Текст книги "Королева вампиров"

Автор книги: Андреа Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Так ты пустишь нас или как? – говорит Джеймс, демонстративно смотря на часы и тряся рукой, как будто они сейчас прожгут дырку в его рукаве. – Судя по всему, тебе еще многих нужно проверить. Влад будет крайне недоволен, если в десять часов половина его гостей все еще будет ждать у дверей.

Страх гипотетического недовольства Влада оказывается решающим. Д'Эшли коротко взмахивает рукой, разрешая нам войти.

Мы проскальзываем внутрь, пробиваясь сквозь толчею в холле. Первым делом я рассматриваю спины и животы в поисках родимых пятен, но холл забит телами так плотно, что у меня начинается клаустрофобия. Я пробиваюсь к нижней ступеньке пыльной резной лестницы, ведущей на темный второй этаж. Оттуда веет затхлостью, напоминающей запах осенних листьев после дождя. И все-таки это лучше, чем задохнуться в толпе голых тел.

– Спасибо за помощь, – говорю я, когда Джеймс становится на лестнице рядом со мной, и потом, не в силах удержаться, добавляю: – А я думала, ты идешь в кино с Амандой.

– Не-а, – отвечает Джеймс, и я приказываю себе отвлечься, чтобы он не увидел, что я сияю от удовольствия. Я быстрым взглядом окидываю холл. Соотношение девочек и мальчиков – примерно три к одному, и у немногих присутствующих здесь лиц мужского пола словно на лбу написано, что они здесь просто в статусе друга. В основном они прячутся по углам, уставившись в свои красные пластиковые стаканчики, как будто те могут посоветовать им, что делать дальше. Что касается девочек, то на некоторых из них надеты травяные юбочки-хула – неясно, их собственные или предоставленные вампирами, – но, как и следовало ожидать, я – единственный человек, не обнаживший ни кусочка тела.

– Если ты захочешь снять свою защитную оболочку, – говорит Джеймс, – то от меня ты не услышишь ни слова жалобы.

– Нет, спасибо. Я здесь больше как наблюдатель.

– Да уж, я понимаю, что ты здесь не ради компании.

Я изучаю его лицо, на которое отбрасывает тень крутой изгиб лестницы. За исключением нашей последней встречи на химии, он никогда не выглядел таким больным и усталым. Сейчас он, прислонившись к перилам, с улыбкой изучает меня. Я скучала по разговорам с ним, вдруг понимаю я. Я скучала по ним очень сильно.

Чувствуя себя разоблаченной, я бросаю взгляд наверх. Там, на верхней ступеньке лестницы, как глиняный истукан, стоит вторая половина Д'Эшли, скрестив руки на груди и глядя на нас.

– Что он там делает?

Джеймс неохотно поднимает взгляд, следуя за моим взглядом.

– Влад не хочет, чтобы кто-то поднимался наверх.

– Почему?

– У него пунктик на тему того, что кто-то трогает его вещи.

– И это все?

– В общем-то да, – отвечает Джеймс. – Там нет никакой мистической схемы на стене с подписью «Это Мой Зловещий План», если ты об этом подумала.

Да, именно об этом я и подумала.

– Давай поднимемся наверх, – предлагаю я, внезапно воодушевляясь. – Он, наверное, пустит меня, когда я с тобой. И мы сможем выяснить что-нибудь еще о девушке и о том, чего от нее хотят данаи.

Он отводит глаза в сторону.

– Я знал, что это было ошибкой, – бормочет он.

Меня охватывает разочарование.

– Тогда почему ты продолжаешь помогать мне? Сначала с проектом по журналистике, теперь здесь. Ты же должен понимать, зачем я здесь.

Он открывает рот, но, кажется, не может найти нужных слов.

– Я не знаю, – говорит он наконец. – Влад велел нам прийти сюда, а потом я увидел, как ты стоишь там, и, возможно, я просто подумал, что с тобой на вечеринке будет веселее, – говорит он, но тут я замечаю, как у него подрагивают губы от сдерживаемого смеха. – Вообще-то, когда в шестом классе была вечеринка у Моргана Майклса, ты выпила весь лимонад и ушла, как только все начали играть в «бутылочку».

