Текст книги "Власть во власти Власти"

Автор книги: Андрей Тюняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– У него действительно нет сердца? – поинтересовался Pop у медитирующего Возуу.

– Нет, – медленно протянул Возуу.

– Вообще нет? – ещё больше удивился Pop.

– Есть, – ответил Возуу.

Естественно, без сердца человек жить не мог. Поэтому, удалив центральное, то есть природное, настоящее сердце, бессердечники поступали хитрым образом. Они устанавливали несколько миниатюрных биомеханических сердец в крупные сосуды, и дополнительно к этому стали развивать природную способность сосудов к проталкиванию крови.

Постепенно в таких сосудах образовались свои квазисердца. Это были маленькие «моторчики». Но их было много. Таких бессердечников стали называть червями. У них совокупное множественное сердце работало так же, как у червя.

Pop ещё сильней напряг зрение и увидел, что там, где сосуды проступают сквозь кожу, они медленно шевелятся.

– Червь?! – удивился Pop.

– Да, – бесцветно ответил Возуу.

– Первый раз вижу такое.

Внутри кристалла Вселенной

Вот уже несколько дней академик Адамов был вне себя от счастья. Его догадка о том, что внутри Земли существует некий магический кристалл, не давала ему покоя и накачивала тело избыточными дозами эндорфинов. Иногда нахлынувшее блаженство застилало зрение, и академик несколько мгновений был буквально слеп от счастья.

Система слежения отфильтровала эту догадку земного существа и сообщила её на «Алатырь». Юша решила размять крылья и слетать – побеседовать с существами, которые оказались столь настойчивы в своих поисках знания о конструкции мира. Она прилетела в кабинет к академику, включила его генетическую память, идущую ещё от первого А’Да-Ма, и Адамов, впав в лёгкое полубессознательное состояние, стал пригоден для ведения беседы.

– Мы действительно находимся внутри кристалла, вместо приветствия произнесла Юша.

– Но какой этот кристалл? – встретил её вопросом Адамов.

– Вы же сами и догадались – вакуумный, – пожала плечами Юша.

– Но давай рассмотрим ситуацию с другой стороны, деловито принялся дискутировать академик. – Допустим, что это не вакуум, а какое-то другое, скажем так, вещество? Или другая субстанция!

Юша удивилась. Она была заинтригована тем, что этого потомка А’Да-Ма совершенно не трогало то, что перед ним девушка с крыльями, а всё, что его интересовало, только какой-то всем известный кристалл. Юша присела на краешек стула и решила потратить на это существо ещё немного времени.

– Какая субстанция? – ответила она. – Вами открыто пять состояний вещества. Напомню их. Первое – вакуум, второе – твёрдое тело. Третье – жидкость. Четвёртое – газ. И пятое – плазма. А границы – вакуум и плазма – стыкуются своими краевыми зонами. И то, и другое – это состояние вещества, когда в нём присутствуют только элементарные частицы. То есть, нет атомов.

– Но плазма не создаёт кристаллы, – куце запротестовал Адамов.

Теперь он заметил, что девушка, сидящая перед ним, не совсем... правильная что ли. Адамов никак не мог понять зачем она напялила на себя нелепую одежду с какими-то крыльями? Обдумывая возможные объяснения этому, он предположил, что «у молодёжи сегодня очень странная мода».

– Почему же? – улыбнулась Юша в ответ на такие мысленные объяснения академика насчёт её крыльев. – Есть плазменные кристаллы. Вы же сами их уже и научились получать. В космосе.

– Вот и вы опять про космос, – как-то почти прохныкал Адамов.

Круто изменившийся тон академика удивил Юшу. Она не понимала почему упоминание космоса так резко переключило состояние собеседника.

– Туда никто не летал! – тем временем ответил он. Выше ста, ну, может быть, двухсот километров никто никогда не поднимался!

