Текст книги "Бехтерев"

Автор книги: Анатолий Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Для поддержания финансового обеспечения института по инициативе Бехтерева был создан Попечительский совет, состоящий из жертвователей крупных сумм, «а также лиц, способных принести особую пользу институту по своим познаниям и общественному положению». Председателем этого совета стал граф А. Д. Шереметев. Хозяйственный комитет института возглавил М. С. Добротворский.

С 1909 года при Психоневрологическом институте возникла Строительная комиссия, которую также возглавил Добротворский. В состав этой комиссии входили Бехтерев, Вагнер, Гервер, Пуссеп, архитектор института Р. Ф. Мельцер и инженер А. И. Балинский (сын профессора И. М. Балинского). В задачу комиссии входила организация строительства новых корпусов Психоневрологического института на «дарованной» царской канцелярией заболоченной пустоши за Невской заставой в 12,66 десятины на месте бывшей Глухозерской фермы.

Еще 1 октября 1907 года Бехтерев на заседании Совета института предложил организовать Попечительство о душевных и нервных больных. В комиссию по составлению проекта устава Попечительства вошли Бехтерев, Останков и Грибоедов. 13 декабря того же года устав этот одобрил Совет, но утверждение его министерством внутренних дел последовало только 30 апреля 1909 года – иными словами, через полтора года. Попечительство было благотворительной организацией, призванной облегчать участь находившихся вне стационаров душевных и нервных больных по всей территории России.

Торжественное заседание в связи с созданием Попечительства состоялось в декабре 1909 года во время III съезда отечественных психиатров. В работе этого заседания приняли участие и делегаты съезда. Академик Бехтерев выступил в этот день с докладом «О положении душевнобольных в России». Попечительство взяло на себя сбор средств на нужды душевнобольных и больных нервными заболеваниями. Часть этих средств должна была расходоваться на строительство и содержание клиник при Психоневрологическом институте, призванных обеспечить «не только призрение, но и изучение причин развития и распространения душевных и нервных заболеваний». Фонды попечительства пополнялись за счет пожертвований, благотворительных вечеров, членских взносов… Бехтерев передал Попечительству собственные деньги, заработанные во время частного приема больных, который проводился им регулярно по четвергам. Плата за консультацию была строго определенной и составляла 20 рублей. В 1911 году с разрешения Петербургского митрополита для нужд Попечительства деньги собирали в церквах. Попечительство о душевных и нервных больных стало массовой всероссийской организацией. В него вступали люди, живущие в разных концах страны. Бехтерев входил в число почетных членов Попечительства.

Большое значение Бехтерев придавал созданному по его предложению «Обществу вспомоществования нуждающимся студентам Психоневрологического института». Оно выдавало нуждающимся единовременные или постоянные пособия (беспроцентные ссуды), занималось подысканием работы для неимущих студентов, проявляло заботу о заболевших и принимало различные меры «по удешевлению жизни студентов в столице». Средства общества состояли из пожертвований, членских взносов, возвращенных ссуд, из доходов за организуемые концерты, спектакли, публичные лекции и пр. Членами общества являлись практически все преподаватели института и немало лиц, не состоявших в его штате. Чтобы считаться членом общества, достаточно было вносить ежегодно по три рубля или же внести единовременно не менее 100 рублей. Тщеславие жертвователей подогревал установленный порядок: единовременный взнос в триста рублей обеспечивал звание почетного члена общества, а начиная со взноса в пятьсот рублей и больше, жертвователь получал право на ношение на часовой цепочке специально установленного жетона. Такие правила играли на суетности толстосумов, но – как бы то ни было – эта не слишком привлекательная черта человеческого характера позволяла пополнять фонд общества. А выигрывали в результате студенты.

Для оказания студентам медицинской помощи в штате института состояли врачи, проводившие регулярные приемы. Лекарства студентам продавались со скидкой в 25 процентов. Имел институт и штатного юрисконсульта.

Материальная база института постепенно укреплялась. Библиотеки скончавшихся профессоров-психиатров И. М. Балинского и В. X. Кандинского, переданные институту в дар их родственниками, легли в основу Фундаментальной библиотеки.

