Текст книги "Божий одуванчик"

Автор книги: Анастасия Зубкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Давайте им картон пообещаем передать, -предложила Катерина, – схватим их и обезвредим.

– А что, -просияла бабуля, – это мысль!

– А как мы им сообщим, что хотим передать картон? -надулась я как индюк, – по радио? Здорово получится: дорогие злоумышленники, вы очень напакостили нам, но мы не держим на вас зла, и даже хотим отдать вам картон. Очень тонко! Даже слабоумный ребенок, и тот не поверил бы.

– Другой вариант, -не растерялась Катерина, – мы пробиваем их телефон по базе, используя имя и фамилию, и наговариваем на их автоответчик предложение передать им картон.

– Вот в этом есть рациональное зерно! -одобрила Шурочка, – к тому же, телефон уже пробит… Только надо как-то аргументировать передачу картона, а то и правда, натянуто получается…

Мы призадумались о вечном, силясь выскрести из своих голов хоть одну правдоподобную версию.

– Мозговой штурм! -похлопала в ладоши бабуля, – каждый выдвигает свое предложение, не обращая внимания на то, что оно глупое или нелепое. Противоположные мнения приветствуются – в споре рождается истина. Поехали!

– Все надоело, -предположила Катерина.

– Картон поддельный и он нам не нужен! -смущенно проговорил Евгений Карлович.

– Мы выходим из игры, -вскинула голову Шурочка.

– Мы благодарны Сереге за спасение и хотим его премировать, -для усиления мозговой деятельности Катерина слопала еще одно пирожное.

– Мы их ненавидим и хотим убить, -прорычала бабуля, – притащатся на стрелку в надежде отбить у нас картон.

– Все просто, -устало проговорила я, – надо попросить у них денег.

Некоторое время все удивленно смотрели на меня, сраженные тем, что я вообще способна думать и разговаривать.

– Ну что смотрите? -я взяла свою чашку и отхлебнула глоточек остывшего чая, – мол, устали мы от бандитов бегать, заплатите нам денег, мы вам картон отдадим, и делайте что хотите со всеми бандитами мира.

– Так бандиты же не отстанут, -неуверенно проговорила Шурочка.

– Ясен перец, -закивала бабуля, – но братья ведь не знают, что мы такие умные. Может у нас от волнения крыша уже поехала. Молодец, Галка!

Я благодарно кивнула и снова смежила веки.

– Сейчас и позвоним, -пропела Шурочка, поднялась со своего кресла, подошла к рабочему столу, сняла трубку телефона и набрала номер.

– Я знаю, -грустно проговорил Евгений Карлович, – автоответчик будет переполнен.

– Хуже, -Шурочка с сожалением положила телефонную трубку, – его там вообще нет.

Все снова притихли, соображая. Были слышны тихие шаги по коридору – это бдительная Лариска заставила всех ходить на цыпочках и говорить шепотом.

– Первая градская! -просияла бабуля, – там лежит наша Раиса Захаровна!

– Может, она уже выписалась? -мрачно предположила Шурочка.

– Может, -ухмыльнулась бабуля, – но съездить стоит.

При одном упоминании о Раисе Захаровне я почувствовала, что мой проспиртованный мозг заработал чуть лучше – по крайней мере оказалось, что я еще что-то помню.

– Господи! -хлопнула я себя по лбу, – да у меня же лежит записная книжка это самой Раисы Захаровны! Ну, то есть, Ольги! Надо по ней пробить что-нибудь!

– И ты молчала, -бабуля смотрела на меня, как Павлик Морозов на кулаков, – что там только в твоей голове делается?

– Ничего хорошего, -буркнула я, – вспомнила же!

– И на том спасибо, -покачала головой бабуля, – большая ты у нас молодец. Где у тебя эта книжка?

– Дома в сумке, -проговорила я неуверенно.

– Все ясно, -махнула на меня рукой бабуля. – Итак, к чему мы пришли?

– Общее собрание проголосовало за бандитов, я правильно понял? -поинтересовался Евгений Карлович.

– Так точно, -нестройным хором ответили мы.