– Пускай будет так.... – ответила Юша, а сама задумалась: – «Почему этот человек так уверен в том, что полётов в космосе не существует? Если это допустить, то тогда совершенно непонятно как сюда прилетел... попал наш корабль – "Алатырь"?»

Юша решила, что исследует этот вопрос чуть позже.

– Вопрос не в этом, – продолжила она беседу. – Вопрос в том, каким может быть шестое состояние вещества. То, из которого может быть сделан кристалл, в котором находимся мы?

Из какого? – заинтересованность снова вернулась к академику, и он начал набрасывать возможные варианты: – Ну, а если мы, допустим, не зная принципа работы телевизора, подойдём к монитору и увидим на нём изображения живых существ. Как мы воспримем это? Ведь, заглянув за монитор, мы не увидим ничего. Вся картинка умещается в тонком пласте электронной матрицы.

–

– Но это не отменяет того, что для создания картинки нужно какое-то вещество, – поддержала его Юша. – Ведь нельзя создать кристалл из того, чего нет.

– Допустим. Допустим, я поверю в то, что скоро

откроют шестое состояние вещества, – нервно затараторил академик. – Но какое оно?

– Давайте представим.

– Ну... Не знаю... Логика показывает мне, что кри

сталл этот сделан из чего-то не очень сложного. Простого. Простого вещества.

– Какого?

– Ну, самого простого.

Обычного.

– Может быть, никеля? -

подсказала Юша.

– Логика показывает, что

почти да, – деловито согласился

Адамов.

– Может быть, железно-

никелевого сплава?

– Вот! – крикнул академик.

Точно! Логика показывает, что – да! Потому что именно его созданием заканчиваются реакции протон– протонного цикла.

Юша без улыбки смотрела на академика. Она наблюдала за тем, как его захватила идея поиска и что она с ним вытворяла.

– Хм, – произнёс академик. – Ну, тогда ситуация проясняется. И она состоит вот в чём. Железно-никелевый сплав появляется только в одном процессе – в процессе формирования сверхновой звезды. Причём, интересно то, что процесс формирования звёздного вещества всегда заканчивается этим сплавом.

– Почему? – почти лениво протянула Юша и только для того, чтобы поддержать надоевший ей разговор, – пока не понятно для чего.

– Потому что более сложные элементы получаются нестабильными и начинают распадаться, а железно– никелевый сплав является пределом развития структуры и максимумом стабильности, – чётко объяснил Адамов.

Он победно смотрел на Юшу и всем своим видом выпрашивал у неё очередной вопрос. Девушка поняла это и произнесла первое, что пришло ей на ум:

– И как же это устроено?

– Любая мощная звезда обязательно достигает стадии сверхновой, – принялся тараторить Адамов. – А сверхновая – это железно-никелевый шар, наполненный нейтронной жидкостью. Вот в ней мы и находимся. Эта жидкость остывает за счёт нейтринного охлаждения и кристаллизуется. Так получается внутри железно-никелевой корки кристалл. ׳

Юша приятно удивилась оттого, что человек смог логически придти к заключению о том, что именно находится внутри Земли. Поскольку Юша уже была

внутри планеты, она знала, что там, в недрах, действительно протекает Молочная река. Она получила своё название совсем не по молоку, а потому, что состоит она из молочно-белой субстанции свободных нейтронов. Именно из этой субстанции формируются все остальные твёрдые, жидкие и газообразные вещества Земли.

– Может, несколько кристаллов? – задала она очередной вопрос.

– Да! – уцепился академик. – Как в случае с ростом кристаллов соли.

– Вот это уже ближе к истине! – ещё раз приятна удивилась Юша и решила чуть изменить ход течения беседы очередным намёком: – А что же тогда, по-вашему, Солнце?

– Ну, во-первых, железно-никелевая оболочка – это металлический шар, – медленно начал разгоняться Адамов. – Он светится от той температуры, при которой находится. И этот шар всё ещё является звездой. Это та самая звезда, которую мы называем сверхновой.