– Я не ушла, – возражаю я, хотя я почти уверена, что так все и было.

– Ты ушла ровно тогда, когда мы начали. – Какое-то теплое чувство мелькает в его взгляде. На один краткий миг мое тело словно наполняется пузырьками. Но потом сквозь гул голосов вдруг прорывается смех Влада, и я понимаю: сколько бы мы ни предавались воспоминаниям, жестокая правда заключается в том, что мы с ним все еще в ссоре. Я больше не могу продолжать этот разговор; он только сбивает меня с толку и заставляет хотеть невозможного. – Я помню.

– Мне пора идти, – говорю я и начинаю спускаться по лестнице. Он окликает меня, но я уже успела протиснуться между девушкой в бикини с морским рисунком и выпускницей с ярко-зеленым шарфиком, повязанным поверх черных стрингов. Я ныряю в дверь справа от меня. Доносящиеся оттуда хриплые крики говорят о том, что именно там сосредоточен эпицентр вечеринки.

Высокие потолки и большие окна придают этой комнате вид очень привлекательной гостиной – или, по крайней мере, придавали когда-то. Между шаркающими ногами гостей я различаю на ковре темные пятна в форме диванов там, где, должно быть, они когда-то защищали ковер от солнечных лучей. Кремовые обои покрыты пятнами, и во многих местах у них загибаются уголки. В углу стоит драный викторианский диван с оторванными кнопками, покрытый серым бархатом, а дальняя часть комнаты уставлена фуршетными столиками. Это не самое подходящее место для гавайской вечеринки; комната похожа скорее на подземелье Дракулы, чем на благоуханный курортный островок. Над чашей с пуншем висит помятый плакат, на котором корявыми желтыми буквами написано «ALOHA», а с вычурной люстры, парящей над морем голов, свисает несколько жалких гирлянд. Судя по всему, интерьер – последнее, что волнует Влада, когда вокруг столько молоденьких девушек, которых можно похитить.

Я направляюсь к фуршетному столику, пытаясь по пути составить план действий. Избегать внимания Влада – приоритет номер один, хотя все же нужно не спускать с него глаз на случай, если он нацелится на кого-то конкретного. А еще этот черный блокнот. Теперь, когда я проникла на его базу, возможно, мне удастся как-нибудь его заполучить.

Я беру хлипкую бумажную тарелку и обследую скудные предложения. Как и следовало ожидать, меню вампиров оставляет желать лучшего. Тарелки со стандартной сырной нарезкой окружают миску с застывшим соусом, до сих пор сохраняющим форму банки, из которой его достали. Морковь вызывает у меня меньше опасений, но почему-то, вместо того чтобы нарезать ее ломтиками, ее нарубили в виде крошечных кружочков размером с монетку. Как аппетитно. Я беру морковный медальон и начинаю его грызть, снимая стаканчик с кренящейся башни справа от меня и направляясь к чаше с пуншем. Пунш выглядит оранжевым, сахарным и ненатуральным. Тоже ничего неожиданного. Для пробы я наливаю немного себе в стаканчик. Вдруг рядом со мной вырастает чья-то фигура.

– Эй, Софи, что нового? – говорит Нил Гарретт, великолепный в своих кислотно-зеленых плавках. Он смело хватает ломтик сыра и макает его в соус. – Классная вечеринка, а?

– Что ты здесь делаешь?

– Я пришел со своей девушкой, – гордо отвечает он. Убедившись, что никто нас не слышит, он наклоняется к моему уху и шепчет: – Мы играем в прятки. Правда, она не очень-то умеет играть, поэтому я решил сделать передышку, чтобы она подумала, что это я так долго ищу. – Он делает паузу. – А ты что здесь делаешь? Ты никогда не казалась мне любителем вечеринок.

– Это долгая история.

– У меня есть время, – говорит Нил. – Я считаю до девяносто одной тысячи.

Только я открываю рот, чтобы сказать ему, что это неважно, как замечаю Виолетту, которая с разгневанным видом направляется к нам. Никакой откровенной одежды вроде купальника на ней нет, но чтобы соответствовать духу вечеринки, она на манер тоги обернула вокруг себя простыню в цветочек. Она путается ногами в простыне, торопясь к нам. Нил произносит ее имя голосом, в котором слышится смесь удивления и удовольствия.

