свинцовых националистических мерзостей…

«По службе, или как? Ежели или как, то водки в военторге нет. Говорят, приказ начпо – в рот ему пароход, желательно «Георга Отса».

Если по службе – то вот вам, старлей, новость – вы сего числа заступаете в том числе и начкаром… посему прошу принять и расписаться…»

Мать, мать, мать… ежели дежурный по редакции – это мирный сон в кабинете на мягких стульях, предваренный просмотром весьма познавательных полуночных программ финского телевидения (да что там понимать-то? Ох, майн готт, дас ист фантастиш!), то караул – есть постоянное мотыляние по вверенным мне командованием точкам с проверкой, не занимается ли на посту часовой-матросик глупостями с местной пэтэушницей, аккуратно отставив АКМС (именуемый «весло») в стороночку… да хрен бы с ней, пэтэушницей!

Слава Богу, что я уже не в интернате служу, где директриса на педсовете ставила боевую задачу: «Самое главное, чтобы у нас в этом учебном году из учащихся никто не родил!»

Автомат могут украсть! Бывали прецеденты…

Эстонское телевидение прямо призывает членов «Кайтселийта» добывать оружие у оккупантов… а что это такое – видно по Сумгаиту и Тбилиси… Плавали, знаем…

Черт, как не хочется-то… но таки пришлось расписаться и после этого принять, вместе с Харченко. Закусив по-флотски, то есть занюхав рукавом, я уселся на продавленное кресло с порванной обивкой и стал добросовестно изучать Устав… О воин, в карауле сущий – читай Устав на сон грядущий. И после – ото сна восстав – читай опять же ты Устав…

Призванные из запаса воины сразу попадают в две категории – либо сапог, либо пиджак… вторая категория – это вроде одного моего знакомого, авиационного техника Логинова, раздолбаи, каких крайне мало… истинно штатский человек, хотя и прекрасный специалист своего дела – но только в силу жестокой ухмылки судьбы одевший военную форму… ну нет, нет в нем ЛЮБВИ к истинно армейским вещам… не понимают они суровой красоты плац-парадов, не вникают в особенности субординации, искренне удивляются, почему старший по званию обращается к ним на «ты»…

Первая же категория… это ужас профессиональных военных… та самая бодатая корова, которая случайно получила рога!

Совершенно не понимают юмора, в том числе специфического, армейского… живут по Уставу, надеясь на честь и славу…

Наивные.

«Товарищи, да я же не понимаю пуштунский! – Ничего, товарищ лейтенант, вы у нас все равно по легенде слепоглухонемой нищий… и сейчас вам отрежут язык и выколют глаза…» Ха-ха-ха.

Итак, Устав Гарнизонной и Караульной служб… «Часовой есть лицо неприкосновенное…»

Вот я обязательно его сделаю прикосновенным, ежели какой-нито фитиль посмеет мне вздремнуть на посту… а равно будет сидеть, прислоняться к чему-либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные надобности или иным образом отвлекаться от выполнения своих обязанностей… сгною!

…«Соотечественники! Граждане Советского Союза!

В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам!»…

Это, конечно, все хорошо… «Гордость и честь советского человека должны быть восстановлены в полном объеме»… замечательно…

«Но каким образом? – Да не образом, матушка, а самым настоящим хреном…»

«Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса. Конструктивные предложения общественно-политических организаций, трудовых коллективов и граждан будут с благодарностью приняты как проявление их патриотической готовности деятельно участвовать в восстановлении вековой дружбы в единой семье братских народов и возрождении Отечества».

И вы хотите сказать, что это – приказ? Вот эта манная каша, разбавленная розовыми соплями?

Приказ начинается со слов: Ориентирую. Север сегодня будет там, где солнце садится – для единообразия.