С каждым годом в институте возрастало число студентов. Уже с 1909 года секции института были преобразованы в факультеты: педагогический с естественно-историческим и словесно-историческим отделениями, юридический и медицинский.

Наряду с интенсивной учебной работой сотрудники Психоневрологического института все в большем объеме занимались исследованиями научного характера. Бехтерев и его помощники много делали для создания при Психоневрологическом институте специализированных научных учреждений. Первым из них стал Педологический институт (педология – учение о детях), задуманный Бехтеревым еще в 1903 году, как «педологический отдел для экспериментальных и иных исследований в области воспитания». Его созданию содействовал меценат В. Т. Зимин, предложивший Бехтереву в сентябре 1907 года 52 тысячи рублей на учреждение, имеющее целью «изучение человека как предмета воспитания», и, кроме того, изъявивший желание передать в ведение Психоневрологического института небольшой интернат, уже устроенный им для этой цели. Из пожертвованных средств 30 тысяч рублей Зимин предназначал для организации особого фонда имени К. Д. Ушинского, на проценты от которого в Педологическом институте должно было содержаться трое воспитанников, остальные 22 тысячи предназначались для строительства нового здания Педологического института. Совет Психоневрологического института 12 сентября решил принять пожертвования Зимина и согласиться на выдвинутые им условия. Созданный таким образом Педологический институт временно возглавил сам Бехтерев. С марта 1910 года директором этого института был назначен приват-доцент К. И. Поварнин. В нем работали профессора А. Н. Шкарин и П. Ф. Коптеров, врачи И. Н. Спиртов, Г. Е. Шумков, Ю. Н. Болдырева. В число попечителей, помимо Зимина, входила дочь Бехтерева Ольга (в замужестве Никонова). После смерти Зимина попечительским советом института руководил Бехтерев.

В пансионат при институте принимались только здоровые дети не старше семи лет, имеющие здоровых родителей. Срок их содержания в пансионе устанавливался не менее десяти лет. Часть детей содержалась за счет частных стипендий, остальные за определенную плату, взимаемую с родителей. До постройки собственного здания Педологический институт располагался на Нюстадской улице. Летом воспитанники жили на даче на берегу Финского залива.

В 1910 году при Психоневрологическом институте открылись Криминологический и Психиатрический институты. Для изучения преступности в детском возрасте было получено разрешение проводить научные исследования в земледельческой колонии для малолетних преступников под Петербургом.

В Психоневрологическом институте систематически проводились административные и научные заседания Совета. В научных заседаниях принимали участие не только профессора и преподаватели, но и студенты. Нередко их посещали сотрудники и студенты университета, Военно-медицинской академии и других учебных заведений Петербурга.

Состав студентов и преподавателей Психоневрологического института определял демократический характер установившихся в нем порядков. Дисциплина в институте строилась на сознательном отношении к делу. Многие преподаватели охотно общались со студентами и во внеучебное время. Уже в 1909 году в институте работали студенческие учебно-образовательные кружки, созданные по решению Совета: научно-педагогический, историко-философский, философско-социологический и многие другие. Помимо преподавателей, с членами кружков занимались такие известные деятели культуры, как М. Горький, А. Ф. Кони, И. Е. Репин.

Начиная с 1908 года в России активизировалось движение за единение славян. Когда первая русская революция оказалась подавлена и либеральная интеллигенция убедилась в невозможности создания всенародного братства внутри своей страны, ввиду непримиримого антагонизма между эксплуатируемыми и эксплуататорами, жаждущая активной дяетельности общественность вновь обратила свои взоры на «младших братьев» – славянские народы.

В 1909 году в Петербурге при активном участии Бехтерева было создано Общество славянского научного единения. Бехтерев стал президентом этого общества. В состав возглавляемого им комитета входили профессора Ваганов, Фортунатов, Шахматов, Погодин, Ковалевский и другие. Василеостровскую часть комитета возглавлял лингвист академик Шахматов, на квартире которого у Дворцового моста обычно и собирались руководители общества и засиживались там подчас до поздней ночи, горячо обсуждая проблемы единения с коллегами из славянских стран. Единение народов, правда, мыслилось ими не на классовой и не на политической, а на национальной, научной и даже просто языковой основе.

