Текст книги "Бехтерев"

Автор книги: Анатолий Никифоров

Бехтерев внимательно следил за происходящими в стране событиями. Особенно сочувственно он относился к студенческому движению. Вовлечение в борьбу народных масс вселяло в него надежду в свержение в ближайшее время монархического строя, явно тормозившего развитие страны. Партий, как легальных, так и нелегальных, становилось все больше. В их программах разобраться было непросто, и Бехтерев избегал прямого участия в какой-либо из них. Он не одобрял террора и не принимал идею насильственного переворота. Однако он нисколько не сомневался, что монархия себя изживает, что необходима демократизация государства, что управлять страной должны избранники народа. Как же осуществить переход от монархии к республике? Этого Бехтерев не знал. Он надеялся, что возможна бескровная перемена политического строя, которой могут способствовать просвещение, наука, культура, достигшие высокой степени развития и ставшие всенародным достоянием. И он стремился всеми силами содействовать их развитию, не жалея для этого ни времени, ни сил.

Все эти годы Бехтерев провел в напряженной работе. Время строго расписано. К минимуму сведена затрата его на сон, еду. Развлечения – редкость. Все силы направлены на воплощение в жизнь все новых идей, переполняющих сознание. Делается много, но неотвязно преследует мысль: надо бы делать больше. Каждый день всплывают все новые, требующие решения вопросы… Клиника переживала период расцвета. Сложился дружный, понимающий дело коллектив врачей-единомышленников. Его глава уважаем подчиненными и начальством, студентами и пациентами. Авторитет абсолютен. Приятно осознавать значительность вклада, внесенного в построение здания, имя которому – неврология; по дороге познания проделан немалый путь…

Одно огорчительно: слишком быстро летит время. Наступил 1903 год, а с ним и 25-летие службы, чреватое отставкой. Правда, если здоровье позволяет, академикам обычно разрешают службу продлить. Надеялся на это и Бехтерев. Сил-то ведь еще много, и лет всего лишь 46. Позиции сдавать рано, хочется осуществить многое. А жизнь подсказывает все новые, нуждающиеся в решении задачи. Вот, к примеру, недавно посетил он в Таврическом дворце международную научно-промышленную выставку «Детский мир». Казалось бы, какое он к этому миру имеет отношение? Но на выставке не могло не обратить на себя внимание удивительное обстоятельство: судя по экспозициям, познание мира у ребенка начинается не раньше пяти лет. А что же до того? Этот вопрос всерьез почти не разрабатывался. Научно обоснованный ответ на него неизвестен. А ведь психика ребенка формируется не с пяти лет, а наверняка с самого рождения. Об этом Бехтерев мог судить хотя бы по наблюдениям за собственными детьми. Правда, велись они несистематически, случайно… Надо бы их систематизировать. Жаль, что многое упущено, но кое-что еще можно и наверстать. Хорошо бы создать учреждение, в котором дети могли бы содержаться и воспитываться специалистами с самого раннего возраста. Но на базе Военно-медицинской академии это сделать не удастся… Надо поискать какие-то возможности в другом месте. Да, многое интересно, не познано и требует изучения. И возможностями для этого располагает он немалыми, но на все нужно время.

Подготовил к печати первый том фундаментальной работы «Основы учения о функциях мозга». Она должна стать его главным трудом по физиологии, цель которого – привести в строгую систему все накопленные в литературе и собственные, добытые в результате лабораторных и клинических наблюдений, сведения о деятельности центральной нервной системы. В предисловии к этой новой работе Бехтерев отмечал, что «существующие исследования дают лишь отрывочные сведения о функциях органа, регулирующего и поддерживающего отправления организма и представляющего собой тот аппарат, благодаря которому устанавливается связь между организмом и окружающим миром». В начатом труде ему хотелось не только обобщить все известные к тому времени данные о функциях мозга, но и, опираясь на многолетние собственные исследования, описать функцию всех его отделов с материалистических позиций.

