Текст книги "Нежная душа урода"
Автор книги: Анатолий Ярмолюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Удавить за такое этого журналиста мало! – бросил наконец в сердцах один из нас, Карим Нурбеков. – Зарезать, как шакала!
– Ты говоришь – удавить и зарезать? – тут же вскинулся Серега Мехоношин. – Мужики, ну так вот что я вам скажу…
Впрочем, ничего эдакого нам говорить надобности не было, потому что все мы подумали о том же, о чем и Серега. Надо во что бы то ни стало, и притом как можно скорее разыскать этого самого карлика! Кажется, теперь нам было о чем с ним побеседовать…
«Протокол допроса.
Я, старший оперуполномоченный ОУР УВД майор милиции Якименко, допросил в качестве свидетеля Нефедкина Семена Кирилловича, 1938 года рождения, ранее не судимого, беспартийного, образование среднее, проживающего по улице Болотной, 22, работающего сторожем на городском кладбище № 2.
Вопрос: «Семен Кириллович, расскажите, пожалуйста, как долго вы работаете кладбищенским сторожем?»
Ответ: «Четвертый год, с тех пор, как вышел на пенсию. Пенсия – маленькая, так что подрабатываю».
Вопрос: «Расскажите, пожалуйста, подробнее о характере вашей работы».
Ответ: «Работаю я сутки через двое. В мои обязанности входит следить за порядком на кладбище».
Вопрос: «Что значит – следить за порядком на кладбище?»
Ответ: «Это значит следить за тем, чтобы на территории кладбища не появлялись посторонние, чтобы с могил не воровали крестов и памятников, чтобы не было пьяных и нищих… Одним словом – следить за порядком».
Вопрос: «Расскажите, пожалуйста, кто и с какой целью приходил позавчера вечером к вам в сторожку?»
Ответ: «Вначале ко мне пришел один мой знакомый по имени Семен, а по прозвищу Шекспир. С собой он принес две бутылки самогонки. Почти всю эту самогонку мы с ним выпили».
Вопрос: «Ну а затем?»
Ответ: «А затем ко мне пришел один мой знакомый по имени Виктор».
Вопрос: «Расскажите о нем как можно подробнее».
Ответ: «Фамилии его я не знаю. Чем он занимается – не знаю также».
Вопрос: «В таком случае опишите, как он выглядит».
Ответ: «Он очень маленького роста – мне, наверно, будет по пояс. У него несоразмерно большая голова, очень короткие ноги и руки едва ли не до земли».
Вопрос: «То есть вы хотите сказать, что этот ваш знакомый по имени Виктор – карлик?»
Ответ: «Я никогда не видел карликов и не знаю, как они выглядят. Я просто описал его приметы – и все».
Вопрос: «С какой целью он к вам приходил?»
Ответ: «Чуть более месяца назад он уговорил меня тайно похоронить на охраняемом мною кладбище одного человека. За мое согласие он уплатил мне пять тысяч рублей и, кроме того, ежемесячно обещал платить еще по тысяче рублей за мое молчание».
Вопрос: «Что ваш знакомый по имени Виктор рассказывал вам о человеке, которого вы похоронили?»
Ответ: «Он говорил, что это – его невеста. Еще он говорил, что звали ее Полина и что она покончила жизнь самоубийством. Он говорил, что она повесилась».
Вопрос: «Скажите, а вы сами труп видели?»
Ответ: «Да. Более того – я мастерил гроб, обряжал и обмывал тело. Это был труп очень маленькой женщины. Вначале я подумал, что это десятилетний ребенок, однако нет, это был труп взрослой женщины. Только очень маленькой».
Вопрос: «У нее было телосложение, как у карлика?»
Ответ: «Нет. У нее было правильное телосложение, как у нормальных людей. Только все в маленьких пропорциях. Не женщина, а прямо-таки сказочная фея».
Вопрос: «Вы уверены, что смерть этой женщины наступила именно в результате повешения?»
Ответ: «Да, уверен. Я видел отчетливый след от веревки на ее шее. Такие следы обычно бывают у удавленников. На своем веку я видел много смертей и разбираюсь, кто от чего умер».
Вопрос: «Скажите, как часто после захоронения тела человек, похожий на карлика по имени Виктор, бывал у вас на кладбище?»
Ответ: «Раз, наверно, пять. Или семь… Не считал, а потому и не помню».
