Текст книги "Эхо. Творец нитей. Книга 1."

Автор книги: Анатолий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

Подготовка завершена. Мышцы и кости укреплены, сознание очищено, обстановка учтена, до мелочей! Осталось бросить вызов и победить!

– Болеутоляющее и жаропонижающее? – язвительно спросила маленькая лиса и с неподдельной угрозой посмотрела на побледневшую врачиху. – Совершенно безвредное, да? Докажи. Выпей сама то, что замесила в этом стакане!

– Что? – врачиха побледнела еще больше и отступила на пару шагов. – Ты думаешь, что я пытаюсь вас отравить? Маленький негодяй, после того, как я пустила вас в дом!

– Мне нужны лекарства, – Кицунэ поднялась со стула и сделала шаг к врачихе, заставив толстуху попятиться еще на два шага. – Открой сейф, и я возьму все, что нужно для лечения моей сестренки.

Самурай-страж начал в испуге озираться. Мальчишка что-то слишком самоуверен. Рядом есть еще кто-то? Это ловушка?

– Ах ты, паршивый крысеныш! – полоснув Кицунэ свирепым взглядом, врачиха взвыла и швырнула стакан прочь, разбив его о стену. Вне себя от злости, тетка обернулась к привставшему со стула самураю. – А ты чего ждешь? Прикончи этого сопляка и зови своих людей, живо!

– Заткнись, – двухметровый грузный верзила положил ладонь на рукоять короткого меча. – Без тебя разберусь.

– Стоять! – уверенно демонстрируя врагам свое превосходство, грозно выкрикнула оборотница. – Если хотите драки, подумайте еще раз! – Ее голосовые связки изменили длину, и голос зазвучал с девчоночьей звонкостью. – Перед вами не просто ребенок самураев или шиноби! Я – златохвостая богиня-лиса, Кицунэ!

Бурдюки замерли выпучив глаза и разинув рты, а маленькая оборотница начала меняться, слегка увеличившись в размерах и изменив лицо, чтобы обомлевшие злодеи получили неоспоримое свидетельство того, с кем свела их судьба.

– А теперь, когда все поняли все, – сказала Кицунэ, – займитесь лечением моей сестры, и больше без глупостей! Если спасете ей жизнь, алмазный браслет станет вашим. Но если с ней что-нибудь случится, я вас обоих в клочья разорву!

Кицунэ была готова к тому, что злодеи подчинятся ей из страха или немедленно нападут на нее, но оба толстобрюхих увальня вдруг переглянулись и, сметая все на своем пути, ринулись к выходу. Самурай, невероятно прыткий для своего веса, попросту снес дверь одним ударом плеча. К грохоту обрушения добавился звонкий лязг металла, когда удирающие хозяева больницы налетели на стоящую поперек прохода медицинскую тележку и опрокинули ее. Еще пара мгновений, и громко хлопнула тяжелая входная дверь. Чудовища сбежали.

– Сволочи… – прошептала Кицунэ, растерянно глядя вслед врагам и обмирая от мысли, что медикаменты-то она получила, но упустила человека, пусть и паршивого, но знающего, какие именно лекарства нужны. Маленькая лиса не подумала о том, что двое взрослых, страшных людей вот так запросто могут обратиться в бегство. Она не перехватила докторшу, не избила ее и не заставила работать. Что же теперь делать?! Кицунэ – не врач! Дура! Жалкая дура! – Глотая слезы злости на себя, Кицунэ подбежала к запертому сейфу и, выпустив короткие, острые когти из кончиков пальцев, вонзила их в металл. – Не будь ты мной, на месте бы убила за глупость!

Может, с лекарствами есть инструкции? Тогда еще не все потеряно!

Кицунэ рванула сейф руками, и когти ее, окутанные ярким свечением энергии Ци, вспороли дверцу сейфа. Где-то зазвенел сигнал тревоги, но Кицунэ не обратила на него внимания. Что случится? Прибегут стражи закона и арестуют расхитительницу чужих богатств?

Замахнувшись сразу обеими руками, оборотница снова вонзила когти в металл. Рванув что есть сил, маленькая лиса дотянулась когтями до замка, повредила механизм и… затронула охранную силовую печать.

