Текст книги "Космические перевозчики - Анатолий Шинкин (СИ)"

Автор книги: Анатолий Шинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– М-м-м. Сами яйца кормить не надо, – нашлась Надежда. Она подтолкнула меня кулачком в бок, но я смотрел в сторону и не спешил поворачиваться. – Сегодня не надо,... а завтра... – Она снова дотянулась до меня кулачком, но я разговаривал с Сашкой и не обратил внимания. – Завтра яйца тоже кормить не надо...

– А послезавтра? – Нэлька уже теребила Надю за рукав.

– Дай им хлеба, только очень маленькими кусочками.

– Какими маленькими?  – я порадовался дотошности моей сестренки. За судьбу яиц и цыплят уже можно не беспокоиться.

– Разломи горбушку на четыре части. Вот.

       Я закончил разговор с Сашкой, повернулся и протянул Нэльке брошюру:

– Вот инструкция, как поить, кормить, гулять водить. Внизу каждого инкубатора корма на первое время, а через недельку  цыплята  сами начнут подкармливаться вашими короедами.

  В продолжение всей речи Надежда незаметно долбила меня кулачком по спине, и я начал опасаться за целость  ребер.

– Нэля, мы оставляем тебе атомный генератор, механическую мастерскую, вездеход с водородным движком; машинку русские сочинили, поэтому работает на любой воде, даже ваша годиться.

– Дрю, я рулить не умею.

– У тебя есть два вторых пилота и механик –  высококлассные специалисты во всех областях. Нагрузи их работой по самые уши, сократи ребятам время  праздномыслия. От безделья они начинают думать, а думают по сложной, не всегда самим понятной траектории, и приходят к выводам, от которых хоть стой, хоть падай. Давай, руководи, сестренка.

    Мы вернулись в рубку. Катрин и Леха сосредоточенно вглядывались в мониторы главного компьютера.

– Катрин, успокой по топливу.

– В нормальном режиме – дефицит пять тонн, в аварийном – почти по нулям.

– Почти – в плюс?

– В минус.

– Можно оставить Путникам побольше груза, – Надя обернулась к Лехе. – Убавим вес – сэкономим горючее.

– Есть два тракторенка с плугами,  контейнеры с семенами, – Леха глянул вопросительно и постучал пальцем по микрофону. – Сашка четвертый кластер подчистую.

– Ты боеприпасы нашел?  Топливо топливом, а воевать без оружия мне уже надоело.

   Леха стукнул пальцем по клавиатуре, и на нашем экране засветился ассортимент военных грузов: взрывчатка, бластеры, туалетная бумага...

– Необходимейшая вещь в бою.

– Следующим пунктом – презервативы. На Земле-2 женщины есть?

– Листай дальше, вот: ракеты, торпеды, снаряды.

– Дурдом! – подтвердил Леха мой взгляд.

    Космодромное начальство освободило наши торпедные аппараты и ракетные шахты, и погрузило ракеты и торпеды в качестве груза.

– Все логично, – засмеялась Надя, – чтоб не расстреляли в дороге по случайным мишеням.

– Спасибо им. Вооружаемся и взлетаем. Алексей, сколько до расчетного времени?

– Три часа одиннадцать минут двадцать три сек.. двадцать две...

– Достаточно. Успеваем.

– Пойду механикам помогу, – сорвался с места Леха.

– Сашке или Женьке?

– Ну,...  обоим, – глаза парня «заюлили».

– Алексей, извини,  тяжести таскать мы и сами умеем. Пролезь по сенсосвязи на Землю-2 и узнай все, что сможешь.

      Тракторята оказались укомплектованными целым шлейфом различного оборудования, включая платформы, цистерны  и тележки для различных грузов. Бывшие «оппозиционеры» Глеб и Николай быстро привели технику в рабочее состояние и за час освободили площадку от груза.  «Вегетарианец» Серега  проверял и регулировал работу инкубаторов.

– Дрю, – Нэлька потеребила мой рукав и хлюпнула носом. –  Слоник вместе с «Витязем» погиб, да?

– Леша, – я тронул мочку уха, – как там Слоник?

