Текст книги "Обратный отсчет"

Автор книги: Андрей Бельтюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Бельтюков Андрей
Обратный отсчет

Андрей Олегович Бельтюков

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

ПРОЛОГ

Ночь

По мере того как будет усиливаться в нас любовь к истине и слабеть любовь к победе, мы будем заботливее стараться узнать, почему наши

противники держаться наших понятий.

Герберт Спенсер. "Основные начала"

– Проезжай! – Он постучал прикладом по капоту. Водитель тут же включил стартер, белый лимузин отъехал далее по шоссе. Там уже скопилось с дюжину автомобилей перед светящимся в ночи шлагбаумом.

Закинув свой пистолет-пулемет за спину, волонтер двинулся навстречу следующей машине. Остановился, слепящим лучом "искателя" пошарил в салоне. Нечетко обозначились полные женские ноги и бедра, схваченные узкой черной кожей, и чья-то мятая физиономия с пейсами и в глупой панаме.

Волонтер глянул в неподвижное лицо водителя с потухшей сигаретой во рту, нахмурился, но ничего не сказал и отошел дальше, к веренице машин, замерших в ожидании на черном ночном шоссе.

– Семь... одиннадцать... – Он отмечал каждый экипаж легким ударом по кузову.

Волонтер отошел шагов на триста. Перед ним громоздился дизельный трейлер. На пятиметровой высоте кабины виднелось темное лицо водителя с яркими белками глаз.

– Груз? – спросил волонтер, задирая голову.

Негр в кабине засмеялся и включил габариты. Проступили контуры топливной цистерны. Огромной, как субмарина.

Волонтер мельком осветил скаты бензовоза. Виднелись прогнувшиеся листы рессор – громадная бочка была залита под завязку.

Сзади послышался раскатистый грохот, мглу пронзило острие одинокой фары. Мимо трейлера вихрем пронесся семидесятисильный "эскорт". Он резко затормозил и притерся где-то в начале вереницы машин.

– Торопится, – негр засмеялся.

Волонтер внимательно смотрел назад.

– На тот свет, -докончил водитель. -Самоликвидатор.

Волонтер уже шел обратно. Ему не нравились мотоциклы. Особенно сильные мотоциклы. А "эскорт" – очень мощная машина.

Шлагбаум поднялся, послышался шум, урчание двигателей, и партия автомобилей ринулась прочь от поста.

Бегом, придерживая шваркающий по ребрам "скорпион", волонтер вышел к шлагбауму. Возле топтался напарник, в свете автомобильных фар ртутно блестел правый бок его комбинезона.

– Много еще там?

– Хватает. Ступай-ка, в хвосте там бочка с керосином. За ней пусть никто не пристраивается. Так до утра не закончим. Заворачивай всех обратно!

Он проследил за напарником и повернул к обочине.

Стена леса, отделяемая от шоссе мелким кюветом, начиналась в десяти метрах. Мрак поглощал все, и циклопический механизм, скрытый неподалеку, был совершенно неразличим.

К шлагбауму уже подъезжали машины. Новая партия. Волонтер отсчитал одиннадцать. Еще раз наскоро обошел их, записал номера. Пассажиры сидели спокойно, но лица у большинства были неестественны – либо нарочито веселы, либо неприятно угрюмы. Как на обследовании у венеролога. Казалось бы, нет оснований, а закрадывается в душу нечаянный испуг.

– Нет у нас выродков, командир. – Водитель открытого "голиафа" вытащил пачку и протянул к волонтеру. -Угощайтесь.

Тот молча отстранил его руку, вернулся к шлагбауму. Щелкнул рычажком рации и что-то тихо сказал в микрофон.

Дрогнула почва. Невидимый механизм ожил, бледные сполохи дважды озарили кусты.

Он сразу ощутил, когда генераторы вышли на режим. Будто зачесались кости; зуд поднялся по телу и неприятной щекоткой отозвался где-то в затылке. Волонтера передернуло. Он посмотрел на машины. Щекотка... Это чепуха – щекотка. А вот положительная реакция...

Первая минута истекала. Волонтер мотнул головой и двинулся к автомобилям. Он перетянул "скорпион" на грудь и небрежно, мизинцем, снял предохранитель.

Все было спокойно. Где-то истерично взвизгнула женщина, но сразу же несколько голосов засмеялись, и волонтер лишь покосился в их сторону. Он уже приготовился поднимать шлагбаум.

