Текст книги "Мировая холодная война"
Автор книги: Анатолий Уткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)
Политическая консолидация с обеих сторон
Прислушаемся к мнению современного американского историка Дэвида Макаллоха: «Где и как началась „холодная война“ – с провозглашения ли „доктрины Трумэна“ или раньше, когда Трумэн впервые встретил Молотова, или с санкционированием конгрессом „плана Маршала“ – все это будет предметом дискуссий и споров в грядущие годы. Но ясной разграничительной линией между американской политикой в отношении Советского Союза представляется возвращение из Москвы Джорджа Маршала. Это случилось 26 апреля 1947 г., когда Маршал докладывал президенту Трумэну то, что Трумэн уже знал, что дипломатия не может преодолеть противоречия, что с русскими невозможно работать, что хаос им удобен, а коллапс Европы служит их интересам». После этих слов Трумэн будет жалеть о быстром роспуске американской армии в Европе.
Чарльз Болен полагал, что «холодная война» началась в 1917 г. Президент Трумэн не любил выражения «холодная война», он чаще говорил о «войне нервов».
На политической вершине страны лишь Элеонора Рузвельт требовала «предпринять усилия, по решению проблемы непосредственно со Сталиным». В ответе на письмо Элеоноры Рузвельт, вдовы Ф. Д. Рузвельта, Трумэн писал: «Американский образ жизни не сможет выжить, если другие народы, которые стремятся следовать этому образу жизни во всем мире, не будут иметь гарантию своего успеха. Чтобы обеспечить подобную гарантию, мы не должны позволять силам дезинтеграции находиться без присмотра». Речь шла о «присмотре» за приобретенной американцами зоной влияния в мире, а она выходила на новые рубежи в Европе и Азии.
Некоторые осмотрительные сенаторы пытались избежать перехода США к глобальной конфронтации. Их надежды и сомнения видны, в частности, из следующего диалога сенатора А. Смита (Нью-Джерси) и заместителя госсекретаря Д Ачесона во время слушаний в комиссии по иностранным делам сената США. Сенатор спросил, может ли программа помощи Греции и Турции «оказать давление на Россию, с тем, чтобы она села рядом с нами за стол переговоров и разрешила некоторые из противоречий?» Д. Ачесон ответил следующим образом: «Сенатор, я думаю. Было бы ошибкой верить в то, что вы можете в любое время сесть рядом с русскими и разрешить проблемы. …Я думаю, что на их разрешение потребуется длительный период времени, и на протяжении всего этого времени мы должны все время указывать русским, что мы хорошо сознаем, в чем заключается наши интересы, и что мы твердо охраняем эти интересы и абсолютно готовы предпринять необходимые действия. Лишь в этом случае решение вопросов будет возможно». Сенатор Смит: «Планируете ли Вы какую-либо раннюю фазу разрешения спорных вопросов?» Ачесон: «С ними невозможно вести переговоры».
Основа взглядов Д. Ачесона была достаточно проста. C ero точки зрения, конфликт в Европе между странами «оси» и антигитлеровской коалицией получил название второй мировой войны незаслуженно. Война 1939 – 1945 годов была лишь второй фазой европейской «гражданской войны» 1914 – 1945 годов, последовавшая за перемирием 1918 – 19З9 годов. Этот постулат лежит в основе всей его схемы: между странами, участвовавшими в «гражданской войне», не существовало качественного различия; вопрос об агрессоре не представляется принципиальным (отпадает осуждение второй германской агрессии в ХХ в.); неравные потери участников антигитлеровской коалиции несущественны и не дают повода для претензий на компенсацию; создание преграды против новой германской агрессии – надуманный вопрос; между жертвами агрессии и агрессорами нет принципиального различия – все они жертвы европейской «гражданской войны».
При таком подходе значение связей с СССР низводится до нуля, совместные жертвы 1941 – 1945 годов теряют значение, само упоминание о них становится излишней сентиментальностью. Зато экспансия США истолковывается как преграда на пути еще одной «гражданской войны» в Европе. Таким было «обоснование» глобальной экспансии США. Американский сенат одобрил программу Трумэна 67 голосами против 23; палата представителей – 287 голосов за и 107 – против. Президент Трумэн подписал закон в отеле Канзас-Сити 22 мая 1947 г. Линия «долгая телеграмма» – доклад Клиффорда-Элси – получил логическое продолжение. Все говорили о «новом Трумэне», полном решимости противостоять Советскому Союзу, о его новой команде, готовой на крайние меры.
