Текст книги "Агент N 13"

Автор книги: Андраш Беркеши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Возможно. – Фельмери на мгновение задумался. – Как возможно и то, что Меннеля убили по приказу какой-то из конкурирующих фирм. Хотя в таком случае перед нами самое заурядное уголовное преступление.

– Следовательно, вы исключаете возможность того, что Меннель стал жертвой преступления по политическим мотивам? – допытывался Шалго.

– Так ведь нет никаких признаков того, что убийство было совершено по политическим мотивам, – твердо сказал лейтенант.

– Пока все, что говорит Фельмери, звучит правдоподобно, – поддержал его полковник. – Если, конечно, ты не держишь за пазухой какого-нибудь весьма убедительного аргумента, который опроверг бы это его утверждение.

– Я обследовал автомобиль Меннеля, – сказал, стряхнув с коленей сигарный пепел, Шалго.

– Когда? – спросил полковник.

– Сразу же после обнаружения убийства. – Он налил себе еще вина, сделал несколько глотков и вытер рукою полные, мясистые губы. – Я, конечно, не очень разбираюсь в технике, но, едва поднял капот, сразу же понял, что эта машина не серийная. И мотор для нее тоже был сделан по специальному заказу. Покопавшись немного, я обнаружил за приборной панелью небольшую, но достаточно мощную рацию.

– Да ты что, смеешься?! – вскричал полковник.

– И не думаю. И самое интересное, что питается этот передатчик не от аккумулятора.

– Больше ему неоткуда питаться, – возразил Фельмери.

– Представьте себе, не от аккумулятора, – настойчиво повторил Шалго. Можете на меня положиться. И потому амперметр совершенно не показывает наличие этого потребителя тока.

– Интересно! – Кара уже не жалел, что послушался Шалго и приехал сюда по его приглашению. Выходит, старый следопыт и на этот раз оказался прав и убийство Меннеля и в самом деле не обычное, заурядное уголовное дело?!

– Кроме того, я нашел в машине еще и надежно упрятанный пистолет с глушителем, – продолжал Шалго. – Что же касается рации, то с помощью хорошо замаскированной кнопки ее можно в течение десяти секунд привести в рабочее состояние. Так что позвольте мне теперь спросить вас почтительно: что это за мирный купец, который возит с собой бесшумный пистолет, не говоря уж о приемно-передающем радиоустройстве?

Лейтенант вопросительно посмотрел на Кару, но тот задумчиво продолжал глядеть куда-то вдаль.

Лиза возвратилась уже к концу их оживленного разговора. Она сказала, что в доме Табори очень накаленная атмосфера, что все почему-то нервничают. Впрочем, это можно понять: ведь убитый жил у них на квартире.

– Погоди, дорогая, ты нам не о том рассказываешь, – остановил ее муж. Ты лучше об их гостях нам доложи, все по порядку.

– А что о них сказать? – возразила Лиза. – Приехал новый гость. Какой-то доктор Отто Хубер. Немец. На вид лет пятидесяти пяти. Высокий, примерно с тебя ростом, Эрне. Но в плечах будет пошире. Волосы черные, с заметной сединой. Спокойный, разговаривает негромко. Хорошо говорит по-венгерски.

– Вот как? – воскликнул Шалго. – Ох, не люблю я немцев, хорошо говорящих по-венгерски. – Он выразительно посмотрел на полковника. Ему вспомнился эсэсовец Шликкен. По спине у Шалго пробежали мурашки. Лиза же рассмеялась:

– Ну, конечно, говорит он не так изысканно, как я. Но все слова произносит правильно, старается точно формулировать мысли, хотя и заметно, что думает он при этом по-немецки.

Тут она взглянула на мужа и не смогла удержаться от возгласа возмущения:

– Шалго, ты просто невозможен! Опять запорошил и пол и брюки этим проклятым пеплом!

– Милочка, оставь ты на время в покое мои брюки! Дело, о котором ты нам рассказываешь, куда важнее и пепла, и пола, и даже моих брюк!

– Скажите, Лиза, – вмешался Кара, – Хубер приехал один?

– Нет, с ним какой-то молодой человек. Кажется, кто-то из Торговой палаты. Но он оставил немца здесь, а сам тотчас же уехал назад, в Будапешт.

