Текст книги "Знак темной лошади"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Вы, наверное, смеетесь над нашей деревней? вдруг спросила она.

– Я? Почему?

– Вы же парижанин…

– Да нет, я совсем не смеюсь. Наоборот, мне здесь очень нравится.

– Да? – Она снова занялась гримом. – Вы знаете, как я буду танцевать?

– Нет.

– У меня последний выход. – Тронув ваткой нос, Ксата отложила ее в сторону. Оценивающе оглядела себя. – Я буду ню. Сброшу накидку и останусь в чем мать родила. Единственное, что на мне будет, – ниточка с бахромой на бедрах. Наверное, в Париже к этому не привыкли, да?

Анри решил промолчать. Подняв на него глаза, Ксата улыбнулась:

– Анри, вы находитесь здесь слишком долго. Проходите вот в эту щель.

– Зачем?

– Затем, что вы выйдете как раз к площадке. Там вам все будет видно.

– Мы сможем еще увидеться потом?

– Не знаю. Я ведь предупредила, в обычной жизни я не должна встречаться с мужчинами.

– И все же, Ксата, я бы очень хотел вас увидеть.

– Все, Анри, идите. Вы мне мешаете.

– Может, я подожду вас после спектакля?

– Нет. – Она посмотрела на него нахмурившись. – Анри, ну пожалуйста, вам больше здесь нельзя, честное слово.

Он выскользнул в щель и, пройдя вдоль длинной плетеной изгороди, увидел площадку, на которой проводилось представление. В кругу зрителей стояли барабанщики, продолжавшие непрерывно отстукивать дробь на тамтамах. Тут же вышла Ксата. При ее появлении гром барабанов стал глуше. Ксата придерживала покрывало двумя руками у горла. Барабанная дробь неожиданно усилилась, потом снова стихла. Ксата отпустила покрывало и, оставшись, как она и предупредила Анри, совершенно обнаженной, начала танцевать.

Кроме Ксаты и ее танца, Анри теперь ничего уже не видел и не слышал. Для него сейчас жил только ритм, его неумолимые, яростные удары. Ксата неожиданно оказалась захвачена бесконечным, несмолкающим ритмом, который сливался с подрагиванием плеч, перестуком пяток, вращением рук, вздрагиванием бедер, живота, колен. В этом мире движений все вдруг приобретало особый смысл и все что-то значило. Дрожа и трясясь как в лихорадке, дергаясь, застывая на несколько мгновений и снова дергаясь и кружась, Ксата что-то говорила, что-то объясняла сейчас всем и в том числе, конечно же, и ему. Что именно, он не понимал, он знал лишь, что все, что находится сейчас вокруг него, весь мир, земля, воздух, люди, не должно его касаться, все это должно сейчас исчезнуть, раствориться, пройти мимо, потому что есть Ксата, одна Ксата, и ничего больше…

После ее выступления он вернулся к щели, из которой вышел, и заглянул в ту самую комнату, первую, где он увидел Ксату. Стоящая в комнате старуха при его виде отчаянно замотала головой:

– Месье, месье! Нельзя, прошу вас, уходите!

– Но почему?

– Уходите, месье, прошу вас! Сюда нельзя!

– Вы можете позвать Ксату?

– Ксату нельзя! Ксату ни в коем случае нельзя! Месье, Ксату никак нельзя!

– Но почему?

– Нельзя, и все! Месье, уходите!

Сколько Анри ни уговаривал старуху вызвать Ксату, она твердила только одно: «Нельзя, нельзя!»

После этого Анри около двух часов простоял в темноте в зарослях неподалеку. Ксата из хижины так и не вышла, и он в конце концов вынужден был вернуться в дом Ндубы.

Забравшись на второй этаж, он лег на подстилку и долго не мог заснуть. Он думал о Ксате. Он снова видел ее глаза, слышал ее слова: «С вами мне будет не так скучно». Подумал: если бы еще неделю назад ему сказали, что он встретит где-то в глуши, в затерявшейся в джунглях африканской деревушке девушку, которую полюбит, он бы никогда этому не поверил. Но именно это сейчас и произошло…

* * *

Утром его разбудил легкий звук. Открыв глаза, он понял: это скрип лестницы. Почти тут же он увидел выглядывающую из лестничного проема Ндубу; увидев, что он проснулся, Ндуба улыбнулась:

– Так и знала, что разбужу. Прости меня, старую. Кофе готов, как, выпьешь чашечку?

