Текст книги "Божий одуванчик"

Автор книги: Анастасия Зубкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Мари-и-я, -обиженно протянул Евгений Карлович, – что за тайны мадридского двора – некий, некоторый, абсолютно никому неизвестный, тайный до такой степени, что мне вовек и не узнать… Что за произведение искусства, предположительно, можно ли поинтересоваться?

– Можно, -пожала плечами бабуля, – предположительно, это картон работы Леонардо да Винчи, «Головы с прическами».

Воцарилось молчание. Евгений Карлович сидел, как громом пораженный, силясь свыкнуться с мыслью, что такое возможно в нашем мире.

– Гм… -сказал он много позже дрожащим голосом, – мы лучше сейчас задернем занавески. Затем он встал, очень резво подскочил к окну и одним движением руки задернул тяжелые бархатные портьеры королевского пурпура, украшающие бабулину гостиную. Воцарился мягкий полумрак, в котором купались зеркальные дверцы буфетов, столики с массивными ажурными ножками и роскошные кресла, в которых восседали мы с бабулей, томные и расслабленные.

Евгений Карлович сел на свое место, плеснул себе терапевтическую дозу коньяка, выпил и откинулся на спинку кресла.

– Теперь, -медленно проговорил он, расскажите мне все по порядку, как, что и с кем.

– В чем дело, Евгюша? -ласково спросила бабуля.

– Девочки, -взволнованно проговорил Евгений Карлович, – мне кажется, что вы попали в большую беду.

– Глупости, -легкомысленно взмахнула рукой бабуля, – сейчас ты услышишь нашу историю и поймешь, что никакой беды нету.

Почему– то я не разделяла бабулиного оптимизма, а поведение Евгения Карловича вообще повергло меня в кромешный ужас.

– Расскажи все, детка, -легко взмахнула рукой бабуля.

– А что рассказывать? -пожала плечами я. – В парке я нашла связку ключей, оказалось, что за ними охотятся какие-то люди, пару раз у меня их пытались отобрать, причем, я и рада была бы им отдать эту связку, но все у них никак не складывалось. Далее, мы с бабулей отправились посмотреть, что же это за ключик с желтенькой бирочкой в связке, и оказалось, что он от камеры хранения, в которой лежит картон Леонардо да Винчи. Вроде бы его… – добавила я, немного подумав.

С каждым моим новым словом Евгений Карлович все больше бледнел и изменялся в лице. Под конец на него и вовсе стало страшно смотреть.

– Евгюша! -обратилась к нему бабуля, – ты тут будешь устраивать театр мимики и жеста, или все-таки скажешь что-нибудь?

– Девочки, -тихо и торжественно проговорил Евгений Карлович, – это криминальное произведение искусства. Оно было похищено несколько дней назад из частной коллекции, причем, никакими не лохами, а суперпрофессионалами, потому что ограбили такого человека, что мне вслух и говорить не хочется.

– Так где же беда, Евгюша? Мы вернем картон владельцу, -обрадовалась бабуля, – и дело с концом.

– Верное решение, -вздохнул с облегчением Евгений Карлович, – очень верное, только похищен этот картон был при, так сказать, отягощающих обстоятельствах, так что, если вы засветились в этой истории, то от вас легко не отстанут.

– Это еще почему? -удивилась бабуля. Меня прошиб холодный пот. Захотелось на море. Радовала лишь одна мысль: писать про настоящую любовь, судя по всему, не придется.

– Потому что, -начал терпеливо объяснять Евгений Карлович, – потому что посредниками между заказчиками (а, как вы понимаете, никому в голову не придет проворачивать такое ограбление, не имея четкого заказа и гарантированного покупателя) были, так сказать, бандиты. Сделка была назначена на определенное время, но не состоялась. Или состоялась как-то не так, если честно, в подробности я не вникал.

– Что это значит для нас? -обреченно спросила я. Бабуля сосредоточенно молчала.

– Ничего хорошего, -вздохнул Евгений Карлович, – судя по всему, за картоном охотятся все. И бандиты, и владелец, и исполнители. А картон, девочки, у вас.

Я громко откашлялась:

– И что же нам делать?

Евгений Карлович развел руками:

– Будем думать, пока понятия не имею.