– А Табори знал, что к нему приедет Хубер? – продолжал расспрашивать полковник.

– Мне показалось, что знал.

– Должен был знать, – заметил Фельмери. – Торговая палата известила фирму "Ганза" о смерти Меннеля. Если мне не изменяет память, "Ганза" ответила, что они пришлют в Будапешт своего нового представителя.

– Конечно, знал, – согласился Шалго. – Но почему это так важно?

– Важно в том случае, – пояснил Кара, – если мы примем за аксиому предположение, что Меннель приезжал в исследовательский центр фармакологии для установления деловых контактов. Твоя же находка, Шалго, проливает на эти "деловые" контакты новый свет. Теперь уже с полным основанием можно предположить, что Меннель приезжал в Будапешт не только для того, чтобы добиться заказа на поставку лабораторного оборудования, но и ради чего-то еще. Только мы пока еще не знаем, какое задание должен был выполнить Меннель, находясь в Венгрии.

– Да, мы много чего еще не знаем, – заметил Шалго.

Лиза молча смотрела то на мужа, то на гостя.

– А что, если... – произнесла она, скорее обращаясь с вопросом к самой себе, чем к остальным, – если вдруг выяснится, что Виктор Меннель приезжал для установления контакта не с центром фармакологии, а лично с профессором Табори или с кем-то другим?

– Я уже думал об этом, – сказал Кара. – Если это действительно так, история становится тем более интересной.

"Странно, – рассуждал Фельмери, – убили какого-то типа, а полковник и Шалго, вместо того чтобы выяснить, кто убийца и почему он совершил это преступление, принялись гадать, зачем Меннель приехал в Венгрию".

– Вы следите за нашей беседой, Фельмери? – обратился вдруг Кара к задумавшемуся лейтенанту. – Или дремлете?

– Слежу, – отвечал лейтенант.

– И каково ваше мнение?

– Пока еще не знаю. – Фельмери смущенно посмотрел на хозяйку и во взгляде ее приветливых глаз словно прочел поддержку. – Мне кажется, что важнее всего поймать убийцу. А тогда уж мы получим ответ на все вопросы, которые нас интересуют.

По лицу Шалго было видно, что ответ лейтенанта ему пришелся не по вкусу.

– А вот меня, юноша, жертва интересует куда больше, чем убийца, сказал он. – Мне кажется, что ответы на многие вопросы мы должны получить еще до того, как найдем и схватим преступника. Ведь возможен и такой вариант, что между секретным заданием Меннеля и его убийством нет вообще никакой связи.

– Возможен, – согласился Фельмери. – Но тогда нам первым делом нужно выяснить, имеет ли фирма "Ганза" какое-то отношение к тайной рации в машине. Эта рация свидетельствует скорее всего о том, что Меннель был агентом разведки какой-то иностранной державы.

– Вот это уже другой разговор, молодой человек, – согласился Шалго. – И это действительно вопрос номер один.

– Правильно, – поддержал его Кара. – Кстати, машина Меннеля принадлежит фирме "Ганза"?

– Нет, – ответил Шалго. – Не думаю. На ней стоит транзитный номер таможенного управления ФРГ.

– Значит, машина была взята им напрокат, – заключил Кара и, обращаясь к лейтенанту, распорядился: – Скажите товарищам, чтобы они повнимательнее изучили технический паспорт машины.

– Но если автомобиль был взят напрокат, все наши гипотезы летят к черту. Вполне возможно, что Меннель и не знал о существовании у него в машине всего этого устройства!

– А теперь получается, что прав-то оказался Эрне, – подхватила Лиза. Что, Оскар, осечка?

– Все может быть, – повел плечом Шалго. – Но вряд ли. Каково бы мне было, если бы все оказалось именно так? Миклош Балинт замучил бы меня своими насмешками. Черт побери, и как я об этом не подумал?

Шалго тяжело поднялся и ушел к себе в комнату. Немного погодя они услышали, что он с кем-то говорит по телефону. Вскоре он возвратился на веранду и с кислой миной сообщил:

– Машина принадлежит фирме по прокату автомобилей "Фридрих Мессер", Гамбург, Кенигсплац, три.