– Принято, -кивнул тот, – значит так: Шурочка, ты у нас остаешься здесь и сидишь на информационном канале – вдруг что еще интересное узнаешь. Мы с Марией завозим девочек домой к Галине и они вдвоем пытаются вызвонить наших скромных героев и сообщить им, что мы жаждем получить денег и выйти из игры раньше срока. Тем временем мы с Марией отправляемся в Первую Градскую больницу навестить вашу очаровательную Ольгу. Если честно, то я уже порядком заинтригован ее особой.

– Седина в голову -бес в ребро, – с чувством проговорила бабуля.

– Чистое любопытство, Мария, -попытался оправдаться Евгений Карлович.

– Молчи уж, -махнула рукой Шурочка, – итак, приступаем к выполнению плана?

Я тяжело вздохнула, постаравшись вложить в этот вздох всю свою скорбь. Опять куда-то тащат!

– Не ной, детка, -повернулась ко мне бабуля, – не ной и все будет хорошо.

Я с сомнением покачала головой. Бабулю в мою шкуру – посмотрела я, было бы ей хорошо…

– Никакого сочувствия в вас нету, -ворчала я, – единственный человек, способный меня пожалеть – это я сама, а больше никто… Эгоисты и мракобесы, цель у вас оправдывает средства… А между прочим счастье всего человечества не стоит и слезинки ребенка, поняли?

– Пошли, ребенок, -ухмыльнулась бабуля и мне пришлось подниматься вслед за всеми.

Когда мы стройными рядами вышли из Шурочкиного кабинета, оказалось, что дверей дежурят почти все ее девочки. При нашем появлении они сделали безмятежные лица и завели оживленную беседу.

Вероятно, я слишком мало внимания уделила девочкам, которые работали на Шурочку. Каждая из них была феноменальна. Шурочка всегда заявляла, что ей глубоко плевать на внешние данные своих работниц. Главным ее критерием было «внутреннее свечение» – Шурочка называла это так. Короче, во главе угла стояло личное обаяние, вкус к жизни и оптимизм. Работницы Шурочкиного заведения не боролись с лишним весом, не накручивали себе на голове многочасовых вавилонов и не громыхали день ото дня на здоровенных шпильках. Эти женщины не старались выглядеть намного моложе своего возраста, они не носили огромных декольте и не обвешивались золотом. Эти женщины брали другим. Идеально ухоженные, улыбчивые и жизнерадостные, необыкновенно красивые, обаятельные и веселые, они действительно распространяли вокруг себя внутреннее сияние и заряжали всех, оказавшихся с ними в одной комнате, потрясающей энергией и жизнелюбием.

Сейчас девчонки столпились в коридоре и с жаром обсуждали, надо ли класть сливочное масло в крем для торта «Наполеон» и если надо, то сколько.

Шурочка остановилась и сложила руки на груди.

– Отли-ично, -медленно протянула она, – подслушивали, значит.

Девочки замолчали, обернулись в нашу сторону и сделали вид, что только что заметили свою Мадам, появившуюся в коридоре.

– Что? -светло заулыбалась Маринка – пышущая здоровьем, формами и задором брюнетка с нежной персиковой кожей, – Что-то случилось?

– Ай-ай-ай… -покачала головой Шурочка, – точно подслушивали…

– Кто подслушивал? -изумилась Леночка – миниатюрная огненно-рыжая барышня, – и что подслушивал?

– Посмотри на них, Муся, -воззвала к моей бабуле Шурочка, – ни стыда, ни совести… И как только вы мне в глаза смотрите…

– Да елки, -рубанула воздух широкой ладонью Света, – так и смотрим.

– Бесстыжие… -протянула Шурочка, – и что же вы обо всем этом думаете?

– Сложно сказать, -пожала тонким плечиком Леночка, – нам очень жалко этих братьев с их мамашей.

– А уж мне-то как жалко, -кивнула бабуля и промаршировала по коридору к лестнице. Мы последовали за ней.

Вывалившись на теплую и влажную улицу, мы некоторое время потоптались, приминая тополиный пух, загрузились в бабулину волгу и поехали по направлению к моему дому.

– Будь со мной честна, Мария, -медленно проговорил Евгений Карлович, приоткрывая окно и высовывая в него руку с растопыренными пальцами, – ты и правда поверила в то, что я желаю вам зла?

