Текст книги "Знак темной лошади"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Правильно. Вообще, малыш, насчет Барта я тебе сказал на всякий случай.

– Спасибо. Слушай, что там со смертью Эрнеста Дюбуа?

– Я как раз хотел с тобой об этом поговорить.

– Я тоже. И прежде всего о версии о сердечном приступе, который его якобы свалил.

– Сердечный приступ отменяется.

– Отменяется?

– Да. В том, что Дюбуа умер от сердечного приступа, меня да и всех в полиции убедил папа Пикар. На самом же деле Дюбуа отравили. Ты знаешь об этом?

– Знаю.

– От кого?

– От вдовы Дюбуа, Нгалы, она была у меня сегодня. И все же я хотел был послушать, что знаешь ты.

– Немного. Вообще обо всем этом мне рассказал папа Пикар, ведь меня в тот день на ипподроме не было.

– И что он рассказал?

– Эрнест Дюбуа бросил курить, вместо сигарет он примерно с полгода сосал леденцы. В день Дерби кто-то ухитрился подменить эти леденцы. Вместо лежащей в кармане куртки Дюбуа жестянки с леденцами какой-то ловкач подложил другую, точно такую же. Леденцы в этой другой коробочке были отравлены. Как только Дюбуа сунул один из этих леденцов в рот, ему тут же пришел конец. Вот, собственно, и все. А что тебе рассказала вдова Дюбуа?

– Примерно то же самое. Интересно только, почему Пикар выдвинул эту свою версию о сердечном приступе? Может, он все же связан с Сен-Клу?

– Нет. Пикар на нашей стороне.

– На нашей?

– Да. Сегодня у нас с ним состоялся тайный разговор, на набережной.

– Почему именно на набережной?

– Пикар признался мне, что теперь не верит в полиции никому. Мне же он доверился лишь из-за того, что давно уже догадался: мы с тобой работаем на пару.

– Догадаться было нетрудно.

– Естественно. Именно поэтому он и решил поговорить со мной начистоту.

– И что же он тебе сказал?

– Как я понял, старик решил заняться этим делом всерьез.

– Неужели?

– Да. Пикар поклялся мне, что выявит убийц Дюбуа, чего бы это ему ни стоило.

– Приятно слышать. Вот только никак не возьму в толк: что это его так завело?

Помолчав, Марсель усмехнулся:

– Простая вещь. Деньги.

– Деньги?

– Да, деньги. В день Дерби наш папа включил в свою игру лошадь Дюбуа, Гугенотку. И выиграл на ней чудовищную сумму. Что-то около миллиона франков. Представляешь?

– Не представляю. Жильбер каким-то чудом ухитрился не выдать себя интонацией. Зато мотивы папы мне теперь понятны.

– Мне тоже. Да и нам ведь с тобой это на руку.

– Конечно. Интересно, есть ли у Пикара какая-нибудь версия?

– Жиль, ты знаешь Пикара не хуже меня. Старик осторожен, как лис, поэтому с версиями пока не торопится. Но за расследование взялся довольно рьяно. И многое уже выяснил.

– Например?

– Например, ему удалось установить, что в день Дерби около жокейской дежурила липовая машина «скорой помощи».

– Липовая машина «скорой помощи»… – Жильбер помолчал. – Любопытно.

Еще как любопытно. Эта машина опоздала, и именно поэтому Дюбуа успели погрузить в настоящую «скорую», ну а так бы – сам понимаешь. Липовая «скорая» повезла бы Дюбуа в больницу, где его ждал бы заранее подготовленный врач. Который уж точно поставил бы нужный диагноз. Вроде того же сердечного приступа. И все было бы шито-крыто.

– Засечь, откуда взялась эта «скорая помощь», не удалось?

– Удалось только выяснить, что номера, под которым эта «скорая» дежурила у ипподрома, в природе не существует. И все.

Они помолчали в тишине. Наконец Жильбер сказал:

– Ладно, Марс, иди. Представляю, как ты устал после дежурства.

– Что есть, то есть. Чао, Жиль, завтра у меня выходной, я зайду. Пока.

– Пока.

Марсель ушел, Жильбер же после его ухода еще долго лежал, вглядываясь в темноту.

* * *

Проснувшись, Анри сразу же вспомнил все. И прежде всего то, что отца уже нет. Полежав немного, понял: державшее его все эти дни за горло ощущение тяжести и пустоты не уходит. И не уйдет. И вряд ли он сможет когда-нибудь от него избавиться.