– Что ты делаешь? – спрашивает он. – Ты должна прятаться!

– Мне показалось, что я уже целую вечность сижу в этом старом пыльном шкафу, – с надутым видом отвечает она.

– В шкафу в кабинете? Но ты пряталась там в последний раз! И в предпоследний тоже.

Виолетта пожимает плечами и застенчиво улыбается; я не удивлюсь, узнав, что ее любимая часть пряток – быть найденной.

– А этот шкаф – на втором этаже? – прерываю их я.

– Софи! – издает она восторженный возглас. – Я думала, ты не придешь. – Заметив, что я кошусь на то, как она продевает руку под локоть Нила, она хихикает: – У-у-пс, – говорит она. – Мы держали это в секрете, но ты будешь первой, кто об этом узнает. Мы с Нилом встречаемся.

– Поздравляю, – говорю я, чувствуя, как мой желудок опускается куда-то вниз. Не за горами серьезный разговор о превращении в вампиров своих бойфрендов. Но прямо сейчас я должна думать только о Владе.

– Можно мне, ну, поиграть в прятки с вами?

Виолетта расцветает.

– Конечно! – Она приказывает Нилу снова начать считать. – На этот раз я буду не в шкафу, – говорит она, а затем хватает меня за руку и тащит через толпу.

Добравшись до верхней ступеньки, мы натыкаемся на Д'Эшли, исправно стоящего на карауле, Виолетта без колебаний проскальзывает под его рукой, но, попытавшись сделать то же самое, я чувствую, как мне на плечо опускается тяжелая рука.

– Ах, пусти ее, Эшли. Нил уже, наверное, досчитал до пятидесяти! – восклицает она и пинает его в голень. Он с недовольным видом позволяет мне пройти, и я ныряю во тьму коридора.

Глава тринадцатая

Глаза Виолетты привыкают к темноте гораздо быстрее, чем мои, или, по крайней мере, мне так кажется, потому что она уже несется по коридору, пока я все еще цепляюсь за стены.

– Я собираюсь спрятаться в шкафу, – возбужденно сообщает она и исчезает там, где, видимо, находится вышеупомянутый кабинет.

Воздух насыщен пылью, и я, пытаясь сдержать кашель, берусь за ручку ближайшей ко мне двери. Не считая нескольких разбросанных по углам листов бумаги, первая комната пуста. Во второй обнаруживаются только клочья пыли, а третья заставлена изодранными диванами и креслами, которые, судя по всему, были в последнюю минуту вытащены из мусоровоза. Они расставлены по кругу, как будто вампиры проводят свои вечера за общей беседой. В углу стоит старый телевизор, а под ним лежат стопки DVD-дисков. Не в силах удержаться от искушения, я просматриваю их и обнаруживаю, что Влад собрал коллекцию всех подростковых комедий, которые только можно себе представить, от Джона Хьюза до «Десяти причин моей ненависти». Так вот что он использовал в качестве научных исследований, чтобы проникнуть в нашу школу? Это пугает меня чуть ли не больше, чем что-либо еще.

Мне вдруг приходит в голову, что я еще не видела здесь ни одной кровати. В четвертой и пятой комнатах их тоже не обнаруживается, хотя в шкафах висит одежда: бархатная – для Виолетты, юбки до колена – для Марисабель и ряд белых рубашек – для Невилла. Я понимаю, что никогда не спрашивала Джеймса, спит ли он. Надеюсь, что да; при мысли о том, как он всю ночь одиноко сидит без сна в этой старой спальне, у меня сжимается горло. Неудивительно, что он не хотел возвращаться домой той ночью. Я ощущаю запоздалый укол совести.

Остается только одна комната, и я начинаю сомневаться, что моя гениальная идея с прятками поможет мне добыть полезную информацию. Распахнув последнюю дверь, я вижу одиноко стоящий стул. У меня падает сердце. Я все-таки обхожу комнату по периметру, надеясь, что грохот музыки внизу заглушит скрип половиц. Стул повернут к окну, из которого открывается прекрасный обзор на лежащие внизу окрестности, на покатые крыши и мигающие огоньки домов. Такой величественный вид можно найти разве что за городом.

