Текст книги "Королева вампиров"

Автор книги: Андреа Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава восемнадцатая

– Отпустите меня, вы, уродские двойники! Я и так с вами пойду, – кричу я, но они тащат меня по коридору и через темный физкультурный зал – пустой, поскольку из-за грозы отменили все занятия и матчи. Теперь мы движемся быстрее; мимо мелькают трибуны, и мы приближаемся к выходу, ведущему на стадион за школой. Только что мы были в физкультурном зале, где пахнет потом и тальком, и вот мы уже снаружи под ветром и хлещущим дождем, несемся через грязное футбольное поле к большому лесному массиву в стороне. При каждом шаге под ногами хлюпает грязь, небо над головой раскалывается от ударов грома, а по моим плечам и спине скатываются капли дождя. На груди моя футболка пока остается сухой. «Только бы она не промокла», – молюсь я. Иначе будет видна спрятанная ложка. Если честно, деревянная ложка – не самое лучшее секретное оружие, но на данный момент это все, что у меня есть.

Мы подходим к кромке леса и погружаемся в еще более глубокую тень. Девон и Эшли продираются сквозь кусты, не обращая на них никакого внимания, но по моему лицу хлещут ветки. Время от времени мои ноги ударяются о землю, лодыжки подламываются, и все это заставляет меня чувствовать себя настолько потрясенной и униженной, что я не замечаю, как мы приходим на поляну, – до тех пор, пока меня не сбрасывают на землю. Я успеваю сгруппироваться, чтобы не плюхнуться носом в мокрый слой гниющих листьев, но руки подо мной проскальзывают. Я вытаскиваю их из грязи и поднимаюсь на ноги, как раз вовремя, чтобы заметить, как Девон и Эшли уставились в пространство позади меня.

– Я счастлив, что ты смогла присоединиться к нам, Софочка, – говорит Влад. Он сидит на гнилом столике для пикника в прилипшей к груди черной рубашке. Когда я перевожу на него взгляд, он непринужденно закидывает ногу на ногу и скрещивает на коленях руки.

– Где Кэролайн? – резко спрашиваю я, в отчаянии оглядывая лужайку. Никого. Я встаю и поворачиваюсь кругом, заглядывая в прогалины между деревьями. Из-за дождя все вокруг затянуто мглой, и стена тумана не позволяет мне разглядеть хоть что-то дальше своего носа. Влад, подождав, пока я перестану вертеться, непринужденно отклоняется в сторону, открывая сгорбленную фигуру Кэролайн, привязанную к дереву ярким кислотно-розовым шнурком. Ее голова бессильно свисает на грудь, а лицо закрыто светлыми вьющимися волосами.

– Она... – начинаю я. Во мне нарастает ужас, ледяными мурашками ползущий по коже.

– О... она не мертва. Я просто не хотел слушать ее ни секундой дольше – она, оказывается, знает довольно много ругательств. Что значит «лох»?

– Отпусти ее, – приказываю я. – Она не имеет к этому никакого отношения.

– Она имеет к этому очень большое отношение, – рявкает он. – Если бы ты предоставила мне еще один шанс завоевать тебя, мне не пришлось бы прибегать к таким радикальным мерам. Но ты ясно дала мне понять, что не намереваешься решать эту проблему цивилизованным путем, а у меня нет времени на то, чтобы бороться с твоим упрямством и терпеть от тебя публичные оскорбления. Я устал от этого, – говорит он, легко спрыгивая со стола. – Вот что я предлагаю. Ты соглашаешься здесь и сейчас стать Вампиром и выйти за меня замуж, а я отпускаю твою сестру. Если ты не согласишься, она будет интересоваться, почему у нее так долго болит шея. Но в противном случае она ничего не будет помнить.

Я бросаю взгляд на Кэролайн.

– Ты же не… – начинаю я, но с ужасом вижу, как сверкают его серые глаза, вижу, как горят его щеки.

– О, я не сделал ее вампиром. Просто выпил немного. Как-никак, я уже очень давно не позволял себе насладиться свежей человеческой кровью, – говорит он. Приблизившись, он проводит ледяным пальцем по моей щеке и открытой коже над воротником футболки. – Обычно мне бывает трудно остановиться. Но сейчас я вспомнил, что она мне нужна, чтобы заполучить тебя.