Одновременно американская сторона усилила давление в зоне своего влияния. Американские послы во Франции и Италии совершенно недвусмысленным образом указали, что окажут этим двум странам помощь в том случае, если коммунисты будут выведены из правительств. В мае 1947 г. коммунисты были выведены из состава обоих правительств и новый президент Всемирного банка Джон Маклой объявил о предоставлении займов.
Ответ с советской стороны последовал практически немедленно. В Венгрии, где (по оценке госдепартамента США) правила «умеренная коалиция», начался нажим на руководящую Партию мелких хозяев. В мае 1947 г. премьер Ференц Надь был обвинен в шпионаже и был выслан из страны. Теперь просоветские политические силы получили главенствующее положение в Будапеште. «Демократический блок» в Польше все жестче выступал против прозападных сил. Западные державы во многом не вносили протесты в Совет Безопасности ООН ввиду жесткого поведения правых сил в Греции и фактической диктатуры в Японии Макартура. Но они весьма эффектно показали указанные процессы «еще одним свидетельством» наступательности советской политики.
Исследовательский центр государственного департамента США пришел к выводу, что «свержение венгерского правительства произошло не ввиду его демократического характера. Гнев Советского Союза вызвала внешняя политика, стремление сблизиться с западными державами, особенно с Соединенными Штатами… „доктрина Трумэна“ ускорила процесс коммунизации, поскольку вывод коммунистов из французского и итальянского правительств явился индикатором того, что эта доктрина получила практическую интерпретацию на Западе».
Мировой порядок
Весной 1947 г. в результате мощных и целенаправленных усилий враждебность американского населения к России – еще два года назад бывшей важнейшим союзником – стала фактором национальной жизни в США. Между 1945 и 1947 гг. численность тех, кто начал воспринимать Россию как «агрессора» увеличилась с 38 до 66 процентов. В стране растет истерия. В ноябре 1946 г. президент Трумэн создает Временную комиссию по проверке лояльность государственных чиновников. Исполнительный приказ № 9835 создавал «федеральную систему проверки лояльности». В 1947 г. министр юстиции США создает список «подрывных организаций». Внутренняя безопасность стала в США важнейшим политическим вопросом.
В 1947 г. США находились в зените своего материального превосходства над партнерами в капиталистическом мире (те были еще далеки до достижения даже предвоенного уровня и просто «мерзли той зимой от холода»). В Китае Чан Кайши еще удерживал контроль над большей частью страны. Советский Союз был занят восстановлением. Еще не все из восточноевропейских стран стали «народными демократиями». В 1947 г. Соединенные Штаты экспортировали в Европу в семь раз больше, чем импортировали из нее. У европейских стран уже не было средств оплачивать закупки в США.
Греция и Турция уже попали в орбиту американского влияния, что в значительной степени относилось и к шахскому Ирану. США владели монополией на ядерное оружие. Они производили половину мировой промышленной продукции, обладали половиной мировых богатств (при 6% мирового населения). Что имел в виду Дж. Маршалл, говоря о необходимости восстановить баланс в Европе и в Азии? Он мог иметь в виду лишь закрепление благоприятного для США положения на максимально долгий период. Это была программа расширения и укрепления влияния США в мире. Начиналось упорядочение американского имперского господства.
«Мистер Х»
Требовалось убедительное идеологическое обоснование. И оно было создано. Некий «мистер Х» в статье, помещенной во влиятельном журнале «Форин афферс» (июль 1947 г.), призвал Соединенные Штаты «вооружиться политикой твердого сдерживания, предназначенного противостоять русским несокрушимой контрсилой в каждой точке, где они выразят намерение посягнуть на интересы мирного и стабильного мира». Инициатором публикации стал первый министр обороны Джеймс Форрестол, который уже много месяцев задавал всем один и тот же вопрос: Соединенным Штатам противостоит обычное государство-нация или они сражаются с воинственной религией?
