Текст книги "Эхо. Творец нитей. Книга 1."

Автор книги: Анатолий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

– Да, да, принесла я вам разных вкусностей, не переживайте. – Нуэ поманила своих подручных, и те, сделав несколько шагов вперед, поставили перед семью Алыми Тенями три больших мешка. – Здесь еда, здесь напитки, а в третьем – помытая посуда. Ох, мальчики, что бы с вами было без заботливой и милой меня?

Маленький лагерь пришел в движение, началась подготовка к очередному банкету. Хино Тайсэй выждал немного времени, а затем поднялся и бросил взгляд в сторону аэропорта.

– Ксинг сообщил, что портовые службы заканчивают проверку дирижабля, – сказал он. – Я хочу послушать, что будут рассказывать репортерам о битве за Инакаву и о златохвостой лисе. Ямада-сама, останьтесь за старшего.

– Ни о чем не беспокойтесь, Тайсэй-сама, – с поклоном ответил верховный глава жителей тьмы. – Надеюсь, по возвращении вы поделитесь с нами информацией, если в рассказе прозвучит что-либо действительно интересное.

– А я бы лучше сама послушала, – сказала Мей, хотя интереса к тому, что могли рассказать репортерам уцелевшие защитники Инакавы, у нее не было ни малейшего. Просто видеть то, что непременно учинит Нуэ в отсутствие Черной Тени, желания было еще меньше. О том, что при виде других Алых Теней востока у нее слабнут колени и холодеет в животе, Мей себе не признавалась, но от стойкого самовнушения перспектива остаться наедине с ходячими трупами и законченными психопатами привлекательнее не становилась. – Вы позволите, Тайсэй-сама?

Черная Тень движением головы приказал ей подойти ближе.

– Нуэ, ты тоже идешь с нами, – сказал он.

– Что?! Тайсэй-сама… – словно капризная девчонка, заныла безликая.

– Гости и встречающие будут хорошо охраняться самураями, а мы должны близко подойти к ним и помочь могут только твои иллюзии. Не беспокойся, я найду, чем тебя отблагодарить.

– Хорошо, – с недовольством проворчала Нуэ и, сделав несколько шагов, встала рядом с Черной Тенью. – Мальчики, не скучайте без нас!

Богиня иллюзий помахала рукой остающимся в лагере Алым Теням и через пару мгновений вместе с Тайсэем и Мей исчезла в пространственном искажении. Все трое переместились ближе к аэропорту.

Большой и неуклюжий дирижабль с гербом страны Лесов надежно закрепили с помощью гайдропов, портовые службы завершили проверку и по поданному к гондоле трапу на очищенную от снега посадочную полосу сошли три десятка репортеров из ведущих газетных и журнальных изданий шести близлежащих стран. Телевизионная журналистка, двое служащих и оператор с видеокамерой шли в числе первых, гордо демонстрируя свое привилегированное положение над всеми остальными.

От знаменитых названий могло запестреть в глазах, но Шайнинг, возглавляющий встречающую группу, не был особо польщен. Он прекрасно понимал, что вся эта разношерстная братия собралась в столице, чтобы поведать миру о нападении шиамов и сопротивлении города, но когда угроза миновала, репортеры активно начали искать другую интересную для читателей тему. Не про войну, так хоть про последствия войны…

После торжественной встречи и краткого застолья в приказном порядке подвязанный к журналистам храмовник повел гостей на экскурсию по руинам. Попутно он вел рассказ об обороне, о боях, что кипели здесь совсем недавно, и о собственном в них участии. Притихшие репортеры внимательно слушали и записывали его рассказы, осматривали заваленные битым камнем улицы, делали фотографии и видеосъемку самых ярких следов войны, а Шайнинг едва сдерживал угрожающую зазвучать в его голосе дрожь.