Громко забили массивные часы, обретавшиеся в бабулиной гостиной уже четвертый десяток лет. Мерные удары отсчитывали положенный час, а мы сидели в красноватом полумраке бабулиной роскоши и молчали. Мне, если честно, хотелось выкинуть эти чертовы ключи в пропасть, напрочь по них забыть и никогда не вспоминать. В головах бабули и Евгения Карловича рос, по всей видимости, план очередной авантюры. В такие минуты мне становилось совсем не по себе. Два старых боевых товарища улыбались друг другу. Бой часов закончился, раздавалось лишь тихое шипение часового механизма. Потом и оно прекратилось, и гостиную наполнило настойчивое тиканье.

– Так, -прервала этот гипнотический стук бабуля, – действовать будем следующим образом: мы с Евгюшей едем на автовокзал определять подлинность картона. Тебе там будет удобно работать? – повернулась она к Евгению Карловичу.

– Да, -ответил тот.

– Отлично, -потерла руки бабуля, – просто отлично. Дальше мы действуем в соответствии с результатами оценки. Если это подлинник, то мы постараемся выпутаться из этой истории, причем, картон должен вернуться к владельцу.

Евгений Карлович одобрительно кивнул.

– А если, -робко подала голос я, – а если картон окажется подделкой?

– То мы для начала выясним, почему вокруг него вьются всякие лохи, -хохотнула бабуля, – а потом загоним его по спекулятивной цене, как настоящий. Шучу! – спохватилась бабуля, увидев округлившиеся от ужаса глаза Евгения Карловича.

– И еще, -бабуля разлила коньяк по бокалам, – Галочка переезжает ко мне.

– Не получится! -замахала я руками, – у меня дома кот не кормленый, и Пашка звонит небось уже целый день, с ума сходит.

– Решим, -коротко кивнула бабуля, – а теперь, – она подняла свой бокал, – предлагаю тост!

– За успех нашего безнадежного дела, -опередил Евгений Карлович бабулю и выпил.

– Я вижу в этом добрый знак, Евгюша, -мечтательно прикрыла глаза бабуля. – Тогда, когда мы с тобой на дальневосточной границе убегали от китайских пограничников, ты сказал то же самое.

– И чем все тогда кончилось? -поинтересовалась я.

– Как видишь, живы и процветаем, -подмигнула бабуля мне примирительно.

И все было бы хорошо, если бы не выражение лица Евгения Карловича при одном воспоминании об этих самых китайских пограничниках.

Записка от неизвестных доброжелателей и день большого погрома

Бабуля с Евгением Карловичем собирались на автовокзал, оба очень волновались. Бабуля волновалась, что картон окажется не подлинным, и придется скучно сбыть его кому-нибудь с рук. Евгений Карлович волновался, что картон окажется подлинным и придется встревать в очень опасное дело. А я тихо надеялась на чудо – открывают они ячейку, а там никакого картона и в помине нету. Это был единственный приемлемый для меня вариант, потому что мне мучительно не хотелось ни первого, ни второго пути развития событий.

– Пока, детка, -бабуля поцеловала меня, и они с Евгением Карловичем отбыли на автовокзал.

Мне совершенно не хотелось сидеть в пустой квартире. Памятуя свой недавний опыт буйного помешательства на почве жутких страхов, я решила отправиться за котом домой, дождаться там Пашкиного звонка, спокойно собрать вещи и переехать к бабуле цивилизованно.

Я некоторое время подумала. Ехать домой одной не хотелось. Я бросилась звонить Катерине.

– Где ты была!!! -заорала она на меня в трубку. – Я звонила тебе полночи, ты не подходила. Потом я звонила тебе весь день – никого. Я уж думала, – добавила Катерина на тон ниже, – что тебя кокнули.

– Вот еще, глупости! -возмутилась я, – ночью я в ванной уснула, а днем ко мне приперлась какая-то тетка, попыталась меня отравить снотворным, но я поменяла чашки, и она отравилась сама. Мы с бабулей сдали тетку в скорую, а сами съездили на автовокзал.

– Зачем, -ошарашено прошептала Катерина, – зачем на автовокзал?

– Ты же ничего не знаешь, -догадалась я, – вечером я позвонила бабуле…

– Ах, все-таки позвонила?! -обрадовалась Катерина.