Как бы там ни было, но после 1908 года, когда в Праге состоялся съезд сторонников единения славян, движение за укрепление «духовных связей» между славянскими народами ширилось, и Бехтерев оказался одним из его признанных лидеров. В мае 1910 года на Подготовительном славянском съезде в Софии он выступил с большим программным докладом «Вопросы славянского научно-литературного единения в связи с культурным их сближением».

Являясь верным жрецом науки, Бехтерев считал, что она способна сближать народы и обеспечивать развитие в людях осмысленной тяги к добру, к миру, к справедливости, к созданию счастливой жизни для всех, к «всеобщему благу». В докладе он призывал к ликвидации прежде всего культурной розни, которая способствует культурной отсталости. Он говорил, что если экономическое сближение обещает материальные успехи, «то единение славянских деятелей, занятых научным, литературным и художественным творчеством, имеет в виду идейные результаты, общее согласование мысли и общее же использование результатов умственного и художественного творчества». При этом Бехтерев высказывался о том, что «чем шире круг лиц, занятых разрешением научных задач, связанных с одной общей целью, тем интенсивнее и продуктивнее идет работа, тем плодотворнее должны быть ее результаты… Чем больший круг лиц участвует в обмене мыслей, тем, в свою очередь, более выигрывает истина, и тем, следовательно, точнее достигнутые результаты умственной работы…

«Объединение научной и литературной деятельности, – говорил Бехтерев, – сближает народы, сплачивает их более тесными узами культурного единства». При этом он подчеркивал, как важно, «чтобы в славянской среде для урегулирования славянских интересов везде и всюду действовали не сила, а право и справедливость… Имена таких могикан мысли и слова, как великие Каменский, Мицкевич, Пушкин, Лобачевский, Достоевский, Толстой и другие, служат порукой тому, что славянство еще скажет новое слово, которое объединит его и сделает сильным по содержанию и полным любви к ближнему и лучшей заботы о благе поколений».

Бехтерев высказывал надежду на то, что «новое слово» умиротворит враждующие народы, даст им «нравственную силу бороться с разъедающим их организм милитаризмом и укрепит и обоснует общественные идеалы служения истине и добру». Заканчивая доклад, Бехтерев призывал: «Вперед, за общую культуру на основе свободы, братства и равенства!» Призыв этот не мог не вызвать сочувствия у многочисленных слушателей, хотя казалось удивительным, что он звучал из уст человека, живущего в монархическом государстве, где в ту пору свирепствовала столыпинская реакция и ни свободы, ни равенства, ни братства не было и в помине. Но слушатели верили в искренность оратора, которого знали как большого ученого и к тому же участника войны за свободу славян.

После окончания съезда Бехтерев вместе с дочерью Ольгой и группой русских делегатов совершил путешествие по местам боев периода русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Эта поездка навеяла массу воспоминаний о прошлом. Болгары были гостеприимны, бережно хранили памятники былого, и Бехтереву было приятно осознавать и свою причастность к борьбе за их освобождение. Вспоминая о бесталанности высшего руководства русской армией, он отмечал тогда в путевых заметках: «…Очевидно, наши успехи были обязаны особому подъему энергии и духа войск, которые поддерживались во время освободительной войны и которых – увы! – не было и не могло быть в наших войсках во время несчастной для нас русско-японской войны».

Там же Бехтерев писал, что Болгария добилась после освобождения от турецкого ига немалых успехов в своем культурном развитии. В ней давно уже стало обязательным всеобщее четырехлетнее обучение и готовился переход ко всеобщему семилетнему образованию. «За время, немногим большее смены одного поколения, – отмечал Бехтерев, – она достигла всеобщего образования и сделалась в буквальном смысле слова цветущей страной. Ныне Болгария пользуется, что называется, вовсю плодами своей культуры. Она имеет прекрасно поставленное земледелие, сама строит при помощи своих инженеров железные дороги, заводит свою обрабатывающую промышленность, устроила из прежней деревушки нынешнюю, так поражавшую нас своим благоустройством столицу и в то же время является могущественным государством на Балканском полуострове, с которым очень и очень считается Турция, да и одна ли Турция?.. Представьте же себе, – обращался к читателям своих путевых заметок Бехтерев, – и это необходимо особенно иметь в виду нашим задопятам, что вся Болгария и по пространству и по числу жителей равняется или почти равняется одной из наших больших губерний. Страшно подумать о нашей отсталости, – сокрушался в связи с этим Бехтерев, – не по сравнению даже со странами Западной Европы, а по сравнению с теми же славянами, которых освобождали своими собственными усилиями от векового рабства около тридцати с небольшим лет тому назад.