Много раз, стоя на руинах этого города, извлекая из-под руин все новые останки солдат и совершая молитвы по упокоению душ павших, он задумывался о том, что судьба сыграла с ним злую шутку, направив в центральную крепость для лечения раненого принца Кано, буквально за полчаса до того, как Инакава была сметена чудовищным ударом. Так же как и тысячи других собравшихся вокруг Кано и Мичиэ простых солдат страны Водопадов, Шайнинг сражался в той войне не за семью, не за родину, а только ради того, чтобы отомстить миру Юидая и тем, кто создал тот мир. Тем, кто озлобил, унизил и изуродовал людей. Тем, кто лишил его радости семейной жизни и заставил чувствовать себя чужим на родной земле. Люди, окружающие великого императора и Юидая, мало чем отличались, кроме внешности. Прекрасно понимая это, Шайнинг стремился причинить как можно больше боли своим мучителям, прежде чем навсегда покинуть проклятый мир. Поддерживая бойцов животворной силой и раз за разом переходя в рукопашную с самураями страны Камней, храмовник творил месть, не думая о собственной безопасности. Победили? Хорошо. Может, у будущих поколений жизнь будет лучше и кто-то другой будет счастлив. Но не Шайнинг, которому места в этой жизни не было уже очень давно. Зачем же он… уцелел?

Время от времени храмовник бросал взгляды на юную мико, что следовала за ним по пятам и едва успевала покрасоваться перед видеокамерой или фотоаппаратами репортеров. Неведомые силы судьбы спасли его, чтобы он хотя бы на закате жизни обрел семью? Хотелось в это верить. Вот только поплакать и попросить прощения не значит измениться. Кому верить? Слабо теплящейся надежде или горьким призракам несбыточного? Хватит ли у сорокапятилетнего храмовника, что чувствует себя лет на восемьдесят, духовных сил, чтобы сломать черное предсказание? Тяжело будет не потерять дочь так же, как восемь лет назад он потерял жену.

Шайнинг поднял голову и посмотрел на мрачные серые тучи, затянувшие небо до самого горизонта. Мрачный вид. Трудно все-таки людям в этом сером мире выживать самим, без помощи богов.

«Возвращайтесь скорее, Кицунэ-сама. Богиня вы или нет, но сейчас людям не нужно никаких чудес, достаточно простого уверения в том, что все будет хорошо. Остальное мы сделаем сами».

Очень хотелось верить, что мир скоро расцветет, но пока вокруг все еще простирались одни бескрайние руины.

Шайнинг точно по заранее подготовленной схеме экскурсии сводил гостей к громадному кратеру в эпицентре разрушений и рассказал о величественном монументе, что планируют жители страны Водопадов возвести на рукотворном острове в точке страшного удара, уничтожившего этот город.

Гости, благодарно выслушав, пожелали увидеть руины особняка клана Акизуки, прославившегося всемирно благодаря недавним событиям, и Шайнинг, не думая даже возражать, пригласил всех следовать за ним.

Дорога заняла довольно много времени, и по пути процессия не раз встречалась с любопытными из числа возвращенцев, что оставили свои повседневные занятия, желая поглазеть на гостей. Не понимая, кому могла бы понадобиться диверсия в виде нападения на группу репортеров, самураи охранения не особо агрессивно относились к посторонним. Тем более что зеваки были ненавязчивы и не держали при себе ничего похожего на оружие или боевые силовые печати. Тех, что оказывались слишком близко, самураи вежливо просили отойти подальше, только и всего.

Район особняков, расположенный правее эпицентра взрыва, был превращен в груды битого камня. От знаменитого дома уцелели только подвальные помещения и частично первый этаж. Деревья парка были вырваны с корнем, переломаны и обгорели, но все-таки узнать место не составляло труда и найти следы памятного боя здесь можно было до сих пор.

– Смотрите! – один из репортеров, проявляя явные способности сенсора, вытянул из-под груды мусора гладко обточенный кусок древесины. – Это же… фрагмент транспортной марионетки! Той самой, которой управлял генин скрытого селения Ветра в бою с Черной Вдовой и ее союзниками?

– Разрешите взглянуть? – Шайнинг осмотрел добычу репортера. – Экспертиза скажет точнее, но, скорее всего, вы правы. Сложно сказать, от чего бы еще мог остаться такой обломок.

Репортеры толпой обступили счастливого добытчика реликвии и несколько минут с интересом рассматривали его находку. Шайнинг, отступив от них на пару шагов, слегка нахмурил брови, замечая, как зеваки подались вперед, желая узнать, что так взволновало гостей.