Все же, сделав над собой усилие, он заставил себя встать. Превозмогая себя, принял душ. Затем, достав из холодильника еду, позавтракал. Посмотрел в окно флигеля: на дорожке уже идет работа.

С трудом заставив себя выйти на дорожку, он проработал с лошадьми около часа. После этого, осознав, что толку от его работы все равно не будет, снова вернулся в свою комнату. И снова лежал, бессмысленно разглядывая стены и потолок. Он осознавал, что должен, обязан хоть чем-то заполнить вызванную смертью отца пустоту, но не понимал, каким образом сможет избавиться от нее… Не понимал, и все…

Из транса, в котором он пребывал, его вывел заглянувший в дверь Себастэн:

– Анри, прости, пожалуйста, но этот Ричардс подъехал прямо к депо.

– Ричардс? Какой еще Ричардс?

Удивленно уставившись на него, Себастэн выдавил:

– Как какой? Ричардс, представитель братьев Мухаммедов. Он же ходит к нам каждый день, как на работу. Хочет с гобой поговорить.

– Да? И… что, ты мне уже говорил о нем?

– Конечно. Я говорил тебе о нем каждый день. С самого дня Дерби. Но ты не обращал на мои слова никакого внимания. Вот и все.

Ричардс, подумал Анри. Представитель братьев Мухаммедов. Мультимиллиардеров братьев Мухаммедов, хозяев всего скакового спорта Великобритании. Наверняка в другое время, услышав, что им заинтересовались братья Мухаммеды, Анри решил бы, что все это ему мерещится. Каждый жокей, работающий на братьев Мухаммедов в Англии, мировая знаменитость. Но странно, сейчас, выслушав Себастэна, он вдруг понял: его сообщение не произвело на него никакого впечатления. Он знает точно: он ничего не хочет.Уж во всяком случае, не может и думать о каких-то переговорах, пусть даже с братьями Мухаммедами.

Уставившись на Себастэна, Анри спросил:

– И что хочет этот Ричардс?

– Он хочет поговорить с тобой. Насколько я понял, твое выступление в Дерби произвело на братьев Мухаммедов сильное впечатление.

– Себастэн, клянусь, сейчас я не могу говорить ни с кем. Я просто тряпка, понимаешь?

– Малыш, я бы на твоем месте все же с ним поговорил. Он от тебя не отстанет. Да и потом, неудобно, как-никак это братья Мухаммеды.

– Ладно. – Усевшись на кровати, Анри натянул кроссовки. – Скажи, я жду его внизу, в холле.

Джон Ричардс оказался высоким человеком лет тридцати пяти, с мягким приятным голосом и отличными манерами. Посидев несколько секунд молча, он сказал: – Месье Дюбуа, примите мои соболезнования, я знаю о вашем горе, но жизнь продолжается. Вы, конечно, знаете, кто такой мистер Саид Мухаммед?

– Конечно. Я жокей.

– Мистер Мухаммед видел ваше выступление в Дерби, и… – Ричардс не торопился, подбирая нужное выражение. И, насколько я понял, он оценил это выступление весьма высоко. В связи с этим мистер Мухаммед уполномочил меня сделать вам деловое предложение.

Анри никак не прореагировал. Сухо улыбнувшись, Ричардс продолжил:

– Как бы вы отнеслись, месье Дюбуа, к предложению мистера Мухаммеда переехать в Англию? И поработать там с ним?

Тупо вглядываясь в Ричардса, Анри подумал: а ведь он это всерьез. Если бы раньше кто-то сказал ему, что один из братьев Мухаммедов решил пригласить его в Англию, он бы точно знал: он вытащил счастливый билет. Но сейчас ему все равно. Абсолютно все равно.

Ричардс ждал ответа. Наконец, так и не дождавшись его, сказал:

– Как вам это предложение, месье Дюбуа?

Анри знал, что сейчас ему хочется только одного: остаться одному. Остаться одному, лечь на кровать и смотреть в потолок. И ничего больше. Все же, понимая, что он должен ответить хоть что-то, он сказал:

– Передайте мистеру Мухаммеду, что я очень польщен его предложением. Но что ответить ему сейчас, я просто не знаю. Я не готов к этому предложению. Честное слово, не готов.

