Текст книги "Космические перевозчики - Анатолий Шинкин (СИ)"

Автор книги: Анатолий Шинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Понятно, – протянул, оглянувшись на влюбленных, Сашка, – типа, предохранители горели не из-за черной дыры.

    Обхватив его за пояс, сгибалась от смеха Катрин. Похоже, моя «собачья вахта»  не дала скучать всему экипажу.

ГЛАВА 25 Неприятности не кончаются

                        Субъективность истины объективна,

                        объективность истины субъективна;

                        субъективность истины очевидна,

                        очевидность истины субъективна

                                Скороговорка

– Женя, Света. Нас сегодня покормят?

     Девчонки, двигаясь, как сомнамбулы, отправились шарить в холодильнике. Отупляющая послебоевая расслабленность охватила экипаж.  В такие моменты и погибают герои, если у противника остался последний патрон и силы им выстрелить.

  Наш враг нейтрализован, но мы продолжаем мчаться во всегда враждебном черном космосе с гиперсветовой скоростью, почти без топлива, без оружия, без защиты.    Срочно расшевелить команду,  вернуть к работе, к жизни.

   Женька, болезненно усмехнувшись, вывалила из сетчатой корзинки гору консервных банок, Светка поставила трехлитровые тубы: «Завтрак космонавта» и «Обед космолетчика».  С этикеток  блистали лучезарными улыбками широкомордые, толстощекие, красногубые, очевидно, космонавты. Это  дерьмо, на заводах земных олигархов консервируется в громадных количествах; даже удивительно, где они столько берут?

– Не получится из вас, девушки путевых старух, – мельком глянув на «припасы», резюмировал Леха.

– Типа, готовить не умеют? – по-обыкновению, уточнил Сашка.

– И вполне съедобно, – Катрин ловко орудовала консервным ножом. – Обрати внимание, какие мы стройняшки. –  Она покрутила перед Сашкой обтянутой камуфляжем попой, и   механик, позабыв жевать, поперхнулся сосиской и закашлялся.

    Светка, сооружая необыкновенных размеров гамбургер, из целого батона и нескольких рядов сарделек, требовательно взглянула на меня и нежно на Боцмана.

– Федор, оставь штурвал,  через час сменишь Надежду, – поспешил  я отдать команду.  – Надя, у тебя как с аппетитом?

– Когда подашь бутерброд, пальцы подогни.

– А я опять вне обеда, –  проканючил Леха и тут же был вознагражден за терпение:  Женька  чмокнула его в небритую щеку  и подала аккуратный сэндвич, украшенный веточкой петрушки.

– Жаль, Сашок,  – я примостился с бутербродом в кресле второго пилота, – что  не догадались перетащить с «Витязя» наш холодильник  с беконом, бифштексами и копчеными рульками.

– Я  убить была готова, – проинформировала Надя, – когда вы сладострастно пожирали разносолы и деликатесы перед экраном сенсосвязи.

– Садюги отмороженные! – добавила Женька.

– У нас есть надежда,... – Леха держал паузу, дожидаясь, что мы оценим каламбур и его необыкновенное чувство юмора.

– Хорошо, у нас две Надежды. Не томи. Рожай.

– Пока мы воинственно петляли, кувыркались  и побеждали в смертельных поединках,  обломки «Витязя» пролетели вперед. Скоро мы их догоним. Всякое бывает: холодильник мог и уцелеть.

– Красавец. Сколько до них?

– Полчаса.

– Я убью тебя, гражданский!

– Двадцать девять минут тринадцать секунд. Чего всполошился?

– Рыбы. Там наверняка собралась стая монстров, которых нам нечем распугать. Александр, мы можем подать ракеты  из кластеров в шахты?

– Типа, зарядить, – Сашка торопливо проглотил остатки бутерброда, тоскливо глянул на стол и вскочил. –  Нужно выходить втроем: один страхует заряжающего, второй –  ракету.

– Александр, Боцман и... –  оглядел команду. Сплошное удовольствие командовать таким экипажем: никто не отвел глаза,  полная готовность к «свершениям».

– Я пойду, – твердо выговорила Светка, не сводя взгляда с Боцмана.