Жрец сделал легкий знак рукой, и самураи без лишней агрессивности попросили посторонних соблюдать дистанцию. Зеваки расступились, и Шайнинг совсем уж было успокоился, но вдруг внимание его привлек мальчишка лет пятнадцати в добротной, но растрепанной одежде. Что именно привлекло внимание жреца? Внешний вид? Лишившиеся всего, каждый день работающие среди руин, почти все возвращенцы сейчас не могли похвастаться внешним лоском. Отрицательным зарядом в биополе? Можно подумать, что от самого жреца сейчас так и веет положительными эмоциями. С глубокой разбалансировкой собственных сил, Шайнинг не мог оценить даже то, насколько силен чужой отрицательный фон. Сверток в руках у мальчишки… мало ли что это может быть? Явно не оружие. Что же тогда? Биополе странно взбудоражено…

Вот же в чем дело! Паренек нездоров. Жар и головная боль? Совсем с ума сошел, с ангиной отправиться на каких-то там репортеров глазеть?

– Десятник, видите того мальчишку? – сказал жрец стоящему рядом самураю. – Поймайте этого балбеса. У него целый ворох простудных заболеваний. Сейчас еще пару минут нужно уделить нашим гостям, а затем я осмотрю его, назначу лечение и под наблюдением самурая отправлю в больницу.

Десятник с поклоном отступил в сторону.

Продолжая рассказ о событиях недавнего прошлого, Шайнинг подвел гостей к руинам здания и остановился недалеко от входа.

Здесь, на снегу, лежали живые цветы. Старик-садовник, возвратившийся в город почти сразу после окончания осады, не уставал каждый день тратить собственную Ци на ускорение роста цветов в устроенной им самим небольшой оранжерее. Жители города, вернувшиеся на пепелище, приносили цветы на места самых яростных сражений, на братские могилы солдат и, конечно, сюда тоже. Каждый день.

– Склоните головы, – сказал Шайнинг. – Ведь на этом самом месте в ту страшную ночь, когда отродья демонов украли из Инакавы златохвостую девочку-лису, когда вспыхнула огнем и угасла печать «Связующей Нити», здесь, на этом самом месте, разорвалось и остановилось, не выдержав боли и горя, сердце добрейшей из матерей, любовь которой согревала не только ее несчастное дитя, но и все наши души.

– Эй, парень… – самурай, что стоял, держа руку на плече мальчишки, почувствовал, как тяжелая лихорадка, сотрясающая тело подростка, исчезает. Лицо маленького бродяги стремительно теряло цвет, глаза расширялись и наполнялись выражением мучительного неверия. – …Что с тобой? Эй, ты слышишь меня?

Кицунэ не слышала. Могла ли она в этот момент слышать хоть что-нибудь, кроме полного горечи голоса, что продолжал звучать, воплощая в реальность кошмар настолько страшный, что мир мерк перед глазами маленькой странницы?

– Холодный сумрак поселился в наших сердцах, и каждый из защитников Инакавы до глубины души осознал, что мир уже никогда не будет таким, как прежде, – говорил Шайнинг. – Леди Хикари была светом жизни для миллионов людей, и этот свет угас навсегда. Можем ли мы не понять самых верных ее стражей и ближайшую подругу, что не смогли пережить боль утраты и покинули этот мир следом за своей госпожой? Леди Хикари исчезла. Осталось лишь одно. Протягивая руку вперед, я могу почувствовать это. Ментальное эхо. Теплое, полное любви и отказа верить в то, что произошедшее с ее ребенком – правда. «Связующая Нить» выгорела дотла, но… но в последние мгновения жизни леди Хикари вложила всю свою любовь и всю свою надежду в последнюю, отчаянную мольбу о том, чтобы девочка, ставшая ей родной, выжила. И кто знает, может быть, предсмертное желание этой женщины…

Полустон-полухрип, прозвучавший вдруг среди всеобщего молчания, заставил жреца прерваться на полуслове.