– Спасибо, Ндуба. Конечно, выпью.

За завтраком Анри спросил:

– Ндуба, ты случайно не знаешь такую девушку Ксагу Бангу?

Ему показалось, на мгновение в глазах Ндубы мелькнула настороженность.

– Ксату Бангу? А как же. Красивая девушка.

– Красивая, – согласился он.

Внимательно посмотрев на него, Ндуба покачала головой:

– Ой, Анри, смотри. У нас тут много красивых девушек, выбирай любую. Зачем тебе Ксата?

– Зачем? – Теперь он в свою очередь посмотрел на Ндубу. – Интересно, почему ты мне это говоришь?

– Н-ну… Ндуба замялась. Видишь ли, есть тут у нас один паренек, Балубу зовут…

– Балубу?

– Да, Балубу. Если он узнает, что Ксата гебе приглянулась, – все.

– Что «все»?

– Убить может. Балубу на днях одного приревновал, так по всей деревне с ножом за ним бегал. Прятать пришлось.

Усмехнувшись, Анри обнял Ндубу за плечи:

– Пойду прогуляюсь. Надеюсь, пока этот Балубу меня не убьет?

– Да никто тебя не убьет, я пошутила. – Тронув Анри за затылок, Ндуба тут же принялась мыть посуду.

* * *

Будто что-то услышав, Мишель застыл в лодке. Анри, подождав несколько секунд, кивнул: что? Мишель, продолжая прислушиваться к шороху окружавших их зарослей, ничего не ответил. Так они сидели в лодке около минуты; в конце концов, пригнувшись к его уху, Мишель выдохнул беззвучно:

– Ксата здесь.

– Ксата?

– Да. Я сейчас уйду, а ты выбирайся сам.

– Ты что, куда я буду выбираться?

– Там… – Мишель кивнул по направлению носа лодки. – Там за камышами есть бухточка.

– А ты?

– Ксата тебя наверняка услышит, бесшумно подобраться к ней ты не сможешь. Но я уже буду здесь ни при чем.

– Ты уверен, что это Ксата? Может, это кто-то другой?

– Уверен. Все, меня нет.

Спрыгнув в воду, Мишель исчез в камышах. Анри, проследив за ним, повернулся. Нет, он абсолютно не мог понять, где он сейчас находится и в какую сторону должен двигаться.

В конце концов он все же взялся за стебли; ощутив в руках твердую опору, осторожно потянул камыши на себя.

Лодка двинулась и, с громким треском раздвинув заросли, вышла на чистую воду.

На открывшейся впереди полоске песка произошло какое-то движение, и Анри понял; кто-то, заметив его, спрятался в окружающих пляж кустах. После того как лодка ткнулась носом в берег, Анри спрыгнул на песок и остановился; почти тут же за его спиной раздался короткий смешок. Оглянувшись, он увидел Ксату; внимательно изучив его, она кивнула:

– Значит, это ты был там? В камышах?

Ткань накидки закрывала сейчас Ксату наискось, от плеча до колен, однако это не помешало Анри заметить, как она стройна и гибка. Девушка казалась сейчас еще более стройной и гибкой, чем тогда, когда он увидел ее в первый раз. На ее вопрос он выдавил что-то в ответ, что-то, звучавшее как полувопрос-полуутверждение, вроде «В к-к-камыш-ша-ах?», причем это «В камышах» ему пришлось выдавить из своего горла хрипло, с невероятным трудом. Склонив голову набок, Ксата некоторое время настороженно вглядывалась в него. Наконец сказала:

– Давай сядем.

Он уселся рядом с ней; она, взяв лежащий рядом прутик, стала что-то изображать им на песке, покосилась:

– В деревне тебе обо мне что-нибудь говорили?

– А почему мне должны были что-то о тебе говорить?

– Скажи: говорили или нет?

– Нет. Мне никто ничего о тебе не говорил.

– Точно ничего?

– Точно. Разве что Жильбер и Ндуба, но они тоже ничего такого особенного не сказали.

– А что они сказали не особенного?

– Жильбер сказал, что ты ему как младшая сестра.

– И все?

– Все. Ндуба сказала, что за тобой будто бы ухаживает один парень, Балубу.

– Балубу… – Надолго уставившись в одну точку, Ксата наконец дернула плечом: – Да, Балубу за мной ухаживает. Что, больше Ндуба ничего не сказала?