Ночь сотрясалась от треска выхлопов. Взревев, "эскорт" поднялся на заднее колесо и рванулся вперед.

Мотоциклист рассчитал точно: если бы не случайная заминка, шлагбаум уже был бы поднят.

"Эскорт" виртуозно развернулся у самого поста. Рухнув на переднее колесо на полном газу, мотоцикл полетел обратно.

Искры из его глушителя давали возможность прицелиться. Волонтер сдернул с плеча "скорпион". Прижав короткий приклад, он повел стволом. Он не должен был убивать убегавшего. В подобной ситуации его обязанностью было лишь задержание.

Впереди вдруг ударили выстрелы. Напарник. Трассирующая очередь вошла в асфальт перед мотоциклом.

"Эскорт" швырнуло вправо, в кювет. Он страшно накренился, его занесло. Казалось, он неминуемо упадет. Но каким-то чудом он выпрямился и вновь помчался по липкому асфальту шоссе.

Волонтер понял: уйдет.

И тут вдали тяжко заревел дизель. Огромная автоцистерна задним ходом разворачивалась на шоссе, закрывая дорогу.

Все произошло очень быстро. "Эскорт" с разгону влепился в бензовоз. Послышался удар, грохот. Яркий свет. Мгновенно бензовоз вспыхнул весь – от радиатора до покрышек.

Волонтер замер, глядя на огромный костер. Дело принимало неожиданный оборот.

Из машин выскакивали люди. Многие со страхом, но большинство заинтересованно наблюдали агонию бензовоза. В красных отсветах пламени их лица походили на сырые куски мяса.

"Минуты через три", – подумал волонтер. Он ошибся.

Через минуту мелькнуло белое зарево и тут же грохнули два взрыва подряд. Трейлер перестал существовать. Столб огня вырос над шоссе, сверху посыпались пылающие обломки.

Раздались крики, завывания стартеров. Мешая друг другу, машины разворачивались, устремляясь к шлагбауму. Две загорелись, но шлагбаум был еще опушен.

Волонтер заметил, что ночь становится светлее. Через мгновение он понял, в чем дело, и тогда впервые ощутил беспокойство.

По шоссе стремительно растекалось горящее топливо. Мелкий кювет был уже переполнен, в лесу занимались придорожные кусты.

Подбежал напарник, комбинезон его был расстегнут, шлем съехал на затылок.

– Что делать-то? – выкрикнул он на ходу.

Подхватив "скорпион", волонтер заорал ему:

– Все! Кончай балаган! Поднимай ту уродину.

Напарник кинулся к посту. Сразу возникла еще большая суета, машины опрометью срывались с места.

Пожар подступал. В лесу уже бушевал огонь, призрачно освещая низкие тучи.

– Заводи, – сказал волонтер в микрофон,.– не то поджаритесь там к чертовой матери.

Донеслось дыхание огромной машины. Колоссальная масса, более темная, чем ночь, тронулась с места, ломая кусты.

– Пошла "коломбина"! – заорал напарник, размахивая фонариком.

Машина выбралась на шоссе. Очертаниями она напоминала большой минный разградитель, на боевой платформе помещалась установка, похожая на исполинскую астролябию.

Чудовище притормозило. Над землей открылся бронированный люк.

"Проклятие, – подумал волонтер, цепляясь за скобы. – Командир будет недоволен. Командир станет гневаться. Впрочем, и черт с ним. Надо было выделять больше людей на акцию".

Он подтянулся и быстро нырнул внутрь.

На площади с кедровым сквером, на автостоянке возле желтого двухэтажного дома припарковался автомобиль. Из него выбрался мужчина средних лет, плешивый, с красными оттопыренными ушами. Он был в белой рубашке с короткими рукавами, в песочного цвета фланелевых брюках и сандалиях на босу ногу. На его лице более всего выделялся мясистый крючковатый нос.

Он подергал дверцу машины и стал торопливо карабкаться по ступеням крыльца.

Над тяжелой трехстворчатой дверью висела массивная бронзовая доска с выпуклым изображением огромного, во все поле, человеческого глаза на фоне старинного тяжелого колеса. Ниже был обозначен земной шар.

Широкое крыльцо украшали восемь колонн.

Пройдя внутрь, мужчина оказался в просторном зале. Его стены были обшиты черными деревянными панелями. Такого же цвета колонны поддерживали галерею, пролегавшую вдоль стен на втором этаже.

