Текст книги "Знак темной лошади"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Если Барт решил бы сюда прийти, он бы давно уже эго сделал. Ведь я лежу здесь уже третий день.

– Третий день самое время, чтобы узнать, в какой именно больнице и в каком отделении ты лежишь. Нет, малыш, тебя нужно увозить. Конечно, я мог бы добиться, чтобы около тебя выставили полицейский пост. Но очень боюсь, что это сразу же наведет на тебя Ланглуа.

– Не нужно никакого полицейского поста, – сказал Жильбер.

– Не нужно? – переспросил Марсель.

– Не нужно. Если ты в самом деле боишься, что сюда придет Барт, запиши телефон. – Продиктовав телефон и подождав, пока Марсель его запишет, Жильбер продолжил: – Спросишь Шарля Секо, это мой друг. Ты можешь ему полностью доверять.

Прошло несколько секунд, и он увидел Марселя, склонившегося к нему почти вплотную.

– Жиль, что с тобой? – встревоженно спросил Эрве.

– Ничего. Наверное, я просто хочу спать. И вот еще что, Марс. Попроси зайти сюда, ко мне в больницу, Пикара.

– Пикара? Нашего папу Пикара?

– Да, Пикара.

– Хорошо, попрошу.

– Спасибо, Марс… – еле выговорил Жильбер. Марсель что-то сказал ему в ответ, но что именно, Жильбер уже не слышал, он спал.

* * *

Убедившись, что Жильбер спит, Марсель вышел из палаты. При его появлении сидящая за столиком сестра, улыбнувшись, спросила:

– Ну как?

– Скажите, как называется это ваше отделение?

– Это четвертый послеоперационный блок третьего хирургического отделения.

– Сейчас у вас много больных?

– Трое, правда, мы ждем еще двоих.

– И вы одна на весь блок?

– Кроме меня, здесь есть еще санитарка.

– И все?

– Этого вполне хватает. Потом, кроме нас, сюда два раза в день приходит дежурный врач.

Пройдясь по коридору, Марсель заглянул в нишу, в которой стояли пустые каталки:

– А это что?

– Бокс для пустых каталок.

– Кстати, сестричка, как вас зовут?

– Патрис.

– Очень приятно, меня вы можете звать просто Марсель. Патрис, вы не объясните, что нужно сделать посетителю, чтобы попасть к больному?

– Попасть к больному? Это довольно сложно, посторонних сюда не пускают.

– Но если он все-таки захочет пройти? И, скажем, у него есть разрешение от вашего начальства?

– Ну… тогда он обращается к дежурной по отделению. Она, узнав, кого этот человек хочет видеть, звонит мне. Если я уверена, что больной готов к встрече, я разрешаю ненадолго пропустить посетителя. При этом дополнительно я обязательно консультируюсь по телефону с дежурным врачом.

– И посетитель может проходить?

– Может, но, повторяю, только если разрешит дежурный врач.

– Спасибо. Патрис, вы просто прелесть. Скажите, я могу позвонить по вашему телефону? – Улыбнувшись сестре, Марсель снял трубку. Набрав продиктованный Жильбером номер и услышав мужской голос, сказал:

– Простите, можно месье Шарля Секо?

– Это Шарль Секо.

– Добрый день, месье Секо, с вами говорит друг Жильбера Ткела.

– О… – Голос забористо выругался. – Вы друг Жильбера Ткела?

– Да. Меня зовут Марсель.

– Черт, дьявольщина, а где он? – Помолчав, голос добавил: – Простите, месье Марсель, но что случилось с Жильбером? Я знаю, его забрала «скорая помощь». После этого я обзвонил все больницы, но так и не выяснил, где он.

– Он попал в передрягу, лежит в госпитале Святого Франциска, сейчас все самое страшное позади. Однако нужно, чтобы кто-то постоянно находился с ним рядом.

– Рядом в каком смысле?

– Рядом с его палатой. Понимаете?

– Пожалуй. – Помолчав, голос добавил: – Да, пожалуй, я вас понял. Я захвачу товарища, ну и… мы будем минут через двадцать. Ждите.

Минут через двадцать с небольшим дверь лифта открылась, и из нее вышел африканец. На вид ему было около тридцати пяти лет. Вид у него был внушительный; он был примерно на голову выше Марселя и раза в полтора шире его в плечах. Одет он был в куртку и джинсы, на его плечи, как и на плечи Марселя, был наброшен белый халат. Кивнув сестре и крепко пожав протянутую Марселем руку, африканец сказал:

– Я приехал с товарищем, он остался внизу около дежурной по отделению. Где Жиль? Можно на него хотя бы взглянуть?