– Ну да, позвонила… -я замолчала, начисто потеряв мысль. – А! – обрадовалась я, вспомнив все, – ну вот, бабуля догадалась, что один из ключей в связке – от камеры хранения на автовокзале, и днем мы туда поехали. Открыли камеру, а там… – я сделала театральную паузу.

– Что? Что? -нетерпеливо заныла Катерина.

– Нетелефонный разговор, -грустно ответила я.

– Ах ты! -бушевала Катерина на другом конце провода, – ах ты!!! Нет, ну надо же!!!

– Стой, -взмолилась о пощаде я, – стой, я через полчаса домой еду. Но одной мне страшно. Давай встретимся у моего дома, я тебе все расскажу, а ты будешь меня охранять.

– Охрана из меня та еще, -буркнула Катерина, уязвленная в самое сердце, – но если ты, подлая, через полчаса не появишься у своего подъезда, то я лопну от любопытства.

– О, -с уважением протянула я, – не надо… Мы что-нибудь придумаем, главное – поменьше крови.

– Аминь, -сказала Катерина и повесила трубку.

Я влезла в туфли, написала бабуле записку о том, где меня искать, подхватила сумку и отправилась домой.

От меня до бабули добираться очень просто – надо лишь сесть на автобус, поскучать минут двадцать, и спокойненько прогуляться пешком минуты три. Красота!

На улице шелестел листочками деревьев нежный вечер раннего лета. Невыносимо высокое небо, теплеющее мягкими закатными красками, раскинулось над головой, и пахло мокрой листвой, а закат никак не хотел гаснуть, так что и молодая луна уже маячила бледной тенью, а все не темнело, и не темнело… Я прошлась до своего автобуса, благополучно в него загрузилась и пристроилась к окошку. Мимо меня лениво побежали дома, автобусные остановки, деревья и палатки, а я прижалась щекой к стеклу и думала: "Сейчас приду домой, а там сидит очередной злодейский злодей, поигрывая всеми известными науке видами оружия. Потом он кроваво со мной расправляется, и на море Пашка поедет один. А про настоящую любовь напишет Николай Апполинариевич…" – такие мысли не добавили мне боевого духа, и я попробовала настроиться на положительный лад:

"Ни фига", – думала я. – "Дома у меня тихо и спокойно, а если и сунется какой-нибудь хилый злоумышленник, то проклянет он тот день, когда появился на свет, потому что от Катерины никто еще не уходил живым", – я слегка приободрилась. – "Надо же… Леонардо да Винчи сперли… Вот это люди", – восхищалась я, – "Человечища! Бабуля права – владельцу надо вернуть его вещь, причитающуюся ему по праву".

Примерно так доехала я до своей остановки, вылезла из автобуса и через две с половиной минуты обнималась с Катериной.

– Мать моя! -кричала она, сжимая меня так, что ребра трещали, – мать моя, или ты мне все сейчас расскажешь, или я с ума сойду!

– Отпусти меня, женщина, -прохрипела я, силясь вдохнуть, – и без тебя куча желающих разделаться со мной!

Катерина отпустила меня, и мы наконец-то смогли войти в подъезд.

– Что было в ячейке? -теребила меня Катерина.

– Картон, -ответила я.

– Очень смешно, -обиделась Катерина.

– Картон Леонардо да Винчи, -подтвердила я свои слова.

– Чей? -не поняла Катерина.

– Совсем ты сдурела на своей секретарской работе! -взорвалась я, – просто из ума выжила!!!

– Да ладно… -слегка опешила Катерина, – в чем дело-то, что за картон?

– В ячейке, -принялась терпеливо разъяснять я, – лежал лист очень плотной бумаги, на котором Леонардо да Винчи нарисовал головы с прическами. Картон этот стоит такие деньжищи, сколько мы с тобой вместе взятые в вечное пользование не стоим.

– О… -с уважением выдохнула Катерина, прикидывая, сколько стоим мы с ней, взятые в вечное пользование, – о-о-о… – от полученной суммы Катерина явно пришла в восторг, – круто, – покивала головой она.

Мы подошли к двери моей квартиры. Я зашарила по карманам.

– Надеюсь, ты хоть ключи взяла? -почему-то прошептала Катерина.