Адамов прервал ход своих мыслей, потому что понял, что они ведут куда-то в очень смелое пространство. Он пока не был готов к этому. Ему требовалось хотя бы несколько секунд.

– Но тогда мы в солнце! – не стала останавливаться Юша. – Поэтому Вселенная называется так, потому что мы «в Солнце»!

– В принципе, получается именно так, – туповато пробубнил Адамов; он понял, что корень ВСЛН один и тот же и у слова «вселенная», и у слова «в солнце», но...

– А что же тогда мы видим в качестве солнца, которое светит?

– Свет – это аккумуляция свечения металлической оболочки, – неуверенно предположил академик. – Она

испускает свой температурный свет, который фокусируется в некоторой точке пространства и представляется нам Солнцем.

– То есть свет испускается звездой, которая находится внутри Земли, и уже в атмосфере он фокусируется в виде Солнца? – спросила Юша, в виде вопроса сделав за академика правильный вывод.

– Да, – согласился он. – Но логика показывает, что нас создали как аквариум. Поэтому во многих местах земли существуют горы с ходами, закрытыми дверьми. И эти двери невозможно открыть.

Перескок мысли академика оказался для Юши неожиданным. Она с удивлением уставилась на него, пытаясь понять, что именно толкнуло его в эту сторону?

– Я знаю. Такие двери есть даже у нас, – продолжил Адамов. – Например, в Сарове. Там в городе стоит стена горы, а в ней – дверь. Входишь в эту дверь и оказываешься в подземном городе. В Сарове больше семи этажей вниз. А на самом нижнем этаже сделаны огромные залы. Учёные говорят, что этот город выкопали монахи. Я там был...

– Нет. Не монахи. Куда им! – задумчиво и опрометчиво произнесла Юша, вспоминая, как им приходилось создавать эту базу по производству клонов.

– Не монахи. – согласился Адамов, внимательно наблюдая за Юшей. – Такой же вход под землю есть близ города Наровчат. Там есть небольшая гора. На ней – церковь. А под церковью стена горы. В ней – дверь. И она ведёт в подземный город. Его глубина, куда пускают туристов, – пять этажей, а остальные ещё не реставрированы. И этот город якобы тоже отрыли монахи. Я там тоже был. И это сделали не монахи.

Адамов смотрел на Юшу в упор. Он не понимал, кто эта девушка, почему он с ней ведёт беседы на подобные темы, а самое главное, он просто был в панике о того, что видел у девушки настоящие крылья.

Юша, перехватив взгляд, поняла, что, пока она предавалась воспоминания о базах в Сарове и Наровчате, перестала контролировать разум Адамова, вот он и очнулся. Девушка снова взяла его под контроль, и академик успокоился.

– Логика показывает, что всего пятьсот лет тому назад на Земле была водная среда, – сказал он, позабыв о своих недавних подозрениях. – А двести пятьдесят лет тому назад воду слили и запустили воздух, а нас сюда выбросили то ли на размножение, то ли как преступников.

Юша в очередной раз удивилась догадливости этого существа. Она сама только недавно занималась терраформированием этой планеты. Как Адамов догадался? Она усилила контроль его мозга и обошла вокруг застывшего теперь академика, разглядывая его как некий экспонат.

– Может быть... – произнесла она слышащему, но не способному отвечать Адамову. – Вполне.

Смутная догадка родилась где-то далеко в её воображении. Сначала она мелькнула, как искра. Затем стала помаленьку разгораться. И, наконец, проявилась в полной мере.

– Но ведь если учесть, что мы внутри металлической оболочки, – произнесла она вслух, скорее для самой себя, – то почему её нельзя признать обшивкой корабля?

Юша остановилась. Она вдруг всё поняла.

– И Земля в этом корабле – всего лишь один из его отсеков, куда время от времени сбрасывают преступников и дегенератов¹¹⁰. А мы их отловили и сделали из них людей и серых роботов... Это что, программа перевоспитания?