В первом томе изложены общие положения о деятельности мозга. В нем представлена, в частности, разработанная Бехтеревым «энергетическая теория торможения». Согласно этой теории нервная энергия в мозгу устремляется к «центру», находящемуся в деятельном состоянии. К этому «центру» она как бы стекается по связующим отдельные территории мозга проводящим путям прежде всего из вблизи расположенных зон мозга, в которых, как считал Бехтерев, возникает «понижение возбудимости, следовательно, угнетение».

Написав первый том, Бехтерев как бы уподобился строителям железнодорожного тоннеля, которые вонзились в горную преграду, но понимают, что им еще надо потратить много труда и времени, чтобы пробиться через всю гору и когда-то наконец увидеть свет солнца в конце трудного пути. Предстоит дать описание функции всех без исключения отделов мозга. А это потребует еще массы работы.

Захватывающие интересы и проблемы психологии. Без их знания не может обходиться врач и тем более врач-психиатр. Но распространенная «классическая» психология, основанная главным образом на анализе результатов самосозерцания, для врача мало пригодна. Надо разрабатывать психологию, основанную на объективных фактах, которая помогала бы изучать психику не только здоровых людей, но и душевнобольных, а также психическую деятельность младенцев и животных.

Накопленный жизненный опыт побуждает к обобщениям, к абстрагированию, к философским трактовкам. С годами глубже осознается значимость философских позиций, потребность определить свое отношение к вопросу о соотношении между духом и материей, бытием и сознанием, психикой и жизнью. Год назад из печати вышла книжка Бехтерева, так им и названная – «Психика и жизнь». Прошло немного времени, и уже кое-что в ней хотелось бы переделать, что-то внести новое… Надо готовить переиздание этой книжки, многими коллегами воспринятой как неожиданный шаг невролога в философию. Но неожиданного в этом не было. Все естественно и закономерно.

Хотел Бехтерев избежать чествований в связи с наступающим 25-летием службы, но оно все-таки состоялось. В начале 1903 года пришлось провести два месяца за границей, и за это время сотрудники и коллеги все организовали. И вот 2 мая в два часа дня в лекционном зале клиники собрались на юбилейное заседание все врачи клиники и многочисленные гости. Бехтерев с Натальей Петровной были приглашены, когда зал уже был полон. Встретили их бурными аплодисментами, одарили цветами. Вел заседание старший врач клиники приват-доцент Добротворский. В кратком вступительном слове он рассказал о жизненном и творческом пути юбиляра. Затем зачитывались приветствия и адреса: от Медицинского совета, от Военного ученого комитета, от Конференции Военно-медицинской академии, от больниц, обществ, ученых советов, профессоров, врачей, от пациентов, от персонала клиники… Особенно трогательным было приветствие студентов выпускного курса: «…Ваше имя слишком хорошо известно каждому интеллигентному человеку как имя одного из самых блестящих и талантливых русских ученых, далеко продвинувших вперед науку о душевных и нервных болезнях и сопряженные с ними области, и указывающего путь в научных исследованиях… Мы более, чем кто-либо, можем оценить в Вас талантливого учителя, заставляющего своими увлекательными лекциями заинтересоваться и полюбить эту труднейшую область медицины… В Вашей клинике, которую Вы сумели сделать одним из образцовых психиатрических учреждений всего мира, мы могли научиться наиболее гуманному отношению к больному, создать себе идеал врача-человека. В заключение считаем особенно приятным долгом выразить Вам горячую благодарность за Ваше участие и теплое к нам отношение. В воспоминаниях о наших студенческих годах Ваше имя будет в числе немногих, которыми смело можем гордиться мы вместе с нашей альма-матер».

По ходатайству Конференции академии, несмотря на выслугу лет, Бехтерев был оставлен в прежней должности еще на пять лет.