– Сказала, что этот Балубу может убить того, кто будет за тобой ухаживать.

– Больше шуму… – Ксата разровняла ладонью песок. А кто тебя сюда доставил?

– Мишель.

– Твой двоюродный брат?

– Да, мой двоюродный брат.

Мишель тоже ничего обо мне не рассказывал?

– Ничего.

Закинув голову, Ксата посмотрела на небо. Сказала:

– Давай купаться и загорать?

– Давай.

– Только отвернись, когда я буду входить в воду, хорошо?

– Хорошо. Повернувшись к кустам, он услышал сначала шорох, потом всплеск, затем голос Ксаты:

– Можешь смотреть.

Взглянув на лагуну, он увидел над водой ее голову. Плавал он неплохо, но, войдя в воду и попытавшись догнать Ксату, понял: у него ничего не получится. Она подпускала его совсем близко, но тут же, засмеявшись, без труда от него уплывала. Сколько он ни пытался хотя бы дотронуться до нее рукой, у него так ничего и не получилось.

* * *

На следующий день, когда они встретились снова на том же месте, Ксата спросила:

– Вообще я ведь ничего о тебе не знаю. Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Я так примерно и подумала.

– А тебе?

– Шестнадцать. Ты женат?

– Нет. Разве я похож на женатого?

– А постоянная девушка у тебя есть?

– Нет у меня никакой постоянной девушки.

Положив ладонь перед собой, она осторожно провела ею по песку. Спросила, не глядя:

– Почему?

Так и не найдя причины, он бросил беспечно:

– Не знаю. Может, из-за работы. Видишь ли, я жокей. Профессиональный жокей. Ты знаешь, что это такое?

– Почему же не знаю, у нас каждую субботу вся деревня смотрит скачки по телеку. Отец у тебя белый?

– Белый. Ты хотела бы познакомиться с моим отцом?

– Даже не знаю… А ты… ты знаешь что-нибудь о моих родителях?

– Нет.

– Точно нет? – Несколько мгновений она смотрела на него в упор, нахмурившись. Наконец сказала: – Д-да… Похоже, ты действительно ничего о них не знаешь.

* * *

В последний день его пребывания в Бангу Анри сидел с Ксатой у слабо тлеющего костра. Было темно, и внезапно, без, казалось, всякого на то повода, их руки неожиданно сплелись. Оба оказались на земле, потом после недолгой борьбы с Ксаты слетела ее единственная одежда, два крохотных лоскутка материи, и наконец после нескольких движений Анри вдруг понял: он улетает куда-то в ночь, в пустоту, в небытие. Но перед тем, как улететь, он успел подумать: это случилось, случилось…

Жильбер лежал на берегу озера, закинув руки за голову, прислушиваясь к шороху и потрескиванию в камышах, разглядывая звездное небо. Все. Завтра утром он с Нгалой и Анри садится в автобус, пересаживается в самолет и они снова в Париже. Его пребывание в Бангу кончилось. Кончилось, не оправдав ни одной из его надежд. Нгала была с ним вежлива, приветлива, даже добра, так, как может быть добра сестра или мать, – но не более того. Она ясно дала ему понять: любую надежду, даже намек на надежду он должен оставить навсегда. Между ними не может быть ничего, абсолютно ничего.

Проклятье, подумал Жильбер. Проклятье. В который уже раз он представляет себе, каким счастьем было бы для него забыть о Нгале. Выкинуть ее из сердца, из памяти, сделать так, чтобы ее для него не существовало. Она любит другого, любит Омегву, но это его не должно касаться. Не должно.

Он услышал как бы со стороны, как из его груди вырвался хриплый звук, полный отчаяния и боли. Проклятье, он не может ее забыть. И никогда не сможет. Никогда.

* * *

На обратном пути в Париж, в автобусе и самолете, Анри думал только о Ксате. Если мать или Жильбер обращались к нему с каким-нибудь вопросом, он лишь недоуменно смотрел на них, чтобы, отделавшись односложным замечанием, тут же снова уйти в воспоминания о Бангу.

В Бурже они приземлились во второй половине дня. Миновав таможенный контроль, все трое вышли в зал; Жильбер пошел на стоянку проверять машины, мать свернула к газетному киоску. Здесь, набрав целую кипу газет, практически все, что было на прилавке, посмотрела на Анри:

– Что с тобой, малыш?

– Со мной? – Он сделал вид, что не понимает.

