Текст книги "Божий одуванчик"

Автор книги: Анастасия Зубкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Не вздумай детка, у нас совсем нет времени на диарею…

Я обернулась и увидела бабулю. Свой букет она засунула за пазуху, и пожухлые стебельки печально торчали из-за ее кофты. Серега мялся рядом, переступая с ноги на ногу. Вид он имел весьма помятый и печальный.

– Марья Степановна!!! На что у нас нет времени? -обрадовалась Катерина.

– Тише! -замахала на нее руками бабуля, – стойте спокойно, девочки. Сейчас мы потихоньку заходим в метро и едем до Цветного бульвара. Держимся отдельно, но друг друга из вида не теряем. Ведем себя прилично, и Бог видит, этот ужасный день закончится.

– Аминь, -сказала я и первой направилась к метро.

За моей спиной Серега жаловался Катерине на бабулю и умолял произвести деление на пары по другому принципу.

– Ей богу, -стонал бедняга, – у меня голова болит оттого, что Марья Степановна все время бьет по ней своими огурцами. Букет этот чертов… Пусть родственники воссоединятся, а мы с вами, Катерина прекрасно найдем общий язык.

– И не мечтай, -процедила бабуля, швырнула свой букет в ближайшую урну и повисла на руке у Сережи. Мы с Катериной прибавили шагу, чтобы не слышать его стонов и жалоб.

– Первый раз еду в публичный дом, -мечтательно протянула Катерина, когда мы, нырнув в мутный электрический свет подземелья, оказались на эскалаторе «Комсомольской», – почему ты мне никогда не рассказывала о Шурочке?

– Потому что ты -средневековая мракобеска, – с достоинством ответила я. Катерина отвернулась в сторону и сделала вид, что с интересом разглядывает рекламные щиты. Где-то в начале эскалатора бабуля с Серегой устроили потасовку. Мы с Катериной прибавили шагу.

Дальнейшая дорога до Шурочкиного заведения удручала однообразием. Задыхаясь от духоты, ставшей в метро еще утонченней, мы пытались оторваться от Сереги с бабулей. Они преследовали нас по пятам, уродничая с такой силой, что нам становилось дурно. Смеяться мы уже не могли, а потому, приметив поблизости эту дикую пару, мы просто старались занять такую позицию, чтобы как можно меньше видеть и слышать. Не тут-то было. Бабуля в паре с Серегой даже в состоянии полного покоя выглядели настолько жутко, что невозможно было делать вид, что мы ничего не замечаем.

Выкатившись из метро, мы с Катериной вздохнули с облегчением. Преодолеть осталось ничтожно малый отрезок пути.

Пропустив вперед наших клоунов, мы с Катериной медленно мерили шагами тихие переулочки центра. Казалось, что среди карамельных, сверкающих новизной особнячков дышалось легче. Пыльная, вязкая жара и здесь заявляла свои права, казалось, что копотью покрыты даже листья деревьев, однако, величественность кованых решеток, покой огромных зеркальных окон, плавные изгибы мощных дверей и сверкающие витрины навевали негу и каким-то чудом помогали забыть о метеорологическом кошмаре, свалившимся на Москву.

Плетясь за бабулей, мы некоторое время поплутали (как ни странно, при всех своих многочисленных железных навыках выживания в этом мире, моя бабуля обладает кошмарным топографическим кретинизмом), а потом свернули в Колобовский переулок. Тут ноги сами понесли меня. Если раньше я еле плелась за Катериной, то теперь я заметно вырвалась вперед и почти догнала бабулю. Она уже стояла перед опрятным особнячком со скромной вывеской «Салон красоты» и настойчиво трезвонила у служебного входа.

Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге появилась Лариска – бессменная Шурочкина домоправительница. Именно она ведала всеми бытовыми сторонами Шурочкиного предприятия, содержа весь особняк в идеальном, стерильном порядке.

Я было припустила бегом, но замедлила шаг, наблюдая немую сцену. Лариска, маниакально опрятная, выглаженная и накрахмаленная, с высоко зачесанными волосами, мягкими маленькими руками и ямочками на розовых щеках с изумлением смотрела на уставшую, взмокшую бабулю в ситцевом платье, парике и вязаной кофте.

