Текст книги "Ядерные материалы"

Автор книги: Андрей Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Сенчук, не преминувший заметить, что плавал на "Скрябине" не один год и знает судно досконально, беседу вел крайне корректно и доброжелательно, с обескураженностью, впрочем, отмечая, что никаких сколь-нибудь эмоциональных ответных реакций со стороны невозмутимого, как каменный истукан, мусульманина, не поступает, а помощник его, напротив, испытывает явное почтение к старому морскому волку, покладисто и предупредительно воспринимающему указания сухопутных дилетантов.

Глядя на Крохина, Сенчук размышлял: "С этим молодчиком забот не будет, он по случаю в колоду "шестеркой" втесался, пускай и козырной... Мозги ему заметелю, что твоя цыганка мнительной барышне, через неделю скажу: раскрой рот, я тебе туда плюну – раскроет..."

– Простите, – вступила в разговор "шестерка", – если я правильно понимаю, то вы, Георгий Романович, хорошо знаете и администрацию порта, и таможенную службу?..

– Вопрос о содействии? – понятливо вскинул голову Сенчук. – Решим!

– Ну да... – вяло продолжил Крохин. – Вдруг всякие там проволочки...

"А вот уже пошла темнота!" – подумал Сенчук.

Очередную встречу назначили через два дня в офисе представляемой пакистанцем компании.

Явившись в офис, Сенчук был приглашен в один из кабинетов, где за столом сидел мужчина, одетый в дорогой итальянский костюм.

Заколка с бриллиантом в галстуке, "Роллекс", золотые запонки... Крепкая шея, сразу же переходящая в затылок, жесткое лицо, волчьи глаза, безукоризненная прическа...

– Вот, – услужливо произнес Крохин. – Познакомьтесь. – И торопливо кабинет покинул.

– Игорь, – сказал мужчина, протянув Сенчуку руку – уверенную и сильную. Затем, взяв с вешалки модное пальто, набросил его на плечи, сухо продолжив: Поехали, пожалуй, время обеденное, надо перекусить, отметить знакомство... Не возражаете?

"И при чем здесь, интересно, бандиты?" – думал Сенчук, выходя за явным представителем мафии на улицу, где их ожидал черный представительский "Мерседес".

Дорогу провели в полном молчании. И лишь когда автомобиль остановился у знакомого Сенчуку ресторана, где накануне он взял расчет, Игорь угрюмо проронил:

– По-моему, здесь хорошая кухня, нет?

– Кормят недурно, – сдержанно согласился Сенчук.

– Ну вот и пора бы вам побывать здесь в качестве уважаемого клиента, обронил мафиозо.

Владелец ресторана, увидев Игоря, запорхал вокруг стола, как колибри возле гнезда с голодными птенцами.

Присутствию бывшего гардеробщика в компании нынешнего хозяина жизни открыто он не удивился, но некоторая озадаченность на его лице проявилась отчетливо.

– Ты, Армен, не суетись, – веско сказал ему Игорь. – Вот... человек рекомендовал твою стряпню, сейчас проверим, прав он или нет... В очередной, х-ха, раз! Коньячку, Георгий Романович? Или водки?

– Пожалуй, коньяк...

– И я того же мнения. И предлагаю тост: чтобы мнения наши всегда совпадали...

– Трудно не поддержать толковое предложение, – сказал Сенчук.

– Я ходить вокруг да около не буду, – продолжил Игорь, густо намазывая черную икру на теплый, домашней выпечки хлеб. – И потому если насчет предложений, то – так: знаю о вас на сегодняшний день многое, человек вы деловой, с логикой у вас все в порядке, единственная загвоздка – средства на жизнь... На полноценную, я имею в виду, жизнь...

– Старику много не надо, – вздохнул Сенчук. – Разве имелось бы что на достойные похороны...

– Мне надо взять на борт контейнер с цветными металлами, – равнодушно произнес собеседник. – Сразу уточню: никаких там уранов и плутониев, проверка на радиацию меня не тревожит. Контейнер должен пройти как экспедиционное оборудование.

– Пожалуй, это можно устроить, – сказал Сенчук. – При согласовании такого груза с Кальянраманом.

– С ним согласовано...

– А где будет контейнер сгружен?