Оставшись наедине с Фельмери, Кара отдал распоряжения:

– Поезжайте к майору Балинту. От него позвоните в Будапешт подполковнику Домбаи и передайте следующее: пусть товарищи в Центре соберут асе имеющиеся сведения о фирмах "Ганза" и "Фридрих Мессер", о профессоре Табори, а также о Бланке и Казмере Табори. Кроме того, пусть Домбаи установит в отделе постоянное дежурство. Все сведения я хотел бы получить сегодня.

– Дорогой господин профессор, – говорил Отто Хубер, сидя в гостиной виллы Табори, – я вам весьма признателен за приглашение, но мне не хотелось бы обременять вас.

Отто Хубер действительно говорил по-венгерски очень хорошо, хотя и медленно, тщательно обдумывая каждую фразу. У него был негромкий, слегка хрипловатый, как у всех заядлых курильщиков, голос.

– Вы ничуть не обремените меня, – запротестовал профессор. – Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Гость сидел в кресле спиной к камину и явно любовался через распахнутую дверь видом на Балатон.

– Очень тронут, – поблагодарил он, закуривая сигару, – но я не могу воспользоваться вашим гостеприимством безвозмездно.

Хотя профессор сидел в глубине комнаты, гость смог хорошо разглядеть его: узкий разрез глаз и тонкие, как лезвие клинка, губы, горестная складка в углах рта, глубокие морщины на щеках, под глазами.

– Милый доктор, – возразил профессор Табори. – Моя вилла не платный пансионат. И хоть я и не миллионер, вы можете гостить здесь и целый год.

В это время на крыльце послышались шаги. Профессор обернулся и увидел в залитом солнцем квадрате распахнутой настежь двери фигуру своего племянника.

– Казмер Табори, инженер-электрик. Доктор Хубер, – представил он их друг другу.

Племянник профессора, высокий худощавый молодой человек лет двадцати восьми, поклонился Хуберу, крепко пожал ему руку и, пригладив свои растрепавшиеся русые волосы, сел в плетеное кресло.

– ...Казмер у нас молодой ученый, занимается исследовательской работой в области ультракоротких волн. Скоро уезжает в СССР на несколько лет...

– Думаю, что господина Хубера это мало интересует, – заметил Казмер Табори, зло посмотрев на дядю.

– Боюсь, что стесню вас. Вот и господин инженер... Пожалуй, я все же попытаюсь получить номер в отеле.

– Честное слово, господин Хубер, вы меня нимало не побеспокоите. Казмер положил журнал на колени и попытался встретиться взглядом с Хубером. Он любил говорить, глядя в глаза собеседнику. – Но даже если бы это было и так, вы можете не считаться со мной. На этом корабле капитан мой дядя! А я здесь тоже только гость. Не так ли, дядюшка? – с легкой иронией спросил Казмер и перевел взгляд на профессора Табори.

– Чепуху ты мелешь, мой мальчик, – махнул тот рукой, стараясь понять, почему Казмер враждебно отнесся к появлению нового гостя.

– Честно говоря, знаете, господин доктор, что мне в тягость? Бесконечные вопросы-допросы, неприятные визиты из милиции. Мне во время отпуска хотелось бы только отдыхать. И ничего больше.

– Насколько мне известно, тебя всего один-единственный раз допросили. И не делай из этого трагедии. Майор Балинт выполнял свои обязанности. Будем надеяться, что больше никаких допросов не последует.

– Если не последует новых убийств, – вставил Казмер.

Наступила пауза.

"Память погибшего почтили молчанием, – усмехнувшись, подумал Казмер. Если бы дело было не в гостиной, все, наверное, почтительно встали бы".

Он прислушался к хрипловатому голосу дяди. "Все в порядке, – процедил Казмер сквозь зубы, – профессор нашел благодарную аудиторию. Дамы и господа, сейчас профессор Табори прочтет вам научно-популярную лекцию об устойчивости болезнетворных бактерий".