И заканчивается: приказываю. Четкой, конкретной боевой задачей – что, кому и когда делать, какими силами и средствами…

А это… «Ми думаем, что ты – ныкакой нэ командыр!»(с)

«Товарищ старший лейтенант, товарищ…» – ну вот, и дождались…

С пением (чухонцы, они хором попеть зело любят!) по улице продвигалась колонна под трехцветными флагами националистов…

«Это чего такое, а? Как сие понимать?» – поинтересовался я у местного аборигена Харченко, уже двадцатый год тянущего лямку в здешних водах…

«Да понять их не сложно… вот, тащат плакаты, что ихняя рада, то бишь Верховный совет, приняла декларацию о суверенитете…»

«Ну а мы при чем?»

«Да что ты! Ежели суверенитет, так без погромов никак нельзя, просто несолидно…»

«А. Кажется, я начинаю понимать – это они, жертвы аборта, нас громить идут?»

«Натюрлих!»

…Телефоны молчали… Причем все. Никто не снимал трубку – ни штаб, ни начальник гарнизона, ни политотдел… Мать иху. А ежели, не дай Бог, война? Прекрасно себе представляю.

Ну а зачем я звоню, собственно говоря? Общевоинские Уставы никто не отменял. Присягу я принимал… какие мне еще и от кого нужны приказы?

«Караул, тревога! В ружье!»

И с треском отлетела крышка зеленого «цинка»… да! Начиная с марта, матросы заступали в караул без патронов… во избежание. Мать, мать, мать…

Вы бы видели, с каким яростным ожесточением матросики набивали магазины, а потом с какими решительными лицами выбегали они во двор…

Мог ли я предать их?

«Караул, к бою! По наступающей толпе, прицел постоянный, короткими очередями, целиться в середину фигуры, ТОВСЬ!

О-отставить…»

Свежий ветер с Балтики лениво шевелил на мостовой быстро намокающую в лужах ткань черно-бело-синих флагов…

«Вот что крест-то животворящий делает!»(с)

…С трудом угомонив радостно галдящих, как пятиклассники после отмененной директорской контрольной, матросов, я крепко задумался. Что же делать дальше?

Карлсон улетел – но положительно обещал вернуться… разогнать этих идиотов – лечение чисто симптоматическое… вроде мягкий шанкр йодом помазать.

Нет, надо бить всегда по главному – остальные сами разбегутся…

«Товарищ командир, это к вам!» – после сегодняшнего маленького, но несомненно – успеха матросы обращались ко мне со всем возможным пиететом… вот так батька Махно и начинал.

Перед входом в караулку стояли трое мужиков исключительно краснопролетарского вида… с красногвардейскими повязками на рукавах, один даже в потертой кожанке…

«Тучи над городом встали – в воздухе пахнет грозой! За далекою Нарвской заставой парень живет молодой…»

Посовещавшись с представителями Совета Трудового Коллектива судоремонтного завода, я понял, что получил предложение, от которого не могу отказаться… потому как буквально вчера был в здешнем еще совсем недавно Исполкоме Горсовета, а теперь – в мэрии-херии… слушайте, такого хамства, таких лощеных наглых рож, таких сытых, откормленных тварей я не видел даже на интендантском продскладе…

Значит, будем действовать по аналогии закона. Представим себе, что сейчас пожар во время наводнения…

…Через полчаса старший матрос Небийбаба уже волок куда-то вдаль радостно визжащую эстонскую секретутку в задравшейся короткой юбке… в воздухе носились обрывки бумаг и крепкие матросские матюги… местный мэр, дрожа толстыми щеками, зачем-то протягивал мне сувенирные ключи от города…

А в голове у меня крутилось бессмертное: «Ребята, в Нарве вино и бабы! Ура!»

А если дойти до маленькой, двухэтажной, деревянной станции и сесть на электричку – то в часе езды Таллин, наш славный флотский Ревель… а там, за синими волнами Финского залива – дымит трубами Кронштадт… а уж за ним встают громады Кировского и Ижорского заводов…

Не разбив яиц – яичницу не изжаришь… И – простите меня, люди… тяжело вздохнув, я с размаху пнул демократически выбранного эстонского мэра в промежность его фирменных шведских брюк…

Некогда мне было с ним вошкаться… впереди была масса увлекательных дел!