Вопрос: «Для чего он приходил на кладбище?»
Ответ: «Он сразу же шел на могилку».
Вопрос: «Вы имеете в виду – на могилу, где похоронена вышеупомянутая женщина?»
Ответ: «Да».
Вопрос: «И что же он делал на этой могиле?»
Ответ: «Он плакал».
Вопрос: «Вы могли бы показать, где находится эта могила?»
Ответ: «Да, мог бы».
С моих слов записано верно, мною прочитано, замечаний и дополнений нет».
«Расшифровка аудиокассеты.
– Ну-с, достопочтенный Семен Кириллович Нефедкин, официальный допрос закончился, а теперь послушайте, что я вам скажу! Слушайте, Семен Кириллович, и мотайте себе на ус, потому что от того, какие вы сделаете для себя выводы из моих слов, зависит ваша дальнейшая судьба. Я ясно излагаю?
– Да вроде бы ясно…
– Да, Семен Кириллович, в нехорошую историю вы вляпались. Ох, и в нехорошую же – до жути! Я уже не говорю о тривиальной пьянке на рабочем месте с кем ни попадя: это грех не велик. Но – тайное захоронение тела! Если это станет еще кому-нибудь, кроме нас, известно – вас как минимум попрут с работы, а уж как максимум… Максимум, я думаю, лет восемь, а то и все десять отдыха на курортах колымского края. Такой вот расклад…
– Это… так за что же – десять лет-то? Ведь не убивал, не крал…
– За сокрытие следов преступления, дражайший Семен Кириллович. За это по нынешним временам – строго до невозможности!
– Да каких таких следов… что-то я не понимаю…
– А тайно похоронить убитого человека – разве это не сокрытие следов преступления?
– Да какого же убитого-то? Сказано – самоубийство…
– А откуда вы знаете, что самоубийство? Вы что же, присутствовали, когда эта самая… как бишь вы ее назвали… да, фея… Вы что же – присутствовали при ее самоубийстве?
– Нет, но…
– То-то и оно, Семен Кириллович, то-то и оно. А что, если этот ваш карлик – да вам соврал? А что, если это он сам взял да и задушил свою фею, а? И с вашей помощью – концы в воду? Ну?
– Так это… ну, не знаю. Но мыслю: а для чего же тогда ему ее хоронить? Взял бы да и спустил бы в овраг… делов-то!
– И я пока всего не знаю, дорогой Семен Кириллович. Но предполагаю, что этот ваш карлик Витя – убийца, если не полноценный маньяк. А от маньяка, как вы сами понимаете, можно ожидать чего угодно: и убийств, и похорон… Завтра, предположим, он и вас захочет положить рядышком со своей так называемой невестой! А что – очень даже просто!
– Э…
– Да хоть «э», хоть «бэ»! Зря, что ли, он так упорно ничего о себе не рассказывает? Не зря, Семен Кириллович, ох, не зря! Уж поверьте вы моему опыту! Положит и вас – за милую душу! Ну сами посудите – для чего ему такой свидетель?
– Что-то не похож он на маньяка… Плачет каждый раз на могилке…
– Плачет на могилке… Да ежели он маньяк, то и заплакать может, и засмеяться, и тут же закукарекать! Для него это – раз плюнуть! Одно слово – маньяк!
– Ну, так это… что же мне делать?
– Вот, Семен Кириллович: наконец-то я слышу умные слова! И потому отвечаю: помочь нам как можно скорее поймать этого вашего карлика! Как можно скорее, Семен Кириллович, иначе может быть поздно! Вы, разумеется, спросите, каким образом вы можете нам помочь? А давайте-ка мы заключим с вами один джентльменский договорчик! Как говорится, вы – нам, мы, соответственно, вам. Когда, кстати, этот ваш карлик обещал явиться к вам вновь?
– Да, наверно, через недельку. Или денька через четыре. Или прямо-таки завтра… Я не знаю, а он – не говорил.
– А где он обитает, он вам случайно не говорил?
– Нет…
– Ну ладно. Договорчик наш, стало быть, таков. Мы со своей стороны обещаем никому не говорить о ваших приключениях на кладбище, вы же со своей стороны… Видите этот телефончик? Хороший телефончик, переносной. Ну, так вот: мы вам даем этот телефончик, а вы, дождавшись следующего прихода карлика, звоните вот по этому номеру… Нет, номер с собой брать не следует, вы должны его запомнить. Вот и весь договорчик, Семен Кириллович. Не много, согласитесь, за ваше дальнейшее спокойствие и вашу свободу.
