Текст книги "Жизнь в полумраке (СИ)"

Автор книги: Анатолий Старов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать первая Любовь любовью…

Обессиленный и крайне возбужденный всеми событиями, Юра решил переночевать в сарае. Он давно уже оборудовал здесь себе спальное место. Еще во времена, когда он, будучи школьником, гулял с Машей все ночи напролет. Слегка покачиваясь от пережитого и выпитого, Юра открыл сарай и вошел внутрь.

Его старый топчан стоял на своем месте, заботливо устланный матерью. Юра очень вымотался за последние сутки. Бессонная ночь в поезде в думах и размышлениях о возможной встрече с первой любовью, о своей любви, ждущей его в городе. А тут еще эта неприятная, совершенно неожиданная для него процедура эксгумации Маши… Еще одну бессонную ночь он просто не выдержит.

После недолгого мучительного и беспокойного бодрствования, Юра, наконец, чутко задремал. Вскоре он проснулся от острого ощущения опасности, пронзившего его, словно удар током. Несколько быстротечных секунд балансировал он на зыбкой грани между сном и явью. Широко открытыми глазами вглядываясь в темноту, Юра пошевелился слегка, чтобы только ощутить свое тело, движение всех своих мышц, чтобы понять проснулся он или это сон.

Тяжелый, кошмарный, но сон, или реальность, не менее страшная, но от этого еще более пугающая. В помещении стояла темнота и гнетущая тишина. Тишина свидетельствовала, что до наступления спасительного утра еще далеко. Каким-то ранее не используемым чувством Юра понял, что из-за закрытой двери в сарай веет опасностью. Юра в недоумении приподнялся на локте, вглядываясь в темноту. Дверь скрипнула, впустив кого-то в помещение.

На фоне светлого прямоугольника открытой двери он увидел тень входящего человека. Однако, дверь с громким стуком вскоре захлопнулась и в сарае наступила такая темень, что абсолютно ничего нельзя было больше увидеть. Неожиданно необъяснимым образом в сарае начало светлеть. Свет становился все ярче и ярче. Он стал таким ярким, что Юра даже прикрыл глаза. Но перед этим он успел увидеть в сарае фигуру стоящей женщины.

Когда через несколько мгновений привыкания к свету открыл глаза, он увидел стоящую посреди сарая Машу. Из груди ее торчал осиновый кол. Белое платье вокруг кола было все в крови. Но больше всего вселяло ужас Юрию ее лицо. Бледное, с голубоватым оттенком, светящееся каким-то неземным светом с неподвижными закрытыми глазами и губами. Ее руки были безвольно опущены вдоль тела. В правой руке она крепко держала свой амулет в виде кельтского креста.

Морригана с закрытыми глазами поворачивала голову в, казалось бы, немыслимой надежде найти того, ради которого она пришла в этот сарай. Через несколько мгновений ее лицо, однако, оказалось обращенным в сторону Юры. Она вздрогнула и начала медленно, механически переставляя ноги, двигаться в его сторону.

От ужаса тело Юры потеряло всякую возможности двигаться. Он так тесно прижался к своему топчану, как будто хотел с ним слиться. Морриган остановилась у топчана, глаза ее по-прежнему закрыты. Из-под века правого глаза появилась почти черная капелька крови и начала медленно катиться по щеке.

Юра решил, что все это лишь страшный сон, навеянный переживаниями прошедшего дня и выпитым алкоголем. Сейчас наступит утро, он проснется и увидит яркое солнышко, зеленую травку. Жизнь потечет по своим законам. Да некоторое время, он будет вспоминать о том, что произошло. Но ему так хотелось верить в тезис, что время лечит. Время пройдет, затянутся нанесенные душевные раны, и жизнь потечет со своими новыми радостями и неприятностями. Он хотел пошевелиться, чтобы проснуться, но скованное ужасом тело осталось неподвижным.

– Юра, зачем ты вбил в меня осиновый кол, что я тебе сделала? – жалобно застонала Морриган. – Я, такая молодая и красивая. Разве моя вина в том, что все женщины в моем роду ведьмы, что жизнь на этой земле меня сделала несчастной и одинокой. Меня против моей воли запутали в ведьминские сети. И все меня совратили и обманули. Ты, единственный человек, которого я действительно любила, и тот меня предал. Ты, Юра, совершил страшный грех, вбив в меня этот дурацкий осиновый кол. Ведь я тебя любила и люблю.