– Взяла… -я достала ключи из своей сумки и заковырялась одним из них в замке. Когда дверь наконец поддалась, я толкнула ее, и мы шагнули внутрь. В моей квартире царил кромешный мрак, Катерина пролезла впереди меня, направилась на кухню, так как все тут знала на ощупь, споткнулась обо что-то и с грохотом полетела на пол.

– Ты чего? -поинтересовалась я, нащупывая рукой выключатель.

– Ничего, -прошипела Катерина, кувыркаясь на полу, – убираться надо хоть иногда, вот что, надо же, бардак развела…

– Я развела бардак? -возмутилась я, – да ты зна… – моя гневная речь оборвалась сама собой, так как я нашла наконец выключатель, и в прихожей стало светло.

То, что открылось нашему с Катериной взору, противоречило всем законам физики, и сразило нас наповал. Такого я ни разу в своей жизни не видела, и, даст бог, не увижу больше. В моей квартире стоял кавардак. Это еще ласково сказано – кавардак. Нет ни одного слова в великом и могучем русском языке, чтобы описать то, что творилось у меня дома. Только сейчас я постигла выражение «перевернуто вверх дном».

Первой опомнилась Катерина.

– Я… я так понимаю, это не ты развела?… -робко проговорила она.

– Не я… -этот хрип дался мне с трудом. Катерина прошла в комнаты и зажгла свет там. Мама дорогая, что творилось в моей квартире, уму непостижимо… все из шкафов было вывернуто на пол вместе с ящиками, комод и вовсе перевернут, постели разворошены, ковры свернуты к стенам. Пол кое-где разобран, и доски кучами валяются рядом, а что эти гады сделали с плиткой в ванной!

Посреди всего этого кошмара бродил мой совершенно очумевший от таких дел кот. Он шатался между вывернутыми ящиками стола, забирался на развороченную стенку, и орал оттуда обиженно, потому что не понимал, почему это так быстро поменялась обстановка, и в глубине души опасался, что мы с Пашкой снова собрались переезжать. Судя по всему, все время погрома мой опытный кот тихо просидел где-нибудь под ванной, а когда вышел… Я поймала бедняжку, крепко прижала к груди, села с ним на пол и тихонько заплакала. Потом мой плач перешел в бурные рыдания, я стенала и выла. Было жаль всего – потерянного имущества, попранного права на частную собственность, растерзанного чувства собственного достоинства, и рыдания мои лились с новой силой. Катерина присела рядом со мной и осторожно погладила меня по голове.

– Сволочи, -тихо прошипела она сквозь зубы, – так им и надо, что ты на них бабулю натравила, пусть, пусть, – приговаривала она, обнимая меня, – нет, ты представляешь, – шептала она дрожащим голосом, – мне сначала их даже жалко было, а теперь нет, теперь пусть все сполна хлебнут, кровопийцы… – тут Катерина не выдержала и тоже зарыдала. Заключив друг друга в объятия, в слезах и соплях мы сидели на полу, и плач наш плыл по квартире, а мы и не думали останавливаться. Кот попытался вырваться из моих рук, я не пускала, и он тоже прибавил к нашему дуэту душераздирающую трель. Это слегка прочистило нам мозги, мы поуспокоились и вытерли слезы.

Теперь мы просто сидели и молча наблюдали весь разгром, что неизвестные устроили в нашем с Пашкой гнездышке. Теперь на гнездышко эта берлога тянула с трудом.

– Они искали картон? -слабым голосом поинтересовалась Катерина.

– Нет, -прошипела я, – они искали свою смерть. Если я увижу того, кто это сделал, я своими руками выбью из него дух, – это был уже не голос, а утробный рык.

– Ай, молодца! -одобрила меня Катерина, – а если их будет много?

– Плевать, -прорычала я и бросилась в самую гущу вселенского хаоса посреди своей гостиной, одержимая нелепым желанием хоть что-нибудь здесь убрать. Некоторое время я пыхтела, перекладывая с места на место обломки торшера, потела и злилась. Катерина молча наблюдала за мной.

– Да… -проговорила она, – хватит злобу гонять из пустого в порожнее, пойдем на кухню, покурим.