– Ни на минуту, Евгюша, -заулыбалась бабуля, попыхивая папиросой, – будь спокоен. Ты – самый надежный товарищ в мире.

Успокоенный Евгений Карлович удовлетворенно кивнул, и остаток пути прошел в задумчивом молчании. Подрулив к моему дому, бабуля подождала, когда мы вылезем из машины, приоткрыла дверь и высунулась в нее по пояс.

– Итак, детки, -проинструктировала она нас, – звоните по всем телефонам, которые найдете. Придумайте что-нибудь, называйтесь покинутыми женами, внезапно обретенными детьми – кем угодно, но постарайтесь разыскать координаты Сереги. Будьте настойчивыми и ничего не бойтесь – мы с Евгюшей будем через пару часов.

– Заметано, Марья Степановна, -покивала Катерина, – вцепимся в них, как клещи – не оттащат.

– Замечательно, -обрадовалась бабуля, помахала нам рукой и дала по газам. Мы остались одни у моего подъезда, а откуда-то издалека слышалось рычание мотора бабулиной волги и жуткий скрип колес – это мой матриарх рулила со всей пролетарской ненавистью, выжимая из несчастной машины все, на что она только была способна.

– Пошли звонить, что ли? -лениво потянулась Катерина.

– Пошли, -пожала плечами я, – только я и понятия не имею, что говорить этим людям.

– Скажем, что мы -барышни братьев, оставшиеся на сносях. Пришел срок рожать, а мы совсем одни.

– Очень хорошо, -похвалила я Катерину, ныряя в темную прохладу своего подъезда, – и не прикопаешься, очень правдоподобно…

– Придумай что-нибудь сама, -оскорбилась Катерина, – раз такая умная.

– Мы -их соседи снизу, которых постепенно заливает вода, и мы не знаем, что делать – ломать дверь никто не хочет, – предложила я, вызывая лифт.

– Браво, -мрачно поаплодировала мне Катерина, – у кого чего болит. Ну, и чем твоя история лучше моей?

– Не знаю, -честно призналась я и шагнула в лифт.

– Можем добить семейку их же оружием, -бухтела Катерина, пока я шарила по своим карманам в поисках ключей, – скажем, что им причитается пенсия, или пришел денежный перевод…

– Жуткая глупость, -я наконец-то отыскала ключи и принялась ковыряться ими в своих замках.

– Ага, -покивала Катерина, – ты-то клюнула.

Она оттеснила меня от двери и вплыла в квартиру первой. Там по-прежнему царил раздор – хотя, что же я еще ожидала увидеть? Переступив через груду паркетных досок, я последовала за Катериной и грустно зависла в дверях спальни, мрачно созерцая перевернутый комод.

– Упражняешься в переворачивании предметов взглядом? -заглянула мне через плечо Катерина, – весьма похвально, только абсолютно не работает.

– Проверяла что ли? -поинтересовалась я.

– Нет, -с тихим достоинством ответила мне Катерина, – просто вид у тебя довольно глупый.

– Спасибо, -горячо поблагодарила я свою подругу, – умеешь поддержать в сложную минуту.

– Не за что, -пожала плечами Катерина, – где твоя записная книжка?

– Она не моя, -я легко перемахнула через разбитый в щепки торшер, подхватила свою сумку и устроилась на нашем с Пашкой супружеском ложе, – она Раисы Захаровны, то есть, Ольги этой.

Покопавшись некоторое время в недрах своего баула, я извлекла на свет божий записную книжку фальшивого работника собеса – обычная такая книжечка, потрепанная, с видом Петропавловской крепости, выдавленным на дешевой коже. Я открыла книжку на первой странице.

– Ну-ну, -покивала Катерина, пристраиваясь рядом со мной, – все с тобой понятно, что там есть?

– Масса всего интересного, -я быстро пролистала затертые странички, – куча каких-то непонятных телефонов, половина без подписи – сам черт ногу сломит. С чего начнем?

– С молодых людей, -веско ответила Катерина.

– Это почему? -опешила я.

– Хоть развлечемся на старости лет, -ответила она через зевок, – давай, давай, диктуй телефоны!

– Трубку сначала возьми, -буркнула я, – любительница поразвлечься.

