Текст книги "Купчино.Трилогия(СИ)"

Автор книги: Андрей Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

– Так, вот, получилось.... Хрусталёв приехал к пруду вместе с женой. Ну, мы с Иркой посовещались и решили, что надо поехать к Марине Бокий на Среднюю Охту и сообщить ей обо всём. То есть, сперва подготовить, а уже потом – тактично и ненавязчиво – рассказать...

– О неожиданной смерти обоих чукотско-шведских мужей?

– О чём же ещё?

– И как оно? Подготовили и тактично сообщили? План удался?

– Частично, – тяжело вздохнув, призналась Александра. – У Маринки началась самая настоящая истерика. Даже принялась биться головой о стенку. Светло-зелёная пена выступила на губах. Глаза – безумные-безумные.... Хорошо ещё, что вовремя прибежала соседка снизу, работающая врачом в каком-то частном медицинском Центре. Скормила неожиданной пациентке пару красно-белых пилюль, вколола успокаивающий препарат.... Сейчас, вроде, Марии стало лучше. По крайней мере, головой о стену больше не стукается, только плачет и причитает...

– Внимательно слушай и запоминай, – велел Пашка.

– Что – запоминать?

– А что новоявленная безутешная вдова причитает и бормочет, то и запоминай.

– Какой же ты, майор, чёрствый! – возмутилась Санька. – Тут такое творится. Типа – южноамериканские слезливые мелодрамы отдыхают. А он, мужлан толстокожий...

– Отставить – эмоции! Какая ещё – в одно неприглядное место – мелодрама? Здесь, милочка моя, речь идёт о преступлении. Понимаешь, о чём тебе толкуют?

– О преступлении? Уверен?

– На сто двадцать процентов. О коварном и хорошо спланированном преступлении, – заверил Сомов. – Поверь опытному и тёртому сыщику.... Так что, любовь моя хрустальная, запоминай всё, что услышишь. И вообще, посматривай там. Вдруг, не дай Бог, что.... Ладно, конец связи. Извини, дела. До вечера...

На берегу – в месте скопления народа – наблюдались некоторые изменения. Во-первых, к островку с трупами незадачливых дуэлянтов направлялась оранжевая надувная лодка с прокурорским начальством, облачённым в ведомственные ярко-синие мундиры. Во-вторых, Тургаев увлечённо беседовал о чём-то с двумя штатскими личностями.

"Очень солидные и импозантные дяденьки!", – восторженно известил наблюдательный внутренний голос. – "Морды сытые, вальяжные и самодовольные. А офисные костюмы, вообще, полный и окончательный отпад. Каждый, кремлёвским лизоблюдом буду, стоит тысяч по десять американских баксов. Если, понятное дело, не дороже.... Натуральные хозяева жизни. То бишь, ярко-выраженные представители современной российской бизнес-политической элиты. Сталина на них, сук наглых и вороватых, нету...".

Пашка причалил к берегу, выбрался из лодки, вытащил её нос на жёлто-серый песок и обернулся. Штатские щёголи, попрощавшись за руку с полицейским генерал-лейтенантом, уверенно зашагали в сторону Бухарестской улицы. В цепочке бойцов СОБРа тут же образовалась узкая прореха, куда неизвестные личности и проследовали.

"А там их уже ждали. Кто – ждал? Верные и преданные телохранители, понятное дело. Штук восемь-десять. Двухметровые все, широкоплечие, с пудовыми кулачищами и, ясная табачная лавочка, в стильных очках с чёрными стёклами", – принялся активно хохмить неадекватный внутренний голос. – "Как же, пингвины антарктические, иначе? Нежных и трепетных олигархов необходимо охранять, устали не зная, от грубого и невоспитанного народа. Дабы, мать его, не порвали в клочья щедрых кормильцев жадного российского чиновничества ...".

– Эй, майор! – отвлёк его от раздумий недовольный голос Тургаева. – Ты что там, бродяга, заснул?

Сомов незамедлительно подошёл к начальству и коротко доложил о своей неожиданной находке.

