Текст книги "Экзамен-2 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– В случае, если к тебе обращается лицо высшего статуса – следует выслушать, не перебивая. Если ты не согласен, возражать имеешь право, только если аргументы очень значительны. Если же нет – лучше вообще промолчать, но сделать по-своему. Если же к тебе обращается хвост высшего статуса – следует освободить для него место, ибо дёргать за хвост представителя высшего статуса…

– Я не буду дёргать за хвост ни высшего, ни низшего!

– А меня – дёргаешь!

– А тебя я дёргаю потому, что люблю!

– Я знаю. Но вдруг тебе взбредёт в голову поиграть с кем-нибудь? А эти игры очень дорого обойдутся нам обоим.

– Хорошо, я уже понял. Никого. А вы сами друг друга за хвосты дёргаете?

– Дёргаем, – вздохнула Хашеп. – А как же без этого? Но если в детстве это заканчивается трёпкой или «Мама, он меня обижает!» – то во дворце это может закончиться либо публичным снятием лаара, либо полным выдворением, а тогда всё, что мы сделали – не имеет смысла.

– Я понял! Погоди… Ты имеешь ввиду, что если я даже просто прикоснусь к чужому хвосту… Даже не нарочно.

– Я не утверждаю, но вполне может быть! Сейчас всякое может произойти, лучше не мешать кашу с маслом. А то потом разделить сложно. Итак, дальше. Во время еды во дворце следует пользоваться только самыми простыми блюдами, дабы не смущать гостей сложностью или вычурностью. Если тебе предложат попробовать соседи по столу – надо обязательно пробовать. Ты уже знаешь, какие сочетания могут оказаться для тебя несъедобными, поэтому имеешь право отказаться, но для хаарши отказываться – это не просто неуважение, потому что предлагают обычно от чистой тарелки и очень нечасто. И только очень близким друзьям или родственникам. Вставать из-за трапезы не рекомендуется, всё лишнее уносит раб. Он же может принести воды, ткань или иные необходимые вещи. Если нужда в них возникла в процессе разговора – следует помолчать или переключиться на что-то нейтральное.

– Как у вас голова все эти правила держит?

– А как у вас голова держит правила поездки в автобусе?

– А что там сложного?

– Действительно! Что входя следует пропускать выходящих, нельзя проскальзывать под ногами, нельзя ложиться в проходе и на два сиденья…

– Хаш! Да это даже объяснять никому не нужно! Это само собой разумеется!

– Вот и у нас большинство того, что я тебе объясняю – само собой разумеется. Но это нам разумеется, а тебе приходится объяснять.

Я посмотрел на жену с восхищением. Нет, очень здорово, что она получила это ихнее «храмовое воспитание». Вот так промоделировать ситуацию исключительно для меня… И так понятно всё объяснить…

– Хорошо, а если я позову чужого раба?

– А как ты его позовёшь? Вернее, позвать можешь, проблем нет. А как объяснишь, где и что надо сделать? Ведь за раба ты отвечаешь полностью, это же твой раб! А чужой и знать не будет, как надо твои приказания выполнять!

– Но у нас-то раба нету!

– Да, поэтому придётся использовать самые простые блюда. А жаль, я уже подумала, чем мы можем удивить гостей и порадовать маму.

– Блинами? Но мы же можем заранее заказать?

– Так и придётся делать. Но в любом случае мы не достигнем того эффекта, который задумывался. Потому что делать будем мы вдвоём. Никого посвятить нельзя будет, иначе знать будет весь двор ещё до начала. А если мы будем вдвоём – это сразу статус бедности. Хоть ты и чужак, но статус – штука такая. Не… объяснимая. Его просто видно.

– Я всё понял. Ладно, давай дальше.

А поздно ночью я подорвался и помчался к Смаарру. И мне было плевать, спит он или нет, мне в голову пришла мысль!

Хаал спал. Стража у двери мне об этом тихонько намекнула. На что я достаточно громогласно заявил, что мне – срочно, потому что завтра, возможно, уже будет поздно! И поэтому проснётся ваш хаал, ничего с ним не сделается…

Дверь приотворилась, и я шмыгнул туда мимо стражников, сделавших вид, что всё в порядке.