Я сопротивлялась, но бесчувственная Катерина подняла меня подмышки, поставила на ноги и пинками выпроводила на кухню. Там тоже все было перевернуто так, что дурно делалось. Карниз упал прямо на плиту, сорванная занавеска валялась посреди кухни, свернули мойку, попытались отбить плитку с пола, а шкафчики, висевшие на стене, неизвестный доброжелатель сбил и со всем содержимым в художественном беспорядке раскидал по углам.

– Гады, -процедила сквозь зубы Катерина, подняла с пола табуретку, перевернула ее в правильное положение и села.

Я ошалело озиралась, обреченно трясла головой, и вообще, напоминала буйнопомешанную. Катерина насильно усадила меня на почти не пострадавший диван (он почему-то был слегка залит подсолнечным маслом), отыскала среди первозданного хаоса, царящего вокруг, чайник, наполнила его водой и включила в сеть.

– Галка, -Катерина сунула мне в руку зажженную сигарету, – Галка, не сходи с ума.

– И правда, с чего же тут сходить, -нехорошо засмеялась я, – так все чудесно… Сейчас возьму, – заорала вдруг я, – и сойду с ума!!! Будут все тогда знать… И на юг меня Пашка повезет в смирительной рубашке, вот что!

Мой дикий вопль был прерван телефонным звонком. Я сорвалась с места и побежала искать телефон по слуху. Нашелся он довольно быстро в коридоре, покоился на большом листе бумаги. Я подняла трубку.

«Все могут короли…»

– Здравствуй, -послышался тихий Пашкин голос, – ты что к телефону не подходишь?

– Я к бабуле переехала, -выдохнула я. – Тоскливо тут без тебя, так приятно слышать ваш голос, молодой человек…

– А мне-то как приятно! -обрадовался мой муж, – я звоню, звоню тебе, думал уж никогда тебя не услышу.

– А я вот она, -хохотнула я, – тут как тут. Как твои жутко важные дела?

– Ничего, делаются… Галочка, -прошептал Пашка, – я соскучился… У тебя там все в порядке?

– Все отлично, -я подняла кусок какой-то мебели и села на него. Где-то в глубине комнаты что-то не выдержало и обломилось под тяжестью завала. С грохотом на пол посыпалась куча хлама.

– Что это? -встрепенулся Пашка, – падает что-то…

– Катерина в душе поскользнулась, -придумала я очень умную отмазку. Катерина, стоящая в коридоре и слушающая наш разговор, показала мне кулак и сделала страшные глаза.

– Что это она? -поинтересовался Пашка.

– Угадай, -не нашлась что ответить я.

– Как всегда со своим ненаглядным поругалась и пришла горе заливать? -про Катерину Пашка как всегда предполагал худшее.

– Ну да… -не моргнув глазом, согласилась я.

– И ты ей компанию составила, -подозрительно проговорил Пашка.

– Ага, -покивала я, – я тут вообще от тоски по тебе скоро сопьюсь, сил моих уже без тебя тут нету…

– Ладно, малыш, не кисни, -принялся успокаивать меня Пашка, – у самого все из рук валится, просто ужас.

– Приезжай скорее, -для приличия немного поканючила я.

– Как только, так сразу, -уверил меня Пашка. – Накупил тебе уже на все командировочные подарков и питаюсь сухарями.

– Ага, -согласилась я, – еще надо на любовниц оставить.

– Точно, -согласился Пашка, – а то они все у меня просто в черном теле, бедняжки. А ты ложись, у тебя в шесть построение любовников под окном.

– Нет, -заверила я мужа, – построение любовников под окном будет, когда ты приедешь.

– Точно, -согласился Пашка, – надо торопиться с отъездом. Вы там репетируете?

– А то! Ладно, -вздохнула я, – беги, только учти, что от тоски по тебе я медленно таю.

– Попрошу без угроз, -надулся Пашка, но быстро остыл, – я люблю тебя, – прошептал он в трубку.

– Я люблю тебя, -эхом ответила я.

– Пока, -попрощался Пашка.

– Пока, -мы оба замолчали.

– Мне статью о настоящей любви заказали, -неуверенно проговорила я.

– Настоящая любовь -это ты, – заверил меня Пашка.

– Сиропчик, -буркнула я, – иди к своим любовницам.

– Не могу… Клади первая трубку, -жалобно попросил Пашка.

– Хорошо, -ответила я и положила трубку.