– Плот, говоришь? – задумчиво прищурился генерал-лейтенант. – Свежие следы рядом? Ну-ну, чего-то такого я и ожидал.... Какой ещё, к развратной маме, потусторонний Мир, полный загадочных Привидений и таинственных Призраков? Прав, всё же, уважаемый Глава нашего Министерства – одни злокозненные клоуны и преступные лицедеи кругом. И Генеральный прокурор Российской Федерации с ним полностью в этом солидарен.... Гы-гы-гы! Ладно, пошутили и будет. Не забудь, Павел Сергеевич, послать к этой отмели экспертов. Пусть, бездельники, снимут отпечатки подошв и возьмут образцы тамошней глины. Может, и пригодятся. Всякое бывает на нашем призрачном Свете, богатом на каверзные сюрпризы...

– Не забуду, – пообещал Пашка. – Обязательно направлю.... Трофим Иванович, а что это за мутные деятели, выряженные под крутых олигархов, только что общались с вами?

– Ах, эти..., – скривился словно от острой зубной боли Тургаев. – Они и общались, славные российские олигархи. То бишь, владельцы компании "СибирьИнвест". А также заводов, газет, пароходов и большинства целлюлозно-бумажных комбинатов, расположенных на бескрайних просторах нашей милой Родины.

– Серьёзно?

– Серьёзней не бывает.

– А что им было надо?

– Хрен его разберёт. Приехали, услышав про последнее досадное происшествие. То есть, про дурацкую дуэль, завершившуюся двумя трупами, напичканными – под самую завязку – свинцом. Приехали и объявили, мол: – "Достало нас всё это. Официально отказываемся от строительства офисно-развлекательного Центра. Делайте, что хотите. Хоть парк с детскими аттракционами разбивайте, хоть общественный пляж обустраивайте. А мы, тщательно оценив ближайшие перспективы и дальнейшие риски, умываем руки...". Официально, блин. Умывают, понимаешь. Гниды самовлюблённые и хитрожопые.... А что – на самом деле – на уме у российского олигарха? Этого никто не знает. Ни Президент России. Ни Папа Римский. Ни сам Господь Бог.... Гы-гы-гы! Всё, майор, заканчивай лыбиться и приступай к текущим делам. А я, извини, поехал. Куда? Общаться с другими подчинёнными. Их у меня, слава российской Конституции, как собак нерезаных...

Текущие дела затянулись до самого вечера: составление и подписание самых разных справок, протоколов и прочих бумажек, кропотливая работа с экспертами, вялая пикировка с махровыми бюрократами из районной Прокуратуры.

Наконец, всё завершилось: трупы бастардов, старательно упакованные в чёрные пластиковые мешки, увезли в районный морг, эксперты, "эмчээсники", прокурорские служащие и настырные журналисты-корреспонденты разъехались по конторам, уставшие и слегка разочарованные купчинские обыватели разошлись по домам. Только три пары сержантов-постовых, оставленные на ночное дежурство, бдительно прогуливались-бродили по берегу злосчастного водоёма.

Сомов, выдав подчинённым последние развёрнутые инструкции, прошёл на остановку, сел в трамвай "двадцать пятого" маршрута и принялся с интересом прислушиваться к разговорам пассажиров, посвящённым, как легко догадаться, утренним печальным событиям.

– Ничего я и не придумываю! – активно возмущалась пожилая тётка со старомодным пуховым платком на голове. – Мой внучок Митенька там самолично присутствовал. Хотел рыбки наловить для кошки Муськи. Она, зараза хвостатая, страсть как обожает купчинских ротанов. Глотает их, практически не жуя.... Так вот. Только солнышко взошло, как оно и появилось – белоснежное Привидение. Зубами злобно заскрежетало и давай – во всю глотку – выть по-волчьи. Митька, понятное дело, слегка испугался и, бросив снасти, убежал. Потом, конечно, вернулся, мол, удочку жалко стало. Новая, отцом дарёная.... Глядь, а по пруду, гоняясь за Призраком, плывут надувные лодочки. Оранжевые-оранжевые такие. А в лодках сидят бравые спецназовцы в пятнистом камуфляже, вооружённые до самых коренных зубов.... Туда-сюда, слово за слово, началась отчаянная и неуправляемая перестрелка. "Камуфляжники" палили, как им и полагается, из отечественных автоматов, а подлое Привидение, мать его, отстреливалось из старинной шведской мортиры. Пятерых солдатиков на части разорвало. А подлый Призрак, глумливо рассмеявшись, нырнул и скрылся в бездонной пучине пруда...