Марсель посмотрел на медсестру:

– Здесь все решает эта очаровательная девушка.

– Я только краешком глаза, – сказал Шарль. – Взгляну и сразу же отойду, клянусь.

Патрис встала.

– Хорошо, месье, пойдемте.

Подойдя вместе с Марселем и Шарлем к палате, Патрис чуть приоткрыла дверь. Несколько секунд Шарль рассматривал Жильбера. Наконец сказал:

– Действительно, глядя на него, можно поверить, что он потерял много крови.

– Он потерял много крови, но он поправится, – сказала Патрис. – Особенно если мы с вами не будем его беспокоить.

Несколько раз обойдя коридор и осмотрев все, что можно было осмотреть, Шарль спросил у сестры:

– Мадемуазель, в вашей больнице работают африканцы?

– Работают. У нас довольно много африканцев.

– Как, на ваш взгляд, меня можно принять сейчас за служащего больницы?

– О, месье… – Сестра широко улыбнулась. Вы шутите. Но, в общем, можно. Правда, для полноты впечатления вам не хватает белой шапочки. Достав из ящика белую шапочку, протянула ее Шарлю. – Шарль надел шапочку, и сестра кивнула: – Знаете, вам очень идет. Вас можно даже принять за ассистента.

– Я польщен. Спасибо, сестричка. Еще одна просьба: вы могли бы позвонить по вашему телефону вниз, дежурной по отделению, и попросить, чтобы она подозвала к трубке моего друга?

– Месье, это служебный телефон. Боюсь, буду вынуждена вам отказать.

Шарль приложил руку к сердцу. Вздохнув, сестра набрала номер.

– Иветт, это я. Слушай, Иветт, там около тебя должен сидеть один человек… Уже берет трубку?

Взяв трубку, Шарль сказал:

– Франсуа, малыш, тут выяснилось, что дело серьезное. Устройся там капитально. Примостись около дежурной и, главное, надень халат и белую шапочку. Да, ты все правильно понял, халат и белую шапочку. И сиди там. Если вдруг что-то заметишь, сразу звони сюда, наверх.

Во время этого разговора сестра во все глаза смотрела на Шарля. Когда же, положив трубку, Шарль изобразил вежливый поклон и сел в кресло, она, демонстративно вздохнув, раскрыла журнал и принялась что-то переписывать.

Примерно в течение часа после этого Шарль, прикрыв глаза, сидел в своем кресле неподвижно. Марсель, устроившись в кресле по соседству, тоже молчал. Сестра, занимавшаяся в основном ответами на телефонные звонки и записями в журнал, в конце концов перестала обращать на них внимание.

После одного из звонков, сняв трубку, сестра сказала:

– Но, месье, это служебный телефон. – Выслушав что-то, протянула трубку Шарлю: Месье, вас. Ваш приятель говорит, что это очень важно.

Взяв трубку, Шарль несколько секунд молчал, слушая, что ему говорят. Наконец сказал:

– Сколько, ты говоришь? Три человека? Врач и два санитара? А что они хотят? Забрать его на переливание крови? – Прикрыв мембрану, посмотрел на сестру: – Мой друг, который лежит у вас, он что, нуждается в переливании крови?

– Вообще-то нет. – Сестра продолжала писать.

– Точно нет?

– Месье… Сестра посмотрела на Шарля. – Господи, в чем дело?

– Простите, мадемуазель, ни в чем. – Шарль убрал ладонь с мембраны: Франсуа, не нужно никого тормозить. Подожди, пока они поднимутся на лифте, затем вызови этот же лифт и поднимайся сам. Но в полной готовности, ты понял? Все, мне некогда. Положив трубку, спросил у сестры: – Сестричка, сколько нужно, чтобы подняться сюда на лифте от окошечка дежурной по отделению?

– Минут десять. Месье, я ничего не понимаю…

– Сестричка, у нас сейчас нет ни секунды свободного времени. Месье Марсель, Франсуа никогда не ошибается, у него безошибочное чутье. Боюсь, это они.

– Вы уверены?

– Уверен. Мне кажется, сестра пока может остаться. А вот вам нужно спрятаться. Вот сюда, например. – Шарль приоткрыл штору, за которой оказалась ниша с пустыми каталками. – Если они вас увидят, они могут вас узнать. И заподозрить неладное.