Здание содрогнулось от взрыва. В клубах дыма и огня печать влепила в лицо и грудь оборотнице целое облако стальных осколков от разорванной в клочья внешней дверцы сейфа. Ударом несчастную девчонку швырнуло к противоположной стене, и, врезавшись спиной в твердый камень, изуродованная лиса неуклюже повалилась на пол.

Кровь залила глаза. Комом застряла в горле, мешая дышать. Мир тонул в багровой пелене.

Взрыв изуродовал оборотницу, но толстые кости черепа и подстегнутая паникой регенерация в очередной раз спасли ей жизнь. Харкая кровью, трясясь и плача от боли, Кицунэ поднялась. Нет времени на мысли о ранах и на потерю сознания. Нет времени думать о себе!

Первым делом оборотница убедилась, что ни один кусок металла не попал в Рими. Большинство осколков лицом и грудью приняла Кицунэ, а миновавшее ее железо лишь оставило мелкие выщерблины на стенах.

– Держись, Рими, – девчонка-лиса, с трудом ковыляя на подламывающихся ногах, вернулась к развороченному сейфу. Собравшись с силами, она снова нанесла удар и распорола когтями внутреннюю стенку стальной дверцы. – Сейчас… я сейчас…

Лекарства в бутылочках и упаковках посыпались на пол, а следом за ними зазвенели, падая, деньги. Серебряные монеты разного размера и ценности. Сейф был не хранилищем медикаментов, а складом ценностей, собранных жадными руками тех, кто захватил власть в темных углах разоренной страны, лишенных контроля со стороны верховной власти. Хозяева этих сокровищ не назывались бандитами, но на деле мало чем от них отличались.

И все же лекарства были среди награбленных негодяями ценностей. Много лекарств.

– Сейчас, сейчас… – Кицунэ лихорадочно шарила руками среди упаковок, ампул и бумажных пластин с таблетками, как вдруг увидела знакомые рисунки. Забавные пушистые зверята, на коробочках с детскими лекарствами. В памяти Кицунэ всплыли красочные рекламные ролики, которые обязательно крутили в кинотеатрах перед показом детских фильмов. Чаще всего в них восхвалялись сладости, но иногда проскальзывала и реклама лекарств. «От жара», «От головной боли», «От боли в горле», «Если заложен нос»… множество фраз хороводом завертелись в голове маленькой лисы.

То, что обычно вредоносно и обманчиво, на этот раз стало путеводной нитью. Кицунэ, отгребая прочь ненужное, извлекала из коробочек с детскими лекарствами инструкции по применению и, отыскивая знакомые значки дозировки, светлела лицом.

– Все хорошо, Рими! – Кицунэ отложила в сторону замаранный кровью листок инструкции и, взяв со стола ложку, наполнила ее жаропонижающим сиропом. Руки тряслись немилосердно, почти половина бутылочки разлилась по полу. – Все хорошо. У меня есть лекарства. Вот… – на коленях оборотница подползла к сидящей у стены девочке и тронула ее за плечо. – Вот… это для тебя, Рими…

Рими не ответила и не шевельнулась. Все в порядке, ведь это просто обморок. Просто обморок, правда?

Непонятно почему, Кицунэ замерла и онемела. Чувство, страшное и холодное, сжало ее сердце так, что свет померк в глазах маленькой оборотницы. Ложка, выскользнувшая из ослабевшей руки, ударилась о серые камни пола и жалобно зазвенела, а тельце маленькой крестьянки, стронутое с места неловким прикосновением оборотницы, скользнуло спиной по стене и повалилось на бок. Легкий тряпичный капюшон от детского платьица соскользнул с головы Рими и открыл взгляду Кицунэ бледное детское личико. Личико с необычайно заострившимися чертами.

* * *

Богиня.

Добрая, светлая богиня, своей любовью поднимающая людей на борьбу против зла.

Богиня?!

Прежде чем самураи Инакавы нанесли первый удар, прежде чем Хино Тайсэй швырнул в лица атакующим свою смертоносную силу, Кицунэ вдруг изогнулась в жесточайшей агонии. Из горла ее вырвался нечеловеческий вой, полный такой чудовищной боли и такого смертного горя, что души дрогнули у всех, даже у безликого чудовища, Нуэ. Все вокруг замерли, а над руинами разрушенного города звучал и звучал рвущий людские сердца горестный плачь. Кицунэ звала маму. Звала бабушку Таку и деда Такео, звала свою маленькую сестренку Рими, звала всех ушедших родных вернуться и… забрать ее с собой. Почему она должна оставаться здесь, среди почерневших руин мертвого, разрушенного мира? Мира, в котором силу и власть обретают только негодяи. Мира, из которого все достойные любви люди уходят опустошенными и сломленными, бесследно и безвестно исчезая за вратами смерти.

