Текст книги "Агент N 13"

Автор книги: Андраш Беркеши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Майор Балинт распорядился, чтобы привели Гезу Салаи.

Вечером, около восьми, когда Шалго, вконец измученный после трех беспокойных дней, ушедших на поиски виллы в Фюреде, уже собирался лечь спать, неожиданно зазвонил "прямой" телефон полковника Кары.

– Эмед-шестнадцать, – сняв трубку, ответил Шалго.

На другом конце провода хрипловатый мужской голос по-французски спросил:

– Полковник Кара?

– Нет, полковник в Будапеште и вернется только завтра, а может, даже и послезавтра.

– Как же быть? Мне нужно было бы срочно переговорить с ним.

Шалго поманил Лизу и показал ей на другой аппарат. Лиза, быстро сняв трубку, начала о чем-то шепотом договариваться с телефонисткой местной станции. Между тем сам Шалго продолжал разговор с неизвестным обладателем хрипловатого баритона, посоветовав ему связаться по междугородному телефону с министерством внутренних дел в Будапеште.

– Если, конечно, полковник еще не уехал домой, – добавил он и спросил: – Вы откуда сейчас звоните?

– Из Кестхея.

– Тогда вот вам мой совет: обратитесь в отделение милиции, у них есть прямая телефонная связь с министерством.

– Боюсь, что будет слишком поздно, – усомнился баритон. – Нужно немедленно принять меры! Скажите, а полковник, уезжая, не оставил заместителя?

– Оставил. Я его заместитель. Меня зовут Оскар Шалго.

– Тогда нам с вами нужно немедленно встретиться. Мое имя Пьер Монтье. Я французский гражданин, турист. Проживаю в Эмеде, в отеле "Русалка" с пятнадцатого июля. В Кестхей поехал на несколько дней.

– Понятно, – сказал Шалго. – Чем могу служить?

– Я могу встретиться с вами?

– Когда и где?

– В Шиофоке, в баре отеля "Европа". На моих часах сейчас минут пять девятого. Если я сейчас же выеду, в десять я уже буду в Шиофоке. В десять подойдет?

– Хорошо. Но как я вас узнаю?

– Очень просто. Скажете официанту, что ищете меня.

– Пожалуйста, повторите ваше имя.

– Пьер Монтье.

– Понял. Хорошо. О чем примерно пойдет речь?

– Я покажу вам убийцу Виктора Меннеля. Некоего господина Эриха Фокса.

– Эриха Фокса? Вы шутите, мсье. Фокс выехал за пределы Венгрии еще двадцатого июля.

– Двадцатого выехал, а вчера возвратился. И утром снова уедет, если вы не арестуете его сегодня же ночью.

Пьер Монтье положил трубку.

Итак, в десять в Шиофоке.

Шалго повернулся к Лизе, тщетно пытавшейся через центральную соединиться с каким-то абонентом. Однако нужный номер был все время занят.

– Не надо, звездочка моя, – остановил жену Шалго. – Лучше попроси девушку соединить меня с отелем.

В отеле "Русалка" ответила дежурный администратор Аги Добран, хорошая знакомая Оскара Шалго.

– Скажите, Аги, проживает ли у вас некий Пьер Монтье, француз?

– Да. Уже недели полторы. Но вчера он уехал на несколько дней в Кестхей. Журналист, умница. И такой красавчик.

– Вроде меня, – кисло пошутил старый детектив.

– Я, правда, подумала сейчас о Жане Габене, – призналась Аги из отеля "Русалка". – А что, сейчас в моде иностранцы? Вот, например, майор Балинт тоже почему-то недавно очень интересовался каким-то Эрихом Фоксом.

– Майор Балинт?

– Да.

– А вам что-нибудь об этом Фоксе известно?

– А как же! Вчера он возвратился из Мюнхена, заплатил по счету, сел в машину и снова куда-то укатил. Кажется, в Шиофок. А я с самого обеда разыскиваю майора Балинта и нигде не могу его найти. Если вы случайно увидите его, передайте, пожалуйста, что Фокс вернулся.

– Обязательно передам. Спасибо. Доброй вам ночи.

– Чем дальше, тем веселее! – кладя трубку, сказал Шалго жене. – Если Кара не позвонит, придется мне самому ехать в Шиофок.