– И зачем будить весь храм и привлекать ненужное внимание? – Смаарр нагнулся и поднял с пола лежащий лаар. А я на миг имел возможность узреть его подхвостье. Как я понимаю – это знак высшего доверия. Вряд ли пренебрежение… Одеваются хаарши быстро, так что через полминуты мы сидели на полу, глядя друг на друга.

– Итак, мой инопланетный друг, что за идея пришла в твою нечёсаную голову?

Я опять попытался пригладить лохмы и понял намёк. Надо бы постричься, что ли…

– Отдай мне Сисишеп.

– Нет.

– Это не простая рабыня! Вспомни, ты послал меня за нею в качестве урока, и я выбрал её. Я её выбрал! После этого Хаш приказала мне выпороть раба – тоже в качестве какого-то урока. И снова попалась она!

– Хашеп. Ваши личные ласковости – только между вами двоими. Иначе ты можешь исказить имя до прямого оскорбления.

– Понял. Но и дальше! Твоё собственное приказание! Когда я пришёл тебе повиниться, что я сделал с Сисишеп – ты мне приказал вернуться, рассказать всё Хашеп и принять то, что она скажет. А она сказала «Может, возьмём её себе? Пока что это дорого, но со временем...». Вот что она сказала. Я выполняю твой приказ – принимаю то, что она сказала.

– Со временем – может быть.

– Время пришло! Нам надо быть во дворце. А во дворце, как я понял, огромное количество вещей зависит от статуса. А статус, в том числе, определяется и наличием раба! А у нас нет раба, и такого статуса мы не достигнем.

– Ты представляешь себе, что такое раб? И какую ответственность ты берёшь на себя перед всей нашей планетой?

– Никакой, в том-то и дело! Мы же не будем жить здесь! Мы же уедем потом туда, ко мне домой!

– С рабыней? У вас же нет рабов!

– Вот именно! Поэтому мне достаточно сказать, что я освобождаю Сисишеп из рабства, и ей с удовольствием дадут официальный статус на нашей планете.

– Ты в этом уверен?

– В крайнем случае, у нас тоже есть механизмы давления и принятия нужных решений. А это будет официальная версия, за которую нашему правительству будет удобно уцепиться.

– Но если Сисишеп не будет рабыней…

– Не, ты не понимаешь! Она как была рабыней, так и останется. Потому что она сама хочет!

– А ты-то откуда знаешь?

– А мне другие слуги сказали.

Смаарр оглядел меня, покачивая хвостом из стороны в сторону. Да, действительно, признак высочайшего доверия. Показать собеседнику, что ты в задумчивости – я пока такого ни от кого из жрецов не видел.

– Ты начинаешь думать, как хаарши. Это очень хорошо. Возможно, сможешь вылезти из той задницы, в которой ты сейчас уютно устроился. Однако, кохаро, тебе придётся срочно изучать правила общения с рабами. Потому что твои вольности никого не обманут в обществе. Все поймут, что раб нанятый или дарёный. А это совсем не то… И сейчас я ещё твою радость поубавлю-то. Как Сисишеп будет жить в вашем мире?

– Ну, как… Живёт же как-то Хаш...еп.

– Она знает язык. И даже не один.

– А что, точно так же привязать Сисишеп и устроить ей сеанс быстрого обучения – нельзя? Она боль любит, потерпит.

– Ты всё-таки идиот. При чём тут боль? Да боль – это самое простое! А кто будет донором?

– Донором чего?

– Языка.

– Погоди… Я не понял… А у меня… Вы что, мне язык… засунули прямо в мозги?

– Не сам «язык», конечно, а его знание. Для этого его нужно взять у кого-то. А то, что происходило потом – это была только укладка структуры по полочкам твоего мозга. Научить тебя всем тонкостям языка и восприятия за столь короткое время – невозможно! Только взять готовое и запихнуть в твои мозги, рискуя их повредить.

– И кто… дал мне….

– Я.

Сказать, что я был ошарашен – это очень мягко сказать. Я вдруг вспомнил и разговор Хашеп и её подруги, и то, что неожиданно для себя осознал все значения ушей и хвостов, причём, в мелочах… И все эти идиомы их застольные… В общем, действительно, язык я освоил на высочайшем, глубинном уровне.