…«Ах! Ах! Ах!» – ритмически подпрыгивая, капитан первого ранга, начальник гарнизона Палтиски товарищ Кривохижин (фамилия изменена) пытался сорвать с меня погоны… Удавалось это ему плохо.

Во-первых, погоны были надежно принайтовлены к черной форменной шинели суровыми, вощеными нитками…

Во-вторых, товарищ Кривохижин, похожий со стороны на одетый в форму холодильник «Юрюзань», до них попросту не доставал – все-таки 185 сантиметров моего роста, это, знаете, преимущество…

Разуверившись в успехе своей затеи, красный, как синьор Помидор, старший воинский начальник визгливо потребовал: «Сволочь!! Сам снимай!!»

Ласково ему улыбнувшись, я расстегнул ремень и снял сбрую – передав кобуру вместе с портупеей Харченко… «А погоны – только после трибунала сниму…»

«Снимешь! Снимешь, скотина…» – начальственный вопль перешел уже совершенно в верхний регистр – так, что товарищ Кривохижин под конец запищал и закашлялся…

С особенным цинизмом отдав ему честь, я – сопровождаемый сочувственно вздыхавшим за спиной выводным – проследовал в офицерскую камеру гарнизонной гауптвахты…

Подумаешь, испугал ежа голым профилем…

Это разве гауптвахта? Вот у нас в Мазари-Шери-фе – действительно была гауптвахта! Зиндан!

То есть яма, вырытая в сухой, желтой земле… нет, летом оно и ничего! Осенью плохо – дождь заливает…

Попал я в этот зиндан за сущие пустяки – продажу неприятелю бронетранспортера БТР-60ПБ номер 2312…

Да… не знаю, устояли бы вы на моем месте?

Был я в те поры отцом дьяконом… то есть ежели замполит – это вроде как полковой батюшка, то секретарь комсомольской организации – понятно кто…

А значит – с точки зрения строевого офицера – существом суть абсолютно бесполезным, которое, однако, требует прокормления и вещевого довольствия…

Следовательно, на меня возлагали все и всяческие обязанности, от коих товарищи офицеры отпихивались руками и ногами… вот, например, доставка продовольствия в дружественный кишлак…

Казалось бы – что тут сложного? Доехал, мешки с рисом, мукой да сахаром сгрузил, витаминки деткам раздал… и в люлю, в свою родную диогеновскую бочку…

Ан нет… всю сложность этой операции я познал, когда командир отделения тяги хозвзвода отказался выдать мне новенький «КамАЗ»: «Бо просрете!»

Так и получилось… пока я помогал революционным дехканам принимать с борта старого, изрядно побитого жизнью «ЗиЛа» мешки, а потом через переводчика с кузова пояснял, как Советский Таджики-стОн от всего сердца дарит зарубежным таджикам этот кубанский хлеб и кубинский сахар – какой-то бачонок прилепил к переднему мосту «бабочку» на хитрой липучке и нажал на пуговичку в середине чуда враждебной техники…

Знаете, забавно – взрывчатки всего ничего, а колеса вывернуты наружу…

Пока я ходил на трассу за тягачом – полчаса, не более – от «ЗиЛа» осталась только рама и кабина… в которой сидел переводчик, с собственным отрезанным членом в крепко сжатых посиневших губах…

А все остальное с несчастной машины добрые селяне ободрали… то есть то, что было не приклепано и не приварено, было за полчаса украдено…

…А вы говорите – бронетранспортер. Ну не говорите, а уж наверное, думаете…

Что бронетранспортер… поехали добры молодцы на блядки, да и подорвались на мине. Дело житейское!

Но ведь у нас не сорок первый год… мы же не воюем седьмой уж годочек, а все сажаем аллеи дружбы.