Лиза вышла из комнаты, но, когда минуту спустя она возвратилась, Оскар с кем-то беседовал по телефону:

– Спасибо, Пети. Доложи поскорее полковнику. Конечно, подожду. Да, в Шиофоке, в ресторане.

Он положил трубку и весело взглянул на жену.

– Ну что ж, милая, Оскар Шалго выезжает в свет. Давай мне самые элегантные носки.

14

Казмер сидел у камина и читал свежий номер журнала, когда в дверь постучали и вежливый голос Хубера спросил:

– Можно? Я не помешаю вам, господин инженер?

– Нет, отчего же? Входите, садитесь.

Хубер сел в кресло, затем, кинув быстрый взгляд на журнал в руках хозяина, спросил:

– Художественной литературой интересуетесь?

– Да, когда время есть, читаю с удовольствием. Больше всего меня занимает вопрос, как меняются язык и содержание художественных произведений в ходе технической революции.

– И что же? Меняются?

– В известном смысле – да. Пока, увы, это влияние одностороннее. Писатели дружно пытаются доказать, что техника порождает отчужденность человека, убивает в нем гуманное отношение к жизни, к ее проявлениям. Между тем речь идет о более сложных влияниях совсем иного рода. Могу я вам что-нибудь предложить?

– Нет, господин инженер, спасибо. Ужин был отличным. А пить я не буду, так как мне скоро ехать.

– Все в порядке? – спросил Казмер, закуривая сигарету.

– О да. Должен сказать, что полковник Кара истинный джентльмен. Все свои обещания он честно выполнил.

– Может, мне показалось, но я видел, как этот его лейтенантик, Фельмери, или как там его, ставил на вашу машину дипломатический номер.

– Нет, вам не показалось, господин инженер, – с улыбкой подтвердил Хубер. – Просто я поступил на дипломатическую службу. Как и вы.

– Я не поступал. И еду я за границу не с дипломатическим паспортом. Про себя же Казмер подумал: "Если я вообще поеду куда-то после всего, что рассказала Илонка". – Извините, господин Хубер, но мне нужно срочно поговорить с Оскаром Шалго. Я надеюсь, вернувшись, еще застать вас здесь.

– Ваш дядя только что сказал мне, что господин Шалго куда-то уехал с лейтенантом Фельмери, – заметил гость. – Кажется, в Шиофок.

– На всякий случай я все же загляну к нему. Может, он уже вернулся. Извините, но у меня действительно очень важное к нему дело.

На вилле Шалго Казмер застал только Лизу с Илонкой. Не заметить, что у девушки заплаканные глаза, было бы трудно.

– Что с тобой? – спросил Казмер Илонку, но та вместо ответа снова заплакала. Казмер вопросительно посмотрел на Лизу, которая, казалось, была совершенно поглощена своим вязанием.

– Что с ней? Или вы поссорились?

– Кто? Я с Илонкой? Придумаете тоже!

Казмер подошел к девушке и, взяв за плечи, повернул ее к себе:

– Ну, ты чего расплакалась?

– С ума сошла наша девочка, вот что, – сказала наконец Лиза.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Казмер.

– Низкий человек этот ваш полковник Кара! – сквозь слезы проговорила Илонка. – Воспользовался моей доверчивостью. А я, дура, разоткровенничалась с ним. Рассказала все как есть. И что ночью девятнадцатого была с Меннелем. И что ты утром ждал меня.

– Да ты спятила! – воскликнул Казмер.

– Возможно. А ты знаешь, почему я это ему рассказала? Знаешь? Потому что за тебя боялась. Я хотела доказать, что...

– Что ты хотела доказать? – негодовал Казмер. – Что ты дура? Это тебе вполне удалось. А еще поклялась, что будешь нема как могила. Где дядя Оскар?

– Уехал, – сказала Лиза.

– Когда он вернется?

– Понятия не имею. – Лиза положила на колени вязанье. – Вот что я скажу тебе, Казмер: ты грубый и невоспитанный! Илонка никак не заслужила, чтобы ты с ней разговаривал таким тоном. Она любит тебя! А ты злоупотребляешь этим. К тому же ты самый настоящий трус. Нет, ты не любишь Илонку. Потому что если бы ты любил ее, то давно сказал бы об этом своей матери.