Не подумав, я резко отбрасываю его руку. «Как насчет того, чтобы не злить безумного вампира, который держит твою сестру в заложниках, а, Софи? Особенно тогда, когда он еще даже не попытался сделать первый шаг», – говорю я себе. Сглотнув, я пытаюсь говорить как можно спокойнее:

– Я думала, что тебе понадобятся свидетели.

– Они у нас есть, – возражает он.

– Кто? Белки?

– Нет, разумеется, нет, – отвечает он. – Иногда твой юмор неуместен. Я говорю о Девоне и Эшли.

– Но они едва умеют разговаривать!

– Я признаю, что они не идеальны, но ты не оставила мне другого выбора. И все же, просто чтобы развеять твои сомнения...

Он подходит и похлопывает одного из них по щеке:

– Ну, Эшли, поздоровайся с Софочкой.

Эшли открывает рот и издает невнятное кряканье.

– Скажи словами, – настаивает Влад, но я не успеваю выяснить, отвечает ли ему Эшли, потому что Кэролайн начинает дергаться. Мне нужно отвлечь его.

– Ладно, – говорю я громко, чтобы заглушить ее стон.

Влад поворачивается ко мне:

– Что «ладно»?

– Расскажи мне подробнее о том, что случится, когда мы станем данаями, – прошу я, перемещаясь в сторону, так чтобы он полностью повернулся спиной к Кэролайн, которая начинает моргать, словно пытаясь сфокусировать взгляд.

Он улыбается.

– Я подозревал, что ты не так равнодушна, как говорила. Я уверен, что они щедро вознаградят меня. Настоящий дом, для начала. Говорят, что у них их тысячи по всему миру. А затем, возможно, какая-нибудь высокая должность.

Кэролайн уже полностью очнулась и смотрит на нас расширенными, полными ужаса глазами. Не отрывая от нее взгляда, я пытаюсь мысленно призвать ее сохранять спокойствие. Ничего не выходит: Кэролайн начинает судорожно дергаться. Не знаю, чем привязал ее Влад, но он явно не учел гибкости девушки-чирлидера. Как бы то ни было, бесшумность девушкам-чирлидерам явно не свойственна. Чтобы заглушить ее движения, я делаю шаг к Владу, предварительно проверив, что Девон и Эшли ничего не заметили. Нет. Их лица по-прежнему совершенно пусты. Однако...

– Влад, – умильно говорю я. – Я не хочу, чтобы они на нас смотрели. Это гадко.

Он рявкает на двойников через мое плечо.

– Отвернитесь, – приказывает он, и они послушно отворачиваются лицом к деревьям.

Когда он снова поворачивается ко мне с самодовольной улыбкой, словно говорящей: «Видишь, какой я всемогущий!», я спрашиваю, какую должность он хотел бы занять.

– Не знаю, – отвечает он. – Я всегда хотел быть судьей. Главный судья Влад Мерво. Да, это звучит превосходно.

– Ты будешь прекрасным судьей, – вру я, заметив, что Кэролайн почти освободилась. Его лицо приближается ко мне так близко, что я вижу темно-серые ободки вокруг его зрачков. Взяв мою руку, он Подушечками пальцев пробегается по моей ладони.

– Знаешь, ты не совсем безнадежна. Мы вместе поработаем над стилем одежды.

«Успокойся, мое взволнованное сердце». Теперь, когда Влад так близко, я уже не могу видеть Кэролайн. Я надеюсь, что, освободившись, она побежит прочь. Просто побежит прочь. И тогда, будучи уверенной, что она в безопасности, я совершу удар с помощью моей ложки.

Беседа о карьерном росте настроила Влада на любовный лад. Он придвигается, пытаясь прижать меня к себе, и я инстинктивно отступаю назад, пока не упираюсь спиной в ствол дерева. Черты его лица расслабились, и теперь он смотрит на меня с ленивым удовольствием. Капли дождя, барабанящие по кронам деревьев, заглушают почти все остальные звуки. Вокруг так много шорохов, что трудно определить, какой из них издает Кэролайн. Я опираюсь спиной о дерево, вцепившись в кору ногтями, и встаю на цыпочки, чтобы исподтишка посмотреть ему за спину. Но это оказывается ошибкой. Его брови сдвигаются, сигнализируя о подозрениях, и он начинает поворачивать голову. Мне нужно остановить его. Но как?