– Простите… -вежливо начала Лариска, – вы к кому?

Бабуля лихо заломила свой парик на затылок и пророкотала:

– Лариса, не стой столбом, а лучше зови эту старую перечницу, свою хозяйку.

Лариска тихо ахнула и побледнела.

– М-марья Степановна? -прошептала она внезапно осипшим голосом, – Что с вами?

– Да не бойся ты, -попыталась успокоить Лариску я, но она пришла в состояние еще большего изумления, увидев мой наряд. Тут из-за наших спин выглянули Катерина с Серегой и я начала опасаться, что Лариска завалится в нервный обморок. Однако, многолетняя выучка и привычка ничему не удивляться взяли верх над ненужными сантиментами, Лариска взяла себя в руки и тихо проговорила:

– Эти с вами?

– Без сомнения, -кивнула бабуля, оттесняя Лариску от двери и вваливаясь за порог. Мы последовали за ней. Лариска опомнилась и засеменила рядом со мной.

– Галочка, -причитала она, – что же этот такое? У вас случилась беда? Кто эти люди?

– Друзья, -выдохнула я, с наслаждением погружаясь в мраморную прохладу Шурочкиного заведения.

– Я зову Шурочку, -Лариска свернула в сторону и бегом припустила вверх по лестнице. Мы же продолжали идти по светлым коридорам первого этажа Шурочкиного царства. Там было светло, уютно, прохладно и пахло чем-то приятным – то ли сдобой, то ли ванильными орхидеями.

Этот этаж Шурочка отвела под офис. Именно здесь решались не самые серьезные дела (самые серьезные вершились в личном Шурочкином кабинете), проводилась бухгалтерия всего заведения и тут же располагался салон красоты. Да, да, самый настоящий салон красоты, имеющий своих постоянных клиенток, весьма дорогое и очень устойчивое предприятие. Оно также принадлежало Шурочке.

Наша странная компания ввалилась в приемную, утопающую в пушистых бежевых коврах, чья геометрия была всецело подчинена огромному кожаному дивану цвета топленого молока. Не долго думая, мы повалились на этот диван и затихли. Откуда-то из глубины особняка лился мягкий, завораживающий джаз, тихий и пронзительно меланхоличный. Казалось, в этой музыке были заключены шелест дождя и далекие раскаты грома, трепет одиноких листьев на ветру и бокал хорошего белого вина под тентом открытого кафе…

– Чтоб мне сдохнуть… Мусенька!!! -Шурочка ворвалась в приемную как метеор, – Что с тобой приключилось?

Идеальную Шурочкину фигуру мягко драпировало бирюзовое домашнее платье с завышенной талией. Тончайшая ткань опускалась до самых щиколоток ее босых ног, каким-то чудом не скрывая достоинств их обладательницы, а напротив, подчеркивая. Мягкие светлые волосы Шурочки спадали по обеим сторонам ее лица, поражая девическим блеском и полным отсутствием седины. На гладких Шурочкиных щеках цвел нежный румянец.

В два прыжка Шурочка оказалась рядом с нами.

– Что происходит? -продолжала патетически вопрошать она, – у нас беда? – Шурочка картинно заломила руки, зазвенев многочисленными серебряными браслетами и тут заметила меня. Мы с ней расцеловались, а бабуля устало стянула свой лохматый парик.

– Полная задница, Шура, -вздохнула она, – но жутко интересно.

– Мусенька, -Шурочка опустилась на диван рядом с бабулей, озабоченно ее разглядывая, – забудь про все. Сейчас девочки сделают тебе чудную маску, от которой ты станешь молодой, как девочка.

– Оставь это на потом, -заулыбалась бабуля, – нет ли у тебя какой-нибудь чудной маски, чтобы моя кожа сморщилась, как печеное яблочко?

– Я не знаю, -пришла в замешательство Шурочка, но быстро нашлась, – мы обязательно что-нибудь придумаем. Твоей спутнице, – она кивнула на Катерину, – мы предложим оригинальную систему по снижению веса…

Катерина вспыхнула как порох.