– Да, с тобой. Не говори, что мне это кажется, с тобой что-то случилось.

– Я влюбился в одну девушку из Бангу, – неожиданно для самого себя сказал он.

– И что это за девушка?

– Ты наверняка ее знаешь, это Ксата Бангу.

Мать повернулась в его сторону, и ему показалось она сейчас смотрит на него так, будто он в чем-то испачкался.

– Я что-то не то сказал? Ты ведь знаешь КсатуБангу?

– Черт… Конечно, я ее знаю. Сам-то ты знаешь, кто такая Ксата Бангу? Знаешь, что она дочь Омегву Бангу?

Теперь уже он смотрел на мать, застыв от неожиданности. Подумал: так вот почему Ксата интересовалась, знает ли он ее родителей. Вот это новость.

* * *

Мать уехала первой. Попрощавшись с ней, Анри сел в «фольксваген» Жильбера. Проехав через весь Париж, Жильбер остановил наконец машину перед улицей, на которой жил Анри. Жильбер предупредил Анри, что опасается полицейской слежки, поэтому считает необходимым минут пятнадцать понаблюдать за улицей. Четверть часа они просидели, вглядываясь в подъезд дома Анри; наконец Анри сказал:

– По-моему, там все в порядке. Никаких шпиков я не вижу.

– Я сам никого не вижу. – Жильбер помолчал. – Повторю то, что говорил уже много раз: если они вдруг сейчас объявятся, шпики, не забудь: ты ничего не знаешь об этой заварухе, которая случилась десять дней назад у тебя в конюшне. Ничего. Тебя не было в Париже. Понял? Уже не было. А я за эти дни постараюсь что-нибудь выяснить в полиции. Когда-то у меня там была лапа.

– Что бы я делал без тебя, Жиль…

– Давай. Желаю удачи.

Проследив за Анри и убедившись, что он беспрепятственно вошел в подъезд, Жильбер дал газ.

* * *

Утром, проснувшись и позавтракав, Анри подумал: неужели все обошлось? Похоже. От одной только этой мысли он испытал огромное облегчение.

Однако, спустившись вниз, к гаражу, он понял: он ошибся. Он сразу же заметил двух крепких молодых мужчин в серых костюмах и темных галстуках, скучающих возле ворот. Рядом, у тротуара, стояла полицейская машина. Судя по позам, эти типы торчали здесь давно. Как только Анри приблизился, один спросил:

– Месье Анри Дюбуа?

– Да.

Спрашивавший, достав из кармана удостоверение, раскрыл его:

– Муниципальная полиция. Нам приказано доставить вас в городской комиссариат.

– Это зачем еще? – Анри постарался изобразить полное неведение. Но, похоже, это у него не очень получилось.

– Для выяснения некоторых обстоятельств. Нам приказано вас доставить, остального мы не знаем. – Бесстрастно посмотрев на Анри, полицейский добавил: – Месье, советую вам быть благоразумным. Это в ваших же интересах. Прошу в машину…

Возражать или сопротивляться было бесполезно, поэтому Анри сел в машину; один из полицейских сразу же сел вслед за ним, второй, заняв место за рулем, направил машину к городскому комиссариату.

* * *

Сидя в своей комнате за перепиской скучных полицейских бумаг, старший инспектор парижской полиции Марсель Эрве, в жилах которого текла кровь нескольких поколений нормандцев, о чем говорила его внешность – Марсель был высоким голубоглазым блондином с мощным торсом, – автоматическим жестом снял трубку зазвонившего телефона. Звонил его друг Жильбер Ткела, и Марсель, сразу же отрешившись от дел, внимательно выслушал все, что ему изложил Жильбер. За соседним столом сидел другой инспектор, поэтому Марсель, слушая Жильбера, вынужден был ограничиваться односложными замечаниями типа «угу» и «так, так». Затем, положив трубку, Марсель некоторое время пытался решить для самого себя загадку: что может связывать Жильбера, давно уже с головой ушедшего в дела, далекие от криминальных, дела, которые Марсель с некоторой долей иронии называл «политикой», – что его может связывать с таким явно мафиозным делом, как перестрелка в депо Дюбуа. По данным, поступившим в полицию, в результате этой перестрелки погиб один из напавших на депо, известный уголовник Жюль Мужен по кличке Клык; его тело, изрешеченное пулями, было найдено в Булонском лесу, недалеко от конюшни. Наверняка Мужена убили люди Дюбуа, отбивавшие нападение; однако, признавая сам факт нападения, Дюбуа и его подчиненные категорически отрицали какое-либо причастие к убийству бандита.

