Текст книги "Экзамен-2 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– А ты-то откуда знаешь?

– Мальчик, ты наивно думаешь, что сейчас ты хоть на секунду остаёшься без внимания? Когда ты влез в игры нескольких могущественных сил, и я – только одна из них? Кстати, если ты наивно думаешь, что я играю за тебя – забудь об этом! Я такой же враг тебе, как и все остальные!

– Но как же…

– Я не враг своей дочери. Но у неё хватает других врагов. И не тебе увеличивать их число! А ты пропускаешь еду!

– Но разве меня не отстранили…

– Тебя что, выгнали? Лишили одежды, рабыни и права на въезд? О чём думает твоя голова? Почему я должен тебе это всё объяснять, ты же не просто взрослый и самостоятельный человек, ты же был избран моей дочерью в пару, ты даже какой-то там офицер ваших войск! Как ты можешь быть таким беспечным? Чтобы на обеде был, причёсанный, умытый, опрятный! И с улыбкой на лице. Эта гримаса для хаарши ничего не означает, но пусть привыкают. Игра ещё не окончена, кохаро, что ж ты такой глупый?

Я понял, что действительно глупый. Ведь ещё вчера я думал точно так же! Только о своём противнике.

– Моя кровь на твоих клыках, хаал.

Древняя форма почтения. Но сейчас я особенно остро почувствовал двусмысленность сказанного.

– Смотри, как бы мне ею не захлебнуться. If you will run around the tower in evening – don't do it very late.

«Если будешь бегать вокруг замка вечером – то не слишком поздно». И почему-то опять по-английски. А если учесть, что это жрец, который, конечно, враг мне, но не враг своей дочери…

До обеда случилось ещё одно событие, изрядно меня позабавившее. В комнату ко мне постучали, и я удивлённо пошёл открывать, заодно расстегнув кобуру. За дверью стоял молодой хаарши в сером поношенном лааре.

– Уважаемый человек, разреши мне войти в твою нору!

Да уж, тут он прав. В нору, это точно. А, вот что мне эта комната напоминает! Для хаарши здесь, возможно, даже комфортно.

– Заходи. С чем пришёл?

Он тщательно закрыл дверь и даже проверил, не откроется ли.

– Человек, я несказанно рад, что ты оказался здесь в это время! К сожалению, я не смог освоить язык людей в достаточной мере, а пройти реципиацию мне не разрешил наставник. Поэтому я ощущаю неземной вкус от встречи с тобой!

С образчиком славословия от хаарши мне ещё встречаться не доводилось. Надо же, «неземной вкус от встречи!». Вот же загнут…

– Я тоже рад видеть тебя. Чем могу помочь?

– Человек, дозволь задать тебе один вопрос!

– Задавай.

И тут он встаёт, такой весь из себя торжественный, и начинает снимать с себя лаар! Я в который раз порадовался, что нету у меня подвижных ушей! А с челюстью я справился. Под лааром – ну, всё, что полагается. Препуций или как оно там называется… Ну, думаю, мало мне Сисишеп, сейчас вот ещё один любитель нашёлся… Сразу пристрелить или сперва послать?

– Человек! Разреши посмотреть на тебя!

– Что?! Вот ещё! Зачем?

– Я изучаю людей и ещё ни разу не имел возможности видеть человека вблизи!

Я оценивающе оглядел поджарое тело учёного. Ну, ладно, я понимаю, ради науки на какие жертвы только не приходится идти? Но раздеваться-то зачем? Сисишеп смотрела на происходящее спокойно, парень тоже на неё особого внимания не обращал. Я подумал и решил, что вряд ли меня будут убивать таким странным способом… И разделся.

Да, Хашеп меня предупреждала, что жрецы имеют свой взгляд на мир. Такая дотошность и любознательность – это свойство именно жрецов. Он облазил меня всего, от макушки до пяток, обнюхал, чуть не облизал. Трогал, спрашивал, было видно, как ему хочется попробовать на вкус и залезть поглубже. Я же чувствовал себя как на медосмотре.

Когда любознательный жрец ушёл, я уточнил у Сисишеп, зачем это чудо вздумало раздеваться?

– Как объяснить? – задумалась девушка. – Ну, он же стал на твой статус…

– Куда встал?