Альтернативность Рамы

– Есть вопрос. И вопрос этот вот в чём, – обратился к экипажу командир Волос. – Для того чтобы мы могли оформить своё земное состояние, причём, живя без корфандров, а будучи интегрированы в биосферу планеты, мы должны уничтожить свои сегодняшние змееподобные физические тела. Можем взять только интеллект и перенести его на новую физическую, или телесную, матрицу.

– Я, как хранитель чистоты нашей расы, – произнёс в ответ генетик и хранитель основ Ладон, – не могу полностью приветствовать решение командира. Хотя у меня нет полномочий оспаривать его. Поэтому я просто вношу предложение. Предлагаю разделить этот эксперимент. Пусть основная часть нашего экипажа будет задействована в эксперименте командира Волоса. А я с небольшой группой хранителей останусь на корабле до самого своего конца – покуда по любым причинам не произойдёт что-нибудь конечное с нашей группой. Для основной группы мы навсегда останемся донорами чистого материала. Он всё равно будет вам нужен.

– Я поддерживаю Ладона, – отреагировал генетик Ра. – Нет абсолютно никакой уверенности в том, что

все эксперименты по генетической модификации пройдут успешно. Велика вероятность того, что часть экспериментов окажется неудачной, и тогда нам потребуется свежий генетический материал. В этом случае лучшего «инкубатора», чем «Алатырь», нам не придумать.

– Пусть будет так, – согласился командир Волос. – И давайте приступим к опытам. Но сначала ещё одна позиция предохранения. Сва, хоть мы и будем проводить эксперимент предельно осторожно, ты всё-таки сформируй параллельно альтернативную реальность. Сделай её на Раме¹¹¹. Ведь мы должны посмотреть и другие варианты развития событий, связанных с нашим будущим.

* * *

Всего один налог привёл к тому, что всё население Рамы подверглось дивергенции и деградации. После осознания этого прежнее название жителей Рамы было стёрто из всех учебников и всех упоминаний – чтобы не ставить никого из ныне живущих в неудобное положение и не оказывать на них никакого психологического давления. В гражданский обиход был введён средний термин – дивердеги. Он означал «(подвергшиеся) дивергенции и деградации».

Переход от нормального состояния к состоянию дивердегизации произошёл в силу того, что метод контроля пульса и ударов сердца, сначала осуществлявшийся сугубо механическим путём, вскоре оказался заменён более «гуманным» и «природным» – генетическим алгоритмом. А этот по каким-то, толком так и не поня-

тым, причинам закрепился и в геноме, и в психике. Он-то и стал причиной дивергенции видов.

На Раме осталась совсем небольшая горстка натуральных рамеев – их назвали натуралы, или просто наты. Они изо всех сил пытались сохранить свой вид как настоящий биологический вид Рамы. И сначала им это удавалось. Конкурировать с дивердегами становилось с каждым днём всё сложнее, но наты перешли к натуральному хозяйству, которое их долгое время и выручало.

Со временем сельские общины натов разрослись и окрепли. Дети в них рождались здоровыми и красивыми. Их души были чисты, а помыслы великолепны.

Тем временем дивердеги стремительно менялись. У них трансформировались тела, которые стали хилыми и тощими, конечности деформировались, кожа потускнела и потемнела, линии лица деформировались: у некоторых появились выступающие челюсти, у других – выступающие скулы, а у третьих над глазами выкатился костяной валик.

Тем не менее, путём массированной пропаганды дивердеги создали моду на такую конституцию тела, и с этих позиций они стали казаться даже гармоничными и даже привлекательными. Если раньше рамеи, вдруг по какой-то причине рождавшиеся с такой конструкцией тела, назывались худыми¹¹², то в среде дивердегов в моду вошли «изумительные» патологии, «пикантные» деформации, «особенные» нарушения функций организма и прочая гадость.

Параллельно с этим натуралы стали подвергаться жесточайшему прессингу. Сначала они «выпали» из

моды. Генетическим уродам, которых к тому времени¹ уже было большинство, стало казаться, что именно наты являются мутантами, а их красота является] уродством.