– Э… а ежели он того… возьмет да прознает про этот наш уговор?
– А как он может прознать, если вы никому ничего не скажете? А ведь вы же не скажете, не так ли?
– Ну так…
– Вот и чудно, Семен Кириллович, вот и чудно. Стало быть – договорились. Но – смотрите, Семен Кириллович, ох, и смотрите же!..»
Домой, как оно и полагается порядочному сыщику, я вернулся, когда уже стемнело. Моя Мулатка, разумеется, не привыкла еще к особенностям моей профессии, и потому встретила меня довольно хмуро.
– Терпи, мать, коль связала свою судьбу с сыщиком! – смеясь, сказал я и поцеловал свою женщину. – В нашей работе то ли еще бывает!
Разумеется, она растаяла от моих поцелуев, мы славно поужинали и улеглись спать. Ночь была удивительная! В окно заглядывала тяжелая рябиновая ветка, за ней скрывалась радостная молодая луна… От моей Мулатки пахло далекими звездами и морем, от которых я увез ее под наше северное небо…
– Скажи, – вдруг спросила моя Мулатка, – что это за маньяк злодействует в городе? Везде только об этом и говорят…
– Да где же это – везде? – деланно удивился я.
– Например, на базаре, – стала припоминать моя Мулатка. – И в магазинах. И еще – в трамваях… Да и по телевизору тоже. Говорят, что в городе орудует маньяк, который убивает кого ни попадя. Вроде какой-то карлик… Прямо как в кино!
– Эх! – крякнул я. – Да мало ли что говорят… Никто еще ничего толком не знает…
– Не хочешь говорить – и не надо! – вдруг обиделась Мулатка. – Но не ври мне…
– Да я и не вру, – довольно неуклюже стал оправдываться я. – Да, действительно, имеются кое-какие подозрения… А что там на самом деле – кто же его знает? Вот если мы этого карлика поймаем, тогда и будет разговор. А так – слухи одни… Обыкновенное дело!
– Страшная у тебя работа, – вздохнула моя Мулатка. – Как-то раньше не задумывалась об этом…
– Ничего, привыкнешь, – я погладил ее волосы.
– Постараюсь… – ответила Мулатка.
Ночью мне приснился странный сон. Гигантская свистящая коса сама собою шествовала по лугу и укладывала в бесконечные ряды скошенные травы и цветы. Мне чудилось, что я – одна из луговых травинок, ждущая своей очереди, и эта очередь вот-вот наступит. Мне снилось, что я вижу, как где-то там, со стороны востока, со стоном умирает луг. О, с каким ужасом я, травинка, внимал металлическому свисту косы, который становился все ближе! Этот свист был все беспощадней, и все более во мне, травинке, крепло ощущение, что вот-де сейчас, в это самое мгновение… Вот уже полегли последние заслоняющие меня травы, вот уже я ее вижу, мою блистающую металлическую смерть… Вот коса взметнулась, вот ее лезвие уже стремительно несется мне навстречу… И – острая, смешанная с непередаваемым ужасом боль вдруг пронзила меня! Я вскрикнул – и проснулся. Сердце… Неужто это сердце? Но с чего бы вдруг? Часы показывали половину пятого. Стараясь не разбудить мою Мулатку, я осторожно встал, вышел на кухню и отворил окно. В окно хлынул предрассветный, напоенный ароматом отцветающих трав, августовский воздух. И боль постепенно отступила…
4
Следующий день начался со сплошных неприятностей. С самого утра нас стали одолевать журналисты – и местные телевизионщики с газетчиками, и какие-то залетные. Вся эта орава осадила наши милицейские стены и задавала идиотские вопросы о якобы свирепствующем в городе маньяке-карлике. Дабы навести во вверенном ему подразделении хотя бы видимость порядка, Батя вынужден был поднять в ружье взвод пожарных, и когда те прибыли, пригрозил журналистам беспощадно поливать их из брандспойта, если они не удалятся, как минимум, на сто метров от здания отдела.
Репортеры испугались и ретировались, но это было лишь началом неприятностей. Вскоре в Батин кабинет явилась вовсе уж невиданная делегация, возглавляемая городским бездельником и горлопаном Васей Авдеевым по прозвищу Вася Убогий.