– Теперь еще вы будете меня поучать, тетя Лиза? Так вот, оставьте-ка меня в покое! У меня и без вас голова идет кругом. Я люблю Илонку, но вам до этого нет ровно никакого дела. А ты перестань реветь. – Казмер обнял девушку. – Ну, кому я говорю? Люблю я тебя, слышишь? Люблю! И ты это отлично знаешь сама. И я сегодня же скажу об этом маме. Ты не сердись, а лучше прости, если можешь! Я действительно грубиян и эгоист. – Он наклонился и поцеловал ей руку. – Я виноват. Очень виноват. Идем, я провожу тебя домой.

– Я побуду еще немного здесь, – всхлипывая, сказала Илонка.

– Как хочешь. – Казмер повернулся к Лизе. – Передайте, пожалуйста, дяде Оскару, что мне очень нужно поговорить с ним.

Дома он застал Хубера сидящим в одиночестве в гостиной с газетой в руках.

– Ну что? Виделись с господином Шалго?

– Нет.

– А вас только что разыскивала матушка. Я взял на себя смелость сказать ей, что вы ушли к Шалго. Но мне показалось, что это ей не понравилось. Она очень любит вас, ваша матушка, – добавил он.

– Я тоже люблю ее, – сказал Казмер, – и готов отдать за нее все на свете.

– Вот об этом я как раз и не советовал бы вам сейчас говорить слишком громко. Чего доброго, еще наживете неприятности.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил Казмер, посмотрев на Хубера.

– Полковник Кара подозревает вас в убийстве. Он сам мне говорил об этом.

Казмер пожал плечами:

– Работник госбезопасности. Подозревать – его обязанность. Он просто еще не знает о новых материалах следствия, полученных майором Балинтом. Вы уже сами слышали, что сказал вчера майор об Эрихе Фоксе! А что я могу поделать, если моя физиономия не нравится полковнику и он по-прежнему подозревает меня? Меннель завладел драгоценностями. Фокс шел за Меннелем по следам и, выбрав подходящий момент, прикончил его. Фокс – торговец произведениями искусства. Все это хорошо известно майору Балинту. У него есть веские доказательства. Например, отпечатки пальцев неизвестного на машине и след ботинка, обнаруженный в гараже. Но полковнику Каре это все нипочем. Знаете, какой приказ он отдал своему лейтенанту? Если у Казмера Табори нет алиби, задержать его и отправить в Будапешт! Вот так-то, господин Хубер! А знаете, что я на это ему скажу? Нет, товарищ полковник, вы сначала попробуйте доказать, что это именно я убил Меннеля.

Хубер, невозмутимо покуривая, внимательно слушал полные горечи слова Табори-младшего.

– А если полковник Кара докажет это? – спросил он.

Казмер удивленно вздернул вверх брови.

– Что?

– Что Меннеля убили вы.

– Вы шутите?

– Нет. Просто я думаю вслух.

– Не очень логично: убил Меннеля, забрал драгоценности...

– Полковник Кара считает, что Виктора убили не с целью ограбления. Думаю, что Шалго убедил его в этом. Потому он и не приемлет версии майора Балинта, какой бы логичной она ни казалась. Это я знаю от самого господина Шалго.

Казмер недоверчиво смотрел на непроницаемое лицо Хубера.

– Кара прав, – продолжал тот. – Кстати, мы оба – и он и я – знаем, что драгоценности в руки убийцы не попали.

Казмер уже с подозрением взглянул на Хубера. Ему вдруг стало жарко, на лбу выступил пот.

– Значит, полковнику уже известен и убийца? – спросил Казмер.

– Кара пока еще только догадывается, а я... я знаю совершенно точно.

– От кого?

– От самого Виктора Меннеля.

Казмер насмешливо скривил рот.

– А-а! Тогда другое дело, – с иронией протянул он. – Тогда понятно. Наведались к нему в морг и мило побеседовали.

– Я говорил с ним об этом еще до его смерти, – медленно сказал Хубер, не обращая внимания на иронический тон Казмера. – Да, господин инженер, за полчаса до смерти. Вы знаете, что в машине Меннеля есть рация?

– Знаю. – Казмер с интересом разглядывал этого невозмутимо спокойного человека. – И о чем же вы с ним говорили?