С громким восклицанием, полным изумления, самурай-страж отшатнулся от малолетнего бродяги. Буйные вихри энергии Ци разметали снег, люди попятились, закрываясь руками, как от яркого света. Опасность? Почему-то никто даже не схватился за оружие. С глубоким потрясением люди смотрели на всполохи огня, что взлетали к небесам в потоках бесконтрольно излучаемой Ци.

Первым опомнился Шайнинг. Мальчишка открывает внутренние врата духа? Разобраться с причинами можно позже, сейчас нужно пресечь беду в зародыше!

Одним быстрым рывком храмовник вошел в центр вихря и, подняв руку, хотел коснуться плеча бродяги, но вдруг замер, словно парализованный.

То, что в нормальном состоянии занимало долгие минуты, бесконтрольно и под эффектом открытых внутренних врат, произошло чуть больше чем за двадцать секунд. Утихающий ураган трепал не жесткие черные волосы, а мягкое, легкое золото. Глаза, карие и тусклые, теперь светились небесной синевой и были наполнены такой болью, что сердце жреца мучительно сжалось. В одно мгновение, только взглянув в эти глаза, Шайнинг понял, кто перед ним.

– К… Кицунэ-сама!

Маленькая лиса была слепа и глуха. Мир вокруг нее застлала багровая пелена, пульсирующая в такт сбивчивым ударам сердца, и такая тяжелая, что невозможно было сделать вдох. То, что она услышала – не может быть правдой. Все это время Кицунэ держалась только на одном сокровенном знании, что где-то там, очень далеко, за всеми ужасами одинокого пути, ее ждет мама, забравшись на колени которой, можно будет выплакать любое горе. Измученная странница видела маму во снах и говорила с ней, раз за разом обещая, что скоро вернется домой. Она видела во снах бабушку Таку и добрых дедов-самураев. Разговаривала и играла с ними, обретая новые силы для продолжения пути. Можно ли поверить, что все это время люди, мечтой о встрече с которыми жила Кицунэ… были… мертвы?

– Зачем вы врете? – роняя слезы, Кицунэ сделала несколько шагов, прошла мимо отступившего в сторону жреца и остановилась перед лежащими на снегу букетами цветов. – Вам нравится меня мучить? Мама не может умереть! Не может… – колени девочки подломились, и, слабо вздрагивая, маленькая оборотница ничком упала на снег. – …Я же обещала… вернуться.

Она сдержала свое слово.

Слезы текли по щекам Кицунэ, но у нее не было сил ни кричать, ни рыдать. Жизнь покидала ее, маленькая странница буквально угасала, как дотла выгоревший уголек.

С ужасом понимая, что неожиданно возникший неизвестно откуда златохвостый лисенок сейчас умрет буквально у него на руках, Шайнинг бросился к Кицунэ. Но его опередили.

Свет над маленькой оборотницей померк. Грозная фигура в черном плаще склонилась над девочкой и, протянув руку, схватила ее за плечо.

Тайсэй, приподняв тело Кицунэ, хмуро взглянул на ворох тряпок, который теряющая сознание оборотница не выпускала из рук даже сейчас. Тот самый ребенок, о котором говорила Мей? Безмолвный и неподвижный сверток, похожий на большую, замотанную в тряпье, куклу.

– Что же с вами произошло? – произнес Тайсэй и, мгновение помедлив, оглянулся на одну из своих спутниц. – Нуэ, сюда! Скопируй память Златохвостой и перебрось мне информацию о последних ее днях.

Демоница, подавшись вперед, присела на корточки и с нетерпением потерла ладони, над которыми поднялся фиолетовый туман энергии Ци, все больше обретающий алый оттенок. Безликая богиня обмана ликовала. Какая невероятная, никем не ожидаемая удача! Неужели Златохвостая действительно попала им в руки? Уж теперь-то, украв память Кицунэ, Нуэ больше не совершит ошибок и будет как никто убедительно играть роль богини-лисы перед любой публикой!

Алое призрачное пламя потянулось к слабо вздрагивающей девочке, и в этот момент со всех сторон зазвучал шелест клинков, выхватываемых из ножен солдатами Инакавы.

– Руки прочь от Златохвостой, твари! – крепче сжав пальцами рукоять вакидзаси, Шайнинг активировал силовые печати своего оружия. – Хватит мучить ребенка!