А посему сгоревшую боевую технику невозможно просто так списать… это надо:

Первое. До нее добраться. Потому как супостат очень хорошо использует все наши дурости – и остов машины уж точно заминировал да еще пару снайперов на горке посадил.

Второе. Обгоревшее железо надо как-то вытащить, а потом волочить на буксире, в пыли, лязге и грохоте, под вопли грязных и оборванных бачат (добрая половина из которых – светловолосые, ведь уже седьмой год воюем… впрочем, я об этом уже говорил), причем оные детишки кидаются в тебя из-за глухих дувалов. И хорошо, ежели только калом… могут и «эфку» подкинуть…

А уж потом, на третье – в рембате составить акт, который подпишут все заинтересованные стороны, после чего горелый БТР бульдозером скинут в ближайший овраг…

И все это во имя неискоренимой российской тупой трусости… Да не российской и не тупой… просто стояли у власти в России в те поры дряхлые старцы, с трясущимися коленками… среди которых и русских-то не было…

И не нашлось кому сказать – да! Для России нужен Афганистан, и он будет русским, как стала русской Чечня! А не захочет он быть русским – раздробим горы в щебень, засыплем этим щебнем ущелья, зальем образовавшуюся площадь асфальтом и будем там играть в футбол.

Ну а пока что – пришлось мне садиться на «Силу» – гусеничный танковый тягач, да пробираться в этот чертов саек, где уже давно остыл и покрылся почерневшей окалиной сгоревший БТР…

И вот при въезде в кишлак, лежащий у самого места, встретила меня делегация местных жителей, стоящих по местному обычаю на коленях… седобородые аксакалы просили меня не трогать эту шайтан-арбу, ибо воспретил им сие местный знатный басмач. А коли трону – они мне будут мешать, меня резать и убивать, иначе басмач придет и их самих порежет… дилемма, блин! А как же командира приказ, Родины наказ?

И потом, не могу же я приехать в часть с пустыми руками… на что самый длиннобородый саксаул любезно протянул мне уже заполненный акт, с печатями 186 ОРБ, о принятии дефектной техники, не подлежащей восстановлению…

Решивши проверить, все ли обстоит так, как описывалось – в сопровождении саксаула прошел к месту действия… действительно, сгоревший! И номера двигателей, корпуса и шасси те же, что в акте… и сам знатный басмач вышел с салямом из-за камня…

Тут, понимаете, к ним собиралась приехать группа представителей спонсоров, то есть врачи без границ – и местной банде, то есть моджахедам, надо было, до соплей необходимо, продемонстрировать боевые успехи в борьбе с большевиками… весомо, грубо и зримо.

Пожав друг другу руки, мы переломили чурек и запили напитком (виноградным вином, в которое была капнута капля молока – про напиток Пророк ничего ведь не говорил, а значит, не запрещал, верно?) кебаб из молодого барашка…

Получив в бакшиш от знатного басмача коллекционный парабеллум, я убыл в расположение…

А спустя два дня в сиську пьяный генерал Громов, проезжая с обходом владений своих, увидал, как некий дехканин тащит на барбухайке для дома, для семьи корпус горелого бронетранспортера… и на вопрос: «Где ты, бусурманская твоя рожа, его украл?» – честно отвечает, что не украл, а купил…

…Так что пришлось мне познакомиться с шерифовской гауптвахтой вплотную… а впрочем, дело кончилось ничем. Кроме как щелчком сшибли мне с погона только что привешенную за хорошо подвешенный язык (в Красной Армии – важно ведь не то, кто и что сделал, а то, кто и как об этом начальству доложил…) маленькую звездочку и из дьяконов сперва перевели в сварочно-эвакуационный участок (не знаете? это когда доставляют с поля брани… ну, то, что осталось от бойцов после голодных собак и пары дней на белом жарком солнышке, от которого в глазах больно… учитывайте, что человек помирает очень не эстетично и сам по себе – даже в домашних условиях, а уж на войне, после многочисленных осколочных, к примеру, ранений – тем паче… да, я о чем? Так надо собрать по возможности две руки, две ноги, голову обязательно только одну… тельняшечку там положить, форму первого срока… и заварить в цинк… а за-а-а-апах…), а потом в роту, хорошо хоть не ванькой-взводным… а интеллигентнейшим командиром АПНП.

