Текст книги "Агент N 13"

Автор книги: Андраш Беркеши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Шалго задумчиво возражал:

– Хуберу стало известно, что мы нашли рацию. Следовательно, он вполне резонно предположил, что, пока он будет в Венгрии, мы будем наблюдать за ним. И вероятнее всего, что своим "честным" признанием он хотел добиться того, чтобы за ним перестали наблюдать.

– Возможно, – соглашалась Лиза. – Но зачем? Если его задача только подписать соглашение вместо Меннеля, то плевать ему на ваше наблюдение. Если же он должен еще что-то сделать, то возникает вопрос: что именно?

– Может быть, выполнить задание, которое не сумел осуществить Меннель? – предположил Шалго.

– Оскар, дорогой, согласись, что эта версия смешна, – возражала ему Лиза. – Тогда бы Хубер не рассказал, в чем состояло задание Меннеля.

Однако Шалго не сдавался:

– Откуда ты знаешь, что у Меннеля было именно то задание, о котором сообщил Хубер? Да и что он нам сказал? В Венгрии есть агенты. А кто они, эти агенты? Спрятаны драгоценности. Но где они спрятаны? Их спрятал гитлеровский офицер, майор. Но как его звали? В деле замешаны венгерская девушка, ее жених и ее мать. Конечно, может быть, речь идет о Беате Кюрти и ее матери. Но, может, это совсем другие люди... Слушай, а вдруг он нашел микрофон и сейчас смеется над нами?

– Оскар, ты просто невозможен!

– Да, таков уж я есть. Я поверю ему, только когда он выдаст нам хоть одного агента. А пока почему это я должен верить на слово Хуберу?

Когда в этот же день Хубер заявил, что он решил выдать всю агентурную сеть Меннеля в обмен на заграничный паспорт и право выехать куда пожелает, Лиза торжествующе посмотрела на Шалго.

Теперь Оскару Шалго нечего было возразить. Кара и его товарищи радовались, а он по-прежнему испытывал какую-то неудовлетворенность. "Черт меня побери! Если бы я мог сам себе доказать, на чем основываются мои сомнения? Что мешает мне спокойно признать свое поражение? И вообще, какие у меня претензии к господину Хуберу?"

Уже сидя рядом с Карой в машине, Шалго поделился с ним своими сомнениями. Хубер, например, упомянул, что в тридцать восьмом или в тридцать девятом он изучил венгерский язык. Вряд ли это так. Конечно, могут быть хорошие языковые способности, отличная память, допустим, что он полюбил венгерский язык и до сих пор много читает по-венгерски, используя любую возможность поговорить с венгерскими эмигрантами. И еще одно: зачем Хубер ездил в Балатонфюред и бродил по кладбищу? Интересно, что Хубер ответил бы на этот вопрос? Допустим, он сказал бы: "Признаю, господа, что это, конечно, странно. Но ведь у каждого свои причуды. Одни собирают спичечные этикетки, другие под старость играют в "железку", третьи, как, например, я, бродят по кладбищам. Так я обычно знакомлюсь с новым городом". Тогда мы бы спросили у него: "Почему же вы до сих пор не посетили красивое кладбище в Балатонэмеде?" И действительно, почему он не посетил его? Хотя скучает от безделья целыми днями...

– Словом, ты никак не хочешь ему поверить? – улыбаясь, спросил Кара.

– Не могу, – честно признался Шалго. – Не знаю, что со мной происходит, но не могу. Наверное, старею, Эрне. И самое смешное, что я, всегда веривший фактам, сейчас почему-то вопреки фактам больше доверяю интуиции. Понимаю, что это глупо, но это так. А почему он попросил устроить ему билет на самолет в Гавану?

– Боится Брауна и его людей.

– Это понятно. На его месте и я бы боялся. Но что он собирается делать на Кубе?

– Понятия не имею. Спроси у него. Правда, насколько мне известно, этот рейс из Праги предусматривает посадку в Канаде. Так что Хубер может просто прервать полет там.

– Но это будет означать, что он не так уж боится Брауна.