– М-м,... – девочка крепкая, рослая. – Хорошо. Бегом одеваться. Надя, круговой обзор.

     Среди достоинств кораблей нашего типа, большая шлюзовая камера,  вмещает до пяти человек в скафандрах, что существенно сокращает время входа-выхода.

 Откинулся входной люк, и Сашка ступая башмаками с магнитной подошвой, уверенно зашагал по корпусу, за ним, серебристо взблескивая, потянулись две нитки фалов – гибких сверхпрочных тросов.

– Женя, третий кластер.

     Женька торопливо щелкнула тумблером, перед Сашкой распахнулись створки склада боеприпасов. Ракета в два Сашкиных роста, но в космическом вакууме ничего не весит.  Механик направляющими шлепками повел  снаряд вдоль корпуса.

– Женя. Первую.

 Щелчок тумблера. Откинулся люк. Сашка бережно спустил ракету  в шахту, перестегнул фал с ракеты на свой пояс, пошел обратно. Только сейчас обратил внимание на тишину в рубке. Кажется, все перестали дышать.

– Алексей, время?

– Десять минут семнадцать секунд.

    Сашка уже опускал в шахту вторую ракету.

– Александр, больше не успеваем. Возвращайся.

– Рыба! – неожиданно вскрикнула Надя.

   Почти притираясь к корпусу, на Сашку надвигалась раскрытая пасть.

– Александр, беги!

Сашка оглянулся и присел. Над ним пронесся и вспыхнул факелом на нижней губе черного рта лазерный заряд, второй. Боцман бежал навстречу рыбе и стрелял. Третий выстрел – бластер разрядился, но Сашка успел выхватить из оружейного погреба объемистый ящик и швырнуть поверх страшных зубов. Чудище запахнуло пасть и промчалось мимо. Сашка и  Федор закувыркались  в открытом космосе.

    Сашка привязан фалом, даже двумя,  Боцман – в «свободном полете». Полное бессилие: люк открыт с внешней стороны, и мы не можем войти в шлюз. Я кивнул Лехе,  он торопливо начал облачаться в скафандр: ситуация еще может измениться.

    Сашка отчаянно загребал руками, пытаясь добраться до Боцмана, но мы уже поняли, как тщетны его попытки.  Федор тоже греб, но поток, оставленный рыбой, неумолимо проносил его вдоль корабля.

    У входного люка выпрямилась во весь рост Светка, присела, оттолкнулась и поплыла наперерез Боцману. Мы затаили дыхание.  Светка протянула руки вперед и цепко ухватила «своего» мужчину. Сашка, сориентировавшись, быстро перебирал фал, подтягиваясь к люку.

– Теперь Светка просто обязана взять Боцмана в мужья, как честная женщина, – пошутила  Надя.

– А там и до детишек недалеко, – подхватил Леха. – Сашка в рыбью пасть ящик с презервативами закинул.

– Да, сколько их? – вскрикнула Надя. – Сашка, тащи быстрей!

  Очередная пасть двигалась от носа корабля, загребая нижней губой по корпусу.

– Женя, второй кластер!

     Женька машинально щелкнула тумблером, и перед рыбой распахнулись створки кластера.  Мощнейший удар потряс корабль, створки   наполовину смялись.

–  Прожектор!

     Свет  ослепил монстра, а неожиданное препятствие привело в полное недоумение.  В луче прожектора видно, как стометровое чудище вытянулось перпендикулярно кораблю.  Федор и Светка  захлопнули  входной люк.

– Женя, закрой кластеры. Надя, форсаж. – корабль рванулся вперед, и, кажется, рыбья морда разочаровано скривилась. – Стоп форсаж. Алексей, сколько до обломков.

– Семьдесят три секунды.

– Взрыватель на тридцать секунд. Одной ракетой. Залп.

    Ракета ушла вперед. Мы напряженно отсчитывали секунды. Взрыв осветил половину космоса и множество сталкивающихся, ищущих спасения в паническом бегстве космических гигантов.

– Повезло тебе, Саша. Те две рыбешки оказались мальками, а сколько страха нагнали.

– Витязь, – выдохнул Леха. –  Мементо мори.