Я подхожу к дальней стене и пытаюсь открыть дверцу шкафа, нажимая все сильнее, пока она наконец не поддается. Внутри тоже висит одежда, но в отличие от остальных шкафов, где вещи разных стилей и разных владельцев висели вперемешку, здесь она разложена с той степенью педантичности, которая обычно ассоциируется с бывшими военными, серийными убийцами или Марси. Справа помещаются рубашки и куртки, покрытые полиэтиленовыми чехлами и разложенные по цветам. Я узнаю черную куртку Влада, в которой он был в первый школьный день, а внизу нахожу пару ботинок с заостренными носами – я помню, как они блестели тем вечером в лесу. Я чувствую, как по телу пробегают мурашки, и мне не сразу удается вернуть себе душевное равновесие.

Слева располагаются многочисленные джинсы, и хотя они не покрыты чехлами, каждая пара висит на отдельной вешалке задними карманами наружу. Это подтверждает старое поверье о том, что нужно опасаться людей, которые вешают джинсы на вешалку, – пусть даже это поверье я придумала только что.

Я протягиваю руку, чтобы закрыть дверь, разочарованно думая о том, что узнала бы больше, спрячься я в шкафу с Виолеттой, как вдруг мой взгляд падает на выпуклость в кармане ближайших ко мне джинсов. В первую секунду я не верю своим глазам. Но нет – блокнот Влада действительно здесь, засунут в задний карман его джинсов. Он оставил свой план установления господства вампиров в других штанах.

Я так поспешно вытаскиваю блокнот, что роняю джинсы с вешалки. Вернув их на место, я трясущимися руками открываю блокнот, чувствуя, как колотится мое сердце. Все страницы плотно исписаны убористым витиеватым почерком Влада. Строчки залезают, на поля, бегут вдоль переплета и упираются в уголки страниц. Подойдя к окну, я начинаю листать пожелтевшие страницы при слабом свете, льющемся снаружи.

Первые страницы заняты списком имен и дат, начиная с «Антон и Евангелик Мерво (ум. 1815, сожжен)» и заканчивая «Кристиана Джонс (ум. 1999, убита)». Под последней записью поставлено множество восклицательных знаков всевозможных размеров; некоторые из них Влад нарисовал с таким нажимом, что страница под ними прорвалась. Если верно то, что рассказала мне Марисабель, то это должен быть список потомков девушки, который он составлял на протяжении многих лет – но если он знает, на чем заканчивается этот список, то зачем он здесь?

Далее идет ряд дневниковых записей, первая из которых помечена 1966 годом. Здесь есть краткие отчеты о расследованиях, упоминания о пропавших детях, мечты о том, какой была бы его жизнь, если бы он стал данаем и смог отомстить всем тем вампирам, которые его унижали, и жалобы на то, как тяжко быть Безымянным. Промежутки между записями составляют годы – годы! – и какая-то часть меня не может не восхититься упорством Влада; мне никогда не удавалось вести дневник дольше месяца.

Я останавливаюсь на одной особенно длинной записи.

13 марта, 2000

Новый Орлеан

Третий запрос на вступление в Общество Единого Бога отклонен. Не помогли даже поддельные документы. Проник в их архивы.

Последний потомок – женщина (кто бы сомневался!), смерть зарегистрирована в Канаде. Никаких дальнейших расследований проведено не было. Ясно, что это Общество совершенно некомпетентно, так что я не жалею, что меня в него не приняли. После последнего обнаружения Кристианы в Мичигане прошло три года. Предыдущие пропуски были не длиннее нескольких месяцев. Почему три года?

Несколько следующих записей объясняют его теорию. Кристиана осталась в Мичигане, поскольку влюбилась и забеременела. Более того, он думал, что она родила ребенка, следующего потомка этой ветви, которую все считали оборвавшейся. Но вскоре после переезда сюда она взяла другое имя, которое он до сих пор не может выяснить, хотя ее ребенок должен был находиться где-то в этих краях и ему должно было быть от пятнадцати до семнадцати лет.

23 ноября, 2009

Северная часть штата Нью-Йорк, Уайлдернесс

Воистину, все складывается один к одному. Встретил вампира по имени Невилл, у него есть метка данаев, и, кажется, он очень заинтересован в моем исследовании. Это моя связь с ним; это тот знак, которого я так ждал.