Тайсэй в ответ на угрозу лишь мельком глянул на врагов. Обычные самураи, городская стража и слабый храмовник, набрались же они наглости повышать голос!

– Папа!!! – истошно выкрикнула Мичиру, с ужасом осознав, что буквально через мгновение лишится отца.

Шайнинг ответил ей небрежным взмахом руки, полным железной уверенности. Девчонка явно лезла не в свое дело. Бывают в жизни моменты, когда отступать, пряча взгляды и рабски склоняя головы, просто невозможно!

Ударные дозы адреналина добела раскалили кровь. Предчувствие собственной гибели и непоколебимая решимость очистили разум от накопившегося мусора, а праведная ярость послужила спусковым механизмом для массовой смены заряда энергии Ци. Ярко-зеленое пламя взвилось над его головой и стремительными рывками переметнулось на тела стоящих поблизости воинов.

– Ох-хо! – Нуэ, почувствовав смертельную опасность, трусливо сжалась и с сомнением глянула на Тайсэя.

– Черная Тень! – над выжженными руинами снова взвился бешеный боевой клич самураев. – Убери руки от НАШЕЙ БОГИНИ!

Несколько десятков солдат, прекрасно понимая, против кого они подняли оружие, с яростным ревом ринулись в атаку.

Богиня?

Слово пробилось сквозь багровую пелену, и лежащая на снегу и объятая мертвящим пламенем алой Ци девчонка шевельнулась. Реакцией ее было не воодушевление, не радость. Слово хлестнуло Кицунэ, словно плеть, и новой вспышкой боли вернуло умирающей частичку сознания.

* * *

Эпоха Войн, год 525, 30 марта

Два дня после встречи и расставания с шиамами Кицунэ бежала почти без передышки. Местность вокруг нее оживала, то и дело начинали встречаться группы людей и небольшие поселения с несколькими десятками жилых домов. Присутствие людей подействовало на Кицунэ ободряюще, тем более что эти люди не выказывали злобы и враждебности, охотно разговаривая с малолетними путешественниками, и даже пару раз дарили конфеты. Всеобщее воодушевление чувствовалось в весеннем воздухе. Угроза войны с шиамами исчезла! Наконец-то наступит мирная жизнь.

Кицунэ бежала и бежала, предвкушая скорое возвращение домой. Она только и думала о том, как бы обмануть своих врагов с целью остаться с мамой. Например, можно сделать вид, что, отдав маме сестренку, златохвостая ушла и спряталась, исчезла среди людей. А леди Хикари как бы совершенно невзначай недели через две после исчезновения Кицунэ наймет себе в помощь девочку-служанку. И только мама, сестренка, бабушка и еще несколько самых близких людей будут знать, что эта девочка-служанка на самом деле – хитрая притвора Кицунэ.

Мысли о том, что, может быть, с мамой можно будет остаться, наполняли душу Кицунэ счастьем и ослепляли, словно бьющий в глаза яркий свет. Болтая без умолку, хвастаясь и фантазируя на бегу, девчонка не замечала, что Рими все реже отвечает ей. Сестренку укачало размеренное движение? Пусть подремлет. Лечение ее болезни еще только начинается, ребенку надо много отдыхать.

Только поздним вечером, решив устроиться на ночлег на обочине заснеженной дороги, Кицунэ попыталась разбудить Рими и обмерла, понимая весь ужас своей ошибки.

Маленькая крестьянка дышала тяжело. Личико ее разрумянилось от сильного жара, вздохи были хриплыми, а сон оказался вовсе не сном. Стараясь доставлять сестре как можно меньше проблем и стесняясь жаловаться, Рими терпела головную боль и боль в горле, пока не потеряла сознание.

Острое респираторное заболевание. Кицунэ благополучно прозевала и предпосылки, и первые симптомы, а организм маленькой крестьянки был ужасно ослаблен гельминтозом и ничего не мог противопоставить новой болезни.