Пусть враги торжествуют. Пусть смеются и упиваются своей очередной победой. Когда мир умрет, не останется памяти ни о них, ни о том зле, что они совершили. Руины храма канут во мрак, а Кицунэ… что Кицунэ? Она ведь никакая не богиня, а просто еще один ребенок, неспособный жить в отсутствие любви.

– Мама!!! – в последнем судорожном крике напитанный энергией Ци воздух разорвал горло оборотницы.

Захлебнувшись кровью, Кицунэ рухнула на колени. Толька рука в черной перчатке, ухватив девчонку за плечо, помешала ей упасть в грязный снег. Пространство свернулось и развернулось вновь. Вокруг теперь был тихий зимний лес.

Хино Тайсэй держал Кицунэ за плечо и смотрел на то, как она угасает. Пальцы Черной Тени мелко вздрагивали. Да, он был убийцей. Да, он был в союзе с демонами и вершил судьбы целых стран, на костях миллионов людей строя новый мировой порядок. Да, его злил истинно детский фанатизм Кицунэ, он смеялся над ее нелепой болтовней о красоте людской природы, но… но даже при всем этом он все еще оставался человеком.

Мир вокруг изменился. Зачем еще раз и еще. Пятый прыжок был последним, и двое, оставив остальных в лесу близ Инакавы, оказались в кромешной тьме.

У Тайсэя была здесь оставлена метка. Для быстрого перемещения, на тот случай, если девочка-оборотень придет сюда.

Черная Тень поднял руку, и исторгаемая из кончиков его пальцев энергия Ци воспламенилась.

Свет выхватил из тьмы серые каменные стены и череду мраморных изваяний. Рослые, плечистые воины стояли вдоль стен. Многие фигуры были одиночны и гордо возвышались, крепко сжимая боевые знамена в знак того, что воин с честью погиб в бою. К другим ласково припадали красивые женщины, рядом с некоторыми даже стояли дети. Те дети, что ушли, по какой-то причине не успев повзрослеть и создать собственные семьи. Здесь они снова были со своей семьей. Здесь… в родовом склепе Маэда.

– Поднимись, девочка, – сказал Тайсэй. – Соберись с силами. Остаток пути пройден, осталось всего несколько шагов. Мама ждет тебя. Иди за мной.

Кицунэ поднялась и, безмолвно следуя за трепетным сиянием пламени над рукой уходящего во тьму человека, начала переставлять ноги. Шаг, еще один. Еще два. Еще и еще, мимо десятков статуй, с печальными улыбками взирающих на тех, кто потревожил их покой. Мертвые не возражали. Смерть – радушная хозяйка, всегда готовая открыть усталым путникам двери своего дома, она никого и никогда не выгоняла обратно за порог.

Человек в черном и пляшущее яркое пламя остановились.

Мама.

Глубокая нежность затеплились в опустевших глазах Кицунэ, когда свет коснулся белого мрамора и отогнал тьму от фигуры стройной женщины, лицо которой маленькая оборотница множество раз видела в самых добрых и печальных своих снах.

Мама.

Мраморное воплощение леди Хикари сидело на украшенной цветами каменной тумбе, и тому, что фигура не стояла в полный рост, было довольно простое объяснение. Так дети могли быть к ней ближе.

Красивый, статный мужчина в самурайских доспехах, касаясь ладонями плеч камигами-но-отоме, с любовью смотрел на свою жену и детей. Девочка-подросток, так удивительно похожая на маму внешне, с ласковой улыбкой льнула к ее плечу, а сама мраморная камигами-но-отоме трепетно обнимала руками двух маленьких мальчиков, что стояли справа и слева от нее и смотрели на своих родителей, жадно цепляясь ручонками за мамину одежду.

Но оставалась в этой композиции некая незавершенность. Колени камигами-но-отоме пустовали. Мог ли знать скульптор о том, как любила Кицунэ сидеть в маминых объятиях? Или просто почувствовал сердцем, где погибший маленький лисенок хотел бы обрести свое последнее пристанище? Художник ждал, когда гибель Кицунэ признают официально, и тогда здесь появилась бы еще одна скульптура. Пусть даже без коробочки с прахом, собранным с погребального костра и заложенным в грудь мраморного воплощения вместо сердца. Так или иначе, но семья бы воссоединилась.