– Должен признаться, профессор, – проговорил Хубер, – я не очень хорошо знаком с биологией. Знаю только, что в генетике сейчас происходят эпохальные открытия. Но я простой инженер и еще юрист. И служащим фирмы "Ганза" стал совершенно случайно. Правда, таким занимающимся коммерческой деятельностью предприятиям юристы бывают подчас нужнее любых других специалистов. Но я не хочу этим принизить роль ученых. Отнюдь. Я высоко ценю тружеников науки и восхищаюсь их достижениями.

Собеседники посмеялись. Потом Хубер снова заговорил:

– Прежде чем я вернусь к официальным переговорам, я хотел бы распорядиться относительно отправки на родину останков моего друга Меннеля.

Казмер встрепенулся:

– Почему вы не хотите похоронить его здесь?

– Где здесь? – Табори с ненавистью впился взглядом в племянника.

– В Балатонэмеде! – отвечал тот, переводя взгляд на Хубера. – Меннелю теперь безразлично, где вы его похороните. А фирма может сэкономить на этом кучу денег.

– Казмер! – резко оборвал его профессор.

– А что, дядюшка? – откликнулся Табори-младший. – Тебе ведь известно, что это так. Сам же просил нас в прошлом году, чтобы тебя похоронили именно здесь.

– Это не имеет никакого отношения к делу, – возмутился профессор. – И прошу тебя, перестань паясничать. Никого не интересуют твои советы.

Казмер, войдя в роль расходившегося сорванца, только пожал плечами:

– Как вам угодно. Я ведь хотел как лучше. Надеюсь, не обидел? – сказал он, посмотрев на Хубера.

– Ничуть, господин инженер, – заверил его гость. – Откровенно говоря, вы правы. Но ведь есть семья: отец, мать, братья. Они настаивают на отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительская любовь.

– Не знаю, – безразличным голосом бросил Казмер. – Я не знаю своих родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не то два, не то четыре месяца. – По его лицу промелькнула горестная усмешка. Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти.

– А родители ваши еще живы?

– Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя приемная мать, усыновившая меня.

– Простите, – сказал немец. – Я не хотел сделать вам больно.

Казмер махнул рукой и отвернулся. И в этот момент на террасу вошли женщины. Казмер поспешил навстречу матери, ласково осведомился о ее самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь:

– Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне больно? Потому что у меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная. – Казмер нежно обнял и поцеловал мать. – Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы?

Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал, как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он крепко прижал к себе мать, испуганно спросил:

– Что? Что с тобой? Тебе плохо?

– Жарко, – едва слышно прошептала она.

Лиза опомнилась раньше всех. Крикнув профессору, чтобы он поскорее вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела о враче, уверяя, что она просто перегрелась на солнце и что это скоро пройдет.

Лиза смочила ей водой виски, лоб. Профессор же с глубокой тревогой взирал на все происходящее, не зная, что делать.

– Я пойду к себе, – тихо проговорила Бланка, с трудом поднимаясь из кресла. Казмер подхватил ее под руку и вывел из гостиной.

– Упрямцы! – сказал им вслед Табори-старший.

– С ней уже и раньше так бывало? – почему-то вдруг заинтересовался Хубер.

– В последние дни – несколько раз, – доставая из серванта бутылку абрикосовой водки, ответил Табори. – Хочется думать, ничего серьезного. Он налил себе и гостю. – Моя сестра – женщина крепкого здоровья. Крепче стали. Я всегда дивился силе ее воли.

Профессор опустился на кушетку, закрыл глаза. В его ушах зазвучали однажды оброненные сестрой слова: "Если мне станет совсем невмоготу, я знаю, как поступить. Но ты не бойся, Матэ, решительный миг еще не пришел".

– Можно еще вам налить, профессор? – дошел до его сознания голос Хубера.

– Да, пожалуйста. – Он протянул свою рюмку в сторону, откуда доносился голос гостя.

Вернулся Казмер. На лице его уже не было беспокойства.

– Ей лучше, – сказал он. – Не волнуйся. Ты же знаешь, у мамы отличное здоровье. Только ее все время как магнитом тянет на солнце, а это ей как раз противопоказано.

– Мне не хотелось бы вмешиваться... но на вашем месте я обязательно пригласил бы врача, – заметил Хубер.

