Текст книги "Королева вампиров"

Автор книги: Андреа Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Вы здесь? – щебечет Виолетта. – Там на крыльце женщина с какой-то большой емкостью. Она спрашивает, здесь ли Софи и нельзя ли ей также поговорить с Джеймсом.

Джеймс вопросительно смотрит на меня.

– М-м-м... да. Марси знает, что ты живешь здесь, – говорю я и предупреждающе поднимаю руку, когда вижу его слегка возмущенный вид. – Прости, но я некоторым образом думала, что. в первую очередь мы сейчас должны беспокоиться о Владе.

Не успевает он ответить, как Виолетта снова стучит в дверь.

– Эй? Я сказала ей, что вернусь с решением о том, допущена она или нет.

Я уверена, что она хорошо справилась с этой ролью.

– Думаю, у нас больше шансов выгнать Влада из города, чем заставить Марси уйти с крыльца, – говорю я им.

– Ладно, – отвечает Джеймс. – Мы спустимся через секунду.

Когда мы открываем дверь, Марси старательно сметает ногой опавшие листья с крыльца, держа в руках большой противень, затянутый фольгой, – видимо, ее знаменитые запеченные макароны. Увидев нас, она ставит противень на перила и обнимает Джеймса, бормоча, что она, конечно, знает, что он подросток, но все равно не может его не обнять.

– Я очень сожалею о том, что случилось с твоими родителями, – говорит она и отстраняется. – У тебя все в порядке? Тебе нужно что-нибудь? Софи должна была сказать мне, что ты вернулся.

– У меня все хорошо, – немного ошарашено отвечает Джеймс. – Спасибо вам за пирог. И за открытку.

– О, ты всегда был таким вежливым, – говорит она и затем впервые смотрит на меня. – Не то что некоторые знакомые мне дети.

Так вот ее способ мщения: засмущать меня до смерти. Я не могу придумать достойного оправдания тому, что не рассказала ей про Джеймса, поэтому прикидываюсь глупым подростком.

– Прости, – бормочу я. – Я забыла.

Марси, не удостоив меня ответом, поднимает

противень с макаронами.

– Можно отнести это на кухню? – спрашивает она Джеймса, пытаясь заглянуть ему за спину.

– Я отнесу, – говорю я, больше всего на свете мечтая сбежать. Схватив противень, я изо всех сил пытаюсь передать Джеймсу мысль: если она войдет в дом, нам еще повезет, если она примет Джеймса за вампира, а не за серийного убийцу.

Войдя на кухню, я щелкаю выключателем. Все заливает желтый свет, освещая пыльную плитку на полу и ряд пустых полок со свернувшейся на уголках защитной пленкой. Я ставлю макароны возле блюда с уже знакомым мне пирогом – предыдущим подношением Марси, – когда холодильник вдруг, заурчав, возвращается к жизни. Я смотрю на металлическую ручку, внезапно охваченная странным любопытством. После пары секунд тщетной борьбы с собой я сдаюсь и тут же думаю, что лучше бы я этого не делала. В мясном лотке одиноко лежит липкий темно-красный ком.

– Марси пошла обратно к себе, – раздается рядом голос Джеймса. Обернувшись, я вижу, что он прислонился к дверному косяку и спокойно смотрит на меня. Я захлопываю дверцу, смущенная тем, что меня застали за таким постыдным занятием, но он просто спрашивает, не хочу ли я пить.

– У меня есть вода и... вода.

Пока я пытаюсь оправиться от смущения, он подходит к шкафу и достает новенькую кружку, на которой написано: «Не позволяйте ублюдкам действовать вам на нервы». Налив воды, он протягивает мне кружку.

– Она уже была здесь, если что. Это не мой личный девиз.

Я делаю глоток. У воды сильный металлический привкус, а на ободке чашки скопилась пыль, но я слишком сильно нервничаю, чтобы обращать на это внимание.

– Так как тебе удалось избавиться от Марси?

– Она заметила на лестнице Невилла и Марисабель, и я сказал, что мы работаем над коллективным школьным проектом, – отвечает он. – Не думаю, что она и правда на это купилась, но она все еще сочувствует мне, так что не стала меня проверять. Но ты, возможно, теперь не захочешь возвращаться домой.

Могу себе представить, что меня там ждет. Я оглядываюсь в поисках стула, но вижу только хромоногий складной столик, задвинутый в угол. Скрестив пальцы в просьбе, чтобы он не разрушился подо мной, я запрыгиваю на него и в шутку говорю, что, возможно, я могла бы остаться здесь.