– Бесстыжее и неумелое враньё! – оппонировал тётке худосочный гражданин бомжеватого вида. – Ну, не умеют Призраки стрелять. Совсем. Тем более, из шведских мортир. Это я вам, граждане, как кандидат физико-математических наук авторитетно заявляю.... Дело было так. Отважные спецназовцы окружили подлое Привидение. Одни лодки поплыли со стороны улицы Димитрова, а другие – со стороны кирпичного завода. Причём, в этих надувных посудинах всяких "солдатиков" не было и в помине, сплошь – офицерский состав.... Итак. Наши воины благородно предложили Призраку сдаться, мол, сугубо для мирного научного изучения. А он, тварь неблагодарная, наотрез отказался и начал грязно материться. Тогда генерал-лейтенант Тургаев, дабы пресечь непотребную брань, приказал – по мегафону – открыть огонь на поражение.... Здесь неприятный казус и произошёл. Привидения, они же бестелесные. Это я вам, граждане, как кандидат физико-математических наук авторитетно говорю. Поэтому автоматные пули и пролетали через Призрак насквозь.... Короче говоря, перестреляли незадачливые спецназовцы друг дружку. Было убито наповал шесть майоров и два подполковника. Ну, и раненых, понятное дело, без счёта...

– Всего восемь трупов? – вмешалась в разговор ярко-накрашенная и слегка подвыпившая блондинка среднего возраста. – Полная ерунда! Чушь законченная! Я сама – в районе часа дня – проезжала мимо проклятого пруда. Там одних только "Скорых" стояло штук сорок-пятьдесят. И в них здоровенные "эмчээсники", трусливо и обеспокоенно оглядываясь по сторонам, загружали чёрные пластиковые мешки с покойниками. Загружали и загружали, загружали и загружали, загружали и загружали. По три-четыре мешка в одну машину...

На углу улиц Купчинской и Ярослава Гашека трамвай остановился. Сомов выбрался наружу, закурил, купил в ближайшем ларьке шесть банок пива и – усталой походкой – заковылял к родимому дому.

Лифт, как назло, не работал. Пашка, изредка чертыхаясь и матерясь, поднялся на восьмой этаж, перевёл дыхание и два раза коротко надавил указательным пальцем на кнопку звонка.

– Мяу! – раздалось из-за двери.

– "Ничего не понимаю", – по-честному признался сбитый с толку внутренний голос. – "Дом и подъезд, однозначно, наши. Может, братец, ты этажом случайно ошибся? Да, нет. Дверка знакомая, оббитая – лет пятнадцать-шестнадцать тому назад – светло-бежевым дерматином. Не говоря уже о латунном номере квартиры...".

Сомов ещё пару раз прикоснулся к кнопке звонка.

– Уже иду! – оповестил звонкий женский голос. – Буквально-таки лечу! Подожди минутку...

Дверь приоткрылась.

– Мяу! – прозвучало снова.

Пашка машинально опустил глаза вниз, и его усталому взору открылась завлекательно-прекрасная картинка: безумно-стройные, знакомые-знакомые женские ноги, плохо скрытые коротеньким домашним халатиком, а к этим знакомым стройным ногам доверчиво и нежно прижимался крохотный чёрно-белый котёнок.

– Проходи, милый. Не стесняйся, – предложила Александра. – Знакомься. Этого симпатичного малыша зовут – "Аркаша". Уже откликается.

– Откликается? – прикрыв за собой дверь, засомневался Сомов. – Мал больно...

– Не веришь?

– Да, как-то не очень.

– Сейчас проверим. Пошли на кухню.... Аркаша! Аркаша! Молчишь? Хорошо, попробуем по-другому.... Аркадий!

– Мяу! – отозвался котёнок.

– Аркадий!

– Мяу!

– Вот, видишь? – обрадовалась Сашенция. – Он просто ещё слегка стесняется своего уменьшительно-ласкательного имени. Мол, мы же ещё слишком мало знакомы...

– А откуда он, вообще, взялся?