Дело оказалось и впрямь нелёгкое. То, что одежда у хаарши имеет статусное значение – я знал. Но одно дело – знать, а другое – понимать. Видеть всю шерсть, не прикрытую одеждой – это всего лишь повод позубоскалить. Но иногда это зубоскальство может иметь глобальные последствия. Поэтому в домашней обстановке можно вообще не одеваться, что частенько и происходит. А вот «на люди» одежда подбирается в соответствии со статусом. И тут сложнейшая система цвета, узора, ситуации, в общем, я даже заморачиваться не стал (и правильно сделал). С рабами всё просто – узенький пояс, почти ничего не скрывающий, означает малую ответственность. Раскрашенный сложными узорами лаар жреца означает многогранность и обширность, газовая ткань на королеве означает уйму всего, но в целом – запутанность ситуации и многочисленность выходов, которые королева на себя берёт. Так что я был прав: воздушный (и очень эротический!) наряд на матери Хашеп был традиционным. И вот пришёл жрец попросить гостя (чужого ему) снять с себя одежду. Это унизительно.

– А если я с тебя снимаю твою тряпку – я тебя разве не унижаю?

– А разве я претендую на большее? Я рабыня, и ничего от тебя не скрываю. Но и увидев тебя без лаара – я не буду учить тебя, как жить. Ни тебя, ни Хашеп. И вы знаете мой статус. Поэтому тебе не обязательно одеваться при мне, мы оба согласны со своим положением. Но если он попробует тебя раздеть – то это будет унижением. Поэтому он сначала унизился, показав, что имеет низший статус, и что ты не будешь в любом случае иметь статус ниже его.

Ох, как сложно! Сколько же правил я нарушаю, даже не зная? Впрочем, хаал уверял, что я имею возможность их сам же и создавать. Отлично, хорошо, что везде хожу с кобурой. А то было бы очень затруднительно потом доказывать, что это не нарушение статуса.

Но я ещё долго посмеивался вдруг, вспоминая эту гордую морду, которая стаскивает с себя лаар!

За обедом у гостей оказалась масса вопросов к человеку. То есть, как я понял, предыдущие две трапезы они либо ждали, пока мой статус подтвердится, либо просто эти вопросы копили. Причём, некоторые вопросы были на грани приличия в человеческом обществе, например, меня прямо спросили, как часто земляне используют рабов для плотских утех, и кому из своих знакомых и родственников доверю её тело, если увезу на Землю? Но в целом вопросы были рабочие и интересные. Спрашивали и о религии, как таковой, и о рабстве и способах наказания, интересовались количеством убитых за последние сто лет, что мы находим в телевидении и сетевых приложениях, зачем летаем в космос и что мы будем делать, если их жрецы полёты в космос запретят? Хашеп с Рамарупаром на этом фоне сидели незаметно, хотя я несколько раз ловил на себе его взгляд. Но что я мог с этим поделать?

Хорошо, что пресс-конференция ограничивается двумя часами обеда…

Зато после обеда меня потащили разбираться. Допрос в присутствии трёх жрецов. Как я обнаружил нападение на дворец, почему решил выйти в коридор, почему стрелял, как действует моё оружие и как ему противодействовать…

Вот на последнее я долго (аж секунд десять!) думал, что ответить. Но… Эти две недели в мире хаарши очень меня сильно изменили. Я стал по другому думать. И всё чаще задумываюсь – а что именно всунули мне в голову? Кроме языка? Образ мыслей? Чужую веру? Что? Я ведь не давал согласия, а они не спрашивали. Просто сделали, и всё. Но сейчас разум вертелся, как уж на сковородке, в секунду анализируя сотни вариантов и тысячи ответов. Так что я предпочёл сказать правду. Мол, оружие моё – земное, и я не собираюсь учить хаарши ни использовать его, ни защищаться от него. И демонстрировать его возможности тоже не буду. А вот не хочу.

Удивительно, но этот аргумент, в моём мире не имевший ни малейшего значения, здесь был воспринят. Хотя, я думаю, они решили «ничего, мы и сами узнаем».

И узнали. Очень скоро!