С полминуты Ричардс смотрел на Анри так, как смотрит на неразумное дитя любящий отец. Мягко улыбнулся:

– Месье Дюбуа, фирма мистера Мухаммеда обязуется создать вам идеальные условия. Вам будет целиком отдана лучшая конюшня, вы сможете выступать не только на лошадях мистера Мухаммеда, но и на своих. И, главное, мистер Мухаммед уполномочил меня ознакомить вас с проектом контракта. Вот. – Ричардс достал из кейса, развернул и положил на стол несколько скрепленных между собой листков бумаги. – Вот контракт. В нем предусмотрено все. Естественно, сюда не входят ваши будущие заработки, которые, как вы сами понимаете, в случае, если вы согласитесь работать с мистером Мухаммедом, не заставят себя ждать. Основная суть контракта в том, что, если вы дадите согласие работать в фирме мистера Мухаммеда, фирма обязуется тут же перевести на ваш счет пять миллионов долларов. Включая страховой бонус, составляющий миллион долларов. Вот, здесь все это написано.

Черт, подумал Анри, даже если принять за основу, что ему сейчас все равно, ради таких денег было бы глупо не пожертвовать всем. И не переехать в Англию.

– Вас не устраивают условия? – Ричардс настороженно поднял бровь.

– Нет, мистер Ричардс, условия меня вполне устраивают, но… Но дело в том, что сейчас я к ответу не готов.

– Понимаю, месье Дюбуа. Если честно, я и мистер Мухаммед и не ждали немедленного ответа. – Осторожно достав из портмоне визитную карточку, Ричардс положил ее перед Анри. – Вот мои телефоны на всякий случай. Помните, я и мистер Мухаммед будем ждать вашего решения.

Проводив Ричардса до двери, Анри застыл, глядя в окно. Проклятье, как же он не додумался до этого раньше. Пусть это всего лишь слабая надежда, пусть это всего лишь соломинка, ухватившись за которую он может выкарабкаться из навалившихся на него волн пустоты, но как же он не сообразил это раньше. Надежда на спасение у него есть, причем у этой надежды есть даже имя: ее зовут Ксата.

* * *

Пощелкивание будильника под ухом напомнило Жильберу, что уже утро. Полежав немного, он подумал: будильник напоминает еще и о том, что он уже несколько дней как вышел из больницы. И занял новую квартиру в районе Нейи. Квартиру ему помог найти Шарль, он же помог обменять «фольксваген» на новый темноголубой «форд-фиесту».

Нажав кнопку будильника, Жильбер встал. Мельком осмотрев свою новую квартиру, в которой все еще сохранялись следы переезда, а несколько стоящих на полу сумок так и не были разобраны, распахнул окно. Закрыв глаза, сделал несколько ровных вздохов и начал разминку. Отрабатывая удары и блоки но системе каратэ-до, он настороженно прислушивался к собственному телу. В конце концов он понял: после схватки в гараже ему удалось почти полностью восстановить силы. Конечно, реакция у него еще не та, да и левое плечо в месте ранения продолжает ныть после каждого резкого движения. Но это пустяки. Во всяком случае, он знает точно: еще день-два, и он будет в прежней форме.

Приняв после разминки ледяной душ, Жильбер сел завтракать. Омегву взял с него слово, что после ранения он несколько дней будет отдыхать. Но уже в первый день после выхода из больницы Жильбер понял: никакого отдыха у него не получится. Вот и сейчас, вспомнив, что ему нужно сделать сегодня, он понял: весь сегодняшний день расписан у него по минутам, с утра до вечера.

Закончив завтрак, Жильбер помыл посуду, и в этот момент раздался телефонный звонок. Номер его нового телефона могли знать только три человека: Марсель, Шарль и Нгала. Помедлив, Жильбер снял трубку и узнал голос Нгалы:

– Жиль, как хорошо, что я тебя застала. Прости, что так рано, но я звоню, чтобы сообщить: твою просьбу я выполнила. Помнишь, насчет фотоотпечатков?

Насчет фотоотпечатков. Действительно, он просил Нгалу достать через знакомых фотоотпечатки всей телехроники дня Дерби, приватный способ их получения он выбрал умышленно для того, чтобы не привлекать внимания полиции.

– Конечно, помню. Я могу их забрать?

– Подъезжай в редакцию, только скорей. У меня полно работы.

– Сейчас буду.