Метнувшись вперед, я хватаю его за голову и тяну к себе. Но не успеваю я отвлечь его эротичным поцелуем в щечку, который вошел бы в анналы истории соблазнительниц, как он поворачивает голову и прижимает губы к моему рту. Его губы холодные, влажные и немного... соленые. Боже. Боже. Какая мерзость. Я вцепляюсь пальцами в его рубашку, но не потому, что плавлюсь от наслаждения, а потому, что это помогает мне не оттолкнуть его прочь, когда его губы начинают медленно двигаться. Надеюсь, что Кэролайн сейчас уже бежит прочь со скоростью ветра. Да, со скоростью ветра.

Мы вдруг со скрежетом ударяемся зубами. Он кусает меня за губу. Я чувствую острый укол боли, как от укуса пчелы, и у меня перехватывает дыхание. Резко отстранившись, я, не раздумывая, бросаюсь в сторону – не будучи знакомой с плюсами и минусами вампирских любовных игр, я твердо намерена избежать любых «действий», которые должны последовать за поцелуем. Я поворачиваюсь к нему, готовая либо защищаться, либо извиняться. Сначала мой мозг отказывается осознавать картину, которую я вижу перед собой. Когда он наконец ее обрабатывает, мне остается только желать, чтобы это была галлюцинация.

Кэролайн запрыгнула Владу на спину, обхватив его за талию загорелыми ногами, и колотит его веткой по голове. К ее плечам и спине прилипли длинные мокрые пряди волос, и слева на шее я вижу свежие кровоточащие раны. Сквозь ее промокшую белую футболку просвечивают голые участки кожи.

– Держись подальше от моей сестры, – кричит она, нанося серию свистящих ударов по шее. – И никогда больше не кусай меня. Мерзость.

Влад без особых усилий мог бы сбросить ее на землю, но сейчас он, видимо, слишком ошеломлен. Сгиб локтя Кэролайн закрывает ему глаза. Спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, он идет вперед, раскинув руки, и ударяется о дерево. Зарычав, он протягивает руки за спину и хватает Кэролайн за шею с такой силой, что Кэролайн издает писк.

– Эй! Отпусти меня. И стриги ногти хоть иногда, урод. Ты и правда... – не успевает она закончить, потому что начинает задыхаться. Влад душит ее.

Итак, хитрость и обольщение не сработали. Пришло время переходить к плану Б: к открытой, отчаянной и абсолютно безумной атаке. Пока Влад продолжает держать Кэролайн за горло, как провинившегося котенка, я выхватываю свою ложку. Влад не смотрит на меня, а только с улыбкой наблюдает за тем, как корчится Кэролайн. С мучительной медлительностью он начинает поворачиваться ко мне, хвастаясь своей добычей. Небо раскалывает взрыв грома, и я бросаюсь вперед, обеими руками держа перед собой ложку и изрыгая бессмысленные ругательства, по громкости не уступающие воплям Мэла Гибсона в «Храбром сердце».

Его глаза округляются от изумления при виде этой картины, и он роняет Кэролайн. Она ударяется о землю и катится в сторону. Я едва успеваю прикоснуться к его руке, когда он хватает меня за запястья и выбивает ложку у меня из рук. Я слышу свист рассекаемого воздуха и треск, когда она ударяется о дальнее дерево.

Одной рукой схватив меня за шею, Влад швыряет меня на землю. Моя шея изгибается под неестественным и болезненным углом. Я смотрю на то, как Влад протягивает свободную руку и хватает Кэролайн за лодыжку. Он протаскивает ее по мокрой земле и кладет рядом со мной, так что теперь мы лежим лицом к лицу. Первые несколько секунд она только кашляет и захлебывается, не открывая глаз. Когда она открывает их, я вижу, что они лихорадочно блестят нездоровой синевой.