На вечернюю пробежку вокруг дворца я шёл, как на казнь. Обсудив этот вопрос с Сисишеп. Она сказала, что если хаал именно так сказал, то не сомневается, что я пойду. А раз он сказал – значит, надо идти.

Я не понимал, зачем мне это надо. То есть, понятно, что какая-то подстава кому-то, но – кому?

Их было трое. И место выбрано было очень удачно: заросли, никого…

Вот только удача – это явление обоюдное. Я даже не стал заводить разговоров, сразу достал пистолет. И вот это было действительно удачным ходом. Иначе бы не успел. Они просто стояли и смотрели на меня, а тут сзади раздался шорох… Я обернулся и выстрелил. Попал, а что ж тут не попасть, когда до цели полметра? А те, которые стояли – они уже бежали ко мне…

Бах. Бах.

Клац.

Это незабываемое ощущение, когда ты нажимаешь на спуск, а пистолет молчит. А морда приближается, взмахивает ножом… Я отмахнулся пистолетом и чисто случайно попал. Раздался скрежещущий звук, и к нему добавился жалобный скулёж. Потому что реакцией жрецов Рамарупар не обладал, и удар по яйцам привёл его в соответствующее состояние. Вот только патронов больше не было! А как убивать не стреляя – я не знал… Точнее, знал, но ещё не озверел настолько…

А вот Рамарупар – озверел. Чуть отойдя от моего удара, он снова бросился вперёд… Я уронил бесполезное оружие, скрестил руки, как тогда, в храме у Смаарра… Как ни странно, удалось поймать его за руку. Мы упали и покатились по земле, пытаясь отобрать нож друг у друга… Нож в двух сантиметрах от носа – это страшно! Но, что удивительно, чем дольше мы дрались – тем меньше оставалось страха! В какой-то момент я даже почувствовал брезгливость – да что это такое? Фарс какой-то. Он дрожал от напряжения, а я наоборот, собрался, сосредоточился… Оседлал его, оказавшись сверху, одной рукой удерживая его руку, а другой выворачивая нож из кулака… Нет, всё таки длина пальцев играет роль! Может, он и был не слабее меня, но пальцы у меня однозначно сильнее. И в какой-то момент я вдруг понял, что он мне не грозит ничем. Вообще. Что это несчастный, накинувшийся на человека хаарши, который сейчас умрёт. Я это знал с абсолютной ясностью. А он, видимо, понял. Потому что всхлипнул и выпустил нож, глядя на меня с ненавистью и страхом.

– А ведь я тебя предупреждал, – сообщил я ему. – Не лез бы ты…

– Это ты лез! – закричал он и захлебнулся кровью.

Я встал спокойно, оглядел место побоища. Остальные были ещё живы, но были в очень неприглядном состоянии. Мне было не по себе. Не потому, что я только что увеличил количество трупов, убитых собственноручно, ещё на четыре тела. Я удивлялся этому своему спокойствию. Как-то не ожидал я от себя, что могу хладнокровно и расчётливо перестрелять и зарезать четверых хаарши... А Урриш меня ещё на охоту приглашал! Неужели в преддверии вот… этого? Неужели он ещё тогда знал, что мне придётся убивать? Или он просто хорошо знает свой мир и готовил меня «на всякий случай»?

Я подобрал пистолет, снял затвор со стопора, сунул в кобуру. И спокойно, как на прогулке, направился дальше. Завершать обход дворца. Буквально через двадцать метров я вышел на вторую, противоположную дорогу и решительно направился к воротам. Но оттуда уже выскакивали стражники…

Пожалуй, что меня больше всего поразило – это то, что пистолет у меня так и не отобрали. Зато впервые я присутствовал на классическом суде. В качестве обвиняемого. Вокруг стояли шесть жрецов в своих плащах, а у стен сидели заинтересованные лица. Королева, начальник стражи, Хашеп, Урриш, тот парнишка, который приходил изучать людей… Остальных я не знал.

– Выходи сюда и раздевайся, – сурово велел мне Смаарр. Я не посмел спорить. Тем более, что о значении одежды я уже знал, а спорить и доказывать что-то поостерёгся. Если бы было возможно – хаал не стал бы унижать меня лишний раз. Почему-то я был в этом уверен.

– Пей! – он протянул мне глиняную чашку.