Через двадцать минут Жильбер уже входил в редакцию «Франс-суар». Здесь он был всего один раз, поэтому сейчас ориентировался с трудом. С немалым трудом он нашел наконец в редакционном зале место, где стоял рабочий стол Нгалы. Здесь почти впритык размещалось около трех десятков столов, за каждым из которых сидело по сотруднику. Как казалось Жильберу, каждый из этих сотрудников был сейчас поглощен работой. В помещении стоял шум. кто-то говорил по телефону, кто-то стучал на машинке, несколько человек недалеко от Жильбера о чем-то громко спорили. Две девушки, к которым он поневоле подошел почти вплотную, усевшись прямо на стол, подкреплялись кофе с бутербродами.

Заметив, как он растерянно оглядывает зал, одна из девушек спросила:

– Месье, вам что-то нужно?

– Я хотел бы разыскать Нгалу Дюбуа.

– Она здесь. – Оглянувшись и мельком осмотрев зал, девушка крикнула: – Эй, Пьер! Не знаешь, где Нгала?

Человек, отозвавшийся на имя Пьер, бросив печатать, несколько мгновений смотрел на девушку. Наконец, сказав: «Она у шефа», снова углубился в работу.

– Совсем забыла, месье, Нгала ведь сама сказала мне, что ее вызвали к главному. – Девушка отложила бутерброд. – Она еще просила меня вытащить ее оттуда. Если хотите, можете пройти прямо туда, наверняка она там долго не задержится. И вытащите ее оттуда, хорошо? Не забудете?

– Я бы с удовольствием, но как это сделать?

– Очень просто. Скажите, что она вам нужна позарез. В таких случаях шеф отпускает.

– А как туда пройти?

Снова взяв бутерброд, девушка кивнула:

– Видите двери? За ними по коридору и упретесь точно в кабинет главного. Больше там просто некуда деться. Там секретарша, она вам все объяснит.

Разыскав кабинет и выяснив у сидящей за столиком хорошенькой секретарши, что Нгала Дюбуа зашла в кабинет совсем недавно, Жильбер сказал:

– Мадемуазель, вы не могли бы ее вызвать? У меня дело необычайной важности. Просто необычайной.

– Ладно, раз необычайной. – Секретарша встала. – Хотите, я скажу шефу, что вы ее родственник?

– Если это поможет, конечно.

– Тогда он точно ее отпустит. – Одарив Жильбера секундной улыбкой, секретарша приоткрыла дверь: – Шеф, ради бога, простите! Но тут срочно вызывают мадам Нгалу! – Выслушав что-то, сказала непреклонным голосом: – По срочному, крайне срочному делу! Пришел ее родственник!

В кабинете были слышны голоса. Судя по ним, Нгала в конце концов получила разрешение выйти. Пропустив ее, секретарша прикрыла дверь и снова села за машинку.

– О, Жиль, спаси меня. Выйдя из кабинета, Нгала расширила глаза. – Этот миллиардер меня замучил.

– Какой еще миллиардер?

– Ты знаешь братьев Мухаммедов? Миллиардеров из Англии? Лошадников?

– Ну… слышал.

– Один из них не поленился прийти сюда специально, чтобы поговорить со мной по поводу Анри.

– Что ему нужно?

– Он хочет, чтобы я воздействовала на Анри и уговорила его переехать в Англию. Чтобы работать вместе с этим Мухаммедом. За это он обещает заплатить Анри пять миллионов долларов.

– Серьезные деньги.

– Попробуй сам поговорить с Анри, если хочешь.

Ответить Жильбер не успел – дверь открылась. Из нее вышел человек лет тридцати со смуглой кожей, черными как смоль усами и такими же волосами. Выглядел он щеголевато, на нем был отлично сшитый темносерый в полоску костюм, на безымянном пальце поблескивал перстень с бриллиантом. Увидев Нгалу и Жильбера, стоящих рядом, человек улыбнулся:

– Мадам Нгала… Я рад, что вы не ушли. Простите, месье, я вам не мешаю?

– Нет, нет, пожалуйста, месье, – сказал Жильбер.

Нгала же незаметно прошептала:

– Жиль, возьми его на себя, хорошо?

– Хорошо, – так же незаметно прошептал Жильбер.

– А я схожу за фотоотпечатками. – Тут же повернувшись, она улыбнулась: – Месье Мухаммед, это мой родственник, Жильбер Ткела.

Очень приятно, месье. Меня зовут Саид Мухаммед.

– Поговорите пока с ним. Жильбер хорошо знает Анри. И главное, имеет на него влияние. – Нгала сделала Жильберу знак глазами. – Меня же прошу отпустить, у меня срочное редакционное дело.

