сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 59 страниц)
– И нашим, и вашим! Неужели ты не понимаешь, что это предательство? - возмущался тот.
– Велика беда! Подумаешь, отпечатаем сотни две листовок. Больше не успеем - до выборов осталось с гулькин хвост, - оправдывался Горлов. - Эти листовки ничего не решат.
– Твои - не решат, но, ведь, и другие будут печатать!
– Я за других не отвечаю, - возразил Горлов. - Но непонятно, почему коммуняки решили заранее уйти в подполье? Все типографии в их распоряжении, а они наших девочек за пишмашинки сажают.
– Действительно непонятно, - Рубашкин замолчал, но через минуту вдруг воскликнул: - Хотят под независимых сработать! Иначе не объяснить.
– Как - под независимых? - спросил Горлов.
– Некоторых кандидатов обкомовцы не хотят официально поддерживать, чтобы не прокатили. Но по сути - это их люди, только замаскированные. Если для таких "подснежников" будут разносить отпечатанные в типографиях листовки, то все догадаются, откуда ветер дует. А раз материалы самодельные, то, значит, кандидат от демократов, и, уж во всяком случае, не от коммуняк!
– Звучит правдоподобно, - согласился Горлов. - Но, твоих "подснежников" можно легко вычислить. Сам говорил, что у Народного фронта почти на каждом предприятии есть свои люди.
– Есть-то они есть, да трудно их организовать. Вот, если бы у нас был свой маленький КГБ, проблем бы не возникло. Отдал приказ и спокойно жди, когда придут донесения, - усмехнулся Рубашкин.
– А потом аналитики завели компьютер и список готов, - подхватил Горлов.
– Проще выступать против всех кандидатов, кого не выдвинули "Демвыборы-90" или Народный фронт. Будем валить всех подряд, тогда и "подснежники" не пройдут.
– Иными словами: кто не с нами, тот против нас? - спросил Горлов.
– При всем обилии идей, другого разумного пути нет.
– Тебя не смущает, что придется выступать против множества приличных и порядочных людей, которые идут на выборы сами по себе?
– Не смущает! На войне, как на войне - без жертв и ошибок не победить. Сегодня вечером поставлю вопрос на Координационном совете, - уверенно заключил Рубашкин.
Горлов собрался уходить, он уже давно собирался погулять вечером с Никитой, но вдруг позвонила Лариса.
– Я ушла от мужа, - не поздоровавшись, сказала она.
– Где же ты будешь жить? - спросил Горлов первое, что пришло на ум, и махнул рукой Рубашкину, чтобы не мешал.
– Пару дней переночую в профилактории, потом что-нибудь придумаю, - ее веселый голос показался Горлову неестественным, будто она специально старается.
– Мы недавно сняли квартиру, чтобы не связываться с гостиницами. Приезжай, я дам ключи, и кто-нибудь проводит.
– Я хочу, чтобы ты проводил, - сказала Лариса.
– Сегодня не получится, - взглянув на нетерпеливо дергающегося Рубашкина, сказал Горлов. - Дел по горло, и уже поздно. Давай, я Володю пошлю, он довезет и все покажет.
– Пожалуй, нет. Я уже в Пулково. День был тяжелым, устала. Отложим до завтра, - ее голос вдруг стал тихим и каким-то тусклым.
– А что случилось? Почему ты вдруг решила? - спохватился Горлов.
– Долго рассказывать. Все мерзко и гадко, и лягу спать. Надо пережить, а завтра поговорим.
Горлов подумал, что все же нужно поехать, но Лариса, не договорив, повесила трубку.
– Я стихи сочинил, хочешь послушать? - и, не дожидаясь согласия, Рубашкин продекламировал: "Когда пересыхает в глотке, я будто не живу, тогда налью в стаканчик водки и…"
– И что дальше? - рассеянно спросил Горлов.
Рубашкин выждал многозначительную паузу: "… и выпью! А после снова налью. Что же может быть дальше, если налито. Правда о нас этого не скажешь".
– И впрямь будто пересохло. Скажи там кому-нибудь, чтобы принесли. Скажи, я велел, - засмеявшись, согласился Горлов. - Вообще-то возникает подозрение, что ты организовал свой демократический штаб при нашем магазине исключительно с той целью, чтобы всегда под рукой было.