– Я не жрец! – попытался отнекиваться я, но Смаарр чуть не насильно всунул мне чашу.

В ней оказалась вода. Просто обыкновенная вода.

Шесть жрецов встали вокруг меня, образовав круг шага четыре в диаметре.

– Расскажи, как ты убил жрецов храма!

– Протестую. Я не буду отвечать на поставленный вопрос.

– Что тебе мешает?

– Я не убивал никого. Я защищался. В процессе самозащиты я убил троих хаарши, не знаю, жрецы они были или нет. Не уточнял.

– Ты не мог защищаться! Ты напал первым! – это не Смаарр, это другой какой-то жрец.

– Я напал первым. В целях самозащиты.

– Жрецы не стали бы на тебя нападать! Какая же это защита?

– Правда? Тогда расскажите мне, чем, по-вашему, может являться появление кого-то сзади, когда спереди тебя поджидают трое воинственно настроенных хаарши?

– Как ты узнал об их намерениях? Они что-то сделали или сказали тебе?

– Среди них был Рамарупар.

– И этого достаточно?

– Если бы он был один – я бы мог с ним поговорить. Но когда на тебя сзади бросается четвёртый…

– Смотри сюда и повтори! – Смаарр поднял какую-то блестяшку, и я узнал храмовый знак, который он мне давал.

– Я… услышал звук сзади, – с трудом выдавил я. – Обернулся… А он бежал… Прямо вот уже рядом. Я выстрелил.

Тут я соскочил с какого-то крючка. Интересно, что же они подмешали в ту воду? И как он это делает?

– Что произошло потом? – знакомым скучающим тоном спросил тот, второй.

– Я увидел, что они на меня бегут. И выстрелил…

– Рамарупар обнаружен с перерезанным горлом.

– Да, его я не успел убить.

– Почему?

– Кончились патроны.

Некоторое время все стояли тихо.

– То есть, твоё оружие больше не работает?

– Да.

– Как же ты убил его?

– Протестую. Я защищался.

– Это не меняет результата.

– Он напал на меня с ножом.

– Он, на тебя? С ножом? Посмотри сюда и повтори!

Я смело взглянул на золотой диск и без малейших усилий повторил:

– Он бросился на меня с ножом, и мы дрались. Я оказался сильнее.

– Ты знал, что Хашеп носит его детей? – вдруг подала голос королева.

– Знал.

– Но всё равно убил его?

– Простите, мэм, но даже ради его детей я не согласен умереть.

Скажу честно, эта фраза стоила мне комка нервов. Говорить надо только правду, это я уже понял. Но и порочить Хашеп я не мог.

– Возможно, вам стоило поговорить.

– Я пытался. Хаал Смаарр тому свидетель. И каждый раз Рамарупар вёл себя недостойно.

Я перечислил все памятные мне события, включая обгаженный двор. Но королева всё это выслушала скучающе.

– Может быть, он был и не всегда достойным, но он был молод. И он защищал своё потомство, как умел. Это право любого живого существа.

– Я признаю это, мэм.

Она вскинула взгляд. И Хашеп вскинула взгляд. И жрецы вдруг как-то странно посмотрели на меня.

– Ты признаёшь свою вину?

Я затравленно огляделся. Что делать? Признаю я свою вину? Да нихрена я не признаю! Я защищался! Взгляд Смаарра прожигал меня. Признаю или нет? Да или нет? Что сказать-то?

Хашеп посмотрела на потолок, почесала за ухом… И кивнула.

– Да, я признаю свою вину.

Как будто падаешь с огромной высоты. Так дух захватывает! Угадал или нет? То сказал или нет? Попал или промахнулся?

– Тогда тебе назначается наказание, – голос королевы спокойный, размеренный. – Ты воспитаешь его детей. И приложишь к этому все старания и усилия, чтобы они выросли достойными и не повторили ошибок своего отца.

У меня всё полыхнуло внутри. Вот это женщина! Вот это разум! Вот это… силища!

– Я принимаю своё наказание и клянусь заботиться о матери его детей и о них самих без злобы и обиды.