– Что? -она вскочила с дивана и задрала юбку от своего костюма, демонстрируя всем собравшимся свои слоновьи колготки с набитым в них хламом. – Что?! Систему по снижению веса? – пылая от негодования, Катерина принялась вытаскивать из этих колготок старые махровые полотенца, ночные рубашки, простыни и чьи-то порыжевшие кальсоны. Спустя минуту у ее ног высилась величественная гора хлама, – вот моя система снижения веса, – пропыхтела Катерина, сдирая с себя колготки, – черт побери…

Шурочка невозмутимо наблюдала за манипуляциями Катерины.

– Кто это? -спросила она у бабули, – она мне нравится.

Катерина фыркнула и плюхнулась на диван между мной и красным от смущения Серегой.

– Шура, позволь, я представлю тебе Катеньку, прекрасную девушку и редкую красавицу, -кивнула бабуля в сторону Катерины. Та приветственно оскалилась, силясь разодрать кокон, который с утра навертела у нее на голове коварная бабуля.

– А этот молодой человек? -Шурочка указала на Серегу, – почему-то он мне нравится меньше.

– С парнем посложнее, -покивала бабуля, – какой-то он мутный, пытался нас убить, а потому мы захватили его с собой. Может, определишь беднягу к себе на некоторое время? А то он сбежать порывается постоянно.

– Сбежать? -Шурочка светло заулыбалась, – Лариса! – обратилась она к закрытой двери. Дверь сразу же распахнулась и на пороге появилась Лариска, – Милая, этот юноша отчего-то хочет сбежать… Отведи его, пожалуйста, к Марине. Он не буйный? – как бы между прочим поинтересовалась у бабули Шурочка.

– Буйный, буйный, -ухмыльнулась бабуля. Серега занервничал и принялся тревожно озираться оп сторонам.

– Ну, раз буйный, -снова повернулась к Лариске Шурочка, – Степана на всякий случай захвати, пусть проводит.

Шурочка нажала на небольшую кнопку, вмонтированную в стену и на пороге бесшумно возник Степан – здоровенный детина, размером со шкаф.

– Степа, дорогой, -Шурочка смотрела на него с материнской нежностью, – тут у нас молодой человек буйный, хочет сбежать… Нехорошо. Проводи его к Марине, пусть расслабится, а то так и до невроза недалеко.

Бледный, как смерть Серега попытался что-то сказать, но смог издать лишь тихий сип, завороженно разглядывая Степана. Детина поскреб свой жирный, выбритый затылок, коротко кивнул, шагнул в приемную, подхватил Серегу за шкирку и вынес его в коридор. Послышался сдавленный крик и тихий Серегин плач. Лариска выскользнула в коридор вслед за ними. В приемной воцарилась тишина.

– Ему не будет больно? -озабоченно осведомилась сердобольная Катерина.

– Ему будет хорошо, -мечтательно улыбнулась Шурочка.

Абсент и ошеломляющие новости

– Я до сих пор не понимаю, Мусенька, -расслабленно пропела Шурочка, легко закидывая ногу на ногу, – зачем вам понадобился этот нелепый маскарад. От кого вы скрывались?

– Сложно объяснить, Шурка, -хмурилась бабуля, – скажем так: интуиция и трезвый расчет подсказали мне, что так надо.

Мы с Катериной предпочитали помалкивать, а потому скромно пили лимонад и жевали фруктовые пирожные, которые принесла Лариска.

Шурочка заставила нас умыться, отменила все свои встречи, отвела нас в свой кабинет и закрыла дверь на ключ. Мы устроились в креслах для посетителей и принялись за лимонад. Бабуля с Шурочкой вели подготовительную беседу о погоде, здоровье девочек, ценах на африканские изумруды и новейших средствах от радикулита. Многолетняя закалка не позволяла им бросаться на обсуждение дел сразу. Старая авантюрная школа диктует размеренность и степенность. Самые безумные дела совершаются тут под непринужденную светскую беседу и коньячок, со вкусом, смаком и наслаждением. Опыт начинает и выигрывает.

Я скучала, рассматривала новое приобретение Шурочки, скромно выставленное под стеклом – индийский батик прошлого века – и периодически закидывала ногу на ногу. Честно говоря, все это уже успело мне приестся.