Справа от входа тянулась изогнутая буквой "Г" стойка наподобие гостиничной, за которой помещался лощеный клерк в форменном пиджаке салатного дерева.

Ступая по мозаичному полу, мужчина направился к стойке.

Клерк улыбкой приветствовал его: – Добрый день!

Мужчина в свою очередь улыбнулся и выложил на стойку пакет, который держал под мышкой.

– Тут данные о брате отца, – сказал он. – И впрямь воевал где-то на Юге.

Улыбка клерка сделалась проникновенной.

Он взял пакет, снял прикрученный к нему жетон и защелкал на клавиатуре. Взглянул на экран.

Пневматика с шипением выплюнула в приемник пластиковый цилиндр. Клерк не глядя выудил его, вложил внутрь принесенные документы и отправил в новое путешествие. Повернулся к клиенту:

– Кабина триста тринадцать.

– Опять лишь прогноз? – с тревогой спросил мужчина.

– Ну что вы. Абсолютно точные данные. Четвертое поколение.

– Вообще-то, – нерешительно сказал мужчина, – мне... словом, я собираюсь вступить в брак.

– О! – Клерк просиял.

– Я бы хотел... – Мужчина вытащил еще один сверток. -Вот...

– Все понятно. – Клерк взмахнул руками. – В каком районе она проживает?

– Северный порт.

– Отлично, мы свяжемся с их филиалом.

Мужчина помялся:

– Мне зайти позже?

Клерк, занятый новыми документами, ответил не сразу.

– Если вы располагаете временем, я рекомендую пройти в кабину. Познакомьтесь пока с тем, что имеется, новая информация будет скоро обработана.

Клерк доверительно подался вперед, блеснув искусственными зубами:

– Возможно, ваша судьба решится сегодня!

Клиент переступил с ноги на ногу. Он вынул из брючного кармана бумажник и вдруг спросил:

– А можно в кредит?

– Да, -кивнул клерк, улыбка которого слегка угасла.

Раздувая щеки, клиент вышел из холла.

Оператор покосился направо, где стоял блок терминала. Потом повернулся к Рывкину:

– Кому-то захотелось в Большой Подвал...

На сером экране бежали цветные строчки.

Рывкин придвинулся и стал читать вслух:

– Капитал триста тысяч -три магазина -кредит...

– Стоп, давайте вернемся.

– Антон Разумов. – Отец – Феликс Разумов, 1949 – 2002. – Мать Кристина Вейтуле, 1978.

– Дальше, дальше!

– Антон Разумов, 1995, преподаватель санского университета.

– Травма черепа 2027 – вторая профессия – ткани ручной выделки -капитал триста тысяч -тримагазина...

РЫБКИН поморщился.

– При чем тут Большой Подвал? – Он отвернулся и принялся ковырять заусеницу.

– А вы взгляните, – проговорил оператор, не отрываясь от терминала. Его невеста... любопытно. Ее дед... ага, вот: Станислав Наумович Пилкин, родился... Закончил медицинский институт в СССР, эмигрировал в Израиль... был призван в армию... дезертировал. Западная Германия, вербовка в Южную Африку. Позднее участвовал в заговоре Киратоны. После прихода последнего к власти занимал ответственные посты. Послужной список -до министра внутренних дел. Способный тип,

РЫБКИН взялся за телефон:

– Попробуем вытащить из небытия... Алло! В триста тринадцатой требуемый уровень. Беременность на учет. Ребенка в Пантеон. Обязательное изъятие. Компенсация? Не думаю.

1

Нестерпимый зной пропитал город.

Улицы были пустынны.

Около восьми утра Ван Ридан покинул свою комнату, которую снимал в одной из рыжих пятиэтажек возле рынка на Западной стороне. Ван Ридан провел ужасную ночь, несмотря на влажные простыни и вентилятор.

Комната едва не удушила его. Более всего ему хотелось надышаться кондиционированным воздухом.

Он спустился в гараж и вывел свой подержанный "триумф" на улицу. Имея разумные намерения провести несколько часов в столичной библиотеке, Ван Ридан, проехав несколько кварталов, свернул на Атласный бульвар и покатился вдоль невысоких, выстроенных в испанском стиле домов. До набережной отсюда подать рукой.

Ван Ридан свернул в переулок и вдруг резко затормозил.