– Господин Хубер прав, – подхватил Казмер. – Мы это сделаем. Очень скоро. Хотя я не предполагаю ничего опасного. Мама просто очень устала. И немудрено: взвалить на себя столько забот и хлопот. Месяц назад от нас ушла прислуга. Она одна ведет хозяйство: убирает, стряпает.

От взгляда Казмера не ускользнуло, что Хубер слушает его с явным интересом, профессор же сидит с отрешенным видом. "Зачем я, собственно, все это рассказываю?" – подумал Казмер, однако, словно помимо своей воли, продолжал:

– Внезапная смерть Меннеля очень подействовала на нее. Представьте себе: вы беседуете с человеком, вместе завтракаете, а через полтора часа вам звонят и говорят, что ваш собеседник только что утонул.

– Через полтора часа? – перестав мерить шагами гостиную, спросил Табори. – Откуда ты взял? Прошло не меньше двух с половиной часов.

– Да? Может быть. В конце концов неважно, через сколько часов позвонили, – заметил инженер. – Интересна сама ситуация.

– Интересна? Что ты находишь в ней интересного?

– Ну как же? Внезапно умирает здоровый человек. Молодой, жизнерадостный. Это же не только трагично, но и интересно. Разве ты не согласен со мной?

– Я считаю это ужасным! – возмущенно выкрикнул Табори. – Да-да! Ужасным и трагичным.

– Фантастическим и непонятным, – добавил Хубер. – В Гамбурге мы все были в недоумении. Кто мог убить Виктора, за что?

– Мы тоже недоумеваем, – подтвердил профессор. – Да и милиция...

Казмер махнул рукой.

– Милиция... Знаю я их. На все эти вопросы мы никогда не получим ответа.

Табори-старший стоял, прислонившись спиной к камину, и смотрел в сад.

– Как знать? – обронил он. – Жизнь доказывает обратное: ни один вопрос не остается без ответа. И я убежден, что милиция очень скоро поймает преступника или преступников...

– Возможно, – погасив сигару, проговорил Хубер. – Только Виктору это уже не поможет. – Он взглянул на часы. – Машина Меннеля в гараже?

– Да, – сказал профессор. – Власти разрешили ее переправить на родину покойного. Это его собственный автомобиль?

– Я отвечу вам на этот вопрос, когда увижу машину. Не исключено, что он приехал сюда на служебном автомобиле. Но возможно, и на своем. У него был "БМВ-250".

– А это "мерседес", – сказал Казмер, – "Мерседес-280".

– Ключи от машины у вас, господин профессор?

– Казмер, не сочти за труд. Они лежат у меня в кабинете, на письменном столе. Сегодня утром мне их передал майор Балинт, – сказал Табори, заметив вопросительный взгляд Хубера.

Когда Казмер вышел, гость спросил:

– Они осматривали и машину?

– Весьма тщательно, – подтвердил Табори-старший. – Даже отпечатки пальцев снимали. Хотя не вижу в этом резона. На любой машине можно найти тысячи отпечатков.

– Наверное, таков порядок. Выполняют все, что предписывают инструкции, – вежливо заметил Хубер.

Возвратившийся с ключами от машины Казмер предложил гостю свои услуги, но тот сказал:

– Спасибо, не беспокойтесь. Я разбираюсь в "мерседесах".

Казмер равнодушно посмотрел вслед удаляющемуся Хуберу и, улегшись на кушетку, принялся разглядывать свисавшую с потолка замысловатую люстру из кованого железа. Он догадывался, что вот-вот раздастся голос дядюшки, и весь подобрался, твердо решив про себя, что, несмотря ни на что, больше не ввяжется с ним в спор. Он достал сигарету и закурил.

– Я хотел бы, Казмер, чтобы ты кое-что принял во внимание, действительно заговорил уже мгновение спустя профессор.

Казмер промолчал, разглядывая потолок гостиной и пуская вверх колечки дыма.

– Як тебе обращаюсь.

– Слышу и жду продолжения...

Казмер чувствовал, что ответ его был не очень учтивым да и голос противно дрожал.

– Этот дом – мой дом...

– Ты уже столько раз напоминал об этом, дядя, что я при всем желании не смогу этого забыть, – уже спокойно, с примирительными нотками в голосе и даже с улыбкой подтвердил Казмер.