Некоторое время я всхлипывала и шмыгала носом. Очень хотелось к Пашке, не хотелось никаких статей и картонов. Потом взгляд мой упал на лист бумаги, на котором стоял телефон.

– Что там? -заглянула мне через плечо Катерина.

– Записка, что ли… -обалдело пробормотала я.

– Что за записка? Дай посмотреть, -Катерина вырвала у меня из рук лист и принялась читать: «Уважаемая Галина Львовна. Догадываемся, что вы и сами не рады тому, что ввязались в эту историю. Поверьте, все гораздо страшнее, чем вы можете себе представить. Учитывая ваш род занятий, предполагающий некоторую степень буйства фантазии, вы легко вообразите себе то, что вас ожидает в случае, если вы решитесь ввязаться в это дело поглубже. Пока эти ключи у вас, ваша жизнь не стоит и гроша. Не рекомендуем вам даже проверять, от чего эти ключи. Еще не все потеряно, ситуацию можно поправить. Для того, чтобы выйти из игры, вам достаточно лишь привезти ключи по указанному адресу: Кутузовский проспект, д.106, кв.17., и все будет забыто. Если приедете с ключами завтра к 12.00, Ваше имя забудут те, кто сейчас на вас охотятся. Решать вам, но посмотрите, что эти люди сделали с вашей квартирой. С уважением, неизвестный доброжелатель».

Катерина опустила лист и захихикала:

– Дурь какая-то! Еще бы заглавие написали: «Анонимка». Умора!!!

Я отобрала лист у Катерины, рассеянно пробежала глазами по строчкам и бросила его на пол.

– Что ты смеешься? -я подняла голову к хохочущей Катерине, – что смешного?

– Не знаю, -снова прыснула та, – просто все это уже смешно. Подписались: "Доброжелатель"! Цирк! «Степень буйства фантазии»!

Я махнула рукой на Катерину и принялась звонить бабуле.

– Алло, -ответила она степенно.

– Бабуль, у меня в квартире учинили погром.

– Какой ужас, -сказала бабуля таким голосом, что сразу стало понятно, что она ничуть не ужаснулась. – Искали картон?

– Ты знаешь, скорее ключи от ячейки. Они разломали у меня все, вплоть до полов, -проныла я. – А еще кто-то оставил у меня записку с просьбой вернуть ключи по указанному адресу…

– Ключи вернем с радостью, -заявила бабуля и добавила с укоризной, – ты не хочешь узнать результат экспертизы?

– Жажду, -ответила я, вложив в эти слова весь свой желчный сарказм.

– Наш картон, -пропела бабуля, – подлинный, подлинный, самый натуральный, в собственном соку да Винчи!!!

– Я сейчас с ума от радости сойду, -буркнула я, – мне тут квартиру разворотили, а ты радуешься, что в перспективе еще и морду разворотят.

– Детка, -весело прощебетала бабуля, – в тебе закипают желчь и уксус, а брюзжать в таком возрасте еще рано.

– Ладно… Ты заедешь за мной? Мне страшно одной возвращаться.

– Договорились, мы с Евгюшей выезжаем.

– Бабуль.

– Что, детка? -встрепенулась бабуля.

– Ты до сих пор не отпустила Евгения Карловича?

– А кто ж его держит? -возмутилась бабуля, – просто мы с ним старые, и должны ценить каждый миг общения.

– Ага… -покивала я, – вы старые…

– Ну да, -развеселилась бабуля, – сама иногда удивляюсь, какие старые, просто ужас. Все, детка, жди нас, и мы приедем, – бабуля повесила трубку.

– Что она сказала? -поинтересовалась Катерина.

– Что приедет сейчас, -ответила я, поднимаясь с пола.

– Ну, -пожала плечами Катерина, – тогда пошли кофе, что ли, попьем, вода, небось вскипела уже давно.

Мы прошли на кухню, кое-как освободили проход к дивану, отыскали чашки и заварили себе кофе. Катерина заговорщически подмигнула мне и достала из сумки маленькую фляжечку.

– Что это? -подозрительно прищурилась я.

– Как что? -удивилась моей непроходимой тупости Катерина, – коньяк, что же еще… – она щедрой рукой плеснула мне в кофе лошадиную дозу коньяка и мы чокнулись чашками.