– Кто ж спорит? Именно для этого, как альтернатива горбачевской перестройке. Кому на хрен нужно его новое мышление, если выпить нечего? - уже стоя в дверях, высказался Рубашкин.
"С Никитой завтра погуляю", - подумал Горлов. После разговора с Ларисой идти домой расхотелось. Нина опять будет спрашивать, отчего он перестал уделять внимание в семье и придется повторять про дела, неприятности на работе и выслушивать упреки. Горлов понимал, что Нина права, но от этого не становилось легче. Он врал и это входило в привычку.
Вернулся Рубашкин с коньяком и водкой.
– Вот, на выбор, - сказал он. - Что предпочитаешь?
– Давай водку! Если пить, как надо, то нет запаха и вкуса, а этот коньяк - дрянь. Когда демократы придут к власти я попрошу только одно: чтобы на всей территории СССР закрыли производство плохого коньяка. Чтобы меньше "пяти звездочек" не продавали.
– Обещаю исполнить, когда стану президентом!
– Ты, Петя, никогда не станешь президентом. Мне почему-то кажется, что и депутатом ты не станешь, разве до райсовета дотянешься.
– Почему? - Рубашкин обиделся и выпил, не чокаясь.
– Не могу объяснить. Так сердце подсказывает, - ответил Горлов и, зажмурившись, выпил. - Выпили, пора снова налить.
– Недавно в наш "Невский курьер" принесли старую газету и я выудил оттуда занимательную сказку…
– Только сказок нам не хватает, - буркнул Горлов. - Я уже ее читал: в некотором дурацком государстве люди настолько охренели, что не заметили, как небо сперва стало сплошь железным, а потом проржавело и рухнуло вниз. Но был там один умник, который научился поворачивать время вспять. Крепко трахнутый по голове упавшими небесами, он попытался изменить историю, но, как ни старался, конец был тот же: небо ржавело и рушилось.
– Там еще правил некий законченный негодяй, и в одном из вариантов герой его убил, - сказал Рубашкин.
– Убил, и в государстве сменился строй. Главный негодяйский лозунг "Мой народ - самый лучший!" заменили более демократичным: "Наш народ - самый лучший во всем мире!" Но небо все равно рухнуло.
– Я другую сказку хотел рассказать, - обиженно сказал Рубашкин. - Эта - уж больно мрачная. Тебя послушать, так жить не захочется: ложись и помирай.
– Никто никому не обещал веселья. Помнишь у Есенина: "Плохо для веселья планета оборудована"? И твой Координационный совет ничего тут не поделает.
– Во-первых, это - Маяковский: "Для веселья планета наша мало оборудована. Надо вырвать радость у грядущих дней…" Во-вторых…
– Если вырвать у грядущих дней, то во-вторых не будет, - прервал его Горлов. - Ничего не будет, если грядущего лишить радости. Видишь, бутылка опустела? Пора и нам.
– Мешать не стоит. Может, еще принести? - огорчился Рубашкин.
– Не хочется, да и тебя, верно заждались. Вставай, Петр, неотложные проблемы свержения Советской власти не терпят промедления. Вчера - рано, завтра - поздно! Координационный совет ждет, и враг в Смольном не дремлет, - бормотал Горлов, чувствуя, что опьянел.
"Надо же, и выпили совсем чуть", - вяло удивился он и, попрощавшись с Рубашкиным, пошел искать водителя.
Часть 4.
Глубоко легендированное внедрение
4.1. Сложная ситуация под партийным контролем
– Говорите короче! - повысил голос Котов. - В районном комитете партии надо говорить коротко, но ясно. Вам, полковник, пора бы научиться!
– Виктор Михайлович, если говорить коротко, то ситуация остается сложной, а если для ясности и более развернуто, то положение под полным контролем, - осторожно ответил Косинов. Исполняя обязанности начальника райотдела, он уже не первый раз делал еженедельный доклад первому секретарю райкома, но так и не нашел с ним общего языка.
– Давайте более развернуто, - недовольно вздохнул Котов. - Но конкретно.
– Мы привлекли информационно-аналитический отдел, другие службы УКГБ и подготовили обобщающую справку о предвыборной ситуации в районе. Наши специалисты уверены, что выборы в райсовет пройдут на высоком идейно-политическом уровне. Подавляющее большинство мест в райсовете займут утвержденные кандидаты. До 95 процентов голосов соберет в своем округе известный вам Павел Константинович Кошелев. Это даст ему серьезные преимущества при избрании на пост председателя райсовета. Конечно, будут и неудачи, особенно на периферии района, где жилищные условия и образовательный уровень населения значительно ниже, чем в центре. Тем не менее и там ведется активная работа, осуществлено легендированное внедрение в среде так называемых демократов.