Он садится рядом со мной.

– А почему бы и нет? – спрашивает он. – Все остальные здесь. Только не говори, что ты хочешь спальню с сиреневыми шторами.

– Я знаю только то, что хочу спальню с кроватью, – говорю я и только потом понимаю, как это звучит. Интересно, научусь ли я когда-нибудь флиртовать намеренно, а не только нечаянно?

– Правда? – спрашивает он слишком уж невинным голосом.

Я могу сделать это – я могу сказать что-то кокетливое, действительно имея это в виду.

– А может, и нет. Ведь ты никогда не умел делиться своими вещами, – подкалываю я его, но потом понимаю, что это прозвучало как обычное оскорбление, просто произнесенное с приподнятой бровью.

Джеймс придвигается ближе, так что наши плечи соприкасаются, и нерешительно и осторожно улыбается:

– Теперь я этому научился.

Кажется, все мои внутренние органы стали невесомыми и улетели.

– Зачем тебе кровать, если ты не спишь? – не подумав, спрашиваю я. – Она выглядит новой.

– М-да, я не думал, что разговор дойдет до этого, – замечает он и затем откидывается спиной к стене. – Я заказал ее. Понимаешь, я на ней сижу. А иногда, если я закрываю глаза и долго лежу неподвижно, я могу... отключиться на какое– то время. Это похоже на сон. – Он трет глаза. – Думаю, пора бы уже к этому привыкнуть.

За всеми этими драками, приготовлениями и нашествием Марси у нас еще не было возможности поговорить о тех сенсационных открытиях, которые мы сделали на вечеринке у Влада.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спрашиваю я.

– О чем тут говорить? – с горечью произносит он. – Я был идиотом, что поверил Владу, а потом я был идиотом, что последовал за ним. Ну и поделом.

– Но это не значит...

– Все в порядке, Софи, – говорит он голосом, ясно свидетельствующим о том, что все вовсе не в порядке.

Не зная, что ответить, я обвожу взглядом комнату. От предыдущего хозяина на окне осталась декоративная тарелка. По ее периметру танцуют тыквы, а в центре нарисована индейка в фартучке. Кто-то, должно быть, слегка помешался на традиционной культуре.

– Надо бы ее выкинуть, – говорит он. – Она странная. И иногда мне кажется, что она на меня смотрит. – Осознав, что он снова ответил на непроизнесенную вслух мысль, он виновато смотрит на меня. – Извини. Твое мнение о тарелке было очень сильным.

Мне становится немного жутко оттого, как легко я стала относиться к чтению мыслей.

– Знаешь, есть вещи и похуже.

– Похуже, чем тарелки с индейкой в фартучке?

– Нет. Похуже, чем быть... ну, ты понимаешь.

Сначала он ничего не отвечает, и я решаю, что снова сказала что-то лишнее. Но потом он спрашивает:

– Например?

Ненавижу, когда люди просят привести примеры.

– Ну, начнем с того, что ты мог быть мертвым мертвецом. И не пытайся меня убедить, что так было бы лучше, – приказываю я, пока он не успел сказать какую-нибудь глупость.

– Я и не собирался.

– Отлично. И ты мог бы быть одним из тех вампиров, которые выглядят как Мальчик – летучая мышь [7]

[Закрыть]и должны спать в родной земле.

Его губы растягиваются в слабой улыбке:

– Расскажи мне еще что-нибудь, эксперт по вампирам.

Я решаю не обращать внимания на его издевательский тон, раз это помогает ему чувствовать себя лучше.

– Ты мог бы испытывать ломку, когда ты хочешь... э-э-э... пить. – Я наблюдаю за его реакцией, опасаясь, что он заметит мою давнишнюю обеспокоенность его новой диетой, и затем показываю на свой лоб. – Как Клинтон [8]

[Закрыть]. Или страдать от аллергии.

– Ты определенно знаешь очень многое о вампирах, – говорит он, наклоняясь ко мне, так что наши плечи снова соприкасаются.

– Я знаю достаточно, – отвечаю я, смущенная и очень растерянная. – Я могу показать тебе двадцать человек, которые знают больше. У многих из них есть контракты с издательством. – Я внезапно припоминаю кое-что еще: – А! А! Ты мог бы потерять душу.

– Потерять душу?

– Да. И хотя это не полностью исключило бы романтику, все было бы куда сложнее.

– Мы бы этого не хотели.