Когда сам увидишь воочию, что делает просвещение в стране, что значит и идущая вместе с просвещением культура, то поневоле проникаешься убеждением, что государство крепнет и растет не штыками, как у нас принято думать, а просвещением и культурой, культурой и просвещением».

Из Болгарии Бехтерев с дочерью направился в Константинополь. Осматривая город и его окрестности с башни старой многострадальной крепости, Бехтерев высказал надежду на то, что мирное сотрудничество с турками «может принести гораздо больше пользы славянству вообще и России в частности, нежели военные лавры».

С 27 декабря 1909-го по 6 января 1910 года в Петербурге проходил III съезд отечественных психиатров, организованный по инициативе Бехтерева Советом Психоневрологического института и Петербургским обществом психиатров «с целью дальнейшей разработки научно-практических вопросов в области психиатрии, невропатологии и призрения и лечения душевнобольных». За день до открытия съезда на товарищеском ужине делегатов обменялись приветствиями председатель оргкомитета Бехтерев и возглавлявший прибывшую на съезд группу психиатров и невропатологов славянских стран чешский профессор Е. Фроманек. При этом оба оратора говорили о том, что совместная работа на предстоящем съезде может рассматриваться как реализация на практике идеи о научном единении славян.

Торжественное открытие съезда состоялось в час дня в Александровском зале городской думы. Председателем съезда был избран Бехтерев.

На III съезде отечественных психиатров Бехтерев выступал несколько раз. Большой доклад на тему «Вопросы душевного здоровья в населении России» был сделан им на заседании съезда, посвященном созданию «Попечительства о нервных и душевных больных».

«Как мы ни свыкаемся с действительностью, – говорил Бехтерев, – как ни притупляются наши нервы к тому злу, которое окружает нас со всех сторон, факты невольно заставляют нас вспомнить о том, что далеко не все вокруг нас благополучно… Нервно-психическое здоровье населения за последнее время у нас подвергается тяжелому испытанию еще и по особым условиям, стоявшим в связи с переживаемым общим кризисом страны. Необходимо скорейшее просветление окружающей нас мрачной атмосферы…

…Наш «нервный век», – продолжал оратор, – обязан своим названием всей совокупности условий, которые связаны с современной цивилизацией. Ее основой является значение капитала, приводящее к борьбе за существование. Золотой идол, этот страшный враг человечества, парализует стремление к взаимопомощи людей, направляя их друг против друга. Эксплуатация бедного люда приводит к всевозможным лишениям, к развитию нищеты и к крайнему переотягощению физических и нравственных сил населения, особенно в рабочем классе. Обусловленная тем же поклонением золотому тельцу борьба за существование ведет, в свою очередь, к умственному переутомлению, к целому ряду нравственных лишений и к физическому истощению».

Далее Бехтерев отмечал, что в задачи Психоневрологического института входит изучение факторов, способствующих развитию душевных и нервных болезней. В связи с этим им должны изучаться общественно-экономические и биологические условия бытия, должна вестись разработка «предупреждающих мер и мер общественной борьбы с болезнями мозга».

Одной из важных причин душевных и нервных заболеваний Бехтерев считал алкогольную интоксикацию и наркотики, которые зачастую принимаются людьми в связи с физическим истощением и нравственными лишениями в качестве возбуждающих средств. Бехтерев настаивал на изъятии алкоголя из свободной продажи и доказывал, что «главнейшей правильной мерой является отказ правительства от пользования вином в фискальных целях», а также «проведение в жизнь самых широких социальных реформ и поднятие благосостояния масс путем приближения их ко всем плодам современной европейской культуры».