– Сказки и легенды я слушать не буду. Мне, то есть партии, нужен результат! - воскликнул Котов. Он хорошо знал, что такое "легендированное внедрение" [60] , но сделал вид, будто не понял.
– Я имел в виду, что мы значительно усилили агентурную составляющую, начали успешно применять активные информационные мероприятия в негативной среде. Могу доложить, что у них и мышь не проскочит так, чтобы мы о ней тут же не узнали.
– Конкретнее, полковник, конкретнее, - буркнул Котов.
– В текущем квартале уровень агентурного перекрытия неформальных групп антисоветской направленности достиг тридцати процентов, что почти в четыре раза выше, чем за аналогичный период прошлого года.
– Через неделю выборы, а вы тут бубните о процентах, как поп на проповеди. Последний раз спрашиваю: где результаты?
Косинов понимал, о каких результатах спрашивает Котов. Тому хотелось бы услышать об арестах, задержаниях, наконец, о результатах следствия, короче - обо всем, что сотрудники Комитета называли коротким и емким словом: "реализация". Собственно, этого же хотел Косинов, десятки и сотни его товарищей. Однако ж не получалось!
Он вздохнул, вспомнив о бездарно проваленной операции "Дымок".
"Кого испугались? Паршивой статейки в какой-то газетенке", - раздраженно подумал он. Ему не хотелось думать, что дело не в статейке, а в том, как отреагировали на самом верху. Бездействие и апатия накатывали оттуда. Разумная инициатива по овладению ситуацией сдерживалась. Изолировать сотни две главных крикунов, пресечь и отпрофилактировать остальных: всех дел - на пару дней, не больше. Однако, не разрешали!
"Какой смысл рассуждать, если операции "Дымок" и "Волкодавы" уже провалены, а приказа на реализацию накопленных данных нет и не предвидится. Но не объяснять же все это Котову, человеку по существу постороннему, - думал Косинов. - Хотя как-то объяснить надо".
– Не могу без санкции. Виктор Михайлович, запросите наше руководство, чтобы мне разрешили ознакомить вас…
– Чтобы я еще кого-то запрашивал? Вы забыли, что говорите с членом Обкома партии и первым секретарем райкома? Вот вызовем на бюро и так запросим, что навек забудете о своих санкциях. Усвойте накрепко: сейчас не 37-й год! Теперь генералы плачут перед членами бюро, а не наоборот, как в 37-м!
Косинов покраснел от волнения, он машинально приподнялся, чтобы встать и вытянуться, но в последний момент остановился и перекинул ногу за ногу, тут же почувствовав, что ему стало удобно и вернулась уверенность.
– Виктор Михайлович, не будем обострять и давайте трезво, как коммунисты, проанализируем происходящее. По фактической сути партия утратила рычаги власти, точнее сама отдала ее, черт знает кому. С другой стороны органы Госбезопасности были, есть и будут передовым отрядом КПСС, ее мечом и щитом. Сейчас бессмысленно и опасно выяснять, кто главнее. У нас с вами одна цель и одно, общее дело. Мы не выиграем, скорее проиграем, если будем друг другу угрожать.
– Вы мне - угрожать? - Котов выпрямился в кресле, но было видно, что он растерялся.
"А ведь слабоват он перед этой, - как ее? - вербальной агрессией. Не держит напора и тушуется при активном изменении направленности речевого контакта, - подумал Косинов, вспомнив недавнюю лекцию по психологии, которую пришлось слушать, чтобы отчитаться о мероприятиях по повышению квалификации. - Выходит, трусоват партийный секретарь, сильно трусоват".
– Я, Виктор Михайлович, все-таки полковник КГБ и состою на партучете у себя в Управлении, - улыбнувшись, чтобы смягчить жесткость реплики, сказал Косинов.
– Так, какие на сегодняшний день имеются результаты? - совсем другим тоном, будто другой человек, спросил Котов.