К народным гонениям добавилась и реакция со стороны правительства Рамы. Его ряды заполонили дивердеги, которые не преминули воспользоваться политическим моментом и развязали войну законов, направленную против натуралов. Этот шабаш лёг на благодатную почву коррупции, которая расцвела с такой скоростью, что за самый короткий срок правительственные дивердеги вместо того, чтобы хотя бы пытаться скрыть свои незаконные «заработки», устраивали парад безработных жён, которые соревновались своими богатствами и своими модными уродствами.

Дивердеги были готовы на всё, лишь бы получит возможность продлить ресурс своей жизни на один– другой удар сердца. Интересным было и то, что некоторым дивердегам – червям – вовсе не нужны были эти лишние удары. Но всеобщая мода на более вычурное попирание закона толкала и их на тропу общеправительственного разврата.

В такой системе натуралам шансов выжить практически не осталось, а последним ударом по их популяции стал закон, напрямую запрещающий существование натуральных рамеев.

Чтобы быстрей искоренить здоровых людей, правительство решило в прямом смысле их добить. Был принят закон, разрешающий дивердегам насиловать, бить и убивать натуралов. Правда, в законе присутствовала такая формулировка: «Если последние нападут на первых». Но негласное разъяснение говорило, что за эти убийства дивердегов никто судить не будет, а

напротив, они получат всемерную поддержку правительства.

Спецслужбы Рамы бездействовали и никак не реагировали на преступления дивердегов. А эти выгоняли натуралов из домов, под разными предлогами затевали ссоры, в ходе которых налетали толпой и убивали – «защищаясь». Самым распространённым предлогом стало «оскорбление».

Заселение Земли

Согласно первоначальному плану нужно было отобрать некоторое количество диких особей, обитающих в окружающих «Алатырь» лесах. Выбрать из них тех, у которых наследственность была не сильно «бита», то есть геном находился в более или менее нормальном состоянии. А потом уже на отобранных образцах предполагалось проводить опыты по пересадке интеллекта властелинов.

– Необходимо убедиться, что на планете самые генетически и эволюционно продвинутые местные особи обитают в окрестностях «Алатыря», – обратился командир Волос к Юше. – Проверь ещё раз тщательно все районы и доложи: может, есть ещё более подходящие образцы?

Поймать местных особей не составляло никакого груда. Их можно было просто заманить на «Алатырь». Особи почему-то считали, что властелины с ними чуть ли не родственники, и поэтому большинство аборигенов не боялись властелинов, они охотно шли на контакт и спокойно поддавались всяческим убеждениям.

– Проверила ещё раз, – вернулась с докладом Юша. Проверила очень тщательно. В сторону полуденного

Солнца¹¹³ интеллект местных особей значительно падает. И на присоединённом континенте практически совсем сходит на нет.

– Простите, вмешаюсь, – подключилась Матерь Сва. – Я запустила программу формирования местный названий. И поскольку она стартовала, предлагаю поименовать тот континент, о котором говорит Юша, термином, образованным от данного ей определения «присоединённый», то есть Африка.

– Видимо, твоя программа формирования названий сработает, ибо я вижу, что этот континент в будущем так и будут называть, – подтвердила Мокошь. – И что удивительно, многие наши названия приживутся, а население этой планеты так и не будет знать, каким образом появились эти названия и что именно они обозначают.

– Ладно, принято, – согласился командир Волос, – в этом нет ничего удивительного, ведь никто из них не будет знать языка властелинов. Поэтому нужно ещё раз подумать, правильно ли мы делаем, что формируем названия на этой планете исходя из нашего языка?

Молчаливая пауза, повисшая в помещении, провисела недолго.

– И ещё, все названия, которые мы сейчас формируем, сразу же прошиваются в сознания всех членов экипажа. Так что с момента получения имени его уже знает и помнит каждый из нас, – добавила Сва.