Шарль прав, подумал Марсель, лучшее, что он может сейчас сделать, как можно скорей спрятаться.

– Сестричка, вы ведь по идее должны знать врача, который может забрать моего друга на переливание крови? – спросил Шарль.

– Конечно. Но месье, объясните же наконец…

– Все объясню потом, сначала выслушайте меня. Значит, сестричка, как только здесь появятся этот врач и два санитара, сразу же дайте мне понять, что вы их хорошо знаете. Назовите их по именам, по должности и так далее. Вы поняли?

– Ну… да. Но, месье…

– Подождите. Если же окажется, что эти три человека вам незнакомы и вы, естественно, назвать их имен не сможете, я сразу же пойму, что дело нечисто. И скажу вам… – Шарль потер щеку. – Что же вам сказать… Ага, вот. Я скажу: «Сестра, дайте господам пустую каталку». После этого вы зайдете за штору.

– Но, месье, объясните же мне, наконец…

– Сестричка, объяснять уже поздно. Они вот-вот здесь появятся.

Скользнув за штору, Марсель встал так, чтобы видеть стол, за которым сидела сестра. Кроме этого стола в щелку между двумя портьерами он мог видеть сейчас еще и развалившегося в кресле Шарля, а также выход из лифта. В том, что направляющиеся сюда врач и два санитара обязательно окажутся посланниками Барта, Марсель убежден не был и все же на всякий случай достал из спрятанной под мышкой кобуры пистолет.

Картина, открывавшаяся ему сейчас из-за шторы, была самой обыденной: сестра продолжала что-то писать, Шарль сидел в кресле, почесывая правой рукой левый бок; затем, закончив это занятие, африканец застыл, прикрыв глаза.

Наконец из открывшейся двери лифта вышли три человека в белых халатах и белых шапочках. Двое из них, верзилы с ничего не выражающими лицами, сразу же напомнили Марселю уголовную картотеку.

Невысокий курчавый брюнет, вышедший первым, сказал, вежливо улыбнувшись:

– Я доктор Сюрье, работаю здесь всего третий день. Доктор Эммануэль попросил меня забрать одного из его пациентов на переливание, вот я и откликнулся на его просьбу. Выписал в диспетчерской направление и пришел к вам.

– Доктор Эммануэль мне не звонил. – Сестра помолчала. А кого из пациентов он просил забрать?

– Сейчас… – Сюрье взглянул на бумажку, которую держал в руках. – В направлении написано… Ткела… Ткела… Есть у вас такой?

– Есть.

– Во избежание проколов доктор Эммануэль попросил также передать вам вот эту записку. Сюрье протянул сестре сложенный вчетверо листок. Все насчет того же пациента.

Пробежав глазами записку, сестра, будто решив окончательно все испортить, посмотрела на Шарля:

– Месье, в этой записке доктор Эммануэль просит передать доктору Сюрье пациента Ткела. Чтобы тот отвез его на переливание крови.

– Так передайте, – сказал Шарль. – Возьмите пустую каталку и дайте ее доктору Сюрье.

Прикрыв ладонью рот, Шарль сделал вид, что сдерживает зевоту. Выйдя из-за стола, сестра зашла за штору. Марсель едва успел отодвинуть ее в глубину ниши, как Шарль встал. В руках он держал малогабаритный автомат «узи». В глазах доктора Сюрье отразилось неподдельное изумление. На секунду он обернулся к санитарам; те смотрели на него довольно выразительно.

– Ну-ка, ребятки, давайте лапки кверху, – сказал Шарль. – Давайте, давайте. И вы двое, у двери, тоже. Быстро. Парни, я ведь всего-навсего прошу поднять руки. Если вы в самом деле приехали за пациентом, поднимите ненадолго руки. Я вас проверю, и можете продолжать заниматься своим делом. – Заметив, что один из санитаров начал незаметно поворачиваться боком, крикнул: – Еще движение, и стреляю! Поднимайте лапки. И никаких неоправданных шевелений, вздрагиваний, движений руками и тому подобного. Сразу же открываю огонь. Сначала по ногам.

С этими словами совпала вспышка лампочки у дверей лифта. Двери открылись; из них вышел африканец лет двадцати в белом халате и белой шапочке. В руках, так же как и Шарль, он держал автомат «узи». Внимательно осмотрев троицу, вошедший сказал, обращаясь к «санитарам»:

– Ну-ка вы, козлы, быстро лицами к стене. Я с вами чикаться не буду. Руки за голову!

