Текст книги "Между ночью и днем"

Автор книги: Анатолий Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Ну вот, – заметила обреченно, – наконец-то решил от меня избавиться. Не понимаю, зачем так долго тянул.

Все мои дальнейшие разъяснения падали, как в пропасть. Вечерок получился трудный. Катя ревела, бегала от меня по квартире, пыталась запереться в ванной и повторяла только одно: «Ну чем я тебе не угодила, чем?! Я же не сама себя насиловала!»

Я силой запихнул ее в постель и заставил выпить димедрол. При этом полчашки воды она пролила на себя. Пришлось переодевать рубашку и менять простыню. Мелькала у меня мысль отвезти Катю к матери (к моей), но по здравом размышлении я пришел к выводу, что двух умственно ослабленных женщин оставлять вместе еще опаснее, чем поодиночке.

По телефону попросил совета Григория Донатовича, но он ответил как-то туманно:

– Эх, Саша, наломали мы с тобой, кажется, дровишек!

Я не стал уточнять, что он имеет в виду, это и так было ясно.

…Среди ночи я проснулся оттого, что Катя не спала.

– Ты чего? – Я дотронулся до ее горячего бока.

– Ничего. Думаю, – голос ровный, спокойный. Без привычного нервного напряжения.

– О чем?

– Зачем я живу?

– Катя! Родная моя! Забудь все, что я говорил. Мы не будем разлучаться. Что-нибудь придумаем. Только завтра я отъеду на полдня.

– Нет, ты уйдешь навсегда.

Бывают минуты, когда неосторожное слово подобно пуле в висок.

– Катя, ты хорошо меня слышишь?

– Очень хорошо. Лучше, чем вчера.

– Тогда запомни. Ты и я – неразделимы. Если с тобой что-нибудь случится, я тут же умру.

Тяжко далось мне признание, но она поверила. Прижалась грудью, бедрами, и я обнял ее. Она тепло дышала в ухо и постепенно, чуть-чуть поворочавшись, уснула.

Все можно поправить, думал я, если сильно захотеть. Какое счастье, что у меня есть этот нежный комочек под боком… Около двух я помчался домой. Ребятам объяснил, что некоторое время так и буду работать в этом графике: в основном дома, пока не утрясу кое-какие дела. Они ничего не поняли, но не удивились.

– Большой человек! – уважительно заметил Петров, – Нам с ним не сравняться.

Зураб осторожно добавил:

– Не всегда это удобно для работы, ты не находишь, Альхен?

К моему приходу Катя приготовила обед. Она была в фартуке, причесанная и с подкрашенными губами. Обыденкой чмокнула в щеку:

– Мой руки и садись.

На столе – свежий батон, сосиски в полиэтиленовом пакете.

– Ты что же, в магазин ходила?

– Не надо было? Но у нас же хлеба не осталось, ни молока, вообще ничего. Холодильник пустой.

Я ел гороховый суп, стараясь не подавиться. Катя сидела напротив, подперев кулачками подбородок.

– Ничего нет интереснее жующего мужчины, да?

– Зато я знаю, о чем ты думаешь.

– О чем?

Мудрая, сочувственная улыбка.

– Не веришь своим глазам.

Забрала пустую тарелку и поставила передо мной жаркое. У того и у другого вкус показался мне одинаковым.

– Рожу тебе сына, – сказала Катя, – тогда посмотрим, как отвертишься.

– Роди лучше дочь, сын у меня уже есть.

– Как скажешь, повелитель.

После обеда пошли отдохнуть. Лежали молча, соблюдая приличную дистанцию. Катины глаза закрыты, но она улыбалась. Любопытно, думал я, сколько продлится ее просветление и чем оно нам грозит. Вспомнилась бабушка-покоенка, которая за несколько часов перед смертью начала вдруг бродить по квартире, распевая срамные частушки.

– Если тебе когда-нибудь понадобится женщина, – сказала Катя, – только намекни.

– Действительно, – согласился, – никогда не знаешь, что взбредет в голову.

Зазвонил телефон. Чтобы снять трубку, надо было слезть с кровати.

– Ничего, позвонят и перестанут, – сказал я.

– Вдруг что-нибудь важное. Хочешь, я отвечу?

Телефон надрывался, не умолкая. Похоже, звонивший был уверен, что я дома. Никаких предчувствий у меня не было, они появились после того, как я снял трубку.

– Александр Леонидович? – Мое имя прозвучало, как «козел», да и голос был вроде знакомый – вкрадчивый и наглый.

– С кем имею честь?

– Что ж ты, интеллигент, трубку не снимаешь? Резину тянуть не в твоих интересах.

– Кто вы такой?

– Тебе привет от Гоги, парень!

– От кого?

– Клуб «Три семерки» знаешь?

Тут я, конечно, все вспомнил. Гош Басашвили, добродушный, гостеприимный хозяин игорного притона. У меня с ним контракт на проект загородного дома, навеянного лицезрением фазенд из латиноамериканских сериалов. Солидный аванс, уверения в дружбе, клятвенные обещания (с моей стороны) начать строительство в срок.

– А где сам Гош?

– Тебе-то какая разница? Дело будешь иметь со мной. Я посредник. Допрыгался, интеллигент?

– В каком смысле?

Забористый блатной хохоток.

– С тебя неустоечка. Двадцать тысяч баксов.

– Ты что, очумел, посредник?!

– Не груби, парень, – доверительно предостерег звонивший. – Каждый день плюс тысяча. Ты на счетчике. Усвоил?

– Сунь счетчик себе в задницу, – посоветовал я и повесил трубку. В ту же секунду аппарат снова затрезвонил, но я выдернул шнур из розетки.

Опершись на локоть, Катя с любопытством меня разглядывала.

– Они, да, Саша?

– Кто-то ошибся номером.

В ее насмешливом взгляде мудрость всех минувших эпох. Наверное, точно так же женщина мезозоя смотрела на моего покрытого шерстью пращура, понимая, что завтрашний день наверняка будет страшнее вчерашнего.

– Иди же ко мне, чего ждешь! – позвала она.

Мне ничего другого и не оставалось. Ее тело было упругим и сильным и уж точно не ведало сомнений. Я истосковался по нему.

– Люблю тебя, – прошептала Катя.

Маятник бытия почти достиг равновесия.

Надо попозже позвонить Гречанинову, подумал я.