– Юша, продолжай, – предложил Волос.

– В Африке интеллект местных аборигенов примерно на две эволюционных стадии ниже, чем у тех, кто живёт в окрестностях «Алатыря». А в той стороне на-

шего континента, где восходит Солнце, ситуация ещё хуже. Там отставание идёт на три эволюционные стадии. В некоторых районах я нашла такие уникальные особи, которые ростом почти в два раза ниже местных и отстоят от них на четыре-пять эволюционных стадий развития вниз. На периферийной, стороне Земли есть ещё два континента и один в сторону почти полуденного Солнца, но они не населены.

– Понятно, – ответил командир Волос. – Выбирать нам есть из чего. Но берём только местных. Насколько я понял, здесь обитает два вида?

– Да, в общем-то, нет, – ответил Ладон. – Есть небольшие различия в генах, но вид один. Особи холодных областей немного крупнее и более здоровы, а также у них сильнее развит мозг. Это всё влияние климата, периодически сменяющегося от мороза до жары.

Выбрать генетически здоровых особей не представляло особого труда. Нужно было отыскать хотя бы одну. Убедиться, что все гены в её организме находятся в нормальном состоянии, улучшить те из них, которые окажутся всё-таки «битыми». А потом клонировать столько уже полностью здоровых особей, сколько нужно для выполнения поставленной задачи.

* * *

Бортовой интеллект Матерь Сва напомнила:

– Процедура интеграции требует изучения будущих последствий пересадки интеллекта в образцы местных особей.

– Если у нас нет выбора, то насколько она необходима? – спросил командир Волос, обращаясь к судье.

– Эта норма чётко прописана в судовом Законе, – ответила Седунь. – Она должна быть исполнена полностью.

– Хорошо, – нехотя согласился Волос и, обращаясь к Мокоши, сказал: – Мокоша, ты можешь приступать к сканированию будущего. Нас интересуют все наиболее важные последствия, вызванные слиянием интеллекта! нашей расы с физическими телами туземных особей.

Мокошь подняла обе рука к небу. На секунду! пропала. Потом вернулась, осталась в полупрозрачной фазе и стала говорить:

– После долгих попыток нам удастся пересадит наш интеллект в наиболее подходящее тело. Никаких проблем с местным населением не будет. Однако могут возникнуть ситуации непонимания, связанные с неудачными попытками клонирования. Нужно будет найти средство, которое ограждало бы наш мир от мира ошибок. Это средство будет найдено. Оно проработаем долго. Очень долго. Но потом о нём забудут. Контакт между ошибочными особями и правильными станет тесным и настолько, что в некоторых случаях дело дойдёт до условного равенства и возможного слияния. С этого момента будущее разветвляется на столько возможных вариантов, что мне потребуется много времени для их изучения. Если это необходимо, то я прямо сейчас и приступаю?..

– Пока воздержимся от дальнейшего изучения, – возразил Волос, смотря на Седунь. Та промолчала в знак согласия и в знак соответствия решения Волоса закону «Алатыря».

Рождение людей

Любой процесс мысленного моделирования подразумевает диалог внутренних систем. Любая пара деталей всегда находится в процессе спаривания, в ко

тором одна деталь является «мальчиком», другая – «девочкой». Терминов сколько угодно: «папа – мама», «донор – реципиент», «передатчик – приёмник», «вилка розетка» и так далее. Смысл всегда один и тот же: есть первый шаг и есть второй, который всегда идёт после первого и принимает от первого эстафету своего существования.

К этому же процессу относится пара «рождение мысли – размышление над ней». Любая даже самая взбалмошная мысль запускала процесс мышления. Начинали крутиться какие-то колёсики, стартовало время, начинали заполняться кластеры памяти, и всё оживало.

После пробуждения «Алатыря» Кома Посоорву решил впервые подискутировать с собой по этому поводу.