– Ага, – соглашаюсь я, прежде чем понимаю, что атмосфера внезапно стала... волнующей? Не знаю. Что я знаю, так это то, что его взгляд внезапно становится теплым и он наклоняется ко мне; это либо поцелуй, либо очень медленный удар головой. И как бы я ни хотела поцеловаться с ним прямо на этом столе, я не думаю, что смогу добавить это к списку своих Серьезных Жизненных Достижений. Не тогда, когда столько всего происходит вокруг меня.

– Влад хочет на мне жениться! – выпаливаю я, когда он уже всего в нескольких дюймах от меня.

Он отстраняется, явно не зная, как на это реагировать:

– Э-э-э... поздравляю? – пробует он.

– Нет, я имею в виду, пока я не разберусь с Владом, я не смогу думать о... о чем-то еще, – поясняю я.

– А, – говорит он. – Ладно.

– Хорошо.

– Да, хорошо.

Наступает неловкое молчание.

– Итак... есть гениальные идеи? Я думаю, мы должны сказать ему, что на заброшенном складе проходит однодневная распродажа ботинок, а потом вылить на него со стропил раскаленную лаву.

Джеймс смотрит на меня с выражением, которое я предпочитаю интерпретировать как восхищение.

– Интересный ты человек, Софи МакГи, – замечает он. – Странный и интересный.

И это говорит подросток, покупающий исключительно ту мебель, которой не пользуется.

– Ну и что ты тогда предлагаешь? Предпочтительны варианты, которые можно осуществить к понедельнику.

– Почему к понедельнику?

– Школа.

– Ты издеваешься.

– В понедельник будет футбольный Матч, и я должна сделать о нем репортаж.

– Так найди кого-нибудь, кто тебя подменит.

– Ага, скинуть статью на кого-то другого – отличная идея, учитывая, что мистер Амадо вот-вот назначит главного редактора. Как бы то ни было, раз Влад считает, что он уже нашел меня, может быть, он даже и не придет в школу.

– Ты правда хочешь рискнуть?

По правде говоря, при мысли о том, что мне придется увидеть Влада после его предложения, меня бросает в дрожь еще больше, чем тогда, когда он хотел убить меня. Я не хочу рисковать. Раз единственное, что его хоть как-то сдерживает, – это Кэролайн, то мой дом, возможно, будет самым безопасным местом. И все же…

– Мы можем придумать что-то. Все, что нам нужно, – это... – я замолкаю, подумав, что, наверное, слишком самонадеянно рассчитывать на помощь остальных вампиров. Но когда я говорю об этом Джеймсу, он отрицательно качает головой:

– Это не так. Невилл хочет все исправить. Марисабель, я уверен, будет рада возможности поставить Влада на место. А Виолетта, скорее всего, будет просто делать все, что ты ей скажешь.

– Значит...

– У нас кончилась кровь, – прерывает он меня. – Прошлой ночью мы потеряли много сил, и меня едва хватило на то, чтобы убедиться, что все здоровы. Нельзя и думать о том, чтобы бороться с Владом прежде, чем мы полностью восстановим силы.

– Ох, – говорю я. – И что же вы, ребята... э-э-э... обычно делаете в таких случаях?

– Мы никогда особенно об этом не заботились, – отвечает он. – Влад отвечал за все эти вещи. Ему нравилось красть кровь из донорских центров – там обычно много волонтеров, и люди не особо внимательно относятся к регистрации. Но сначала нам нужно найти такое место, а потом нужно туда пробраться. Просто оставайся дома в течение пары дней, – говорит он. – А потом мы все вместе подумаем над планом.

– Ненавижу прятаться.

– Ты и не прячешься, – возражает он, – ты выжидаешь. Подумай об этом как о гигантской шахматной партии с вампирами вместо слонов.

– Ладно, – неохотно соглашаюсь я, опуская одну важную деталь: я всегда ужасно играла в шахматы.

Глава шестнадцатая

В воскресенье я звоню Марку Эчоллсу, чтобы спросить, не сможет ли он сделать репортаж о футбольном матче в понедельник, потому что меня не будет по «личным причинам», под которыми я подразумеваю сумасшедших вампиров. Гробовая тишина, которая наступает после моей просьбы, не сулит ничего хорошего.

– Слушай, Марк, – говорю я. – Я знаю, что ты помешан на...

– Знаешь, что эти музыканты заставили меня сделать на прошлой неделе? Они заставили меня примерить баскетбольную майку и спеть с ними песенку, попадая при этом в ноты.

– Мне очень жаль, но...