Еще раз вспомнив все, что он знал об этом деле, Марсель Эрве встал и, бросив соседу: «Если что, я в комиссариате», вышел из комнаты.

Когда-то, когда Марсель и Жильбер только начинали службу в полиции, Жильбер в одной из заварух спас Марселю жизнь, заслонив его от пули. Естественно, Марселю тоже приходилось прикрывать Жильбера, когда они попадали в какую-нибудь передрягу. Поэтому, когда Жильбер уволился, их дружба продолжилась. Именно поэтому сейчас, услышав просьбу Жильбера узнать все об инциденте в депо Эрнеста Дюбуа, Марсель честно постарался выяснить в комиссариате все, что касалось нашумевшей перестрелки.

* * *

Расчет Жильбера оказался верным: не прошло и четверти часа, как из дверей комиссариата вышел Марсель. Он был в кожаной куртке и джинсах. Подойдя к «тойоте», Марсель не спеша закурил. Жильбера он заметил, лишь сделав несколько затяжек и взявшись за ручку машины. Встретившись с ним взглядом, Жильбер усмехнулся: – Привет, Марсель.

– Привет, Жиль. Только давай куда-нибудь отъедем, мне это место не нравится.

– Мне тоже. Раз уж ты боишься, сделаем так: ты сейчас сядешь в свою тачку и рванешь к Сен Огюстэну по правому берегу Сены. Я двинусь туда по левому. Поговорим как раз там, за Сен Огюстэном. Идет?

– Идет.

Через двадцать минут, остановив машину на стоянке сразу за церковью Сен Огюстэн, Жильбер вышел из машины и подошел к уже стоящей здесь «тойоте» Марселя. Сел рядом с другом, и несколько секунд они сидели молча. Наконец Марсель сказал:

– Твоя невероятная заинтересованность связана с жокеем-мулатом?

– Угадал. – Жильбер усмехнулся. – Марс, скажи, они его били?

– Нет. Всего-навсего провели так называемую обработку первой степени. Дело ведет Ланглуа, и мне кажется, ведет в одну сторону. Давно уже ходят слухи, что Ланглуа куплен на корню Сен-Клу.

– Тем самым Сен-Клу? Знаменитым?

– Да, тем самым. Именно Сен-Клу, как считают многие в комиссариате, и организовал этот налет. Похоже, они с Дюбуа что-то не поделили. Ланглуа же сейчас, взяв себе это дело, пытается отмазать Сен-Клу. И действующую заодно с Сен-Клу банду Барта. И подставить под удар твоего знакомца, парнишку-мулата.

– Что вообще там случилось, в этом депо?

– Случилось? – Потрепав Жильбера по затылку, Марсель снова достал сигареты; закурив и сделав основательную затяжку, сказал: – Что там случилось на самом деле, не знает никто. Я просмотрел протоколы досмотра места происшествия и допросов свидетелей. Из них следует, что полторы недели назад в депо Эрнеста Дюбуа, выбив радиатором запертые ворота, а заодно с ними сбив охранника, въехала машина марки «БМВ», полная вооруженных людей. Видимо, люди Дюбуа этого нападения ожидали, так как встретили нападающих ответным огнем. О самом факте налета говорят многочисленные пулевые отверстия в стенах конюшни, ранения, полученные людьми Дюбуа, однако все они, заявив о налете и будучи затем вызваны на допросы в полицию, выдавали нам чистую липу. Мол, налет имел место, но кто так нехорошо с нами поступил, мы понятия не имеем.

– Интересно.

– Очень. В тот же день в Булонском лесу недалеко от конюшни Дюбуа был найден труп известного в Париже уголовника Поля Мужена по кличке Клык, по которому, судя по входным отверстиям, выпустили всю обойму. Все говорит о том, что Мужена застрелил кто-то из конюшни Дюбуа, отбиваясь от нападения. А затем, чтобы скрыть следы, ребята Дюбуа отнесли труп Мужена в Булонский лес, успев сделать это до приезда полиции. Ясно, на допросах вся конюшня причастность к смерти Клыка категорически отрицает. Главный потерпевший, Эрнест Дюбуа, как я уже сказал, упорно твердит, что понятия не имеет, кто бы это мог организовать нападение на его конюшню. Но любой, кто так или иначе связан с преступным миром Парижа, знает, что Ришар Барт и его люди при налетах используют машины марки «БМВ». Так что концы следует искать именно в стане Ришара Барта и его шайки. Ну а поскольку Барг тесно связан с Сен-Клу, всё ведёт, или должно вести, к этой мировой знаменитости.