– Послушай, Шалго, – проговорил Кара, смеясь. – Ну зачем ты все усложняешь? Мы получим от него имена агентов, изучим список, а там будет видно. Меннеля убил не он. Перед Венгрией он не виновен. Ну и пусть себе катится на все четыре стороны. В конце концов это его дело, где ему прятаться от Брауна... Да, чуть не забыл! А ведь я разгадал смысл поздравительной открытки, которую ты нашел у Салаи. – Кара достал из внутреннего кармана бумажку, на которую Шалго в свое время переписал текст открытки. – Вот смотри. Я расшифровал, код довольно примитивный: начиная со второй строки к единице (первой букве) прибавляешь семь, плюс семь и так далее. Получается фраза: "Жду в Эмеде". Кстати, я нашел и разъяснение, почему открытку пометили семнадцатым, а отправили по почте пятнадцатого. Разность между семнадцатью и пятнадцатью – два, то есть смотри вторую строку. Затем прибавь двойку к семнадцати, – получишь девятнадцать. Иначе говоря, автор поздравительной открытки ждал нашего Салаи в Эмеде девятнадцатого. Скорее всего, Меннель намеревался встретиться не только с Гезой Салаи, но и еще с кем-то третьим. Возможно, с Сильвией. Хотя не исключено, конечно, что Сильвия – это кличка самого Меннеля...

– Н-да, – протянул Шалго, – все возможно...

– Интересно, как отреагирует на это Салаи? Позвони, пожалуйста, Балинту и скажи, чтобы они с Фельмери допросили Салаи о Сильвии.

Позвонив по телефону Фельмери, Шалго передал ему указание полковника. Балинта он застал в помещении местного совета. Майор отпустил своих сотрудников, пригласил Шалго сесть и поделился с ним радостной новостью: удалось получить важные данные. Повторно просмотрев книги регистрации проживающих в гостинице и мотеле, его сотрудники установили, что некто Эрих Фокс, гражданин ФРГ, антиквар из Мюнхена, пятнадцатого июля прибыл в гостиницу. Он забронировал себе номер по тридцатое июля, но уже двадцатого куда-то бесследно исчез.

– Это что-то новое! – заметил Шалго. – Ведь твои люди доложили полковнику Каре, что после восемнадцатого никто из гостиницы не выписывался.

– Произошла ошибка, – ответил Балинт. – Дело в том, что Фокс оплатил свой счет по тридцатое включительно. Двадцатого вечером, выезжая из гостиницы, он предупредил, чтобы номер за ним сохранили, потому что через два-три дня он вернется. Но не вернулся. Несколько минут назад я говорил с нашими пограничниками в Хедешхаломе. По их данным, Эрих Фокс пересек границу двадцатого июля около полуночи. Теперь нужно установить, был ли знаком Фокс с Меннелем. Наверное, кончится все это тем, что мы признаем: Салаи сказал правду.

Шалго не хотелось спорить с Балинтом, тем более что эта версия выглядела логично: Меннель нашел драгоценности, а Фокс, улучив момент, убил его, завладел драгоценностями и поспешно выехал из Венгрии. Кстати, эта версия объясняет и необычное для западного коммерсанта поведение – он уплатил за номер за несколько дней вперед.

– Возможно, все это верно, – сказал Шалго, хотя доводы Балинта ничуть не убедили его. – Только речь сейчас идет о более важном.

И он передал майору Балинту указание полковника Кары.

– Разумеется, когда вы будете допрашивать Салаи о Сильвии, не забудьте спросить его и об Эрихе Фоксе, – заметил Шалго.

– А вы не хотите прокатиться со мной в Веспрем? – спросил Балинт. – Моя Эржи, думаю, была бы рада...

– Нет, не могу.

– А куда вы собрались? Не затем же только вы приехали сюда, чтобы передать мне указание полковника Кары?

– Собственно говоря, я хотел попасть в Фюред, а сюда заскочил, чтобы уговорить и тебя поехать со мной.

– А что там, в Фюреде?

– Я хотел бы выяснить, что именно Хубер искал в Балатонфюреде. Но сейчас для нас, пожалуй, важнее Салаи.

Балинт засмеялся.

– Чудные мы все-таки люди, – с подкупающей искренностью сказал он. – И у каждого свои мысли, своя интуиция. Меня, например, больше всего интересуют Тибор Сюч, Беата Кюрти, а вас – этот Хубер. Знаете что, давайте съездим туда завтра, ладно?

Шалго пожал плечами, пожевал губами и сказал:

– Возможно, это и не понадобится. Если Хубер передаст нам список агентов, вся проблема решится сама собой.