Все следующие записи рассказывают о его приготовлениях к переезду всей компании сюда, которые включают размышления о том, как пленять людей с помощью денег и красивых вещей, и планы по похищению крови. Мое сердце подпрыгивает, когда впервые появляется имя Джеймса.

11 апреля, 2010

Северная часть штата Нью-Йорк, Уайлдернесс

Новая жертва Виолетты. Джеймс, действительно оказался полезен не только тем, что остановил ее бесконечное нытье. Он знаком с местностью, где находится девушка, и, возможно, учился с ней в одной школе в свои детские годы. Сначала он, кажется, сопротивлялся возвращению, но затем был убежден еще одним примером необычайной продуманности моей теории. «Жестокость применена хорошо в тех случаях, когда ее проявляют сразу».

Я хмурюсь, размышляя, что конкретно может значить «необычайная продуманность» и эта цитата – ясно, что ничего хорошего. Возможно, стоило бы показать это ему, чтобы в очередной раз попытаться склонить его на мою сторону или хотя бы его предостеречь. Я трясу головой, осознав, что это всего лишь очередной пример действия Отвлекающего Фактора по имени Джеймс. Нет. Девушка. «Даная». Надо бороться дальше.

Я останавливаюсь на первом дне Влада в Томасе Джеффе.

30 августа, 2010

Город Мичиган

Проникновение в школу Томаса Джефферсона прошло успешно. Дитя здесь. Я его чую…

Почему эта женщина все еще говорит? Если она думает, что я перестану носить туфли с заостренными носами, то она жестоко ошибается.

Я громко фыркаю и затем быстро переворачиваю страницу, чувствуя укол совести за то, что меня развеселили бредни Влада. К счастью, следующие страницы заполнены бесконечной демагогией по поводу того, что другие вампиры не помогают ему и он даже не знает, где находится Джеймс. Пролистнув несколько пустых страниц, я перехожу к следующему разделу: списку девушек, кандидатуры которых он отклонил. Кэролайн гордо венчает список из примерно тридцати девушек, которых я в свою очередь тоже вычеркнула из своего списка. Когда я переворачиваю следующую страницу, то, клянусь, я чувствую, как у меня загораются глаза. Вот то, что я искала.

Влад сделал набросок татуировки Невилла – такой крупный, что четыре главных луча звезды достигают краев страницы. Возле каждого кончика луча он написал имена – точнее, судя по всему, фамилии, – если только какая-то бедная душа не скитается по свету с именем «Вандервельд». Прищурившись, я присматриваюсь получше. Вместо буквы «Д» в центре рисунка Влад написал «Мерво» – фамилию великого и ужасного вампира, отца человеческого ребенка. Можно предположить, что другие фамилии тоже принадлежат вампирам.

Взволнованная, я перехожу к хронологии. Даты разделены разными промежутками времени, и все они написаны разными чернилами, как будто он дописывал их в течение долгого времени.

1798: У Мерво родилось человеческое дитя, названное Мерседес (родимое пятно в форме звезды на правом плече). Семьи вампиров разделились на тех, кто считает, что это просто мерзость. К последним примыкают правящие семьи того времени (Десмарэ – ныне их род угас).

1799: Мерво в страхе зовет на помощь. Откликается девять семей – Вандервельды, Дойль, Греко, Роузы, Вольфы, Магнуссоны, Кайя, Квинн, Павловы. Подписан договор данаев.

1806: Владычество Десмарэ пало. К власти приходят девять семей под эгидой «Данаи».

1845: Тирания. Данаи отрекаются от престола в пользу избранных лидеров и в качестве необходимого условия оказываются вынужденными распустить общество. Они публично объявляют об этом, но общество сохраняется, став секретным. Создана метка, чтобы члены общества могли узнавать друг друга.

1847: У Мелизанды рождается дитя (отец, несомненно, вампир), снова человеческое. Названо именем Мишель (на ладони линии в форме звезды).

1869: Мишель исчезает. Причины не известны.

1902: Родился я.