– Любила и любишь?! А не дождалась меня с армии, изменила мне и нашей мечте на совместную жизнь, вышла замуж! – хрипло выкрикнул Юра.

Некоторое время Маша, молча, стояла около Юры и затем промолвила:

– Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, как все было!

– Расскажи – с кривой вымученной усмешкой ответил Юра.

– Ты помнишь нашу последнюю ночь с тобой, здесь, в этом сарае, на этом самом топчане – Маша надолго замолчала, расстроенная воспоминаниями. Через несколько мгновений, однако, она справилась с волнением и продолжила: – Тебя провожали в армию. Весь вечер мы с тобой держались за руки, говорили о любви, строили планы на будущее, помнишь? Под утро мы убежали от всех в сарай, и долго с тобой целовались. Мы оба готовы были перейти ту черту, о которой мечтали. Но этого не произошло. Ты сказал, что хочешь убедиться в моей верности через два года.

Маша снова замолчала, собираясь с мыслями. Ведь необходимо в нескольких фразах поместить большой фрагмент своей жизни.

– Я училась в городе и жила в общежитии. На меня смотрели как на отсталую дикарку, двадцать лет, а еще девушка. Я избегала всех вечеринок в общежитии, потому что, как правило, они заканчивались знакомствами с парнями и сексом. Как-то раз соседки по комнате собрали у нас компанию студентов, праздновали встречу Нового года. Был среди гостей высокий, красивый парень, которому я сразу понравилась.

Я не давала ему повода для дружбы, но он не отставал от меня ни на шаг. Потом он подговорил моих подруг по комнате напоить меня, и, воспользовавшись моим беспомощным состоянием, изнасиловал меня. Сначала я хотела обратиться в милицию и посадить насильника. Но тогда об этом все бы узнали, и я была бы на всю жизнь с клеймом.

После случившегося мне не раз приходили мысли о суициде. И только любовь к тебе и надежда, что ты меня поймешь и простишь, удерживала меня от этого фатального шага. А через некоторое время я поняла, что я забеременела. После моего изнасилования, этот парень не давал мне прохода и предлагал мне выйти замуж.

Получив твое последнее письмо, я окончательно поняла, что ты меня никогда не простишь, что я тебе не нужна после того, что он со мной сотворил, и согласилась выйти за него замуж. Семейная жизнь не сложилась. Он постоянно мне изменял, часто напивался.

За несколько дней до моих родов я должна была поехать к маме в деревню, но прождав несколько часов на автостанции и не дождавшись автобуса, который сломался в дороге, вернулась домой. А дома я застала мужа в кровати с любовницей. Когда я вошла в комнату, муж пришел в ярость и стал меня избивать. В этот момент у меня начались родовые схватки, а он избил меня так, что врачи были в ужасе – тело ребенка было все в гематомах и переломах. Через сутки мой сынок умер.

– Так он убил твоего ребенка?! Почему же его не посадили? – спросил ошеломленный Юрий.

– Я не стала писать заявление в милицию, сказала, что сама в темноте упала с лестницы. Да и не посадили бы его. Он тогда после окончания юридического института на работу устроился в прокуратуру. Стал большим человеком. Правда, был им совсем недолго. Выгнали его за пьянку меньше, чем через год. Шоферил до недавнего времени. Женился, дочь у них родилась. Счастлив, говорят, был. Даже пить бросил. Он был счастлив, а мне жизнь искалечил! И сына моего убил! Ненавижу! Всех ненавижу! И тебя ненавижу. Теперь уж он окончательно счастлив, – Морригана деланно весело рассмеялась, вспоминая детали мести своему бывшему мужу. – Когда я написала тебе в армию, что я забеременела, я надеялась на твою помощь, на твое понимание. А ты даже не поинтересовался, что произошло. А я ждала от тебя помощи, ведь я тебя любила. А ты отказался от меня. В городе другую девушку нашел, городскую, небось, красивую.