«Я вернулась, мама, – кровь и шрамы на горле мешали Кицунэ говорить. Губы ее шевелились, но вместо слов звучал едва слышный тихий хрип, похожий на шелест. – Я справилась со всеми ужасами, не умерла и не остановилась, потому что знала, что ты меня ждешь. Столько долгих дней и ночей… Прости меня, мама. За то, что добиралась так долго. Я спешила. Я правда очень спешила к тебе»…

Тайсэй отступил в сторону, и Кицунэ, пройдя мимо него, осторожно забралась мраморной статуе на колени. Мама не могла поднять руки и обнять свою измученную дочь, но так или иначе долгое, ужасно долгое путешествие завершилось.

«Мы все же добрались, Рими, – сказала Кицунэ, крепче прижимая к себе сверток, который не выпускала из рук весь остаток пути от того страшного безымянного города, до самой Инакавы. – Это моя мама, леди Хикари. Самая красивая и добрая женщина, на всем свете. А это великий лорд Кацуо, наш папа. А это – наша сестра и двое братьев. Чувствуешь, как все они рады нас с тобой видеть? Какое же это счастье вернуться домой. Теперь мы уже не расстанемся. Никогда. Никогда-никогда»…

Положив голову маме на плечо, Кицунэ закрыла глаза и улыбнулась.

Пламя, трепещущее над пальцами Черной Тени, начало угасать. Подступающая тьма окутала оборотницу непроницаемой пеленой, но Кицунэ не боялась. Она успела увидеть стоящие рядом фигуры бабушки Таки и обоих дедов-самураев. Разве можно бояться хоть чего-нибудь, когда тебя окружают самые близкие люди? Покой и умиротворение так приятно обнимают душу…

Без всяких усилий со стороны самой златохвостой любительницы творить волшебные миры на нее снизошел удивительный сон. Темное подземелье сменилось солнечным летним садом, а мраморные статуи сошли со своих мест и обратились в живых людей, что с радостными восклицаниями устремились к новоприбывшим. Кицунэ сомлела от счастья, почувствовав, как мамины руки приходят в движение, поднимаются и крепко прижимают ее и Рими к маминой груди.

– Кицунэ… – прошептала, роняя слезы, ожившая камигами-но-отоме. – Ты вернулась. Где же ты была так долго, моя маленькая, глупая лисичка? Целую вечность.

– Значит, это и есть та девочка, о которой ты мне столько рассказывала, Хикари? – сказал лорд Кацуо, присаживаясь на корточки и с грубоватой, мужской лаской ероша волосы на голове Кицунэ. – Надо же, она еще очаровательнее, чем я себе представлял!

– А кто это с тобой, милая моя? – спросила леди Хикари, глядя на маленькую крестьянку, что со стеснением и волнением робко осматривала обступивших ее людей.

– Это моя младшая сестренка, я спасла ее от злой, страшной Ямамбы! – гордо заявила Кицунэ. – Ее зовут Рими, и… я ее очень-очень, очень сильно люблю!

Хино Тайсэй смотрел на лицо Кицунэ. Слезы еще блестели на щеках девочки, но она улыбалась и что-то шептала в бреду. Болезнь и истощение делали свое дело. Она уже не очнется.

– Прощай, златохвостая богиня, – сказал Черная Тень, пока последние всполохи огня угасали на его пальцах. – Спасибо тебе за твои сказки, и поверь, мне тоже очень жаль, что в этом мире, полном демонов, нет и никогда не было места для богов.

Свет угас, и наступила кромешная, беспросветная тьма. Слушая тихое дыхание Кицунэ, Тайсэй стоял неподвижно и ждал исчезновения последних звуков.

* * *

Боевые кони ударами копыт выбили из мостовой и раскололи несколько плит, но никто даже не подумал посетовать ни о попорченной дорожке, ни о свернутых воротах на подходе к холму клановых склепов.

– Все еще не сняли печати? – выкрикнул Кано, когда он и Мичиэ соскочили со своих коней, сердито порыкивающих и мотающих головами в поисках того, что так взволновало их хозяев. – Скорее же, скорее!