– Меннель передал мне по рации, что готовится к встрече с одним человеком и что боится этой встречи. Я записал наш разговор с Меннелем на пленку. Но пленку эту я своему шефу не передал. Привез ее сюда.

– Понятно, – кивнул Казмер и закурил. – Вы знаете, что люди полковника Кары ищут преступника? Почему же вы не передадите им вашу запись?

– Потому что не желаю неприятностей вашей матери, – объяснил Хубер. От него не ускользнуло, как переменился в лице Казмер.

– Моей матери? – переспросил Казмер. – Вы с ума сошли?!

– Нет, господин инженер. Я в своем уме и знаю, что говорю. Меннель был шпионом. Я выдал венгерским органам двенадцать его агентов, но о тринадцатом умолчал.

Казмер покачнулся, как от неожиданного удара:

– Вы хотите сказать, что...

– Именно это, господин инженер, – подтвердил Хубер. – Тринадцатый агент Виктора Меннеля – ваша мать, госпожа Бланка Табори.

– Вы соображаете, что говорите, – с угрозой в голосе произнес Казмер.

– Факты, только факты, господин инженер.

– Это неправда! – воскликнул Казмер. – И не может быть правдой.

– Правда. Я могу доказать. – Хубера охватило волнение, но он тут же сумел совладать с ним. – Скажите, господин инженер, а что, собственно говоря, вы знаете о своей матери?

– Все. Мама всегда была со мной откровенна.

– Господин инженер, – остановил его Хубер, – я хотел бы в таком случае, чтобы вы меня выслушали. Это в ваших интересах. Но прошу вас, как это ни трудно, держать себя в руках и отнестись ко всему, что вы сейчас услышите, объективно. Вам известно, что госпожа Бланка и господин Матэ Табори очень любят друг друга. Так их воспитали родители. Они готовы пойти на любую жертву один ради другого. Это-то и стало причиной многих событий.

– Я все знаю и без вас, – раздраженно прервал Хубера Казмер.

– Матэ Табори – человек левых взгля...

– И это мне известно. Говорите, пожалуйста, по существу.

– Я понимаю вашу нервозность, господин инженер, но прошу вас дослушать меня до конца, даже если я буду говорить о вещах, на первый взгляд вам знакомых. Бланка Табори политикой не занимается. Характер у нее не очень уравновешенный, не то что у ее брата. В сороковом году она познакомилась с капитаном венгерского генштаба Кароем Моноштори-Мюллером. Знакомство их переросло в любовь. Бланка написала об этом брату в Данию и вскоре получила ответ. Матэ Табори успел собрать через своих будапештских друзей сведения о Моноштори. Оказалось, что это омерзительнейший тип: ни во что не верящий циник, фашист из той категории военных наемников, которые готовы служить любому, кто хорошо платит. Однако госпожа Бланка не согласилась с таким мнением о своем избраннике. Тогда Матэ Табори поставил вопрос ребром: либо он, либо Моноштори. Уступая брату, Бланка для виду порвала с Моноштори, но тайком они продолжали встречаться. Тем временем в Дании нацисты арестовали Матэ Табори и его жену. Супруги Табори попали в концлагерь. Теперь уже начальство Моноштори-Мюллера потребовало, чтобы он порвал с Бланкой. Но капитан тоже любил девушку и хотел жениться на ней. Однако и он не получил на это разрешения. Более того, командование отправило его на фронт. Моноштори был в ярости. Он вымещал свою злобу на местных жителях оккупированных стран. С Бланкой он вел тайную переписку. Ей импонировала его преданность. Но она не знала о его злодеяниях, зверствах на фронте и в прифронтовой полосе. Затем началось отступление фашистов. Во время боев в Задунайском крае Моноштори в ссоре убил немецкого генерала.

– За что? – перебил Хубера Казмер.