– Маша, – потянулся к ней обескураженный Юра.

– Да не Маша я, – в отчаянии закричала девушка. – Машей я была в той, прошлой, жизни, теперь я Морригана, ведьма. Ведьма с опытом ведьм одиннадцати поколений и невозможностью иметь простое человеческое счастье. Счастье быть женой, матерью, любимой. Я тебя любила, а ты мне кол в грудь забил. А сам счастье себе нашел. Что, хорошая девушка? – неожиданно с ревностью закончила она.

– Хорошая, она очень на тебя похожа. Я специально искал девушку, похожую на тебя, потому, что даже после твоей измены продолжал любить тебя, ты, как заноза сидела в моем сердце. И постоянно саднила и саднила, – с трудом проговорил Юра.

Машино лицо покрыла краска смущения от услышанных слов. Но она быстро справилась с минутной слабостью, наклонилась над оцепеневшим от ужаса Юрой. Мертвенно белая, вспыхивающая искорками рука с амулетом, зажатым в кулаке, медленно поднялась и начала приближаться к лицу Юры.

Парализованный ужасом Юра не мог даже отодвинуться в сторону. Широко открытыми глазами он, не мигая, смотрел на приближающуюся руку. Амулет и пальцы коснулись его щеки. От пальцев исходил такой неземной холод, что последние силы покинули его. Кровавая капля, наконец, срывается с ее щеки и капает прямо на лоб измученному Юре.

От объявшего его ужаса, от неземного холода упавшей капли, он вздрогнул, открыл рот, пытаясь что-то сказать в свое оправдание. Но во рту так пересохло, что язык, казалось, намертво приклеился к гортани. Его губы бесшумно шевелятся, и откуда-то из гортани вырывается только невнятное сипение.

Вдруг глаза Морриганы широко распахнулись и два глаза, как два зеленых прожектора, не мигая и не отрываясь, смотрят на Юру.

С ее губ срывается злорадный смех.

– Глупый, разве можно ведьму убить осиновым колом. Начитались глупых книжечек про вампиров. За свой грех, сотворенный против меня, вы все, мои бывшие друзья, одноклассники, поплатитесь своей никчемной, никому не нужной жизнью. И первым будешь ты, мой бывший любимый, – с горестью произнесла ведьма. Она на мгновение замолчала, растроганная воспоминаниями, но быстро справилась с волнением и продолжила слегка дрожащим голосом, – и даже твоя девушка вскоре забудет тебя, поскольку таких парней, как ты, вокруг полным полно. Ты больше никогда не увидишь солнца, никогда не встретишься с друзьями на веселой дружеской попойке. И с невестой своей, ты никогда больше не встретишься. Я, Морригана, ведьма, своей властью отбираю у тебя твое право на счастье. А я останусь в этом мире. Я буду существовать на земле вечно. Буду ходить по ней, пусть даже по ночам, и за себя и за тебя. И буду я грешить, изводить живое человеческое племя, вредить ему, всеми доступными мне, способами. А ты будешь лежать, и гнить в сырой земле, и твое тело будут терзать черви. Юра, каким способом ты хочешь умереть? Я тебе по старой памяти даю возможность выбора. Давай, ты повесишься? А что, вполне достойная смерть.

Она, что-то пошептав, взмахнула рукой и со стропилы упала вниз толстая веревка с петлей на конце.

– Становись-ка вот на это ведро.

Она опрокинула донышком кверху большое деревянное ведро, ногой пододвинула его под петлю. Парализованный ужасом Юра не шевелился. На лице Маши появилась гримаса ярости.

– Быстро залезай на ведро, – громко прокричала она, и Юра покорно, подчиняясь чужой воле, легко вскочил с топчана, подошел к ведру, взобрался на ведро и оттолкнул ведро от себя. Ведро с грохотом отлетело в сторону. Ноги Юры задергались в конвульсиях, затем раздался треск рвущейся веревки и грохот падающего тела. Он лежал на земляном полу, тяжело дыша, открытым ртом втягивая в себя пыль.

– Ты что хотел просто так уйти на тот свет? Легко и не напрягаясь. Да нет, дорогой. Я твою жизнь буду отнимать медленно, наслаждаясь каждой секундой твоих конвульсий. О, как же это будет приятно. Я хоть в этом поимею счастье.