– Повтори! – хаал снова поднял свой диск. А я повторил. Говорить правду легко и приятно. Лёгкое чувство вины быстро заглохло, когда Хашеп встала со своего места и направилась ко мне. Как она на меня смотрела! Я был готов умереть от счастья от одного этого взгляда! Такое в нём было восхищение и спокойная радость!

Она обнюхала меня, и я с удовольствием подставился. Сделать вид, что я тоже её обнюхиваю – не составило труда. Тогда моя ненаглядная задрала хвост и повернулась ко мне. Осталось прижаться к ней тесно – ритуальное спаривание. Хотя, признаюсь, вот тут я вспомнил, что голый.

– Засвидетельствовано, – сказал Смаарр, и круг распался. Жрецы разошлись, никак не выказывая отношения к произошедшему.

Но только я потянулся к сброшенной одежде – как мне поднесли лаар. Я расправил сложенную ткань, осмотрел… И отдал Хашеп.

– Одень меня!

Не знаю, входило ли это раньше в традиции хаарши, но я получал статус из рук жены. Символично.

Утро получилось очень суматошным. Начнём с того, что вчера первая брачная ночь не получилась. Я, наверное, не очень и надеялся, но всё равно…

– Коля, у меня теперь будет опять период очищения.

– Опять?

– На этот раз – от него.

– А детям это не повредит?

– Глупый, конечно, нет!

– Хаш, скажи… А тебе его совсем не жалко?

– Я не хочу об этом думать. Иначе всем будет плохо. А тебе его жалко?

– Почему выбрали именно его? Он будет отцом наших детей, и я хотел бы знать, чего от них ожидать.

– Да, я понимаю. Конечно, хотелось бы, чтобы дети были от кого-нибудь сильного, смелого, умного… Но он бы не отдал меня тебе. Поэтому пришлось вот так хитро изворачиваться, чтобы и нам досталось, и не развалить нашу хрупкую семью. Мама, кстати, была против. Поэтому ей сказали уже по факту случившегося.

– А отец?

– А папа за любой кипиш, кроме голодовки. Это же совершенно новое знание! Как вырастут дети хаарши в человеческой семье? Никто не знает. Я узнаю первой!

– А мне сказал, что он мой враг.

– Коля, то, что говорит жрец вслух – может иметь десять значений. А смысл может оказаться вовсе не в словах. Я не возьмусь толковать его слова.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ой, как я могу себя чувствовать? Нормально. Если ты про самочувствие. Срок ещё ничтожный. Там ещё вообще чувствовать нечего! А так – устала. Устала лгать, притворяться, выверять каждое движение. Ничего сейчас не хочется. Но это пройдёт. Вот подождём недельку…

– Недельку?!

– Ой, да ладно тебе! – жена лизнула меня в нос. – Если что – у тебя есть Сисишеп.

– Да, но я-то хочу не её, а тебя! – Я сморщился.

– Я понимаю, Коля. Но у нас теперь впереди целая жизнь! Ещё успеешь.

– Сисишеп! – позвал я. – Моя жена не хочет со мной спариваться. А я не хочу с тобой. Будешь за это наказана!

– Да, хозяин! – рабыня с готовностью приняла позу покорности и вытерпела пять шлепков. – Благодарю, хозяин!

Хашеп с изумлением смотрела на нас.

– Это теперь так и будет? Виновата я, а наказывать будешь её?

– И наоборот. И будет в нашей странной семье мир и любовь.

– Коля! Я в восхищении! Вот это способ! Да, надо будет попробовать. А теперь ложись, я к тебе хотя бы прижмусь. Завтра рано вставать!

Вот же ж хитрюга! Она не сказала, зачем нам рано вставать! Я до сих пор поражаюсь, как она так всё рассчитала? Или ничего не рассчитывала, как получилось, так и получилось?

Утром мы одели белые лаары, повязали косынки (с хаарши я, кажется, научусь любую одежду носить), установили в обеденном зале плитки, рабы натаскали полные миски всяких начинок… Натуральное молоко привозить не стали, но вместо него с Земли через портал по приказу королевы привезли несколько упаковок сухого молока и банок сметаны. Для блинов, в общем-то, без разницы. А вот мука, яйца, соль и подсластитель были местными. Так что рецепт был уникальным.

И к приходу первых придворных я волновался так, что руки дрожали! Удивлённые взгляды, приветствия, заинтересованные принюхивания… А вот и королева в окружении охраны.