         Мы замерли, всматриваясь.   Тягостное, удручающее зрелище.  Транспорт, будто обрубленный по третьему кластеру, летел кормой вперед, холодный, мертвый, покинутый. «Мой конь и поныне носил бы меня...»* – не к месту всплыла, наворачивая слезы, поэтическая строка.

– Я еще не разделся, – поведал буднично Леха. Действительно, он так и не снял скафандра. – Разреши. Только до холодильника и обратно.

– Как тебя на копченные рульки да бифштексы  растянуло!

– Я на страховке, – Сашка сглотнул слюну и торопливо нырнул в скафандр.

    В такие моменты и приходишь к пониманию, что истина субъективна: я вижу погибшего друга, экипаж мечтает добраться до холодильника с копченными рульками.   Дал  бог команду – не соскучишься.

*А.С. Пушкин Песнь о Вещем Олеге.

ГЛАВА 26 Жесткая посадка

                     У политиков самый большой дефицит – дерьмо.

                     Иной раз совершенно нечем мазать оппонентов.

                             Подслушано в кулуарах

– Будем надеяться, что наши мозговые извилины не заплывут жиром, – я с жалостью взглянул на микроволновку, которой  пришлось попотеть в авральном режиме, размораживая, разогревая, поджаривая деликатесы, доставленные с «Витязя». – До Земли-2 осталось менее восьми часов лета. Экипаж транспорта «Надежда» требует...

– А разве экипаж транспорта «Надежда» уже не получил всего, что требует? – вальяжно перебил Леха, кивая на лоснящиеся Сашкины щеки.

– Зря расслабляешься, Алексей, – «боевое» обращение сработало, как всегда, четко: команда мгновенно посерьезнела, проглотила ранее откушенное, остальное отложила до лучших времен. – Имеющуюся у нас информацию о Земле-2 считаю недостаточной для принятия серьезных решений.

– Зато информация по топливу диктует только одно решение – посадку, – заметила Надя.

– Которая предполагает встречу, – хищно прищурилась Катрин, встряхнув традиционно растрепанной прической, – и необязательно дружественную.

– О революции и независимости Земли-2 от метрополии мы уже знаем, – Леха академически приосанился. – Революция как двигатель прогресса

– Очки поправь, профессор, – весело перебила Надя. – Простреленного плеча тебе мало?

– Алексей, давай на сенсосвязь, и всю обстановку по Земле-2:  кто у руля, кто в оппозиции.  Свершившаяся революция   – это, прежде всего, раздрай в стане победителей на тему: «Кто больше сделал для победы!» и «Кто должен получить больший кусок!»  Подсматривание, подслушивание и другие шпионские методы приветствуются.

– Типа, в контакт не вступать? – вновь развеселил аудиторию Сашка.

– Час назад один контактер тебя едва не съел, – Катрин взлохматила  ладонью Сашкину прическу и прижалась щекой. – А ты мне  живой нужен.

– Обстановка понятна, – я подвел итог дискуссии. – Светлана и Федор – управление кораблем. Надежда – общее руководство. Остальные в скафандры – заряжать и ремонтироваться.

 Хорошая кормежка человека, выполняющего тяжелую работу,  стимулирует и вдохновляет. В неудобных скафандрах, предупреждая и страхуя друг друга, мы за пару часов перезарядили вооружение, опустив в шахты и аппараты ракеты и торпеды; восполнили пушечный комплект, заменили смятые рыбой створки кластера, восстановили и активировали внешнюю защиту. Главное, сами вернулись в рабочий ритм и боевой настрой.  Короткий сон и душ окончательно восстановили силы.

       Леха и Катрин, не отрывая взгляды от мониторов, коротко переговаривались.

–  Много  новостей?

–  Парочка, из разряда заурядных: плохая и политическая, но тут нет противопоставления,– Леха ткнул пальцем в клавиатуру, – ты был прав: делят власть.

      На мониторе, пожилой мужчинка, в костюме и галстуке, таскал за волосы молодую женщину, вокруг бегали и размахивали руками, очевидно, депутаты. Женщина вырвалась и умело нанесла ногами несколько результативных  ударов в подвернувшиеся промежности. Катрин ахнула и прикрыла рот ладошкой.