– Куда нам до вас, -хохотнула Катерина и умчалась за трубкой. Я поморщилась, провожая взглядом ее бодрую фигуру.

– А как, -прокричала я вглубь коридора, – как мы узнаем, что эти люди молодые?

– У меня есть особенное чутье, -ответила Катерина, возникая в дверях с трубкой наперевес. – Поехали.

– Сама и выбирай имена молодых людей, раз чутье у тебя такое тонкое, -я вручила книжку Катерине и та принялась листать ее с умным видом. – Так… так… – бормотала она себе под нос, – сейчас мы посмотрим… Сейчас проверим… О! – она пихнула меня в бок локтем и принялась сосредоточенно набирать номер, – Семичев Владимир – звучит на редкость динамично.

Я откинулась назад и закрыла глаза – хочет общаться со всякими молодыми людьми – пожалуйста, только без меня. Я уже слегка переобщалась с ними, уж увольте.

– Соединилось! -в восторге заорала Катерина и сунула трубку мне. Я принялась отпихивать трубку от себя, а Катерина настойчиво приставляла ее к моему уху. Длинные гудки то приближались, то удалялись.

– Да нет никого там, -прорычала я, выхватывая трубку из Катерининых рук, – никого!

– Ало, -послышался вдруг из трубки противный старческий голос.

– Э-э-э… -очень умно ответила я.

– Ало, -надрывался дедулька на том конце провода.

– Э-э-э… -я была великолепна.

– Я ничего не слышу, -вопил мой невидимый собеседник.

– Здравствуйте, -проорала я. Катерина облегченно вздохнула.

– Могла бы я поговорить с Владимиром? -продолжала я вкрадчиво.

– Что? -кричал дед, – не слышу!

– Владимира позовите! -гаркнула я, что было сил.

– Владимира? -изумился дед, – я это.

Я припомнила про себя недобрым словом особое чутье Катерины на молодых людей и продолжила орать:

– Знаете ли, ваш телефон мне дала соседка! Дело в том, что Сережа и Проша наши соседи сверху, а их нет дома, с потолка льет вода, а они дверь не открывают. Может быть, вы скажете, где они могут быть?

– Откуда льет вода? -бесцветным голосом спросил Владимир после недолгого молчания.

– С потолка! -прокричала я.

– А что вы мне звоните? -не меняя тона поинтересовался дед.

– Ваш телефон мне дала соседка! Может вы знаете, где Проша с Сережей? -я начала потихоньку звереть.

– Какие Проша с Сережей? -спросил дед.

– Ну, или Ольга, -я мученически закусила губу, глядя на Катерину, напряженно вслушивающуюся в наш невразумительный разговор.

– Какая Ольга? -испугался дед.

– Кашевая! -выдохнула я, – Ка-ше-ва-я, – произнесла я четко, по слогам.

– Что? -изумился дед, – не слышу ничего!

– Он тупой, -прошипела я Катерине, прикрывая трубку ладонью, – Ольга Кашевая, – проорала я деду, – Вы ее знаете?

– Нет, -обрадовался дед, – ни хрена не знаю.

– А что же ваш телефон нам дали? -возмутилась я до глубины души.

– А вы кто? -подозрительно осведомился дед.

– Соседка! -прорычала я.

– Чья?

В сердцах я шваркнула трубку, пару секунд пометалась из стороны в сторону, а потом схватила подушку и зашвырнула ее в угол. Стало немного полегче. Катерина каталась по постели и ржала как лошадь.

– Что смеешься? -огрызнулась я.

– Тебе секретарем идти работать надо, -угорала Катерина, – в стан врага, на страх агрессору! Ты им сорвешь все, что только можно будет сорвать.

– Попробуй сама, -возмущенно всплеснула руками я, – а то прикрыла мной, как Александром Матросовым, амбразуру…

– И пожалуйста, -буркнула та и вновь открыла книжку, – пожалуй, – пропела Катерина, – с мужиками пока стоит подождать… Женщины куда сообразительней! Вот, Наталья Крапивина – прекрасная фамилия!

– Что уж в ней такого прекрасного, -пробурчала я себе под нос, – ума не приложу. Катерина отмахнулась от меня, напряженно вслушиваясь в телефонную трубку.