В то время, когда происходил этот разговор Шалго с майором Балинтом, Лиза сидела у себя в гостиной и прослушивала магнитофонную запись с виллы Табори. "Надо же, а я сейчас совсем одна!" – сокрушалась она, сразу же поняв по тону разговора Хубера с Герцегом, какая Хуберу грозит опасность. Видимо, Герцег затем и пришел в дом Табори, чтобы покончить с Хубером.

А беседа на вилле Табори принимала все более резкий характер.

Лизу бросило в жар. "Нужно что-то предпринять! Срочно! Только не растеряться. Бывала я во всяких переплетах, – успокаивала она себя. Возможно, Хубер уже составил список, и, если он попадет сейчас в руки Герцега, тот, разумеется, первым делом уничтожит список. Нужно помешать этому! Но как? Если бы у меня было оружие! Можно было бы подобраться к дому и подстрелить этого Герцега..."

Лиза смотрела на медленно вращающуюся катушку миниатюрного магнитофона. "Домбаи!" – вдруг мелькнуло у нее в голове. Лиза набрала нужный номер.

– Товарища Домбаи нет в кабинете, – ответила секретарша. – Но я сейчас поищу его. Подождите, пожалуйста, у аппарата.

Потянулись минуты, казавшиеся Лизе часами. Она продолжала напряженно вслушиваться в спор Герцега с Хубером. Но вот в телефонной трубке послышался знакомый голос Шандора Домбаи:

– Привет, Лиза! Что-нибудь случилось?

Лиза, словно боясь, что ее могут услышать на вилле Табори, шепотом рассказала Домбаи, что там в эти минуты происходит.

– Я сделаю немного громче и приложу трубку к динамику. Слышишь их голоса, Шандор?

– Отлично все слышу.

– Что же мне делать?

– Погоди, дай подумать.

В динамике подслушивающего устройства раздался шум. Кажется, на вилле Табори опрокинули стул или кресло.

– Что там такое, Лиза?

– Не знаю, может быть, подрались.

– Наверное, Герцег ударил Хубера, – предположил Домбаи.

– Возможно. Так что же мне все-таки делать?

– Спокойно, Лиза. Пусть они продолжают мило беседовать. Может, мы услышим что-нибудь интересное и для нас. Ты записываешь все это на пленку?

– Да.

"...Подойдите к отопительной батарее и загляните за нее!" – донесся голос Хубера.

– Хубер знал, что у него в комнате аппарат подслушивания? – спросил Домбаи.

– Как видно, знал, – ответила Лиза.

– Тогда можете передать Эрне, что это была не самая удачная выдумка.

– Эрне не знает об этой выдумке ничего. Аппаратуру подслушивания установила там я.

– Все равно это явный промах... Алло, Лиза, что... случилось?

– Герцег нашел микрофон и выключил передатчик.

– Дело дрянь, черт побери!.. Подождите, Лиза, оставайтесь на месте.

И вдруг заработал телетайп. Лиза быстро пробежала глазами текст, все еще не понимая, чего хочет Домбаи.

Дождь барабанил по оконному стеклу. Порывы ветра с такой силой гнули могучие деревья, что казалось, вот-вот их вырвет с корнем.

– Лиза, слушайте меня внимательно, – снова зазвучал голос Домбаи в телефонной трубке. – Соберите все свое мужество и делайте так, как я скажу. Отправляйтесь на виллу Табори и выступите перед Герцегом в роли агента Хубера. Ясно?

– Ясно.

– Герцег наверняка поверит.

– А если не поверит?

– Поверит! Хубер же вас поймет сразу и подыграет вам. Тем временем я соединюсь с Веспремом и распоряжусь срочно выслать к вам на помощь оперативную группу. Идет, Лиза?

– Идет. Все равно больше ничего не остается.

– Вы боитесь?

– Боюсь.

Конечно, ей было страшно, но она сделала все так, как ей сказал Домбаи, и план его удался.

Казмер с чемоданом в руке постучался к Лизе. Дождь уже почти перестал, в воздухе посвежело.

– Вот гроза так гроза была! – проговорил он, окинув взглядом посеченные градом кусты. – Вы не скажете, куда ушел господин Хубер?

– По-моему, он пошел в гостиницу.

– А ключи? Он вам не оставил?

– Оставил. А твои-то ключи где?