Так что гауптическая вахта нам – ерунда-с… Обидно только, что сидишь в такое горячее время, как…

«…последний дуррррак!»

Оперативный уполномоченный Особого Отдела КГБ СССР ДКБФ по гарнизону Палтиски старший лейтенант Пряхин (фамилия изменена) с сожалением покачал головой…

«Нет, ну что ты на мэра-то наехал, а? Да ты знаешь ли, щегол, кто это такой и что это такое?

Ты в Пентагоне давно был? Недавно… значит, площадку у третьего пирса видел… а машины на площадке? Тоже видел… молодец, слушай. Внимательный какой…

А откуда машины – тоже знаешь? Из ГДР, из Ростока привезенные, правильно… а знаешь ли ты, о мой зоркий сокол, что никаких машин – экскаваторов, бульдозеров, скреперов – там нет. Оптический обман сие, марево… что есть, что есть… металлолом. Да и тот на балансе нигде не стоит…

А мэр наш дэмократический – этот металлолом взял да и купил… правильно, некоторые машины прямо в заводской смазке… да ты не волнуйся шибко, Кривохижин себя не обделил… как там артиллеристы докладывают: «Откат нормальный»?

Да что металлолом… ты недостроенный девятиэтажный учебный корпус видел? А почему он недо-строен? Так товарищ Кривохижин фактически сдал в рабство наших стройбатовцев вместе со стройматериалами… кому? Правильно, мэру…

А мэр, в качестве алаверды, поставил для гарнизонной кухни гнилую картошку и тухлую кильку – по хороооошей цене… и ты в этот гадюшник хотел безнаказанно влезть? Кормильца от власти взял и отстранил? Нехорошо…

Что значит, все знаю и молчу?

Регулярно докладываю, по команде… в последний раз – непосредственно Начальнику ОО Балтфлота контр-адмиралу Ветошкину Юрию Ивановичу (случай подлинный)…

И получил от него ответ, строгий приказ – заниматься своими прямыми обязанностями, а именно – выявлять, кто еще не перестроился…

А что мне еще делать? Взять Кривохижина за манишку и спросить, откуда у него взялись шведский автомобиль «Вольво» и двухэтажный каменный дом на взморье? Так нынче не тридцать седьмой год, к сожалению…

Да, ну что же мне с тобой делать-то, а? А знаешь что, голубь сизый, лети-ка ты отсель… да так, ножками… не хочешь? Дело твое.

Только ты подумай, отчего тебе шнурки оставили и ремень поясной… ведь вы в мэрии много каких бумажек по ветру пустили, вдруг да что прочли? Так что зайдут к вечеру здешние инсургенты… составят после акт, что не выдержал ты душевных мук и наложил на себя… не прибегая к туалетной дефицитной бумаге…

Все понятно? Так что я тебя не видел, а ежели тебя повяжут – ты не видел меня… вопросы есть? Тогда стукни меня, пожалуйста, в глаз… сволочь, что ж ты так больно-то, а? Вот ведь явно ненавидите вы органы, интеллигенция гнилая…

Караул, караул, убегает… убег? Караул…»

«…караул устал… давай, старшой, я тебе еще капель двести набулькаю… не хочешь? Напрасно.

В твоем положении, которое всяко хуже губернаторского, я бы напился, чес-слов… а что?

Кто ты есть? Беглец… бежал Гарун быстрее лани… и, по-хорошему, я должен был сдать тебя по принадлежности. Не буду. Лень мне…

Все суета сует, и всякая – всяческая суета…