– Конечно, конечно, мадам Нгала. – Подождав, пока Нгала уйдет, Мухаммед протянул руку: – Рад познакомиться, месье Ткела. Простите, вам известно, зачем я встретился с мадам Нгалой?

– Насколько я понял, у вас дело к Анри?

– Вы правы. – Мухаммед улыбнулся. – Может быть, поговорим в более удобной обстановке? Здесь есть холл, сразу за кабинетом. Давайте сядем и поговорим, хорошо?

– Хорошо.

Пройдя вслед за Мухаммедом в холл, Жильбер сел в кресло. Сев рядом с ним, Мухаммед закурил. Сделав несколько легких затяжек, сказал:

– Месье Ткела, насколько хорошо вы знаете Анри Дюбуа?

– Достаточно хорошо.

Несколько секунд Мухаммед изучал кончик своей сигареты.

– Мадам Нгала сказала, что вы имеете на него влияние?

– Ну… скажу так: мы с Анри неплохо понимаем друг друга.

Мухаммед снова занялся разглядыванием своей сигареты. Вздохнул:

– В общем, месье Ткела, суть дела проста. Вы разбираетесь в скаковом спорте?

– Разбираюсь, как любой человек.

– Понятно. Я же в некотором роде профессионал. И имею некоторое влияние на эту область жизни, правда, не здесь, а в Англии. Короче, я хочу перетащить Анри Дюбуа к себе, в Англию. За это мои посредники предложили ему пять миллионов долларов, но… Усмехнувшись, Мухаммед покачал головой. – Но пока согласия Анри у меня нет. И я до сих пор не уверен, что получу это согласие вообще.

– У Анри сейчас тяжелый период.

– Знаю, месье Ткела. Смерть отца, незаслуженное им второе место в Дерби. Все это я знаю. Но… Как бы вам это объяснить. – Мухаммед помолчал. – Понимаете, месье Ткела, я уверен, что и меня, и Анри Дюбуа навстречу друг другу послала сама судьба. Анри Дюбуа не просто великолепный жокей, это жокей, который рождается раз в столетие, жокей божьей милостью. Здесь же ему не дадут никакого хода, я это отлично знаю. Его просто забьют, вы понимаете? Забьют и в переносном, и в прямом смысле, вы понимаете?

– Я очень хорошо это понимаю. – Жильбер не удивился, услышав в своих собственных словах непреклонную убежденность. Взглянув на него, Мухаммед положил сигарету в пепельницу.

– Простите, месье Ткела, у вас есть счет в банке?

Две с чем-то тысячи франков, подумал Жильбер, вряд ли это можно назвать счетом. Но формально, конечно, это счет.

– Да, у меня есть счет в банке.

– В каком?

– «Креди сюисс».

– То, что я сейчас скажу, может показаться вам экстравагантностью. Но клянусь, это никакая не экстравагантность. Это точный расчет. Итак, месье Ткела, если вы уговорите Анри переехать в Англию до осени и он это сделает – моя фирма гут же переведет на ваш счет триста тысяч долларов. Оформлено это будет как посредническая услуга.

Довольно долго оба смотрели друг на друга. Наконец Жильбер сказал:

– Месье Мухаммед, я попробую уговорить Анри. Но никаких переводов на мой счет прошу не делать.

– Не понял. Мухаммед быстро взглянул на свой перстень. – Вы хотите получить деньги наличными?

– Я вообще не хочу получать денег. Эта услуга слишком мелка, чтобы вы переводили на мой счет какую-либо сумму.

– Понимаю, понимаю. – Мухаммед уставился на Жильбера в упор так, будто хотел проникнуть в его душу. – Кристальная честность, так, кажется, это называется, месье Ткела?

– Не знаю, месье Мухаммед. Называйте это как хотите, но свое слово я сказал.

– А я сказал свое. Учтите, у меня тоже есть тяга вести свои дела честно. Правда, честность я понимаю несколько по-другому. – Встав, Мухаммед положил на стол белый прямоугольник. – Вот моя визитная карточка, месье Ткела. Если будете в Англии и вам вдруг что-то понадобится буду рад помочь. А сейчас простите. Спешу. Я пропустил уже несколько деловых визитов. Всего доброго.

– Всего доброго. – Проследив за исчезнувшим Мухаммедом, Жильбер все еще не понимал, к какому выводу он должен прийти.