– Приказ на снятие защиты поступил всего двадцать минут назад! – кланяясь, принялся оправдываться капитан охраны. – Работа со сторожевыми схемами сложна и опасна, нам нужно еще пару часов. Нижайше прошу вас проявить терпение, Кано-сама, Мичиэ-сама.

Пока он говорил, молодой правитель страны собственноручно снял со спины боевого коня большой металлический ящик, древнее сокровище правящей семьи Водопадов, до недавнего времени бывшее бесполезным и демонстрировавшееся любопытствующей публике в качестве музейного экспоната. Раритет времен Единой Империи. Ножны пожирателя душ, Тоцуки.

– Нет времени на возню. – Без колебаний открыв крышку ящика и запустив в него руку, Кано извлек на свет дня пламенеющую призрачным синим огнем яркую полосу, что казалась состоящей из чистой энергии Ци. – Если Златохвостая там, счет идет на минуты.

Оставив ножны на земле, Кано быстрым шагом направился к массивной металлической двери, закрытой на два засова и опутанной могучими силовыми схемами. Приблизившись к воротам, мальчишка на долю мгновения замер, собираясь с духом, а затем с яростным восклицанием замахнулся и вонзил сияющий меч в створки ворот.

Телохранители напряглись, готовясь к стремительному рывку и поднимая стальные щиты для того, чтобы за долю мгновения закрыть правителя ими, если защитные схемы активируются и ударят в сторону нарушителя всей своей разрушительной мощью.

Но Кано не напрасно полагался на силу Тоцуки. Ток энергий в схемах защиты нарушился и изменил направление, по всем каналам устремляясь к вечно голодному пожирателю душ. Схемы среагировали и активировались, но сил на серьезный удар им уже не хватало. Вся огромная система, лишаясь энергии, стремительно угасала.

Буря потоков Ци, истекая из рукояти чудовищного меча в ладони хозяина, буйным пламенем выплескивалась из плеч и локтей Кано, попутно сжигая кожу и мышцы, нарушая межклеточный энергообмен. Парализуя, раня, раздирая.

Руки Кано по самые плечи покрылись тяжелейшими ожогами. Боль была чудовищной, но мальчишка нашел в себе силы подавить ее и трижды взмахнул мечом, разрубая стальные засовы.

– Навались! – самураи вцепились в створки и дружным усилием раздвинули их. Солнечный свет хлынул в подземелье и осветил уходящую вниз лестницу. Пахнуло холодом. В сухом воздухе танцевала пыль.

Даже в век радио срочное сообщение о событиях в Инакаве почти сутки добиралось до столицы, а затем сюда, в Хагивару, город, который уже несколько поколений был главным оплотом и центром владений клана Маэда. Время упущено? А были ли какие-нибудь шансы с самого начала?

После получения вестей охрана проверила систему защиты и обнаружила, что внутренние датчики движения в склепе повреждены. Это была явная диверсия, но как давно она была устроена? Черная Тень намерен был перехватить Кицунэ, когда златохвостая оборотница придет к могиле своей матери, и поэтому правители двух малых стран тайно прибыли в Хагивару, надеясь успеть заслонить маленькую лису вечно голодным пламенем Тоцуки. Тайсэй тоже готовился к борьбе, и именно тогда, а не вчера, скорее всего, защита склепа была повреждена.

Черная Тень принесет свою жертву сюда? Если только с пробитой головой и вырванным сердцем, чтобы в дань уважения уложить тело погибшего врага ближе к месту упокоения ее близких.

– Скорее! – чувствуя, как болезненно сжимаются их собственные сердца, Кано и Мичиэ первыми устремились в холодную, молчаливую темноту.

Освещая себе дорогу призрачным сиянием Тоцуки, они бежали мимо безмолвных мраморных статуй, а по потолку и стенам метались сотни теней, словно живые действительно потревожили своим вторжением души умерших.

Скорее! Скорее! Бежать… зачем? Чтобы убедиться в том, что никто сюда не приходил и проститься с последней надеждой когда-нибудь увидеть маленькую златохвостую лису?

Словно налетев на невидимую стену, принц и принцесса остановились. Нет, пришли сюда они не напрасно. Перед ними была семья великого лорда Маэда Кацуо, а на коленях у мраморной камигами-но-отоме, положив голову маме на плечо и обнимая руками большой белый сверток, неподвижно лежала худенькая златовласая девочка. Лет пятнадцать или шестнадцать на вид и удивительно красивая даже сейчас, когда лицо ее уже было отмечено печатью смерти.