Перед ним болтался запрещающий знак. Теперь придется через Нижний мост, и это верных пять километров.

Он выругался. Может, рискнуть?.. Ван Ридан осторожно приблизился к перекрестку.

Полицейский был на месте.

Выругавшись еще раз, Ван Ридан остановился. Он вышел на залитый солнцем тротуар и пешком отправился в переулок. С полчаса по жаре. Но это лучше, чем колесить через весь город. Кстати, тут рядом салон. Будущий доктор должен выглядеть элегантно. Будущий доктор Ван– Ридан.

Он не любил добавки "Ван" к своему имени, стараясь опускать ее по возможности.

Не спеша, двигаясь по теневой стороне, он поравнялся со стеклянной дверью в стене, над которой красовалась надпись: "Локоны. Стрижка с массажем. Кобчик и Тэн".

Ридан, молодой брюнет плотного, атлетического сложения, с приятными чертами лица, внимательно относился к своей внешности. Он носил маленькие аккуратные усики и безукоризненные, хотя и недорогие костюмы. Как правило, он нравился женщинам, и к своим двадцати девяти у него уже был изрядный опыт по этой части. Однако многочисленные победы не испортили его добродушной и, в общем, бесхитростной натуры; он просто никогда не позволял себе увлекаться слишком сильно, вот и все.

Ридан толкнул стеклянную дверь и вошел.

Мягкой прохладой овевал лицо кондиционированный воздух. Ридан заглянул в зал. Незнакомый мастер скучал у окна. Больше не было ни души.

– Я могу видеть мастера Тэна? -поинтересовался Ван.

– Не будет до понедельника, – ответил парикмахер, не меняя позы и продолжая глядеть в окно.

– А что случилось?

– Жена у него заболела. Вы его клиент? – спросил парикмахер, наконец поднимаясь и всматриваясь в лицо Ридана. – Что-то я вас не помню.

– Я вас тоже, – с легким раздражением ответил Ридан, – я всегда посещал только мастера Тэна.

– А я – Кобчик, если позволите. Обслужу не хуже компаньона. – В глазах парикмахера появился профессиональный интерес.

Ридан заколебался. Он не любил полагаться на случай.

Кобчик уже суетился вокруг.

В зале появилась маленького роста, весьма пожилая особа с пучком седых волос на затылке. Цепкими глазами она огляделась вокруг. Кобчик, покуда был занят с Риданом, усадил ее поодаль. Когда он наконец занялся старой дамой, та принялась что-то энергично втолковывать ему. Кобчик слушал ее склонив голову.

Вану не было до них дела. Он почти засыпал под своим феном, когда в салоне появилось целое семейство.

Щуплый лысоватый мужчина походил на счетного работника. Его жена была изящной пышноволосой блондинкой. Ридан скосил глаза на ее стройные ноги.

С ними был мальчик, худенький, светлоглазый, лет шести.

Старуха окинула всех недружелюбным взором и снова что-то горячо зашептала мастеру. Тот хмурился и мрачнел. Наконец он оторвался от клиентки и грубовато сказал вошедшим: – Что будет угодно? Боюсь, вам долго придется ждать.

– Господи, – ответила блондинка, – ну конечно мы подождем.

– А я говорю, что не смогу вас обслужить.

Блондинка заулыбалась и подошла ближе: – Да что с вами? Мы ваши клиенты, Кобчик...

– Хорошо, – жестяно выдавил парикмахер, – хорошо. Только сперва покажите свидетельство.

– Какое свидетельство?

– О прохождении си-теста, – проскрежетал мастер.

Чувствовалось, что в нем идет внутренняя борьба.

– Какого черта! – вмешался мужчина. – С чего это мы должны показывать вам свидетельство? Кажется, пока еще не ввели обязательное тестирование.

– Эт-то меня не касается! – выкрикнул Кобчик. – В моем заведении я сам устанавливаю порядки. А глядя на вас, возникают сомнения!

Мужчина побледнел.

Ридан присмотрелся к этой паре. Ему показалось, что они внешне похожи. Разрез глаз, одинаково очерченные губы. Но это могло быть случайностью.

Однако у мастера имелось другое мнение.

– Не иначе брат и сестричка!

– Кретин! – не выдержал мужчина. – Пошли отсюда, Эдит.

Тут произошло неожиданное. Парикмахер опрометью бросился к двери. Щелкнул замок, и Кобчик с удовлетворенным видом сунул ключ в свой карман.