«А если это не настоящая книжка? – посетила меня страшная мысль, – что тогда? И правда дать объявление в газету? Купить пару минут телевизионной рекламы? Подать заявку в передачу «Ищу тебя»?». Мое богатое воображение услужливо нарисовало мне картину: мы с Катериной, старенькие и седые старушки, сидим в студии «Ищу тебя» и вытираем платочками слезящиеся глаза. «Сорок лет назад, – рыдая, говорю я, – мы умыкнули картон работы Леонардо да Винчи у двух замечательных парней… Потом они пытались убить нас, подставить под бандитскую охоту и опорочить наши честные имена, но мы просто не можем их забыть! Серега! Прохор! Где бы вы ни были, отзовитесь!». Весь зрительный зал наполняется сморканием, люди достают носовые платки, плачут и рыдают, а мы с Катериной, обнявшись, голосим, что есть сил…

– Здравствуйте, -выпалила Катерина, прервав поток моих сладостных мечтаний, – здравствуйте, позовите Наталью!

На том конце провода, судя по всему, отправились искать Наталью, Катерина молчала, расслабленно поигрывая краешком одеяла – вот она, секретарская выучка!

– Наталья? -Катерина была великолепна – тонкая смесь светскости и отличного вкуса, – я беспокою вас по очень важному вопросу. Ваш телефон мне дала одна женщина и сказала, что вы мне поможете… Понимаете ли, мы с Сергеем жили в гражданском браке два года… Каким Сергеем? Кашевым… – тут Катерина растерянно захлопала ресницами, – Простите, не поняла… – на том конце провода ответили и Катерина побагровела до корней волос, – Что? – взвыла она, – А вот оскорблять не надо… – прошипела она на тон ниже, – Ай, как грубо… Сама кочерга, поняла?! – взорвалась моя подруга, – Что? Да в зеркало пойди посмотри, ага! И себе в рожу плюй, слышишь? Кретинка! – Катерина с чувством отшвырнула трубку и та грохнулась на подушку, которую минуту назад бросала в угол я.

– Дура, -выпалила Катерина, ее пышная грудь высоко вздымалась от возмущения, – нет, ну подумать только, какая дура!

– «Женщины сообразительней мужиков!», -передразнила я Катерину, сбегав за трубкой, – хотя, и правда, дама попалась весьма сообразительная, как быстро сориентировалась – загляденье!

Катерина ничего не ответила и возмущенно скрестила руки на груди.

– Сама и выбирай номера, раз такая умная, -буркнула она, немного подумав.

– Пожалуйста, -великодушно согласилась я и принялась выбирать номера.

Полное фиаско, новое слово в дизайне и поддельный картон

За все время, что мы просидели у телефона (ни много, ни мало – час), нам удалось сделать лишь один вывод: знакомые у семейства Кашевых какие-то странные. В процессе нашего скорбного труда нас или ругали и посылали по всем известному адресу, или нам попадались клинические идиоты, не понимающие ни единого слова. Причем, силы распределялись довольно оригинально – как правило, посылали Катерину, а мне попадались анацефалы без мозга и черепной коробки. За этот час мы устали так, словно сутки носили с места на место тяжеленные мешки.

– Я больше не буду никуда звонить, -заявила Катерина, сцепившись не на жизнь, а на смерть с очередной барышней, – вот прям здесь меня убейте, не буду.

– Присоединяюсь, -подняла я руку.

Некоторое время мы лежали на постели без движения, молча глядя в потолок. Не хотелось даже думать.

– Я знаю, -тихо пробормотала Катерина, – эти люди – энергетические вампиры, они выпили нашу энергию. Всю.

– Жуть, -покачала головой я, – что же мы теперь будем делать, без энергии?

Мои слова почему-то необыкновенно позабавили Катерину, она принялась смеяться и не могла остановиться.

– Не истерикуй, -я пихнула подругу в плечо. Она не реагировала, продолжая ржать, как молодая кобылица.

– Прекрати, -я взяла Катерину за плечи и хорошенько потрясла. Катерина смеяться перестала и затихла, напряженно вглядываясь в меня.

– Да ну тебя, -отмахнулась она от меня после недолгого молчания, в тот момент, когда я уже начала за нее беспокоиться, – давай порядок у тебя наведем, что ли, а?