– Закончена операция по выявлению очагов изготовления и распространения антисоветских материалов на предприятиях района. К сожалению, зараза вседозволенности не обошла стороной и ваше Объединение. Некто Горлов, - кажется, ваш бывший подчиненный - наладил производство листовок на режимно-секретной территории.
– Горлова не трогать! Он талантливый конструктор систем вооружения, его работа необходима для укрепления обороноспособности. Повторяю: Горлова пока не трогайте, - сухо скомандовал Котов.
"Надо связаться с Цветковым, пусть срочно решает с Горловым. Пусть делает, что хочет, но решает, иначе все всплывет, Горлов молчать не будет", - подумал Котов и, вспомнив, что Цветков в этом месяце не прислал денег, сменил тему разговора:
– А что будем делать с митингом у "Горьковской"? Разгонять неформалов перед выборами неудобно, но и пускать дело на самотек тоже не следует.
– Народный фронт заявил митинг общегородского масштаба. Разрешение горисполкома получено исходя из десяти тысяч участников, но, судя по интенсивности оповещения, можно ожидать вдвое больше, - сообщил Косинов. - Если город разрешил, то они и в ответе. Но с другой стороны - беспорядки произойдут на территории нашего района.
– Вы думаете, произойдут?
– Мобилизуем комсомольские оперотряды, проведем работу среди членов Объединенного фронта трудящихся и патриотов. Без вмешательства милиции не обойтись.
– Что-то не нравится мне позиция Микина. Начальник милиции, а работает непонятно на кого. Я уже дважды выходил на руководство ГУВД. Обещают не утверждать в должности и заменить, да подходящей кандидатуры найти не могут. Присылали тут одного, но я не утвердил: хлипкий какой-то, задач не понимает. Правда, теперь жалею - все лучше, чем этот Микин, - заметил Котов.
– Еще одно, Виктор Михайлович, но существенное, - продолжил Косинов. - При ожидаемом количестве участников события в зоне митинга вероятно разовьются в сторону неуправляемого варианта…
– Что значит: в сторону неуправляемого варианта?
– Массовое скопление не позволит вводить ситуационные изменения. Наши люди могут распылиться в толпе, потеряется связь, а с нею и оперативное управление. Опыт Тбилиси показывает, что в такой сложной оперативной обстановке неизбежны силовые эксцессы, не исключены, а скорее весьма вероятны жертвы и тяжелые поражения. Последствия могут свести к отрицательному балансу всю нашу работу.
– Так, что вы предлагаете? Вообще не вмешиваться? Есть конкретные предложения? - неуверенно спросил Котов.
– Мы подготовили план мероприятий с учетом имеющихся сил, технических средств и агентурных ресурсов. Для ограничения числа участников предлагается за полчаса до начала митинга блокировать метро, чтобы поезда шли без остановок, и перекрываем движение наземного транспорта. Мы посмотрели: всего четыре трамвайных маршрута и три автобусных, - Косинов встал и, подойдя к столу, разложил перед Котовым несколько аккуратно вычерченных схем. - Блокирование осуществляется выведением на трамвайные пути заранее подготовленных групп с антисоветскими и антикоммунистическими лозунгами. В парковом массиве между "Мюзик-холлом" и театром имени Ленинского комсомола будет организован параллельный митинг, который будет происходить под нашим контролем. В назначенный час, наши люди выводятся из оперативной зоны, после чего там возникнут потасовки, переходящие в массовые беспорядки. Для их пресечения на законных основаниях должна вмешаться милиция. Для объективного освещения происходящего и формирования общественного мнения будут привлечены тележурналисты из числа доверенных лиц. Телерепортаж выйдет в эфир в максимально сжатый срок.
Автобусы 46-го, 49-го и 134-го маршрутов не смогут работать ввиду того, что здесь и здесь… - Косинов показал на карту, - группы хулиганов выйдут на проезжую часть, и перекроют дорожное движение.
– Неплохо, неплохо, - подумав, кивнул Котов.
– По нашим расчетам намеченными мерами от основного мероприятия может быть отсечено до шестидесяти процентов негативного контингента. А с остальными мы справимся, - улыбаясь, заключил Косинов.
– Толково, считай, что заметано. С метрополитеном я сам договорюсь, по такому случаю пусть влажную уборку на станции сделают, - одобрил Котов, просмотрев уместившиеся на половине страницы предложения райотдела УКГБ. - Дельные мысли предлагаешь: поговорить - и то приятно. Действуй, товарищ полковник!