Двое положили ладони на затылок; африканец, обыскав их, довольно быстро извлек из карманов их халатов два «вальтера». Показал Шарлю:

– Две бандуры. – Сказано это было таким тоном, будто приятель Шарля делился мнением о хорошей погоде.

– Больше ничего нет? – Шарль говорил примерно таким же тоном.

– Больше ничего.

– Обыщи третьего.

Обыскав «доктора Сюрье», молодой африканец достал из его кармана «беретту». Спросил:

– Что мне делать с пушками?

– Разряди. – Шарль продолжал напряженно следить за троицей. – И отдай им.

– Им? – Вошедший удивленно посмотрел на Шарля. – Но…

– Сказано, разряди и отдай.

– Как скажешь. – Зажав «узи» между колен, приятель Шарля ловко разрядил три пистолета. Вздохнул: – А маслята [1]1
  «Маслята» (жарг.) – патроны.


[Закрыть]?

– Маслята возьми себе.

Ссыпав патроны себе в карман, вошедший вернул пистолеты их владельцам. Посмотрел на Шарля:

– Что дальше?

Помолчав, Шарль сказал:

– Слушайте вы, гниды. Если вы еще раз сунетесь сюда, клянусь, я наплюю на все и размажу ваши кишки по этим стенам, вы поняли?

Ответа не последовало. Помолчав, Шарль кивнул:

– Выведи их до выхода из корпуса. Потом возвращайся на свое место и сиди там, где сидел раньше.

Пропустив троицу в кабину, приятель Шарля вошел следом. После того как двери закрылись и сигнальная лампочка погасла, Шарль спрятал «узи» под халат. Марсель посмотрел на стоящую рядом сестру. Глядя на него широко раскрытыми глазами, она выдавила:

– Господин комиссар… Что… Что это такое было? Кто они?

– Патрис, я сам бы дорого дал, чтобы выяснить, кто они. Ясно одно: они хотели похитить моего друга и вашего пациента, Жильбера Ткела.

– Но… но… но зачем он им нужен? И… и… ведь доктор Эммануэль в самом деле написал мне записку? Значит, что, он… он с ними?

– Скорей всего записка подделана. Так же, как и подпись. Вообще, кто он такой, этот доктор Эммануэль?

– Врач нашего отделения. Сегодня он как раз дежурит.

– Значит, записка наверняка подделана. Впрочем, вы можете легко это выяснить, если ему позвоните. Вы можете ему позвонить?

– Конечно. – Сестра нервно облизала губы. Конечно, я могу ему позвонить.

Так позвоните. Прямо сейчас.

Сняв трубку, сестра набрала номер.

Алло, кто это? Аннабель, ты? Привет, это Патрис. Слушай, там нет доктора Эммануэля? Позови его, пожалуйста. – Подождав, выдавила: – Доктор Эммануэль, простите, что беспокою, это сестра Дюрок из четвертого блока. Нет, все в порядке, просто я хотела узнать: вы назначали сегодня повторное переливание крови пациенту Ткела? Ну… да, да, доктор Эммануэль. Африканец, из второй палаты. – Помолчав, выразительно посмотрела на Марселя. – Нет? Нет, нет, доктор Эммануэль, я сама это прекрасно знаю. Скажите, а вы знаете такого доктора Сюрье? Первый раз слышите? О, нет, доктор Эммануэль, я сама вам потом все объясню. Да нет, просто, наверное, произошла какая-то ошибка. В блоке все в порядке. Да, сыворотку ввела. Хорошо, доктор Эммануэль. Хорошо. Еще раз простите, что вас побеспокоила.

Положив трубку, сестра села на стул. Сказала еле слышно:

– Господи, что же это такое происходит… Господин комиссар, что мне теперь делать? Я ведь должна сообщить о случившемся начальству.

– Конечно. И прежде всего вы должны сообщить о случившемся доктору Эммануэлю. Мы же с месье Шарлем полностью подтвердим ваш рассказ.

– Да? – Сестра посмотрела на Марселя. Но… но… но вдруг они снова придут?

– Не придут. Мне кажется, после того, как их встретил месье Шарль, они сюда больше не сунутся. А на случай, если они все же рискнут сунуться, мы с месье Шарлем будем здесь дежурить. По очереди. Кроме того, убежден, уже к вечеру сюда будет поставлен полицейский пост.

Опустив на тумбочку рядом с кроватью Жильбера поднос, на котором дымилась чашка с бульоном и стояла тарелка с гренками, сестра улыбнулась:

– Доброе утро, месье Ткела. Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно.