«Я постоянно мню о том, что мысли – тот же материал. Они рождают целый мир и планетарную модель».

«Что прежде было? До Начал?»

«Метутся волны, и они несут не воды, а слова. И в каждом слове – мысль моя. Она слагает океан. И души в нём уже живут. Они – незримы, как слова. И человек не видит их. И душ так мало – можно счесть».

«Как оказались на Земле?»

«Для душ Земля – почти тюрьма».

«Как появился человек?»

«Томились души в той тюрьме. Затем, свободы захотев, решили думать, как сбежать из стен бессмыслен– пой тюрьмы. Нашёлся транспорт для души! И этот транспорт – человек».

«Решили сразу тот вопрос?»

«Конечно, нет. Устройство душ не позволяло им сбежать. И души стали создавать для жизни плотные тела. Сначала просто ДНК. Потом простейший орга-

низм. Затем – биота, человек. И все живые существа – скафандры душам для житья».

«А человек? И он – прибор?»

«Он – тот итог, итог для душ. Удачный транспорт. Или так: он, словно стадия, рубеж, который надо перейти. Как кокон куколки простой. Для гусеницы новый шаг. А после кокон надоест, и выше бабочка взлетит. Людское тело – кокон тот. В нём червь до бабочки растёт. Душа в нём зреет и живёт до срока зрелости своей».

«А что последует за тем?»

«Затем для тела будет смерть. Оно, как кокон, отпадёт. Душа, как бабочка, слетит. А человек совсем умрёт».

«Куда та бабочка слетит?»

«Часть душ проследует наверх. Там расположены миры. Они ины, там всё ино. Другой природы вещество. С другими свойствами среда. И в тех мирах продолжат путь и трансформацию свою те души, что уйдут наверх. Но часть из них слетится вниз. Под землю, к самой глубине».

«И это плохо?»

«Не совсем. Скорее, минус, а не плюс. Обычный спаренный заряд. Для душ, стремящихся наверх, их путь отметим мы как плюс. Для душ, проследующих вниз, всё то же минус, а не плюс. Двоичность – свойство всех программ. Природа – лишь одна из них».

«Кто тот великий программист?»

«Им я себя хотел назвать. Но ведь и я, Вселенский Бог, по сути, просто алгоритм. И я – число. И я – червяк. И я свой кокон тщетно жду. Чтоб стать той бабочкой, взлететь и мир снаружи рассмотреть. Кто Главный Бог? Не знаю я. Я – Бог себе, своим мечтам и мыслям в

этой голове. А кто раздумывает мной?.. Мне, Богу, он – бесспорный Бог!»

Кома Посоорву мысленно постучал себя по образу представленной головы. Всегда, когда внутренний диалог системы доходил до этого уровня, он впадал в депрессию.

Наблюдая за своими мыслями, Кома Посоорву воплощал их то в виде людей, то в виде животных, то в виде скал, океанов, туч, облаков, планет, звёзд... Его фантазии не было предела!..

Не было ли? Или просто он не знал того, что существует там, за пределом? И он. Вселенский Бог, не мог этого представить. Не мог сформировать даже в своих всемогущих мыслях образ того, что ему было не ведомо.¹¹⁴

Поэтому, давя мнимым пальцем реальных людей, Кома Посоорву понимал, что и он находится под угрозой быть раздавленным таким же пальцем, только гораздо более мощного пошиба.

Писание дивердегов

Стоит признаться, на вид дивердеги были реально страшными. Из-за обилия негативных мутаций одни из них превратились в подобие ящериц, другие – в подобие червей, третьи – в самые настоящие полумашины, четвёртые – вообще непонятно во что. Оказываясь вместе на каком-нибудь сборище, дивердеги представляли собой подобие свалки отбракованных при производстве чучел.

Но все они взывали к непременной толерантности и убеждали всё сообщество Рамы в том, что дивердеги тоже рамеи и с натуральными рамеями они равны во всех правах. Вслед за правительством Рамы и всё её сообщество стало считать натуралов недорамеями – в смысле «недочеловеками».