Проклиная себя за глупость, Кицунэ холодела от мысли о том, что в ее аптечке, полной противогельминтозных и гормональных препаратов, нет ничего против ангины и гриппа, нет даже простейшего жаропонижающего и таблеток от головной боли. Здоровый человек не думает о болезнях. Здоровый, малолетний, глупый человек…

Корзинка, сумки и узлы, почти все имущество двух путешественниц, были брошены в снег. Закутав сестренку в одеяльце и подхватив ее на руки, оборотница сорвалась с места так, словно на нее вдруг из-за деревьев разом выскочили все Алые Тени, вместе со своим жутким предводителем. Сквозь свист рассекаемого ветра и дикое мелькание деревьев Кицунэ мчалась по заснеженному тракту, и снег под ее ногами буквально взрывался от сокрушительных импульсов Ци, которыми несчастная глупыха швыряла себя вперед.

Нужно найти врача! Врача и лекарства! Вокруг – не пустыня, рядом должны быть поселения, а где поселения, там храмы и центры медицинской помощи!

Прошло около получаса, и несколько сидящих у костра людей испуганно шарахнулись прочь от растрепанного мальчишки, выскочившего из черной стены леса прямо на них. Горстка бродяг, они не схватились за свое примитивное оружие, но на полные паники восклицания чужака о враче и лекарствах только руками замахали и посоветовали искать в городе, лежащем в десятке километров дальше по дороге. Действительно, откуда лекарства у нищих?

Кицунэ сбивчиво поблагодарила бродяг и помчалась дальше. Город совсем близко! В карманах пальто припрятано немало денег, она отдаст их все, не задумываясь ни на мгновение, и Рими будет спасена!

Город оказался небольшим, с невысокой каменной стеной, которая даже не охранялась. Кицунэ толкнула малую дверь главных ворот и вошла. Ни в караулке, ни на сторожевой вышке не было никого. Город мертв?

Нет.

Дома явно были жилыми, и на отчаянный стук в дверь ближайшего к воротам отозвались почти сразу. Сжимая в руках тяжелый, грубо выкованный нож, угрюмый мужчина осторожно приоткрыл дверь и глянул на нарушителя спокойствия.

– Кто такой? Что надо? – сквозь зубы процедил хозяин дома.

– Больница… – тяжело дыша, едва находя силы, чтобы стоять на ногах, прохрипела Кицунэ. – Моя сестренка умирает… пожалуйста… нам надо в больницу.

– Ну так иди! Что ко мне ломишься? – злобно скривив губы, мужчина хотел захлопнуть дверь, но оборотница подставила ногу и помешала ему.

– Дурак! – вскричала она, разъяренная чужим равнодушием. – Думаешь, я местный? Где здесь больница?! В какую сторону бежать, как выглядит здание? Говори, живо, или… или так шарахну по двери, что вместе с нею и ножом в стену влипнешь!

Вид при этом у Кицунэ был такой, что немало перетрусивший горожанин поспешил дать указания и еще с полминуты стоял у приоткрытой двери, глядя вслед убежавшему мальчишке, желая убедиться, что угроза миновала. Беспокоился он напрасно. Маленькой лисе было совершенно не до него.

– Кицунэ-нэсан… – прошептала Рими и слабо захныкала. – Кицунэ-нэсан…

Она по-прежнему была без сознания, девочка бредила от жара и боли.

– Потерпи, Рими, – Кицунэ целовала щеки сестренки, стараясь успокоить ее, и озиралась по сторонам, отчаянно выискивая взглядом белый двухэтажный дом, обнесенный синим дощатым забором.

Вот он!

Не снижая скорости, Кицунэ перескочила через ворота во двор и, подбежав к двери здания, принялась молотить в металлическую обивку кулаком. Она даже не подумала обратить внимания на тот факт, что от ворот к дверям больницы через заснеженный двор вела узкая тропка, свидетельствующая о том, что больницу за прошедшие с последних снегопадов дни посещало совсем немного людей.

– Откройте! Прошу вас! Откройте же!

На втором этаже горел свет, и в призрачном сиянии электрической лампы явно видно было движение, которое Кицунэ спровоцировала поднятым шумом. Люди спешат сюда! Скорее, скорее же!

Но ждать пришлось еще минуты четыре, и Кицунэ не единожды снова принималась молотить кулаком в наглухо запертую дверь, надеясь расшевелить до ужаса нерасторопных врачей.