– И как, согласишься ли ты давать свой материал для Сисишеп? А потом ещё задавать ей матрицу структуры? Это тоже явление долгое и нудное, а прерывать его нельзя!

– А что же делать?

– Что, что… Будешь учить её понемножку, как сам учился. Медленно, осторожно, долго.

– Ну, это не страшно! У нас все иностранцы учат язык медленно, так что это вполне реально.

– Напоминаю, что вся ответственность за действия раба лежит на тебе! Это ты уже потом можешь раба наказать по ситуации, а результаты его поступков – на тебе! Повезёт – раб будет твоим украшением. Не повезёт – будет твоим позорищем. И отсутствие хвоста не спасёт!

– Я… Подожди… Нет, так не пойдёт. Ты ставишь меня перед выбором. Ты честно озвучиваешь все трудности, и я должен самостоятельно принять выбор. А он должен быть обдуманным. Тогда я дам ответ тебе завтра утром.

Хаал встал и резко хлестнул хвостом по ноге.

– Надо же… Умнеешь! Это хорошо. А я думал – тупица, разгильдяй, похотливый самец...

– Всё, всё! На этот раз быстро вернулось.

– Надо будет Сисишеп обязать иногда повторять, а то ты быстро забываешь и начинаешь слушать чужое мнение. В данном же случае, кохаро, никакого выбора перед тобой не стоит вообще. Ты абсолютно прав – Сисишеп предназначена тебе Высшими Силами. И я на самом деле рад, что ты это понял и принял. Принять то, что даётся свыше – не намного легче, чем сделать осознанный выбор. Идём.

Мы пошли в ту часть храма, где я ещё не был. Это удивительно – я тут больше недели, меня никто ни в чём не ограничивает, а я даже храм не облазил! Прав был хаал – нелюбопытен я! А ведь в детстве, помню…

– Сисишеп, вставай. Нет, не одевайся. Волей своей и тех, кто повелевает мной, я передаю тебя твоему новому хозяину. Ты – первая рабыня человека. Отныне он несёт за тебя ответственность твоих действий. Учти это и помогай ему в меру сил. Учти, что наказать тебя правильно он может не всегда, подсказывай ему, как должно действовать в той или иной ситуации. Помни, что ты не только статус своего господина, но и груз его ответственности. И если груз этот будет непомерен – то ты обязана принять его на себя. Это моё последнее тебе приказание.

После чего повернулся и вышел.

Рабы смотрели на нас, а Сисишеп… Уши изображали крайнее смущение, а хвост выдавал столь же великую радость.

– Господин! Я… я готова служить тебе всем телом!

О, вот в этом я не сомневался. Не одна Хашеп восторгается неуёмной сексуальностью инопланетян. Может, поэтому у них и имена похожи?

– Ложись спать, Сисишеп. А завтра будем собираться во дворец.

Все головы тут же плюхнулись на лежанки. Я сказал что-то не то?

В храме царила торжественная суета.

Как я понял, приглашение Хашеп «ко двору» ожидалось, собственно, ради этого всё и затевалось. И как только организм подал сигнал о том, что беременность наступила – приглашение вступило в силу. Или как-то так. В общем, ни гонцов, ни спецпочты не приходило, но все знали, что нас ждут во дворце. Дворец, однако, находился не в столице. Потому что королева – это должность вершителя, добившегося вершины власти (каламбур, однако!). Но власть её ограничена зоной влияния, точнее, зоной ответственности. Запросто может быть, что на одной территории управляют три-четыре вершителя. Как им это удаётся – я пока не заморачивался, сказали «Увидишь – сам поймёшь». Видимо, доведётся увидеть. Вот мама Хашеп и была королевой (скорее, в том же смысле, как самая старшая самка улья), а сама она может ею стать, а может и не стать. Если не станет – ничего страшного (у людей продолжение династии – чуть ли не первоочередная задача, а уж какие идут бои за престол – сами знаете), но вот продолжить род она была обязана.

– А почему выбрали именно его? – уточнил я.

– Потому, что так было надо.

– А кому надо?

– Коля, это больной для меня вопрос. Хочешь узнать – поговори с папой.

– Он рекомендовал его?