– К… Кицунэ! – Мичиэ первая бросилась к статуям и, схватив подругу за плечи, обняла ее. – Кицунэ, очнись! Это я, Мичиэ! Слышишь меня? Очнись! Открой глаза!

То, что тело не закостенело, давало надежду. Крепко зажмурившись и воззвав к силам потомков милосердного Никкио, Мичиэ почувствовала искру жизни в теле Кицунэ. Услышала слабый, едва ощутимый, удар сердца. Жива! Златохвостая глупыха все еще жива!

– Держись, подружка, – глотая слезы, Мичиэ подарила Кицунэ поток животворной зеленой Ци, который изливала из собственных ладоней. – Пожалуйста, держись!

Подоспевший врач встал на колени и принялся помогать принцессе, как вдруг движение во тьме заставило всех встрепенуться. Кано заслонил собой Мичиэ и Кицунэ, направив сияющий клинок Тоцуки в сторону подозрительного движения. Призрачное сияние выхватило из тьмы высокую черную фигуру.

Хино Тайсэй.

Все это время он был здесь? Несколько часов просто стоял во тьме и смотрел на умирающую девочку? Он слышал, как был взломан вход в склеп, слышал приближение людей и… не добил Кицунэ? Но… почему?!

Не проронив ни слова, черная фигура поклонилась принцу Кано, плавно повернулась и шаг за шагом бесследно растворилась во тьме.

* * *

Эпоха Войн, год 525, 7 апреля

В камине тихо потрескивали дрова. Солнечный свет заливал комнату, блестел на стеклянных дверцах пустых книжных шкафов, скользил по старому деревянному паркету, который уже очень давно никто не полировал.

В кресле перед камином сидела устало сгорбленная фигура высокого человека в черной одежде. Погруженный в размышления, Хино Тайсэй был неподвижен и молчалив, но даже сейчас от него исходила аура уверенности и силы.

Дверь комнаты открылась, и, войдя, Такасэ Мей поставила на чайный столик поднос, уставленный глиняными плошками со свежеприготовленной едой.

Тайсэй благодарно кивнул своей помощнице, но та, ответив на его кивок почтительным поклоном, не спешила уходить.

– Хочешь о чем-то спросить меня, Мей? – сказал Тайсэй, когда синий воин-дракон подошла к нему.

– Да, господин. Объясняя свои действия Алым Теням, вы говорили о том, что у вас появились интересные планы касательно Кицунэ, и даже намекали, что, возможно, хотите сделать ее своей союзницей. Но ведь это же просто болтовня для демонов, верно? Что… что произошло?

– Что произошло? Это хороший вопрос. Я немало времени провел в месте упокоения мертвых, стоял и ждал угасания жизни в нашей маленькой разрушительнице империй, а она все не умирала. Я кое-что недооценил. У того места, что должно было быть сосредоточием горькой скорби, был невероятно сильный положительный биофон. Любовь миллионов людей, оплакивающих утрату величайшей из камигами-но-отоме нашего времени, течет туда, словно ручей из родника посреди пустыни. Вода этого родника подарила златохвостой девочке волшебный сон и счастье целые сутки поддерживало жизнь в ее измученном теле. Леди Хикари снова спасла свою маленькую дочь. Я стоял и смотрел, а на моих глазах происходило самое настоящее чудо. Конечно, я мог все разрушить, одним коротким ударом меча, но не сделал этого. Чудеса сами собой не происходят. У них есть корни. Я задумался о том, что не использовать эти корни сейчас для нас может оказаться гибельной глупостью.

– О чем вы, Тайсэй-сама?

– Когда я поддерживал притязания Северной Империи на мировое господство, то планировал создать двуполярный мир, ты это знаешь. Кто же был вторым полюсом силы?

– Страна Лесов?

– Страна бездельников и искателей простейших удовольствий? Страна уничтоженных семейных ценностей, донельзя технически развитое болото с самыми выдающимися показателями абортов и суицида за всю известную историю человечества? Да, это, без сомнения, великолепный кандидат, хваленая элитная кавалерия которого мясом повисла на копьях пехоты Северной Империи под стенами Инакавы. Нет, Мей. – Тайсэй повернулся и посмотрел в окно, прищурившись от яркого солнечного света. – Второй полюс силы – шиамы.