– В одном венгерском селе по приказу этого генерала нацисты расстреляли каждого десятого жителя, подожгли и взорвали близлежащий замок, убили сестру и зятя Моноштори. Майор явился к генералу и потребовал от него ответа за содеянное. Вспыхнула ссора. Немцы попытались арестовать майора. Майор пристрелил генерала и скрылся. Он прятался на вилле у Бланки Табори. Положение было трагическим. Моноштори разыскивали и русские и немцы. И все же ему удалось избежать ареста. Война окончилась. Из концлагеря возвратились Матэ Табори и его жена. Они и не подозревали, что Бланка прятала у себя дома разыскиваемого властями военного преступника Моноштори. Между тем в руках у Бланки случайно оказались документы одного убитого немецкого офицера. Вначале она хотела переслать их родственникам погибшего, но затем, передумав, отдала их Моноштори. Присвоив эти документы, Моноштори уехал из Венгрии и некоторое время жил в американской зоне в Германии. Он занимался контрабандой и неплохо зарабатывал на этом. Но в сорок восьмом году его арестовали, опознали, и тут открылось все его прошлое. Моноштори во всем откровенно сознался. Я присутствовал на допросах и знаю все это из первых уст. Геленовцы завербовали его для работы в разведке, пригрозив, что в случае отказа его выдадут советским властям.

Казмер с изумлением слушал этот странный рассказ. А ведь мать никогда не говорила с ним о своем прошлом. Впрочем, Хубер мог и наврать. Хотя рассказ его выглядит вполне правдоподобным.

Хубер, по-видимому, хотел что-то еще добавить к своему рассказу, но в это время в гостиную вошли Бланка и Матэ Табори, и он умолк. А Казмер сидел, потупившись.

– Господин Хубер, когда вы отбываете? – спросил профессор.

– Скоро. Я уже все упаковал. Остались еще кое-какие дела.

Бланка посмотрела на Казмера и увидела по его лицу, что то, чего она больше всего боялась, уже свершилось.

Профессор достал из серванта рюмки.

– Вы позволите, господин Хубер? – спросил он.

– За рулем я обычно не пью. Но в виде исключения. За ваше здоровье.

Табори наполнил рюмки.

Казмера, досадовавшего, что ему помешали закончить разговор с Хубером, все больше охватывала тревога за мать, за себя. Что же делать? Что вообще можно в таких случаях делать? Бежать очертя голову? Куда? Нет, уж лучше встретить беду лицом к лицу.

– Дядя Матэ, – вдруг решившись, сказал он, – можно нам остаться на несколько минут одним?

– Кому "нам"? – не понял профессор.

– Ему и мне, – пояснила Бланка. – Но это излишне, сынок. Можешь говорить при дяде. Он все знает.

– Значит, это правда? Доктор Хубер сказал правду? – закричал Казмер, впиваясь глазами в спокойное, подчеркнуто бесстрастное лицо матери.

Бланка одним глотком выпила коньяк и поставила рюмку на стол.

– Правда. Вот телефон. Набери номер майора Балинта и заяви, что тринадцатый агент Меннеля – твоя мать.

– Ты же знаешь, что я никуда не стану ни звонить, ни заявлять! срывающимся голосом крикнул Казмер. – Но ты, дядя! Как ты мог допустить, чтобы мама угодила в такую вонючую яму?

Профессор Табори гневно сверкнул глазами:

– Ты, ты собираешься меня учить? Просто тогда я ни о чем таком не знал. Всего несколько дней назад твоя мать призналась мне, что попала в западню. Ее шантажировали...

– Чем они могли ее шантажировать?

– Чем? – горестно усмехнувшись, повторила Бланка. – Тем, что я любила. Каждый любит по-своему. Я вот так, всем сердцем. Потому и не вышла больше ни за кого замуж.

– Как же ты могла любить преступника, фашиста? – возмутился Казмер. Ты даже не подумала о том, что брата твоего в это самое время гноили в концлагере.

– В то время я ничего не знала о преступлениях Кароя. Можешь мне поверить... Лишь в пятьдесят четвертом году я получила от него первую весточку. Он писал, что, если я не помогу ему, его выдадут венгерским властям. От сильного нервного потрясения я даже заболела. Ты ведь помнишь, Казмер, я пролежала тогда больше месяца в постели. И в конце концов решила помочь ему. Ну а дальше все покатилось, будто лавина с горы. Не остановить!

– Дорогой господин инженер, – перебив ее, сказал Казмеру Хубер. – Не спешите осуждать свою мать. Уверяю вас, шантажировать или, проще говоря, запугать можно любого человека, даже самого сильного. Меня, вашего дядю и даже вас. Потому что у любого человека есть свои слабости.

– О нет, господин Хубер, – убежденно возразил Казмер. – Меня никто не запугает.

– Вы знаете, с каким заданием прибыл сюда Меннель?

– Да, мне говорил Шалго.