– Коля, ну что ты издеваешься надо мной? Там такая стая в этом вопросе участвовала! Поговори с папой!

– Хаш, не злись. Просто я же должен знать, чего ожидать от детей?

– А это тут причём?

– Дети будут похожи на отца. Значит, будут такими же агрессивными и злобными?

Хвост дёрнулся, а уши замерли в позе «Ты это серьёзно?».

– Он совсем не злобный и не агрессивный! А впрочем… Нет, это уже не важно. Нет, не думаю, что это скажется на детях. Любую злобу и агрессию можно эффективно использовать, и кроме них у детей будет целая шкура других свойств. Коля, правда, не вороши этот комок. Поверь, что там выбирали много умных хаарши из целого ряда кандидатов. Может, тебе достанутся и не самые породистые дети, но лучшие из тех, кем можно безнаказанно рискнуть.

– Я понял. В общем, лучший из тех, кого не жалко.

– Примерно так.

Из суматохи сборов меня выдернул Урриш.

– Пойдём, покажешь, как работает твоё человеческое оружие.

– Урриш… Тебе настолько любопытно?

– Ничуть.

– Тогда, может, я пока не буду его демонстрировать?

– Я уверен, даже готов рискнуть своим хвостом, что ты ни разу не проверил своё оружие на боеспособность. А он вообще исправен?

– Жаль, надо было поспорить на твой хвост. Был бы у меня сейчас такой роскошный и пушистый… Конечно, проверял! И проверял, и учился заряжать, и целиться… И даже из кобуры выхватывать красиво. А вот проверки не устраивал. Во-первых, это очень шумно. А во-вторых, где? Он же очень мощный, разобью что-нибудь лишнее.

– Зачем, интересно, в тебя вложили язык, если ты им не пользуешься?

– Ну… Не знаю, Урриш, это и правда слишком сложно: копаться в себе. Я не хотел беспокоить вас потому, что мог опять сказать что-нибудь не так и не то…

– Бояться ошибок – самый короткий путь к ним. Ты же в храме! Здесь нет безгрешных и всеведущих, и мы не таковы. Разве тебя ругают за твои ошибки?

– Нет, но само упоминание их достаточно неприятно.

– Ах, просто упоминание. Ты считаешь, что лучше промолчать, когда кто-то идёт к краю пропасти, чем укусить его замечанием об этом?

– Ну… Нет, не считаю…

– Ты трус. Ты боишься даже собственных ошибок. Хотя должен быть им благодарен. Ведь только благодаря ошибкам мы становимся мудрее. Безошибочный не развивается! Но, коль твою нежную шкурку так ранят упоминания о твоих ошибках – пожалуйста, дай мне посмотреть, как работает твоё оружие. Что тебе для этого надо?

– Прочную стенку. И что-нибудь, что не жалко разбить.

Урриш обеспечил мне глиняный горшок и приватность – комнату в одном из помещений храма. Я достал пистолет, снял с предохранителя, прицелился…

Бабах!

Да, жрецы всегда правы. Так что переспорить их трудно и по этой причине. Хаарши принюхался к результату выстрела, подошёл и посмотрел на обломки кувшина, нашёл дырочку в стене… А я трясся от восторга. Вот как он стреляет! Я испытал свой пистолет в действии, и это было действительно нужно. Сейчас я знал и отдачу, и звук выстрела, и даже то, что могу попасть.

– Дашь разок попробовать?

– У меня осталось всего девять выстрелов.

– Почему?

– У него десять патронов в обойме. Больше нету.

– Тогда не надо, – жрец спокойно вышел. Я несколько секунд смотрел в дверь, но потом решил всё-таки убрать за собой.

Почему я не дал выстрелить Урришу, хотя тому явно хотелось? Ведь на этого урода хватит и одной пули!

А если не хватит? – вдруг спросил я сам себя. Действительно, я уверен, что с одного выстрела убью кого-нибудь? И тут же навалился мандраж: а смогу ли вообще выстрелить? А что будет, если?..

Кошмар, что со мной творится?

Выехали рано утром, ещё солнце не встало. На этот раз поездка на стардаа не вызывала вообще никаких эмоций. Транспорт и транспорт. Честное слово – не до этого!