– А это – не наша проблема, – сказал Игорь. – У каждого в любом деле должна быть собственная роль. Моя роль – договориться с вами, ваша – со знакомыми таможенниками, как полагаю... И все. Как только ящик очутится на борту, мы умываем руки. А вытираем их, когда судно выйдет в нейтральные воды.

Ну а до этого, увы, каждый из нас несет также собственную ответственность... .

– Которая стоит денег, – заметил Сенчук, без церемоний и с аппетитом уминая нежный гусиный паштет.

– Да, – согласился мафиозо. – Хотя деньги очень портят людей.

– Но испортиться почему-то желает каждый, – вставил Сенчук.

– Вас устроит десять тысяч?

– Меня-то – да, но вот каково мнение моих старых товарищей с зелеными петлицами...

– Вы имеете в виду Севастьянова? – холодно спросил Игорь.

– Он – не последний человек, – глубокомысленно подтвердил Сенчук. Старая гвардия! Высочайшая проба! Остался, как дуб на вырубке! Никакая пила не возьмет! Даже – не подступись! Сколько ушлых верхоглядов пересажали, а он и свидетелем-то ни разу не проходил! Умен, хоть и пьяница, доложу по секрету...

– И крыша у него гэбэшная, да? – без выражения обронил Игорь.

– Это... чего неведомо, то неведомо! – прижал Сенчук руку к груди. – Но одно знаю точно: если берется он, значит, проехало! С гарантией!

– И о вашей взаимной ответственности вы ему тоже в состоянии объяснить?

– Стук многого не стоит, – сказал Сенчук, подпустив в тон умеренной развязности. – Но может, однако, выйти и накладной величиной при заранее взятых на себя обязательствах... Потому их бессмысленно брать, если речь идет о каких-нибудь изотопах или о зелье... С собачками и с аппаратурой не договоришься. Им денежки ни к чему. – Он с удовольствием принялся за жаркое.

– Никаких наркотиков и тяжелых металлов, я даю абсолютно твердую гарантию, – уверил Игорь. – Если бы речь шла об этом, то и разговор бы велся по-иному, и схема бы выстраивалась не так... Все! Детали обсудите с Володей Крохиным. Расчеты – тоже через него.

– Он ваш друг? – как бы мельком осведомился Сенчук.

– Он мне человек близкий, но, к сожалению, недалекий, – последовал загадочный ответ. – Такая характеристика, думаю, вам пригодится. Извините... Игорь посмотрел на часы. – Вынужден вас покинуть, дела. До связи, как говорится военными людьми... Обед оплачен, наслаждайтесь.

– Испытал огромное наслаждение от знакомства! – пожал руку криминального босса Сенчук. – Глубокой вам водички под килем и никаких рогатых мин...

– Угу, – неопределенно отозвался бандит. Затем, устремив на Сенчука пронзительный взгляд, произнес задумчиво: – Вернетесь из рейса, увидимся. Кажется, я найду вам достойную работенку...

– Этим вы мне здорово подняли настроение, – поблагодарил Сенчук.

Аккуратно доев оставленные на столе деликатесы и попивая французский коньячок с кофе, он призадумался.

Предложение урка сделал грамотно: сообщи Сенчук о контрабанде – не сносить головы, да и экспедиция пойдет прахом... С Колькой Севастьяновым он все обсудит, не впервой... Риск, конечно, существует, но какие могут быть к ним претензии со стороны властей в случае раскрытия криминала? К нему, Сенчуку, вообще нулевые, он за научное оборудование не в ответе и проверять его не обязан. К Севастьянову – тоже. Ну, прохлопал, допустим, старый таможенный пес "контрабас". Он же не ясновидящий, в конце концов...

Единственный вопрос: что в контейнере? Цветные металлы – сказочка на ночь для притомившихся придурков. Хотя золото – тоже цветной металл. Техническое, скажем.

В любом случае содержимое контейнера – не его, Сенчука, забота. И как ящик переправится на чужой берег – тоже. Странно лишь то, что переправлять его, судя по всему, доверено этому Володе Крохину – типу явно никудышному. Урка Игорь – смел и хитер, этому судьбой такие дела предназначены, а помощничек восточного научного хмыря – кисель, без стержня человек, перекати-поле. Но вот же, с другой стороны, связан с крутыми ребятками, хотя кто по сути крутые эти? Бывшая шваль, шпана из подворотен...