Потом он отбежал к окну, схватил трубку и принялся набирать номер.

– Куда вы? – нервно .спросила блондинка.

Тут парикмахер совершил ошибку. Чувство контроля над ситуацией внушило ему ложную уверенность в собственной неуязвимости.

– Куда звоню, туда и звоню... -злорадно прокаркал он. – Сигнизаторам!

– А ну положи! – Мужчина рванулся к нему. Несмотря на худосочность, он, видимо, имел решительный характер.

Ван повернулся к ребенку. Расширенными глазами тот смотрел на происходящее, но не плакал.

Мастер бросил трубку. Его лицо и шея пошли пятнами. Внезапно он кинулся к мальчику и схватил его.

Приставив к его шее кривые маникюрные ножницы, бешено вращая глазами, Кобчик отступал к телефону, бормоча ругательства. Вид у него был невменяемый.

Ридан отшвырнул фен и поднялся.

– Эй! – крикнул он. – Отпусти ребенка!

Блондинка с надеждой посмотрела на него. Слезы текли из ее накрашенных глаз.

Парикмахер, продолжая удерживать малыша, вновь крутил диск аппарата.

– Алло! – кричал он. – Это три – ноль – семь – сорок семь? Я задержал троих... Салон Тэна. Да, да... Меня? Кобчик... Коб-чик. Быстрее прошу...

Отец мальчика в отчаянии огляделся. Он схватил со стеклянного столика блестящий, хищно изогнутый предмет и повернулся к цирюльнику.

Тот вздрогнул, округляя глаза. Блондинка завизжала.

Это становилось серьезным. Ридан шагнул к мужчине. Одной рукой он обхватил его за шею, другой взялся за кисть, сжимавшую отточенную бритву, и вывернул.

Пальцы мужчины разжались, и Ридан перехватил опасный предмет.

– Не выпускайте его! – закричала вдруг дама с пучком. – Ни в коем случае! Он опасен!

Но Ридан уже отпустил руку мужчины. Тот в бешенстве обернулся. Слабый вскрик мальчика отвлек его внимание. Парикмахер, забившись с ребенком в угол, оцарапал ему ножницами кожу.

Ван подумал, что мужчина может наделать глупостей, что Кобчик был... опасен. Ридан уже почувствовал, что нынче ему придется давать показания в полиции.

И тут старуха стремительно сорвалась с места. Она подбежала к мужчине и изо всех сил толкнула его в спину. Тот покачнулся. Он упал прямо на Ридана, в руке которого была зажата бритва.

Ридан застыл. Его костюм и руки в мгновение ока залило кровью. С протяжным хрипом мужчина схватился за горло и повалился. Красная лужа расползалась по светлому пластику пола.

Блондинка вцепилась ногтями в щеки. И тоже упала – мягко, без единого звука.

И тогда закричал мальчик.

Ридан в жизни не слышал ничего более ужасного.

Кобчик несмело приблизился. Он поднял глаза и посмотрел на Вана. Губы у него прыгали.

– Напрасно вы это... – проговорил он. – Вам не следовало его убивать.

Его слова потрясли Ридана. Он вдруг понял, как все это могло выглядеть со стороны.

Хлопнула входная дверь. В салоне появился еще один человек.

Рослый, широкоплечий блондин лет тридцати пяти.

Его близко посаженные глаза быстро ощупали зал. Непомерно большой, похожий на жабий рот с тонкими губами скривился в полуухмылке.

Блондин замер на пороге, оценивая ситуацию.

Парикмахер бросился к нему: – Это вы?..

Незнакомец посмотрел на него.

– Да, – глухо сказал он и отстранил Кобчика в сторону. Глаза его остановились на Ване Ридане. Он посмотрел на его руки, одежду. Пощупал у убитого пульс.

– Гм, -блондин выпрямился и подошел к Ридану. -Да заткните вы этого щенка! -крикнул он, поморщившись.

Пришелец остановился напротив, раскачиваясь с пятки на носок. Вану показалось, что в его глазах мелькнула насмешка.

– Вы его убили. Это был урод, я понимаю ваши чувства. Но полиции это не понравится.

Ридан вздрогнул.

– Я не виноват, – сказал он, стараясь придать естественность голосу. Все вышло совершенно случайно. – Ридан повернулся, отыскивая даму с пучком. Но ее уже не было.