– Как это – откуда? С памятью совсем не дружишь? Ты же, майор, сам давеча неоднократно говорил, мол: – "Рыба, пойманная в проклятом пруду, годится – по экологическим параметрам – только для кормления кошек. Обязательно, штатским гадом буду, сходим к метро и купим там симпатичного котёнка...". Говорил, морда ментовская? Факт, однако.... Я так и поступила. То есть, вернувшись от Марины Бокий, наварила рыбы – налима, щурка, окушков и ротанов. А после этого, приняв горячий душ и открыв все окна для срочного проветривания (запах варёной рыбы – это что-то), отправилась к метро и купила там – у седенькой приличной старушки – этого смешного чудика. Посмотри, какие у него красивые глаза.

– Тёмно-зелёные, задумчивые и хитрые, – выставляя на кухонный стол пивные банки, усмехнулся Пашка. – Прямо как у нынешнего российского Премьер-министра.... А рыбку-то трескает с отменным аппетитом. Аж, за ушами пищит. Молодец...

– Ты же, наверное, очень-очень устал? – забеспокоилась Александра. – Усаживайся, сейчас я тебя буду кормить ужином.

– Как ты определила, что – "очень-очень"?

– По количеству банок с пивом. Не более того. Подумаешь, третий бином Ньютона.... Когда, любимый, ты приходишь с работы с двумя банками, то это означает – "начальство достало". Когда с тремя – "слегка перенервничал". С четырьмя – "устал". Ну, и так далее....

– Расскажи, как там всё было – у Марины, – вскрывая первую банку, попросил Сомов.

– Сперва не очень, – доставая из холодильника продукты, поскучнела Санька. – Извини, но полноценных разносолов предложить не могу. Времени не было. То одно, то другое.... Давай, я тебе отварю сарделек и разогрею магазинную пиццу в микроволновке? Сойдёт?

– Вполне. Ты, красавица, не увиливай. Рассказывай.

– Как скажешь, майор.... Значит, приехали. А Маринка не одна, а с подружкой – Татьяной Петровой, проживающей в соседнем доме. Посидели, кофейку попили с конфетами. Разговор о завтрашней погоде и о последних веяниях парижской моды откровенно не сложился. Даже некоторая тревожная напряжённость образовалась. Тут Ирка Хрусталёва, будучи девушкой простой и прямой, не выдержала и бухнула, мол, так и так: – "Бастарды устроили самую настоящую дуэль на пистолетах и, заигравшись, перестреляли друг друга. Причём, насмерть...". Оно и началось – вопли, пена на губах, удары головой о стену. Мы с Иришкой тут же навалились на Марину, повалили на диван. Ну, чтобы она не покалечилась. А Танька, вспомнив о соседке-докторше, побежала за ней. Объяснила всё, привела. Та прихватила с собой медицинский саквояж. Разжали Маринке рот, заставили проглотить две таблетки. Потом докторша сделала укол.... Наступило улучшение. Мария лежала неподвижно, только плакала, тихонько подвывала и бормотала всякую чушь. Потом Ирка вспомнила о спешном важном деле и ушла, мол: – "Не беспокойтесь, девчонки, не провожайте. Я дверь захлопну...". Минут через пятнадцать-двадцать Маришка уснула. Докторша пообещала, что будет за ней присматривать. Ну, мы с Татьяной и решили, что пора разбегаться по домам.... Поймала такси и поехала в Купчино – рыбу варить и котёнка покупать. Всё, доклад закончен...

Многообещающе зашипела пицца в микроволновке. Одновременно с этим затренькал телефон.

– Дома уже? – спросил из мобильника мужественный голос генерал-лейтенанта. – Отдыхаешь? Ужинаешь? Пиво пьёшь?

– Отдыхаю. Ужинаю. Пью, – подтвердил Пашка. – Вернее, пока только пью, а ужинать только собираюсь.

– Молодец.... Угадай с одного раза, кто сейчас, бросив все важные субботние личные дела, торопится из Москвы в Питер? То бишь, уже садиться в самолёт?

– Неужели, депутат Митрофаненко?

– Он самый. Более того.... Ты, майор, смотришь ваш купчинский телевизионный канал – "Дом"?

– Иногда.

– Завтра, в пятнадцать ноль-ноль, обязательно ознакомься. Наш беспокойный депутатик будет речь пламенную толкать.

– Понятно, ознакомлюсь. А вы откуда...

– Откуда я про это знаю?

– Ага.

– От одного знакомого и информированного верблюда, – многозначительно усмехнулся Тургаев. – В том плане, что от коллег из параллельной Конторы.