Сам Форрестол не сомневался, что имеет место второй случай, но ему требовался талантливый апологет его идей. Первым из избранных им идеологов был профессор Эдвард Виллет, отдававший приоритет идеологии. Против выступил Роберт Страус-Хюпе из Пенсильванского университета: «Я подвергаю сомнению адекватность анализа советской внешней политики, основанного только на дедукциях из догмы». Критика поддержал Филип Мосли из Колумбийского университета: «Я не могу согласиться с тем заключением, что советское правительство слепо оперирует исходя из базиса философских предположений». Оптимальное (с точки зрения Форрестола объяснение дал уже упоминавшийся американский дипломат Джордж Кеннан, который вместо испрашиваемых комментариев представил в январе 1947 г. целый опус под названием «Психологические основания советской внешней политики».
Какова роль коммунистической идеологии в формировании внешней политики СССР? В изображении Дж. Кеннана, возглавлявшего в то время отдел планирования госдепартамента, Советский Союз «движется неотвратимо по предначертанному пути, как заведенная игрушка, которая останавливается только тогда, когда встречает непреодолимое препятствие». Таким препятствием должна быть целенаправленная политика США по «сдерживанию» СССР.
«Умелое и зоркое применение контрсилы в постоянно изменяющих свое положение географических точках, политических кризисах» – вот чего требовал Кеннан от американской политики. Не без некого эйфорического оттенка Кеннан благодарил «Провидение, которое потребовало от американского народа ответа на вызов, сделала всю американскую безопасность зависимой от общего национального единства, от принятия на себя ответственности за моральное и политическое лидерство, врученное стране историей».
Было найдено ключевое слово: сдерживание. Но даже Дж. Кеннан не указывал, что «сдерживание» должно носить военный характер и что его нужно распространить глобально. За него такое домысливание сделали люди типа Дж. Форрестола. Но и сам Джордж Кеннан в многочисленных лекциях этого периода утверждал, что хозяева Кремля «постоянно высматривают. Какое противоречие они могут использовать… Они – умелые операторы. Они играют в тонкую и опасную игру».
Статья приобрела необычайную популярность. Ее бесконечно обсуждали и цитировали. Журналы «Лайф» и «Ридерс дайджест» напечатали выдержки из нее. Статью рассылали в посольства, особенно в Восточную Европу. В своих комментариях к идеям, изложенным в статье «мистера Х», обозреватель У. Липпман показал, каким путем будет осуществляться подобное «сдерживание»: «Эта политика может быть приведена в действие только рекрутированием, субсидированием и поддержкой однородного ряда сателлитов, клиентов, зависимых государств и марионеток». Весьма точное изображение того курса, по которому двинулась американская дипломатия.
Трезвомыслящих стало меньше, но они были. Вот пример трезвых рассуждений. «Разумеется, неумно недооценивать потенциального противника. Но равным образом неумно и переоценивать его. В данном случае американцы, безусловно, переоценили Советы, приписывая им больше, чем те заслужили. Негибкость, страх и осторожность более всего характеризовали советскую систему; сталинский двор воевал сам с собой; члены его боялись давать диктатору информацию, которая ему не понравилась бы; только несколько усталых и переутомленных людей могли принимать решения. Консерватизм, а не авантюризм характеризовал послевоенную внешнюю политику Сталина».
Греческие повстанцы действительно начали получать некоторую помощь из Югославии, Болгарии и Албании. Но подлинные корни социального движения и революции лежали внутри страны. Один из лучших исследователей предмета – Джон Латридес формулирует так: «Греческий кризис был внутренним делом и долгим процессом, осложненным балканскими противоречиями. Советский Союз не только не был причиной или стимулятором греческой ситуации, но очевидным образом не одобрял коммунистическое восстание, он инструктировал греческих коммунистов удерживаться от силовых действий. К 1948 г. – и вероятно с самого начала – этот факт был известен греческому правительству (о чем недвусмысленно свидетельствуют его архивы), которое по понятным соображениям не афишировало этого факта, вместо него рисуя картину Греции, борющейся с силами, угрожающими всему западу, всем демократическим нациям».