– Возможно. – Блондин улыбнулся, и вышло это у него отвратительно. Но убийство есть убийство.

Непонятно почему, но Ридан почувствовал особый страх перед этим самоуверенным человеком. Хотя даже не знал, кто он такой.

Парикмахер бочком двинулся к телефону. Блондин резко повернулся к Вану:

– Уезжайте сию минуту. У вас есть машина?

– Да... -Ридан смотрел на Кобчика, который крадучись поднимал трубку.

На негнущихся ногах Ван вышел на улицу. Все было как во сне. Он едва соображал, что следует делать. Не отдавая себе отчета, Ридан пошел в сторону набережной. Автомобиль остался позади. Он шел, видя приближавшийся перекресток и полицейского. Он двигался, глядя сквозь них. Когда до перекрестка оставалось метров пятнадцать, страж закона, сонно стоявший в тени, вдруг громко чихнул.

Ван замер. Полицейский больше не шевелился. И тогда Ридан стал медленно пятится.

Полицейский повернул голову и посмотрел в его сторону. Ридан улыбнулся. Это был подвиг. Он развернулся, тихонько двинулся обратно, ощущая спиной взгляд полицейского. Чувствуя, что все в нем изобличает убийцу.

Еще несколько метров он прошел, каждое мгновение ожидая окрика. Безумно хотелось обернуться, но он понимал, что именно этого ни в коем случае делать нельзя.

Ридан подошел к автомобилю и открыл дверцу. И тут раздался свисток. Полицейский наконец проснулся.

Наверное, не так часто здесь по утрам разгуливали залитые кровью молодые люди.

Он засвистел снова. Ван скользнул за руль. Нажал кнопку стартера, и время до первого выхлопа показалось ему вечностью. Когда он включил передачу, полицейский уже бежал, не переставая свистеть, на ходу расстегивая кобуру.

В этот миг на заднее сиденье "триумфа" втиснулась знакомая фигура блондина.

– Как свистит! – сказал он. – Чего ты ждешь? Я не любитель духовых инструментов.

Встречных машин было мало. Ридан толком не знал, куда ехать. Прошло минут десять.

– Вам куда? – не выдержал наконец Ван.

– Тебя не касается, – отрезал мужчина. – Ты лучше о себе подумай. Как-никак ты пришил человека. Мозгляк-парикмахер наверняка проболтается, а полицейский на углу мог запомнить машину. Тогда через полчаса ее уже дадут в розыск. И если к этому времени ты еще будешь торчать в ней, я тебе не завидую.

– Да? И что мне делать?

– Исчезнуть. На полгода. Или на год. Есть, где остановиться?

– У меня нет родителей.

– Гм. Знакомые?

– На такой срок – нет.

– Кисло. Ну ладно, притормози, – мужчина открыл дверцу и выставил ногу наружу. Внезапно он обернулся: – Если станет совсем кисло, приходи. Улица Крестера, трехэтажный дом. Здоровенные такие ворота.

С этими словами он выбрался из машины. Ридан остался один в своем "триумфе". .

ЭТАП "БЛИЗНЕЦЫ" ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ БЮРО -ПАНТЕОН

В настоящий момент возможны следующие кандидаты для персонификации псевдонима "Ключ": 1. Гацлав Параник 2. Ван Ридан 3. Мануэль Льюис 4. Аль эд-Фазид Рекомендации: Льюис.

Вариант замены: Ван Ридан.

Сектор прогностических операций Маальд.

Аппарат смолк. Меткович протянул руку и выдрал из щели принтера листок бумаги. Он нацепил очки, в этот момент дверь отворилась и вошел РЫБКИН.

Меткович подался вперед в кресле. Он закурил, выдохнул дым, мясистой глыбой нависая над столом, и 19 задумчиво посмотрел на черную статуэтку, изображавшую бронзового фавна, во фривольной позе расположившегося с бронзовой нимфой возле олеандра.

– Знаете, вряд ли. Прямо скажу – вряд ли, – проговорил Рывкин, усаживаясь. -Уверен, перебьемся...

– Прекрати, – Меткович взмахнул сигаретой. – Побереги слова. Необходимо выработать стратегию на случай худшего. – Он вздохнул. Толстым волосатым пальцем погладил фавна и вдруг спросил: -А ты сам, часом, не собираешься дать деру? Вот и штиблеты у тебя характерные.

Рывкин скривил губы и скорбно покачал головой.

Это означало, что подозрение камнем легло на его душу.