Она запрокинула голову, и смех, вселяющий ужас во все живое, вновь сорвался с ее губ.

– Дай-ка мне свои руки, ну, быстро!

Юра попытался спрятать свои руки, уже подсознательно осознавая нелепость своих потуг, и страшную реальность происходящего. Морригана, схватив за волосы, приподняла его голову и устремила в глаза свой взгляд. Завороженный Юра послушно протянул свои руки вверх ладонями.

Ведьма повесила амулет на торчащий в груди кол, положила на его руки свои, и Юра почувствовал легкое покалывание, на которое в других условиях, возможно, не обратил бы не малейшего внимания. Он почувствовал, как его жизненные силы медленно, по капелькам, перетекают в тело Маши.

Она, молча, смотрела, как медленно умирает человек, которого она когда-то любила, и на ее губах играла победоносная улыбка. Его конвульсии были бальзамом для ее израненной души. Это было последнее, что чувствовал и видел Юра в своей жизни. В его глазах медленно и неотвратимо угасал огонь жизни.

Наутро его мама широко распахнула двери сарая и с ужасом увидела под ногами прямо у входа осиновый кол, запачканный чем-то красным. Едва оправившись от шока, она подняла глаза и увидела висящий на стропиле кусок оборванной веревки, а переведя взгляд вправо – лежащий на топчане труп сына. Позднее, приехавшие на место преступления следовали, констатировали, что смерть мужчины наступила из-за остановки сердца.

Глава двадцать вторая И нет прощения

На следующий день Сергей пришел на службу как обычно до начала рабочего дня, чтобы успеть до начала работы разобрать накопившиеся за вчерашний день документы. И потом, его ждало еще в сейфе дело из архива по поводу смерти в селе Виктора Шохина. С этим делом Сергей намерен все-таки разобраться до конца. Его привычный режим работы, однако, вскоре, был нарушен каким-то необычным гулом, доносившимся из коридора. Сначала едва слышный, но постепенно, неукротимо нарастающий.

Не на шутку встревоженный Сергей выглянул в коридор. Дежурный по отделению стоял у закрытой входной двери и, явно испуганный, вопросительно смотрел на Сергея. Гул, доносившийся с улицы, неожиданно прекратился, но из-под двери в зазор широкой белой лентой начал вползать в помещение коридора густой туман.

Уходя от неотвратимо наступающих белых клубов, дежурный начал отходить, пятясь к кабинету Сергея. Вскоре коридор у входной двери был заполнен густой пеленой. Со стороны входной двери неожиданно послышался металлический звук отодвигаемой задвижки.

Дежурный со смешанным чувством ужаса и удивления посмотрел на начальника. Сергей только и смог, что пожал недоуменно плечами. В сумерки коридора проник яркий сноп солнечного света, с трудом пробиваясь сквозь густой туман, дверь хлопнула и щелкнула задвигаемая задвижка.

От двери в гуще пелены неожиданно послышались ясные звуки чьих-то приближающихся шагов и протяжные, полные боли, стоны. В нос милиционерам ударил сильный запах тлена. Дежурный по отделению и Сергей вбежали в кабинет и, закрыв дверь, прильнули к стеклу.

Туман вскоре заполнил весь коридор, и в стекло ничего не было видно. Шаги приблизились к двери и остановились. Из тумана появилась костлявая рука с высохшей кожей и заскребла по стеклу. Дежурный по отделению с искаженным от ужаса лицом отпрянул от дверей и подскочил к окну. Сергей тоже отошел от дверей.

Неожиданно в окне сквозь плотную завесу тумана стало проявляться лицо женщины. Присмотревшись, Сергей узнал Машу, и лицо его от ужаса мгновенно покрылось холодной испариной. Как это не ужасно звучит, но в окно смотрела ведьма, которую они вчера вечером эксгумировали.

Она не смотрела на кого-нибудь конкретно. Ведьма просто стояла и, молча, рассеянно, смотрела в комнату. Светильник в коридоре, висевший слева, освещал только одну сторону ее лица. Тем не менее, тени на ее лице не было. Оно было ровного белого, мертвенного цвета. И это было страшно видеть.