– У мамы. – Казмер сел на скамейку, вынул из пачки сигарету, закурил. Лиза, достав из ящика кухонного стола ключи, протянула ему и снова принялась раскатывать тесто.

– Уж не гостей ли вы ждете, тетя Лиза?

– Сегодня вечером у нас ужинает господин Хубер. – Лиза подошла к молодому человеку и остановилась перед ним, вытирая руки о передник. – Но только доложу тебе, дружок, что твоя мамочка обманула меня, сказав, что пойдет к врачу. Я хотела срочно поговорить с ней, позвонила всем здешним врачам, но ни у одного из них ее не нашла.

Казмер взглянул на часы.

– Не к врачу она пошла, тетя Лиза, – хмуро сказал он, – а в церковь.

– В церковь? – Глаза Лизы округлились от удивления. – Не разыгрывай меня, Казмер! Во всем Балатонэмеде нет, наверное, другой такой безбожницы, как твоя мать.

– И все же это так, – ответил молодой человек и тяжело вздохнул. – Она стала верующей и тайком ходит в церковь.

– Давно?

– Вот уже несколько недель. Ума не приложу, что с ней произошло.

– Да она что ж это, с ума сошла под старость?! – воскликнула Лиза, опускаясь на табуретку.

Казмер, склонив голову, молча теребил бахрому скатерти, словно радуясь, что нашел занятие и может не смотреть Лизе в глаза.

– Какая-то она нервная стала. Иногда ночи напролет не спит. Все ходит по комнате. Я слышу ее шаги. А сегодня под утро пришла ко мне, – Казмер поднял голову, – сказала, что ей очень плохой сон приснился. Стала уговаривать меня, чтобы я немедленно уехал отсюда.

Лиза вскинула брови.

– Уехал? Куда?

– Все равно куда, говорит, только чтобы уехал... Я хотел бы попросить вас... – Казмер почти умоляюще посмотрел на Лизу, и она поняла, что его терзают какие-то тревожные мысли.

– Пожалуйста.

– Очень прошу вас, присмотрите за мамой. Я скоро уеду в командировку. В Москву. Ей будет трудно тут одной, без меня. А вас, тетя Лиза, она очень любит.

– И я ее люблю. Можешь спокойно ехать. Я позабочусь о ней... Но разве ты не останешься ужинать? – спросила Лиза, видя, что Казмер встал и собирается уходить.

– Я пообещал маме, что зайду за ней. – Казмер снова взглянул на часы. Мне пора... Вы слышали, тетя Лиза, Еллинека-то арестовали?

– Еллинека? Это кто такой?

– Неужели вы не знаете? Фотокорреспондент агентства Рейтер, из Вены.

– А откуда мне было его знать? Меня он не фотографировал, интервью не брал... И за что же его арестовали?

– Якобы по дороге от границы до Будапешта он фотографировал казармы и военные объекты. Так, во всяком случае, говорят в гостинице.

– И когда же его арестовали? Кто?

– Час назад. Майор Балинт.

Шалго медленно шел по садовой дорожке. Лицо его было задумчивым, пасмурным. Казмер поздоровался с ним, но Шалго в ответ только слегка махнул рукой. Поднявшись на террасу, он поцеловал жену и грузно опустился в кресло.

– Лиза, дорогая, дай мне чего-нибудь попить, – попросил он.

Лиза подала ему стакан вина с содовой.

– А ты, мой мальчик, оказывается, был прав, – сказал Шалго Казмеру.

– В чем?

– Меннель был убит именно так, как ты рассказал полковнику Каре в самый первый раз. Его задушили на берегу, потом труп положили в лодку, вывезли на озеро и сбросили в воду. – Шалго сидел с полузакрытыми глазами. Понимаешь, какую ты допустил ошибку?..

– Вы все шутите?!

– Ты что же думал, только другим можно шутить над стариком? А мне уж и нельзя? – Он открыл глаза и посмотрел на Лизу. – А тебе известно, что наша Илонка накануне каталась с Меннелем на машине?

– Полно шутить! – ответила Лиза. – Кто тебе это сказал?

– Тот, кто видел, как девятнадцатого вечером она на набережной села к Меннелю в машину. Геза Салаи. Кстати, он и еще кое-кого видел там же, на берегу. Какого-то молодого мужчину, который стоял около ресторана и что-то возмущенно кричал вслед Илонке. Но та укатила с Меннелем.