Через минуту в холле появилась Нгала. Поставив на пол набитую битком сумку, сказала:

– Жиль, вот фотоотпечатки, а я бегу. У меня срочное задание.

Приподняв сумку, Жильбер покачал головой:

– Ого. Здесь килограммов двадцать.

– Ребята дали мне все, что было. Поговорил с миллиардером?

– Поговорил.

– Ладно, Жиль, расскажешь потом. Созвонимся. Пока.

* * *

Раздался звонок; подняв трубку и узнав голос матери, Анри облегченно вздохнул. Первые несколько фраз, которыми они обменялись, были обычными. Затем, когда, по мнению Анри, наступил удобный момент, он сказал как можно более безразличным голосом:

– Ма, скажи, с Бангу, твоей деревней, можно поговорить по вызову?

– По вызову? – Мать помолчала. – Да. Там есть переговорный пункт, в соседней деревне.

– И за сколько времени они принимают вызов?

– Не менее чем за двое суток.

– В какой деревне там ближайший переговорный пункт? Куда посылать вызов?

– В поселок Теком.

Именно это и нужно было Анри. Он уже пытался связаться с Ксатой. но ни о каком поселке Теком междугородная не знала. По сведениям междугородной, с самой деревней Бангу связи не было.

– Ты хочешь поговорить с Ксатой? – сказала мать.

– Если даже и с Ксатой? Что, нельзя?

– Почему, можно. Но учти, добраться от Бангу до Текома довольно сложно. Хотя это всего лишь около двадцати километров, ты должен помнить, что там не Франция. Могут быть сложности с машинами, с дорогой, с бензином, да мало ли еще с чем. Это пограничная зона.

– Ма, я все понимаю. – Анри прислушался к ее дыханию. – Слушай, только ты никому не говори об этом? Хорошо?

– О, Анри… – Помолчав, мать тяжело вздохнула. – Хорошо, я никому об этом не скажу.

* * *

Разглядывая фотоотпечатки, которые сюда, на специально оговоренное место свидания в городе, принес ему. Жильбер, Пикар изредка издавал удовлетворенные замечания:

– Отлично… Ага, эго как раз то, что надо… Черт, это тоже… И это…

Наконец, сунув снимки, которые он держал в руках, в сумку, Пикар поинтересовался:

– Я правильно – понял я забираю у тебя всю сумку?

– Конечно, патрон.

– Отлично. – Закрыв «молнию», Пикар поставил сумку у ног. Достал сигару, закурил. – Итак, малыш, кто-то незаметно вытащил у старшего Дюбуа стандартную жестяную коробочку с мятными карамельками, подложив вместо нее точно такую же, но уже с карамельками отравленными. – Ожидая реакции Жильбера, Пикар довольно долго изучал тлеющий огонек сигары. Они стояли на набережной Сены, и по виду их вполне можно было принять за праздно гуляющих горожан. – Прекрасно тебя понимаю, дело тяжелое. И все же не безнадежное. Круг людей, которые могли бы подменить эту коробочку хотя бы теоретически, довольно ограничен. В него входит окружение Дюбуа в конюшне, а также люди, которые могли так или иначе контактировать с ним в день Дерби. А в этот день старший Дюбуа, как установлено, мог быть только в двух помещениях: возле лошадей, в жокейской, а также на дорожке около скакового поля, когда переходил из помещения, где расположены денники, в жокейскую и обратно. Во время этих переходов его сопровождали два телохранителя. Как, по-твоему, мы можем подозревать кого-то из телохранителей?

– Не исключено. Но вообще, патрон, в разделении подозреваемых на две четко разграниченные группы, окружение Дюбуа в депо, состоящее из штата и телохранителей, и людей посторонних, тех, кто мог контактировать с ним случайно в день Дерби, есть рациональное зерно.

– Ну естественно. – Пикар покрутил сигару. – Надо основательно прошерстить как тех, так и других.

– Я имею в виду другое. Это может стать нашим ходом.

– Ходом?

– Конечно. Патрон, как вообще Ланглуа, он проявляет интерес к этому делу?

С минуту Пикар был занят серьезными усилиями, пытаясь раскурить почти потухшую сигару. Наконец сказал:

– Проявляет. Он уже много раз специально заходил ко мне с разными рекомендациями.

– Вот и отлично. Как только он еще раз зайдет, поручите расследование ему.

Пикар не спеша стряхнул пепел в слабо плещущую внизу воду.

– Ты предлагаешь поручить расследование Ланглуа?