Катерина же пожирала глазами обстановку кабинета. В принципе, с первого взгляда это помещение не производило сногсшибательного впечатления. Все очень мило – тонкие изгибы ножек столов и стульев, мягкие персиковые тона, стекло, алюминий, дипломы в рамочках, – но не более того. Лишь приглядевшись, можно было заметить индейские трубки и антикварные письменные приборы, африканские статуэтки и китайский фарфор, засушенных ящериц и страницы из старинных рукописей, фрагменты наскальной живописи и древнеармянскую керамику… Оказавшись в кабинете Шурочки, можно было целую вечность наблюдать за вещами, которые вели здесь свою жизнь.

Я прикрыла глаза и мирно сложила руки на груди. Сквозь прикрытые жалюзи лился теплый свет предзакатного солнца, бабуля с Шурочкой обсуждали какого-то Кардинала, а Катерина не могла вымолвить ни слова, рассматривая обстановку Шурочкиного кабинета. Я пошевелила пальцами на ногах и блаженно вздохнула. Шурочка приняла мой вздох за отправную точку.

– Мусенька, -начала она, выдержав недолгую паузу, – мой ангел…

– Можешь без китайских церемоний, -взмахнула рукой бабуля, скривившись при упоминании об ангелах.

– Изволь, -пожала худеньким плечиком Шурочка, – Мусенька, я очень рада, что ты так интересуешься моими делами. Но поверь мне, мы обсуждаем их уже полчаса, а между тем, твое появление у меня было обставлено не без помпы. Открой мне свое сердце, а то, знаешь ли, я чувствую себя старой дурой.

– Не ты одна, -вздохнула бабуля, – если бы каждый раз, когда я чувствую себя подобным образом, мне давали бы пару рублей, я бы уже жила на Канарах.

– Продолжай, Мусенька, -Шурочка устроилась поудобнее.

– Понимаешь ли, -начала бабуля издалека, – я сейчас все расскажу. Только пообещай мне, что не будешь переживать и нервничать.

– Обещаю, -улыбнулась Шурочка, – приступай.

– Э-э-э… -бабуля избегала смотреть в глаза Шурочке, – ну… история на самом деле долгая… Ты слышала о похищении из частной коллекции картона работы Леонардо да Винчи?

– Какие-то слухи до меня доходили, -осторожно произнесла Шурочка, – к чему ты клонишь?

– А про убийство Косого?

– Слышала и про это, -лицо Шурочки не выражало никаких эмоций. Это-то и пугало.

– А про лохов тульских? -бабуля усердно делала вид, что очень интересуется Шурочкиным батиком.

– Муся, -тихо проговорила Шурочка, – если ты каким-то боком замешана в эту историю, скажи мне прямо. А если ты меня разыгрываешь, я тебя убью.

– В очередь, -мрачно процедила бабуля, – ты ведь слышала про трех женщин, которые убили Косого?

Шурочка задумчиво закусила губу и некоторое время внимательно разглядывала меня, Катерину и бабулю. Потом она порывисто встала, подошла к небольшому сейфу, достала из него пузатую бутыль абсента, откупорила его и сделала три больших глотка. Постояла некоторое время, прислушиваясь к себе, а затем медленно подплыла ко мне, обхватила мою голову тонкими руками и прижала к своему животу.

– Девочки, -прошептала она, покачиваясь в такт своим мыслям, – это очень плохая история.

– Не паникуй, -бабуля подошла к Шурочкиному столу, некоторое время рассматривала абсент на свет, а потом сделала большой глоток, – это все ерунда.

– И мы никого не убивали -громко сказала я.

– Это радует, -сдержанно заметила Шурочка, выпустила наконец мою голову и села в кресло рядом со мной, – я могу укрывать вас у себя сколько угодно, а если сюда кто-то сунется, мы будем стоять до последней капли крови.

– Шурка, -пророкотала бабуля, – к чему этот гнилой драматизм? Кто-нибудь сунется – мы найдем способы объяснить ему, что он не прав.

– А что вы только что пили, можно поинтересоваться? -подала голос Катерина.

– Абсент, -выдохнула я.

– Всю жизнь мечтала выпить абсента, -проникновенно проговорила Катерина, – можно мне глоточек?

– Отчего нет? -Шурочка встала, подхватила бутыль и протянула ее Катерине. Та некоторое время подозрительно разглядывала вкусный и полезный напиток, а потом зажмурилась и сделала большой глоток.