Глава 6
В ТРУДНЫЕ ДЛЯ ОТЕЧЕСТВА ГОДЫ

26 января 1904 года японский флот напал на русскую эскадру в Порт-Артуре, а у берегов Кореи были атакованы и погибли в неравном бою ставший легендарным крейсер «Варяг» и сопровождавшая его канонерская лодка «Кореец». На следующий день царский манифест возвестил о начале русско-японской войны. Несмотря на то, что Россия сразу же понесла значительный урон и ситуация на Дальнем Востоке с первого дня войны складывалась сложно, император российский и его приближенные в победе не сомневались. Раздавались – почти официально – голоса, утверждавшие, что русские-де солдаты «этих макак» шапками закидают. Назначенному главнокомандующим всех сухопутных и морских сил на Дальнем Востоке адмиралу и генерал-адъютанту Е. И. Алексееву Николай II телеграфировал: «Войска должны окончательно обеспечить преобладающее положение России на берегах Тихого океана».

Однако неподготовленность к войне на Дальнем Востоке, огромная растянутость транспортных коммуникаций и бездарность военного руководства, прежде всего главнокомандующего Е. И. Алексеева и командующего Маньчжурской армией А. Н. Куропаткина, привели к тому, что после серии крупных поражений на море и на суше, стоивших жизни сотням тысяч русских солдат, матросов и офицеров, царская Россия проиграла войну по всем статьям. По заключенному 23 августа 1905 года Портсмутскому договору Россия признала Корею сферой японских интересов и уступила Японии Порт-Артур и южную часть острова Сахалин. При этом обе стороны обязались вывести войска из Маньчжурии. Как писал В. И. Ленин, «не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению». Это военное поражение самодержавия ускорило революционные события в России.

Осенью 1904 года Общество поощрения художеств организовало в Петербурге выставку картин замечательного художника В. В. Верещагина, только что погибшего на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на мине на рейде Порт-Артура. Множество людей посетило выставку. Осмотрел ее и Бехтерев. Особенно тронули его душу картины, написанные по впечатлениям памятной и ему самому русско-турецкой войны.

Картина «Панихида на поле битвы» напоминала Бехтереву виденное им под Плевной устланное трупами и ранеными солдатами поле. Возвратившись с выставки, Бехтерев записал навеянное ему верещагинским полотном стихотворение:

 
Все поле покрыто густою травой.
Не розы, а трупы его устилают.
Священник стоит с обнаженной главой.
Качая кадилом, читает…
И хор за ним дружно, протяжно поет
Одну за другою молитвы.
Он вечную память и скорбь воздает
Всем павшим за родину в битве.
 

А сколько таких устланных трупами полей оставила русско-японская война на Дальнем Востоке? И зачем велась эта бесславная война? Когда она завершилась, Бехтерев записал в дневниковой тетради стихи, отражавшие его отношение к ней: «…Немало слов лилось в печали о том, как в мукденском бою сыны отчизны умирали за участь рабскую свою».

Порицая войну, Бехтерев стремился сделать все возможное, чтобы облегчить участь русского солдата. Он обращал внимание на то, что отсталость царской России оборачивалась, в частности, и нехваткой врачей. «В период русско-японской войны, – писал Бехтерев, – в России с 150-миллионным населением врачей было 22 тысячи, тогда как в Японии с 40,5 миллиона жителей врачей насчитывалось 31 тысяча». Многие из молодых сотрудников и учеников Бехтерева оказывали в войну помощь раненым и больным непосредственно на полях сражений. Сам он активное участие принимал в работе Красного Креста и получил медаль этого общества.

Между тем всеобщее недовольство царизмом обернулось трагедией 9 января 1905 года. Вспоминая о событиях Кровавого воскресенья, Горький – их очевидец – писал: «Люди падали по двое, по трое, приседали на землю, хватались за животы, бежали куда-то, прихрамывая, ползли по снегу, и всюду обильно яркие красные пятна. Они расползались, дымились, притягивали к себе глаза…»

Царизм усиливал репрессии. Но они уже не могли ему помочь овладеть ситуацией. Рабочие вооружались и все чаще вступали в борьбу с царскими войсками. В июне 1905 года красный революционный флаг впервые в русской истории взвился на военном корабле – броненосце «Князь Потемкин Таврический».

По-своему выражали недовольство политикой царя и русские интеллигенты.