Обращая внимание на то, что здоровье и воспитание детей во многом определяется здоровьем и развитием женщин, Бехтерев ратовал за проведение реформ, направленных на проявление заботы о женщине-матери. Он призывал не допускать пренебрежения общественным воспитанием там, где это необходимо, принимать меры для устранения «систематического растления детей на улицах».

Бехтерев считал необходимым «всемерно бороться с народным невежеством как самым страшным злом, поддерживающим грубость нравов и незнакомство с самыми элементарными условиями гигиены и нормальных общественных отношений. Всеобщее распространение образования, но образования, поставленного правильно и умело, – говорил докладчик, – должно быть признано одним из средств, способствующих оздоровлению населения в нервно-психическом отношении». К числу мер, «способствующих охранению нервно-психического здоровья населения», Бехтерев относил также и «возможное предупреждение тяжелых общественных кризисов и прекращение войн». Он подчеркивал, что «значение экономических условий в развитии нервных и душевных болезней переоценить трудно», что «дурное питание населения, приводящее к ослаблению его физического здоровья, также должно быть признано одною из важных причин, подрывающих стойкость нервно-психического здоровья».

Завершая выступление, которое, как читатель помнит, прозвучало в годы торжества жестокой реакции, Бехтерев сказал: «Человечество пережило немало цивилизаций, которые отошли в область предания. Оставляя в стороне доисторические времена, заметим, что если Древний Рим погиб от рабства, если социальные катаклизмы в конце XVIII – начале XIX века зависели в значительной мере от феодального строя государств, то современное нам экономическое рабство, обусловленное значением капитала, грозит не меньшими бедами. Капиталистический строй – вот основное зло нашего времени. И мы должны стремиться к другим, более возвышенным нормам общественности; на место капитала мы должны выдвигать на первый план труд и служение истине и добру… Все… усилия, направленные против основного зла нашей действительности, должны быть делаемы не только в интересах сохранения расы, но и во имя высших общечеловеческих идеалов, во имя тех нравственных норм, которые не позволяют человеку попирать права других, устраняют рознь и ненавистничество между людьми и ведут человечество к единению и братству на почве общего равенства и уважения личности».

На III съезде отечественных психиатров Бехтерев выступал также на заседании, посвященном открытию бюста Балинского и портрета Мержеевского, проходившем в аудитории клиники душевных болезней Военно-медицинской академии. На этом заседании он рассказал о жизненном пути и научных заслугах своих учителей, основавших петербургскую школу отечественных психиатров.

В совместном докладе В. М. Бехтерева и П. А. Останкова «О кандалах у испытуемых и душевнобольных арестантов» авторы отстаивали право на немедленное освобождение от кандалов и наручников подследственных и осужденных, поступающих в психиатрический стационар из тюремных больниц.

В речи «По поводу открытия Союза отечественных психиатров» Бехтерев рассказал о том, что мысль об этом Союзе зародилась еще в 1896 году во время VI Пироговского съезда в частном собрании группы русских психиатров: Корсакова, Сикорского, Кандинского и его самого. Через несколько месяцев в Москве Бехтерев, Корсаков и Яковенко разработали проект устава Союза.

На X Пироговском съезде устав был одобрен общественностью, а в 1908 году утвержден и министерством внутренних дел. Союз обеспечивал всероссийское единение психиатров и невропатологов и содействовал разработке в России общих концепций по вопросам теории и практики нервных и душевных болезней.

К началу III съезда в Психоневрологическом институте открылась большая выставка разнообразных материалов, имеющих отношение к деятельности психиатрической и неврологической служб. Демонстрировались макеты новых больниц, новая диагностическая и лечебная аппаратура, методики обследования, лекарственные препараты, методы восстановительного лечения, поделки больных. За две недели выставку посетило более пяти тысяч человек. На ее базе было решено в дальнейшем создать музей.