– Хотите есть?

– Даже не знаю. Кажется, впервые за все время пребывания в больнице он ощущал нечто напоминающее прилив сил. И главное, сейчас он действительно хотел есть. Что ж, подумал он, все же это какой-никакой, а прогресс. Посмотрел наверх, на стойку от капельницы – пусто.

– Куда это вы смотрите? – спросила сестра.

– Туда, где должна быть капельница.

– Капельницу сняли. Я принесла вам крепкого бульона и гренок.

Крепкого бульона и гренок. Значит, впервые за последние шесть или семь дней он сможет нормально поесть. Пока, с того самого момента, когда он пришел в себя, он ощущал только одно: слабость. Изматывающую, непреоборимую слабость. Он помнил, что в эти два или три последних дня к нему поочередно заглядывали то Марсель, то Шарль; Марсель рассказал о пытавшихся его увезти людях Барта, а также о том, как их отшили Шарль и Франсуа. Шарль сообщил, что около его палаты установлен постоянный полицейский пост, присутствие которого не мешает тем не менее круглосуточному дежурству активистов партии Омегву. Все остальное, о чем ему рассказывали в эти дни Марсель и Шарль, из-за чудовищной слабости, которую он все это время испытывал, из его памяти улетучилось.

Заметив его взгляд, сестра улыбнулась:

– Поешьте. Через полчасика я к вам загляну. А пока поешьте. Спокойно, хорошо поешьте. Ну, мссье Ткела?

– Спасибо, сестренка. Вообще, какой день я здесь лежу? Седьмой?

– Шестой. Всего шестой день, но уже ясно, что вы на пути к выздоровлению.

– Да?

– Да. Поздравляю вас, месье Ткела, у вас очень крепкий организм.

Заметив стоящий на подоконнике огромный букет роз, Жильбер спросил:

– А розы откуда?

– Розы в вашу палату попросила поставить одна очень красивая дама.

– Дама? – Жильбер покачал головой. Что за дама?

– Не знаю. Знаю только, что она прекрасно воспитана и прекрасно одета.

– Она… африканка?

– Африканка.

Проклятье, подумал Жильбер, может быть, это Нгала. Во всяком случае, образ, нарисованный в его воображении словами сестры, был копией Нгалы.

– Эта дама назвала себя?

– Нет. Просто сказала, чтобы я поставила в вашу палату этот букет. И сразу ушла.

– Давно она приходила?

– Сегодня рано утром.

– Черт… – вырвалось у Жильбера.

– Месье Ткела… – Сестра покачала головой. – Месье Ткела, не переживайте. Судя по поведению этой дамы, она собиралась прийти к вам еще раз. Она довольно подробно расспросила, когда пускают к больным, что можно приносить и так далее.

– Простите, сестричка, что я выругался.

Ничего страшного. Знаете, месье Ткела, мой вам совет: сейчас, когда вы начали выздоравливать, не думайте ни о чем.

– О… – Жильбер улыбнулся. – Думаете, это так легко?

– Знаю, что это нелегко. И все же постарайтесь. Лично вам, месье Ткела, я позволю думать о чем-то лишь тогда, когда вы окончательно восстановите силы. А сейчас поешьте.

– Сестричка, спасибо. – Жильбер пригнулся к чашке с бульоном. – Какой запах! Пожалуй, вы правы, я поем.

– Может, подложить вам под голову еще одну подушку?

– Да, если можно.

Подложив ему под голову подушку, сестра ушла. Взявшись за бульон и гренки, Жильбер сам не заметил, как через минуту от них ничего не осталось. Затем, откинувшись на подушках и глядя в открытое окно, за которым чувствовался прогретый майский воздух, вдруг понял: он ощущает себя сейчас на верху блаженства. Он впервые чувствует сытость – нормальную сытость нормального человека. Это значит, что он в самом деле начинает выздоравливать. Конечно, от того, что теперь к его заботам прибавится еще и Барт, ему легче не станет. Но ведь в жизни он справлялся и не с такими, как Барт. Черт с ним, с Бартом, главное, он выздоравливает. Если же вдруг выяснится, что розы в самом деле принесла Нгала, его выздоровление, он это хорошо знает, пойдет в два раза быстрее.

Жильбер продолжал смотреть в окно и не заметил, как в палату вошла сестра. Взяв поднос, сказала:

– Месье Ткела, к вам пришел человек, назвавшийся комиссаром Пикаром. Кстати, этот комиссар Пикар принес вам фрукты.