– Уже идем, – Леха выбрался из люка и поставил Слоника перед Нэлькой. – Поздоровайся с тетей.

– Привет. Сяю с водоськой не желаете? – лукаво улыбнулся Слоник, и  шагнул навстречу подружке.

– Я установил в чаеварку сенсосвязь, –  пояснил Леха. – Теперь всегда можешь за чашечкой чая пообщаться с друзьями.

      У   Нэльки глаза от слез заблестели; не найдя слов, ткнулась лбом в Лехину грудь, и Леха поспешно отвернулся. Не случалось до сих пор видеть парня растроганным.

     Взлет прошел в штатном режиме. В «попутной» реке Бэтта-Туманности предстояло плыть еще пятнадцать часов, и я отправил команду спать после напряженного долгого дня на Приюте Путника, оставив «в руле» Боцмана и Светку.

    Федор   быстро отцепил от себя нежные руки, усадил девушку в кресло второго пилота и накрепко пристегнул ремнями, пояснив твердым баском:  «На работе, я  думаю о работе», –  Светка радостно и благодарно подчинилась:  добросовестно рассматривает однообразный пейзаж на экране да изредка мечтательно-любовно поглядывает на «своего» мужчину. Девушке всю жизнь навязывали роль лидера, а ей хотелось прислониться к надежному сильному плечу.

– Мне нравилось учиться, – Надя уютно устроилась у меня на груди, – а в шестом классе влюбилась в учителя литературы.

– Случалось  преподавать в средних классах, – я радостно потянулся, вспоминая бесшабашные деньки педагогической молодости, – как раз, литературу и язык, – лучшее время, замечательный народец.

– И он  сказал о моем чувстве слова, отличной пластике речи и всегда читал мои сочинения, предлагая классу расслышать в моем лепетании  музыку. Девчонки завидовали.

– И у меня была такая девочка Надя Зеленина, – я поспешил отодвинуть от Нади нижнюю часть своего тела и быстро прикрылся простыней.

  Вот так встреча.  Надя Зеленина – тонкие ноги «от плеч» и большущие строгие глаза – настоящий кузнечик.

– После встречи,  я наслаждалась своей тайной и мечтала открыть ее вот так.

– А я чувствую себя педофилом: соблазнил ребенка, увлек...

    Надя положила ладошку мне на губы, захватила пальцами щеки и  ласково потрепала.   Поднялась и, стоя вполоборота перед зеркалом, начала расчесывать каштан не длинных, до плеч, волос. Взгляд отводить не в моих правилах, и сейчас состояние  моих глаз определялось словом «дорвались».

   Высокие, голени, стройные удлиненные бедра,  опрокинутый вытянутый треугольник, подтянутый, но с женственным валиком живот, большие высокие, вздрагивающие от движений груди, с крупными сосками в широких коричневых кругах, припухшие губы и  с теплой насмешкой улыбающиеся глаза.

– Ты уже осознал глубину своего падения, окаянный совратитель малолеток?

– Красиво строить фразы ты не разучилась, но романтическое отношение к учителю никогда ничем хорошим не заканчивалось, а мне прощения нет,  – я забрал из ее рук гребень. – Помогу  прическу поправить.

ГЛАВА 22 Женька

           Если одна часть общества(элита) присваивает себе право

           называть другую часть общества быдлом, мразью, скотом,

           и поступает с ней соответственно: отселяет, сажает, отстреливает;

           то эта элита не может даже считаться людьми – твари, порожденные

           рыночной действительностью и властью денег. Они «у руля»,

           но они только «цветочки»; за ними идут более продвинутые демократы,

           гуманисты, глобалисты, – как ни назови; они будут строить мир

           для себя и под себя, последовательно очищая земное пространство от

           «лишних и бесполезных».

                        Логика развития общества

       Смена дня и ночи в вечном и неизменно черном космосе определяются только нашими биологическими часами и не успевает нивелироваться за неделю полета.  К  двадцати  двум   дневную суету, хлопоты и заботы, сменяет вечерний покой и отдых. Время посекретничать, уединившись вдвоем,  или посмеяться в теплой компашке,   или преклонить голову к подушке минут на шестьсот.