– Предлагаю.

– Но он же… Малыш, ты же сам меня уверял: Ланглуа вглухую повязан с Сен-Клу. А?

– Я не говорю, что расследование нужно поручить Ланглуа всерьез. Просто сделайте вид, что решили целиком отдать это дело в его руки. И посмотрите, куда он потянет версию.

– Д-да? – Пикар сунул сигару в рот. Сказал, прикусив ее: – А что. Очень даже может быть. Молодец, малыш, ход неплохой.

– Во всяком случае, стоит попробовать. Поскольку здесь действительно есть две четко разграниченные группы подозреваемых. Одна – окружение Дюбуа. Вторая – люди, с которыми он мог вступить в случайный контакт на ипподроме. Вот и посмотрите, в какую сторону Ланглуа вас потянет, когда вы поручите дело ему.

– Ну-ну. – Пикар пожевал губами. – Думаешь, он клюнет?

– Если он все еще уверен, что вы его сторонник, обязательно клюнет. Во всяком случае, тенденция, с которой он будет вести расследование, сможет вам многое прояснить.

Прикрыв глаза, Пикар некоторое время размышлял. Наконец, выйдя из транса, осмотрел сигару; убедившись, что она погасла, бережно спрятал окурок в портсигар.

– Ладно, малыш. По-моему, идея в самом деле неплохая. Значит, по-прежнему поддерживаем тесную связь?

– Поддерживаем. И спасибо, патрон, что вы пошли мне навстречу, проявив заинтересованность к этому делу.

– Перестань. Во-первых, это мой долг, во-вторых, я до сих пор живу воспоминанием о финише Гугенотки. – Помедлив, Пикар тронул Жильбера за плечо: Понимаешь?

– Понимаю.

* * *

Анри придвинул к себе телефонный аппарат. Сейчас, дожидаясь, когда ему дадут наконец этот затерянный где-то в джунглях переговорный пункт, он понимал: ему нужно всего лишь услышать голос Ксаты. А что ей сказать, он знает. Главное, чтобы она согласилась оставить Бангу и переехать к нему в Париж. Если ему удастся убедить ее в этом и она согласится, все остальное будет уже проще. Он сядет на первый же самолет, улетающий в Африку, заедет в Бангу за Ксатой, вернется с ней в аэропорт, и они первым же рейсом улетят назад, в Париж. Трудностей с оформлением выезда и визы у них не будет, Ксата французская подданная.

Набрав код междугородной, он услышал:

– Междугородная.

– Девушка, я хотел бы узнать, явились ли на мой вызов.

– Минутку, месье… Номер вашего заказа?

– Я уже много раз вам звонил. – Анри сообщил номер заказа. – К телефону должна подойти мадемуазель Ксата Бангу, из деревни Бангу. Вы не могли бы выяснить, подошла ли она?

– Секундочку. В трубке что-то зашуршало. Затем он услышал несколько щелчков. Простите, вы месье Дюбуа?

– Да, я месье Дюбуа.

– Месье Дюбуа, но ведь вы звонили нам полчаса назад. И я вам сказала: ваш абонент не явился.

– Девушка, вы даже не представляете, как мне нужен этот абонент. Помогите мне, девушка. Решается жизнь, честное слово.

– Хорошо, месье, попробую войти в ваше положение. – Телефонистка вздохнула. – Вы можете подождать немного у телефона?

– Конечно.

Не знаю, есть ли сейчас прямая связь с Африкой, но попробую все же с ними связаться. Вам придется потерпеть, хорошо?

– Конечно, мадемуазель. Огромное спасибо.

– Пока не за что.

Минут пять Анри вслушивался в раздававшиеся в трубке неясные шумы и голоса. Наконец среди мешанины из слов, фраз и разрозненных восклицаний ему удалось разобрать: «Переговорный пункт Теком? Да, мадемуазель Ксата Бангу… Здесь? Не понимаю, она пришла или нет? Пришла? Так в самом деле пришла? Алло, Теком… Теком…» Слова снова превратились в бессвязную мешанину. Вслушиваясь в нее, Анри подумал: ведь слова телефонистки «Так в самом деле пришла?» могли означать, что Ксата действительно пришла на переговорный пункт. Господи, повторял он про себя, только бы она пришла. Только бы пришла. Господи, сделай гак, чтобы она пришла.

Наконец шум в трубке пропал, и он услышал голос телефонистки:

– Месье Дюбуа?