Эта мысль мне очень понравилась – один вид Мамаева побоища, царившего в моем доме, приводил меня в состояние пассивной депрессии. Я отпустила Катерину и горячо одобрила ее предложение.

В пять минут мы с Катериной облачились в трудовые наряды – Катерина натянула рабочий комбинезон моего дедули, а я влезла в старые Пашкины джинсы и майку. Выпив по чашке чая, мы пришли в необыкновенно боевое расположение духа и, поплевав на ладони, взялись за дело.

Войдя в рабочий раж, мы вдохновенно перекладывали обломки мебели из стороны в сторону, но разор не улетучивался, а напротив – приобретал иной, более интенсивный характер. Смотреть без слез на то, что творилось в моей квартире, было по-прежнему невозможно. Красные, взмокшие, застыли мы с Катериной посреди первозданного хаоса и попытались перевести дух.

– Фигня какая-то, -озадаченно оглядывалась Катерина по сторонам, – что с этим делать?

– Убирать, -выдохнула я, перекладывая обломки журнального стола из стороны в сторону.

– Нет, это просто уму непостижимо, -возмущалась Катерина, – чем мы с тобой занимаемся последние полчаса?

– Не знаю, -честно ответила я и села прямо на пол.

– И я о том же, -покивала Катерина, придирчиво оглядывая результаты наших неусыпных стараний, – хотя… – она оглядела огромную кучу хлама, которую я выстроила почти до потолка, – беспорядок вон в том углу, – она неопределенно махнула куда-то в сторону, – кажется, стал поменьше…

– Он просто стал утонченней, -махнула рукой я, даже не удосужившись посмотреть в сторону, в которую указывала Катерина. Мы приуныли, и некоторое время сидели на полу, предаваясь мыслям о своей полной ненужности и бесполезности.

– Мы -бездарности, ничего доверить нам нельзя, – патетически восклицала Катерина, – нас надо высадить на Северном полюсе и оставить там. Пингвинов пасти.

– Ерунда, -взвивалась я как ракета и принималась бегать по комнате, – нечего издеваться над бедными животными! Нас надо изолировать от общества и заключить в больницу для умственно отсталых. Закручивать шариковые ручки на конвейере.

– Хотя, -не соглашалась со мной Катерина, – мучительно жалко ценное сырье, которое изготавливается, между прочим, из неистощимых полезных ископаемых нашей необъятной Родины. Так что, я думаю, мы должны добровольно предложить себя…

– В качестве полезных ископаемых? -с живым интересом следила я за Катерининой речью.

– Я имела в виду удобрения, -пожимала плечами та, – однако, это тоже сойдет.

Когда степень нашего самоуничижения достигла наивысшей точки, мы с Катериной поняли, что к разгребанию хаоса моей квартиры просто надо применить другую систему.

Воодушевленные этой мыслью, мы собрали весь ненужный хлам и перетаскали его на помойку. Те куски мебели, которые еще подлежали восстановлению, были перебазированы на балкон, а уцелевшие предметы обстановки в художественном беспорядке были расставлены по моей квартире, ставшей вдруг огромной.

Через час Катерина елозила по полу тряпкой, а я бегала от стены к стене с ревущим пылесосом – посмотреть со стороны – так прямо семейная идиллия, рехнуться можно. Кругом порхали хлопья пыли, перемешиваясь с тополиным пухом, который намело в окна, блестели лужи, натекшие с Катерининой тряпки, и работа спорилась. В трудовом порыве мы даже вычистили ковры, чего с ними не случалось уже года полтора.

– Красота, -выдохнула Катерина, когда я выключила пылесос, – новый оригинальный дизайн.

Я огляделась по сторонам и задохнулась от восторга – так похорошела моя квартира. Если закрыть глаза на то, что кое-где паркет отсутствовал или был трогательно сложен в кучку, квартира моя выглядела так, словно над ней поработал модный дизайнер, склонный к минималистическому стилю. Откуда-то взялась прорва свободного места, даже потолки словно стали выше, отсутствие занавесок на окнах лишь дополняло общую картину. Кровать, комод, журнальный столик – ничего лишнего.