– Мы, – важно пояснил цель своего визита Вася Убогий, – есть уполномоченная общественная правозащитная делегация. Общество уполномочило нас задать вам несколько животрепещущих вопросов по поводу творящегося в городе беспредела, а именно – свирепствующего маньяка, которого вы, то есть карательные органы, не в силах изловить и, таким образом, не в состоянии обеспечить нашу безопасность!
Выпалив свою тираду, Вася Убогий перевел дух и гордо осмотрелся по сторонам – вот каков, дескать, я молодец – выговорил и не поперхнулся!
– Виноват, – змеиным голосом спросил Батя, – а кто тебя, Убогий, уполномочил задавать мне эти твои так называемые животрепещущие вопросы?
– Народ! – гордо ответил Вася Убогий. – Это – во-первых. А во-вторых, я никакой вам не Убогий, а Авдеев Василий Викторович, активист и гражданин!
– Эвона! – искренне удивился Батя. – А ежели я сейчас, тебя, эдакого гражданина и активиста, – да засажу в кутузку? Что ты на это мне скажешь?
– Не имеете права! – по-прежнему гордо ответствовал Вася Убогий, а остальные члены делегации сурово кивнули в знак подтверждения слов своего вождя. – Сейчас вам не тридцать седьмой год!
– За твой манифест, – сказал Батя, – может быть, и не имею. А вот за разбитое намедни по пьяному делу витринное стекло в кафе «Бегемот» – имею…
– Это провокация! – петушиным голосом воскликнул Вася Убогий. – Никакого стекла в «Бегемоте» я не бил!
– Провокация! – дружным эхом откликнулась вся Васина команда.
– Минимум – десять суток… – проникновенным голосом сказал Батя.
– Ах так! – еще более гордо воскликнул Вася Убогий. – Ну, тогда мы, городская общественность, оставляем за собой право на принятие адекватных действий в плане самообороны!
– Минимум – пять лет… – еще более проникновенно сказал Батя.
Уполномоченная общественная делегация окинула Батю негодующим взглядом, развернулась и стремительным полугалопом удалилась. А Батя не обещающим ничего хорошего тоном пригласил меня и мою команду на совещание.
– Дурдом! – яростно выразился Батя и оглядел нас всех по очереди и весьма пристально. – Ну и что мы, братья сыщики, намерены предпринять в ближайшем будущем? Главное, что меня сейчас в жизни интересует, – имеется ли в природе этот самый карлик-маньяк? А?
– Карлик, – встрял я, – без сомнения, имеется, а вот кто он – это большой вопрос.
– Загадочная и таинственная фигура! – добавил Саня Попов.
– Обитатель подземного замка! – внес свою лепту Серега Мехоношин.
– Этот… вампир-кровосос! – добил Батю окончательно Карим Нурбеков.
Минут, наверное, пять Батя молчал и созерцал нас влюбленным отеческим взглядом, после чего горестно заявил:
– Самое печальное в моей жизни не то, что я не доживу до пенсии, а то, что вы, суки, доведя меня до преждевременной смерти, даже не явитесь на мои похороны. Ведь не явитесь же, суки?
– Ты погоди, Батя, помирать, – попросил я. – Вначале послушай, чего мы наскребли…
… – Ну? – вдохновенно спросил Батя, когда я закончил свой доклад. – И чего же вы сидите сиднем? Чего же вы этого карлика не ловите?
– Сейчас пойдем ловить, – пообещал я. – А следом за нами – телевизионщики со своими телекамерами. А следом за ними – газетчики. А вслед газетчикам – Вася Убогий со своей командой ускоренного реагирования…
– Я намедни, – сказал Серега Мехоношин, – был по делам в дурдоме – так там точно таким же манером ловили таракана. Все на одного. Но, между прочим, таракану удалось ускользнуть.
– Ну так ловите тихо вашего таракана, профессионалы, мать вашу! – взъярился Батя. – Расставляйте ловушки, сооружайте капканы, маскируйте свои пропитые внешности! Иначе, чувствую, с меня не то что погоны, а и голову скоро снимут… Из-за этого вашего карлика город встал на уши! Нет, не видать мне полковничьих погон, как собственной задницы!
– И на фига, тебе, Батя, эти полковничьи погоны!.. – задушевно начал я.