– Политическая борьба в разгаре, – прокомментировал Леха. – И противники не скупятся на аргументы.

– Интересная дама, – насмешливо заметил Леха. – Пусть со скандалом, но строит мужиков.

– Простые девушки тебе неинтересны, – Женька двумя руками повернула Лехину голову лицом  к себе. – Любить скандалисток – это извращение с последующей деградацией.

– Хороший вывод, – Леха глотнул воздух, – только я ни сном ни духом...

– То-то же, – Женька чмокнула Леху в нос.

 – А ведь это лучшие люди мира, – грустно сказала Надя, – элита: интеллектуалы и профессионалы высшей пробы. Каждый прошел индивидуальный отбор и многократные тестирования. Тот лысенький, академик, аэродинамике нас учил. Света, помнишь? Иван Петрович. Мы на него почти молились.

 – Когда дело касается личной выгоды, начинают бодаться даже академики.  Терять кумиров больно, лучше и не заводить. Выключи, Леш, эту гадость.

– Интеллигенты, мать их, – брезгливо сморщился Сашка. – С этой минуты больше не матерюсь.

     Неожиданное заявление механика погрузило команду в веселый ступор. По-счастью, Леха быстро нашелся с ответом:

– В случае утраты лексического потенциала,  впитанного с материнским молоком и заполнявшего весь подсознательный участок костного мозга, – Хакер сделал академическую паузу, давая возможность аудитории вдуматься в смысл сказанного, – индивид получает полную разбалансировку своего «эго». Психические нарушения, физические отклонения, проблемы со стулом. Ты бы, Сашок, не рисковал.

      Общий смех снял тяжелое впечатление от созерцания «политической борьбы», и я поспешил вернуть команду к работе.

– На веселье  времени нет.  Давайте самую суть. Катрин?

–  Станция на Земле-2  основана двадцать лет назад. Население – две тысячи человек: тысяча женщин, девятьсот двадцать мужчин, восемьдесят детей.

– Детей маловато, – заметил Леха,  – а мы еще и презервативы везли.

– Демографический взрыв  на планете Сашка, спасибо ему,  обеспечил.  Весь  ящик рыбе скормил? Катрин, продолжай.

–  Колония скрывается под пластиковым куполом, так как атмосфера условно пригодна для дыхания.

– Типа, как космический паек, – схохмил подошедший Сашка,  – условно пригоден для еды.

–  А другие интересы у тебя есть? – Катрин выпрямилась на стуле, прижалась к Сашке спиной и продолжила лекцию. – Две влиятельные политические силы: Женская Инициатива и Брутальный Хепиэнд. На сегодняшний день, верх взяли дамы.

– Амазонки, типа? – облизнулся Сашка. – Ой! – Удар локтя пришелся по печени. – Шучу я.

– А я шуток не понимаю, – Катрин  повернулась ко мне. – Продолжать?

– Достаточно. Пусть будет матриархат. Не худшая форма правления, если не беспредельный.  Катрин,  обеспечь связь с планетой. Надя, принимай управление. Для всех: кораблем командуют женщины, мужики – грубая сила на побегушках,  пока вы будете раздавать визиты и вживаться в здешний истеблишмент, мы постараемся заправить корабль.

– Думаешь, не уживемся? – Надя смотрела серьезно.

– Феминистки во власти агрессивны и малорациональны. Уверенность в завтрашнем дне, не только счастливом, а хоть каком-нибудь, исчезла напрочь.

– Они нам опасны?

– Вряд ли. По-счастью, у них пока амбиций и жадности больше, чем ума и согласия. Что, Катрин?

– Они готовы нас принять.

– Ну,  – я сжал Надино плечо. – Командуй. Федор, уступи даме кресло.

     Обзорный экран все более заполняла Эмпериус,  закутанная в белоснежные углекислотные облака.  С последнего прилета произошли заметные изменения: в облаках появились разрывы, – свидетельство работы по заполнению-разбавлению атмосферы кислородом.

 – Глаз не отвести, – я тронул густые пушистые волосы Нади рукой, пробрался  ладонью  в самую глубь, погладил шею, и Надя прижалась теплой щекой к ладони. Век бы так стоял.