Влад хватает нас за подбородки и рывком поднимает их вверх, так что мы вынуждены смотреть прямо в его искаженное яростью лицо. Он прижимает своим телом мои ноги, и я чувствую, как в них начинает пульсировать кровь. Когда я пытаюсь вырваться, он снова с силой прижимает меня к земле, пока я не начинаю кричать от боли.

– Ты думала, что можешь меня обмануть? – осведомляется он.

Кэролайн начинает плакать. Наши руки зажаты между нашими телами. Я поглаживаю ее руку мизинцем, пытаясь показать ей, что я здесь, что я все понимаю. Я знаю, что это именно то, что я сейчас должна сделать.

– Отпусти ее, и я стану вампиром, —■ говорю я. Став вампиром, я, по крайней мере, смогу оказать ему достойное сопротивление.

– И? – говорит он.

– И я выйду за тебя замуж. И ты станешь Мер... – Внезапно мне приходит в голову одна мысль. – Подожди-ка, если ты сделаешь меня вампиром, не буду ли я Безымянной? И тогда, если мы поженимся, ты всего-навсего снова окажешься Безымянным, – говорю я и тут вдруг понимаю, что в действительности я просто лишаю его последнего довода против того, чтобы убить нас.

Энтузиазм в его глазах гаснет, и я начинаю нервничать. Кажется, ему пришла в голову та же мысль.

– Ты человек, но ты уже Мерво, – сурово говорит он. – Данай поймут, что ты исключение из правил. Своего рода червоточина в законе.

Кэролайн вдруг прекращает рыдать.

– Лазейка, идиот, – всхлипывая, говорит она. Никогда за всю свою жизнь я не была так горда ею.

– Заткнись! – шипит Влад. – Если ты скажешь еще хоть слово, я...

– Так что, сделка? – спрашиваю я, чтобы переключить его внимание на себя.

Его глаза сужаются, и я чувствую прилив надежды – и прилив страха. О боже, мне придется пройти через это. Я закрываю глаза и, не обращая внимания на падающие на лицо капли дождя, пытаюсь придумать лучший выход. Если сейчас я уступаю ему, это не значит, что я должна делать это всегда. Я по-прежнему буду собой, – неважно, что у меня будут клыки. Я по-прежнему смогу бороться с ним. Я по-прежнему смогу попытаться остановить его. А если мне это не удастся, я сама себя заколю.

Когда я открываю глаза, Влад сидит, склонив голову в сторону, словно взвешивая доводы «за» и «против».

– Хорошо, – говорит он наконец и отпускает нас. – Но если ты не сдержишь слово, я найду ее и убью. А также всех, кого ты любишь.

Пока мы с трудом поднимаемся на ноги, Влад настороженно следит за мной, как будто я могу удрать. Но даже если бы я собиралась это сделать, я бы не смогла. Мои колени так сильно трясутся, что я чуть не падаю. Кэролайн стоит, прижимая руку к раненой шее. И тут я замечаю какой-то предмет, торчащий из-под ее туфли. Это половинка сломанной деревянной ложки.

У нас с Кэролайн никогда ни в чем не сходились взгляды, и мы никогда не умели читать мысли друг друга. Но сейчас я пытаюсь представить себе маленькие мозговые волны, плывущие от моего сознания к ее голове и умоляющие ее найти способ передать мне кусочек дерева, лежащий под ее ногой.

– Ты должна идти, – говорю я ей. – Но сначала обними меня.

Влад закатывает глаза и начинает с интересом рассматривать свои ногти.

– Давайте побыстрее. Мне не терпится покончить с этим, – говорит он. Кэролайн начинает приближаться ко мне. Я поднимаю палец, делая ей знак остановиться, и взглядом указываю на землю. Она останавливается, округлив губы в маленькую букву «о». Чтобы ее лицо нас не выдало, я обвиваю руки вокруг ее шеи. Она вдруг испускает вопль и падает на землю, увлекая меня за собой.