Королевский дворец в любом, наверное, мире – место помпезное. Или хотя бы многолюдное. Насчёт «помпезности» мне очень сложно судить, потому что это хаотическое нагромождение… Или нет… Наверное, это всё-таки не хаос, просто непривычный мне порядок вещей. В общем, объектов для восприятия было множество, но я не понимал, какие из них носят декоративный характер, а что – функционально. Сказать, что я был восхищён, как, например, китайскими пагодами – не было такого. Но и на пирамиды ацтеков это сооружение было непохоже. Наверное, так и должно быть: уникальная архитектура.

А вот стража у ворот во всех мирах, наверное, одинакова. В смысле, что она есть. К вопросам безопасности здесь относились очень серьёзно, не стесняясь никого обидеть. И если к завсегдатаям дворца никаких вопросов не возникало, то нас, новичков, проверяли дотошно, включая залезание под лаар, обнюхивания и сверку с какими-то записями. Я делал вид, что ничего не понимаю, иногда повторяя по-английски:

– I'm a man, I'm inviting to Queen.

Ничего подобного! Охрана дворца королевы прекрасно осведомлена о приглашённых. Мне посоветовали не валять дурака, иначе дорого обойдётся. Потому что человек Коля, допущенный во дворец – прекрасно знает Высокий Язык. Поэтому либо я демонстрирую знание языка, либо обвиняюсь в шпионаже и прочих нехороших деяниях…

Я переглянулся с Хашеп. Та чуть кивнула левым (дальним от стражи) ухом.

– Попроси его пригласить меня в караулку.

Как бы ни была умна моя хаарши, а этого манёвра и она не поняла. Но попросила. Стражник засопел, дёрнул хвостом… И всё же решился.

– Я не могу демонстрировать знание языка, – просветил я слишком дотошного охранника. – Поэтому я, конечно, его знаю, но мне приказано не слишком часто применять свои умения.

– Кем приказано?

– Ну, не то, чтобы приказано. Но хаал Смаарр посоветовал не блистать этим умением налево и направо.

– Знаешь, что?! Сюда тявкать не ходят! Подумаешь, человек! Нам с тобой нюхаться некогда! Иди отсюда!

Я вышел и пожал плечами.

– Меня не пускают.

Наша группа задумалась.

– И что ты предложишь сделать?

– Я предложу развернуться и уйти. Всем. Если не приду только я – возможно, только обрадуются. Если на аудиенцию не попадёшь ты – то, как минимум, поинтересуются, приходила ли и куда делась?

Хашеп развела уши в знаке «сомнения и скепсис».

– Я бы не хотела начинать знакомство с нашей семьёй в таком ключе.

– Тогда я слушаю твои предложения. Только давай отойдём подальше и там обсудим. Скажи ему, что мы уходим.

– Хорошо, мы уходим – грустно сообщила Хашеп стражнику, мы развернулись и направились обратно.

– Ушами не крути!

Ухо, развёрнутое назад, повернулось вперёд. Хорошо всё-таки хаарши, там, где человеку нужно оглядываться – достаточно повернуть ухо. Не так заметно, но всё равно.

– Коля, ты мне можешь сказать, что ты задумал?

– Я сказал стражнику, что твой папа мне посоветовал не говорить на вашем где попало.

– Обман такого уровня может раскрыться очень быстро. А за подобное можно и хвоста лишиться.

– Мне ли беспокоиться об этом?

– У тебя есть масса других слабых мест. И не думай, что я для тебя могу служить хоть какой-то защитой. Тут самой бы при хвосте остаться…

– Жестокий у вас всё-таки мир! Такой красоты лишать!

– Это хороший повод задуматься, прежде чем что-то делать. А ты?..

Мимо нас пробежал и резко остановился хаарши в доспехах.

– Приказ для вас – срочно вернуться обратно!

Мы переглянулись, молча повернулись и выполнили приказ. Похоже, стража тоже поняла, что перебдела.

А может, что-то ещё случилось.

Я смог в полной мере оценить, насколько храм отличается от правительственного центра. В храме люди… ой, то есть, хаарши – спокойные, уравновешенные. Не пристают, в рот (и под хвост) не заглядывают. Знают то, что знают, но молчат об этом.