– Земля, готовьтесь принимать, – Надя выслушала ответ. –  Садимся с ходу. Приготовиться к жесткой посадке.

      Мы торопливо улеглись в противоперегрузочные кресла. Жесткая посадка с минимальным расходом топлива лучше, чем просто упасть, когда двигатели остановятся на посадочной глиссаде. Краем глаза  отмечаю пасмурно затемненный экран – проскочили  облачный слой, и Надя начала разворачивать корабль дюзами к земле, готовясь тормозить. При посадке на Землю-2 корабль не тянет за собой огненного шлейфа: слишком мало кислорода в атмосфере. Ощущение падения в пустоте и в пустоту.

      Началась и резко возросла перегрузка, ушел воздух из легких, заныли, спрессовываясь, как пальцы в кулаке, ребра.  Силикон кресла сгустился до консистенции булыжника. Казалось, – этому не будет конца. Толчок, и тишина обвалом. Двигатели остановились в момент касания с землей.

– В рубашке родились, –  хватая ртом воздух, поднялся с кресла, и едва не упал: полное ощущение, что колени вывернулись в обратную сторону.

 – Классно сели, – Светка протянула руку, и Надя с чувством ее пожала. – Учитесь мужики.

ГЛАВА 27 Партизанскими методами

                       "Чувств больше, чем связных слов,

                         а что еще нужно от поэзии и хорошей водки?"

                              О вкусах и чувствах

     Девчата, одетые в камуфляж, с кобурами  лазерных пистолетов, и легкие кислородные маски, отправились наносить визиты местному бомонду – лицам официальным и просто влиятельным.

      Мы сосредоточились на чисто утилитарной функции: добыть топливо и заправить транспорт до того, как руководство колонии  в этом откажет.

– Александр, приготовься принимать заправщики. Алексей, раздобудь заправщики и подъезжай к складу ГСМ(Горюче-смазочных материалов). Федор, следи за люком.

     Планета Эмпериус несколько меньше просто Земли и, соответственно,  слабее сила тяжести, около ноль девять «жэ».  Шагать, даже в скафандре, одно удовольствие.

     Посадочная площадка – забетонированный участок километр на километр, ограниченный с одной стороны полупрозрачной уходящей высоко в небо стеной купола, с другой – нагромождениями камней переходящих в невысокую горную гряду.

     Куполом я не перестаю восхищаться. Слова «дерзость», «смелость», «гениальная простота технического решения» – вполне уместны и не являются преувеличением. Ученные использовали обычный, широко известный метод выдувания большой пластиковой бутылки из маленькой пресс-формы. Просто, но не совсем: нужно было выдуть «бутылку», внутри которой поместится целый город. И люди справились с задачей. После трехлетней подготовки  «выдули» за два дня,  дали застыть, а потом внутри выдули еще одну. Получилась надежная двухслойная полупрозрачная конструкция, которая укрывает людей от внешней углекислотной среды уже тридцать лет.

    Вот так и рождаются из простоты Чудеса Света. Обычная пирамидка никого не удивит, но гигантская привлекает зевак с других планет, из других галактик и звездных миров. Садоводство, достигшее небывалых высот, превращается в Висячие Сады Семерамиды, а Колосс Родосский..., а правильно ли его назвали? Я оглянулся на пятидесяти метровую  трубу нашей ракеты: Колосс Родосский – Фалосс Родосский. Пожалуй, передышал кислородом.

     Остановился перед бункером оператора и приложил ладонь к экрану сканера. После недолгого характерного жужжания открылся люк шлюзовой камеры. Мой отпечаток не удалили из памяти, значит, любят и ждут.

– Ну, здравствуй...

      Оператор Ирина, тридцатилетняя, стройная, полногрудая брюнетка, с глубоким взглядом притемненных пушистыми ресницами черных глаз. Ей бы в кино сниматься, страстных героинь в сериалах играть, а она по двенадцать часов в день заправляет грузовики, бульдозеры, изредка космолеты да пишет вечерами сюрреалистические картины и романтические стихи, создавая собственное внутреннее королевство, полное любви, верности и нежности.