– Барта допросили?

– Допросили. Но допрашивал его Ланглуа, так что, как сам понимаешь, ничего, подтверждающего участие Барта в этой истории, допрос не выявил.

Жильбер выпытывал обстоятельства дела у Марселя еще примерно около часа. Наконец, убедившись, что ничего принципиально нового уже не узнает, сказал:

– Марс, я надеюсь, ты в этом деле мне поможешь.

– Нет вопросов. Открой только, почему ты принимаешь всю эту заваруху так близко к сердцу?

– Почему? – Глубокомысленно помолчав, Жильбер наконец изрек: – Марс, дело на этот раз касается женщины.

– О-о! – Марсель дружески хлопнул Жильбера по спине. Поздравляю.

– Спасибо.

– Конечно, Жиль, я сделаю все, что в моих силах.

– Главное, помоги мне подтвердить в полиции алиби Анри Дюбуа.

– Алиби Анри Дюбуа?

– Да. Того самого молодого жокея, на которого катит бочку Ланглуа. Учти, я готов представить кучу доказательств, что в момент перестрелки в конюшне Анри вместе со мной находился в Африке.

Уставившись в ухо Жильбера, Марсель процедил:

– Нет вопросов. И знаешь что. Жиль?

– Что?

– С сегодняшнего дня я попробую сесть Ланглуа на хвост.

– Отличная идея.

– Значит, договорились. Где встречаемся в следующий раз?

– Может, на нашем обычном месте? В кафе «Лармуаз»?

– Отлично.

Уговорившись о дне и часе встречи, друзья пожали друг другу руки и разъехались в разные стороны.

* * *

Выйдя из кабинета своего начальника, старшего инспектора полиции Пикара, комиссар Эжен Ланглуа вошел в свою камнату. которую по праву старшего офицера в департаменте занимал один. Ланглуа было под сорок, он был сухощавым человеком среднего роста, с залысинами и глубоко запавшими под надбровные дуги блеклыми глазами. Его взгляд, если Ланглуа того хотел, мог наводить на преступников страх, граничащий с ужасом. Впрочем, эти чувства взгляд Ланглуа мог вызвать не только у преступников. Оглядев комнату, Ланглуа запер дверь на ключ. Взяв телефонный аппарат, набрал номер. Услышав ответ, сказал:

– Это я. Я свободен, и вообще в принципе все идет как нужно.

– Да? Голос помолчал. Вообще мне хотелось бы узнать о деле поподробней.

Вы хотите встретиться со мной сейчас?

– Да. Потому что ситуация интересует не только меня. Встречаемся на обычном месте.

Минут через пятнадцать Ланглуа остановил свой «рено» возле черного «ягуара», стоящего у неприметной бензоколонки. Тот, с кем Ланглуа договорился встретиться, сидел со скучающим видом за рулем. Выглядел этот человек так, будто его только что оторвали от светского раута; впрочем, так оно примерно и было, поскольку сразу после разговора с Ланглуа известный в Париже адвокат и светский лев Этьен Зиго намеревался отправиться в оперу.

Взглянув на пересевшего к нему Ланглуа, Зиго хмыкнул:

– Добрый вечер. Эжен.

– Добрый вечер, месье Зиго.

– Я тысячу раз говорил: вы можете звать меня просто по имени. Мы ведь знаем друг друга черт знает сколько.

– Предпочитаю обращаться официально. Все же вы, как там ни крути, по отношению ко мне старший.

Помолчав, Зиго сказал:

– Ладно. Выкладывайте, что вы там выяснили?

– Все оказалось так, как мы и предполагали.

– То есть?

– Сто процентов, что черномазый смылся из папашиной конюшни сразу после перестрелки.

– Вы уверены?

– Гарантия.

– Что, вы выбили из него официальные показания?

– Пока нет, но показания будут.

– Да? – Зиго посмотрел на Ланглуа. – Неужели вы не могли выбить из него показания сейчас? Если, как вы говорите, вы уверены, что он замазан?

Сцепив пальцы, Ланглуа мрачно усмехнулся:

– Не смог.