1965: Виктор Петров подпольно распространяет важный труд «Пропавшая дочь», в котором утверждает, что человеческая ветвь рода Мерво не оборвалась. Позже отрекается и заявляет: «Это был просто роман», но затем исчезает.

Я возвращаюсь к началу дневника – к записи, помеченной 1966 годом. «Роман» Виктора явно повлиял на Влада настолько, что всю оставшуюся часть века он потратил на поиски ребенка. Я еще раз перечитываю хронологию, пытаясь составить общую картину, основываясь на череде дат и крупицах исторических сведений. Данаи ищут девушку не только из-за ее предполагаемых чудесных сил; они ищут ее потому, что она и ее ветвь – жемчужина в их короне. Или, по крайней мере, была ею, пока не исчезла.

Перевернув следующую страницу, я вижу убористый текст под заголовком «Собрание легенд и мифов». Однако не успеваю я приняться за чтение, как позади меня раздается скрип двери. Я резко оборачиваюсь и вижу Нила, который стоит в дверях и смотрит на меня с удивлением. И знаете что? Его кислотно-зеленые плавки светятся в темноте.

– Нашел! – восклицает он, и тут же на его лице появляется замешательство. – Почему ты стоишь посреди комнаты? Ты еще хуже, чем Виолетта. – Его взгляд падает на блокнот в моих руках. – Что это?

– Ничего, – отвечаю я, досадуя, что меня прервали. Я не сразу осознаю, как мне повезло, что это всего лишь Нил. Влад, возможно, будет искать блокнот, а значит, мне придется отложить более внимательное чтение на потом. Я пытаюсь запихнуть блокнот в карман, но женские штаны не так хорошо подходят для этого, как мужские. За отсутствием других вариантов я задираю футболку и заталкиваю блокнот между спиной и поясом джинсов. Надеюсь, что, если Влад его найдет, ему, по крайней мере, будет неприятно. Подняв руки, я говорю: «Сдаюсь!» – и в ту же секунду из-за плеча Нила высовывается золотистая головка Виолетты.

– Ты опять слишком долго искал, – укоряет она его, но на лице ее написана улыбка. – Давайте пойдем вниз. Мне надоел этот шкаф.

Я пропускаю их вперед. От избытка новой информации у меня раскалывается голова, пока я не вижу, как Виолетта продевает руку под локоть Нила, а он наклоняется, чтобы шепнуть ей что-то на ушко. В этот момент я понимаю, что эту проблему нельзя отодвинуть на задний план. «Это никуда не годится, – думаю я, слушая, как ее смех разносится по лестнице, – это совершенно никуда не годится».

Когда мы доходим до нижней ступеньки, я беру Виолетту за свободную руку.

– Мне нужно кое-что сказать Виолетте, – говорю я Нилу. – Иди возьми еще пару кусочков сыра. Говорят, он просто объедение.

– Но...

– Мы тебя найдем, – добавляю я и тяну Виолетту в соседнюю комнату: кухню.

Вся бытовая техника покрыта толстым слоем пыли. Нечищеный кран над раковиной отливает зеленым, а единственный источник освещения висит над плитой. Решетчатая дверь кладовки и все углы затянуты паутиной. Это самая запущенная комната в доме, и ее покинули почти все участники вечеринки.

Почти. В кухню вваливаются две подружки – одну из них я помню по футбольной команде. Они оживленно обсуждают то, как некая девушка только что в третий раз бросилась к Владу с таким энтузиазмом, что верхняя часть ее купальника сползла, открыв всему миру ее прелести.

– А он только взглянул на нее мельком, – говорит она, – затем подтянул ее купальник и сказал: «Спасибо, это была неоценимая помощь». Иногда он бывает таким странным!

Ее подруга энергично кивает и затем показывает на свое горло.

– Я хочу пить, – беззвучно шевелит она губами и направляется к холодильнику, который, как я предполагаю, заполнен вещами гораздо более страшными, чем гипотетическая плесень.

– В гостиной есть пунш, – говорю я, преграждая ей путь к дверце. – Невежливо копаться в чужих холодильниках.

Кивком головы указав ей нужное направление, я вдруг чувствую, как у меня по спине пробегают мурашки. У нее на бедре есть маленькое родимое пятно, хотя если это и звезда, то самая шарообразная из всех, что я видела. На всякий случай я спрашиваю, как ее зовут. Надо признаться, выглядит это как допрос.