В январе 1905 года 342 петербургских ученых подписали адресованную царскому правительству «Записку» с настоятельным требованием реорганизации всей системы среднего и высшего образования и демократизации государственного строя в стране. Одной из первых под текстом «Записки» стояла подпись академика В. М. Бехтерева. Среди подписавших были академики и профессора филологи А. А. Шахматов, А. Н. Веселовский, В. В. Радлов, С. А. Венгеров, ботаник И. П. Бородин, физиолог И. П. Павлов, физик А. С. Попов, физикохимик Н. Н. Бекетов, художник И. Е. Репин.

В «Записке», в частности, говорилось: «Правительственная политика в области просвещения народа, внушаемая преимущественно соображениями полицейского характера, является тормозом в его развитии, она задерживает его духовный рост и ведет государство к упадку». Далее там указывалось, что «академическая свобода несовместима с государственным строем России. Для достижения ее недостаточны частичные поправки существующего порядка, а необходимо полное и коренное его преобразование».

С весны того же года стали образовываться профессионально-политические союзы представителей интеллигентных профессий – академический, писательский, инженеров, врачей, учителей и т. д. В мае в Москве проходил учредительный съезд «Союза Союзов», на который собрались представители 14 профессий. В июле состоялся уже третий съезд «Союза Союзов». На нем подавляющее большинство делегатов осудило представленный министром внутренних дел А. Г. Булыгиным проект созыва Государственной думы, которая непременно должна была сохранять «незыблемость основных законов империи». Булыгинский проект съездом был признан «дерзким вызовом со стороны правительства всем народам России». Организуемую правительством «булыгинскую» думу тогда было решено бойкотировать. Большевики к тому времени уже объявили ей активный бойкот. В решении «Союза Союзов» В. И. Ленин увидел «первый шаг мелкобуржуазной интеллигенции к сближению с революционным народом». Революция развивалась по восходящей линии, и лозунгом дня стал призыв к вооруженному восстанию.

Представители интеллигенции активно выступали против существующих порядков и на заседаниях научных обществ. Бурно проходили в 1905 году заседания руководимого Бехтеревым Петербургского общества психиатров, на которых было принято несколько резолюций с требованием реформ и, в частности, восьмичасового рабочего дня на производстве, свободы стачек, охраны детского и женского труда, бесплатного обучения в школе, отделения церкви от государства и т. д. Многие из этих резолюций были проявлением солидарности к справедливым требованиям революционного пролетариата. В высказываниях на заседаниях общества подвергались критике карательные правительственные меры, направленные на пресечение любых проявлений борьбы за справедливость, за демократические права. Среди причин душевных заболеваний указывалось неуверенность людей в завтрашнем дне в стране, где каждый человек находится под постоянной угрозой ареста или, по крайней мере, обыска. Это обстоятельство ведет к тому, что массы людей находятся в состоянии постоянного нервного напряжения. Нередко на заседаниях общества звучали высказывания о том, что демократические свободы могут быть добыты только после ликвидации монархического строя. Правда, в среде членов общества не было единства. Некоторые врачи выступали от имени определенных политических группировок. Бехтерев же всегда подчеркивал свою непричастность к политическим партиям и в оценке общественных событий, к которым он, как правило, постоянно проявлял живейший интерес, стремился руководствоваться понятиями справедливости и общественного блага.

В условиях нарастающего революционного движения 4 сентября 1905 года в Киеве начал работу II съезд отечественных психиатров. Перед открытием съезда председатель его оргкомитета заведующий кафедрой душевных болезней Киевского университета И. А. Сикорский noлучил от губернатора Савича письмо такого содержания: «…министр внутренних дел, ввиду распространившегося обсуждения в различных собраниях и повременных изданиях реформ внутреннего управления государством и принимая во внимание, что обсуждение сих вопросов сделалось настолько всеобщим и гласным, что в глазах многих как бы приобрело права на свое допущение, просит меня предупредить председателей предстоящих в губернии общественных собраний, что вопросы, не входящие в круг ведения последних, не могут быть допускаемы в их обсуждение и ныне, и председателям означенных собраний надлежит озаботиться неразрешением внесения таковых общегосударственных вопросов на рассмотрение собраний». В растянутой и нарочито запутанной витиеватой фразе, вышедшей из-под пера опытного бюрократа, содержалось, по сути дела, требование не касаться на съезде вопросов политики и не допускать критики существующих государственных порядков.