      Ирина величает меня своей последней любовью, хотя уже в начале знакомства выяснилось, первая любовь, если и была, не ушла дальше конфетно-букетного периода, да и наши «постельные» отношения напоминали любительские театральные постановки пасторально-лирического свойства. Черные глаза смотрели в пространство, губы шептали стихи, обращенные к некому герою космоса, с которым мне никак не получалось себя ассоциировать.

– Андрей! – Ирина положила руки мне на грудь и слегка прижалась,  очевидно, многократно продуманным и репетированным движением. – Я ждала тебя. Выпьешь? – не дожидаясь согласия набулькала из квадратной бутыли  в стаканчик бренди, бросила пару кубиков льда.

– Ты вышла замуж? – трудно было не заметить  округлившийся животик. – Близок срок. Восемь месяцев?

– Почти девять, – мимоходом поправила Ирина.

      Мне стало не по себе: я встречался с девушкой и раньше, и позже, и тогда, не подозревая о ее замужестве и делая «рогатым», может быть, вполне приличного человека. Схватил бутылку, долил стаканчик до края и выпил большим глотком.

– Ирина, давай поговорим, – опоздал, девушка уже ступила на поэтическую тропу, и мне осталось только роль зрителя в представлении.

      Не отвечая прямо на вопрос, Ирина начала читать стихи:  «Мой любимый мужчина»,  «Навстречу долгожданной вести»,  «Я открываю новое в себе»,  «Темный вечер обещал сюрприз»; и я порадовался переходу наших отношений в «платоническую» фазу.

      Стараюсь доброжелательно выслушивать и не прерывать поэтов. Поэзия – легкое творческое помешательство,  почти всегда не опасное для окружающих. В студенческие годы  козыряли фразой: «Человечество началось, когда дикарь бескорыстно залюбовался полетом бабочки, и тут же закончилось, потому что соплеменники убили поэта за непохожесть на них.» Пусть живут поэты как хранители человеческого.

      Подумал и долил в стакан пару глотков. Краем глаза я посматривал на экран наружного наблюдения. Подкатили два заправщика-двадцатитонника. Из кабины первого выскочил Леха, махнул рукой видеокамере.

– Ирина, включи первую и вторую колонки.

– Да. А  вот еще, – Ирина машинально нажала на мониторе нужные значки и вновь повернулась ко мне, – «Когда волнуя мысль, забьется нежно сердце».

      Я быстро разобрался с процессом отгрузки топлива и уже не напрягал Ирину земными заботами, не забывая подливать в стакан из бутылки.

– «И сердце-компас обернется на звезду.»

– Ирина, к звезде и за жизнь не дошагаешь.

– Пусть звезда не ответит взаимностью, но ты был счастлив и весел, когда шел к ней. «Усталой блесткой в руку упадет».

      Нам нужно десять цистерн топлива, и  поэтико-романтическое настроение на сегодня обеспечено: «Кружась в объятьях чистой синевы».

      Залитый по самые уши коньяком и  лирическими откровениями неземной красоты женщины,  я устало топал по бетонке и присматривался к транспорту: то ли спиртного перебрал, то ли поэтическая контузия сказывается. Тряхнул головой, освобождаясь от наваждения, но пятидесяти метровая сигара продолжала ритмично раскачиваться и вздрагивать. «Уставший от эротики бездумной...» Ускорил шаг и столкнулся с выходящими из-за трапа Лехой и Сашкой.

– Пару часов тому вернулась Светка, – развеял недоумение Леха и подмигнул. – Наверняка, снова попыталась захватить корабль, а Федор, как водится, встал на пути.

– Бурно они сражаются. Как бы не разнесли к чертям собачьим корабль.

– Не понял, – Сашка принял боевую стойку. – Помогу?

– Не стоит мешать Федору зарабатывать очередную благодарность.

– Перебирает Боцман. Подвиг должен быть разовым, – насмешливо возразил  Леха.  – Для легенды хватит и одного случая.

– Командир, а я, типа, ничего не совершаю? У меня благодарностей нет.

– Прости, Саша, – искренне повинился я,  – недоработка; ты замечательный парень, и на твоих сильных плечах и умелых руках держалась вся техническая часть «Витязя», а теперь «Надежды».

– И еще я по продуктовой части...

– Кормилец, – подтвердил Леха.