Из далекой юности такое знакомство могло тянуться, вот в чем, наверное, и весь секрет.

Он допил коньяк, покалякал о том о сем с бывшим начальником Арменом и, с удовольствием приняв услугу сменщика-гардеробщика, уважительно вынесшего ему плащ, оделся, пробормотав бывшему коллеге, что бог, дескать, подаст.

– С какой поры ты бога-то поминать начал? – недовольным голосом вопросил коллега, отставной ветеран ГАИ, орденоносец.

– А я уже давно усек, что что-то там... – Сенчук завел взор к потолку, есть! У нас, – продолжил доверительно, – был четвертый отдел – религиозный бывшего пятого управления, идеологического... Так вот... Обойди всю Лубянку снизу доверху, спроси от прапора до генерала: есть ли бог? – все руками бы замахали: нет, конечно, что за вопрос, коммунист Сенчук?! А в четвертый отдел зайди – там бы тебе ответили... – Он выдержал многозначительную паузу. – Не знаем... Вот так-то, брат!

КАМЕНЦЕВ

На аэродром ехали в огромном и свирепом черном джипе с затемненными стеклами.

Втиснутый на заднее сиденье между двумя атлетами грубой внешности, хотя и нежного, лет двадцати, возраста, Каменцев усиленно раздумывал, как ему выбраться из новой ловушки, подстроенной каверзной судьбой. План – еще неотчетливый, зыбкий, однако дающий надежду на спасение – потихонечку вырисовывался...

Он попросил водителя срочно соединить его с боссом.

– Зачем? Тебе же все объяснили... – развязным баском отозвался шофер.

– Я понял, как вернуть долг...

– А, тогда держи... – И водитель, набрав номер телефона руководителя, передал трубку Каменцеву.

Услышав голос главного гангстера, Сергей вежливо произнес:

– Прошу прощения за беспокойство, но мне пришла в голову одна идея... По-моему, я смогу занять денег...

– Всю сумму?

– Надеюсь, что так.

– И где же?

– У меня есть знакомая, подруга покойной матери...

– Ну так и позвоните ей.

– Тут необходим очный разговор. Просить по телефону этакую сумму...

– Очный так очный. – Собеседник призадумался. – Хорошо... – произнес с неохотой. – Четырнадцать штук отработаешь, а вернешься – будем говорить... Ну-ка, дай трубку пацанам...

Каменцев передал телефон сидевшему по левую сторону парню.

– Так-так, – выслушав указания шефа, проговорил тот. – Понял... Скосился на Каменцева: – Вес сделаем... Это уж точно... – И, рассмеявшись подобострастно, надавил кнопку, отключающую связь.

Лицо его тут же приобрело прежнюю стылую непроницаемость, и на вопрос партнера-пленника: что, дескать, было начальником сказано-приказано? – он с подчеркнутым высокомерием ответить не соблаговолил.

Военно-транспортный самолет доставил их на небольшой аэродромчик, затерянный в глуши тайги – неожиданно чахленькой, низкорослой, с выжженными проплешинами поляне, с кривенькими березками и больными пожелтевшими елями.

Далее был заляпанный грязью "уазик", управляемый подвыпившим майором в форменном плаще, покрытом жирными пищевыми пятнами; разбитая узкая бетонка, упершаяся в железные ворота части, барак военного городка, алюминиевая миска с картофельным варевом – и желтый дымящийся кипяток, в котором плавали разваренные смородиновые листы.

В бараке, стоящем впритык к двухэтажной солдатской казарме, им отвели две комнаты, предназначенные, видимо, для дежурных офицеров. Одну из них узкую и темную, где находились солдатская кровать, тумбочка и табурет, – отвели Каменцеву. В другой, меблированной помимо спальных мест шкафами и обеденным столом, разместились бандиты.

Каменцев поужинал в компании будущих подельников и отправился в свою комнатенку.

Уселся на кровать, и тут в дверь постучали.

Вошел, перекошенно ступая под тяжестью эмалированного ведра с водой, молоденький обритый солдатик, явно из свежего призыва, в форме, еще не обмявшейся по плечу.