Она стояла и равнодушно смотрела в комнату, пока дверное стекло сначала тихонько начало потрескивать, а потом с громким звоном разлетелось на мелкие осколки и дождем осыпалось на пол. И тут без видимых воздействий створки двери медленно отворились, и из тумана в помещение вошла высокая, одетая в белое длинное платье фигура.

На белом одеянии отчетливо была видно отверстие от кола и обильные следы засохшей крови. С шеи на тонком кожаном ремешке свисал кельтский крест. Около минуты, вся дрожа и шатаясь, Морригана стояла с закрытыми глазами. Потом с громким протяжным стоном она открыла глаза, протянула свои костлявые руки и положила их на плечи стоящего в оцепенении Сергея.

У Сергея от ужаса подкосились ноги, сердце его, не справившись с нахлынувшими чувствами, еще несколько раз трепыхнулось, и замерло. Сергей несколько раз невпопад попытался двинуться, но силы покинули его, и он бездыханный рухнул на пол.

Морригана резко повернулась к молоденькому сержанту, и выражение бесконечного презрения отразилось на ее лице. Дежурный по отделению с ужасом смотрел на разворачиваемую перед его взором трагедию.

Через мгновение он очнулся, повернулся к окну и попытался его открыть. Он повернул ручки окна и стал толкать створки наружу. Несмотря на все его усилия, створки оставались неподвижными, словно кто-то невидимый, обладающий неимоверной силой держал их снаружи. Поняв, что ему не совладать с окном, он резко повернулся к подходящей фигуре, выхватил из кобуры пистолет, привычным движением передернул затвор и открыл по Морригане стрельбу.

Ее тело сотрясалось от входящих пуль. Она с удивлением смотрела широко открытыми зелеными, мерцающими неземным светом глазами, как в ее теле появляются все новые отверстия от пуль. Выпустив в нее всю обойму, дежурный с ужасом наблюдал, как женщина, как ни в чем не бывало, подошла к нему, взяла висящий на шее амулет и прислонила к его груди.

Непонятное оцепенение охватило юношу. Через несколько мгновений у дежурного подкосились ноги, и он упал к ногам ведьмы. Морригана подошла к упавшему юноше, и взяла его ладони в свои. Дежурного начало трясти. Жизненные силы медленно покидали тело молодого человека.

Вскоре перекачка энергии была закончена, и он, еще живой, даже через рубашку почувствовал ледяной холод ее ладоней, которые она положила ему на грудь. Последнее, что он увидел, были ее сверкающие зеленые глаза и извивающийся сарказмом смеха рот. Явно посвежевшая, довольная Морригана, бодро подошла к поверженному Сергею и, взглянув на него, саркастически рассмеялась.

– Эх, Сережа, Сережа.

Посмеявшись, она прошептала какие-то заклинания себе под нос, и растаяла в воздухе как утренний туман. Через несколько секунд туман, заполняющий все помещение отделения милиции, исчез.

А в девять часов утра, когда начало работать отделение милиции, прибывшие офицеры отделения, обнаружили в кабинете труп совершенно седого начальника с лицом, навсегда запечатлевшим состояние беспредельного ужаса, и бездыханного дежурного. На столе лежала открытая папка с делом о смерти гражданина Виктора Шохина.

Глава двадцать третья Эфа

Неприятная процедура эксгумации тела бывшей одноклассницы, с которой в детстве было проведено столько времени в играх, ужасное подтверждение предположений, что Маша ведьма, полностью выбило Гену из привычного ритма жизни.

Конечно, что там говорить, о том, что Маша ведьма он догадывался давно. Да и не один он. Один случай в аллее с неизвестным ему Виктором чего стоит? Но так не хотелось верить во все это, наверно, поэтому он так старательно гнал эти мысли из головы. Да и Юрку жалко. Любил он ее до фанатизма. Такой любви Гена никогда не знал, и видеть не видывал. Даже когда привозили кинопередвижку в село, и крутили фильмы про любовь. Может бабушка посодействовала в том, что Маша стала ведьмой, а может и сама Маша проявила инициативу. Кто его разберет теперь?