– Только поклониться за подаренное нам всем ощущение  уверенности и свободы. Холодильник полон, топливные баки не пусты,  ракетные шахты заряжены, а ты, Саша, ко всему этому приложил свою крепкую руку. Разреши пожать, – я с чувством тряхнул Сашкину ладонь. – Свобода – это когда ни в чем и ни в ком не нуждаешься. Ты подарил нам абсолютную свободу.

– Абсолютно свободен булыжник на обочине дороги, – вновь возразил Леха, – у всего остального ограничения. Наворованные миллиарды у наших олигархов связали бедолаг по рукам и ногам: боятся потерять, без охраны никуда, пивка с друзьями на скамейке дерябнуть – и то нельзя – нолис оближ. Кто освободит от любви? от злости? от необходимости спать треть жизни? от погоды, мать ее?

– Хочешь пожрать, а нету, – неожиданно поддержал Сашка, – сходить в туалет, а  негде – уже не свободен. И на хрен такая свобода?

– Ребята, вы заболели? – я искренне удивился красноречию друзей. – Съели не то или надышались не тем.  Я, вообще-то, шутил.  Свобода в чистом виде – умозрительное понятие, повод поспорить о ней, когда требуется неисчерпаемая тема. Давайте на этом остановимся.

  Корабль перестал качаться, и я осторожно тронул мочку уха:

– Федор? У тебя все в порядке?

– Нормально, Капитан. За время вахты происшествий не случилось.

– Рад. Разогревайте ужин. Мы заходим. «Качался вечер в муках сладкой страсти»

– Андрей, ты что?

– Извини, Леша, заработался.

ГЛАВА   28 Надя Плен

                         Женщины часто провоцируют ситуацию,

                         оставляя мужику возможность «разрулить».

                         Видимо, природой в них заложен такой способ

                         проверки «самца» на прочность.

                               Жизненное наблюдение

    В космос хотела, вот и прилетела. Эмпериус во всем своем великолепии. Найдите пять отличий.

        Земные облака, меняющие свой цвет в зависимости от высоты расположения и кучности от снежно белого до густо синего, почти черного. Здешние углекислотные одинаково однообразно белы на разной высоте; облака, не отбрасывающие тени, облака-призраки.

     Прозрачность воздуха необычайная: отчетливо видны горы на много километров вокруг и перед глазами  уходящая к облакам серо-серебристая стена купола. Пасмурный ровный свет и отсутствие ветра  создают обстановку неуюта и вызывают желание скрыться в каком-то помещении. Температура воздуха – градусов двадцать пять – вполне комфортная, но томит ощущение неясной жути, и  меня передергивает ознобом.

     Женька и Катрин, осматриваясь, весело блестят глазами и, похоже, пытаются строить друг другу рожицы под оранжевыми кислородными масками.

    Мой маленький отряд остановился у главного  шлюза купола. Девчонки на любой вкус и цвет: рыжая крупная Светка, стройненькая  взлохмаченная Катрин, крепкая, вдумчиво смотрящая кареглазая Женька. Военная форма стройнит и красит, вот только кислородные полумаски, для защиты от углекислотной атмосферы, портят  общую картину.

    Плавно поехала вправо герметизирующая воротина, и мы торопливо вошли в шлюз. Светка, едва не подпрыгивала, дожидаясь открытия внутренней створки, – готовилась поразить местных кавалеров своей неотразимой улыбкой.  Меня ее сегодняшнее возбуждение неприятно волнует:  непонятно, какой спектакль девушка играет  и какие роли отвела нам.

– Будьте, как дома, –  снисходительно приветствовал грубоватым баритоном, не поднимаясь от столика управления камерами наблюдения,  рослый сорокалетний детина,  в серебристой форме звездного десанта. –  Светлана, помните меня?

    В голосе охранника явная фальшь: пытается разыграть удивление неожиданным свиданием, и Светка сразу вмешалась, затушевывая промашку «плохого танцора».

– Сколько лет, сколько зим, Вадик. Два года назад седины в твоей головушке было поменьше.

        Светка не раз хвастала экскурсией на Землю-2: папа-олигарх вывозил  наследниц посмотреть будущие владения.   Хозяйскую дочку обязательно должны запомнить. Светка прошла вперед, и Вадик, наклонясь к ее уху, негромко заговорил с интимной ухмылкой, видимо, что-то смешное.