– Ох, перестань. Вечно ты делаешь из всего мелодраму, – говорит Влад, а Кэролайн, изображая захлебывающиеся рыдания, одновременно пытается вытащить ложку из-под ноги. Она кричит Владу, чтобы он заткнулся, и засовывает ложку мне за пояс. На сломе она острая, как осколок стекла. Убедившись, что ложка надежно спрятана под моей футболкой, Кэролайн поднимается на ноги и отступает назад.

– Прости, что не верила тебе, – говорит она, снова начиная плакать. – Я вернусь.

– Не надо. Пожалуйста.

– Но что я скажу?

– Ты что-нибудь придумаешь. – Я ухитряюсь улыбнуться ей невеселой улыбкой. – Ты это хорошо умеешь. Все в порядке, Кэролайн, – говорю я. – Клянусь. Иди.

Помедлив еще немного, она делает шаг назад, потом еще один и еще. Я смотрю, как она исчезает за деревьями, и слушаю, как затихают ее шаги, когда она уходит все дальше и дальше. Кончик моего самодельного оружия колет меня в бок, но я не против боли. Эта боль – моя надежда.

– Итак, – говорит Влад. – На чем мы остановились?

Глава девятнадцатая

Он подходит ближе, и я инстинктивно отступаю назад. Мне трудно удержаться от того, чтобы снова не наброситься на него с моим импровизированным колом, но я понимаю, что прямая атака обречена на повторный провал. Мой единственный шанс – ждать, пока он отвлечется.

– Когда все будет сделано, как мы свяжемся с данаями?

Влад усмехается.

– При всей их «секретности» не так сложно понять, какие из семей к ним принадлежат. Я свяжусь с ними под предлогом того, что у меня есть информация про Невилла, а затем использую это, чтобы объяснить... – Он прерывается. – Тебе это не обязательно знать. Я больше не позволю тебе сбить меня с толку.

Он снова подходит ближе, и я отступаю, пока не упираюсь спиной в дерево. Я зачем-то задаюсь безумным вопросом, то ли это дерево, что и раньше, или нет, а Влад становится передо мной и заставляет меня поднять голову.

– Это правда стоит того? – в панике спрашиваю я. – От тебя отвернутся все твои друзья.

– Я заведу новых друзей, – говорит он. – Как говорится, нельзя сделать омлет, не разбив пары лиц.

– Яиц, – поправляю я. – Не разбив пары яиц.

– Ты говоришь какую-то чепуху, – нетерпеливо произносит он и затем, даже не сосчитав до трех, наклоняется и вонзает клыки мне в шею.

Как и в прошлый раз, меня огнем пронзает боль. Влад зажимает большим пальцем ямку между моей шеей и ключицей. Но если тогда все закончилось мгновенно, как вспышка молнии, то сейчас мне кажется, что это продолжается бесконечно. В конце концов, мои чувства становятся совсем иными. Я вижу океаны бледно-красного и глубокого синего цвета. Я чувствую запах ржавчины со свалки, сильный и отчетливый. Мои пальцы словно искрятся.

«Пальцы, – задыхаясь, думаю я, – мне нужно что-то сделать с ними». И хотя мои мышцы слабы, как веревочки, мне удается поднять руку к талии, зажать ладонью ложку и вытянуть ее из-за пояса. Когда я проверяю острие большим пальцем, Влад внезапно резко дергает меня за плечо, и я чувствую, что порезалась – и это при том, что у меня сейчас не так много лишней крови. Он не отрывается от моей шеи, урча и хрюкая, как поросенок, и хотя мой разум сейчас напоминает воздушный шарик, улетевший от своего владельца, мне хочется посмеяться над тем, что он утратил свои благовоспитанные манеры; сейчас он безумен как никогда. Медленно и осторожно я просовываю обломок ложки между нами. Я знаю, что у меня будет один шанс, всего один шанс, и я даже не могу позволить себе прицелиться.

Небо начинает терять свой цвет, и на секунду все передо мной становится серым. «Нет. Нет, еще рано». Еще немного, и Влад откинет назад голову с залитым кровью ртом и предложит мне укусить его, и я соглашусь, потому что единственная альтернатива – это умереть и позволить ему свободно царствовать над миром, который я покину. «Один удар, – говорю я себе. – Один удар, и ты сможешь пойти спать». Закрыв глаза, я делаю судорожный вдох и мысленно направляю всю энергию своего тела в руку, в пальцы, в оружие у меня в руках.