– Шиамы?! – Мей побледнела, подалась вперед и взмахнула рукой, словно желая оттолкнуть чужое утверждение. – Это невозможно! А как же политика усмирения межрасовой ненависти? Что насчет сокращения численности армии? Шиамы уже лет пять, с тех пор как власть получил новый дайме, всяческие демонстрируют добрую волю в мирном решении любых конфликтов! Они открыли границы для торговли и ведут переговоры о снятии запретов на иммиграцию! Дайме Облаков даже женился на камигами-но-отоме, у него две светлокожие дочери! Рейдов шиамов все меньше, они всем показывают, что достаточно навоевались!

– Мей, ты прячешься за иллюзиями и радостно идешь на поводу у лжецов, понимая, что станет со страной Морей, если шиамы поднимутся с места и протянут руку за богатыми и плодородными землями южных соседей. В то время как в других странах пустеют города и вымирают деревни, страна Облаков страдает от перенаселения. К пятьсот тридцатому году страна Лесов откроет границы для дешевой рабочей силы. К пятьсот тридцать пятому Облака и Леса заключат договор о вечном мире, а к пятьсот сороковому страны Лесов и Морей перестанут существовать, а в остальных начнется дикий хаос и разруха из-за многомиллионных толп беженцев, спасающихся от геноцида.

Мей хотела возразить, но умолкла на полуслове, и довольно долго в комнате царила тишина.

– Вы допустите гибель наших стран, Тайсэй-сама?

– Думаешь, я бессмертен и способен остановить многомиллионные полчища? – Черная Тень устало покачал головой. – Не время для мечтаний. Уже сейчас я не могу появиться во дворце дайме Облаков без серьезного риска для жизни, и убить меня способ они обязательно найдут, если еще не нашли.

– Значит, нужно поднимать армии, пока не поздно!

– Делаю все, что в моих силах, но силы мои подорваны. Против шиамов должна была встать страна Камней, и я сделал на нее ставку не только из потраченного времени. Все мое влияние было отдано Северной Империи и погибло вместе с ней. Те, что должны были быть уничтожены, совершенно справедливо, теперь считают меня врагом. Они больше не станут слушать мои слова. Дайме Лесов верит речам своих советников о том, что все в порядке, что армия сильна, а экономика и социум процветают. Этот самообман будет продолжаться до самых последних мгновений мирной жизни, и светлокожие расы ждет катастрофа невиданного масштаба. Но я все еще надеюсь остановить детей огня на границе малых стран и… отстранившись от эмоций, от ярости и злобы на разрушительницу моих тщательно выверенных планов, я подумал о том, что пара чудес златохвостой богини, способной пробуждать человечность в серых тенях, будут в той войне вовсе не лишними. Своим вторжением Кано и Мичиэ помогли мне сделать непростой выбор. Десять или пятнадцать лет? Хороший срок для того, чтобы маленький волшебный лисенок смог повзрослеть под присмотром достойных доверия людей.

Разговор был закончен. Сделав знак рукой, Тайсэй попросил Мей отступить ему за спину и поднял маску, чтобы приступить к еде. Лидер Кровавого Прибоя терпеливо ждала, не проявляя лишнего любопытства. Тайсэю уже больше сотни лет, и жизнь его не щадила, бросая из одной войны в другую. Легко понять, почему он скрывает свое лицо за маской.

Чудовище, наблюдавшее за действием со стороны, тоже проявил такт и дождался момента окончания трапезы, прежде чем вторгнуться в комнату. Не через дверь и даже не через окно, а буквально просочившись сквозь стену.

– Тайсэй-сама, – сказал он, преклоняя колено перед Черной Тенью. – Верховный желает видеть вас.

– Для объяснения моих действий? Нет необходимости куда-либо перемещаться, матриарх видит и слышит все, что видишь и слышишь ты, Ксинг. У меня появились некоторые планы насчет златохвостого демона, и я смею просить вашу организацию оставить ее в покое.

– Разговор пойдет не только о сохранении жизни девчонки, Тайсэй-сама. Реализация проекта возрождения Единой Империи уже начата, и верховный желает согласовать с вами наши действия. Просто чтобы мы не создавали проблем друг другу.