– Ну и дела! – воскликнул Казмер.

Перед домом, резко затормозив, остановилась машина. Вернулся майор Балинт. Казмер начал поспешно прощаться, но майор задержал его, взяв под руку.

– Молодой человек, – сказал он, – у меня к вам два вопроса. Чем вы можете подтвердить, что ночью девятнадцатого июля действительно находились в Будапеште и вернулись в Эмед после десяти утра? И второй: видел ли кто-нибудь вас в пути, когда у вас забарахлила машина и вы ремонтировали ее?

– А чем вы сможете доказать, что девятнадцатого я не ночевал в Будапеште, что в дороге у меня не портилась машина и что сюда, в Эмед, я вернулся не после десяти, а раньше?

– Сегодня утром два моих сотрудника ожидали у дверей вашей городской квартиры приезда туда профессора Табори и вместе с ним вошли в нее. Нужно сказать, что при этом им пришлось преодолеть целую баррикаду из газет, писем и прочей корреспонденции, валявшейся на полу в передней. В общей куче лежали и газеты за восемнадцатое число и письма с этим же штемпелем. Трудно предположить, что, приехав к себе домой ночью девятнадцатого, вы не подобрали их с коврика в передней.

– Я не адвокат, – после короткого раздумья сказал Казмер, – но если бы я выступал на процессе, я возразил бы обвинителю, что эти письма и газеты могли с таким же успехом бросить в дверную щель и вчера утром.

– И это почтовое извещение тоже? – спросил Балинт, доставая из кармана бумажку. – Пожалуйста. Оно адресовано вам!

Казмер взял в руки извещение на посылку. Оно было помечено почтовым штемпелем от восемнадцатого июля.

– Итак, что вы скажете?

Казмер еще раз взглянул на почтовый бланк и протянул его майору.

– Это вам. Можете взять себе, – покачал тот головой.

Казмер не спеша убрал извещение в карман.

– Мне можно идти? – спросил он.

– Да, пожалуйста, – ответил майор Балинт.

Казмер взял чемодан и, ни с кем не прощаясь, вышел.

10

Майор Балинт арестовал Вальтера Герцега, и Хубер сразу же облегченно вздохнул. Однако все происшедшее так потрясло его, что он не мог даже есть.

– Если бы не вы, мадам, моя песенка была бы спета, – не переставал он благодарить Лизу.

– Прочь страхи, господин Хубер! – заметил Шалго, массируя свою ноющую ногу. – Теперь вы воочию убедились, что полковник действительно обо всем позаботился. Мы оберегаем вас каждую минуту. И технику подслушивания мы установили для вашей же безопасности.

– Ну, этого я не знаю, – задумчиво сказал Хубер. – Хотя в данном случае она оказалась весьма кстати. – Вот список. – С этими словами он вынул из кармана свернутый листок бумаги. – В нем двенадцать имен. И двенадцать паролей. Красным подчеркнуты агенты – руководители групп.

– Один вопрос, господин Хубер. Вам случайно не известно, какой из этих агентов имеет кличку Сильвия?

– Сильвия – это не агент. Это кодовое название операции Меннеля. Я, кажется, упустил из виду и не сказал об этом господину полковнику.

– Понятно, – кивнул головой Шалго. – А то я было подумал, что Сильвия реально существующее лицо.

– Я тоже хотел бы спросить вас кое о чем, – заметно волнуясь, проговорил Хубер. – Будучи здесь, я так много слышал о вас. Слышал я, что вы закадычный друг господина полковника. Думаю, что так оно и есть. И знаете почему?

Шалго выжидательно улыбнулся, прикидывая про себя, куда клонит хитрый пруссак.

– Да вот хотя бы уже потому, что, уезжая, полковник посоветовал мне в случае надобности обратиться к вам. Между тем вы на пенсии. Значит, такое доверие полковника ничем иным, кроме вашей с ним дружбы, не объяснишь?

Погода за окном менялась: ветер улегся, начали расходиться облака, и по вечереющему небу забегали последние лучи уже спешащего на покой солнца.

– Что ж, – подтвердил Шалго. – Вы не ошиблись. Мы действительно с ним друзья. Только почему это вас так обеспокоило?

Хубер устремил взгляд в потолок.