Для участия в съезде в Киев съехались практически все ведущие психиатры и невропатологи России. Из Петербурга вместе с Бехтеревым прибыли его сотрудники и ученики Агадженян, Арнштейн, Аствацатуров, Добротворский, Жуковский, Карпинский, Лазурский, Никитин, Осипов, Останков, Поварнин, Реформатский, Спиртов, Срезневский. Из Москвы приехали Ганнушкин, Кащенко, Минор, Россолимо, Рыбаков, Сербский, Хорошко.

Накануне открытия съезда в университетской столовой участники съезда собрались на товарищеский ужин, во время которого Сикорский ознакомил коллег с письмом киевского губернатора. Многих оно возмутило. Реакцию большинства делегатов на губернаторское письмо выразил П. А. Останков. Он сказал, что «в деятельности съезда, как в зеркале, должно отразиться все то, что волнует, чем живет и чего хочется русскому психиатру как представителю русской психиатрической науки и как гражданину, болеющему об основных нуждах нашей родины».

Открытие съезда проходило торжественно, в переполненном до краев роскошном зале купеческого собрания. Помимо делегатов, присутствовала масса гостей – преподаватели и студенты университета, юристы, врачи, учителя гимназий, чиновники различных учреждений… После краткого вступительного слова и выборов рабочих органов съезда председатель первого пленарного заседания Сикорский предоставил слово академику Бехтереву, который произнес речь: «Личность и условия ее развития и здоровья».

«Психические болезни, – говорил Бехтерев, – суть болезни личности. Ввиду этого естественно, что охрана здоровья личности и правильное ее развитие составляют ту непосредственную цель, к которой прежде всего должен стремиться каждый из врачей, посвятивших себя изучению душевных расстройств». Изучать личность он призывал, опираясь на объективные критерии, обосновывая такую возможность тем, что «жизнь есть не только ряд субъективных переживаний, но она вместе с тем выражается всегда и определенным рядом объективных явлений». Личность Бехтерев определял как «самостоятельную особь со своим психическим укладом и с индивидуальным отношением к окружающей среде», представляющую собой «ту основу, на которой зиждется общественная жизнь». Вопреки назиданиям губернатора, докладчик много внимания уделил общественно-политическим вопросам. Он говорил, в частности, что «народы нашего времени не представляют собой бессловесного стада», что они – «собрание более или менее деятельных личностей», объединенных признаками племенного родства и некоторым сходством основных психологических черт. «Поэтому, – подчеркивал Бехтерев, – вполне естественно, что прогресс народов, их цивилизация и культура зависят от степени развития личностей».

Значение личности как самостоятельной психической особи в общем ходе исторических событий выступает с тем большей силой, чем дальше народ стоит от рабства, являющегося отрицанием всяких прав личности. «Какую бы отрасль труда мы ни взяли, развитая, деятельная личность, – указывал оратор, – выдвигает в ней новые планы и новые горизонты, тогда как пассивные лица, выросшие в условиях рабства, способны лишь к повторению и подражанию. Да и само существование современных государств, – продолжал Бехтерев, – зависит, как известно, не столько от внешней силы, олицетворяемой органами власти, сколько от нравственного сплочения личностей, их составляющих… То государство, которое пренебрегало нравственными силами и предполагало возможность опираться только на оружие, носило в себе зародыш разложения. Никакие многочисленные армии не могут спасти того государства, в котором расшатаны нравственные устои, ибо и сила самих армий зиждется исключительно на нравственных началах…

Так как личность вносит в общую сокровищницу человеческой культуры плоды своего самобытного развития, то вполне понятно, что сообщества и народы, имеющие в своей среде более развитые, более деятельные личности, при прочих равных условиях будут обогащать человеческую культуру большим количеством предметов своего труда и лучшим их качеством…».