       Вести себя просто и естественно с незнакомыми людьми я никогда не умела. Светка, разом взявшая в оборот Вадика, немножко сняла напряжение, и  появилась возможность осмотреться.

      Обычная дежурка на проходной, пять на шесть метров, за пластиковой прозрачной перегородкой  с широко распахнутой стеклянной дверью, другая комната. Четыре бойца охранника, каждый за своим столом и мониторы по стенам. Ничего настораживающего, но тревога не отпускала.

          Мельком оглянулась на Женьку и Катрин и быстро отщелкнула ремешок  на кобуре, девчонки повторили движение и непринужденно разошлись в стороны, встали у стен.

– В город с оружием нельзя, – донесся голос Вадика. – Оставьте лазеры здесь.

– А честь девичью пронести можно? – насмешливо парировала Катрин.

– Оставим на сохранение толстомордому старперу,  – спокойно разъяснила Женька, – а на обратном пути заберем.

  Она тяжело смотрела на охранника, и Вадик растерялся, заерзал под неподвижным взглядом, потянул руку к кобуре.    Вот все и прояснилось.  Я шагнула вперед и приставила пистолет к плохо выбритому кадыку.

– Света. Попроси своего приятеля пропустить нас без унижающего свободную личность досмотра.

– Вы уже не личности, вы уже трупы! – с пафосным надрывом выговорила Светка многократно мысленно репетированную фразу.  Ее правая рука безуспешно боролась с не расстегивающейся кобурой.

– Нельзя так с подру... – не договорив фразу, я двинула ее левым локтем под вздох и выстрелила в голову Вадика. Светка сложилась и мешком рухнула на пол, рядом, сломав по пути стул, распластался Вадик.

     Катрин и Женька включились в ситуацию мгновенно и рванули за мной в соседнюю комнату. Четверо парней, пусть и подготовленных к схваткам в тесном помещении, для нас не препятствие.

     Я пнула ближайшего носком берца в голень, дала согнуться от боли и добила ударом рукоятки пистолета в затылок. Нырнула к полу, и набегавшие верзилы, враз растерявшие ориентировку и равновесие, легко позволили Женьке и Катрин впечатать  неуклюжие тела головами в пластиковую перегородку.

      Четвертый так и застыл, наполовину приподнявшись из-за стола, и улыбался криво и жалко.  Поддернув с вывертом его левую,  опрокинула парня спиной на стол и ткнула указательным пальцем в болевую точку под подбородком. Пол часа совершенной расслабленности охраннику обеспечены.

– В город!

    Женька, бежавшая впереди, выстрелила по замку выходного люка.

– Давайте вместе.

     Похоже, люк  рассчитали на подобные атаки. Сзади  резко сдвинулись, перегородив коридор, две створки. В воздухе разлился нежный запах цветущей черемухи...

     «Исходите из того, что вас встретят не друзья». Голос Андрея в голове и тошнота в горле заставили подняться и осмотреться. Три серых пластиковых топчана, на двух ворочаются, пытаясь подняться, Женька и Катрин.  Бледный свет пробивается из узкой щели над дверью с глазком.

  В углу пластиковое ведро. Я наклонилась и выблевала в него весь сегодняшний завтрак. Качаясь на подгибающихся ногах, «операцию» повторили девчонки.

– Похоже на тюрьму, – срывающимся голосом выговорила Катрин.

– Карцер, – подтвердила Женька, – случалось бывать.

– Светка – тварь, сдала нас с потрохами, – буднично прокомментировала Катрин.

– Которые сейчас плавают в ведре у входа, –  закончила Женька.

Грустный юмор нежданного плена.

– Закисать не будем, – левый висок стрелой пронзила боль, и я невольно  скривилась и приложила руку к голове. –  Мешают всякую гадость в свою химию.

– А ты хотела бы яд в чистом виде? – скорбным голосом отозвалась Катрин.

– Двойной выгонки,  и процедить через марлю, – без веселья отозвалась Женька. –  Экстаркт  восгена для субтильных носов особо чувствительных девиц.