      Обожаю ночные вахты. Кресло второго пилота свободно,  дежурный механик Женька, изредка выходя из машинного отделения, мельком оглядывает мониторы и снова скрывается. Леха за  столиком-пультом то хмурится хищно, то азартно улыбается,  то строго всматривается в монитор, –  наверняка, проходит уровни  очередной «стрелялки».

       Включен обзорный экран – темный серо-синий фон, по которому проплывают блестками звезды, астероиды, планеты. На самом деле, обзорный экран – психологический трюк, создающий для пилота ощущение присутствия и влияния, снимающий клаустрофобию  и чувство незащищенности.  Мы летим в наглухо закупоренной  железной бочке,  в четыре раза быстрее скорости света  Человеческий глаз ничего не сможет заметить и рассмотреть, а  мозг среагировать.  Всю работу выполняют сверхмощные компьютеры. Датчиками радаров сканируют пространство на сотни тысяч километров перед кораблем, сверяют полученные данные с заложенной программой и вносят необходимые коррективы в программу полета

      Женька, закончив дела в моторном отсеке, принесла кофе. Леха отмахнулся нетерпеливо: не мешай, мол, воевать. Женька поставила чашку на столик, другую протянула мне, присела в кресло второго пилота. Неслышная девушка: вроде бы бойкая, шустрая, везде успевает, но молчком. Редко ее голос слышен. Чувствуется за ней биография.

– Устала?

– Терпимо, – Женька легко улыбнулась. – Я днем отдохнула.

– Расскажи о себе.

– Тебе интересно?

–  Как командир экипажа, – я хотел пошутить, но посмотрел в ожидающие ответа глаза и ответил. – Женя, я  угадываю за тобой не простую судьбу.

– С двенадцати до четырнадцати лет я была «мясом».  – Женька вздохнула, улыбнулась грустно  и начала рассказывать. – В столице застрелили очередного олигарха, его родичи и компаньоны начали делить имущество, среди которого числился и завод в нашем городе. Завод закрыли, люди обнищали, начали спиваться. Всех не успевших сбежать, выслали на Планету Негодяев. Детей отдали в детские дома.

– Я слышал об этой практике.  Детские дома курируются олигархами, и дети вырастают в настоящих гуманистов.

– О нас заботился нынешний премьер-министр Земли господин Петров, интеллигент в золотых очках, вечно озабоченный процветанием планеты. А заведовала домом  вышедшая в тираж потаскуха, по кличке Мегера Жопинс. Учила танцам, манерам и приемам, – Женька говорила, глядя на мою лежащую на подлокотнике руку, но сейчас попыталась взглянуть в лицо. Ее глаза блестели от слез.  – Петров приезжал по воскресеньям. Смотрел наши выступления, долго объяснял, как нам повезло,  и увозил с собой девочку или двух, а привозили на другой день избитых, истерзанных, пьяных – неделю лечили в больничке. Мы злорадствовали.

– Интересно...

– Мамашка Мегера старательно поддерживала дух соперничества. Бесконечные сплетни, интриги.  По несколько раз на день вцеплялись друг другу в волосы. Девочки старались  получить главный приз – стать содержанкой олигарха или джек-пот – женой. Когда возвращали очередную, у других поднималось настроение – джек-пот не разыгран.

–  Считается, такая лотерея-конкуренция – залог успешного развития общества. Мораль здесь отдыхает.

– Однажды Петров приехал с другом.  Убеждал его выбрать малолеточку по вкусу, а тот нос задирал: «Я смотрю на этих малышек и вспоминаю свою дочь, и твою.»  «Мясо, оно и есть мясо,» – ответил Петров.  Оба увезли по девочке.

     Леха бросил свою «стрелялку».  Присел на корточки рядом с Женькой, взял ее ладонь и прислонился щекой.

– А потом к нам повадился  сын Петрова – здоровенный парняга с широко расставленными неподвижными глазами. Рассказывали, как он и друганы-отморозки заперли в машине девчат и столкнули в пропасть, а потом фотографировались рядом с горой получившегося фарша. Заставляли убегать, а сами охотились с бластерами, как на дичь. Когда очередь дошла до меня, я ударила Эдика, его звали Эдик,  ножом в живот. Друзья начали меня бить, но быстро спохватились: если не спасут Эдика, останутся без его денег. Так я осталась жива и попала в колонию для малолеток.