– Надо отдать парням должное, -усмехнулась Катерина, – работают красиво. Считай, что мы убрали строительный мусор. Так даже лучше – а то вечно вы с Пашкой все хламом каким-то заставить норовите.

Что правда – то правда. Тут мне крыть было нечем. Мы с Пашкой испытывали пронзительную нежность к различным, совершенно бесполезным вещам, которые хранили и перевозили с квартиры на квартиру со священным трепетом. Однажды мой супруг чуть не заболел от расстройства – по недосмотру я выкинула его старые детские санки – сколько было стонов, плача и горя! С другой стороны, я никогда не расстаюсь с огромным ящиком, набитым различными бумагами – от старых школьных дневников, до любовных записочек, которыми мы с Пашкой обменивались в институте. Раз в год я сажусь перебирать эту ерунду, вчитываюсь в каждую строчку, томно вздыхаю, а завистникам, обзывающим меня хламишницей, отвечаю, что они ничего не понимают в жизни. Про то, как трепетно относимся мы с супругом к старым вещам, ходят легенды. Именно поэтому мы никак не могли расстаться с древним креслом, доставшимся Пашке еще от дедушки (поверьте, с антиквариатом оно не имеет ничего общего), с торшером, больше напоминающим драную корзинку, с щипаными ковриками на стенах и школьными еще письменными столами. Вся эта мебель тихо разваливалась, захламляла все входы и выходы, однако мы любовно стирали с нее пыль, сколачивали ее гвоздиками, если она рассыхалась, и относились к ней, как к необычайно ценным предметам обстановки.

Согласитесь, погром оказался весьма кстати.

– Новая мебель -новая жизнь, – заявила Катерина, шваркнула тряпку в ведро и потащила его в ванную. Я еще раз гордо оглядела нашу спальню и последовала за ней. Некоторое время мы выжимали тряпки и раскладывали их на сушилке, запихивали пылесос в стенной шкаф, а потом включили радио и протопали на кухню. Нас распирали гордость и чувство выполненного долга.

Катерина широко распахнула окно у меня на кухне, пристроилась на подоконнике и закурила. Я налила себе стакан молока и присоединилась к ней. Так мы и сидели, задумчиво разглядывая вечереющее небо, играющее мягкими красками. Натруженные мышцы гудели, и это было необыкновенно приятно.

– Здоровый образ жизни? -хмыкнула Катерина, кивнув на мое молоко и выпустила дым в потолок.

– Ага, -покивала я, – плохая привычка пить по вечерам водку и спирт ведет за собой хорошую привычку пить по утрам кефир и минеральную воду…

– Мама, познакомься, -захихикала Катерина, – это – девочка Маша, она не пьет и не курит! Потому что больше не может!

Некоторое время мы хихикали, а потом наше веселье потонуло в далеком шуме подъезжающей машины. Мы подслеповато прищурились и с интересом выглянули из окна во двор. Приглядевшись получше, мы узнали щеголеватый мерседес Евгения Карловича. Дверца машины открылась и во двор моего дома с хохотом высыпали бабуля с владельцем машины. Подмышкой у бабули красовался какой-то сверток, который она прижимала к себе с нежным трепетом. Евгений Карлович плыл за бабулей и тащил два здоровенных пакета. Промелькнув во дворе, они скрылись в подъезде.

– А вот и поздний обед -ранний ужин, – радостно заявила Катерина. Я закатила глаза.

– Сейчас, -заявила я, – нас предадут общественному порицанию.

– За что это, можно поинтересоваться? -возмутилась Катерина, – как папы Карло, работаем мы не покладая рук…

– А Серегу так и не достали, -мрачно закончила я за Катерину.

– Отсутствие результата -тоже хороший результат, – патетически вскинула голову Катерина. Я захихикала. – Что, – обижено пялилась на меня моя подруга.

– Ты все перепутала, -стонала я, – отсутствие новостей – это тоже хорошие новости – вот как надо говорить!

– Я думаю, что единая фразеологическая система применима к различным смыслосодержащим семантическим конструкциям, -заявила Катерина и я не нашла достойного ответа на ее загиб – я лишь смотрела на подругу с восхищением и прихлебывало молоко, а она гордо взирала на меня и поворачивалась ко мне благородным профилем. Катеринин бенефис прервал звонок в дверь. Я вскочила с подоконника и погнала открывать.