Поставив ведро на табурет, промямлил смущенно:

– Свеженькая, прямо из колодца... Хорошая тут вода, пейте... О! спохватился, вытащив из кармана гимнастерки граненый стакан.

– Ну что, служивый, как дела-то? – полюбопытствовал Каменцев, ополаскивая стакан.

– Да какие тут дела... – опасливо покосился на голое без занавески окно солдатик.

За окном звучал чей-то свирепый ор:

– Где Спиридонов, с-сука?! Ну-каты, салабон, быстро искать!

– Меня... – произнес солдатик слабым голосом.

– Значит, вся жизнь – в мечтах о дембеле? – спросил Каменцев.

– Лично я мечтаю о дисциплине, – признался служивый, убрав голову в плечи, будто перепугался такого своего признания.

– Спиридонов, с-сучара! – взвизгнули за окном с истеричной яростью.

– Сержант? – участливо спросил Каменцев.

– "Старик"... – вздохнул солдатик, ретируясь за дверь. Каменцев зачерпнул из ведра воды. После мертвой городской колодезная показалась ему живительным нектаром. Затем погасил свет, улегшись в одежде поверх одеяла. Спал он беспокойно: всю ночь на плаце перед бараком грохотали какие-то грузовики, бряцали металлом подков сапоги и донимали невесть откуда взявшиеся комары.

Под утро, не стерпев пытки, он встал, начал искать их на потолке и стенах. Однако нашел на полу: пакостные вампиры, напившиеся его кровушки, отяжелели до того, что не могли и взлететь.

В исступленной ярости он принялся давить кровососов ногами. После акции возмездия сон и вовсе пропал, а в шесть часов утра пропела надсадно и сыро труба, призывающая к подъему.

Сполоснув лицо в солдатской прокуренной умывалке, он отправился на завтрак в столовую, где застал бандитов, одетых в одинаковые спортивные костюмы.

– Отъезд сегодня, в два часа дня, – коротко доложил ему один из злодеев. – Переоденешься в форменку по пути, здесь светиться не будем. До двух часов гуляй.

– Грибков пособирать можешь, – хмыкнул другой мерзавец.

Никак не откликнувшись на глумливую рекомендацию, Каменцев прошел в барачный отсек, где ночевали господа из мафии, и извлек втиснутый им вчера в щель между стеной и шкафом диктофон, позаимствованный у Надежды.

Спрятав диктофон в карман, отправился в свою конурку, скинул ботинки, переобувшись в яловые сапоги, и побрел в сторону пегой осенней тайги.

Обогнув обомшелый, шелудивый осинник, углубился в непролазную поросль старого боярышника, где, прислонившись спиной к стене переплетенных упругих стволов, включил диктофон.

Раздались, пискляво искаженные слабеньким динамиком, бандитские голоса:

– ...ну и чего Игорь сказал? Кончать этого дурика?

– Не, вроде откладывается. Пообещал бабки вернуть.

– Гонит, сука! Чует, что башка вот-вот отвинтится...

– Да какая тебе разница, Штора? Или грабли чешутся?

–Да мне по хрену... Звук плевка.

– Слышь, Штора, а ты срок с Миллиметром, базарят, тянул?

– Не, с Миллиметром нас захомутали.

– На сейфе, да?

– Ага. Присмотрели ящик в бухгалтерии, а он тяжелый... Ну, малолетки дурные... Как поняли, что не вскрыть и не унести, решили подкачаться. Пошли в секцию штанги. Целый год развивались. Ну а потом поперли в атаку на медведя... Смех, конечно... В общем, подняли ящик, понесли, а на лестнице Миллиметр споткнулся. Шум-гром... Тут в подсобке сторож с берданкой проснулся, шарахнул в форточку с перепугу, а мимо как раз мусора на "креветке" чесали...

Гогот.

– Ты, Штора, сегодня потренируешься... Тонну пластида перетаскать надо!

– А может, этого малохольного запряжем?

– Не, Игорек сказал – его только втемную...

Из последующих разговоров Каменцев почерпнул массу полезной, хотя и малоутешительной информации. Оказывается, он попал в рабство к некому Игорю Егорову, лидеру крупной московской группировки, и путь из рабства вел лишь на тот свет, поскольку с обещанием свободы после погашения долгов гангстеры вероломно лукавили.