– Вещь? -поинтересовалась бабуля, приглядываясь к хрипящей Катерине.

– Еще какая!!! -просипела та и затихла.

– Тьфу на вас, -возмутилась я, – мы по делу приехали, а вместо этого жрем абсент, даже не разливая его по стаканам. Между прочим, – добавила я, немного подумав, – это пойло разрушает нервные клетки…

– Милая, -Шурочка приобняла меня за талию, – родная моя… Это же так манерно – роскошные женщины, пьющие прямо из бутылки пойло, разрушающее нервные клетки! Эти особы прекрасно воспитаны, но плевали они на всякие условности, и это дурманит окружающих почище всякого абсента… Такую дикую женщину хочется соблазнить, ею хочется обладать!

– Думаешь? -подозрительно прищурилась я.

– Вне всякого сомнения, -заулыбалась коварная Шурочка, – подобная линия поведения – последний писк, новейшая тенденция. Сейчас кругом царит полнейшая эклектика и полный отказ от шаблонов на фоне досконального знания их. Очень изящно.

– Ну-ка… -я потянулась к бутылке и глотнула из нее, – Так?

– Почти, -покивала Шурочка, – только мне кажется, что в этот жест следует добавить легкий оттенок бесшабашности и бунтарства, – она взяла бутыль из моих рук и сделала еще один большой глоток. Мы с Катериной многозначительно покивали – действительно, смотрелось на редкость бунтарски и бесшабашно. Шурочка довольно усмехнулась.

– Итак, -она гордо вскинула голову, – теперь я готова выслушать, каким образом вы вляпались в эту историю.

– На самом деле, -начала бабуля, – во всем виновата Галочка.

Я так и подпрыгнула на месте от возмущения. Как всегда, меня сделали козлом отпущения. Кто вечно виноват во всем? Галочка! Почему голодают дети Африки? Из-за меня! В чем причина глобального потепления? Во мне! Отчего коренные жители Австралии страдают от плохого медицинского обслуживания? От того, что я появилась на свет! Почему Америка навязывает свою политику всему миру? Из-за моего попустительства! Также я виновата в том, что в Тульской губернии резко снизились надои, растет детская преступность, а пенсионеры не получают положенных льгот… Казалось, что еще пара минут, и из моих ушей пойдет пар. Однако, бабуля совершенно не замечала моей яростной мимики. Она спокойно продолжала:

– Уж не знаю, откуда в крови моей внучки такая тяга к авантюризму, но факт остается фактом -именно она раздобыла ключ к ячейке, в которой лежал картон работы великого Леонардо.

Шурочка сложила руки на груди и с интересом ждала продолжения рассказа. Следующие четверть часа мы, перебивая друг друга, выкладывали все, что с нами произошло. Мы были красноречивы. Порой мы отхлебывали из Шурочкиной бутыли, и наши ораторские способности росли с каждой минутой. Подробнейшим образом, в самых ярких красках, мы отповествовали Шурочке о мужике с ключами, о том, как на меня нападали, об отравленной тетке, якобы из собеса, о погроме в моей квартире, о Косом и о нашем позорном ночном бегстве. Шурочка слушала нас с непробиваемым выражением лица, не комментируя и ничего не прелагая. Когда мы выдохлись и замолчали, она задумчиво потеребила прядь своих волос, потерла лоб тонкой рукой и тихо проговорила:

– Евгений Карлович… Что-то зачастил он ко мне…

– Да? -заинтересовалась бабуля, – он бывает в твоем заведении?

– Заглядывает, -неопределенно пожала плечами Шурочка, – а вот в последнее время зачастил…

– Между прочим, -заявила Катерина, отхлебнув из Шурочкиной бутыли, – Евгений Карлович предлагал Марии Степановне руку и сердце.

Некоторое время бабуля с Шурочкой молчали, а потом взорвались хохотом.

– Что? -озадаченно хлопала глазами Катерина, – я что-то не то сказала?

– Нет, -простонала бабуля, утирая слезы, выступившие на глазах, – просто уж очень мило это звучит…

– Руку и сердце!!! -всхлипывала Шурочка, – руку…

– И ногу, -прорезюмировала бабуля, настраиваясь на серьезный лад. – В общем так, – положила она ладонь на плечо хихикающей Шурочке, – я говорила, что мне нужна твоя помощь.