– Что, у вас мало людей?

– Месье Зиго, у меня всегда найдется парочка ребят, способных вышибить истину из кого угодно. Но в данном случае я должен быть уверен, что у этого черномазого нет лапы.

– О какой лапе вы говорите? – Зиго положил руки на баранку. – Эжен, это же жокей. Простой жокей, понимаешь? Никакой лапы у него нет. И быть не может.

– У него есть мать, африканка.

– Ну и что?

– Она не просто африканка, а африканка, работающая во «Франс-суар». Вы сами прекрасно знаете, что может подняться, если она развоняется.

– Что, например?

– Например, она может распустить слух, что мы мучаем цветных. И подключит к этой вони своих знакомых.

Некоторое время Зиго обдумывал услышанное. Наконец сказал:

– Ну и что? Какое вам до нее дело? Пусть воняет, сколько хочет. Вы знаете лучше меня: если полиция, имея дело с убийцей, не очень миндальничает, общество ее за это никогда не осудит. Эжен, вы до сих пор не поняли простой истины: после того, что выкинул старший Дюбуа, его уже не существует.

– Это-то я понимаю.

– Плохо понимаете. Старший Дюбуа может подрыгаться еще месяц-другой от силы. И все. Он приговорен, вы должны считать это аксиомой.

– Почему-то сам старший Дюбуа аксиомой это не считает. Вы знаете, во что он превратил свою конюшню?

– Нет. Во что?

– Он нанял около тридцати телохранителей из «Еврогарда». По моим сведениям, до конца года. Пустил над изгородью ток, понаставил видеокамер. Там патрулирует джип, ходят охранники с собаками. Учтите, это не шуточки.

Покусав губы, Зиго некоторое время разглядывал улицу. Наконец спросил:

– Давно он это сделал?

– Только-только. Я был у пего три дня назад, так еле прорвался.

Подышав на камень на собственном перстне, Зиго заметил:

– Что ж, с его стороны это вполне естественный и разумный шаг. О «Еврогарде» и о всех этих штучках я сообщу шефу. Но дела это не меняет.

– Не знаю.

– Знаете. Со старшим Дюбуа будет покончено в любом случае.

– А с младшим?

– А вот младший нам может пригодиться.

Пригодиться в каком смысле?

– Он прекрасный жокей, знает толк в лошадях, по характеру же еще мальчик. Если его хорошо обработать, он будет делать все. что раньше делал его отец. Особенно если поймет, что в противном случае сядет на всю жизнь. Некоторое время Зиго сидел молча, будто забыв о _чЛанглуа. Надеюсь, вы понимаете всю важность момента? Ведь если младший Дюбуа действительно смылся сразу после перестрелки, это подарок судьбы. И его надо использовать. – Достав из внутреннего кармана конверт, Зиго протянул его Ланглуа: Эжен… Это вам за уже проделанную работу. Об остальном я сказал. Вы будете щедро вознаграждены.

– Спасибо. – Ланглуа сунул конверт в карман.

– Я думаю, нас здесь не засекли?

– Не должны. Не беспокойтесь, я проверю. Обменявшись с Зиго прощальным кивком и выйдя из «ягуара», Ланглуа внимательно осмотрелся. Нет, ничего подозрительного вокруг он не обнаружил.

* * *

Оставив «фольксваген» на стоянке, Жильбер подошел к стоящему среди причудливо расположенных кустов и скульптур четырехквартирному кубу. Набрал код. После того как Нгала отозвалась, дверь плавно открылась. Жильбер прошел в уставленный пальмами и увитый лианами холл, поднявшись на второй этаж, постоял несколько секунд перед дверью и позвонил.

Затем, после того как Нгала открыла ему дверь, он несколько мгновений растерянно разглядывал ее. Сейчас она выглядела так, как может выглядеть женщина, ожидающая любимого мужчину; на ней был длинный черный атласный халат, от волос пахло духами, которые он любил больше всего, при этом она смотрела ему прямо в глаза, мягко улыбаясь. Наконец, будто прочитав его мысли, отодвинулась:

– Проходи. – Подождав, пока он пройдет в гостиную и сядет, остановилась у бара. Коньяк или виски? Ты голоден?

– Да нет.

Исчезнув ненадолго, она вернулась с подносом; налив ему кофе и придвинув рюмку с коньяком, улыбнулась, будто приглашая к разговору. Пригубив коньяк, Жильбер поставил рюмку на поднос. Помедлив, спросил:

– У тебя есть адвокат?