– То, о чем знают Кара и его люди, было только частью этого задания. А главное, для чего Меннель сюда приехал, – было завербовать вас, господин инженер. Да, да, вас! Завербовать для шпионской службы "Ганзы". Вы ведь собираетесь на четыре года в Москву. А господину Брауну как раз нужен надежный резидент в Москве. Вот он и остановился на вашей кандидатуре, поскольку ваша мать уже давно состоит у нас на службе.

– Значит, Меннелю здорово повезло, что кто-то догадался его убить до того, как это сделал я, – сказал Казмер.

– Смерть Меннеля не остановила бы Брауна. Меннель – всего лишь маленькое колесико в механизме "Ганзы". Вместо него приехал бы новый. Всех ведь не перебьете.

– Не перебьем? Уж не хотите ли вы этим сказать, что Меннеля убили мы?

– Если позволите, я коснусь этого вопроса позднее, – уклонился от ответа Хубер и, беря инициативу разговора в свои руки, заметил: – Не будем уходить от темы. Предположим теперь, что прибыл новый представитель Брауна, господин "икс", и говорит вам: "Инженер Табори, если вы не согласитесь сотрудничать с нами, мы донесем властям и на вашу мать и на дядю. Вот и решайте: согласны вы, чтобы ваша родная мать и дядя закончили свои дни в тюрьме?"

– Но это же подлость!

– С вашей точки зрения – конечно. С точки же зрения Брауна – простая реальность. Не говоря уже о том, что он может еще и вас самого обвинить перед властями в убийстве Меннеля.

– Я не убивал его! – возмутился Казмер.

– Нет, вы убили его! Есть улики. Вот, послушайте. – С этими словами Хубер достал из кармана миниатюрный магнитофон и включил его: "Говорит Виктор. Все в порядке. Только что условились с Сильвией. – Сильвия псевдоним госпожи Табори. – Через полчаса едем кататься на лодке с Казмером. Рассчитываю на успех. Парень заносчив, но понятлив. Немного боюсь этого разговора, потому что он очень вспыльчив: сначала бьет, потом думает. Вчера вечером мы с ним уже сцепились. Но считаю, что перед фактами он капитулирует. Если же не согласится, один из нас пойдет ко дну".

– Ложь, – прошептала Бланка, – наглая ложь.

– Возможно, – бесстрастно согласился Хубер. – Но лента магнитофона не знает этого. Вероятно, Виктор лгал, боясь доложить, что не выполнил задания. Но кто это теперь докажет? Магнитофон этого делать не станет. Полковник Кара и без того серьезно подозревает Казмера. И эта пленка только усилит его подозрения. Вы же сможете доказать невиновность Казмера, только назвав настоящего убийцу. Но вы ведь не знаете, кто он.

– Геза Салаи, – отрешенно вымолвила Бланка.

– Салаи? Откуда ты это взяла? – почти в один голос удивленно воскликнули Казмер и профессор Табори.

– Я расскажу все по порядку. Приехал Меннель. Когда я впервые его увидела, меня охватил страх. Или дурное предчувствие. Я знала, что кто-то должен был приехать. Ведь это я сняла копию с проекта конкурсной заявки и прейскуранта и переправила ее в Гамбург. Вообще Меннель вел себя весьма учтиво, мило улыбался. Постепенно я успокоилась, решив, что он приехал просто собрать какую-то информацию. Но вечером Меннель сказал, что хотел бы поговорить со мной. Ночью он постучал ко мне в дверь. "Прошу прощения, – сказал он, – но сейчас самый благоприятный момент. Профессор уже спит, ваш сын уехал". Я ответила, что материал для него приготовила.

– Спасибо. Но я не только за этим пришел, – сказал он.

– Тогда за чем же? – спросила я.

– Я привез вам привет от Кароя Моноштори.

Я промолчала. Мне было противно слышать одно это имя.

– Он приветствует вас, мадам, и слегка журит.

– Вот как? – не стерпев, вспылила я.

– Вы должны были сообщить, что...

– Молодой человек, вы, кажется, собираетесь прочесть мне мораль? Что я должна, я знаю лучше вас.

– Извините. Но может быть, вы просто забыли.

– Что я забыла?

– Сообщить нам имена людей, которых на длительное время командируют в Москву. Хотя отлично знаете, какой это важный для нас вопрос – организация резидентуры в Москве.