– Буду откровенен, – негромко сказал он. – Жизненный опыт сделал вас недоверчивым, господин Шалго. И я вас понимаю. А с тех пор, как вы поняли, кто такой Меннель, вы и мне не верите. И это может иметь для меня трагические последствия. Вы, если захотите, можете повлиять на вашего друга таким образом, что я окажусь в ситуации, которая будет равнозначна для меня гибели. И потому я очень прошу вас, господин Шалго, не забывать, что это я разоблачил Меннеля. Я выдал вам агентов группы "К-шесть". Что же мне еще сделать, чтобы завоевать ваше доверие? Вы должны понять: я порвал со своим прошлым и действительно хочу начать новую жизнь. Именно вы способны понять мое психическое состояние лучше, чем кто-нибудь другой. Насколько мне известно, ваша собственная жизнь во многом напоминает мою.

Неожиданные слова Хубера неприятно задели Шалго, всколыхнули в нем волну воспоминаний. Казалось, в ушах еще раз прозвучали давние речи Эрне Кары: "Не забудь, старина, не один ты постиг истину. Могут быть еще и другие. Ты пришел к нам после долгого блуждания во тьме. Мы приняли тебя. Но сила нашей правды такова, что она преодолевает расстояния и побольше, чем путь, который проделал ты, пока пришел к нам".

– Вы правы, господин Хубер, – чуточку торжественно произнес Шалго. – И я обещаю, что не стану оказывать воздействие на полковника Кару, основываясь только на своих личных чувствах. Как видно, лавина старости уже захватила меня и тащит с собой под гору. Но вы знаете, в этом непростом деле меня все время смущала одна деталь. Вот вы осмотрели машину Меннеля и сразу поняли, что секретный передатчик нами уже обнаружен. А если бы вы этого не поняли? Сказали бы вы нам обо всем этом или нет?

– Это один из тех вопросов, на которые я готов ответить, но не могу привести никаких доказательств, – заметил Хубер и добавил: – Конечно, сказал бы. Можете мне верить или нет, но решение порвать с "Ганзой" родилось у меня не в этот момент. Подумайте сами, и вы поймете, что меня ничто не вынуждало к разоблачению агентуры. И все же вы видите, что я это сделал.

– Вы правы.

С улицы донесся визг тормозов. Хлопнули, закрываясь, дверцы машины. Минуту спустя в комнату вошел Фельмери и Хубер стал прощаться с Шалго.

– Отдохните, – напутственно посоветовал он. – Думаю, что мы поняли друг друга.

Хубер уходил успокоенный.

Фельмери, хоть и старался держаться бодро, был подобен выжатому лимону.

– Слышал я, дядюшка Шалго, что у вас тут развернулись большие события?

– Да, завертелась карусель на нашем тихом холме, – подтвердил старый детектив. – Завертелась – не остановишь. Очень устал?

– Да нет. Просто проголодался.

– А между тем тебе предстоит еще ехать в столицу. И немедленно. Заберешь с собой один списочек и двух лихих молодцев.

– Признались они?

– Не знаю. Балинт ими занимается...

Шалго покричал Лизе на кухню, чтобы она покормила гостя.

Фельмери с волчьим аппетитом накинулся на еду, и в несколько минут с ужином было покончено.

– Тебе что-нибудь удалось узнать от Салаи?

– Все отрицает. Он ничего не слышал ни о Сильвии, ни о шифровке.

– Врет, негодяй. Теперь уже ясно, что он запирается. Хочешь знать, что означает имя Сильвия? Кодовое название операции! И задачей Меннеля было ее проведение. Что ты на это скажешь? – спросил он лейтенанта.

– Я тоже думаю, что Салаи врет. Негодяй он, этот Салаи. Сутенер. Любовник и дочки и мамаши Кюрти одновременно. Предполагаю, что Меннель завербовал его еще в Италии. В прошлом году.

– Скорее всего. Но что было потом?

– Потом? – раздумывая вслух, продолжал Фельмери. – Мало ли что могло произойти. Они могли переписываться. Салаи выполнял задания Меннеля, а тот мог присылать сюда курьеров за добытыми материалами.

– А тебе не показалось, что Меннель хотел свести Салаи еще с кем-то? В списке агентов, полученном от Хубера, несколько руководителей групп. Может быть, и Салаи хотели передать на связь одному из них?