– Конечно. – В глазах Нгалы появилась настороженность. Анри нужен адвокат?

– Срочно, и очень хороший.

– Я хорошо знакома с одним адвокатом, мэтром Лотерье.

– Ты могла бы связаться с этим Лотерье немедленно? Сейчас? Для безопасности Анри идеально было бы, чтобы адвокат начал действовать без промедления. С этой минуты.

Взяв телефонный аппарат, Нгала нажала несколько кнопок; посидела немного с прижатой к уху трубкой.

– Дома у мэтра Лотерье длинные гудки. Наверное, еще не пришел.

– Позвони попозже, если же его не будет, свяжись с ним с завтрашнего утра. Твой муж оказался прав, старший инспектор Ланглуа, который ведет расследование, куплен на корню.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сообщил верный человек. Друг, работающий с этим Ланглуа в одном департаменте.

Она посмотрела на него в упор: в глазах у нее стояли слезы:

– Жиль, я не знаю никого, кто мог бы мне помочь.

– Я тебе помогу, не беспокойся.

– Да? – Кажется, она еле удержалась от слез.

– Да. Найди этого своего Лотерье. Он не должен знать только одного: что Анри был в Париже двадцать четвертого марта и убил Мужена. Все остальное расскажи ему без утайки. Расскажи все до конца: про связь отца Анри и Сен-Клу, про Ланглуа, про то, что следствие с самого начала ведется пристрастно. Вообще все. И объясни этому своему мэтру, что задача у него сейчас должна быть только одна: не допустить повторного вызова Анри в полицию.

– Но как может адвокат не допустить вызова в полицию?

– Может. Для этого есть тысячи уловок, и, если он хороший адвокат, он обязан знать их все. От вызова в полицию освобождают болезнь самого вызываемого или его близких, смерть вызываемого или его близких и так далее. Да он все это знает. – Жильбер встал. – Объясни ему все это, хорошо? Заодно растолкуй: если ажанам вопреки всем уловкам удастся все же затащить Анри к себе, мэтр должен идти туда с ним. И не отпускать от себя ни на шаг. Все допросы Анри должны проводиться только в присутствии адвоката. Не забудешь?

– Не забуду.

– С поисками этого или любого другого адвоката постарайся не затягивать. Как только я уйду, садись на телефон.

* * *

Позавтракав и спустившись в гараж, Анри нашел свой «вольво» на обычном месте. Сел за руль и через Отей по знакомым улицам повел машину к Булонскому лесу. Здесь, свернув за Лоншанью на ответвление к депо, поехал вдоль ограды. Двухрядная асфальтовая лента вела прямо к воротам, и обычно здесь никакого движения не было. Поэтому, когда выехавший из кустов песочного цвета джип остановился, перекрыв ему дорогу, Анри нажал на тормоз с секундным опозданием.

Посидев в наступившей тишине, он постарался получше изучить неподвижно стоящую машину. Анри не был в депо три дня, поэтому сейчас мучительно пытался сообразить, что все это могло значить. На нападение как будто непохоже; рыжий детина в синей униформе, развалившийся рядом с обряженным в точно такую же униформу водителем, был, судя по его виду, спокоен, как скала. Некоторое время детина внимательно изучал взглядом Анри; наконец, поднеся ко рту переговорное устройство, сказал:

– Отбой.

– Кто вы? – опомнившись наконец, сказал Анри.

– Частная охрана депо Дюбуа. – Детина спрятал радиотелефон.

– Частная охрана?

– Да. Я, если вас это интересует, Мюнез, начальник смены. Вы сын патрона?

– Сын.

– Я узнал вас по контрольной фотографии. Можете проезжать.

Анри дал газ. Проехав немного, подумал: ну и дела, оказывается, отец нанял частную охрану. Теперь он вспомнил наконец, что значат буквы «ЕГ» на рукавах охранников. Это ведь знаменитая фирма «Еврогард». Бедным отца не назовешь, но услуги этой фирмы стоят бешеных денег. Значит, чтобы заключить контракт, отцу пришлось потратить приличную часть сбережений. Только сейчас Анри заметил, что на ограде установлены трубки видеокамер, а рядом с ними в три ряда тянется колючая проволока. Вскоре Анри увидел табличку, предупреждавшую, что по проволоке пущен ток.