– И я волен приглашать к себе в гости кого захочу. Поэтому я требую от тебя соблюдать приличия по отношению к моим гостям.

– Блестяще! – отозвался Казмер. – А я ради тебя буду ползать перед этой иноземщиной на брюхе? Нет уж, дудки! Да и тебя я не понимаю, чего это ты перед ними кривляешься? Ты же не дипломат, чтобы так-то уж ухаживать за ними!

– Никто от тебя не требует, чтобы ты ползал, как ты выражаешься, на брюхе!..

Казмер сел на тахту и, с неприязнью посмотрев на дядю, сказал:

– Может, хватит поучать меня? Если хочешь, я могу немедленно покинуть твой дом. Жалею, что не сделал этого раньше. Мне было тошно смотреть, как профессор Табори угодничает перед этими подонками.

– Меннель не был подонком.

– Все равно. Мне он был просто противен.

– Прежде ты этого не говорил.

– Потому что ты не спрашивал. Настолько тебя очаровал этот неофашист. А он был им. Я ведь тоже с ним побеседовал. Я почему-то считал, что человек, отсидев четыре года в Бухенвальде, никогда не забудет это время. Но я ошибся: ты все забыл. Все на свете. Или не хочешь помнить.

– Я ничего не забыл, – проворчал Табори, мрачнея. – Виктор Меннель за Бухенвальд не отвечает.

– Возможно. Но я видел все это. Был там на экскурсии. И не требуй от меня, чтобы я заискивал перед твоими дорогими гостями!

– Никто не заставляет тебя заискивать перед кем-то. Но твои вульгарные замечания отвратительны.

– А мне было отвратительно зрелище фабрики смерти. Так что не учи меня этикету.

В это время в гостиную вошла Лиза, и они прекратили разговор.

– Бланка попросила меня похозяйничать у вас сегодня. Я пришла. Хотите кофе?

– Спасибо, но, пожалуй, попозже, – попросил Табори. – Как она себя чувствует?

– Ей лучше, однако серьезное обследование у хорошего врача ей не повредило бы, – сказала Лиза. Поняв по мрачному виду Казмера, что он опять поругался с Матэ, она не удержалась:

– Что с тобой? Ты будто в воду опущенный!

– Да вот дядюшке не нравится, что я нелюбезен с его доктором Ху-Хубером...

– Мой племянничек любит преувеличивать, – примирительным тоном заметил Табори. Скрипнула садовая калитка. По тропинке медленной, тяжелой поступью приближался Оскар Шалго со своей неизменной дымящейся сигарой во рту, в потрепанной соломенной шляпе, надежно укрывавшей от солнца его круглое лицо.

"Тебя только не хватало, – раздраженно подумал профессор. – Святая троица в сборе. Ну, держись, Табори!"

– Слава всевышнему! – крикнул ему толстяк. – Наконец-то тучи покинули твое чело.

– Чело?

– Ну да, оно же было мрачное, как дождливое небо, – подтвердил Шалго и перевел взгляд на Табори-младшего. – Привет, Казмер. Давно вернулся?

– Сегодня утром, – ответил Казмер.

– Забавно. Как же это я не расслышал знакомый рев мотора?

Шалго добрался до стола и завладел коньячной бутылкой.

– Я оставил машину внизу, на станции обслуживания, – объяснил Казмер. Возьмите чистую рюмку в серванте.

– Ты предлагаешь мне выпить? Что ж, не возражаю.

– Только не увлекайся, пожалуйста! – предостерегла его Лиза. – Сегодня ты уже выполнил норму.

Шалго некоторое время разглядывал рюмку с коньяком на свет, затем плюхнулся в кресло и без всякого перехода вдруг спросил:

– Казмер, а где ты был ночью с девятнадцатого на двадцатое?

– А с какой стороны это может вас интересовать?

Казмер как-то странно заглянул сверху в лицо толстяка.

– Да не меня. Майор Балинт из милиции спрашивал. А я сейчас вспомнил.

– Почему же он спросил об этом вас?

– Действительно странно. Как иногда ты бываешь несокрушимо прав.

Казмер, заметно волнуясь, достал сигарету.

– И как пришло в голову этому майору вынюхивать обо мне стороной всякие сведения?