– Господа "фээсбэшники" подключились к расследованию?

– А ты как думал, голубь белокрылый? Два трупа высокопоставленных питерских чиновников, отнюдь, не шутка. Конечно, подключились. Как и положено.... Ладно, не буду больше отвлекать, ужинай.

– Ну, верная майорская жена, где мои питательные сардельки и ароматная пицца? – отключив мобильник и громко сглотнув голодную слюну, поинтересовался Сомов. – Давай, мечи всё на стол...

Снова зазвонил телефон – на этот раз в комнате.

– Это городской. Не беспокойся, милый, я подойду, – засуетилась Александра. – Сосиски в ковшике на плите. Пицца в микроволновке. Возьми сам. И, пожалуйста, смотри под ноги – чтобы случайно не наступить на Аркашу.

– Сам, так сам, – поднимаясь с табурета, пробормотал Пашка. – Первый раз, что ли? Мы люди привычные.... Аркадий, иди сюда. Давай я тебя – для пущего спокойствия – посажу на стол? Кыс-кыс-кыс!

– Мяу!

– Иди, не кочевряжься. Молодец.... Нюхаем пивную банку? Рановато тебе. Вот, когда подрастёшь – обязательно дам попробовать.... Так-с, сардельки. Будешь? Сейчас я тебе отрежу кусочек. А теперь подую для охлаждения, чтобы не обжёгся.... Держи, хвостатый. То есть, лопай.... Как оно тебе? Урчишь? Значит, нравится. А теперь и я слегка подкреплюсь, если не возражаешь. Пополню, так сказать, запас калорий, растраченный за долгий трудовой день...

– И-и-и, – раздалось сзади.

Это Сашенция, обняв дверной косяк, самозабвенно рыдала:

– И-и-и.... Маринка повесилась...

Глава восемнадцатая

Одной загадкой больше

На приведение Александры в чувство ушло около пятнадцати минут, две банки с пивом, одна аппетитная сарделька, полтора десятка поцелуев и громкое урчание Аркадия.

– Ну, окончательно пришла в себя? – отправляя пустую алюминиевую банку в мусорное ведро, уточнил Сомов. – Можешь членораздельно говорить и внятно отвечать на вопросы?

– Кажется, м-могу, – крепко прижимая котёнка к груди, выдавила Сашенция. – С-спрашивай...

"К безумно-аппетитной и совершенной груди", – уточнил педантичный внутренний голос. – "Третьего с половиной размерчика...".

– Кто тебе звонил?

– Соседка-докторша. Ик.... Она немного посидела со спящей Мариной, а потом, заперев входную дверь ключами, найденными в сумочке, спустилась в свою квартиру – готовить обед. У неё, по её же словам, старенькая больная мама и прожорливый любовник. Ик.... Потом поднялась. Посидела. Опять спустилась. Ик...

– Ещё пивка?

– Давай. Ик.... Спасибочки. Полегчало. Так вот.... Примерно полчаса назад она снова поднялась на этаж выше. Смотрит, а дверь в квартиру Бокиев не заперта...

– Врачиха уверенна, что в последний раз, уходя, заперла дверь? – не удержался от вопроса Пашка.

– Клянётся и божится. Мол, на оба замка, точно помнит.... Короче говоря, соседка посомневалась немного и вошла. А там.... Маринка висит. Сняла в одной из комнат старинную люстру и повесилась – на поясе от халата, привязанном к чугунному крюку. Вот, и всё. Доклад закончен.

– Ну-ну, – задумчиво пробурчал Сомов. – В "Скорую" и в полицию твоя докторша, надеюсь, догадалась позвонить? Аркадий, отстань, пожалуйста. Нет у меня больше сарделек. Рыбку кушай.

– У меня есть. Иди сюда, котик. Кыс-кыс-кыс! Кушай, родной, кушай.... А врачиха, между прочим, она не моя, а общественная. Не лепите лишнего, гражданин начальник. Позвонила, конечно.... Слушай, может, надо поставить в известность генерал-лейтенанта?

– Поставим, понятное дело. Передай, пожалуйста, мобильник...

– Жалко деваху, – искренне огорчился Тургаев. – Симпатичная была. Фигуристая и длинноногая. А глаза – просто замечательные. Сиреневые, миндалевидные и чуть-чуть влажные. Как у пугливых горных лам. Эх, жизнь наша – жестянка.... Придётся, судя по всему, снова подключать "фээсбэшников". Их высоколобые эксперты – нашим нечета. Сильнее и продвинутее на порядок. Если не на два.