– Какая? -встрепенулась та.

– Информационная, -припечатала бабуля.

– Ну… -Шурочка пожала плечами и запустила тонкую руку себе в волосы, – в плане информационном в данный момент ничем особым порадовать тебя не могу. Все, что вы сейчас рассказали, в наших кругах болталось давно, однако, я не предполагала, за кем охотится Папа. Предположить, что это ты, Мусенька, я не могла даже в самом кошмарном сне.

– Значит ничегошеньки ничего? -разочарованно протянула бабуля.

– На данный момент ничего, -вздохнула Шурочка, – но дай мне сутки, и все нюансы этого дела будут в твоих руках.

– И никаких странных вещей ты не слышала? -поинтересовалась я в свою очередь.

Шурочка закатила глаза, отхлебнула из своей бутыли и глубоко задумалась. Стало тихо, лишь тихий джаз лился откуда-то из глубин здания. За окном, на улице звонко стучали чьи-то каблуки, а солнечный свет рассеянными пятнами дрожал на противоположной от окна стене.

– Знаешь ли, Мусенька, -подала наконец голос Шурочка, – есть одна вещь, но я не знаю, поможет ли она тебе.

– Поможет все, -заявила бабуля, – я буду рада любой информации, которой ты меня порадуешь. Даже тот факт, что я знаю о наличии земного притяжения, хоть по идее никакой помощи не оказывает, однако внушает чувство уверенности.

– Ну, тогда слушай, -Шурочка закусила губу, – насколько я поняла, Евгений Карлович посвящен во все детали вашей истории.

– Ну… -задумалась бабуля, – что это за постановка вопроса… Во многие, скажем так.

– Это хорошо, -кивнула Шурочка, – потому что последние пару дней Евгений Карлович ведет активные переговоры насчет продажи очень крупного произведения искусства. Эти переговоры строго засекречены, настолько строго, что даже мне не удалось узнать, что именно он продает. Известно лишь, что речь идет об огромной сумме денег.

– Насколько огромной? -вскинула бровь бабуля.

– Скажем так, -тряхнула головой Шурочка, – я бы сто раз подумала, прежде чем делать такую покупку.

– Гм… -призадумалась бабуля, – не сказала бы, что ты, Шурка, сильно меня порадовала.

– Предупрежден -значит защищен, – пафосно изрекла Шурочка.

– Подождите! -подала голос я, – вы хотите сказать, что Евгений Карлович пытается толкнуть на черном рынке нашего Леонардо?

– Тише ты! -в один голос зашикали на меня бабуля с Шурочкой, – с ума сошла – так орать!!!

– К тому же, -добавила Катерина, до этого момента сидевшая тихо, как мышка, – это вовсе не наш картон.

– Вот еще глупости! -возмутилась бабуля, – кто первый встал, того и тапки.

Я прекрасно понимала, что призывы к благоразумию и осторожности не возымели бы сейчас никакого действия, тем более, что Шурочка тоже не особенно возражала против присвоения себе краденого произведения искусства. Несмотря на это, я запылала пламенным пионерским огнем и гордо заявила:

– Однако, не стоит забывать, что картон этот принадлежит нам не по праву.

– Это почему же? -возмутилась бабуля, – чем это тот тип заслужил право его иметь? Тем, что как идиот дал его украсть каким-то лохам? Тем, что не берег эту драгоценность как зеницу ока? Тем, что не понимал, что за бриллиант оказался у него в руках?

Я надулась, сложила руки на груди и сделала вид, что ужасно интересуюсь Шурочкиной коллекцией китайского фарфора.

– Ну? -бушевала бабуля, – ответь мне, детка, чем этот тип заслужил право иметь этот картон?

– Тем, -тихо ответила я, – что он заплатил за него дикие деньги на каком-нибудь аукционе.

Бабуля некоторое время возмущенно смотрела на меня, а потом махнула рукой и продолжила с не меньшим накалом:

– Не пытайся увести меня в сторону, детка!

– Ха… -так же тихо ответила я.

– Я что-то не поняла, -влезла Катерина в наметившуюся было паузу, – Евгений Карлович у нас кто? Злодейский злодей?