– Почему бы вам не перебраться на веранду? – сказала Лиза, входя в комнату. – Там такой чудный воздух!

– В самом деле! Перейдем? – воскликнул Шалго, но Фельмери жестом остановил его.

– Я хотел перед отъездом на минутку заглянуть к Илонке. И если бы вы, дядя Оскар, тем временем позвонили товарищу Балинту, чтобы он заехал за мной к Худакам, я был бы весьма вам признателен.

Фельмери поблагодарил хозяйку за вкусный ужин и, вприпрыжку сбежав вниз по ступенькам, направился к вилле Худаков.

– Головастый мальчишка! – кивнул ему вслед Шалго. – А скажи, ангел мой, у Герцега при аресте все бумаги забрали? Рисуночки там? Чертежи? – спросил он у Лизы.

– Все, кроме одного.

– Какого же?

– Ты звони Балинту, а я тем временем найду на магнитофонной ленте запись того памятного разговора...

Когда в телефонной трубке послышался голос Балинта, тот очень удивился, что Шалго еще на вилле.

– Ведь я за вами машину послал.

Десять минут спустя Шалго уже сидел в поселковом совете и с мрачным видом разглядывал Вальтера Герцега и Еллинека.

– Ну что ж, господин Герцег, расскажите-ка генералу Шалго, с каким заданием вы прибыли в Венгрию, – сказал майор Балинт, встав, когда вошел Шалго.

Вопросы Балинта на немецкий переводил капитан Варади. Черноволосый здоровяк Герцег с подозрением покосился на Шалго.

"Генерал? – подумал он. – Почему же мне не сказали, что этот старый толстяк ходит уже в генералах? А мы с Еллинеком еще пытались угостить его виски в кафе!"

– Мы получили приказ, господин генерал, убить доктора Отто Хубера.

– Не мы, а ты! Один! – поспешил поправить его Еллинек. – Я такого приказа не получал. Мне было сказано, что я должен выполнять твои распоряжения.

Капитан Варади хотел перевести ответ, но Шалго жестом остановил его и сам по-немецки сказал Еллинеку:

– Об этом вы заявите на суде. А вообще отвечайте, только когда вас спросят. Миклош, – обратился он к майору Балинту, – ты иди собирайся в дорогу. А я пока тут побеседую с ними. Неплохо, если бы и ты поехал в Будапешт. Это ведь наемные убийцы, отпетые головорезы. Фельмери – отличный парень, но у него маловато опыта. Конечно, ты – начальник, можешь поступать, как сочтешь более правильным. У меня же пока одно задание держать связь с Хубером.

Балинту явно пришлись по вкусу последние слова Шалго, однако его мрачный вид ему не понравился. На всякий случай, уходя, он оставил при бандитах одного своего сотрудника. Если старый детектив говорит "головорезы", то действительно с ними надо держать ухо востро!

А Шалго продолжал допрос:

– Как и почему нужно было убрать Хубера?

– Мне Шлайсиг сказал только, что Хубер – предатель. Все доказательства у Брауна. Господин генерал...

– Я не генерал. Продолжайте.

– Хорошо. Господин как вас там, чистосердечное признание нам зачтется?

– Я и не судья, – заметил Шалго. – Но полагаю, что суд примет его во внимание. Это общепринятое правило.

Герцег расстегнул воротник.

– Ладно, терять нам нечего. Знайте: Хубер – офицер информационной службы "Ганзы". В прошлом сотрудник Гелена. Я с ним познакомился пять лет назад. Он преподавал нам основы диверсионной работы. Считался признанным гением в этой области.

– А то, что вы о его жене говорили, – тоже правда?

– Да, она была моей любовницей. А вот то, что я насчет ее смерти сказал, – это только мое предположение. Но не мне одному смерть Греты Хубер казалась подозрительной. Кстати, Браун уже давно подозревает Хубера. Это мне еще сама Грета говорила.

– В чем же он его подозревает?

– Браун со мной об этом не говорил.

– А Грета?

– Она – да, говорила, что, мол, у Хубера родные где-то в Восточной Пруссии живут. А сын его связался со студентами левого толка и сбежал на Кубу. Конечно, все это всерьез принимать не приходится. Такие дела встречаются сплошь и рядом. Но есть кое-что и посерьезнее. Например, Хубер продал все свое имущество и вложил деньги в какой-то иностранный банк.