Психоневрологический институт постепенно разрастался. Со временем возникла потребность в организации специализированных секций Совета института: педагогической, психологической, криминалистической. На открытии психологической секции 20 февраля 1910 года Бехтерев выступил с докладом «Предмет и задачи общественной психологии малых и больших коллективов». Его выступление на секции криминалистов посвящалось объективным психологическим методам в изучении преступности.

В связи с открытием медицинского факультета института его Совет пополнили такие профессора, как анатом Д. И. Дейнека, физиолог А. А. Ухтомский, хирурги В. А. Оппель, Н. Н. Петров, Е. В. Павлов, Р. Р. Вреден, инфекционист С. В. Посадский, специалист по общей патологии Н. Г. Ушинский и другие. В состав преподавателей института вошел тогда выпускник Военно-медицинской академии паразитолог Е. Н. Павловский – в будущем прославленный советский ученый, академик.

Среди учащейся молодежи популярность института росла чрезвычайно быстро. Все больше становилось желающих учиться в этой самобытной вольной высшей школе. Уже к весне 1910 года общее количество студентов Психоневрологического института приближалось к 1000 человек. Росло число кафедр, клиник, лабораторий. Исследования велись в самых разнообразных областях науки о человеке. На секциях Совета, в студенческих аудиториях нередко возникали горячие дискуссии, в процессе которых часто обсуждались и социально-политические проблемы.

Вместе с тем политическая обстановка в стране оставалась напряженной. Пока царствующая чета, ее родственники и приспешники, составлявшие дворцовую камарилью, развлекались и наживались, плели сети интриг и занимались распутством, управление государством практически полностью перешло к Столыпину, опиравшемуся на созданную им после «июньского переворота» в 1907 году III Государственную думу, всецело поддерживающую его политику. Подавляющее большинство членов думы составляли представители правых партий: «Союза русского народа» и «октябристов». К ним примыкала и главная партия либеральной буржуазии – конституционные демократы (кадеты). Правление Столыпина ознаменовалось жестокой расправой с участниками революционного движения, проведением аграрной реформы, разрушавшей крестьянскую общину и укреплявшей кулацкие хозяйства, а также настойчивым наступлением на демократию всюду и в том числе в учебных заведениях.

Ожесточению порядков в учебных заведениях способствовало назначение в 1910 году на пост министра народного просвещения ярого реакционера Л. А. Кассо. Кассо преследовал деятельность любых общественных студенческих организаций – землячеств, касс взаимопомощи, партийных группировок. В университетах и институтах были запрещены какие бы то ни было студенческие собрания. Новый министр добивался беспрекословного подчинения студентов и преподавателей чиновникам министерства, попечителям учебных округов и инспекторам.

Реакционные реформы министерства народного просвещения вызвали новые студенческие волнения, забастовки. Особенно грубо оно вмешивалось в работу университетов, В связи с этим ректор Московского университета Мануйлов от имени Совета профессоров обратился к министру Кассо с протестом. Министр разгневался и добился отставки избранного в соответствии с Положением от 1906 года ректора, что возмутило преподавателей и было расценено как вопиющее беззаконие.

В 1911 году в знак протеста Московский университет покинуло 126 профессоров и преподавателей, в том числе такие выдающиеся деятели науки, как В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, П. Н. Лебедев, К. А. Тимирязев, С. А. Чаплыгин. Среди подавших тогда в отставку профессоров медицинского факультета были психиатры и невропатологи В. П. Сербский, П. Б. Ганнушкин, В. К. Рот, Г. И. Россолимо, В. К. Хорошко, М. Н. Шатерников, Б. Н. Могильницкий. Инцидент не имел себе аналогов в истории Русского государства, да, пожалуй, и в мировой истории. Вся демократическая пресса выступила с осуждением действий министра просвещения. Однако их одобряли и всемогущий Столыпин, и царь.