– Похоже, мы знаем этого парня. Леха, помнишь ремзавод?

– Помню, – Леха судорожно сглотнул и встал. – Грохнул я Эдика, задолбил прикладом. В бластере был заряд, но мне не терпелось выместить злость. Это он  посадил на наркоту мою жену, а, когда надоела, сплавил на Планету Негодяев.

– Эдик жив. Нас ввели в заблуждения неподвижные, как у трупа глаза. Увы, Леша, я видел подонка на космодроме накануне вылета. Женя, а разве тюрьмы и колонии не исчезли на Земле после отправки всех преступников на Нептун?

– Отправили взрослых, а молодые -материал. Землянам нужны безбашенные солдаты для армии, беспощадные киллеры для Службы Безопасности, отвязные экстремалы для штурма космических глубин. В лагере нас тоже использовали, как «мясо», но дали возможность закончить школу и перевели в группу механиков на космолеты. Вот такая судьба, – обыденно просто подвела итог Женька.

     Леха протянул вперед руку, пробежал пальцами по плечам девушки и прижал ее голову к себе:

– Найду гадов  и уничтожу.

ГЛАВА 23 Прости-прощай

                            Легче дышится, когда произвол

                            власть предержащих оказывается на вилах

                                     Социологическое наблюдение

– Прошу внимания, – Леха включил большой экран  с объемным изображением городка строителей на Земле-2. – Это цель нашего путешествия, но сначала последние известия. Три дня назад Эмпериус объявила о своей независимости от метрополии   и  аннулировании акта собственности господина Петрова  о владении планетой, ее недрами, атмосферой.

– Типа, послали? – переспросил Сашка. – А этот мужик, он кто?

– Родню своего командира нужно знать, – засмеялась Надя, и разъяснила для меня.  – Твой бывший тесть, отец Вики, а теперь еще и премьер землян.

– У меня был такой тесть? Я думал, однофамилец.   Продолжай, Алексей.

– Эмпериус готова  принять, но есть проблема, – Леха сделал эффектную паузу, готовясь ошарашить сенсацией. –  Через три часа на переходе  из Бэтта-Туманности в созвездие Гончих Псов нас догонит быстроходный крейсер «Конкорд».  Папа и дочка в бешенстве от потери собственности, а еще более от уязвленного самолюбия: готовы стереть с планеты городок, а попутно превратить в пыль и  развеять по космосу всех присутствующих в данном собрании.

– Типа, нас, – снова уточнил Сашка, и Катрин весело ткнула его в бок кулачком.

– Праздные разговоры отменяются, – я постарался быть строгим. – Предложения по существу приветствуются. Федор?

– Развернуться навстречу не хватит топлива, – забасил Боцман, – но  можно свернуть чуть раньше, срезать угол, пропустить их вперед.

– И потом  не догнать? Зато есть шанс протаранить не занесенный в программу компьютера астероид. Алексей?

– От встречных камней мы с Катрин вас убережем, а спрятаться за ними можем. На крейсере  не лохи сидят и сканируют пространство вглубь и вширь, ничего не пропуская.

– Уже лучше. Тогда поищите достойный объект, из-за которого мы сможем выскочить наперерез, как черт из табакерки. Надя, – первым пилотом,  Федор, – вторым. Света поможешь механикам. Думаю в машинном все будет гореть и плавиться, придется вам побегать. Всем переодеться в огнезащитные скафандры, надеть маски – экраны будут рваться и здесь. Я – по общим вопросам.

         Глыба попутного астероида, найденная Лехой,  не добавляла позитива.   Громадный транспортный корабль «Надежда»  болталась у  черной каменной стены, как лодчонка у скалы, уходящей в небо. Осколок давно расколовшейся планеты надежно защищал от сканеров «Конкорда», но мешал  следить за противником. Леха заерзал в кресле и нетерпеливо оглянулся:

– Андрей, нужно продвинуться вперед до края и приподняться над  камнем.

– Надя.

– Есть!

  Каменная стена поползла назад и вниз.