И понеслась. Мы с Хашеп в четыре руки жарили блины и передавали на столы. А гости по примеру королевы сворачивали блины с начинкой и окунали в сметану, мёд и какие-то свои соусы. Начинок было штук двадцать, но я не успевал следить за своими плитками, не то что за процессом поедания. Очень скоро выработался какой-то ритм: шлёп тесто, раскатать, вторая плитка, раскатать, третья… Десять секунд, перевернуть, вторая плитка, третья… И – на тарелку!

Никогда полтора часа завтрака не казались мне такими короткими! Я не успевал даже прислушиваться к разговорам, хорошо, Хашеп отвечала за нас обоих! Но вот тесто в четвёртой бочке кончилось, и я оторвался от готовки, погасив плитки.

Все сидящие за столом дружно встали. Включая королеву. Которая ударила по столу когтями… И тут все дружно забарабанили, столовые приборы и пустые миски подпрыгивали, а я стоял и не мог понять, что происходит.

Потом всё закончилось, а Хашеп повисла у меня на шее.

– Что это было? – я глядел на расходящихся хаарши.

– Наша цивилизация основана на еде, – ответила Хашеп по-русски.

– В смысле?

– В самом прямом! Ваша цивилизация основана на речи. Когда-то ваши предки учились говорить, и научились. Это помогло им выжить. А наши предки учились есть. Ведь у нас дети тоже долго растут и учатся, большой мозг требует длительного развития. Но молока у нас нет. И когда-то давно мы из хищников превратились в хаарши. Потому что учились есть и то, и другое. Постепенно это стало не просто способом питания, а способом жизни. Хаарши всю жизнь изучают искусство еды, поэтому у нас обязательны совместные застолья и на обеды тратится столько драгоценного времени. У нас даже язык во многом связан с едой, ты заметил уже. И вот пришёл ты и принёс нам новую еду. Такую, какой не бывало ещё раньше. Ты сделал нам просто шикарный подарок! Тебя очень благодарили.

– Так это… Это были аплодисменты?

– Ну, можно и так сказать.

– А нам обязательно было самим готовить? Ведь вы каждый себе готовите сами!

– Пойдём, со стола нам убирать не обязательно. Да, теперь каждый хаарши, который возжелает нового блюда – будет сам его себе готовить. И пробовать, и экспериментировать. Но ты входишь в дом! И очень важно было именно вот такое вступление. Сейчас ты – убийца, насильник, преступник. Если бы это случилось в храме – там все бы всё поняли и этим закончилось. Но здесь к тебе сейчас очень неоднозначное отношение.

– Прости меня, Хаш. Я не смог…

– Не прощу, Коля. Мне нечего прощать. Ведь я люблю тебя такого, каков ты есть, и это очень хорошо, что ты таков! Благодаря этому мы оба живы.

– Так бы мы были бы живы и счастливы…

– Нет. Ведь если бы мы с тобой благополучно лежали в той комнате, мы бы обязательно занимались сексом. А потом – уснули бы. И не проснулись бы никогда. А дворец бы захватили. Может быть, и маму бы убили. Но нас – точно!

– Ё… – не смог удержаться я. Вот об этом я и не подумал.

– Вот именно. А я тебе сколько раз говорила: неважно, каков ты! В тебе масса недостатков, но в тебе уйма достоинств! Но и то, и другое можно эффективно применять. Папа это и делает. Он умудряется использовать даже твою нестандартность.

– Как это?

– А это уже у него спроси. Он лучше меня расскажет.

– Пойдём. Опять будут судить.

– Что я на этот раз совершил?

– Всё то же самое. Но судить теперь будут меня.

– Тебя? – я был изумлён до самых печёнок. Для меня небо рухнуло прямо в тарелку. Что могло произойти, чтобы судили хаала Смаарра?

– А ведь я тебе говорил, что мы – не безгрешные чудотворцы, – недовольно напомнил жрец. – И суд не для того, чтобы унизить меня или избавиться, а для того, чтобы принять правильное решение. И кто может его принять, как не королева?

– Но разве королева имеет власть над тобой?

– Конечно. Она же вершитель, законная власть.