– Фрукты?

– Да, ранние фрукты, груши и виноград. Особенно увлекаться фруктами я вам не советую. Но одну небольшую грушу вы вполне можете сейчас съесть.

– Спасибо, сестричка. Скажите комиссару Пикару, что я буду очень рад его видеть. Пусть входит.

Войдя в палату, комиссар Пикар растерянно огляделся, так, будто не мог понять, куда он может деть сумку с фруктами, которую держал в руках.

– Жиль, мальчик мой, для чего ты вообще вытащил меня из отдела? Недовольно посмотрев на Жильбера, Пикар поставил наконец сумку на подоконник, рядом с розами. Я сяду на этот табурет?

– Конечно, патрон. Спасибо, что пришли. И спасибо за фрукты.

– Ладно тебе. Усевшись на табурет. Пикар раздраженно потер нос. – Фрукты ерунда. Что же насчет прийти, меня уговорил Марсель Эрве. Как он сказал, ты очень хотел меня повидать. Это так?

– Так, патрон. Я действительно очень хотел вас повидать.

Несколько секунд оба молчали. Комиссар Пикар был полным, страдающим одышкой человеком с темными отечными мешочками под глазами. Когда-то у Жильбера были с Пикаром совсем неплохие отношения. Вообще Жильбер знал, что его бывший патрон, несмотря на одышку, солидное брюшко и близорукость, отличный полицейский. Однако, судя по всему, в последнее время Пикар в связи с возрастом изменил свои взгляды на безупречную службу на ниве правопорядка, и теперь, после общения с Марселем и Женевьев, Жильбер знал точно: если Пикара и могло сейчас что-то интересовать всерьез, то только одно игра на скачках.

– Ладно, малыш, вздохнул наконец Пикар. – Сразу скажу: прежде, чем прийти к тебе, я всерьез переговорил с Марселем. Спасибо.

– За что?

– За то, что и ты, и Эрве без всякого сомнения установили: я никоим образом не связан с Сен-Клу и его шайкой. Спасибо, что вы с Марсом хоть немного, но все же меня понимаете.

Патрон, перестаньте. В том, что вы никак не можете быть связаны с Сен-Клу и его шайкой, я был убежден с самого начала. Я слишком хорошо вас знаю.

Тронув Жильбера за руку, Пикар усмехнулся:

– Спасибо, Жиль. Что, малыш, как я понял, тебя можно поздравить?

– Поздравить с чем?

– С тем, что у тебя есть неопровержимые доказательства, что Ланглуа закуплен Сен-Клу?

– У меня?

– Да, у тебя. Правда, я не знаю, что это за доказательства. Но убежден: они у тебя есть.

Выдержав взгляд Пикара, Жильбер улыбнулся:

– Черт, патрон… От вас ничего не скроешь.

– Ладно, малыш. Ты ведь знаешь, старик Пикар уже не тот, и все же до полного маразма ему еще далеко. – Достав из кармана сигару, Пикар понюхал ее. Снова спрятал в карман. – Только пойми, Жиль: все эти детали меня давно уже не волнуют.

– Не волнуют?

– Конечно. До отставки мне осталось восемь месяцев. Вдумайся только в эту цифру: восемь. Восемь коротких месяцев, после которых все. Адью, полиция. Как говорится, чао, с приветом. Все эти Ланглуа, Сен-Клу и прочие не будут меня уже касаться никаким боком. Господи, с каким наслаждением я пошлю все это к дьяволу.

Помолчав, Пикар огляделся. Сказал со вздохом:

– Малыш, у тебя здесь совсем неплохо. Чистота, все удобства. Красотка сестра. Цветы. Интересно, кто их принес? Марсель?

– К счастью, нет.

– Ладно, я шучу. – Пикар снова достал сигару. – Давай выкладывай, зачем ты меня позвал. Ну? – Не выдержав, Пикар встал, подошел к открытому окну. Чиркнул спичкой и с наслаждением закурил. Подождав, пока он сделает несколько затяжек, Жильбер усмехнулся:

– Что ж, патрон, выдам вам страшную тайну. Я позвал вас, чтобы сделать подарок.

– Подарок? – Пикар покосился в сторону Жильбера. – Что-нибудь вроде портсигара с надписью, да, малыш?

– Патрон, если вы считаете, что я шучу, вы ошибаетесь.

– Тогда не пудри мне мозги. На кой ляд я тебе нужен, что ты даже готов ублажить меня подарком?