– Чем больше звезд, тем меньше совести! – закончил Саня Попов.
– Ловушки и капканы, – видя, что Батя багровеет в поисках достойного ответа на нашу наглость, поспешно заявил я, – уже готовы. Уверен, что через день-два он в эти капканы непременно угодит.
– Плач на могиле? – буркнул Батя.
– Именно, – сказал я.
– Гамлет? – спросил Батя.
– И сторож также, – поддакнул я.
– А если ваш карлик никогда больше на кладбище не явится? Что тогда? – ядовито поинтересовался Батя.
– Он туда явится, – уверенно ответил я.
– Да? – еще более ядовито осведомился Батя.
– Непременно. У меня – предчувствие…
– Ну, если дело дошло до предчувствий… – развел руками Батя. – Ладно, идите и работайте. И обо всем докладывайте мне. А то мне сегодня уже и мэр звонил, и какой-то дармоед из областного управления…
Непререкаемое правило: если день неудачно начался, то так же неудачно он и продолжится, и закончится. Не успел я со своей командой выпить чаю, как позвонил дежурный и велел всем нам срочно спуститься в дежурку. Мы спустились и увидели в дежурке пятерых незнакомых нам и довольно-таки встрепанных граждан: их роднило то, что все они были низкого, будто на подбор, роста.
– Вот, – плачущим голосом пояснил дежурный, – команда Васи Убогого в действии. Оказывается, они организовали охоту на карликов! Вот – пятерых уже доставили, и отбыли за новой партией… Стало быть, сортируйте ваших карликов, укладывайте в штабеля, подвергайте допросу поточным методом – но только избавьте меня от этого горя! Надо же такое удумать – охота на карликов!
Дело при всей его комичности было тем не менее серьезным. Пес его знает, что еще мог удумать этот придурок Убогий, возомнивший себя спасителем человечества! Эдак дело могло дойти и до смертоубийства – не говоря уже о том, что никто, кроме нас, грешных, не имеет права лишать граждан свободы! Нет, этого самого Васю Убогого надо было срочно изолировать: для него же, дурака, будет лучше.
Пока мы разыскивали Васю и оформляли его в изолятор временного содержания за разбитое в кафе «Бегемот» стекло, Батя ринулся на местную телестудию и вытребовал там пять минут прямого эфира для срочного сообщения.
Текст выступления Бати по телевидению.
«Уважаемые горожане! Ни для кого из вас не секрет, насколько в настоящее время сложна оперативная обстановка в нашем городе. Шесть убийств – и каких убийств! Священник, известный в городе журналист, почтенный горожанин… Да что там говорить! И все эти убийства пока что считаются нераскрытыми. Подчеркиваю – пока. В настоящее время по всем этим делам ведется интенсивное расследование, и у следствия имеются основания предполагать, что через несколько дней убийцы будут пойманы. Есть у нас и версии, есть и подозреваемые, а вот спокойствия в городе – нет. Куда ни пойди – везде разговоры и пересуды про какого-то маньяка-карлика, якобы нападающего на наших горожан и убивающего их почем зря. Все эти слухи, дорогие горожане, не имеют под собой никакой почвы. Беспочвенные слухи! Никакого карлика-маньяка не существует, понятно вам? А кто у нас на подозрении – о том я вам не скажу, ибо это следственная тайна. Так что прошу всех, в особенности господ журналистов, не допекать ни меня, ни моих подчиненных разнообразными глупыми вопросами. В свое время, то есть когда следствие будет закончено и убийцы пойманы, мы сами вам обо всем расскажем. Устроим пресс-конференцию – и расскажем. Так что попрошу вас проявить гражданскую сознательность и не путаться под ногами у следствия.
И вот что еще я хочу сказать. Вынужден с прискорбием констатировать, что в городе завелась неформальная общественная организация, которая мало того что предъявляет правоохранительным органам дурацкие ультиматумы, так они еще, подлецы, удумали устроить охоту на безвинных низкорослых граждан, которых во множестве отлавливают и скопом доставляют в городской отдел милиции. Такого безобразия терпеть никак нельзя, и я как начальник городского отдела милиции официально заявляю этим самым охотникам за карликами: я из вас, сукины дети, из самих карликов наделаю! Ноги из задницы повыдергиваю! В данный момент лидер этих охотников Вася Убогий уже находится там, где ему и полагается быть, то есть за решеткой. Остальных же, если они не утихомирятся, ждет та же самая участь. Всех пересажаю безжалостно, потому что лишать граждан неприкосновенности воспрещается законом, а в этом городе гарант законности пока я!
Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сказать. Еще раз прошу соблюдать хладнокровие и спокойствие. Ситуация под контролем, убийцы будут пойманы и наказаны по всей строгости наших справедливых законов».
Вернувшись от Бати, мы уселись совещаться и разрабатывать план дальнейших действий. Конечно, этот карлик нам был крайне необходим, и если бы не журналисты и встревоженный, словно улей после медвежьего визита, город, мы бы сообща обшарили все городские притоны и малины – и к утру карлик уже был бы в наших руках. Хотя… Что, по большому счету, мы могли этому карлику предъявить? Нападение на пару любовников в ночном парке? Ну, допустим… Нападение на ночного пьяницу Кулика Ивана Никитича? Ладно. А еще – что? Никаких иных доказательств относительно причастности этого карлика ко всем прочим убийствам у нас не было. В самом деле, за что карлик мог убить почтенного горожанина Кривобокова, не говоря уже о священнике? Конечно, если это и впрямь маньяк, то никакая логика ему не нужна: какая логика у маньяка? Черт, прямо голова кругом идет… Короче: карлик – это, конечно, замечательно, на него у нас имеются еще и другие правдоподобные версии. Так что – марш вперед, труба зовет! Разумеется, через черный ход, чтобы обмануть рыскающих неподалеку окаянных репортеров.
Моя команда разошлась, я же остался в кабинете в ожидании звонков от Гамлета либо кладбищенского сторожа. Я просидел до позднего вечера. Звонков не дождался, зато дождался новой партии низкорослых горожан в количестве аж одиннадцати душ, которых эти чертовы охотники за карликами анонимно и в связанном виде доставили к воротам отдела, а сами во все лопатки припустили в вечернюю тьму. Среди этих одиннадцати горемык оказался, между прочим, и депутат областного законодательного собрания Лев Борисович Бауман, ростом мелкий, но по характеру крикливый, склочный и неутомимый. Будучи освобожденным от пут, Лев Борисович долго бушевал, грозил всем нам скорыми разоблачениями, посадками, увольнениями и прочими большими и мелкими неприятностями, и только спустя два часа он утомился, был посажен в милицейское авто и отвезен по месту своего постоянного жительства.
Я же, встревоженный, отправился в изолятор, велел поднять на-гора Васю Убогого и мытьем и катаньем принялся выдавливать из него адреса его сподвижников, бесчинствующих в ночном городе. Само собою, Вася долго кочевряжился и все время поминал права человека, сыпал номерами европейских, международных и иных прочих постановлений, решений и конвенций, и всем этим он довел меня до такой степени озлобления, что я, каюсь, хорошенько треснул его по шее. Получив по шее, Вася Убогий заявил, что подчиняется грубой и антизаконной силе, и тут же выдал адреса, пароли и явки всех своих озабоченных единомышленников. Я вернулся в отдел, с позволения дежурного поднял по тревоге спецназ, раздал им адреса и велел приволочь всех охотников за карликами – как говорится, в любом виде и состоянии.
Большая часть охотников была обнаружена, привезена и рассажена по камерам, и только после этого с первыми лучами рассвета я вернулся домой, рассчитывая переодеться, помыться, поесть – и отправиться обратно на любимую работу.
Моя Мулатка встретила меня недовольным взглядом, никак не отреагировала на мой приветственный поцелуй, кивнула на холодильник (мол, что найдешь, то и ешь) и ушла обратно в спальню. Разумеется, такое поведение подруги жизни меня задело и даже слегка оскорбило, однако, никаких претензий я предъявлять не стал. Подруге сыщика, понятное дело, живется нелегко. Ничего, привыкнет…
Поев и помывшись, я решил с часик прикорнуть, но не тут-то было: грянул телефонный звонок. Звонил кладбищенский сторож.
– Это… – сказал он. – Выполняю условия договоренности. Он – тут…
– Что? – спросил я.
– Карлик, говорю, сейчас на кладбище. Вы велели позвонить, когда он появится, вот я и звоню. Карлик – на кладбище!
– Да? – спросил я, тряся головой, надеясь таким образом отогнать от себя сон. – И что же он делает?