– За то, чтобы эти гады, разворотившие твою квартиру, сдохли, -предложила тост Катерина.

– Звучит кровожадно, но принимается, -кивнула я.

– Что теперь делать собираешься? -спросила Катерина.

– Не знаю, -пожала плечами я, – у бабули был какой-то план, а мне, если честно, сейчас не до того. У меня по программе ремонт. Так вот. Просто ужас, что творится в квартире…

– Да уж, ничего не пожалели гады. Слушай, -встрепенулась Катерина, – а какой он?

– Кто? -не поняла я.

– Ну, картон Леонардо?

– Будет возможность, покажем. Классный, только знаешь, мне бы было достаточно репродукции в книжке. Что народ так за него рубится?

– Люди гибнут за металл, -усмехнулась Катерина и плеснула еще немного коньяка нам в кофе, – плевали они на твой картон.

Мы снова чокнулись и выпили за нас, хороших и замечательных. Потом Катерина рассказала пару новых историй про зверства своего начальства. К примеру, недавно Катерина всего на неделю задержала полугодовой отчет, и на их контору наехала налоговая полиция. Ну и что с того? Разве это причина, что бы заставлять несчастную Катерину выходить на работу по выходным? Она и так утрудила свой хребет на невыносимой работе с одиннадцати до шести (когда не удается улизнуть пораньше). Если бы мы не израсходовали все эмоции на погром, то были бы потрясены кошмарным равнодушием и мракобесием Катерининого начальства. Эти люди не знали слова "жалость", гуманизм был им недоступен.

Мы погоревали немного, плеснули себе еще понемногу коньяка, хлебнули великолепного напитка, который получился (записывайте рецепт: столовая ложка кофе на 150 граммов конька) и решили привести в порядок хотя бы кухню.

Бабуля застала нас за очень увлекательным занятием: Катерина, как девушка более мощная, вешала на место последнюю полку, а я сортировала посуду: складывала все осколки в один большой пакет, а две тарелки и четыре чашки, чудом уцелевшие после погрома – в раковину.

– Девочки, -бабуля расцеловала нас с Катериной, – что у вас тут творится?

– Я тебе говорила, -пожала плечами я, – тут словно Мамай прошелся.

– Детка, -бабуля горестно всплеснула руками, – твой мужик не переживет, как из своей командировки приедет.

– Я, значит, уже не в счет, -укоризненно покивала я головой.

– Галочка, -бабуля заправила мне за ухо выбившуюся прядь волос, – Галочка, у тебя же внутренний стержень, заложенный породой, а мужик твой… Эх…

– Но-но! -возмутилась я, – ты полегче про Пашку-то.

– Ладно, Галочка, не сердись. Я понимаю, тема для тебя святая. -Бабуля села рядом со мной и окинула задумчивым взглядом мое оскверненное гнездо. – Что за письмо с требованием немедленно привезти ключи?

– Вот, -Катерина, подняла с пола записку от доброжелателя и протянула бабуле. Бабуля, кляня на чем свет стоит забытые в машине очки для чтения, медленно прочитала ее, держа на расстоянии вытянутой руки, что придало ее позе некоторую надменность.

– Да… Сильный доброжелатель, прорезюмировала она. -Причем, заметьте, девочки, хочет он не картон, а именно ключ. То есть, даже в голову никому не приходит, что в ячейке никакого картона давно нет.

– Съездим к ним? -умоляюще взглянула я на бабулю, – Отдадим ключи от второй ячейки? Ну пожалуйста…

– Конечно, -подозрительно легко согласилась бабуля, – завтра же и поедем. Ну не смотри так на меня.

Катерина заварила бабуле кофе и предложила коньяку.

– У-у-у… -протянула бабуля с уважением, – что это вы тут пьете…

Мы с Катериной с гордостью продемонстрировали бабуле свои напитки, и даже предложили продегустировать.

– Нет, девочки, -отмахнулась от нас бабуля, – я, как-никак, за рулем. Пришлось внять твоему совету, Галочка, и оставить Евгюшу дома поспать. Он слегка перенервничал сегодня. Катенька, – повернулась к Катерине бабуля, – а поехали с нами?

– Да? -задумчиво закатила глаза Катерина, – как интересно… А домой?