Распахнув дверь, я увидела на пороге очень довольную бабулю с необыкновенно воодушевленным Евгением Карловичем.

– Пропусти, детка, -бабуля величественно оттеснила меня от прохода, – у меня очень ценный груз.

– У меня тоже, Галина, -тепло улыбался Евгений Карлович, демонстрируя мне свои пакеты, – хоть и более приземленного содержания.

Бравые товарищи промаршировали на кухню и я последовала за ними.

«Просто невероятно, – думала я, – сколько им на двоих лет – астрономическая сумма… А бодрые, жизнерадостные и резвые оба такие, что нам с Катериной и не снилось… Авантюристы». Пока я с затаенным восторгом разглядывала стройную фигуру бабули с идеально прямой спиной, ее брючный костюм, сидящий на ней, как вторая кожа, ее стрижку, папиросу, Евгений Карлович пристроил свои пакеты на кухонном столе, опустился на диван и застыл с блаженным выражением на широком и улыбчивом лице. Бабуля с Катериной принялись распаковывать их, извлекая на свет хлеб, колбасу, сыр, помидоры, маринованные огурцы, сок, минералку – конца и края их покупкам не было. На кухне вдруг стало тепло, тесно и очень весело – даже свет стал желтее и мягче. Я зажмурилась и помотала головой – там где бабуля, там и бурное веселье.

– Детка, -пела она тем временем, – как я вижу, вы с Катенькой весьма оригинально решили проблему некоторого беспорядка, который творился в твоей квартире.

– Да уж, -покивала я, – столько полезных вещей на помойку отнесли – мое сердце чуть не оборвалось, правда-правда.

– Весь хлам, который вы годами копили со своим мужиком, -заявила бабуля, – давным-давно пора было сбросить с балкона. Я могу сказать, что хоть одно положительное действие совершил наш простой и скромный герой Серега – подвигнул тебя на прощание со старой рухлядью.

– Это была не рухлядь, -пробурчала я. На меня вдруг накатило запоздалое чувство потери – все-таки семейные ценности, все, что нажито непосильным трудом, – это были замечательные вещи…

– Место которым на помойке, -отрезала бабуля и отправилась наливать чайник, – впрочем, надо отдать вам должное – квартира теперь у тебя – загляденье.

Я не стала отвечать. Им никогда не понять моей тоски и печали. Комод, два пустых аквариума, дверь, которую откуда-то принес Пашка, почти новый торшер, не совсем новая тахта, четыре колченогих стула, потрясающей красоты этажерка – все потерянно безвозвратно! Всем своим видом я выражала утраченную веру в человечество.

На меня никто не обращал внимания. Я усилила впечатление, закатив глаза и закусив губу. Катерина продолжала деловито нарезать колбасу, а бабуля рубила салат. Я громко всхлипнула.

– Катенька, милая, -попросила бабуля, – не поднимая на меня глаз, – передай мне, пожалуйста, соль.

Я хотела возмутиться, что мои страдания не находят никакого отклика в черствых душах окружающих меня людей, но передумала, стащила у бабули кусок помидора и поинтересовалась:

– Что за груз ты притащила? -я кивнула на бабулин сверток.

– Наш билет в рай, -усмехнулась та, рубя в капусту маринованные огурцы.

– Вы хоть в больнице у Ольги были? -устало спросила я, подозрительно оглядывая «билет в рай».

– Нет, -захохотала бабуля, – мы сделали лучше – позвонили туда и выяснили, что она уже сутки как выписалась.

– Где же вы шлялись целых три часа? -противным голосом спросила я.

– Запомни, детка, -назидательно заявила бабуля, присаживаясь рядом с Евгением Карловичем и пристраивая свой сверток на коленях, – твоя родная бабуля не шляется, а ездит, гуляет, или перемещается, на худой конец.

– Хорошо, -покивала я, – где же вы перемещались?

– Да где только не перемещались, -ухмыльнулась бабуля, – в основном, мы забирали свой заказ от очень хорошего человека.

– И что же там наваял ваш хороший человек? -спросила Катерина, заправляя салат майонезом.