«План Маршала»
Была создана специальная группа планирования политики во главе с Дж. Кеннаном, которой давалось распоряжение найти путь укрепления американского влияния в западноевропейских странах. Между тем Кеннан не переставал работать, создавая доклад «Некоторые аспекты проблем европейского восстановления с точки зрения США», представленный Маршалу 25 мая 1947 г. Бороться с Россией надо укрепляя Западную Европу. Именно на эту тему госсекретарь Маршал решил выступить в Гарварде 5 июня. Речь его помощник Болен написал, обильно черпая из Кеннана, за два дня.
Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство. Главный рычаг воздействия – экономический, помощь предоставлялась безвозмездно и в большом объеме. Группа Ачесон-Клиффорд-Маршалл подготовила соответствующий поставленным задачам документ довольно быстро – к 23 мая 1947 г. Это и явилось основой «плана Маршалла».
Доклад группы планирования политики предусматривал экономическое восстановление Западной Германии. Но чтобы помощь вчерашнему врагу не вызвала сопротивления со стороны общественности Соединенных Штатов, требовалось оказать содействие и другим западноевропейским странам, которые должны были выдвинуть программу собственного экономического восстановления и развития (предоставив США полный отчет о текущем состоянии своей экономики). Америка бралась финансировать все «предприятие».
5 июня 1947 г., выступая в Гарвардском университете, госсекретарь Дж. Маршалл широковещательно очертил картину грядущего крушения Европы и огласил «"план спасения Европы», план, при помощи которого Соединенные Штаты хотели овладеть контролем над европейским развитием. Оставался вопрос, который нужно было решить с минимумом потерь. Объявить, что помощь предназначается лишь западноевропейским странам, значило бы слишком очевидно разделить Европу таким образом, что ни у кого не оставалось бы сомнений относительно инициатора этого раскопка. Поэтому госсекретарь не очертил круг стран, которым США собирались оказать экономическую помощь. Он указал, что помощь предназначается «некоторому числу, если не всем европейским нациям». Документы того времени проясняют картину. Они не оставляют сомнения в том, что включение СССР и стран Восточной Европы в программу помощи было немыслимо для США. Ведущими деятелями администрации это исключалось абсолютно.
Государственный секретарь Маршал спрашивал Кеннана и Болена, примет ли СССР приглашение присоединиться к американскому плану? Оба считали, что Москва на это не пойдет. «Это была тонко рассчитанная игра – поскольку американский конгресс не поддержит программу помощи, если одним из получателей будет Советский Союз – но Маршалл азартно приглашал – с согласия и президента Москву».
Британский министр иностранных дел Бевин довольно быстро организовал в Париже конференцию получателей помощи по «плану Маршала». СССР, Польша, Чехословакия и Румыния выразили свои интересы к плану.
Какова была реакция Советского Союза? Молотов вскоре же после эпохального выступления госсекретаря Маршалла в Гарвардском университете (5 июня 1947 г.) послал в ЦК ВКП(б) записку с предложением присоединиться к американскому плану. Через две недели делегация из 83 лучших советских специалистов прибыла в Париж, куда американцы пригласили потенциальных получателей помощи. Именно в это время заместитель государственного секретаря Д. Ачесон, понимая, что уговорить конгресс выделить помощь можно будет лишь устрашив их коммунистической экспансией, писал: «Нужно сделать происходящее более ясным, чем правда.»
Советский Союз, стараясь сохранить хотя бы минимальный шанс на предотвращение раскола Европы, все же отправил делегацию высокого ранга в Париж в июне 1947 г. на трехстороннюю – совместно с англичанами и французами – конференцию по обсуждению «плана Маршалла». Молотов во главе многочисленной делегации прибыл в Париж для встречи и дискуссий с Бевином и Бидо. 2 июля Форрестол пишет в дневнике: «Я глубоко обеспокоен последующими шестью месяцами. Я смотрю на Париж и думаю о том, что программа была рассчитана на то, чтобы русские не участвовали в ней».
Сталин смертельно боялся Запада, картина полностью открылась лишь в 90-е гг. Советские минеры отнюдь не налаживали коммуникации для броска на Запад, они взрывали железнодорожное полотно и локомотивы с тем, чтобы обезопасить СССР от наступления со стороны запада.