Бехтерев отмечал далее, что значение личностей особенно выпукло проявляется при столкновении народов, то есть в период войны. При этом он напоминал о недавно окончившейся бесславной русской-японской войне, в которой «победа за победой доставались врагу». Как можно объяснить себе смысл столь тяжелых событий? – спрашивал оратор и сам же отвечал на этот вопрос: «и битвы народов выигрываются теми, кто дышит свободой, как родным воздухом…»

«Современные войны, – говорил докладчик, – требуют от участника борьбы некоторой доли самостоятельности, находчивости в трудных случаях и ясного понимания как цели войны, так и тех действий, в которых он участвует. Все это возможно только при соответствующем развитии личности, при известной степени его образования, при сознании прав, за которые идет борьба, и при поддержке в ней того духа инициативы и самодеятельности, без которой немыслимо вообще осуществление какого бы то ни было социального дела».

Говоря об отношении к человеческой личности в условиях царской России, Бехтерев говорил: «К сожалению, необходимо признать, что дело идет здесь не об одном только недоразвитии личности, но и о прямом ее подавлении. Личность задавливается еще при самом зачатке своего развития в школе, дающей неподходящую духовную пищу вместе с тяжелым нравственным гнетом, уничтожающим в ней всякую самостоятельность, она задавливается в семье, где господствуют и пользуются покровительством закона патриархальные нравы, и обычно она задавливается в общественной жизни при проявлении лучших ее стремлений, она систематически задавливается даже там, где господство непосредственно опирается на ее силу и мощь, то есть в войсках».

«Правильное развитие и здоровье личности является основой государственного благосостояния», – подчеркивал докладчик, тогда как «подавление личности, в особенности при ее природной или приобретенной недостаточности, если, конечно, это подавление не отпарировано соответствующим противодействием, обычно приводит к развитию астенических реакций, заканчивается весьма нередко самоуничтожением в виде той или другой формы самоубийства или болезненным состоянием в виде тяжелой формы неврастении и других общих неврозов и даже психических расстройств… Нужно ли говорить, – продолжал Бехтерев, – как много условий, подтачивающих душевное здоровье личности, могло бы быть устранено из нашего обихода при иных условиях общей жизни и при иных экономических условиях».

Бехтерев сделал паузу и внимательно посмотрел в зал. Было тихо. Все полны внимания. В пятом ряду справа что-то быстро строчил в блокноте полицейский чин. Оратор взял стоявший перед ним стакан с водой и, сделав несколько глотков, продолжал: «Какие причины пагубно влияют на развитие личности, приводят к ее упадку и какие причины содействуют ее развитию?» Докладчик напомнил, что формирование личности находится в определенной зависимости от наследственности и от здоровья родителей, от физических условий, в которых развивается личность, «коль скоро мы приемлем во внимание тесное соотношение между физическим и психическим, между телом и душой, как принято выражаться». В здоровом теле – здоровый дух. И потому на развитие человека, его личности пагубное влияние оказывают неблагоприятные экономические условия, ведущие к истощению, физическому ослаблению, к болезням.

Крайне негигиеничные условия труда на многих фабриках, переутомление рабочих и нашей домашней прислуги, лишенной часто всякого отдыха, также не может не отразиться пагубно на развитии личности, особенно если это переутомление начинается с раннего юношеского возраста.

Другими важными факторами, влияющими на развитие личности, являются все хронические отравления, в особенности те из них, которые поражают… мозг и которые известны под названием интеллектуальных ядов. Алкоголизм, достигший такого гигантского развития в современном обществе, есть, без сомнения, то зло, которое несет в себе зародыш упадка личности. Алкоголик – это человек с притуплённым восприятием, с пониженной нравственностью и с ослабленной волей, то есть отличающийся именно теми особенностями, которые характеризуют упадок личности. Нет надобности доказывать, что алкоголь, парализуя сферу чувств, интеллекта и воли, подрывает в корне основные устои личности и является в то же время одной из важнейших причин, приводящих к развитию душевных болезней, вырождения и преступности».

В развитии личности, отмечал Бехтерев, велика роль воспитания и образования. В процессе воспитания должны закладываться склонности к самостоятельной деятельности, к жизненной активности. Для этого необходимо наличие определенных способностей у воспитуемых и соответствующих качеств у воспитателей. Нередко же в процессе воспитания и образования «более заботятся о загромождении человека знаниями, подчас совершенно ненужными, при более или менее пассивном отношении к этим знаниям, нежели о развитии критики и самостоятельного мышления, которое и составляет истинный залог самодеятельности будущей личности».