А во дворце я сразу же стал знаменитостью. Я стал объектом внимания десятков, нет, сотен хаарши! На меня выбегали посмотреть, меня обсуждали ничуть не стесняясь, и даже если бы все знали, что я понимаю Высокий – и то, думаю, ничуть не стали бы осторожничать. Я узнал, что кроме того, что голокожий и беcхвостый (это и так понятно), так ещё и с рабской мордой, неуклюжий, корявый, всклокоченный, неприспособленный к жизни, и вообще, урод по всем мыслимым или немыслимым статьям. Слава тебе, хаал Смаарр, низкий, до земли тебе поклон! За то, что теперь я мог всё это слушать совершенно спокойно, а не дёргаться от каждого эпитета.

К сожалению, досталось и Хашеп. Я узнал, что бедняжке не повезло, что её ещё в детстве прокляли (интересно, а это реально?), что её подменили, заставили обманом, шантажировали, и вообще, что всё это – фарс, и скоро они узнают окончание этой несмешной комедии, поставленной отвратительным постановщиком.

А любимая на всё это взирала с полнейшим равнодушием, где надо – виляла хвостом, где надо – останавливалась и отвечала на вопросы…

Несмотря на знание языка, огромное количество культурных тонкостей остаются за гранью понимания. Например, к нам подошёл пожилой, толстый хаарши с поседевшими кончиками волос и прямо сказал:

– Седьмая направо от второго.

И убыл. Величественно! Важно!

Я ничего не понял! А Хашеп поняла, и мы направились куда-то. Сисишеп тащила наши баулы молча, как и положено послушной рабыне. А я до сих пор не могу привыкнуть, что во дворце, в этом величественном и роскошном (по местным меркам) месте кто-нибудь может запросто присесть над канавкой… Иногда даже не прерывая разговора!

Я уже понял, что здесь мне будет очень тяжело. В храме было полно уединённых мест, где я мог без проблем покончить с естественными надобностями. Что будет здесь – я боялся себе представить.

Комната, выделенная нам, оказалась… тесной. И, если можно так выразиться – без мебели. То есть, даже матрасиков на полу не было! Я в этой, с позволения сказать, комнатушке, почти касался потолка головой. А ведь встречались хаарши и повыше меня ростом! Сама же комната, кроме того, что была два на три метра, так ещё и без окон! В потолке – три небольших дырки для вентиляции, под одной – масляный светильник. С кресалом, мама моя дорогая! Сисишеп сгрузила шмотьё в угол, с наслаждением потянулась, задрав хвост вверх, и ловко зажгла лампадку с третьей попытки.

– Это – королевские апартаменты? – грустно спросил я.

– Почему «королевские»? – удивилась Хашеп. – Я же не королева!

– Но ты – дочь королевы.

– Во-первых, непризнанная. Во-вторых, без статуса. А в-третьих, здесь самое надёжное место во дворце. Ну, одно из самых. Рядом – караулка стражей. Добраться сюда – сам видел. А что тесно и темно – в темноте чужой кусок вкуснее. А если мы к тебе потеснее прижмёмся – ты же не расстроишься?

Обе паршивки закудахтали. Тоже мне, рабыня и госпожа! Два сапога – пара!

– Однако, о тебе невысокого мнения. Я слышал, считают, что тебя вообще в детстве подменили!

– Ах, – Хашеп махнула рукой и хвостом. – Это же двор! При дворе чего только не услышишь. Кстати, вот то издевательство, что папа тебе устроил – мне было просто не нужно. Я с детства слышала столько всякой гадости, что теперь меня хоть горшком назови, только на стол не подавай. Насчёт стола. В храме очень спокойно относятся к отступлению от традиций. Если это не касается храмовых дел. Во дворце же – наоборот! Но, к счастью, у тебя есть прекрасное оправдание! Ты – человек. Поэтому для тебя правила неписаны. Ах, как я тебе завидую! Ты можешь их создавать на ходу! Единственное, что я бы тебе посоветовала – это держись естественно. Чтобы уже в следующий раз не путаться, что ты уже делал, а что – нет.

– Ну, раз так, тогда извини, но я оденусь по-нормальному.

– А сейчас ты одет ненормально?

– Абсолютно! Я одет, как хаарши!