Судьба «плана Маршалла» подвисла. Агентура (Гай Берджес) сообщала Сталину, что восточная зона оккупации в Германии в отличие от трех западных никогда не получит американской экономической помощи. Историки сегодня сходятся в том, что конгресс США в случае присоединения СССР к «плану Маршалла», сделал бы эту помощь сугубо декоративной. Получатели и неполучатели помощи образовывали истинный барьер размежевания в Европе. Советская сторона предложила изменить процедуру оказания помощи: каждая страна представила бы списки необходимых ей товаров, и США действовали бы на основе двусторонних соглашений со странами-получателями. Это предложение было отвергнуто.
Сталин отрицал два требования американцев: объединение европейских ресурсов, при котором советские фонды будут использоваться для поднятия западноевропейской промышленности; Открытие счетов того, куда пойдут американские деньги.
2 июля 1947 г. Сталин приказал Молотову, уже обсуждавшему конкретику плана, покинуть французскую столицу. Довольно неожиданно после пяти дней заседаний В.М. Молотов взял слово и объявил, что советская делегация (83 лучших экономиста) вынуждена покинуть совещание: «План Маршала» – это ничто более как злостная американская схема за доллары купить Европу». Как пишет Д. Маккалох, «отказавшись участвовать в „плане Маршала“, Сталин фактически гарантировал его успех (преодолевая сопротивление американского конгресса)».
Соединенные Штаты могли теперь консолидировать тех, чьи экономические системы были открыты для их влияния. Много лет спустя Ачесон напишет Трумэну: «Помните, мы часто говорили, что мы можем надеяться лишь на дураков среди русских». Под предлогом спасения Запада от России конгресс проголосовал за помощь западной части Европы. Россия оказалась предоставленной сама себе.
И все же. И на этот раз не была сделана верная оценка стратегии России и ее жертвенности. За пять недолгих лет СССР ценой невероятных усилий сумел восстановить свою мощь.
Таблица. ВНП основных стран в 1950 г.
(в млрд. долл. 1964 г.).
========================================
СССР 126
США 381
Британия 71
Франция 50
ФРГ 49
Япония 32
Италия 29
========================================
Невероятно быстрое восстановление потребовало еще одной в текущем веке мобилизации. Возможно, определенная деморализация в дальнейшем была своего рода психологической компенсацией. Даже самый жертвенный народ не может жить постоянно в мобилизационном напряжении.
Американцы наделись, что некоторые восточноевропейские страны осмелятся противостоять СССР и согласятся получить помощь по «плану Маршала» – последняя реальная попытка изменить коалиционное соотношение сил в Европе. Гомулка в Польше и Масарик в Чехословакии пытались, несмотря ни на что, получить американскую помощь. Но после 2 июля, учитывая советское давление, это было уже невозможно. Польское правительство отказалось участвовать в американских схемах. 9 июля Масарика и Готвальда Сталин и Молотов призвали в Кремль. В совместных документах было сказано, что «целью „плана Маршала“ является изоляция Советского Союза». Советская сторона заявила, что чехословацкое участие будет рассматриваться как направленное против СССР. И Чехословакия изменила свое решение.
Американцы не видели в советской реакции на «план Маршала» оборонительные действия страны, которая не могла конкурировать с Соединенными Штатами в экономической сфере, но интерпретировали эти действия как воплощение агрессивных замыслов. Посол в Москве Смит увидел в происходящем «ничто иное как объявление Советским Союзом войны и стремление добиться контроля над Европой».
Шестнадцать стран Европы приняли американскую помощь. Первым пожеланием правительства Трумэна было видеть их более тесно сплоченными между собой – это облегчало задачу прямого и косвенного контроля над ними. Страны западноевропейского региона образовали Комитет европейского экономического сотрудничества. В него вошли Англия, Франция, Италия, Голландия, Бельгия, Люксембург, Дания, Греция, Португалия, Норвегия, Австрия, Ирландия, Исландия, Турция, Швеция и Швейцария. Именно в эти дни Европу разделил, говоря словами У. Черчилля, «железный занавес», и опущен он был американской дипломатией. Ибо «план Маршала» предрешал судьбу Германии. Определенно противившийся некоторым американским мерам Клей потерял свои позиции главы американской администрации в Германии.