– Сомневаетесь, что имело место банальное самоубийство? – удивился Пашка.

– Сомневаюсь, майор. Сомневаюсь. Должность у меня такая, генеральская насквозь. А ещё чутьё имеется. Всё, что связано с вашим дурацким купчинским прудом – дурно пахнет.... Заканчиваем с лирикой. Выезжай, Павлик, на место. Хорошенько осмотри квартиру, понюхай воздух, опроси свидетелей. Я отзвонюсь в Красногвардейское РУВД, попрошу, чтобы они не препятствовали. Вернее, прикажу.... Ещё одно. Найди семейный архив этих Бокиев. Помнишь, Сашутка рассказывала про старинные фотографии всяких и разных раритетов?

– Помню.

– Это хорошо. Сложи все найденные документы и фотографии в отдельную коробку и передай её "фээсбэшным" экспертам. Ладно, конец связи. Работай...

Отключив мобильник, Сомов многозначительно покашлял в кулак и вопросительно уставился на жену.

– Что такое? – забеспокоилась мнительная Сашенция. – Я очень растрёпанная? Глаза покраснели?

– Ты, радость моя, безумно-симпатичная, – заверил Пашка. – Симпатичней просто не бывает.... Продолжаем нашу познавательную беседу. Итак, вы – совместными усилиями – разжали Маринке рот и заставили её проглотить две цветные таблетки. Потом докторша сделала успокаивающий укол. Наступило улучшение. Мария лежала неподвижно, только плакала, тихонько подвывала и бормотала всякую чушь.... Кукую – конкретно – чушь она бормотала? Запомнила?

– Конечно. Ты же сам велел мне по телефону, мол: – "Запоминай всё, что услышишь. И вообще, посматривай там. Вдруг, не дай Бог, что...". Сперва Маринка клялась в вечной и пламенной любви к "Николаше" и к "Глебчику". Рассказывала (обрывочно и бестолково, понятное дело), о том, какими они оба были внимательными, заботливыми и нежными. Потом переключилась на какие-то несметные сокровища. Мол: – "Будь он проклят, этот семейный клад. Я так и знала, что добром это не закончится. Может, и нет никаких сокровищ? Зачем, зачем мы ввязались в эту мутную историю?".... Уже в самом конце, прежде чем уснуть, она принялась угрожать: – "Убью Митрофанова. Сволочь депутатская, сладкоголосая. Уговаривал меня развестись с Коленькой. Обещал сделать Первой леди Санкт-Петербурга. Это он, тварь очкастая, виноват во всём...".

– В чём – во всём?

– Не знаю, – засмущалась Александра. – Марина уснула, так и не закончив фразы.... А эта штуковина тебе, случаем, не пригодится?

– Что это такое? – с интересом рассматривая длинную и узкую картонную коробочку, спросил Сомов. – Странная надпись: – "Burana – Z-145". На боках напечатана информация на английском языке и на латыни.

– Упаковка от успокоительного препарата, который вколола Марине соседка-докторша. Сейчас там находится пустой одноразовый шприц, который – до применения – был заполнен вязкой ярко-изумрудной жидкостью. Прихватила из помойного ведра на всякий пожарный случай. Как-никак, жена опытного и тёртого сыщика.

– Молодцом, боевая подруга. Так держать, растёшь – прямо на глазах. Всё, я побежал. Не скучай...

Оперативники из Красногвардейского РУВД, надо отдать должное, оказались ребятами адекватными – поглядывали, конечно, косо, но не мешали и с глупыми подколами не лезли, мол: – «Генеральский любимчик – это звание такое. Выше полковничьего, ясен пень...».

А может, природная тактичность оперативников была здесь не причём, и они, просто-напросто, слегка стеснялись-опасались двух "фээсбэшных" экспертов? Эксперты были дяденьками солидными – очкастыми, худющими, лохматыми и бородатыми. Чего ожидать от таких важных деятелей? Вдруг, они со специфичным "ментовским" юмором совсем не дружат?