– На тот, что ваш отдел портит нервы близкому мне человеку. Вешает на него всех чертей, при вашем попустительстве.

– Мой отдел?

– Именно. Если точнее, патрон, это делает Ланглуа.

– Ланглуа? Пикар помолчал. – И что же это за человек?

– Жокей Анри Дюбуа. Сначала его допрашивали с пристрастием, потом необоснованно заваливали повестками на допросы. Наконец, похитили.

– При чем здесь похитили?

– При том, что я знаю точно: здесь не обошлось без корректировки Ланглуа.

– Черт… – Помедлив, Пикар положил сигару на край подоконника. – Ну, во-первых, начнем с того, что я и понятия не имел, что этот жокей является близким тебе человеком. Потом, насчет похищения, думаю, ты перебрал.

– Отнюдь. Так вот, с Ланглуа, с этой вонючкой, продавшей с потрохами не только служебную тайну, но и поставившей под удар жизни своих товарищей, у меня свои счеты.

– Д-да? – выдавил Пикар. – Понятно. Ну да, я помню, вы всегда не любили друг друга.

– Не любили, но сейчас дело не в этом. От вас, дорогой патрон, мне нужно одно: чтобы вы не мешали мне в моей борьбе с Ланглуа. Только лишь. Именно на этот случай я и хочу преподнести вам подарок.

Подняв сигару, Пикар посмотрел ее на свет. Снова положил на подоконник.

– Ладно, давай выкладывай, что за подарок. Не мучь.

– Сейчас. Вы ведь знаете, что через считанные дни будет разыграно Парижское Дерби?

Пожевав губами, Пикар медленно повернулся к Жильберу. Подойдя, сел на табурет. Сказал, качнувшись на нем несколько раз:

– Дерби? Конечно. Интересно только, что ты хочешь сообщить мне насчет Дерби?

– Я хочу назвать вам темную лошадь. Которая, возможно, придет первой.

Неожиданно Пикар беззащитно моргнул. Было ясно: налет безразличия, который он на себя напускал все это время, сдуло как ветром.

– Темную лошадь? Которая придет первой?

– Именно.

– Слушай, мальчик мой, если ты шутишь, это плохие шутки.

– Я не шучу.

– Вот и я думаю, вроде непохоже. Не станешь же ты подсовывать мне фуфло.

– Никакого фуфла, патрон. Конечно, гарантии, что эта лошадь придет первой, у меня нет. Но я знаю точно: эта лошадь затемнена. Причем, если можно так выразиться, серьезно затемнена.

Довольно долго Пикар разглядывал Жильбера. Наконец сказал:

– Откуда ты это знаешь?

– Неважно. Если хотите, я назову вам эту лошадь, но в обмен вы должны пообещать, что не будете мешать моей борьбе с Ланглуа.

Хлопнув себя по коленям, Пикар воскликнул:

– Да я и так не буду тебе мешать. Вообще, на кой дьявол мне сдался этот Ланглуа? Ты прав, иногда он мне подкидывает что-то насчет лошадей и жокеев. Но отношение у меня к нему примерно такое же, как у тебя. К тому же повторяю: я ухожу на пенсию и мне на все плевать. Давай называй лошадь.

– Но до пенсии вы мне мешать не будете? Обещаете? – Обещаю. Давай выкладывай, какая еще там темная лошадь? Ну?

– Подождите, патрон. У меня есть еще одно условие. – Жильбер, не вытягивай из меня жилы. – Достав платок, Пикар раздраженно промокнул шею и лоб. – Не играй на нервах. Какое еще там условие?

– Вы не только никому не расскажете, вы не пророните ни слова о том, что я вам сейчас сообщу. Никому об этом даже не намекнете.

– Жиль, неужели я выгляжу болваном? Нашел идиота, который выдаст темную лошадь накануне Дерби. Конечно, я никому ничего не скажу.

– Хорошо. – Изобразив секундное колебание, Жильбер сказал бесстрастно: – Гугенотка.

Покусав большой палец, Пикар воззрился на него:

– Гугенотка? Ты имеешь в виду кобылу, на которой поскачет старший Дюбуа?

– Именно.

Оставив наконец палец в покое, Пикар подошел к окну. Сплюнул:

– Не верю. Это фуфель. По силе Гугенотка на порядок отстает от фаворитов.

– Тем не менее она вполне может взять Дерби.