– Знаю, – сказала я, – но из моих знакомых пока никого в такую командировку не посылают. Поэтому я и не сообщила.

– У нашего шефа есть сведения, что в Москву на целых четыре года в ближайшее время выезжает некий Казмер Табори.

Мне стало дурно.

– Нет, – в полном отчаянии, но решительно сказала я. – Нет! Я не позволю. Казмера вы оставьте в покое. Поняли? Со мной вы можете делать, что вам вздумается, но Казмера не троньте. Его я буду защищать даже ценой собственной жизни.

– Мадам, – возразил Меннель. – Я ведь сюда приехал не для дискуссий. Мне отдали приказ, и я его выполню. Вы отлично знаете, какими средствами мы располагаем, чтобы заставлять людей работать.

– Только меня. Но не его.

– Повторяю: я не собираюсь дискутировать на эту тему. Передаю вам задания, которые и вам и мне нужно выполнить. Первое – это Казмер. И второе – Карой сообщает, что во время войны в Балатонфюреде на вилле Месароша он спрятал большие ценности. Вам их нужно оттуда забрать, а мне вывезти за границу. Вы знаете и эту виллу и ее хозяина, адвоката Месароша.

– Хорошо, – согласилась я. – В этом я готова вам помочь. Но вам известно, что в пятьдесят пятом году вилла была конфискована и основательно перестроена?

– Известно. Карой по памяти нарисовал план дома и пометил на нем место, где спрятал клад.

Меннель достал из кармана план виллы и показал мне. Я сказала ему, что с помощью такой подробной схемы нам, возможно, и удастся найти сокровища. Меннель вроде бы смягчился. "Может быть, все образуется, раз я пообещала ему помочь, и он отстанет от Казмера?" – мелькнула у меня надежда.

– И еще один вопрос мы с вами должны обсудить, мадам, – снова заговорил Меннель. – Шефы решили отвести вас от активной работы, как у нас говорят, "законсервировать". Все ваши связи мы передадим Гезе Салаи. Вы его знаете?

– Нет, не знаю, – сказала я, – даже имени такого не слышала.

– В настоящее время он в Балатонфюреде. Я вызвал его сюда открыткой за подписью "Сильвия". Разумеется, шифрованным текстом. Салаи появится у вас девятнадцатого. – Он достал записную книжку и показал мне запись. Запомните этот текст. Он будет вашим паролем.

Я внимательно прочитала этот странный текст, но истинный смысл его был такой: "Жду в Эмеде". Я спросила Меннеля, как Салаи поймет, где именно его будут ждать и кто? Меннель ответил:

– Он все знает. – И добавил: – Салаи отличный разведчик. У него только один недостаток – он болезненно ревнив.

– Наверное, у него есть на то причины? – заметила я.

– Чепуха! – заносчиво воскликнул этот самовлюбленный мальчишка. – Мы живем в атомном веке.

И рассказал о своей поездке в Париж, о том, как познакомился там с Беатой Кюрти и сделал ее своей любовницей, предварительно завербовав для работы на "Ганзу". А Беата, вернувшись в Венгрию, в свою очередь, завербовала Гезу Салаи. Меннель встречался с Салаи в прошлом году в Ливорно, и тогда-то у Салаи возникли подозрения насчет Меннеля и Беаты. Меннель, как мог, пытался разубедить Салаи, доказать, что между ним и Беатой ничего не было... Я слушала хвастливую болтовню Меннеля о его любовных похождениях, а в голове у меня зарождался, правда, не очень ясно, план, как избавиться от этого наглеца. Строился мой план на том, что Салаи болезненно ревнив. Шли дни, я старалась избегать встреч с Меннелем и думала только об одном: как спасти от гибели Казмера. В один из вечеров я в совершенном отчаянии пришла к Матэ и призналась ему, что уже несколько лет нахожусь на службе шпионской фирмы "Ганза". Я рассказала и о задании, с которым сюда прибыл Меннель. Но быть до конца откровенной я не решилась, видя, как тяжело перенес Матэ мое признание. Я даже пожалела, что вообще пришла и рассказала ему об этом. Матэ пообещал мне тогда, что попытается найти выход.

В субботу после полудня в Эмед приехал Геза Салаи. Мы познакомились, поговорили. Он был чем-то обеспокоен.