– Плачет на могиле…
– Так! – сказал я и заметил, что моя Мулатка проснулась и смотрит долгим напряженным взглядом, в котором, мне вдруг показалось, не было ни капли любви, а было нечто иное – тревожное и пугающее… – Значит, так. Спрячь хорошенько трубку – и ничего больше не предпринимай. Просто сиди в сторожке – и все! Нет: если в течение получаса он вздумает уйти, постарайся его удержать. Как хочешь – но постарайся! Сможешь?
– Попробую…
– Тихоныч! – позвонил я дежурному по отделу, и вновь меня царапнул долгий и пристальный взгляд моей Мулатки. – Срочно – тройку вооруженных ребят, машину – и ко мне домой! Очень срочно, Тихоныч!
– Карлик? – спросил дежурный.
– Потом, Тихоныч, потом… Машину – срочно!
От отдела до моей квартиры – езды восемь минут. Как раз чтобы поцеловать мою Мулатку и выбежать за ворота. Поцелуй она восприняла холодно и отрешенно, и я вдруг почувствовал себя той самой травой во сне, и знакомая острая боль мгновенно полоснула меня по сердцу… Ладно, сейчас не до боли…
Машина прибыла, я вскочил в нее, и мы помчались к кладбищу. Не доезжая метров триста, мы остановились и, стараясь казаться незаметными и неслышными, вчетвером стали подбираться к кладбищу.
Сторож маялся у своей сторожки и, заметив нас, едва ли не бегом бросился навстречу.
– Там?
– Вроде пока там… – опасливо озираясь, прошептал сторож.
– Веди и показывай! – приказал я.
– А вдруг он это… – засомневался сторож.
– Покажешь – и сразу ложись на землю! – посоветовал я.
– Ага! – испуганным голосом сказал сторож. – Тогда – пошли… туда, туда…
Над кладбищем занималось чудесное утро. В старых березах щебетали ранние птахи…
– Вот… могилка… и он сам! – прошептал сторож и тотчас же, упав на землю, уполз в кусты.
Нам, впрочем, было сейчас не до него: все наше внимание было приковано к могиле. На маленьком холмике лицом вниз беззвучно лежала скрюченная человеческая фигурка. Я подал знак, и мы полукольцом стали обходить могилу…
Тяжелая черная птица вдруг сорвалась с ветки, громко захлопала крыльями и оглушительно заверещала. Фигура дернулась, стремительно поднялась на ноги – и мы увидели невозможно уродливое, отдаленно похожее на человека, маленькое существо. Карлик!
– Стоять! – заорал я, тряся пистолетом. – Не вздумай дернуться!
Вооруженные автоматами ребята тем временем сомкнули кольцо, двое из них бросились на карлика – и тут случилось неожиданное. Карлик вдруг пружинисто подпрыгнул, ухватился за низкие ветви березы и, стремительно перебирая руками, будто невиданная обезьяна, взобрался на дерево, оттуда, мощно раскачавшись, перепрыгнул на другое дерево, затем на третье…
– Твою мать!.. – поразились мы хором и, очнувшись, бросились в погоню.
– Только не стрелять! – выдохнул я на бегу.
Если бы не случай, думаю, мы бы его не догнали. Какое там! Карлик летел с ветки на ветку так, будто он и вправду был не человек, а ловкая, стремительная обезьяна! Миг – и он уже едва был виден среди листвы, еще миг – и только отдаленные звуки напоминали нам о его необычайном способе передвижения. Ну и ну…
Но подвернулся его величество случай: одна из ветвей не выдержала, и карлик с шумом и треском грохнулся оземь. Когда мы подбежали, он был еще без сознания. А скрутить лежащего без сознания человека и привести его в чувство – чего уж проще? Он очнулся, вскочил, попытался вскинуть руки, увидел наручники, сник и уселся на землю.
– Победили? – неожиданно глухим и низким голосом спросил он.
– Зачем убегал-то? – в свою очередь поинтересовался я.
Он ничего не ответил, мрачно взглянул на меня, еще более мрачно усмехнулся…
– Ладно, поехали, – сказал я. – Идти-то сможешь?
Карлик опять ничего не ответил, с трудом поднялся, встряхнул головой и пошел. Его руки и впрямь едва ли не касались земли, ноги были на редкость короткими, а голова непропорционально огромна…