Однако ему, Каменцеву, представлялась великолепная возможность напакостить навязанным ему подельникам, ибо, как явствовало из бандитских вчерашних бесед, молодчики решили позаимствовать из тонны пластида, похищаемой с военного склада, двадцать килограммов для продажи "налево", своим провинциальным дружкам, должным встретить колонну в условленном месте на подъезде к Москве.

За совершение подобного преступления по линии мафиозной службы, вероятно, полагалось весьма болезненное взыскание, чье воплощение в жизнь Каменцев посчитал делом чести. Пусть гадюка, содрогаясь от безысходного отвращения, но вцепится-таки в свой хвост!

Долгоиграющая кассетка стоила дорогого!

Поплутав по кочкам и едва не угодив в какое-то зловещее болото, Каменцев вернулся в барак.

Бандитов в отсеке не было. Вчерашний солдатик-водонос мел ступени крыльца растерзанной ивовой метлой, а под окном барака майор, встретивший их на аэродроме, оправдывался перед и каким-то потасканным подполковником:

– "Деды" пьяные, да! Но я же сделал все, что мог! Водку у них вчера отобрал, убрал в сейф канцелярии... Так ведь сообразительные, черти! Растрясли сейф, бутылки, конечно, вдребезги, они тут же тазик подставили...

– На губу козлов!

– А кому служить?..

– Вот... твою мать! Армия, называется! В казарме – как в вытрезвителе! Даже хуже, там мне, помню, хоть... Э-э... Много документов водяра разъела?

– Да ничего особенного, высушим...

– Вот же хари наглые, а?!

– Так точно!

– А ты, майор, случаем, из того тазика не хлебал? Прет, как из моего аппарата после выгона...

– Так ведь со вчерашнего, товарищ подполковник...

– Э-эх! Ребята московские где?

– На складах... Я с ними Евсеева отправил.

– Смотри! Чтоб комар носа!..

Удаляющиеся шаги.

"Сегодня день историй с сейфами... – усмехнулся тихонько Каменцев. – И с комарами..."

Он улегся на койку, подложив ладони под затылок, и погрузился в дальнейшие размышления о своем вызволении из цепких криминальных пут.

Призрачный план, возникший еще в Москве, когда он попросил качка позвонить по телефону главарю Егорову, постепенно обрастал плотью реальных будущих маневров, сопряженных, правда, со столь безоглядной отвагой, что от осознания ее безмерности по всему телу пробегали пугливые мурашки...

Впрочем, план вступал в свою силу исключительно по возвращении в Москву. А на пути к ней чего только могло не случиться...

Однако – ничего не случилось.

Была дорога – серая, однообразная, тянувшаяся через нищие провинциальные просторы глубинки, мимо пригорков осенних пашен, облысевших лесов, скособоченных деревень.

Колонну несколько раз тормозила военная автоинспекция, и Каменцев, предъявляя врученные ему документы, каждый раз убеждался в их несомненной надежности: ему козыряли, задавали формальные вопросы, и он снова садился в кабину грузовика, мчавшегося на запад.

Перед подъездом к Москве одна из машин съехала с трассы, скрывшись в островке скученных сосен, и, узрев между древесных стволов бок красной "Нивы", Каменцев понял, что именно здесь перегружаются искомые двадцать килограммов взрывчатки.

Не задавая никаких вопросов водиле, олицетворяя собой полнейшую отрешенность от происходящего, он думал, что, наверное, взял бы на себя грех доноса, сообщив о хищении боеприпасов ментам.

Ведь унесет эта взрывчатка не одну жизнь... А криминальная мразь на том славно пожирует. Но с другой стороны, чьи жизни обрываются при помощи этой взрывчатки? Той же самой мрази... Во внутренних взаиморасчетах, так сказать. Тогда донос глуп. Пускай разносят друг друга на клочки. И чем чаще, тем лучше.

В Москве его поселили в двухкомнатной квартире под присмотром одного из подельничков.

Долгая дорога из Сибири и совместное участие в общем рискованном деле на отношение уголовника к Каменцеву ничуть не повлияли: держался он по-прежнему надменно и в общении обходился брезгливыми короткими фразами, касающимися лишь ответов на вопросы по существу совместного пребывания в помещении.