Пашка целенаправленно и аккуратно, стараясь никому не мешать, перемещался по квартире покойных супругов Бокиев, а его сосредоточенный внутренний голос вдумчиво комментировал увиденное: – "Просторная и удобная квартирка. Две комнаты метров по восемнадцать-двадцать квадратных, а третья, выполняющая функцию гостиной-столовой, раза в два больше. Здесь женский труп и лежит. Неаппетитное, надо признать, зрелище. Из петли вынули, но упаковывать в чёрный пластиковый мешок пока не торопятся.... Потолки высоченные. Кухня человеческая, как три наших "купчинских". Туалет и ванная комната раздельные. А, вот, хороший ремонт этим хороминам не помешал бы, честное слово. Наверное, у хозяев руки не дошли. У безвременно-почивших хозяев.... Прихожая приличных размеров. Фанерная дверка. Что, интересно, за ней? Кладовка-гардеробная на добрые восемь квадратных метров. Здесь и спрятаться – в случае экстренной необходимости – можно...".

В кладовке, как раз, и обнаружился семейный архив покойных, аккуратно сложенный в большую картонную коробку из-под цветного советского телевизора – "Радуга".

– Богатый улов, – одобрил один из бородатых экспертов. – Общие тетради, надо думать – личные дневники Глеба Бокия. Толстенные амбарные книги. Неужели, деловые бумаги трёх экспедиций на Кольский полуостров? Фотографии.... Как тебе фотки, майор?

– Внушают, понятное дело, – пожал плечами Сомов. – Хотя, надо признать, несколько неожиданно...

"Охренеть и не встать!", – заявил прямолинейный внутренний голос. – "А нас ещё уверяют на полном серьёзе, что секса в СССР не было. Что же это тогда? Нет, конечно, есть и нормальные фотографии – загадочная чаша, каменная "свеча", фрагменты древней дороги, полуторки, взбирающиеся на горный перевал. Но много и откровенной порнографии. Причём, сразу видно, что это не типографские открытки, а старинные любительские снимки. Ну-ну, теперь понятно, в кого пошёл почивший Николай Фёдорович. То бишь, в родимого прадедушку...".

– И что вы со всем этим будете делать? – поинтересовался Пашка.

– Изучать, – хмыкнул эксперт. – Тщательно и с выдумкой. Используя весь имеющийся арсенал оборудования и приборов.

– Майор, иди сюда, – позвали с кухни. – Ты же хотел пообщаться со свидетельницами?

На кухне находились: молоденький оперативник из Красногвардейского РУВД, второй эксперт-бородач и две заплаканные женщины среднего возраста.

– Татьяна Петрова, – представилась полноватая шатенка. – Подруга..., э-э-э, покойной.

– Тамара Непейвода, – отрекомендовалась миниатюрная блондинка. – Соседка с нижнего этажа. Семейный доктор широкого профиля.

– Очень приятно познакомиться, – добросердечно улыбаясь, заверил Сомов. – Хочу задать вам, милые девушки, парочку вопросов.

– Спрашивайте...

– Во-первых, замки на входной двери. Они остались ещё от прежней хозяйки?

– Нет, конечно же, – отрицательно помотала головой Татьяна. – Их сменили сразу же, после переезда из Певека. Николай и Мария были очень приземлёнными, осторожными и разумными людьми.

– А ключи? У кого-нибудь – кроме Бокиев – были ключи от новых замков?

– Ни у кого. Это полностью исключено.

– Может, у домработницы? У соседей – чтобы поливать цветы во время отсутствия хозяев?

– Нет-нет. Марина и Коля.... Как же это объяснить? Они очень любили свою квартиру. Прямо-таки обожали. У меня даже иногда складывалось впечатление, что и гостей они принимали крайне неохотно. Словно через силу. Так бывает...

– Бывает, – покладисто согласился Пашка. – Перехожу к вопросам из медицинского блока.... Вы, Тамара, какое лекарство вкололи...м-м-м, гражданке Бокий?

– "Burana – Z-145", – слабым голосом ответила блондинка. – Очень сильное успокаивающее средство, производится в Финляндии. Рекомендуется к применению при нервных срывах у пациентов, могущих спровоцировать попытки суицида.... А входную дверь – прежде, чем спуститься в свою квартиру – я запирала на оба замка. Ключи? Нашла в Марининой сумочке.