– Все! Я их вижу! – Леха стучал от возбуждения ногами по полу.

       По самой кромке экрана медленно ползло светящееся пятно.

– Надя, чуть выше.  Катрин, Алексей,  по команде,  весь боекомплект с правого и левого бортов. Надя готова? Форсаж!

    «Надежда» в полуметре над каменным плато, едва не задевая отдельные скальные глыбы,  разогналась и  выпала под всевидящие глаза-сенсоры «Конкорда»,  неуклонно вырастающего в центре нашего экрана.

– Они разворачиваются.

– Вижу, – я всем телом чувствовал напряжение каждого из друзей в рубке, и чувствовал мысли и действия в рубке противника. Нельзя выстрелить раньше, потому что второго залпа  на случай промаха у нас нет, но нужно выстрелить и попасть раньше, чем откроет огонь «Конкорд». – Три, два, раз, огонь!

    Экран застелило багровое клубящееся пламя. Корпус корабля упруго вздрагивал от толчков уходящих торпед и ракет.

– Шесть... девять, десять, – я считал залпы. – Надя, вниз.

    Корпус задрожал, сквозь шумо изоляцию доносились от бортов скрежет и вой: крейсер успел выстрелить, и у нас начала работать защита. Теперь  все экраны полыхали разноцветным пламенем. Перехватывающие, отклоняющие, отбивающие ракеты рвались над самой обшивкой,  но основной залп уже прошел выше и почти целиком  угодил в астероид.

     «Конкорд» горел.   Напичканный разнообразной взрывчаткой  вряд ли он продержится долго, но  крейсер пока управлялся  и разворачивался в погоню за нами.  Постепенно смолкали защитные взрывы на корпусе, и в рубку вошли потные, закопченные механики.

– Все, командир, – Сашка добинтовывал окровавленную руку, – защиту исчерпали. Следующая ракета наша.

– Еще не вечер, – я улыбнулся Светке, которая бросилась проверять,  цел ли Федя. – Любовь все побеждает.

        Боцман неразборчиво басил что-то успокаивающее. Женька отрешенным взглядом окинула рубку, присела в кресло, зажав коленями грязные ладошки, тихо прислонилась к Лехиной спине.

        Обстановка в машинном отделении во время боя определяется словом «ад»: множественные молнии электрических разрядов, огонь и едкий дым от «коротких замыканий», рвущиеся защитные экраны  и  взрывающиеся предохранители. Механику приходится крутиться на пятачке в десять квадратных метров, выдирать сгоревшие приборы и блоки и вставлять на их место запасные. Машинное отделение – сердце корабля.

     Неожиданно засветился экран сенсосвязи и заполнился маленьким искаженным яростью лицом Вики. Видно девушка наклонилась вплотную к камере.

– Андрей, Надька, я вас размажу.

– Спасибо, Вика, и мы к тебе всей душой, – я отошел от экрана и наклонился к Лехе. – Когда они нас догонят?

– Минут через десять.

– Помнишь чемоданчик президента. Думаю, нет такого президента, который не держит на мушке своего премьера.

    Еще не дослушав, Леха зашарил руками по клавиатуре, по монитору побежали столбцы цифр  и малопонятных для меня значков. Леха уже однажды добирался до кнопки самоликвидации кораблей в президентском чемоданчике, при его компьютерной памяти  он легко проложит дорожку еще раз.

   Вика перешла на личности и теперь, яростно жестикулируя,  «выдавала» каждому персональную характеристику негативного плана и перечисляла индивидуальные кары за сам факт нашего, пока еще существования.

   Я украдкой взглянул на часы. До столкновения четыре минуты. При нашей почти нейтрализованной защите крейсер может уничтожить нас одним залпом, но Вика настоящий боец.  Зная, что для «Конкорда» взрыв – только вопрос времени, решила протаранить «Надежду». Девушка не намерена останавливаться, и еще менее склонна думать. Умереть, сжимая горло врага, достойно для воина. Нужно отдать ей должное.