– Евгений Карлович -мой старый товарищ! – гордо ответила бабуля. Все замолчали.

«Да… – тихо подумала я, – разговор у нас получается на редкость идиотский… В огороде бузина, а в Киеве дядьки…». Я встала с дивана и сделала несколько шагов по Шурочкиной приемной. И в этот момент меня настигло довольно неприятное открытие: мы страшно напились. Эта мысль необыкновенно позабавила меня. Надо сказать, что абсент действует на меня очень странно – довольно долгое время я вообще не ощущаю никакого опьянения, но стоит мне встать на ноги, как все выпитое мной со страшной силой ударяет мне в голову. Волнения этого дня лишили меня всякой осторожности, и я напрочь забыла про коварные свойства любимого Шурочкиного напитка. Я глупо улыбнулась.

– Что ты? -поинтересовалась Катерина.

В ответ я засияла мутной улыбкой во все свои тридцать два зуба. Катерина посмотрела на меня с опаской:

– Ты плохо себя чувствуешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Х-хорошо? -неуверенно спросила Катерина.

В ответ я энергично закивала.

– А что тогда происходит?

– Подойди сюда… -коварно прошептала я.

– Зачем? -захлопала глазами Катерина.

– Ну давай, -захихикала я.

Катерина с опаской поднялась с дивана и подошла ко мне. По дороге она смогла на собственном опыте ощутить все прелести абсентного опьянения. Ко мне она уже не подошла, а подплыла, как каравелла из общеизвестной песни.

– Ну? -гордо спросила я, словно все это безобразие было моих рук делом.

– Отли-и-ично, -гнусаво протянула Катерина.

– Как ощущения? -поинтересовалась я.

– Нор-р-рмально, -с трудом выговорила Катерина и неловко облокотилась на стену.

– О… -тепло заулыбалась бабуля, – девицы наши, Шурка, уже тепленькие.

– Оставайтесь у меня ночевать, -предложила Шурочка, сложила руки на груди и смежила веки.

– Нет! -запротестовала бабуля, – У нас еще куча дел!!!

– К-каких? -живо поинтересовалась Катерина, мучительно борясь с икотой.

– Детка, -лукаво сощурилась бабуля, – мне очень интересно, что стало с моей квартирой. Хоть она и набита всяким хламом, не заслуживающим внимания, но среди этой рухляди порой попадаются вещи, которые дороги мне как память о днях былой славы.

– А это не опасно? -отрешенно спросила я, проигнорировав упоминание о днях былой славы моей бабули.

– Ну… -бабуля внезапно погрузилась в меланхолию, – жизнь вообще опасная штука… Я удивляюсь, как мне раньше не пришла в голову мысль заглянуть к себе домой.

– Ты уверена, что это хорошая мысль? -проговорила Шурочка, не открывая глаз.

– Говно вопрос! -захохотала бабуля.

– Дело ваше, -Шурочка мучительно поморщилась, – предупреждаю, в таком виде ходить по городу опасно.

– В таком виде, Шурка, -ласково пророкотала бабуля, – ходить по городу весело.

Я не стала возражать – дурацкий смех распирал меня, в теле образовалась приятная гибкость, а в руках не было никакой силы. Я перевела взгляд на Катерину. Она выпучила глаза и скромно икнула. Бабуля с трудом поднялась с дивана и, пошатываясь подошла к нам. В зеркальных дверцах Шурочкиных стеллажей отразились наши глупейшие физиономии. Я отвернулась и покорилась судьбе – команда у нас – ураган.

Песня о настоящей дружбе

Когда мы вышли на улицу, жара уже спала. Прошло довольно много времени, пока мы восстановили свой весьма потрепанный грим, водрузили бабуле на макушку парик, натянули на Катерину ее колготки, запихнули в них весь хлам и возвратили ее прическу в первоначальное состояние. Лариска влила в нас по чашке крепчайшего кофе, а голубиная душа Шурочка дала нам в дорогу остатки абсента. В бутыли оставалось его весьма прилично. Бабуля скромно обернула бутыль газеткой и засунула в свою авоську.

На улице мы вели себя довольно пристойно, хоть и давалось это нам с трудом. Скрипя и покачиваясь, шли мы к метро. Прохожие не обращали на нас никакого внимания, а мы упорно вышагивали и делали осмысленные лица. В принципе, на это уходили все наши силы, а потому мы не могли даже толком проанализировать ситуацию. Мы просто включили автопилот и двигались к намеченной цели.