– Э-э-э... Грейс, – отвечает она, глядя на меня с таким видом, словно я прямо сейчас прикажу ей упасть на землю и сделать двадцать отжиманий. – И мы оставим в покое холодильник, хорошо? Не стоит так волноваться, – говорит она и тащит свою подругу к выходу. «Кто это?», – слышу я, прежде чем они исчезают в коридоре. «Ну, знаешь, та девушка».

Потрясающе.

– Там, кстати, ничего нет, – говорит Виолетта, стоя позади меня. Обернувшись, я вижу, что она забралась на кухонный стол, не обращая внимания на покрывающую его пыль, и болтает ногами, ударяясь пятками о нижний ящик стола. – Правда, не стоит считать нас круглыми дураками, – продолжает она. – Мы, возможно, немного отстали от времени, но мы не настолько наивны, чтобы оставлять кровь у всех на виду.

– Не понимаю, о чем ты, – говорю я, изображая невинность, несмотря на ее недоверчивый взгляд.

– Марисабель рассказала мне о вашем разговоре в туалете. Мне никогда не хватало смелости самой ей об этом сказать, но я согласна, что пора им с этим покончить. Журнал «Севентин» назвал бы это неправильными отношениями.

– Кто еще знает?

– Только мы! – отвечает Виолетта, но я все еще ощущаю легкую дурноту. Виолетта, должно быть, замечает мое беспокойство, потому что добавляет: – На твоем месте я бы не переживала. Ну, если только ты не рядом с Владом. Тогда я, возможно, стала бы волноваться.

Отличная оговорка.

– Почему?

– Последнее время он на нас злится. Вчера Невилл, придя домой, объявил, что получил главную роль в спектакле, и Влад поставил его на место. Я правда хочу, чтобы он уже нашел, наконец, эту девушку. Тогда бы все это безумие прекратилось и мы бы могли подумать о том, что действительно важно. Например, о Ниле! – оживленно хлопает она в ладоши. – Ох, Софи, он потрясающий! Я теперь даже и не вспоминаю о Джеймсе.

– Ты имеешь в виду, ты хочешь остаться здесь? – с явным недоверием спрашиваю я. – Даже если Влад найдет девушку?

Она то ли не замечает моего тона, то ли предпочитает его игнорировать.

– Конечно. Здесь гораздо веселее, чем в старом пыльном деревенском доме! А что? Ты не хочешь, чтобы Джеймс остался?

Если только мне не заплатят за это миллион долларов. Это не то, что я хотела бы обсуждать, так что я пытаюсь сменить тему.

– Виолетта, насчет Нила...

– Да, я знаю, что он немного странный, – перебивает она, – но я твердо уверена, что я смогу заставить его прекратить носить в кармане этого грызуна.

– Я не об этом, – говорю я, осторожно выбирая слова. – В прошлом ты, возможно, была слишком тороплива со своими... поклонниками.

– Что ты имеешь в виду? – недоумевает она, начиная хмуриться. Она перестает болтать ногами и застывает в неподвижности. Зловещей неподвижности.

– Я имею в виду, ну... тебе очень нравится Нил, так? – спрашиваю я, вопреки здравому смыслу бросаясь в омут с головой.

– Безумно.

– Тогда, может быть, на этот раз тебе стоит вести себя как-то по-другому, – продолжаю я.

– И что ты этим хочешь сказать?

Оглядевшись вокруг, я приступаю к теме вампиризма. Убедившись, что горизонт чист и на кухне только мы одни – отчего я, кстати сказать, начинаю испытывать клаустрофобию, – я говорю:

– Я знаю, что в прошлом ты делала своих бойфрендов вампирами, и я подумала, может быть, тебе не стоит поступать так с Нилом.

Она изящно хмыкает:

– Не нужно произносить это слово так, как будто это ругательство.

– Что? Нил?

– Нет, – поправляет она. – Вампир! Очень многие хотели бы стать одним из нас. Например, Эрика, – добавляет она, назвав имя нашей местной девушки-гота. – И, кроме того, я не могу сделать их вампирами без их согласия.