Я ударяю... и чувствую, как поддается его плоть. Но вслед за этим не происходит ничего.

«Я промахнулась, – думаю я, – я промахнулась». Единственное, на что остается надеяться – это то, что вампиры не могут жить без печени. Но Влад вдруг начинает задыхаться. Его клыки проникают все глубже и глубже с каждым вздохом, пока наконец он не откидывает голову и не смотрит мне в глаза. Кровь капает с уголков его рта, искривленного в гротескном ужасе. А затем все становится серым, серым навечно. Серая мгла опускается на меня, засыпая меня пеплом, и я чувствую, как начинает жечь у меня в глазах и как кожа горит нестерпимым зудом.

– Вот, – говорю я Девону и Эшли, невозмутимо стоящим рядом. И тут подо мной подгибаются ноги. Я смотрю на сказочное розовое небо и думаю, что никогда в жизни не чувствовала себя такой слабой. Даже тогда, когда меня заставляли бегать. «Стоп, я что, способна на серьезные мысли?» – вдруг проносится у меня в голове. У меня опускаются ресницы, и я слушаю, как замедляется биение моего сердца, пока между ударами не проходит, кажется, целая вечность. Я начинаю слышать голоса, целый калейдоскоп знакомых голосов. Мой папа. Марси. Виолетта. Невилл. Последнее удивляет меня, потому что, пока с ними все было хорошо, мы, кажется, никогда близко не общались. И Джеймс. Джеймс. Мне кажется, что я улыбаюсь. Я хочу улыбаться.

Земля подо мной раздается, становясь податливой и мягкой. Она превращается в перину, с которой я не хочу вставать никогда, и чем глубже я погружаюсь, тем меньше укусов холода я ощущаю на пальцах рук и ног. Наверное, мне на лицо все еще капает дождь, но я его не чувствую. Я вообще не уверена сейчас, есть ли у меня еще нос или губы. Я мистер Картошка без лица. Не поймите меня неправильно, он чувствует себя отлично. Я ощущаю мягкость, я ощущаю умиротворение, я ощущаю...

Хлоп!

Как грохот грома, раздающийся немного погодя после вспышки молнии, я сначала слышу звук и только потом, словно на тысячу лет позже, чувствую удар. Нарастает монотонный гул, похожий на многократно повторяющуюся песню экзотической птицы. Гул становится громче, приобретает очертания. «Нет-нет-нет-нет-нет», а затем гортанное «Боже-же-же-же». Надо было больше интересоваться птицами... Тогда я смогла бы на специальном птичьем языке приказать ей заткнуться, а потом снова заснуть.

– Софи! Софи! Боже, – восклицает голос, и я осознаю, что звук превратился в мое имя, в маленькую часть меня. – Софи!

Последний возглас сопровождается слабыми похлопываниями чего-то похожего на пальцы по моим плечам и щекам. Я моргаю, и даже это причиняет мне боль. Мне хочется почувствовать свои щеки, чтобы убедиться, что они не разошлись по швам.

Голос снова взволнованно произносит мое имя.

– Ты должна выпить это! – говорит он.

«Зачем?» – думаю я.

– Потому что я хочу, чтобы ты осталась жива, – настаивает голос. – Пей. Пожалуйста. – Последнее слово сопровождается ощущением чего-то мокрого, текущего в мой рот. «О боже, ну ладно», – думаю я, открывая рот и позволяя затечь туда чему-то, похожему по вкусу на сироп. Сверху кто-то с облегчением вздыхает, и я, глотая жидкость, словно тону в ней целиком. Я настоящий профессионал по этой части: в детстве я часто стояла под дождем и пыталась поймать ртом как можно больше капель, и именно это я и делаю сейчас, с той только разницей, что теперь на меня обрушивается целый ливень и я теряю счет каплям. Я знаю только, что с каждой секундой я снова начинаю чувствовать свои пальцы, свои ноги. Я чувствую себя сильнее. Я снова чувствую, что у меня есть нос. Я чувствую, что у меня есть два носа. Пять носов.