Испросив разрешения у главаря Игоря, Каменцев в компании все тех же качков был отвезен к своему якобы перспективному кредитору – подруге матери Зинаиде Михайловне.

– Не выйдешь через полчаса – тебя вяжут наши мусора, – предупредил его бандит-надсмотрщик, занявший наблюдательную позицию на лестничной площадке. Из нагрудного кармана его куртки торчала антенна компактной рации. В руке наблюдатель держал газетку, должную, по его соображениям, придать ему вид мирного обывателя, ожидающего то ли замешкавшуюся в сборах супругу, то ли отлучившегося с ключами от двери домочадца.

– Через час, – поправил его Каменцев. – Но каждые полчаса можешь мне звонить, проверять. Давай запишу номер телефона...

– Идет.

С Зинаидой Михайловной Каменцев виделся всего пару раз, когда она навещала его мать в дни тех или иных семейных торжеств. Естественно, ни о каких перипетиях жизни Сергея за последние пять лет, прошедших после смерти ее подруги, она не знала.

Сын старушки, по слухам, являлся генерал-майором Службы внешней разведки.

Она приняла Каменцева тепло и обрадованно, напоила чаем с домашним вареньем, простодушно приняла на веру причину его визита, вызванного якобы стремлением навестить близкого покойной матери человека, и состоявшийся разговор ни о чем, как и предполагалось, в итоге коснулся личности секретного военачальника...

– Вовочке в прошлом месяце присвоили звание генерал-лейтенанта! – с восторгом поведала старуха.

– Да неужто?! – притворно изумился Каменцев, с ответным восторгом уясняя, что вот и нащупан мотив для дальнейших действий. – В таком случае... Я же с вашим сыном встречался... Помните, вы же с ним к нам приходили? Ох, как давно это было! Прекрасный человек, искренне рад за него, хотелось бы поздравить... У вас есть конверт? И лист бумаги? Даже не знаю, почему это делаю, но он, думаю, воспримет правильно, ведь от сердца же...

– Да, конечно, Сереженька! Но вы можете ему позвонить...

– Зачем? Большой начальник, забот невпроворот, а тут еще я со всякими комплиментами... Нет уж, лучше на бумаге. Как выдастся время – прочтет. Кстати, как жаль, что все мы отвыкли от эпистолярного жанра. Ведь письмо – не звук праздного слова..,

– Он как раз сегодня заедет...

– Правда? Замечательно! Непременно передайте! И Каменцев начертал послание, в котором напутствовал шпиона с лампасами как можно успешнее развивать свою деятельность, строго и уголовно наказуемую за пределами собственного государства.

Заклеил конверт.

– Будьте любезны, Зинаида Михайловна... Не сочтите за труд...

– Как вы похожи на маму, Сережа!

–Н-да...

Вернувшись в машину, он созвонился с Егоровым.

– Дают? – лапидарно осведомился тот.

– Думаю, все новости – завтра, – сказал Каменцев. – Не рубль прошу, сам понимаешь...

– Долго ждать я не буду... Завтра, если не расплачиваешься, трогаешься в новый рейс. Уяснил?

– Сегодня вечером все уже решится, – сказал Каменцев. Вечером он позвонил старушке, доложившей ему, что конверт передан по назначению.

– Он забрал его? – уточнил Каменцев.

– Да, просил поблагодарить вас...

– Я вам тоже бесконечно благодарен, Зинаида Михайловна.

– Ну что вы, Сережа... Заходите, как будет время... Положив трубку, он обернулся к качку, взиравшему на него, как на насекомое. Буркнул:

– Заводи телегу, срочно гоним к твоему начальничку...

– Новости? – словно сплюнув через губу, вопросил тот.

– Новости, – в тон ему подтвердил Каменцев.

– Смотри... – высказал тот сомнение. – Если прогонишь воздух – тяжелый напряг выйдет, предупреждаю...

– Выйдет, да еще какой! – с ядовитым смешком пообещал Каменцев.

– Хм-м.,. – Бандит накинул на себя куртку. – Ну, Пошли, чудила...