– Коля, вот скажи, когда я носила эту вашу космическую форму… Это как смотрелось?

– Обалденно!

– Вот и ты смотришься точно так же. Очень стильно и эффектно.

– Спасибо на добром слове, но, скажи… Если бы ты у нас ходила в таком плащике – кто бы тебе что-нибудь сказал бы?

– Ну, Коля, это тебе уже лучше знать.

– Вот именно. И я тебя уверяю – инопланетянину абсолютно не важно, как являться! Ты могла бы явиться голой, и никто бы ничего не понял бы.

– А сам-то?

– Да, но для нас одежда – это обязательная традиция!

– А для нас – показатель статуса. Тоже традиция, в общем-то!

– Но если я приду в знакомой кому-то одежде – они же поймут мой статус? А если в незнакомой?

Хашеп склонила голову на бок и пошевелила хвостом.

– Госпожа, а он прав! – подала голос Сисишеп.

– Сама знаю, что прав. Я думаю, почему я сама это не просчитала?

– Потому что ты молода и неопытна.

– Но он тоже молод и неопытен!

– Он просто другой.

Так что я скинул с себя привычный уже лаар и распаковал штаны и куртку. Наличие двух дам смутило, но ровно на полсекунды, ибо обе видели меня без ничего, а умом я понимаю, что для хаарши голое тело – это не предмет возбуждения, а, скорее, положение на социальной лестнице. И показываться без одежды допустимо лишь в том обществе, где вопросы иерархии не стоят вообще, как вот у нас здесь. Но умом понимаю, а всё равно напрягаюсь.

И, вы знаете, совершенно другое ощущение! Как будто надел скафандр и чувствуешь себя полностью защищённым. И дело даже не в кобуре с пистолетом. Только сейчас я поймал эту разницу: пока я носил традиционное одеяние хаарши, я играл роль. Постоянно боялся ошибиться, сделать что-то не так, в общем, ощущал себя не в своей тарелке (а для них эта идиома особенно понятная). А сейчас я как бы отгородился от всего этого общества, и хотя в людском мире куртка без майки и штаны с сандалиями без носков вызовут улыбку – здесь и сейчас я чувствовал себя комфортно и удобно.

А то, что лаар скрывал отсутствие хвоста (под плащом не очень-то и видно, есть хвост или нет) – меня не смущало. Да, я бесхвостый, и придётся им с этим мириться.

– Нарядился? – на удивление саркастически хмыкнула моя любимая. – Ну, а теперь ложись.

– Куда?

– На пол! Ждать будем. Приглашения.

– И больше ничего нельзя делать?

– Коля! Если ты хочешь спариваться прямо сейчас, то зачем было одеваться?

Ушки Сисишеп заинтересованно поднялись. Судя по всему, она даже в мыслях не держала, что её выставят за дверь.

– Нет, вот на секс у меня сейчас совершенно не стоит. Но это же не единственное занятие, лёжа на полу? Кстати, а когда нам дадут постельки?

– За постельками сходит Сисишеп. Но – когда мы будем обедать. А пока надо ждать здесь, чтобы не пропустить приглашение. Лежать, конечно, не обязательно, можешь сесть. Или даже стоять. Если тебе удобно. А я лягу.

– И что мы тогда будем делать?

– Аргентина.

– Ааа? А! Америка!

– Сисишеп, теперь ты!

Гостей призывали особым раскатистым воплем. Я подскочил, а мои дамы степенно поднялись и вышли. Выходили из своих комнат и другие хаарши.

Королевский дворец – это всегда повод показать новую моду. И если я думал, что лаар – это обязательно два куска ткани, скреплённые на плечах застёжками, а на талии – поясом, то пора расписаться в бедности воображения и нелюбопытстве. Ведь я же был в городе, видел их в естественной среде… И не заметил, что лаары отличаются и покроем, и длиной, и цветом, и расцветкой… Нет, последнее – заметил, просто не обратил внимания. У нас же тоже одежда разноцветная!

А здесь… И фигуристые, и с оборочками, и с какими-то воротниками выше головы… Нет, модельеры у хаарши тоже есть. Но, видимо, заморачиваются этим только избранные. Ах, да! Это же показатель статуса. Точно! Я же в городе видел обычных горожан. А здесь – великосветское общество. Так что моя куртка и штаны здесь смотрятся очень необычно. А мне – удобно!