– Мне вообще наплевать на журналистику, – говорит он так громко, что телефон начинает гудеть. – Единственная причина, по которой я всегда хожу на эти идиотские занятия, – это возможность пообщаться с девчонками. Без этих статей я просто скучный ботаник, на которого никто не обращает внимания.

– Значит... ты сделаешь это? – с надеждой спрашиваю я.

Наступает длинная пауза, после чего он бормочет, что согласен.

– А как насчет теннисного матча в четверг? '– спрашивает он.

Это будет означать, что целых две заметки в моей колонке будут написаны кем-то другим. Одна – еще куда ни шло, но с двумя я буду выглядеть халтурщицей, когда придет время подписывать материалы.

– Я дам тебе знать, – отвечаю я.

– Да ну тебя, – говорит он и вешает трубку, прежде чем я успеваю его поблагодарить.

Десять лет безупречной посещаемости делает притворное заболевание в понедельник пустячным делом. Хотя я до сих пор на плохом счету у Марси, она ни о чем меня не спрашивает, когда я заявляю, что меня тошнит и поэтому я не могу идти в школу, а только отправляет меня наверх с банкой «Спрайта» и пачкой крекеров. Понедельник проходит без особых происшествий, но когда во вторник вечером раздается звонок в дверь, я в ужасе думаю, что это Влад, нарушивший наш уговор. Сердитый взгляд, который бросает на меня Кэролайн, поднявшаяся сообщить, что ко мне гости, ни о чем мне не говорит.

– Джеймс Хэллоуэл здесь, – говорит она и затем с демонстративным грохотом топает вниз по лестнице. Я, очевидно, нарушила какое-то тайное сестринское правило, но прямо сейчас я чувствую слишком большое облегчение, чтобы об этом беспокоиться. То, что Джеймс здесь, должно означать, что они запаслись едой и готовы к разработке плана. Поскольку футболка с шоколадным пятном на груди и надписью «Эй! Сегодня мой день рождения», доставшаяся мне во время последнего похода в кафе «Сеньор Мигель», – не самый лучший мой наряд, я залезаю в джинсы и серый балахон и сбегаю вниз. Джеймс сидит на диване в гостиной и из последних сил отказывается от настойчивых предложений Марси отдать ему оставшуюся лазанью. В этой битве никому не дано выиграть.

– Вот что я тебе скажу, – говорит Марси, кивая головой в сторону кухни. – Я положу немного в пластиковый контейнер.

– Правда, не беспокойтесь о... о нет, она ушла, – говорит он и затем откидывается на подушку, признав свое поражение. Но увидев меня, он улыбается. – Привет. Не желаешь ли немного лазаньи?

Учитывая, что Марси не разрешала мне ничего, кроме крекеров и овсянки, которую она нашла у задней стенки шкафа, – да, желаю. Но я опасаюсь, что это вызовет у нее подозрения и помешает мне снова обмануть ее и провести еще один день дома.

– Ты воспользовался дверным звонком, – замечаю я. – Я впечатлена.

Он пожимает плечами:

– Теперь уже можно. К тому же, машина шумела...

Я плюхаюсь на подушку рядом с ним.

– Итак, у тебя есть план?

– Что-то вроде того, – отвечает он. – Часах в двух езды от школы есть донорский центр, но прием крови там будет не раньше вторника, и нам нужна машина.

– Ты можешь взять мою, – говорю я, хотя мой желудок скручивается узлом от волнения. В четверг будет теннисный матч, а это значит, что мне опять придется просить Марка Эчоллса сделать за меня репортаж. Я пытаюсь себя убедить, что есть и другие вещи, с помощью которых я смогу впечатлить мистера Амадо, но мне становится все труднее верить, что после всего этого у меня еще будет хоть какой-то шанс.

Джеймс прерывает мои раздумья, осведомляясь, все ли в порядке, и на этот раз я решаю не говорить о журналистских заданиях – вряд ли я смогу попросить доноров сдать кровь в удобное мне время. Так что вместо этого я встаю и снимаю ключи с услужливо подписанного крючка на двери.

– Думаю, ты сможешь забрать машину после девяти, – говорю я. – Папа уже уедет, а Марси во вторник утром обычно ходит за покупками. Но если кто-нибудь заметит, я придумаю какое-нибудь оправдание.

– Ясно, – отвечает он и затем подходит к двери. – Увидимся в четверг?

– Ты уходишь? – спрашиваю я, убирая ключи и борясь с приступом разочарования.