Через полчаса на пятачке служебной стоянки машин у входа в Театр на Таганке произошла встреча с Егоровым.

Главарь сидел в джипе на заднем сиденье, и, уместившись с ним рядом, Каменцев попросил босса приказать шоферу покинуть салон.

– Хорошо. Серега, выйди, – сказал тот.

– Значит, так, Игорь, – начал Каменцев, не без удовлетворения отмечая удивленный взблеск в глазах гангстера при упоминании его имени. – Да, я знаю, как тебя зовут...

– Мы опять переходим на "ты"?

– Думаю, пришла пора. Так вот. Мне известно не только твое имя, но и общий состав банды. Твои подчиненные тут ни при чем, их как раз в излишней откровенности не упрекнешь. А секрет моего обладания информацией, нежелательной для посторонних ушей, заключается в следующем... – Он выложил перед Егоровым диктофон. – Вот, внимай... – нажал на кнопку воспроизведения.

Запись Егоров прослушал, снисходительно усмехаясь. Спросил:

– Ну и что?

– Да ничего для тебя хорошего, – ответил Каменцев враждебно. – Знаешь, что это за адрес, где я вроде бы просил в долг деньги? Там живет милая, добрая старушка. У нее я сделал копию с этой кассеты, запечатал ее в конверт, и вечером того же дня конверт с пояснительной запиской был вручен ее сыну, моему приятелю. Приятель – начальник управления Службы внешней разведки. Тот факт, что конверт вручен, могу доказать тебе прямо сейчас, давай телефон, позвоню. И там все – про пластид, про меня, грешного...

– Ах ты, гаденыш... – прохрипел мафиозо.

– Уйми эмоции! – холодно и твердо произнес Каменцев. – Гаденыш – это ты. Мерзкая уголовная сволочь. И настало время тебя, умника, процитировать: самый верный способ обращения с такими, как ты, при достижении необходимого результата – грубый шантаж. Ты ведь только силу ценишь, только ей подчиняешься? Вот тебе и сила. Теперь. Повторю: генерал – мой приятель. Умный, тонкий, сочувствующий мне человек. И если через определенное время я не буду выходить на его связника, твоей банде – конец!

– Красиво, – помедлив, безучастным и ровным тоном произнес Егоров, почесав затылок. – Более того: настолько грамотно и смело, что я предлагаю тебе свободу, квартиру, документы и стабильную работу в связке со мной...

– Плевал я! – сказал Каменцев. – На все твои золотые миражи! Договор будет таким: я тебя не закладываю, мне как раз очень даже с руки, что этой взрывчаткой ты свое же братское отребье в клочки разнесешь! А меня ты сейчас отвезешь к Наде. И обеспечишь мне уход в Штаты. На том все и рассасывается.

– Сколько взрывчатки свистнули мои огольцы? – внезапно переменил тему Егоров.

– Кто знает... Если ориентироваться на запись – двадцать килограммов, сам слышал. Перед Москвой была остановка. Пластид грузили в красную "Ниву". Мне в тот момент приказали замереть на сиденье, как пришпиленному. Я и замер. И толком ничего, естественно, не видел.

– Какие гарантии, что генерал не проявит инициативы? – спросил Егоров.

– Такие, что, если он ее проявит, я – снова сел... А по прибытии в зону получил заточку под ребро.

– Логично. Но как только ты долетишь до Америки...

– Правильно рассуждаешь, – сказал Каменцев. – У тебя ведь одна проблема – время. Тебе надо выиграть месяц, чтобы замести следы. Где-то так... Отправь меня в Штаты кораблем... Если что – даешь информацию: на борту беглый преступник... Вот таким образом мы выкуем общую связующую цепь.

– Так, значит, едем к Наде, – произнес Егоров задумчиво. – Ладно. . едем! Жди звонка. Дам я тебе одного хрена из кадров Морфлота... Но договариваться будешь без ссылок на меня... Вот же... – Мотнул, как боксер после пропущенного удара, головой. – Это называется: был дурак, но фишка перла!

– Ты выведешь меня на Геннадия? – уточнил Каменцев.

– Ну ты даешь... – процедил Егоров. – Не, мне правда жаль тебя от себя отпускать...

– Придется! – железным голосом произнес Егоров.