– Да что тебе там дома делать? -приобняла за плечи Катерину бабуля, – нечего там делать, дома. Позвони своему мужику и скажи, что ты отправляешься к бабушке подруги.

– Я попробую… -Катерина поплелась в коридор звонить своему ненаглядному.

– Давай, давай, -прокричала ей вслед бабуля, – сейчас купим балычку и накатим коньячку…

– Ужас, -покачала я головой, – весь день коньяк глушим, и ни в одном глазу…

– Так нервы же, детка… -заулыбалась бабуля. Сообща мы распихали весь хлам по шкафчикам, повешенным Катериной, вложили выбитую плитку на прежние места и отволокли пакет с осколками в коридор. Кухня приобрела почти допогромный вид. Тем временем из коридора неслось:

– Да… К бабушке Галкиной едем. Почему чушь? Что здесь глупого? Что?! Я все это придумала? Зачем мне все это нужно? Что?!! Ну ты подле-ец… Это я прикрываю свои любовные связи поездкой к бабушке подруги? Что я, по-твоему, дура, что ли? Я что, ничего умнее придумать не смогу, что ли?

Поорав еще пару минут, Катерина шваркнула трубку.

– Козел, -смачно выплюнула она.

– Сильно ты его, -с уважением протянула я.

– Ничего не скажешь, -покивала бабуля. – Ну что? – она подхватила свои солнечные очки и водрузила их на нос, – двинулись?

– Да! -ответили мы с Катериной нестройным хором, и вся наша компания отправилась к бабуле домой.

Доехали мы удивительно быстро, выпустили моего кота гулять по огромной бабулиной квартире, растолкали спящего Евгения Карловича, Катерина сгоняла за балыком, бабуля достала коньяк, и вчетвером мы просидели до рассвета. Евгений Карлович разошелся в нашей блистательной компании, сыпал совершенно фантастическими историями, повествующими о годах его богемной молодости. Мы смеялись до упаду, а потом решили спеть хором.

Когда в четыре голоса мы грянули "Варяга", стало понятно, что таким вокальным талантам пропадать грех, и это великолепие должно стать достоянием общественности. Мы распахнули балкон, перетащили туда столик, кресла и продолжили банкет на свежем воздухе. Спев "Варяга" четыре раза, мы решили несколько расширить репертуар. Ничего кроме "Любо, братцы, любо" мы припомнить не смогли, и в момент развели тоску. При словах "а жена узнает – выйдет за другого", мы с Катериной прослезились, а строки "сердце мое смелое коршуны и вороны по полю разнесут" пробили даже бывалых, и Евгений Карлович разрыдался у бабули на груди. Так прошло некоторое время. Мы глубоко погрузились во вселенскую печаль, вспоминали былые потери, то, что и не вернешь никогда, и в тот момент, когда нам всем уж и жить не хотелось, Катерина вдруг затянула: "Все могут короли". Все начали ей подпевать, и вскоре воодушевление вновь охватило нас, и, раз все так здорово сложилось, мы решили исполнить еще и "Лица стерты, краски тусклы". Тут уж мы перепутали все куплеты, перезабыв слова, и наше отвратительное пение само собой сошло на нет.

Некоторое время мы еще сидели, бормоча себе под нос какие-то невнятные "терьям-терьярем-тем-терьям", но и это скоро прекратилось. Воцарилось глубокое молчание. Морфей принял нас в свои объятия. Безвольно раскинувшись, мы растекались киселем по креслам, только бабуле не было покоя:

– Дорогие мои, -провозгласила она, приветственно щурясь на восходящее солнце, – мне кажется, что нам с вами давно пора в постель.

– Мария, ты нас недооцениваешь, -с возмущением проснулся Евгений Карлович, – в наше время по трое суток из-за стола не вставали.

– И даже полное отсутствие на них еды и выпивки не считалось уважительной причиной, -ухмыльнулась бабуля.

– Правильно, -в один голос поддержали мы с Катериной бабулю, – совершенно правильно!!! Давно пора в постель!!!

– Катерина, -попытался горячо возразить Евгений Карлович, но бабуля оборвала его властно:

– Спать.

– Ну, как дамы пожелают, -миролюбиво пожал плечами Евгений Карлович, – спать, так спать…