– В мусорном ведре я обнаружил картонную упаковку с пустым одноразовым шприцем, – сообщил бородатый эксперт

– А сколько всего успокаивающих уколов было сделано? – насторожился Пашка. – Марине, я имею в виду?

– Один.

– Вы уверены в этом? Может, всё-таки, два?

– Конечно, один, – начала заметно волноваться докторша. – Как я уже говорила, "Z-145" является очень сильным препаратом. С ним нельзя шутить.

– Что может произойти при повторном – через краткий период времени – уколе?

– Возможны всякие негативные побочные последствия и эффекты. Для каждого конкретного человека – индивидуальные.

– Крышу запросто может снести, – сладко зевнув, пояснил бородач. – Например, минут на пятнадцать-двадцать. Или же навсегда. Тут, уж, как кому повезёт.... Что же касается негативных побочных эффектов. Повторное применение "Z-145", например, с полуторачасовой задержкой, может привести к "зомбированию" пациента. То есть, он (или же, как в нашем случае, она), становится полностью управляемым. Скажи такому, мол: – "Убей прохожего!". И он, находясь в трансе, убьёт. Скомандуй: – "Сними люстру, привяжи к крюку поясок от халата и повесься!". Он снимет, привяжет и повесится. Негативный побочный эффект...

– Но укол-то, честное слово, был один! – продолжала настаивать белобрысая Тамара.

– Один ли? – Сомов выложил на стол картонную упаковку из-под препарата, переданную ему Сашенцией, после чего вопросительно посмотрел на бородатого, мол: – "А где, братишка, твоя?".

"Фээсбэшный" эксперт, молча, пристроил рядом вторую упаковку – визуально точную копию первой.

– Ерунда какая-то, – заплакала врачиха. – Клянусь, что ни сном, ни духом.... Стойте! Упаковки-то разные! Вот, эта – моя, – ткнула указательным пальчиком. – Видите – штрих-код сбоку? Он предназначен для таможенных складов, на случай выборочной проверки груза. Оптовик закупает препарат у финской компании, завозит на склады, производит растаможку, а потом продаёт – средними и мелкими партиями – клиникам и всем прочим медицинским учреждениям.... Вторая коробочка? Приметный штрих-код на ней отсутствует. Значит, этот шприц с "Z-145" был приобретён непосредственно в Финляндии. А у меня, извините, даже заграничного паспорта нет...

– Предлагаю подытожить, – вмешался в разговор "красногвардейский" оперативник. – Получается, что некий злоумышленник тайно проник в квартиру, коварно вколол гражданке Бокий вторую дозу сильнодействующего финского препарата "Burana – Z-145", после чего "заставил" потерпевшую повеситься?

– Получается, что так, – жизнерадостно закивал лохматой головой бородач. – Вполне жизненная и правдоподобная версия. Будем её проверять. Вскрытие, как говорится, покажет.

– Но, ведь, супруги, проживавшие в этой квартире, не доверяли ключей от входной двери посторонним? Опять же. Допустим, что и доверяли. Бывает. Почему же тогда неизвестный злодей, покидая квартиру, не запер за собой дверь? Это было бы ему на руку. То есть, способствовало бы эффективному заметанию следов.

– Не было у преступника ключей, – резюмировал Пашка. – Или же у преступницы.... Зато форточка в спальне приоткрыта. Невелика, понятное дело, форточка. Я не влезу, плечи застрянут. Но субтильный мужчинка запросто поместится. Не говоря уже о подростке.... Один замок имеет защёлку. Другой нет. Злодей подумал-подумал, да и оставил дверь незапертой...

Домой он приехал уже на рассвете.

– Как дела, милый? – сонно проворковала из супружеской спальни Сашенция. – А мы с Аркадием тебя ждали и ждали. Ждали и ждали. А потом, как-то незаметно, уснули...

– Предварительно допив всё пиво? – уточнил Сомов.

– Ага. Угадал.

– Мяу, – подтвердил вышеупомянутый котёнок...

Глава девятнадцатая

Туманные подсказки

Утро выдалось шумным и беспокойным. Сперва пришлось прочитать целую лекцию, посвящённую туалетным делам, котёнку. Но упрямый Аркадий никак не хотел принимать старую чугунную сковородку за полноценный туалет – орал дурным голосом и норовил (понятно – с какими намерениями), забраться под низенький диван.