В метро бабуля лихо заломила на затылок свой парик, сложила руки на груди и мирно задремала. Нам же с Катериной не спалось – девушек разбирала жажда деятельности. Мы топтались на месте, рассматривали пассажиров, бурно их обсуждали и очень веселились.

Вообще, берясь за обстоятельное описание этого пути, я весьма сильно кривлю душой. Честно говоря, вся дорога до бабулиного дома запомнилась мне не очень хорошо. До сих пор в моей памяти всплывают жуткие картины, и я не знаю, записать их на счет своего безграничного воображения, или абсента. Как бы там ни было, мне до сих пор не понятно, зачем Катерина вцепилась руками в осветительный прибор в переходе и повисла на нем. Как ни странно, осветительный прибор выдержал, а бабуля во время сориентировалась и сбила с него Катерину своей авоськой. Я была уверенна, что Катерина затаит обиду и при удобном случае отомстит, однако, как показала практика, она совершенно не помнит этого эпизода, а при малейшем упоминании об осветительных приборах в метро, вдруг напрочь перестает понимать значение этого словосочетания и старается перевести разговор на другую тему.

Когда мы потеряли бабулю, и как мы ее нашли – навсегда останется для меня загадкой. В моей слабеющей памяти всплывает картина, как мы с Катериной обреченно шляемся между «Комсомольской» кольцевой и «Комсомольской» радиальной и клянем а чем свет стоит абсент, Шурочку и Леонардо да Винчи. Откуда появилась бабуля, сколько она отсутствовала и почему в ее руках был воздушный шарик с надписью «I love you» – сказать точно не берусь. Вообще, эта дорога оставила нам массу загадок. К примеру, кто купил килограмм картошки? Зачем? Куда этот килограмм потом делся? Варианты ответов возникают разные, и непонятно, кому верить.

– Надо соблюдать осторожность, -заморочено бормотала Катерина, когда мы подходили к бабулиному дому, – и проверить, нет ли за нами слежки.

– Нет, -заверила я всех, внимательно оглядываясь по сторонам, – хотя вон те мужики за домино кажутся мне на редкость подозрительными.

Бабуля внимательно оглядела мужичков, пьющих пиво и увлеченно играющих в домино.

– Рыба, -веско заявил один из них, припечатав фишку к столу. Это почему-то показалось нам очень смешным, и пару минут мы хохотали, согнувшись пополам, хлопая себя по коленям и встряхивая головами.

– Пошли, Штирлицы… -бросила нам бабуля, когда мы отсмеялись вволю и первой направилась к своему подъезду. Мы гордо прошествовали за ней.

В лифте на нас снова напал приступ беспричинного хохота, мы утирали слезы, выступившие на глазах и всхлипывали, не в силах вымолвить ни слова. Лифт остановился и двери с тихим щелчком разъехались. Наша компания с трудом вывалилась на лестничную площадку.

Тут было гулко и подозрительно тихо. Впрочем, в тот момент мы не увидели в этом ничего подозрительного, а потому выстроились по росту перед бабулиной дверью и бабуля, чертыхаясь, принялась ковыряться ключами у себя в замке. После некоторых усилий дверь распахнулась и мы оказались у нее в квартире.

– Отлично, -пробасила бабуля, – дверь они за собой заперли. Это радует.

Слова бабули позабавили нас с Катериной необычайно. В порыве гомерического хохота мы снова сложились пополам и принялись смеяться, бессильно прислонившись к стене.

– Отставить! -гаркнула бабуля. Это повлекло за собой новый взрыв хохота. Катерина начала икать. Бабуля некоторое время гневно сверкала глазами, а потом махнула на нас рукой и принялась смеяться вместе с нами.

Раздался жуткий грохот – это Катерина не устояла на ногах и мешком повалилась на пол. Впрочем, на ее настроение это никак не повлияло – Катерина продолжала смеяться и на полу, раскинув руки и суча ногами. Зрелище она являла собой такой уморительное, что мы с бабулей даже смеяться больше не могли – беззвучно открывали мы рты и ловили ими воздух.