     Вика отклонилась от экрана. Позади стоял солидный мужчина в золотых очках, очевидно, господин Петров. В кресле второго пилота  спортивного вида парень. Знакомые широко расставленные серые глаза. Мы встретились взглядами. Глаза без эмоций, без волнения, холодные неподвижные глаза убийцы.

    Я посторонился, давая возможность Женьке глянуть на экран. Женька встрепенулась, поднялась во весь рост:

– Твари, твари, твари...

   Вика в своих криках добралась до Лехи, которому «поверила, а этот козел...»

– Есть, –  шепнул Леха побелевшими губами, мельком глянул на экран и твердо ткнул в кнопку.  Лицо Вики искривилось и застелилось помехами. На экране задней полусферы ярким грибом расцвел взрыв. Женька медленно опустилась в кресло и закрыла глаза. Транспорт сильно тряхнуло, мигнул свет.

– Надя, возвращаемся на маршрут.  Алексей, все нормально?

– Порядок, – Леха оперся плечом в переборку и через силу улыбнулся. – Победителю  не свойственно чувствовать себя виноватым.

ГЛАВА 24 Надя. Собачья вахта

                 Хорошо – искать себя в уютном кресле,

                  с чашечкой кофе и томиком стихов,

                  но не ищется: обстановка не та.

                  В поисках своего "Я" придется

                  исключить удобства, и по терниям,

                  грызя акрид и отворачиваясь от искушений, – к звездам.

                        Слово «из души»

     Стрелки на часах в центральном посту соединились на двадцати четырех, и Светка пулей выскочила из кресла второго пилота, торопливо отстегнула Боцмана, прильнула всем телом, горячо нашептывая в ухо.  Могучий Федор мгновенно налился краской смущения и, пряча глаза, поволок свою неуемную пассию к спальному кубрику.

       Я с видом победителя торжественно разместилась в кресле первого пилота. Отстаивать право нести самую тяжелую, «собачью вахту», с ноля до четырех утра, пришлось в серьезном бою и даже проводить запрещенные приемы: повышать голос, напоминать о равенстве полов, расплакаться. Андрей устало махнул рукой:

– Дежурь, черт с тобой, хоть высплюсь спокойно.

     Мужики опекали нас без меры: комплиментами засыпали, желания угадывать пытались, из рук работу  выхватывали, и  на руках носить готовы, жаль, тесные помещения корабля достойно развернуться не позволяли.

– Изголодались кобели, – шепотом резюмировала Светка, когда парни толпились у холодильника, изощрялись в кулинарных фантазиях,готовя для лучшей половины экипажа изысканные бутерброды.

– Вшивому бы только баню, – скептически прищурилась Катрин.

– Голодной куме одно на уме, – мгновенно поддержала Женька.

– Недостойно чувствовать себя объектом сексуальных утех, – внесла и я свою лепту. – Мы не слабаки, чтоб нас заботой унижали, и на равных должны нести вахту.

 Девчонки повалились друг на друга и начали хохотать

– Надо – неси, – сквозь слезы выговорила Светка, не отрывая взгляда от Боцмана, – а мне Федя принесет.

      Быстро перелистала на мониторе предстоящий маршрут, – ничего особенного,  только с часа до двух  пройти край «черной воронки» – космической дыры, засасывающей и глотающей все подряд.

      Черные дыры – белое пятно в космической науке. Множество гипотез, пытающихся объяснить их природу, остаются догадками, никем и ничем не подтвержденными. Космолетчикам приходится воспринимать гигантские бездонные провалы как неприятную объективную реальность, с которой нужно  худо-бедно уживаться.

       Своеобразная космическая непогода на маршруте: ураган, смерч, тайфун, торнадо,  –  непонятная, непредсказуемая и пугающая стихия. Облетать опасный столб далеко и долго, и корабли вынуждены проходить по краю воронки, рискуя сорваться в эпицентр бездонной пустоты. Случаи бывали. Вернуться не получилось ни у кого.

– Леш, о воронке помнишь?

      За штурманским столиком Леха, Сашка-механик – в машинном отделении.  Андрей, хотя и поддался на уговоры «феминистки», но оставил со мной крепкий «тыл», а Катрин и Женьку отправил по «койко-местам».