Вновь почувствовав свои глаза, я открываю их. Я вижу Джеймса, склонившегося надо мной, всего с одним носом. Но с четырьмя глазами – нет, стоп, с двумя.

«С возвращением, – говорит Джеймс, усмехаясь. – Ты полный ноль в шахматах».

«Как ты здесь оказался?» – спрашиваю я. Мир продолжает слегка кружиться вокруг меня.

«Я зашел к тебе, как только мы вернулись, но тебя не было дома. Так что мы приехали сюда и по дороге встретили Виолетту. Она рассказала мне про Кэролайн».

«Отлично. Знаешь, у меня такое ощущение, что я сейчас на самом деле не шевелю губами».

«Да. Это преимущество твоей новой ипостаси».

«Какой новой ипостаси?»

Лицо Джеймса омрачается. Он встает, избегая моего взгляда. Я поднимаюсь в сидячее положение, чувствуя себя так, словно я могла бы сейчас пробежать марафонскую дистанцию. Я никогда прежде не чувствовала себя способной пробежать марафонскую дистанцию... и тут меня осеняет.

Я смотрю вправо на остальных вампиров, которые с торжественными лицами наблюдают за происходящим. Марисабель, обхватившая себя руками, выглядит немного больной, хотя, возможно, это потому, что она смотрит на прах, который раньше был Владом. А Виолетта... ну, а Виолетта хлопает в ладоши. Она бежит ко мне и обвивает руки вокруг моей шеи, распространяя запах цветочного парфюма и мокрой земли.

– Я так рада, что ты теперь одна из нас! – восклицает она, уткнувшись мне в плечо.

– Вампирша, – говорю я. Или спрашиваю. Сложно разобраться в этом, когда мои мысли несутся с такой безумной скоростью.

– Да! Нам будет так весело! – радостно вопит она, а затем отпускает меня и вприпрыжку возвращается к остальным. Я перевожу взгляд на Джеймса, который, скрестив руки на груди, изучает деревья с таким интересом, словно никогда их раньше не видел.

«Что ты сделал?» – спрашиваю я мысленно, даже не задумываясь о том, чтобы произнести это вслух. Он не отвечает, но забавно то, что теперь я могу видеть его сознание и мысли, мерцающие, как огоньки за витражным стеклом. Я также могу видеть мысли остальных вампиров – они более тусклые, не такие отчетливые, но я их вижу. И это не единственные огни, которые я замечаю. В траве лениво и хаотично двигаются крошечные островки тепла. Они постепенно принимают форму животных – группка сжавшихся мышей, плотная фигурка птицы, спрятавшейся от дождя.

– Я вампир, – снова говорю я и повторяю это еще несколько раз, с каждым разом все более обвинительным тоном.

– Это был единственный способ спасти тебя, – мягко произносит Джеймс. – Влад выпил очень много крови.

– Ты должен был спросить меня, – замечаю я.

– Лучше быть вампиром, чем мертвым мертвецом, – говорит он, гневно сверкая глазами. – Так ты говорила. Ты говорила, что есть вещи и похуже. Я думал...

Он замолкает, когда я резко встаю. Мне хочется сказать ему, что я бы предпочла умереть, но на самом деле это неправда. Я бы предпочла вообще не делать этого выбора.

– Думаю, мне лучше сейчас пойти домой, – говорю я, старательно игнорируя страдальческий взгляд Джеймса, который ловит каждое мое движение. Я пытаюсь пройти мимо него, но он, протянув руку, хватает меня за запястье. – Что ты делаешь?

– Софи, тебе нельзя сейчас идти домой. Нам нужно обсудить, как ты будешь справляться с этим. Твоя семья... она не должна ничего знать.

– Нет! Я иду домой, и я собираюсь увидеть папу, и Марси, и Кэролайн.

– Не сейчас, – говорит он и тянет меня за руку. Я позволяю ему обнять себя и чувствую мягкое прикосновение его футболки к своей щеке. Пока я слушаю его, мне кажется, что все будет в порядке. Если он просто будет продолжать говорить, если мне не нужно будет думать о том, что делать дальше, то все будет в порядке.