– Это его обязанность, – сказал Табори. – Не забывай, произошло убийство. В таких случаях принято проверять алиби всех без исключения. Правильно я говорю, Оскар?

Шалго пододвинул к себе пепельницу.

– Лучше не смог бы выразить эту мысль даже я, – подтвердил он. – Алиби очень важно. Особенно сейчас.

– Сейчас? Почему сейчас? А вчера оно не было важно? Или позавчера? уже более спокойно выразил свое удивление Казмер.

Шалго отметил про себя, что инженер хорошо владеет собой.

– Сейчас потому, – пояснил он, – что следствие взял в свои руки полковник Кара из Будапешта. А он не новичок. И у меня такое ощущение, что он скоро задаст тебе, Казмер, тот же самый вопрос: где ты был двадцатого июля, между двумя часами ночи и десятью утра? И тебе придется ответить на него. Вот я и хотел, чтобы ты был готов к такому вопросу.

Казмер задумчиво погладил подбородок.

А в это самое время полковник Кара сидел в "штабе" следственной группы – в комнате на втором этаже здания поселкового совета – и внимательно просматривал поступившие оперативные донесения. К сожалению, в них было много пробелов, и это соответственно рождало новые вопросы.

– Так что же мы знаем о Матэ Табори? – спросил он. – От Домбаи еще не поступили материалы?

– Пришел ответ из архива: в картотеке не значится, – ответил Фельмери.

– Оказывается, он не так уж и стар, наш профессор, – заглянув в одну из бумаг, заметил Кара. – Родился в четырнадцатом году.

– Ему пятьдесят пять, и он в отличнейшей форме, – подтвердил майор Балинт.

Кара вслух стал читать справку:

– "...Вдов, жена умерла в марте тысяча девятьсот сорок шестого года..."

– Неудачные роды, – пояснил Балинт. – Но дочка осталась в живых. Сейчас она чемпионка страны по теннису. Входит в состав сборной Венгрии. В настоящее время уехала на соревнования в Калифорнию.

– Это я знаю, – взглянув на него, сказал полковник. – Но я почему-то считал, что и Казмер его сын.

– Нет, Казмер усыновлен сестрой профессора, Бланкой Табори. Она взяла его в июле сорок пятого из веспремского детдома.

– А кто его родители? – спросил Фельмери.

– Не знаю. Я не проверял. Не думал, что это существенно.

– Посмотреть не мешает, – посоветовал Кара. – Меннель жил у них. Желательно знать об этом семействе все. Словом, как можно больше.

– Хорошо, я себе заметил, – сказал Балинт. – Есть еще одно обстоятельство. В документах оно, правда, не отражено, но хочу обратить на это ваше внимание: до войны Матэ Табори проживал в Дании. После оккупации страны сражался вместе с датскими патриотами против нацистов. В сорок втором он и его жена были схвачены гестапо и отправлены в Бухенвальд, где пробыли вплоть до освобождения лагеря.

– Это интересно. А его сестра?

– Она жила всю войну в Будапеште. Преподавала рисование в гимназии. В сорок четвертом году эвакуировалась, спасаясь от бомбежек, сюда. Стала художницей. После смерти золовки решила замуж не выходить, а посвятить себя воспитанию племянницы и приемного сына. Так говорят.

Кара промолчал. Полковник не любил старых дев. Даже если они приносили себя в жертву чему-то, подобно этой Бланке Табори. Не пожелала, значит, выйти замуж? А ведь супруги Шалго говорят, что в молодости она была на редкость красивой женщиной...

Кара перелистал свои заметки. Теперь он уже ясно представлял себе, что следствие нужно вести сразу в двух, а вернее, даже в трех направлениях. Тогда можно рассчитывать на успех. Прежде всего нужно собрать всю необходимую информацию о гамбургской фирме "Ганза". Возможно, Домбаи уже раскопал что-нибудь в картотеке министерства. Далее нужно установить, с кем встречался Меннель в последние дни, о чем говорил, как себя вел. В-третьих, надо обязательно найти того человека, с которым он виделся и гулял по пляжу вечером накануне своей внезапной гибели. Описание внешности незнакомца довольно неопределенно, известно только, что он говорил по-французски. Это, разумеется, еще не значит, что неизвестный был действительно французом...