– Помню, слежу, – Леха потянулся и сладко с подвывом зевнул. – Прорвемся. В программе  заложены компенсаторы противотяги, но дыры иногда выкидывают фортель: чуть смещаются, будто пытаются схватить корабль, тогда придется подработать штурвалом и двигателем.

– Хищники, – я засмеялась на менторские поучения штурмана. – Почуяли добычу, и набрасываются?

– Космос – живой организм, – просто ответил Леха. – Это не обсуждается, прими как аксиому.

– Совсем запугал. «Человек – царь вселенной» – вот что не обсуждается, – передразнила я.

– Дай бог, нашему теляти волка съесть, – ехидно парировал Леха и отвернулся к монитору.

  Мое «небо в окне» – экран обзора передней полусферы  сегодня заметно отличался от обычного. Разноцветные звездочки, черточки, полоски  распределились в одной волнистой плоскости, над которой мчался транспорт «Надежда». Некоторые из волн вершинами достигали корабля, и тогда  заметно встряхивало.

– Приподнимись повыше, – посоветовал Леха. – Лучше с запасом, скоро пойдут «гребешки».

– Непонятно, – потянула штурвал на себя, – похоже на поверхность моря, но ведь космос не плоский, а трехмерный.

– Космос многомерный, – поправил Леха. – Можно двигаться не только через пространство, но и через время, все зависит от скорости и направления. Предполагаю, нырни мы в эту дыру, и познакомимся со своими правнуками или... с пращурами, – как повезет... Следи за дорогой и не напрягайся. Картинку на твоем экране объяснить многоумные земные мужи не могут, – штурман с шутливой горечью отмахнул рукой. – Даже я перед ней пасую.

– А не надо пасовать, – во мне, как всегда не к месту и не ко времени, проснулись смелость и жажда исследований. – Нужно представить вход в провал как перекресток и не мчаться по главной, а свернуть.

– Ново, – Леха повернулся заинтересовано. – Есть место для размышлений. Сразу мы не умрем и, наверное, многое увидим. Вот только сумеем ли кому-то об этом рассказать?

– Попробуем? – меня уже «несло», и я приготовилась нырнуть в провал, дождавшись от Лехи согласного кивка.

– Умерь пыл, – Леха предостерегающе поднял руку. – Сначала закончим работу, а в свободное время слетаем в Черную дыру на экскурсию: пикничок и шашлычок.

      Корабль сильно тряхнуло:   увлекшись разговорами, «проморгала» гребень.

– Кстати, точнее, без всякой связи с предыдущим, – Леха крутился в кресле, следя одновременно и за своим монитором и за моим экраном. – Старайся брать выше и правее. Нужно обойти против вращения, чтобы центробежная сила отжимала к краю.

        Плоскость на экране теперь сплывала в воронку и обрывалась в отвесную пустоту. Картина очень напоминала алмазные копи – кимберлитовую трубку, сходство дополняли вспыхивающие по стенам, как лампочки рудокопов, звезды. Из «стен» провала черно-красными протуберанцами вырывались и вытягивались в сторону корабля щупальца огня, и, не дотянувшись, закручивались в опадающие гаснущие спирали.

      Транспорт трясся и рыскал. Штурвал рвался из рук: внешнее воздействие «пробивало» гидравлические и сенсорные усилители рулей. Из люка машинного отделения выглянул механик Сашка:

– Надь, ты как рулишь? Предохранители горят. Не дрова везешь... – не договорив, нырнул обратно в люк.

– Молчи уж, Буратино, – огрызнулась вслед словами анекдота.

– Работай двигателем, – не оставлял заботой Леха. – Старайся проходить строго по контуру. Нам сейчас плоскость ничуть не лучше воронки: на атомы может размазать. Андрея разбудить?

– Справлюсь, – выговорила я, с трудом удерживая штурвал. Лехино сомнение в моих способностях задело и обидело. – За собой следи.

     Штурман откинулся в кресле и прыснул смехом. Видимо, реноме штатного клоуна за мной в экипаже закрепилось окончательно.  Новое явление помешало ответить достойно и убийственно. Внизу провала набухло и быстро двинулось наперерез плотное оранжевое облако.