– А то, что она твоя жена…

– Она мне не жена. Отсюда столько сложностей и проблем у вас с Хашеп. Но поверь, да сам увидишь: то, что она любит меня – не помешает ей принять самое правильное решение. Она хорошая королева. И поэтому я отдаю свою судьбу ей, и ты – тоже. Идём же.

– А я там зачем?

– Свидетелем.

На этот раз суд был почему-то не в храме, а на огромной площадке. Королева сидела на троне на возвышении, мы все стояли внизу. Судили, действительно, Смаарра. Но по сути речь шла обо мне.

– Хаал храма Северных Врат своей волей и без надлежащего обсуждения позволил человеку пронести и воспользоваться в наших городах их разрушительным оружием. Что повлекло многочисленные смерти и опасность для окружающих. И до сих пор вооружённый человек находится здесь, в любой момент может пустить своё оружие в ход, и даже охрана государыни не будет ему в том помехой.

Я уже хотел высказаться, что, мол, уже не могу, но на меня даже не обратили никакого внимания.

– Человек носит человеческое оружие. Никому из хаарши его не передавали и не показывали. Человек показал умение его правильно применять и умение сдерживать себя. В чём было нарушение?

– Человек сам по себе нестабильный элемент, а уж вооружённый…

– Да, опасность его возросла. Но в нужный момент он оказался опасным там, где надо, в результате стало менее опасно.

Я был в восторге! И чего я полез со своими оправданиями? Вот уж кому точно оправдания не нужны – так это Смаарру! У него даже оправдания используются вовремя!

– В другое время и в другом месте он может оказаться более опасным.

– Любой из нас опасен. Я опасен. Ты опасен. С каких пор жрец радеет о безопасности?

– Я лишь выношу на суд королевы обстоятельства дела. Хаал храма Северных Врат привнёс в наш мир оружие, более совершенное, чем имелось у окружающих, создав тем прецедент.

– На любое, самое совершенное оружие, найдётся своя защита. Мы можем спокойно и не торопясь создать такую защиту.

– Ну, ага, щаз! Философствовать каждый может!

– Даже ваши любимые драконы – и то не являются такой уж непреодолимой проблемой.

– Ты это говоришь только разделённый временем и пространством. Как ты залаешь, окажись с ними в одной реальности?

– Настаиваешь на практической проверке? Что ж, я готов.

– Ты готов отправиться к драконам добровольно?

– Это будет неверная трактовка знания. Я – там, это совсем не то же самое, что они – здесь. Ведь ты же предполагаешь применение драконов здесь? Пусть будет так. Я утверждаю, что ничего из твоей затеи не получится.

– Смаарр, – негромко, но очень внушительно бросила королева. – Ты уверен?

– Государыня, жрец не может быть уверен. Мы всегда идём путями непознанного.

– Ты ставишь под угрозу простых граждан.

– Простых граждан, себя и даже тебя. Я рискую уверять: на любое, самое грозное и совершенное оружие, найдётся свой способ его обезвредить. Пусть материализуют. Я прошу тебя разрешить этот эксперимент.

– Нет.

– Как скажешь. Тогда я иду против твоей воли.

– И берёшь на себя всю ответственность? – торопливо уточнил жрец.

– Разумеется. Всю полноту её.

– Тогда делай, – неожиданно сменила решение королева. – Пусть будет так. Все слышали. Хаал Смаарр берёт на себя судьбу мира. Со всей ответственностью за это. Я разрешаю.

Я посмотрел – народ как-то очень даже активно начал отодвигаться. Остались королева с охраной, мы с Хашеп и Сисишеп, да десяток жрецов. Ой, что будет? Я глянул на Смаарра – пусть он и застыл каменным изваянием, но вся поза, всё его напряжение говорит, что он сам с ужасом ждёт того, что натворил. Что он задумал, почему так рискует? Я неожиданно заметил, что сам – полностью спокоен. То ли оттого, что не знаю о задумке жреца, то ли потому, что верю ему безоговорочно?

Жрецы пошушукались и куда-то убежали. Да, принесённый инвентарь меня лично не поразил. Деревянные рамки, установленные на позаимствованных стульях, на них развешаны какие-то медные и бронзовые (или золотые?) висюльки… Потом жрецы застыли по обе стороны получившейся конструкции и что-то гнусаво запели. А, нет, вру! Это не гнусавость, это просто такая мелодия странная… Режущая, тянущая жилы из души...