– Марси сказала, что ты болеешь и мне не стоит долго здесь оставаться. Я не хочу разоблачать твой обман, – говорит он, но потом опирается о дверь и оглядывается вокруг. – Твой дом совсем не изменился. Такой милый.

В неярком свете прихожей Джеймс выглядит очень теплым, и мне так и хочется к нему прикоснуться. Не знаю, потому ли это, что я сошла с ума, сидя в заключении, но мне вдруг приходит в голову, что я была дурой, не пользуясь всеми шансами поцеловать его, когда они у меня были. На его лице мелькает радостное удивление. Черт.

– Ты слышал это?

– Слышал что? – невинно осведомляется он, но я замечаю, что он придвигается чуточку ближе. Однако не успеваю я обдумать свои дальнейшие действия, как слышу слева возмущенное фырканье. У подножия лестницы стоит Кэролайн, глядя на нас так, как будто она увидела нас катающимися по паркету, а не стоящими бок о бок.

– Серьезно? – восклицает она. – Ну-ну, – и сердито топает вверх по лестнице.

– Мне лучше уйти, пока твоя сестра не взорвалась, – говорит Джеймс, и мне немного грустно, что момент упущен.

В среду вечером ко мне приходит еще один гость. Я сижу перед компьютером, надеясь, что в последнюю минуту случится чудо, которое позволит мне не связываться с Марком по поводу замены, когда вдруг раздается стук в дверь. Открыв ее, я вижу Линдси Аллен, прижимающую к бедру стопку книг.

– Я подумала, что ты не захочешь отставать, поэтому принесла тебе домашнее задание, – говорит Линдси и заглядывает за угол. – Классная комната. Можно войти на минутку? Прости, что не предупредила тебя.

– А, конечно. Не обращай внимания на все эти носки. Здесь был взрыв. – Под «взрывом» я подразумеваю взрыв скуки, который заставил меня рассортировать носки по рисунку и количеству дырок.

Линдси заходит, предусмотрительно закрывая дверь, отчего я начинаю нервно подергиваться.

– Я хочу рассказать тебе еще кое-что, – говорит она, садясь за письменный стол и кладя ногу на ногу. – Что случилось на той большой вечеринке в пятницу вечером? Ведь что-то произошло между тобой и тем парнем, Владом?

От страха у меня по коже пробегают мурашки.

– А что?

– Хм, ну... Я на самом деле не совсем понимаю, как об этом рассказать, но... короче, сегодня он говорил всем, что вы с ним встречаетесь, что ты – его возлюбленная и вы собираетесь пожениться.

– Что?

Линдси торжественно кивает.

– Что?!

Я чувствую себя героиней одного из этих тупых шоу для подростков, где заботливая подруга рассказывает своей наивной однокласснице, что популярный парень из их школы распускает про нее слухи. Конечно, там все обычно заканчивается тем, что все узнают, что у них хламидиоз, а не муж-вампир, но основная идея та же.

– Я подумала, что это странно, – говорит она. – Мне кажется, тебе не должны нравиться такие парни. Он какой-то слишком льстивый. Поэтому я и не пошла на вечеринку.

– Мы даже не встречаемся, – говорю я. – Какой там антоним для «встречаться»?

– «Не встречаться»? – предлагает она. – Прости. Я не хотела тебя расстраивать. Я просто подумала, что тебе лучше об этом знать.

Линдси явно чувствует себя неловко. Она смотрит куда угодно, но только не на меня, перекатывая по столу ручки и изучая старый постер с кроликом Банни, который я повесила на стену, когда была зла на весь мир.

– Не извиняйся, – говорю я как можно спокойнее. – Что конкретно он говорит?

Она немного расслабляется. Это означает, что скоро она вернется к своей всегдашней привычке говорить со скоростью света.

– Он говорит, что вы встречаетесь. Правда, он не сказал «встречаетесь». Он сказал, что вы «гуляете», – говорит она, взяв это слово в воображаемые кавычки. – Знаешь, я люблю играть словами, но это уже как-то слишком странно. У меня от него мурашки. Я не совсем понимаю почему, но это так.

Возможно, потому, что он пытался ею пообедать. По крайней мере, я убеждаюсь в том, что Линдси по-прежнему ничего не помнит.

– Он мерзкий, – подтверждаю я, – и ты должна держаться от него подальше. – Теперь, когда мое предостережение подписано, запечатано и доставлено по адресу, пришло время вернуться к реальным проблемам. Я пересекаю комнату и с размаху падаю на кровать. – И ему все верят?