– Выброс, – крикнул Леха, торопливо стуча по «клаве» пальцами левой руки, правая судорожно сжимала боевой джойстик. Корпус транспорта дрожал от бесконечной пушечной очереди. Леха обернулся. – Держи штурвал крепче.

– Никогда не останавливаться раньше времени – лучшая черта твоего характера, – за спиной штурмана оказывается стояла и нежно улыбалась  Женька. Когда успела проснуться?

     Стайкой ушли вперед и начали рваться в оранжевой густоте НУРСы(неуправляемые реактивные спаряды). Оранжевый туман накрыл экраны видеообзора и загорелся пламенем от взрывов срабатывающей защиты. Транспорт теперь не просто швыряло с гребня на гребень; какая-то неведомая сила пыталась развернуть корабль дюзами к бездне, и я, упираясь ногами в пол, физически ощущала сползание  транспорта в воронку.

– Форсаж, –  громко подсказал Леха.

      Мегатонные двигатели выдернули  транспорт в открытый космос, едва не раздавив  перегрузкой: в суматохе и обидах забыла переключить кресло в антигравитационный режим. Транспорт «Надежда», проскочив воронку, начал стремительно удаляться с опасного места, все реже и слабее вздрагивая на гребешках волн.

– Что это было?

– Кто бы знал? – усмехнулся штурман. – Защита срабатывает, как на твердые атакующие предметы.

– Похожа воронка на пасть, – я покрепче сжала штурвал, скрывая дрожь в пальцах, – а туман, будто язык.

– Значит, тебя уже не надо убеждать в одушевленности космоса, – рассмеялся Леха.

– Осталось только определить половую принадлежность безбрежной стихии, – явно передразнивая мой голос, ехидненько ухмыльнулась Женька.

– Оставленная позади картина,– начал объяснять строгим голосом, но тотчас сбился на  смех Леха, – явно, не фаллического свойства.

– Бешено набросилась на «Мускулинос», усмотрев в нем мужское начало, космическая вагина, – продекламировала Женька.

– Как не стыдно? – я в упор посмотрела на веселящегося Леху, перевела строгий взгляд на заливающуюся  Женьку и заставила обоих смущенно примолкнуть. – Я всегда ощущаю единство с космосом, духовную близость и созвучие чувств и, значит, космос – женщина, добрая, понимающая подруга, а ваши фаллосы и вагины – тупой, пошлый, не смешной юмор...

     Продолжая обвинительно-обличительно-укоряющую речь, отключила форсаж и выпрямилась в кресле. Плоскость на экране рассыпалась, превращаясь в обычный трехмерный звездный рисунок – мое любимое «небо в окне».

    Тронули  сзади волосы, пробрались осторожно к шее и нежно погладили кожу теплые руки. Тут-то и вспомнила, Леха, давая советы, за мою спину смотрел, но оборачиваться не было времени.

– Очень не плохо, – промурлыкал Андрей, коснувшись губами уха, – ровнехонько прошла по глиссаде.

     Слово «глиссада»  для меня опасно. Тело ответило мгновенной сладкой судорогой, весь накопленный адреналин устремился к низу живота и там взорвался, а я сразу радостно устала и успокоилась:

– Ты здесь давно?

– Тряска разбудила. Успел полюбоваться  красивой работой, – теплые ладони помяли-помассировали плечи и стали обжигающе горячими.

– Мне еще час рулить, – чувствуя потерю контроля над тянущемся к Андреевым рукам телом, жалобно простонала я.

– Сварю  кофе, – пальцы двух ладоней рассыпали на груди множество прикосновений, покрыли кожу искрящимся электрическим ознобом.

– По... потом, – с трудом сдерживая дрожь и судороги, оглянулась украдкой. – Андрей, скажи...

– Нормально прошла циркуляция, – шепнул Андрей, и  я сжала зубы, удерживая сладкий стон. Как мало надо для счастья! Всего одно слово «циркуляция», два, еще «глиссада».

– Ты кофе обещал, – сгорая от стыда, пыталась спрятаться в кресле пилота.

      Из спального кубрика выпорхнула Светка:

– Надюха, спасибо громадное, трясло великолепно.

  В дверях смущенно улыбался Федя Боцман.