– Нет, не хочу я быть никаким руководителем никакой группы, – наотрез отказался он. – Где Меннель? Я сам поговорю с этим проходимцем.

– С ним вы не поговорите, – сказала я ему. – Он не желает с вами встречаться.

– Подонок! – вскипел Салаи. – Последний подонок! Наверняка опять путается где-нибудь с Беатой?

И тут я решила подлить масла в огонь.

– Со вчерашнего дня, – соврала я ему. – Я, правда, не знала, что девица, приехавшая к нему из Будапешта, ваша невеста.

– Где они?

– Не знаю. Он устроил ее на квартиру к какой-то хозяйке. Но должна вам сказать, что они там чувствуют себя неплохо. Девица хорошенькая. Только они как будто чего-то и кого-то боятся, встречаются тайком, и Меннель все время ругает ее жениха, называет его, простите, дубиной. Вы уж извините, я не знала, что вы и есть ее жених.

– Мадам, – взмолился Салаи, весь кипя от негодования, – я заклинаю вас господом богом, постарайтесь узнать, где они!

– Нет, я боюсь Меннеля, – сказала я ему. – Не решусь с ним связываться. Вы сами знаете, какой это опасный человек. Меннель хвастался мне – не знаю, насколько это соответствует действительности, – что провел несколько бурных ночей с одной хорошенькой девочкой в Италии. И так ловко все устроил, что ее возлюбленный ничего не заметил. Я хотела растравить Салаи, заставить его возненавидеть и убить Меннеля.

Вечером, когда Меннель собирался куда-то идти, я предупредила его:

– Я говорила с Салаи. Все в порядке, он придет на встречу. Но будьте осторожны. Он уверен, что здесь у вас его невеста, что вы где-то ее прячете.

– Я очень хотел бы, чтобы она была здесь, – рассмеялся Меннель. – Но увы!

– Да, и еще, – остановила я его уже на пороге. – Семьдесят шестой подал сигнал срочного вызова. Просит встречи с вами. Материалы он согласен передать только лично вам.

– Где и когда?

– Завтра в восемь утра. Он опасается, что попал в поле зрения милиции. Сюда он прийти не может. В общественном месте тоже встречаться не согласен. Просит прибыть вас на озеро, на мыс с тремя ивами, туда, где вы вчера после обеда загорали. Он советует ехать на лодке.

– Почему?

– С лодки вам будет виден весь берег. Если вы заметите за семьдесят шестым наблюдение, к берегу не причаливайте, идите вдоль камышей. Тогда семьдесят шестой сам доберется к вашей лодке вплавь. Если же не заметите ничего подозрительного, выходите на берег.

– Хорошо, – сказал Меннель. – Передайте, что я согласен.

– Деньги захватите с собой, – напомнила я.

Вечером я несколько раз звонила Салаи в отель, пока наконец уже за полночь не застала его в номере.

– Геза? – переспросила я, постаравшись как можно сильнее изменить свой голос, так, чтобы он звучал звонче, как у молоденькой девушки.

– Да, Геза Салаи слушает. С кем я говорю?

– Я думала, ты сам узнаешь меня по голосу. Ну да неважно. Я видела тебя на днях в Эмеде. А вчера вечером я была вместе с Беатой в ресторане. Один симпатичный немчик был с ней. Меннель, кажется. Они все над тобой потешались. Потом немец уехал. Но когда они прощались, я слышала, что они договорились встретиться завтра утром в восемь на озере, на мысе возле трех ив. Знаешь, где это?

– Не знаю.

– Ну так узнай! Где-то вблизи виллы профессора Табори... – сказала я и положила трубку.

Я презирала себя в эти минуты. Но еще больше ненавидела Меннеля. И вообще весь мир. И хотела я только одного: спасти Казмера.

– Если б я знал, – перебил рассказ сестры профессор Табори, – я немедленно прекратил бы все это безумие.

Казмер был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Он сидел, опустив голову и сжав виски ладонями.

– И все это ради меня? – в конце концов в отчаянии проговорил он. – Но разве я просил тебя убивать человека? Какой-то заколдованный круг. Теперь мне понятно, почему Салаи отпирается. Знает, что ты его не выдашь. Тогда тебе пришлось бы выдать и самое себя. А против него улик нет!