– Правда?

– Ну, это общее правило. Но иногда я немного хитрю и задаю абстрактные вопросы. Например: «Если бы тебя вдруг смертельно ранили в живот, ты бы хотел остаться в живых?» И когда они отвечают «да», я могу с полным основанием полагать, что они хотели бы стать вампирами, потому что мы – единственные, кто может выжить после такого. Понимаешь?

От такой логики я лишаюсь дара речи. Она принимает мое молчание за знак согласия.

– Отлично. Значит, решено. А теперь я пойду искать Нила, – говорит она, спрыгивая со стола, но ее голос звучит угрожающе. Не успеваю я остановить ее, как она внезапно хватает меня за плечо, прижав к холодильнику. Я чувствую, что ситуация выходит из-под контроля.

– Что бы об этом написал «Севентин»? – взываю я к ней, отчаянно пытаясь вернуть себе преимущество.

Она останавливается.

– Что ты имеешь в виду?

– Я однажды читала статью о том, что не стоит пытаться... м-м-м... менять своих мальчиков, – делаю я последнюю попытку. По сути, я просто тяну время, но Виолетта неожиданно воспринимает мои слова всерьез.

– Я, кажется, читала эту статью, – наконец отвечает она. – Там была история про девушку по имени Эмми. Ее мальчик был каким-то спортсменом, но она хотела, чтобы он полюбил джаз.

– И?

– И в конце концов это разрушило их отношения. Это было очень трагично.

– Вот видишь?

– Может быть, ты и права, – уклончиво отвечает Виолетта, но я-то вижу, что до поры до времени мне удалось спасти ситуацию.

– Обещай, что ты не сделаешь Нила вампиром, – прошу я.

– Но что, если...

– Если не пообещаешь, – говорю я, – мне придется предупредить его. И мне правда не хотелось бы начинать этот разговор. С меня и так достаточно.

Она с омраченным лицом кусает губы.

– Я люблю его, Софи.

– Тогда пообещай, – настаиваю я.

Наступает молчание. Боюсь, что я слишком

сильно искушаю судьбу. Но Виолетта вдруг становится рядом со мной, поправляя свою тогу, сползающую с плеч.

– Отлично! – говорит она, снова развеселившись. – Что я должна подписать?

– Не нужно никаких контрактов. Только твое слово, – отвечаю я. Я бы предложила поклясться кровью, если бы не опасалась, что это будет понято как приглашение перекусить.

– Даю тебе слово, – серьезно повторяет она и подпрыгивает ко мне, чтобы меня обнять. – Ах, как я рада, что мы теперь друзья! – восклицает она и затем вдруг отклоняется назад, свирепо глядя мне в глаза. – Будь так любезна, не уводи у меня Нила.

– Тебе не о чем беспокоиться, обещаю.

– Это будет так весело! Ты не хочешь прийти завтра на чай? То есть я, конечно, не могу пить чай, но я заварю его для тебя!

– Да, как-нибу... – начинаю я и замолкаю, потому что Виолетта вдруг хватает меня за плечо.

– Иди в кладовку, – торопливо шепчет она ни с того ни с сего.

– А? Что? Почему?

– Сюда идет Влад, – шипит она, – а он подозревает, что ты знаешь больше, чем тебе полагается знать. – Ее глаза округляются от удивления, когда она вдруг замечает мой наряд. – А еще ты неподходяще одета для этой вечеринки.

Она подталкивает меня к решетчатой двери, свободной рукой открывая ее. Оттуда доносится отвратительный запах.

– Но...

– Внутрь, – приказывает она. – Я приду вытащить тебя, когда увижу, что опасность миновала. Ты мне еще спасибо скажешь, – шепчет она и затем быстрым движением закрывает за мной дверь. Внутри кладовки так мерзко, как только может быть в маленькой, заброшенной и неубранной каморке. По стенам до самого потолка тянутся пустые полки, а через решетчатую дверь пробивается слабый свет, делая ее похожей на скелет. В углу одиноко стоит заплесневевшая швабра, похожая на мстительного призрака из японского триллера. Надеюсь, что пребывание здесь действительно спасет меня от неминуемой смерти; иначе в отместку я засуну Виолетту в духовку.