Вдруг в небе с хлопком появились два дракона. Вот не вру, самые настоящие драконы! С крыльями. Хвостами. Длинными шеями. Если уж я обалдел – можете представить себе реакцию хаарши. Хотя, признаю, паника была образцовая: отступали и разбегались слаженно, без давки, не толкаясь локтями. Но этим только подчёркивая эффект появления крылатых зверюг.

Не знаю, то ли я был настолько ошарашен, то ли просто не воспринимал драконов всерьёз, привыкнув к ним, как сказочным персонажам, но я остался стоять где стоял. Разве что отошёл на пару шагов, когда они приземлялись. Стража закрыла собой трон королевы, но та успела куда-то исчезнуть. Минута молчания затягивалась. Охранники стояли насмерть, собираясь защищать свою правительницу. Большая часть толпы разбежалась, самые храбрые выглядывали из-за здания и окон, собираясь посмотреть на кровавое пиршество. Однако, драконы не спешили нападать. Оглядевшись (и явно заметив меня), они что-то сказали друг-другу. И тут… И тут я услышал родную до боли латынь!

– Уби сант нобис? Ту сик куид?

– Унде патет куод пексатум аликуод. Лам интележес.

И обратился ко мне, вежливо и культурно:

– Дик михи, уби сант?

– Экскьюз ми, – ответил я. – Ай донт спик ин латынь. Ду ю ноу эни лэнгвидж?

– Вот это да! – ответил дракон на чистом английском. – Не просто настоящий человек, но знающий язык Шекспира! Подскажите, юноша, где мы находимся?

– Вы находитесь на планете Хаарши. И вокруг вас – местные жители. Они не ожидали увидеть столь крупных хищников и разбежались.

– Это мы заметили. А как мы сюда попали?

– Вон те двое как-то выдернули вас из вашего родного мира, – я без зазрения совести указал рукой на горе-жрецов.

– О, вот как? А не могли бы вы попросить их вернуть нас обратно?

– Я думаю, вы вполне можете сделать это сами. Английский они тоже понимают, пусть и не идеально. А просьба, выраженная вами, будет значительней.

Дракон распахнул пасть, видимо, улыбаясь. И направился к парочке. Один из жрецов вскинул руки вверх, второй начал что-то выкрикивать и повизгивать. Тут драконы замигали, как на мониторе, и растворились в воздухе.

И тут раздался хохот. Неуместный, неприличный, но до боли узнаваемый смех с повизгиванием. Я обернулся. На опрокинутой лавочке сидел хаал Смаарр и хохотал. Я первый раз видел его в таком состоянии. Видимо, оппоненты – тоже. И смех разил острее мечей и пик. Потому что они быстро собрали своё оборудование и свалили.

Вернувшаяся королева ничуть не похожа была на смущённую или испуганную. Видимо, бегство в подобных обстоятельствах не являлось постыдным. Начали возвращаться и остальные.

– Что тебя так развеселило, Смаарр?

– Мне только что рассказывали про опасность человека! – жрец встал и провёл когтями по кончику хвоста. – А он даже не схватился за своё страшное оружие! Он вообще не собирался сражаться со страшными и ужасными драконами! Он опасен, о, да! Все видели его страшную сущность. Даже драконы испугались и убежали! Ой, я не могу! – и он снова начал кудахтать.

– Спасибо за развлечение, Смаарр. Это было… необычно. Но я затрудняюсь вынести вердикт по этому делу. Ты создал опасную обстановку, и не одну.

– Но я же создал и защиту от этой опасности, государыня. И ни разу опасность не превысила отмеренной мной меры.

Королева посмотрела на меня, и я вдруг понял, что она тоже развлекается. Чёрт, я забыл, что они если и не муж и жена, то любовники! Они же знают друг друга, как облупленных! Жрец и королева, причём, королева владеет искусством манипуляции на немалом уровне, а уж как жрец организовывает и управляет – я и сам видел. Да вот, я только что был участником поставленного Смаарром спектакля, даже не сообразив этого! Он же на это и рассчитывал!