С утра, как не хотелось остаться дома, пришлось идти на работу. Как-никак, а начальник гаража уже. Такое большое хозяйство теперь у него. И за все в ответе. Только он появился на территории гаража, так и понеслись к нему посетители. И у всех самые, что ни на есть важные и срочные вопросы. Но даже чрезмерная занятость не мешала ему постоянно возвращаться мыслями к событиям вчерашнего дня.

Гена после работы зашел в магазин, купил продукты и, не спеша, пошел домой. На крыльце дома стояла средних размеров картонная коробка. Гена с любопытством рассмотрел коробку. Короба, как коробка. Гена взял ее в руки, пошевелил. В коробке что-то было. Слышно было, как что-то в ней перемещается.

– Странная коробка. Юлечка что ли принесла?

Гена поставил коробку на место. Ладно, надо сначала дело сделать, а потом уж и посмотреть. Скоро и Юля должна с работы прийти. Отнеся продукты в летнюю кухню, прошел в сарай, снял со стены косу, отбил ее маленьким молоточком на специальной наковаленке.

Поправив оселком, начал косить траву на улице, перед домом. Жены Юли все не было. Он, управившись с косьбой, поставил косу в сарай, налил из кувшина холодного молока. Напившись, вышел во двор. Коробка продолжала стоять на крыльце дома.

– Интересно, что же там все-таки лежит?

Гена подошел к коробке, долго вертел ее, не решаясь открыть. Наконец решившись, открыл коробку и заглянул в нее. С криком боли, закрыв в ужасе глаза, отпрянул он от коробки, схватившись рукой за правую щеку. Из коробки, плавно покачиваясь со стороны в сторону, медленно поднималась желто-коричневая эфа – азиатская гадюка, беззвучно раскрывая пасть. Из пасти периодически высовывался раздвоенный язычок.

Рядом он услышал чей-то жизнерадостный смех. Продолжая держаться за щеку рукой, он открыл глаза и повернулся на голос. В нескольких шагах от него стояла Маша. Она была одета в длинное белое платье, Посреди груди, в том месте, куда вчера они с друзьями вбивали осиновый кол, зияла страшная рана. Платье было испачкано засохшими потоками крови. Беззаботно смеясь, она наблюдала, как быстро чернеет его укушенная змеей щека.

– Что, Гена, неприятность?

Гена, терзаемый болью, прекрасно осознавая бесполезность каких-либо слов, тем не менее, решился произнести:

– Маша, помоги мне, вызови скорую помощь. Меня укусила змея и мне срочно необходима помощь.

– Гена, что за чушь ты говоришь? Я все так хорошо устроила, с трудом разыскала эту славную змею, а теперь взять и спасти тебя? Ты думаешь, что говоришь? Ты что хочешь жить, хочешь иметь детей от своей Юльки?

– Да я очень хочу жить, я очень хочу иметь детишек. Ты же наша подруга. Хотя бы в память о наших детских и юношеских годах, помоги мне, умоляю, – едва шевеля постепенно немеющим языком, тихо проговорил он.

– Ты не поверишь, но я тоже хотела иметь мужа, хотела детей, – не слушая Гену, промолвила Маша. – И что я получила в результате. Мужа нет, детей нет, а мои бывшие одноклассники, ребята, которых я считала своими друзьями, дружно вбивают мне в грудь осиновый кол. Да еще плохо заточенный тобой. Знаешь, как мне было больно? И ты хочешь, чтобы после всего пережитого, я попыталась оставить тебя жить. Ну, нет уж, Геночка, прощай. До встречи на шестом уровне.

Гена дышал часто и все тише и тише. Маша подошла к нему и взяла его руки в свои. Гена почувствовал, как последние силы покидают его, с журчанием перекачиваясь в Машу.

Вскоре пришедшая с работы Юля обнаружила бездыханное тело мужа, лежащего на пороге дома. Его лицо было искажено напряжением от борьбы со смертью, глаза были широко раскрыты и выражали ужас, тело было ужасно скрючено, вывернуто. Проведенная вскоре экспертиза показала, что молодой человек умер от укуса такой-то змеи, очень редкой в этих краях. Никто так и не смог объяснить, откуда взялась эфа.