– Да, мадемуазель.

– Кажется, вам повезло, ваш абонент наконец явился. Не отходите от трубки, я соединю вас с Африкой напрямую.

Постаравшись справиться с колотящимся сердцем, он выдавил:

– Хорошо.

– Но предупреждаю, слышимость очень плохая.

– Ничего. Огромное спасибо, мадемуазель.

– Все, говорите.

– Алло? – сказал он в трубку. – Алло, Ксата? Ксата, ты слышишь меня?

Несколько секунд трубка отдаленно шумела; наконец он услышал пробившийся сквозь ватный треск слабый голос, в котором сразу узнал голос Ксаты:

– Алло, это Париж? Алло, Париж! Вы слышите меня?

– Ксата, это я, Анри. Ксата, ты слышишь? Это Анри.

– Анри?

– Да, Анри. Анри Дюбуа, если ты помнишь.

– О, Анри… – она замолчала.

– Ксата, если бы ты знала, как я рад, что слышу наконец тебя.

– Да? Я тоже. – Шум стал тише, так что последние слова он разобрал вполне отчетливо.

– Честно? – сказал он.

– Конечно. Только я не ожидала, что ты позвонишь.

Шум в трубке снова усилился, и он крикнул:

– Ксата, очень плохо слышно, я боюсь, нас вот-вот разъединят. Как ты отнесешься к тому, чтобы я приехал в Бангу и забрал тебя в Париж?

– Меня в Париж? Ты?

– Да? И мы сразу же поженимся! Ты меня слышишь? Я не могу без тебя. Ксата, ты понимаешь? Мне очень плохо без тебя, ты слышишь?

Трубка молчала. В мембране сейчас не было слышно ничего, кроме треска. Выждав, он спросил:

– Ксата, ты где?

– Я здесь. Просто я даже не знаю, что тебе сказать.

– А что тут говорить? Скажи прямо: ты любишь меня?

Она не ответила, и он повторил:

– Ксата, ты слышишь? Ты меня любишь?

– Ну… да. Ты же знаешь.

– Теперь знаю. Но тогда все гораздо проще. У тебя ведь есть французский паспорт?

– Французский паспорт? Вроде есть. Есть, только я не знаю, где он лежит. Мама его куда-то спрятала.

– Держи его наготове. Я приеду за тобой, и мы сразу же улетим назад, в Париж. Слышишь?

– И… когда же ты хочешь приехать?

– Сейчас. Прямо сейчас. То есть, конечно, нет, сегодня это уже наверняка не получится, просто я хочу забрать тебя как можно скорей… Давай так: я прилечу за тобой завтра?

– Анри, просто не знаю, что тебе сказать. Все это так неожиданно…

– Ксата, завтра я буду в Бангу. И ты будешь ждать меня, ты слышишь? Ты будешь меня ждать? Ксата?

– Ну… да.

– Все. Я люблю тебя.

– Я тоже.

Сообщив телефонистке, что разговор окончен, он нажал отбой. Подумал: кажется, мир снова начал улыбаться ему.

* * *

Жильбер заканчивал завтракать, когда раздался телефонный звонок. Звонил Марсель; услышав голос Жильбера, он сказал без всяких предисловий:

– Жиль, есть кое-какие новости, я зайду?

– Давай, только ты где?

– Внизу, у твоего подъезда.

Марсель появился через три минуты. Усевшись за стол и закурив, сказал:

– Ланглуа раскрылся. Он дал понять Пикару, что уверен: убийца скрывается среди окружения Дюбуа. Сегодня Ланглуа зашел также ко мне и сообщил, что абсолютно убежден: убийцу Дюбуа надо обязательно искать или среди работников конюшни, или в рядах телохранителей. Пикар сказал мне, что с утра Ланглуа пел ему ту же песню.

– Значит, окружение Дюбуа, на которое катит бочку Ланглуа, отпадает.

– Да. Во всяком случае, копать сам под себя Ланглуа никогда не будет.

– Что ж, может, это даже хорошо. Сокращается круг поисков.

Марсель покрутил сигарету. Покачал головой:

Сокращается круг поисков… А тебе не приходит в голову, что мы оказались в тупике? Телохранители не отходили от Дюбуа ни на шаг. Да и потом, в жокейской все на виду. Там даже пальцем нельзя шевельнуть, чтобы это все не увидели. Нет, Жиль, как хочешь, но подменить незаметно коробочку в жокейской было просто невозможно.