4 сентября 1911 года в Москве в аудитории Политехнического музея открылся I съезд Союза отечественных психиатров и невропатологов в память С. С. Корсакова. Первый доклад на съезде сделал с недавних пор оказавшийся, подобно многим другим, в отставке известный московский психиатр профессор В. П. Сербский. Он говорил о том, что Россия переживает один из наиболее мрачных периодов своей истории – «кромешную ночь», в которой «свободно рыщет зверь, а человек бродит пугливо» и «принцип нестеснения царит только в психиатрических больницах, и то не во всех…». В заключительной части речи Сербский сделал ряд откровенных выпадов против министра Кассо. Речь его была встречена всеобщим одобрением. Присутствовавший на съезде пристав московского полицейского управления Строев потребовал прервать съезд «вплоть до особого распоряжения».

Возобновить работу съезда удалось лишь через день. Его заседания после вынужденного перерыва продолжались в большой аудитории Народного университета имени Шанявского в голицынском доме на Волхонке. Университет этот был создан в 1908 году на средства, завещанные умершим за три года до того отставным офицером Генерального штаба А. Л. Шанявским, для «привлечения симпатий народа к наукам и знаниям». Это демократическое учреждение пользовалось широкой поддержкой передовой общественности.

Перерыв в работе съезда, вызванный действиями полиции, лишь подогрел интерес к нему. На заседание, помимо делегатов, явилось много молодежи, особенно «шанявцев». В соответствии с программой в этот день с докладом о причинах школьных самоубийств выступил Бехтерев. Он обратил внимание слушателей на то, что причины самоубийств, на которые указывает полиция, чаще всего неверны, так как полицейские чины обычно указывают не подлинную причину, а всего лишь внешний повод. Властям не на руку их раскрытие.

«Самоубийства, – говорил Бехтерев, – увеличиваются с увеличением человеческих страданий и уменьшаются с повышением материального и нравственного благосостояния общества». Улучшению благосостояния людей, казалось бы, должна способствовать цивилизация. «Однако, – замечал докладчик, – …современная цивилизация есть аристократка, и благами ее пользуется, в сущности, меньшинство населения, у огромного же большинства… развивается лишь стремление к плодам цивилизации, остающееся, однако, неудовлетворенным, а неудовлетворенность есть уже один из поводов к самоубийству». Но и у тех, кто имеет доступ к плодам цивилизации, возможна неудовлетворенность. Потребности зачастую намного опережают возможности, а это ведет к тому, «что неудовлетворение тех или иных желаний является слишком частым явлением». Однако особенно большое значение имеет «социальная несправедливость… вследствие служебного, классового и экономического неравенства, слишком часто обнаруживается попрание прав менее сильного в социальном смысле более сильными элементами». И роль социальной несправедливости в стране постоянно растет вместе с ростом фабричного пролетариата и все более неудовлетворительными условиями соглашения между хозяевами предприятий и рабочими.

Докладчик призывал «к устранению во что бы то ни стало» таких предрасполагающих к самоубийству факторов, как социальная несправедливость, бедственное экономическое положение людей, истощающие экономику и травмирующие тело и душу войны. «Война, это пугало современного национализма, разве она неизбежна? – спрашивал Бехтерев. – Разве нет средств разрешать жизненные вопросы между отдельными людьми не кулачным правом, а на основании определенных законоположений? Так почему же признается многими утопией введение юридических, договорных норм и арбитража в отношениях между народами?.. Я вообще убежден, – заявлял докладчик, – что с улучшением международных отношений, с установлением более тесных отношений между членами различных народов, когда народы вообще ближе будут знать друг друга, а особенно с развитием культуры народов, войны прекратятся сами собою, и нужно только стремиться к тому, чтобы время мирного созидательства наступило возможно скорее».

Бехтерев считал необходимым устранение классовых перегородок и более равномерное распределение между людьми жизненных благ. «И тот, кто имеет больше жизненных благ, – говорил он, – и в то же время желает быть нравственно спокойным, должен стремиться вместе с другими к возможно большему уравнению и жизненных средств и прав между людьми…». Докладчик советовал «всемерно усилить взаимопомощь между людьми, о которой вообще люди легко забывают. Говорят, жизнь есть борьба. Но человеческая жизнь немыслима без сообщества людей, а если это так, то каждый должен работать в интересах этого общества, устраняя жизненные невзгоды там, где они обнаруживаются». С этой целью он считал необходимым «поддерживать все общественные начинания, клонящиеся к осуществлению взаимопомощи между людьми».