Оратор напомнил, что в правительственных кругах до последнего времени вообще отрицалась необходимость образования для народа. Результатом такой политики и явилась массовая неграмотность. А «безграмотность – это умственная слепота, и потому естественно, что личности темного народа мало возвышаются над проявлениями народной жизни… Загляните в наши захолустья, – призывал Бехтерев, – и вы удивитесь, до какой степени могут быть сужены потребности человека, до какой неприхотливости… доходит наш крестьянин, носящий все задатки богатого умственного развития. Вы убедитесь в то же время, до какой степени притупляются нервы долгим подневольным существованием, как ограничен его кругозор и как мало в нем самодеятельности… отсюда легковерность, уродливые взгляды религиозного и социального характера».

Далее Бехтерев говорил об отсутствии в царской России регулярной, сколько-нибудь значительной по своей эффективности общественной деятельности, без которой «нет и полного развития личности». Не участвуя в общественной деятельности, личность становится, как отмечал оратор, «равнодушною к общественным потребностям, она является пассивным членом общества, лишенным той самодеятельности, которая служит залогом нормального развития общественной жизни и прочного развития государственности… Естественным последствием отсутствия правильно организованной общественной деятельности в форме самоуправления являются праздность и бездеятельность, которые находят в этом случае особенно благоприятные условия преимущественно в обеспеченном классе общества. Между тем праздность, чем бы она ни обуславливалась, приводит естественным образом к обессилению… к нравственному и физическому вырождению, особенно если к праздности присоединяются ее естественные спутники – алкоголизм и другие излишества».

Бехтерев говорил о создании в общегосударственном масштабе условий, способствующих развитию личностей, составляющих народ России. Он указывал на необходимость оздоровления местностей, об общественной санитарии, о профилактике болезней, об устранении антигигиенических условий труда, о необходимости разработки законодательства, «ограждающего возможность крайнего физического и умственного переутомления», о борьбе с алкоголизмом, которую докладчик признавал трудной, но возможной и не терпящей отлагательств. При этом он указывал на то, что «борьба с пьянством в народе будет бессильной до тех пор, пока наш государственный бюджет будет искать свою опору в тех сотнях миллионов, которые извлекаются из народного обращения за счет потребления им спиртных напитков».

Государство, говорил Бехтерев, «должно заботиться также всеми возможными способами об улучшении экономического положения населения». При этом он подчеркивал, что «вопиет о себе» необходимость улучшения положения и экономического благосостояния рабочих, отмечая, что «здесь нужно иметь в виду и рациональную гигиеническую обстановку труда, и строгое и правильное регулирование числа рабочих часов сообразно возрасту и полу, урегулирование денежных отношений между рабочими и работодателями и, наконец, правильно организованные условия самого быта рабочих…».

«В процессе обучения, – продолжал далее ученый, – школа должна заботиться не столько о шаблонном заучивании готовых форм, заимствованных большей частью из классиков, сколько о развитии самодеятельной личности с критическим умом и самостоятельным отношением к окружающей действительности». При этом, как говорил оратор, «школа должна заботиться об устранении порабощения духа… Воспитание и обучение, – утверждал Бехтерев, – должны преследовать задачи общественные и должны иметь своей целью выработать личность как самостоятельную социальную единицу».

Оптимальным для развития составляющих народ личностей Бехтерев считал самоуправляемое общество, в котором «может быть только одна опека – это общественная критика и общественный же контроль над различными отраслями управления, которые именно и вводят личность в здоровые условия социальной деятельности. Общественное самоуправление и правильно организованное представительство являются поэтому, – говорил докладчик, – той жизненной ареной, где личность совершенствуется в своем окончательном развитии и где это развитие достигает своей наибольшей высоты… При условиях самоуправления на началах представительства имеется широкий простор для деятельности наиболее талантливых и способных личностей, которых выдвигает вперед сама жизнь».