Заскрежетал засов, лязгнул замок, и тяжелая дверь со скрипом приоткрылась.

– Кто тут ломится?! – зло сверкая глазами, на улицу выглянула полупьяная толстая тетка в засаленном медицинском халате. – На кого собаку спустить, а?

У Кицунэ все внутри опало при виде дежурной врачихи. Засален был не только изношенный халат, но и руки, и клочковатые волосы, и даже лицо этой тяжеловесной, неповоротливой женщины. Помощь, сочувствие? Заплывшие жиром глаза смотрели на нарушителей спокойствия с отвращением и злобой, с желанием, чтобы двое детей, отвлекающих от собственных занятий врачихи, сейчас же, в это мгновение, провалились под землю.

– Пожалуйста, тетя, помогите нам! – взмолилась Кицунэ. – Моя сестренка… умирает!

– А что с ней? – тетка слегка отстранилась. – Тиф?

– Это ангина и грипп! Ничего самого страшного, просто нужно немного лекарств! Умоляю вас, помогите!

– Есть чем заплатить?

– Что? А, да… вот, деньги… – Кицунэ протянула врачихе припасенную пачку, но тетка только скривилась.

– Бумага? Сейчас за пакет риса берут миллионов пять бумагой, а у тебя там сколько, тысяч двадцать? Можешь в туалет свои денежки отнести, на подтирку. Золото есть?

Кицунэ покачала головой, и врачиха, сердито выругавшись, захлопнула дверь, но на отчаянный стук выглянула вновь и обомлела, увидев предмет, который Кицунэ протягивала ей.

– Помогите… – прошептала девочка-лиса, вкладывая в руку обомлевшей врачихи алмазный браслет Такасэ Мей. – Пожалуйста.

Тетка помедлила еще пару мгновений, с изумлением разглядывая сияющую драгоценность, а затем открыла дверь пошире и мотнула головой, приглашая Кицунэ войти.

– Иди за мной. Ангина, говоришь? Сейчас посмотрим, что там с твоей сестрой. Если действительно простудное, то проблем не будет. Лекарства есть.

Следуя за врачихой, Кицунэ поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, вошла в довольно просторную комнату, когда-то бывшую приемным покоем, но после перестроенную под подобие жилой комнаты. Здесь обнаружился единственный, кроме Кицунэ и Рими, посетитель больницы в этот неурочный час.

Массивный, но не слишком рослый мужчина с отвисающим брюхом и щеками отвлекся от разложенной на столе еды и уставил свои маленькие глазки на детей, которых привела его приятельница. У стены лежали легкие доспехи городского стража с капитанскими знаками отличия на наплечниках и шлеме. Короткую, легкую катану и вакидзаси страж держал при себе, даже наслаждаясь застольем, которое Кицунэ прервала своим досадным вмешательством.

– Ребенок заболел, – врачиха мимоходом показала капитану браслет и по выпучившимся глазам стража поняла, что доходчиво разъяснила причину, по которой не отогнала просителей от двери. – Лекарств у нас мало, но убеждать мальчишка умеет. Придется помочь.

– Верно, верно, – страж пару раз кивнул и, поднявшись, подставил поближе к Кицунэ разболтанный и старый деревянный стул. – Садись, парень. Эта девочка у тебя на руках твоя сестра? Как вас звать? Откуда вы взялись в нашем городе?

– Мы из Цукигаты, – ответила Кицунэ на вопрос стража, усаживаясь на стул и наблюдая за тем, как врачиха открывает сейф, вмурованный в стену комнаты. – Меня зовут Таджима Киритаро, а это моя сестра, Юнэ. Вот моя гражданская карточка, самурай-сан.

Уцелевшая только благодаря милосердию тех, кого она пыталась обмануть в прошлый раз, Кицунэ не забыла горький опыт и подготовила историю поубедительнее. Цукигатой назывался город, в котором Кицунэ ближе познакомилась с шиамами, темнокожими детьми огня. Захватчики спалили его дотла, но лиса успела утром еще немного пошарить по комнате мальчишки и обнаружила в брошенном под кровать школьном портфеле детскую гражданскую карточку с желтой каймой. Конечно, это было не полноценное удостоверение личности, но уже хоть какой-то документ.