Полковник подробно обсудил с Балинтом все, что предстояло тому сделать, после чего вместе с Фельмери вернулся на виллу Шалго. По дороге Кара снова пробежал глазами заключение судебно-медицинского эксперта. "Итак, непосредственная причина смерти – удушье, – думал он. – Судебный медик считает, что смерти предшествовала драка, борьба. Меннеля сначала задушили, а затем бросили в воду..."

Шалго не оказалось дома. Кара отправился на поиски и нашел его в особняке Табори. Войдя, Кара отрекомендовался, пожал руку профессору и его племяннику, затем представил им лейтенанта Фельмери. Профессор предложил гостям коньяк и кофе.

– Спасибо, не станем отказываться, – ответил Кара. Помешивая ложечкой кофе, он поглядывал на Табори, рассказывавшего о своем знакомстве с Меннелем.

Собственно говоря, ничего нового Кара в его рассказе не услышал. Но все же он решил задать несколько вопросов.

– Фирма "Ганза" была вам известна еще до приезда сюда Меннеля? спросил он.

– Нет, – покачал головой Табори, – я и понятия не имел, что она существует на свете.

От Фельмери, сидевшего поодаль, не ускользнули ни настороженный взгляд инженера Казмера Табори, ни его ироническая усмешка.

– А скажите, профессор, вы не удивились, что Виктор Меннель предложил вам купить именно те предметы лабораторного оборудования, которые были перечислены в ваших собственных списках? – Кара внимательно посмотрел на профессора.

– Н-нет. Хотя сейчас, когда вы об этом меня спросили... Действительно странно... Минуточку... – Профессор вышел из гостиной. По всему было видно, что вопрос полковника поверг его в замешательство.

– А ведь приятно, когда человека убивают на берегу Балатона, – вдруг сказал Казмер.

– Приятно? – не веря своим ушам, переспросил Кара. – Кому?

– Простите, я, может быть, неточно выразился, – поспешно добавил инженер. – Я хотел сказать, насколько вам и вашим товарищам приятнее и легче работать в таких цивилизованных местах, как наше, чем, скажем, в какой-нибудь деревушке у черта на куличках. Тут можно между допросами сходить на озеро искупаться, даже поудить рыбку. Да и убийце тоже, наверное, было проще спрятаться в камышах и даже... умыть руки. В буквальном смысле.

– Вы знаете, об этом я как-то не подумал, – признался Кара. – В одном, однако, вы ошибаетесь. Меннеля убили не на берегу озера, а в лодке.

– Могли убить и на берегу.

– То есть как это?

– Очень просто: сбили с ног, задушили, а потом, погрузив в лодку, отплыли от берега подальше и...

– Вы считаете, что убийца был не один?

– Могло их быть и несколько, – совершенно спокойно подтвердил Казмер. Но предположим даже, что преступление совершил один человек. На берегу. Убив Меннеля, преступник погрузил его тело в лодку, отгреб от берега и в подходящем месте сбросил труп в озеро.

– А как же, по-вашему, произошло само убийство? – Полковник сделал несколько глотков из чашечки. А Фельмери, как загипнотизированный, не мог оторвать глаз от сильной, мускулистой руки Казмера.

– Над этим я еще не задумывался, – признался Казмер. – По правде сказать, этот тип мало меня интересовал.

– Он вам не нравился?

– Он был мне просто противен! Заносчивый, наглый мерзавец.

– Казмер не терпит конкуренции, – спокойно заметил Шалго.

– Папаша, вы считаете, что и я тоже заносчивый?

– Не всегда. Но в данном случае – да.

Между тем возвратился профессор Табори. Он был заметно взволнован.

– Вы правы, полковник. Я должен был обратить на это внимание. Вот посмотрите. – Профессор разложил на столе документы. – Здесь перечень необходимого институту оборудования, составленный для конкурса на поставку, вот предложения французской, английской и шведской фирм, а в самом конце – предложения фирмы Меннеля. Нетрудно установить, что предложения "Ганзы" буквально по всем пунктам повторяют перечень нашего списка. А это для меня как раз и непонятно.