– Ерунда. Я видел ее в призе сравнения, она пришла второй. Нет, этого не может быть. Прости, мой мальчик, но тот, кто тебе это сказал, просто-напросто тебя кинул.

– Патрон, мне никто ничего не говорил. Просто я могу гарантировать: эта лошадь глубоко затемнена. Очень глубоко.

– Что, тебе об этом сообщили твои Дюбуа?

– Не Дюбуа. Ведь именно они ее и затемняют. Да и я с ними на эту тему даже не разговаривал.

– Тогда откуда ты это знаешь? Ведь, насколько я тебя знаю, ты довольно далек от скачек.

– Теперь, когда в кругу моих проблем поневоле оказался Анри Дюбуа, не так уж и далек. Но дело даже не в этом.

– Так в чем же?

– В том, патрон, что к этому выводу меня привел ряд фактов.

– Каких?

– Неважно. Это секреты, причем секреты не мои. Так или иначе я твердо знаю, что Гугенотка затемнена. И решил, что в обмен на терпимое ко мне отношение могу сделать вам этот подарок.

Пикар застыл; судя по всему, он был занят сейчас какими-то сложными расчетами. Наконец сказал, выйдя из столбняка:

– Хорошо, Жиль, допустим, я тебе верю. Но где гарантия, что ты не сообщишь это кому-то еще?

– Патрон, вы смеетесь. У меня нет не только желания сообщать это кому-либо, у меня нет на это даже возможностей. Как видите.

– Жиль, мальчик мой, будь ты проклят. Ведь если Гугенотка даже не придет первой, а просто зацепится за тирсе [2]2
  Тирсе, тройной экспресс– термин игроков на тотализаторе. В тирсе выигрывает тот, кто точно угадывает первого, второго и третьего призеров. // ^?В руках – не под седлом, ведомой под уздцы.


[Закрыть], это будет прикол столетия. Ладно, договорились. Выздоравливай.

– Счастливо, патрон. Значит, никому ни слова?

* * *

Открыв глаза, Анри посмотрел на часы: десять минут шестого. Подумал: вообще-то он чуть-чуть проспал. Ведь по расписанию он уже через сорок минут должен работать на дорожке. Решив все же, что успеет, наспех позавтракал. И только после завтрака сообразил: ведь сегодня же день Дерби. Хорош же он, чуть не забил об этом. Выглянул в окно: так и есть, отец и Себастэн уже на дорожке, проваживают лошадей.

При его появлении отец, сидящий на раскладном стуле, кивнул, не отрывая взгляда от идущей в руках ²вслед за Себастэном Гугенотки. Как участнице скачки, кобыле полагался сегодня легкий моцион, поэтому Себастэн и вел ее сейчас шагом. Отец наблюдал за этим процессом как завороженный.

От сосредоточенного наблюдения за лошадью отец оторвался, лишь когда Себастэн и Гугенотка перешли на противоположную прямую. Посмотрев на Анри, ударил несколько раз хлыстом по голенищу.

– Пусть держатся, гады. Лошаденка в отличной форме.

Хорошо, что отец настроен воинственно, подумал Анри, это всегда предшествует удаче.

Без десяти двенадцать, когда конюхи начали заводить в фуру участвующих в сегодняшних скачках лошадей, к отцу и Анри подошел старший охраны Мюнез. Понаблюдав за погрузкой, сказал:

– Патрон, у меня есть несколько предложений по поводу сегодняшнего переезда.

– Выкладывайте.

– На окна легковых машин, вашей и месье Анри, мы наклеим специальную темную пленку, так что рассмотреть, кто именно едет в этих машинах, будет невозможно.

– Неплохо.

– Прошу учесть, патрон: вас и месье Анри в этих машинах не будет.

– Да? – Отец поднял руку, показывая, как именно нужно заводить лошадь. Куда же мы денемся?

– Вы с месье Анри поедете в фуре.

– Интересная находка. То есть прямо с лошадьми?

– Это не очень удобно, но сегодня ведь день Дерби. Может быть всякое.

– Ладно, поедем в фуре, нам ведь не привыкать. Вы еще что-нибудь придумали? Или у вас все?

– Нет, не все. Вы ведь знаете, что после случая с месье Анри мы ужесточили меры по вашей охране?

– Во всяком случае, вы так говорите.

– Не только говорю. Надеюсь, вы заметили, что во время последних скачек за вами и месье Анри постоянно наблюдают три наших человека? Так вот, сегодня, в день Дерби, я решил подключить к вашей охране еще двух телохранителей.