– Когда Шиамы направились к нашему городу, нас эвакуировали… – рассказывала лиса, продолжая следить за тем, как врачиха вынимает из сейфа небольшие стеклянные бутылочки и, налив воду в большой стакан, принимается с задумчивым видом смешивать какие-то лекарства. – …А когда мы вернулись домой, то увидели, что город полностью сожжен, даже храмы превратились в пепелище. Большинство людей остались под опекой армии, но у нас… у нас есть родственники, живущие в Инакаве. Мы всей семьей и шесть сопровождающих нас самураев решили держаться поближе к родным. Туда мы и шли, когда Юнэ-чан стало плохо. Самураи и сани с вещами движутся медленно, а я – самый быстроногий в семье. Поэтому меня отправили вперед, чтобы я показал сестру врачам как можно раньше.

– Значит, ты из знатной семьи? – спросил страж, разглядывая гражданскую карточку. Желтая кайма означала, что человек несет в себе устаревший или ослабленный кровосмешением измененный геном.

– Мы не аристократы, но наш отец – капитан сил закона, как и вы, самурай-сан, – ответила Кицунэ. – Он и солдаты его отряда – лучшие самураи Цукигаты! Когда отец учит меня обращаться с мечом, от каждого удара я отлетаю метра на три и мне едва не вырывает руки из плеч!

Страж помрачнел, Кицунэ не упустила из вида то, как загуляли желваки этого толстобрюхого, заплывшего жиром кабана. Что, гад, испугался? Дети не одни и не беспомощны! У них есть родители и надежные защитники, которые уже скоро придут в этот город и сурово спросят с любого негодяя, если тот вдруг вздумает маленьких обижать!

– Скажи-ка мне, Киритаро, – сказала врачиха, заканчивая подготовку лекарств. – Этот блестящий браслет, откуда он у вас?

– Фамильная драгоценность нашей семьи. У нас нет золота, только бумага, но мы обязательно выкупим у вас эту вещь, когда деньги снова станут ценны.

– Есть ли у вас другие такие вещи? – врачиха подошла к Кицунэ и протянула маленькой оборотнице стакан, полный аппетитно шипящей, цветной и ароматной жидкости. Разбавленный детский сироп. Лекарство, замаскированное под лимонад. – Мы с радостью выменяем их на провизию и лекарства.

– Нет, этот браслет – единственная наша ценность, – сказала Кицунэ, поднимая руку и касаясь стакана.

Все внутри Кицунэ сжималось от окружающего ее ощущения опасности. Сердце тревожно ухало в груди, словно ударами молота подгоняя кровь. Слепое детское доверие к взрослым она давно уже потеряла и после всех пережитых опасностей отучилась заниматься такими вредными вещами, как самоубеждение в том, что ничего страшного не происходит.

– Это болеутоляющее и жаропонижающее, – сказала врачиха, заметив, что мальчишка не хочет принимать из ее рук стакан с питьем. – Смешанное с тонизирующими средствами и слабыми антибиотиками. Безвредно даже для детей. Пусть твоя сестренка сделает пару глотков, ей сразу станет легче. Остальное допей сам. Тебе тоже не помешает легкая профилактика, верно?

Поверить? Взять стакан и напоить сестренку бурдой, что намешала в стакане замызганная тетка, не потрудившаяся даже помыть руки перед тем, как взяться за лекарства? Поверить в то, что эти два полупьяных сальных бурдюка с источающих гнусь слащавыми ухмылками захотят помочь попавшим в беду людям, пусть даже и за деньги?

Кицунэ убрала руку от стакана и тяжело выдохнула, наполняя, воздух энергией Ци. Самурай, сидящий за столом, сердито пошевелил ноздрями и напрягся. Но Кицунэ не боялась его разозлить. Кто он для той, что спорила с Черной Тенью, плясала среди огня и каменных клинков синего воина-дракона, удирала сломя голову от чудовищного порождения мира демонов? Перед Кицунэ даже не бандиты, хорошо умеющие обращаться с оружием. Просто пара зажиревших алкоголиков. Если эти две обрюзгшие туши думают, что легко смогут ее напугать, Кицунэ вправит им мозги!