Он был одет в желтый замшевый пиджак и белые полотняные брюки. Из-под пиджака выглядывала малинового цвета сорочка, на ногах красовались белые с черным верхом туфли. Рывкин посмотрел на них и поджал ноги.

– При чем здесь штиблеты, – сказал он, – они совершенно ни при чем. Модно. А деру... – Он плохо выговаривал "р", и последнее слово прозвучало с подскоком. – Я же у истоков дела стоял. Я не могу вести себя предосудительно.

– Предосудительно... – Меткович усмехнулся. – Ишь ты! А ну как черно-белые станут нас вешать? К тому идет. Тебе ли этого не знать.

Рывкину было под сорок. За свою жизнь он повидал немало начальства, но никто никогда не вызывал у него столь глубокого ощущения силы, как Меткович, – он был несокрушим и вечен.

– Я знаю, – осторожно сказал Рывкин. – Станция подземки, два супермаркета...

– И что хуже всего, – проговорил Меткович, – общественное мнение поворачивается к ним. Этого не было раньше. За последнее время все изменилось. Тон газет изменился. Настроение. А полиция? Когда фараоны прибыли вовремя?

– Это было давно, – признался Рывкин. – Но ведь всему есть причина. Он посмотрел на Метковича. – Дэволюров становится больше.

– Верно. – Меткович забарабанил пальцами по крышке стола. – Верно! Дэволюров все больше. И что нас ждет?

Рывкин пригладил волосы, похожие на спиральную проволоку.

– Война? – предположил он.

– Думаю, нет. Это не в нашем национальном характере. Другое – исход. Ты сам знаешь статистику. Через четыре года каждый третий в стране дэволюр. А у нас маленькая страна. Люди побегут.

– Это вряд ли, – Рывкин закинул ногу на ногу, покосился на багровое от застоявшейся крови лицо Метковича. – Соседи не пустят. Поставят кордоны все. Не пустят.

– У нас маленькая, но богатая страна, – пророкотал Меткович. Состоятельный человек найдет способ уйти. И тогда... крах.

Рывкин снова взглянул на своего босса. Подумал: неужели его это действительно занимает? Страна...

Крах... Что с нами будет – вот это действительно серьезно. Перпендикулярно он как-то мыслит.

– Можно еще раз нажать на Конвент. Пусть пошевелятся. В конце концов, спасение утопающих... -скучно сказал Рывкин и украдкой посмотрел на часы.

Ему было неинтересно. Он любил двигаться, он любил что-то предпринимать. Теория была не его стихией.

Жужжал кондиционер. Рывкин вспомнил прогноз – до тридцати двух. А день еще не начинается. Похоже, работать сегодня придется в самое пекло.

Меткович промакнул лоб.

– Конвент... – проворчал он. – Нечего на них надеяться. Они психологически не готовы к серьезному сопротивлению. Может, позднее...

Рывкин пожал плечами и безмятежно улыбнулся.

– Черт подери! – Меткович нахмурился. – Не так уж трудно понять. Безмятежный обыватель однажды узнает, что он – выродок. Урод, нелюдь. Стоит ли жить? Тут не до борьбы за права... Конечно, черно-белые сплоченнее. Их объединяет идея, какой бы она ни была.

– Нет там никакой идеи, – ввернул Рывкин. – Садисты они, прирожденные садисты.

– Идея как раз имеется. Иначе бы их можно было просто купить. Там есть фанатики – не все, конечно. И мы не в силах их раздавить, во всяком случае, пока. Нужно хотя бы ослабить.

Меткович глянул на Рывкина, вальяжно расположившегося в кресле. Подумалось: на кой черт я все это. Ведь ему безразлично. Он вот тоскует. Он не понимает, чего я от него хочу. Проклятье, нужен помощник! РЫБКИН ловок, но он любит работать ногами. Маальд – умница, однако ленив. Слепить бы их воедино!..

– Требуются позиции в армии, -сказал Меткович.

РЫБКИН зевнул. В последний момент он прикрылся ладошкой, но Меткович успел увидеть его раскрытую пасть с фальшивыми – под золото – коронками.

Меткович замер. Шея его приобрела пугающий багровый оттенок.

– Ты чего на часы смотришь? – медленно проговорил он. – Торопишься?

РЫБКИН поежился. Он знал этот тон. Сейчас можно было накликать беду.