– Да, в общем-то, – отвечает она. – Ну, те, кто знает, кто ты такая. Остальные просто спрашивают, новенькая ты или из спецкласса. Несколько человек поинтересовались, не ты ли та девушка, что написала статью, взывающую к учителям, которые не отслеживают плагиат. – Она делает паузу. – Эти ребята выглядели немного чокнутыми.

– Но на вечеринке в пятницу было много народу, – настаиваю я. – Они должны знать, что это неправда.

– Они говорят, что он прогнал вас с Джеймсом Хэллоуэлом с вечеринки и выставил всех остальных, потому что ревновал.

Словами не описать, насколько извращенные люди учатся в моей средней школе. Я снова откидываюсь на спину и кладу на лицо подушку.

– Задушить себя – не ответ, – замечает Линдси.

Подняв уголок подушки, я выглядываю из-под бахромы. Линдси занята тем, что раскладывает в определенном порядке ручки на моем столе. Заметив, что я на нее смотрю, она краснеет и сообщает мне, что есть кое-что еще.

– Что еще он мог говорить? Что я ношу под сердцем дитя нашей любви? – шучу я и сажусь. – О боже.

Линдси качает головой.

– Нет, я не про то. Мистер Амадо спрашивал, не знаю ли я, когда ты вернешься. С понедельника его не будет по личным причинам, так что он собирается выбрать главного редактора пораньше. Он хочет, чтобы был кто-то, кто проследил бы за тем, чтобы тупой ассистент снова не стер случайно весь номер, – говорит она. – Я подумала, что будет честно дать тебе знать.

Я смотрю на нее, размышляя, что бы я сделала на ее месте. Стала бы я тратить время, чтобы предупредить свою соперницу о переносе крайнего срока или о том, что вампиры распускают про нее слухи? Думаю, не стала бы. Мне вдруг хочется снова извиниться за то, что я врала ей. Но если я сделаю это, она только подумает, что я сошла с ума. Поэтому я извиняюсь за то, что она помнит:

– Прости, что я не перезвонила тебе этим летом.

Услышав это неуместное замечание, она округляет глаза от удивления и немного погодя говорит:

– Все в порядке. Я была занята приютом для животных. Честно говоря, от меня все время пахло псиной, так что, наверное, мне не стоило ни с кем встречаться. В любом случае, мне лучше пойти домой, – говорит она, наклоняясь, чтобы взять сумку. – Мама по средам допоздна работает в госпитале, поэтому мой младший брат остается дома один. В прошлый раз, когда я вернулась слишком поздно, он успел посмотреть так много НВО, что стал говорить, как Тони Сопрано [9]

[Закрыть]. – Уже взявшись за дверную ручку, она задерживается. – Кстати, твои статьи были просто отличными.

– Твои были лучше, – отвечаю я, и это правда. Ей удалось очень точно описать Джеймса в своей заметке, а в статьях про Девона и Эшли она достигла уровня Хелен Келлер в «Сотворившей чудо», чего мне даже близко не удалось добиться в своей заметке про Виолетту и ее любовь к сиреневому цвету. Она сумела сделать конфетку даже из рассказа про Эндрю с его грязными мотоциклами. Но Линдси только качает головой.

– Куда уж там, – говорит она. Я думаю, что она насмехается надо мной, но, вглядевшись в ее лицо и не обнаружив там ни грамма сарказма, я убеждаюсь, что это не так.

– Если хочешь, может быть, проведем вместе время как-нибудь в выходные? – выпаливаю я.

– О. Конечно! В эту субботу в полночь будет ночной показ «Носферату» [10]

[Закрыть]в кинотеатре на Мейн-стрит...

– Нет! – резко возражаю я, не успев смягчить нотки ужаса в своем голосе. – Я имею в виду, я не очень-то люблю вампиров. Давай поговорим об этом завтра за обедом.

– Ты будешь в школе?

Я перевожу взгляд на дом Джеймса, размышляя, как там поживают вампиры. Каждый день, который я провожу здесь в бездействии, вычеркивается из моей реальной жизни, и виноват в этом Влад. Я и так уже позволила ему создать мне какую-то кошмарную репутацию и лишить меня шанса стать главным редактором. И я не могу пропустить завтрашний теннисный матч, потому что это мой последний шанс произвести впечатление на мистера Амадо. Я просто не буду лезть на рожон и постараюсь изо всех сил избегать Влада – в конце концов, как может один день мне повредить?

– Да, – отвечаю я Линдси, – просто постарайся не подпускать его ко мне.