Местные средства массовой информации, принадлежащие исключительно дивердегам, развернули беспрецедентную травлю натуралов. Правительство на эти оскорбления внимания не обращало, молчаливо подбрасывая дрова безнаказанности в костёр всё увеличивающего количества преступлений.

А дивердеговская пропаганда тем временем пробила огромную брешь и в сознании самих натуралов. Натуральные женщины стали скрещиваться с дивердегами. Идя на это, они мечтали о том, что такой союз принесёт им спокойную и достойную жизнь, а модифицированный дивердег не только сможет обеспечить в обществе мутантов их, женский, статус, но и подарит незабываемые сексуальные наслаждения своим генно– модифицированным или даже полностью механическим «инструментом».

Для большего воздействия на массы натуралов правительство Рамы даже выпустило увлекательный фильм «Сердце собаки»¹¹⁵. В нём натуральная девушка стала женой очеловеченной собаки, и они жили счастливо, наплодили много малышей, которые на экране весело помахивали тощими хвостиками и на камеру забавно обнажали молочные клыки.

Но эта пропаганды была нужна только для уничтожения натуралов, а главари дивердегов с самого начала знали, что такого скрещивания в их кланах никогда не случится. Они воспитывали своих детёнышей на священных текстах писания под названием «А'Ро-Т» и натаскивали их на откровенное притеснение или даже на прямое убийство натуралов. Что и происходило на всей территории Рамы.

Люди и человеки

Первую особь и ловить не потребовалось. А’Да-М сам пришёл, ведомый бесконечным любопытством. На удивление его геном после процедуры обязательных проверок оказался практически нормальным. То есть не содержал «битых» кластеров. Хотя всё же несколько триллионов нуклеотидов¹¹⁶ нужно было поправить: часть удалить, часть поменять местами, а некоторые заменить или дублировать.

Узнав, что с ним сотворили, А’Да-М выругался бы – если бы знал как это делается. Но вместо этого, когда он открыл глаза и увидел в комнате непривычно яркий свет, А’Да-М подумал: «Поесть бы».

– По-моему, он хочет получить еду, – первой отозвалась Земун. – Вон как лапками загребает.

– Не «лапками», а руками, – возразила Юша. – Мне вообще эти местные очень симпатичны. Такие ...вёрткие, живые что ли.

– Я правильно тебя понимаю, Юша, что ты не против взять опекунство над первой волной людей? – поинтересовался Ладон. – Если ты не против, то пусть этот самый первый местный род людей будет называться твоим именем?

– Я не против. Я – «за», – ответила Юша. – Почему ты их называешь людьми?

– Это специальный термин. Его применяют на Власти уже давно. Он подходит к обозначению такого процесса или объекта, в котором некую внутреннюю его исходную не очень качественную часть покрывают чем-либо значительно более ценным. Процесс называется «лудить», а продукты лужения – Людь или люди, – пояснил Ладон.

– Мокошь, вопрос к тебе, – поинтересовалась Юша. – Если мы сейчас назовём самый первый вариант гибридов наших генов с местными особями людьми, то приживётся ли этот термин?

– Сейчас сложилась уникальная ситуация: почти все названия, которые мы дадим, останутся в веках, – ответила Мокошь. – Почему? А потому что до нас здесь не было никаких названий. Если и есть какие-то местные, то в центре цивилизации они почти не сохранятся. Останутся в туземной Африке и на других диких территориях. Так что ты, Юша, можешь смело называть свой род, первый род на этой планете, людьми – в будущем так и будет. И ты удивишься, но, когда языков на планете станет много, то в некоторых из них сохранится то, что ты назвала людьми именно потомков А’Да-Ма.

– А’Да-Ма? Это как? – удивилась Юша.

– А вот, например. Будут такие люди – азербайджанцы. На своём языке они будут называть людей словом «адамлар». Ещё будут карачаевцы и черкесы. Они