И, разумеется, на меня оглядываются. Даже смотрят. Не скрывая восхищения и изумления. Раздражения или недовольства я ни у кого не заметил. Обсуждают что-то, водя руками в воздухе. Я попытался расстроиться, обидеться и… И понял, что не могу. В ушах тут же всплыло «Идиот. Гад. Дебил. Скотина. Сволочь». Изнутри поднялась жёсткая волна, перекрывая внутри что-то, и чужое мнение перестало волновать. Я так изумился этому ощущению, что уже попытался сознательно вызвать интерес к мнению о собственной персоне. Сознание благосклонно заявило, что обсуждать могут что угодно. От роста и цвета шерсти… Ой, то есть, волос. И до размеров гениталий. Но мне от этого не кисло и не сладко. И вообще, я сейчас увижу саму королеву!

Сама королева ничем не отличалась от остальных хаарши. То есть, в толпе я бы её не узнал. Правда, костюм (назвать это «лаар» у меня язык не поворачивается) был просто очарователен. Мне всегда нравились одеяния из газа, а здесь красно-рыжая крупноячеистая ткань практически не скрывала содержимого, но и нельзя сказать, что королева была не одета. Я некоторое время раздумывал, является ли это вызовом общественным нормам или наоборот – традицией, пока Хаш не дёрнула меня сзади за штаны. Как я понял, там должен был быть хвост.

Следующие двадцать минут гости рассаживались. Я честно скажу, что ожидал большего безобразия, но всё прошло организованно. Целая толпа, хвостов сто, усаживалась за полукруглый стол, во главе которого (на внешней стороне подковы) сидела сама королева. Наше с Хашеп место было на внутренней части, чуть левее. Сидели хаарши неплотно, что и понятно – на столе должно оставаться место для столовых принадлежностей.

По традиции, само приготовление еды – это время высочайшей сосредоточенности и внимания. Но я заметил, что сама королева изредка отхлёбывает что-то из маленькой пиалки, в которую сидящий слева (от неё – справа) что-то периодически подливает из глиняного чайничка. Пока я разбирался с принесённым и следил краем глаза, что делают остальные – королева спросила сидящего от меня далеко пожилого хаарши о проблемах на прошлой неделе. Тот коротко доложился, что проблемы улажены. Уточнять никто не стал, видимо, и так было ясно. Какую-то девушку похвалила, сказав, что подобный наряд очень идёт к её шерсти (а что, у неё шерсть какая-то другая? Аж захотелось встать и посмотреть), сидящему справа (слева от неё) было негромко сказано, чтобы перестал принюхиваться к чужой еде, это неприлично. Сын? Не похож, слишком взрослый… Если я что-то понимаю в возрасте. Но как только я сунул в рот первый кусок – внимание королевы обратилось на меня.

– Не опасна ли для вас наша еда, гость дорогой? – осведомилась королева на хорошем английском.

– Благодарю вас, королева, – ответил я на том же языке. – Я изучал вашу кухню и способ питания целую неделю. Разная еда доступна для нас, и я нахожу её вкусной.

– Тогда расскажите нам, дитя моё, что творится в вашем мире?

Я чуть не поперхнулся.

– Наш мир слишком обилен и разнообразен, Ваше Величество.

– Это человеческий титул, мне он не подходит. Не используй его.

– Хорошо. Но как мне тогда к вам обращаться?

– Пусть будет «мэм». Мне будет приятно.

– Почему именно это?

– Дитя моё, я задала вопрос и хотела бы получить на него ответ.

Я зарделся… Но внутри сомкнулись упругие невидимые створки.

– Я уже ответил, мэм. Наш мир слишком разнообразен. В нём происходит множество самых разных событий. Даже просто перечисление по группам продлится огромное время, но, может быть, вы спросите точнее? Что вас интересует? Политику я не знаю…

– Политику знаю я. Это неинтересно. Но как живут простые граждане?

– Похоже, как и у вас здесь.

– Вы немногословны.

– Английский – не мой родной язык. Я плохо знаю его.

– А какой язык вы знаете хорошо?