– Босс, это привычка, просто дурная привычка. Не стоит обращать внимания.

Меткович молчал.

– Я совершенно согласен, – быстро продолжал РЫБКИН. -Армия -это важно. Но ведь не только она!

Меткович все молчал.

– Я тут кое-что предпринял. У меня есть человек в банде Горгана, -выпалил РЫБКИН.

Меткович грузно откинулся на спинку.

– Продолжай.

– Вот... Есть там один человек, он передает иногда информацию. Когда мне нужно...

– Надежен? – спросил Меткович.

– Достаточно. Он совершенно мой человек, в отряде второй год.

– Как тебе удалось? – Меткович опять закурил.

– Удалось... – сказал РЫБКИН уклончиво. – Я его стараюсь не дергать. У него там прекрасные отношения.

Меткович неожиданно поднялся. РЫБКИН посмотрел на него снизу и в который раз ощутил себя вроде муравья возле пагоды.

– Почему же я впервые узнаю об этом?

Рывкин приоткрыл рот, но не успел вымолвить ни слова.

– Ты не хотел беспокоить? Но уж будь добр, посвяти меня в детали.

Рывкин рассказывал не менее получаса. Ему не хотелось вдаваться в подробности. Он уже сожалел, что заикнулся об этом деле, потому что имел относительно его свои планы. Но Меткович с упрямством бульдога вынуждал выложить все.

– Как происходят контакты?

Рывкин помедлил. Потом сказал:

– По пятницам вечером он заходит в один кабак.

– Где?

– На углу Нижней и площади, у Рыбного столба.

– А если он потребуется раньше?

– Ничего не выйдет...

Некоторое время Меткович размышлял.

– В ближайшую пятницу отправишься к этому типу, – сказал он наконец. Как его зовут?

– Александр Рич, – ответил Рывкин, сознавая, что терять уже нечего.

– ...И скажешь, что связь меняется. К нему будет приходить другой человек. Нужно, чтобы этот Рич подготовился к серьезной работе.

– Но почему? – вскинулся Рывкин. – Почему вы меня исключаете? В конце концов...

– Ничего, – прервал Меткович, – не возмущайся. Ты заварил большое дело. Но твоя роль в нем закончилась. Ты даже не представляешь, РЫБКИН, насколько это кстати. Я объясню тебе позже.

Рывкин шевельнулся в кресле. Он посмотрел на Метковича и понял возражать бесполезно. Скала: И неожиданно услышал свой голос:

– Босс, при всем уважении к вам, роль патефонной иголки мне не подходит, совершенно. И ваше решение лишает наше сотрудничество почвы.

Меткович с интересом наблюдал за ним. Он ласково погладил нимфу и вдруг загудел:

– С чего ты взял, что тебя затирают? Обиделся! Выбрось дурь из башки! – Он перевел дух и добавил тише: – Тебе попросту будет некогда. Тебе предстоит много поездок. Ближайшие два месяца забудь о домашних обедах... Таковы мои планы. Понял?

В пять лет из-за нее уже дрались мальчишки. В пятнадцать Леа Батур, решир, что стала достаточно взрослой, покинула родительское гнездо, чтобы никогда больше не возвращаться. Она работала посудомойкой, барменшей, воспитателем, личным секретарем.

Главной чертой ее натуры было стремление к независимости, вплоть до мелочей, во всем. Это со временем стало настоящей идефикс. Поэтому, возможно, в итоге Леа занялась журналистикой.

Она привыкла полагаться на себя и никогда не нуждалась в дополнительных указаниях. Она верила в свою звезду, и в жизни ее не было случая, который пошатнул эту веру.

Она познала секс, когда ей еще не было шестнадцати. В дальнейшем ее жизнь наполнилась целой вереницей мужчин, но ни один из них не стал для Леа по-настоящему дорог.

Ей шел двадцать седьмой год.

Блондинка с вьющимися волосами до плеч, карими глазами и фигурой фотомодели. Строго говоря, она не была классической красавицей, но в ней чувствовалась изюминка.

Хотя Леа была натурой цельной, в ее характере заключалась двойственность, обычно скрытая от окружающих. Сутью ее являлась необъяснимая разница между тем, насколько сильное желание возбуждала она у мужчин и насколько незначительное влечение обыкновенно испытывала сама. Это не значит, что Леа была равнодушна к сексу. Нет, когда ей того хотелось, она достигала быстрого и бурного наслаждения.