– Готовился к побегу, что ли? – уточнил Шалго.

– Да.

– Тогда почему же Браун тем не менее послал его сюда?

– Это одному Брауну известно, – усмехнулся Герцег.

– Можно мне? – как школьник, подняв руку, спросил Еллинек. – Я думаю, свинью они нам подложили. Браун – это такая лиса, что хитрее его мне еще до сих пор никто не попадался. И уж если он Хубера сюда послал, значит, у него были на то свои причины. Браун на риск никогда не идет. Он ставит только на верную карту. Не имея гарантий, он Хубера сюда не послал бы.

– Чепуха! – перебил его Герцег. – Он затем и прислал его сюда, чтобы мы его тут прикончили. Хубер мешал Брауну. Удобнее, когда сотрудник исчезает здесь, "за железным занавесом".

– Возможно. Только мне такие игры не по нутру, – признался Еллинек.

Оскару Шалго они тоже не нравились, эти игры. Если люди в аппарате фирмы "Ганза" знали или хотя бы подозревали что-то о замысле Хубера, почему они послали его сюда?

– Как вы собирались убить Хубера? – спросил он.

– О, это было здорово придумано! Я знал, что машину Меннеля милиция еще не забрала. Я усадил бы Хубера в эту машину и отъехал бы до места, где меня ждал бы Руди с мотоциклом. Там я пришил бы Хубера в машине, а затем включил бы устройство с таким расчетом, чтобы самому успеть добраться до Руди. Остальное – уже дело техники. Сгорел бы Хубер дотла. И следов не осталось бы...

Шалго с омерзением слушал повествование захлебывающегося от удовольствия Герцега. Сомневаться в том, что он выполнил бы адский план Брауна, не приходилось.

– Жаль, что проклятая старушенция сорвала мне всю операцию. Поверил я ее сказочкам. Но вы знаете, любой другой тоже клюнул бы на такую наживку. Ведь до чего все точно совпадало с моими данными. И какая артистка эта ваша бабуся!

– Считайте, что вы получили по физиономии! – поморщившись, сказал Шалго. – Бабуся – моя жена.

– Извините, господин...

– А вот кто такая Сильвия?

– Не знаю, – покачал головой Герцег.

Старый детектив перевел взгляд на рыжеволосого Руди.

– Мне помнится, – сказал тот, – операцию Меннеля вроде бы так называли. Шлайсиг, кажется, так говорил.

– А кто убил Меннеля?

Бандиты переглянулись.

– Не знаю, – пожал плечами Герцег. – Но теперь я не удивлюсь, если выяснится, что это тоже дело рук Брауна.

Шалго попросил майора Балинта, когда они вместе ехали в машине за Фельмери, поскорее возвращаться из Будапешта. Герцег и Еллинек, скованные наручниками, сидели на заднем сиденье под бдительным присмотром охранника.

Профессор Табори вернулся домой усталый и голодный. Поэтому он был необыкновенно обрадован, увидев, что Бланка еще не спит, а ждет его с горячим ужином. Быстро умывшись, он сел к столу и принялся торопливо, с жадностью есть, успев только спросить, где Казмер.

– У себя. Кажется, еще читает, – ответила Бланка. – Да ты не спеши, ешь медленнее. А то опять будешь жаловаться, что болит желудок.

– Уже болит. С самого утра. Понервничал, взвинтил себя, и схватило. Табори отпил большой глоток вина, намазал ломоть мягкого хлеба маслом. Никак не могу понять, почему Казмер так странно себя ведет. Может, ты объяснишь, что заставило его сказать неправду? Теперь я уже и сам убедился, что девятнадцатого он в Будапеште не был.

– Не знаю, где он был, – устало проведя рукой по лбу, прошептала Бланка. – Он и мне этого не говорит. Да ты ешь. Гарнир почему-то даже не попробовал. – Взглянув на брата, она с грустью увидела, как сильно Матэ переживает все происходящее: лицо у него осунулось, стало каким-то землисто-серым. – Ты много куришь, – сказала она. – И почему без мундштука?

Табори ощупал карманы:

– Знаешь, я его где-то потерял.

– В Будапеште забыл, наверное.

– Да нет, едва ли в Будапеште, – в большом замешательстве пробормотал профессор. – Потому что Шалго спросил у меня о нем еще вчера, до моей поездки в город.