Внезапно Джеймс отталкивает меня и смотрит на мою грудь. Не успеваю я спросить, что с ней не так, как он прижимает руку к моей левой груди.

– Эй! – я шлепаю его по руке, но он, не обратив на это никакого внимания, только сильнее прижимает руку.

– Твое сердце, – произносит он изумленно.

– Да, – терпеливо говорю я, – оно там.

Не понимаю, почему он ведет себя так, словно это из него сегодня выпили всю кровь и затем снова наполнили ею.

Он смотрит мне прямо в глаза:

– Оно бьется.

– Ну да, оно бьется.

Снова схватив меня за руку, он прижимает большие пальцы к синим очертаниям вен у меня на запястье.

– Софи, – говорит он громче. – Оно бьется.

– Мы уже это выяснили, Джеймс.

– Софи, – повторяет он, но его звонким голосом прерывает Невилл:

– Сердца вампиров не бьются. – Он отталкивает пальцы Джеймса и затем смотрит на меня с точно таким же изумлением. «Никто не может оставаться человеком после перерождения. Я видел людей, которые перерождались от вдвое меньшего количества крови. – Он издает короткий смешок. – Влад был прав».

Вырвав руку, я прижимаю пальцы к шее, чтобы самой во всем убедиться. Да, это правда. Под моими пальцами мягко и жизнерадостно пульсирует артерия. Мне хочется петь. Мне хочется танцевать. Мне хочется, нелепо размахивая руками, кричать «ура». А затем я делаю следующее открытие: кожа на моей шее безупречно гладкая.

– Ты исцелилась, – говорит Джеймс, отвечая на мой незаданный вопрос. – Ты слышала мои мысли. Я видел, как ты следила глазами за животными... Но ты дышишь. Ты живая, – вслух говорит он, но затем я слышу его мысль, которую – я знаю – он ни за что на свете не произнес бы вслух: «Это нечестно».

Повисает неловкое молчание, которое вдруг нарушается звуком чьих-то приближающихся шагов. Все мгновенно напрягаются.

– Где Девон и Эшли? – резко спрашиваю я и инстинктивно сжимаюсь, чувствуя, как мои мышцы наполняются новыми силами.

– У тебя под ногами, – отвечает Джеймс.

Я бросаю взгляд под ноги и резко отступаю, осознав, что я стою на чем-то, напоминающем пепел от двух гигантских костров. Какая мерзость.

– Мы избавились от них в первую очередь, – щебечет Виолетта и кивком головы указывает в сторону столика для пикника. – Пока ты спала на земле.

От необходимости отвечать что-то разумное меня избавляет Кэролайн, ворвавшаяся на лужайку. Ее волосы в полном беспорядке, одежда состоит в основном из дыр, и она сжимает, наверное, самую большую палку, которую можно было найти в лесу. Увидев меня, она в изумлении роняет ее на землю. Меня же охватывает совсем другое чувство. Сегодня я, может быть, и не стала вампиром, но я определенно стала самым большим любителем обниматься во всем мире.

– Я села в машину и проехала полдороги до дома, но потом повернула обратно, – говорит она мне на ухо и поднимает голову. – Погоди. Все в порядке?

– Все уже позади, – отвечаю я, хотя мой голос звучит не так уверенно, как мне бы хотелось. – По крайней мере, все, что касается Влада.

– Я так испугалась. Я чувствовала себя ужасно, – говорит она. «И я так рада, что мне не нужно ничего объяснять маме и Фреду».

Эта мысль появляется словно из ниоткуда. Хлопая глазами, я смотрю на Кэролайн, которая продолжает улыбаться мне с самым искренним облегчением. Мне очень хочется думать, что это была галлюцинация. И у меня появляется невеселое ощущение, что мне придется еще долго привыкать к неотредактированным мыслям людей – по крайней мере в ближайшем будущем.

– Пойдем домой, – говорю я и поворачиваюсь к остальным. Джеймс уже отошел и присоединился к ним. Они увлеченно обсуждают разные подробности – например, как отвезти машину Влада домой, если ключи от нее превратились в прах вместе с ним, и многое другое. Помедлив немного, я позволяю Кэролайн увести себя.