– Сошлешься на Вовку Крохина. Его я предупрежу. Скажешь, хочу беспошлинно ввезти машину, нужен паспорт. А там потихонечку подведешь его к вопросу о плавании в Штаты... Но для начала исполним некоторую формальность. Он набрал номер телефона. Обернувшись к Сергею, приказал: – Ну-ка, быстро давай мне адрес старушки... – И, следуя диктовке Каменцева, повторил номер дома и квартиры неизвестному собеседнику, заодно напутствовав его: – Пробей, кто сын. Говорят, будто генерал гэбэшный, разведчик, маму его... Жду! Срочно!

Телефон зазвонил через пять минут, проведенных в напряженном и злом молчании.

Егоров выслушал рапорт порученца. Мрачно кивнув, процедил:

– Понял...

– Думаешь, я блефовал? – фыркнул Каменцев.

– К величайшему сожалению, нет, – досадливо дернул щекой мафиозо. – Но ты не очень-то торжествуй... Жизнь – она долгая, хотя и проходит быстро...

– А знаешь, для чего она дана?

– Ну-ка, интересно послушать...

– Для того, чтобы стать человеком.

– Эх, Сережа... – неожиданно тоскливо произнес бандит. – Если бы ты знал... Хотя – пустое! Ладно, беги, беглец... Отпускаю. – И, помедлив, прибавил: – Честно. За честность же...

Странно: тут ему Каменцев поверил.

Чужая судьба – изломанная, неведомая – вдруг словно открылась в какой-то неопределенной, но горькой и ясной догадке, и еще не потерянным для бога показался Сергею этот человек, бредший по стороне тьмы.

Блики от ночных городских огней, как знаки ускользающей благодати, данной когда-то свыше, еще осветляли его лицо, а значит, и ему, Каменцеву, не стоило усердствовать в ожесточении сердца.

"Оба хороши, оба – грешники мерзопакостные..." – подумал он и сказал:

– Довели же мы себя, Игорь, а?.. Даже противно...

– Вот почему жалею, что тебя отпускаю! – раздраженно сказал тот. Вокруг – сплошная гнусь. Ладно, конец... теме!

Вечером следующего дня Каменцев, одетый в цивильную кожаную курточку, джинсы, в легкой летней кепочке, ехал в метро на встречу со всемогущим морфлотовским кадровиком.

Встреча должна была произойти у головного вагона, следующего из центра города в направлении юго-запада.

Каменцев, предварительно позвонив деятелю, описал свои приметы, добавив, что в руках будет держать модный журнал "Путешественник", позаимствованный у верной подруги и общей своей направленностью отвечающий предстоящей ему стезе скитальца и вообще искателя приключений, хотя кто кого искал, представляло собой вопрос.

Был час пик, в вагоне стояла давка, Каменцев огрызнулся на приземистого мужичка с щекастым румяным лицом, напористо теснившего его локтем в сторону двери, мужичок попутчика нагло и нецензурно послал, усилив давление локтя в его подреберье, и Каменцеву пришлось грубо отпихнуть хама тычком ладони в грудь, получив в ответ чувствительный тумак.

Переругиваясь, они вышли на платформу искомой станции, и тут Каменцев, понимая опасность продолжения склоки, способной привлечь внимание милиции, увещевающе произнес:

– Ладно, друг, завязали! Если я не прав, извини. – И, демонстративно отступив от попутчика, достал из кармана журнал, одновременно принявшись вглядываться в снующую вокруг разномастную публику, от которой вот-вот должен был отделиться самый нужный ему в мире человек.

– Если бы, сука, не дела, я бы тебе устроил! – продолжил тем временем агрессивный пассажир на звеневшей от злобы ноте. – Я бы тебе, сука... – Он внезапно осекся, тупо уставившись на журнал в руке оппонента.

– Ну мы, по-моему, все выяснили! – раздраженно констатировал Каменцев.

– Так это... ты... насчет паспорта-то? – неуверенным голосом произнес вагонный хам.

Каменцев, поначалу обомлев, затем покачал головой, выдавив из себя угрюмый смешок.

– М-да, – произнес попутчик, обескураженно отдуваясь. – Познакомились, выходит... Геннадий, кстати... – Протянул, с секунду замешкавшись, руку.