Текст книги "Черная кровь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Зарецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Жаль, – пожал плечами Лэр.
– Что тебе жаль? – уточнила Энринна. Отодвинув карточку в сторону, она вновь принялась рыться в уже ненавистной сумке. Для нее сейчас вообще все было ненавистным.
Ее предали – как тут можно радоваться?
Ну да, впрочем, Венитор же никогда не давал ей никаких клятв. Безродная вира без едино го грио в кармане, работающая помощницей травницы – вот она кем являлась для него, и, видимо, после того что с ними произошло, ничего не изменилось.
Мир перевернулся с ног на голову, и слова начали приобретать новое значение.
Слова Ардиана все больше походили на правду.
– Тебя, – ответил Лэр.
– Не надо меня жалеть, – почему-то, произнося эти слова, Энринна подумала, что уже говорила их раньше. – Я уже взрослая и самостоятельная. Если надо будет пожалеть себя, смогу сделать это сама.
– Все равно нужно, чтобы кто-то был рядом. Чтобы поддерживал и согревал. Мы так устроены, Ри. И это не исправить.
– Я устроена не так, как вы.
Замкнутый круг, замкнутый круг, замкнутый круг…
Ведь, если перевернуть круг, он останется таким же.
Все повторяется?..
– Так, – не согласился с ней Лэр.
– Не буду с тобой спорить. – Энринна приложила руку к голове. – Что я хотела сделать? А, напитки. Да. Что ты будешь пить?
– Ничего не буду.
Энри покачала головой из стороны в сторону: она ужасно разболелась, мысли стали тяжелыми, будто свинцовыми, медленно отравляющими изнутри. Энринне захотелось лечь на кровать, немного отдохнуть, забыться… Но рядом стоял Лэр, и надо было решить, что делать с ним, а потом только думать о себе…
Мертвый Владыка, почему он вообще заговорил об этом Вениторе?! Неведение в данный момент казалось Энринне намного лучшим, чем правда.
Пусть, пусть бы она продолжала вспоминать о нем с теплотой, так вампиром несвойственной. Пусть бы ее душа имела хоть маленький источник тепла, не дающий ей заледенеть окончательно.
– Я хочу тебе кое-что сказать, Ри, – вдруг произнес Лэр.
Энринна села на стул, на котором до этого сидел он, и вопросительно посмотрела на мага, предупредив:
– Если это о нем, то лучше промолчи.
– Это не о нем, – не согласился Лэр. – Это о тебе.
Противная карточка продолжала лежать на столе, и Энринна применяла огромное усилие воли, чтобы не смотреть в ее сторону. Вместо этого она взяла красное яблоко, которое лежало рядом с ней, и толкнула его ладонью. Яблоко тут же покатилось в сторону Лэра, и маг с легкостью его словил.
– Ладно. Говори. Только быстрее. Потому что я ужасно устала и хочу спать.
Энринна поставила локоть на стол и опустила на него голову. Ее лицо тут же прикрылось короткими черными волосами.
Воцарилась полная тишина.
Лэр кивнул, посидел чуть меньше грио, собираясь с мыслями, и только потом полез в карман своих брюк. Оттуда он достал маленькую бархатную коробочку – такую, в которой обычно лежат ювелирные украшения.
– Я давно носил ее с собой. И, знаешь, Ри… Я ведь не зря тебе сегодня говорил, что он тебя недостоин. Потому что это правда. Он бы пытался тебя вернуть, если бы действительно любил. И я знаю, о чем говорю. Я всегда… Ладно, почти всегда был с тобой рядом, но ты не обращала на меня никакого внимания. Ты вообще не обращала ни на кого внимания, Ри, и я больше чем уверен, что всегда думала о нем. Но это неправильно. Ты слишком хорошая, чтобы оставаться одной. Поэтому…
Он раскрыл коробочку, показывая Энринне золотое кольцо с рубином и россыпью сапфиров.
– Когда я увидел его – помнишь, я уезжал тогда, потому что просто не мог не уехать – то сразу подумал о тебе. Купил. Ждал несколько лет, пока мне не выдастся возможность вернуться. Думал, что как только приеду, вручу его тебе. Сделаю предложение. Но потом я встретил только холод с твоей стороны. Но сейчас… Я не могу больше ждать, Ри. Ты станешь моей женой?
Лэр замер, ожидая ответа, но Энринна молчала. И тогда он услышал дыхание – совсем тихое, медленное, сонное.
Она уснула.
Ри спала!
Чёрт, как можно быть таким… Пусть будет невнимательным. Невезучим.
Безнадежным.
Лэр качнул головой, все ещё не веря, что его слова ушли в пустоту. Ри уснула, она хотела спать – сама ведь предупреждала об этом.
Или она все-таки притворяется, что не слышала его слов?
Лэр приблизился к ней вплотную, посмотрел на ее лицо – до невозможности красивое, даже во сне, послушал ее дыхание и понял, что она действительно спит.
Драгоценные камни, вплетенные в кольцо, предательски блестели под светом ламп.
Он же не мог оставить ее за столом, такую спящую и беззащитную? Лэр осторожно взял Ри на руки – она показалась ему почти невесомой, а ещё очень хрупкой, и понес ее в спальню – единственную комнату, которая вообще была в доме.
Свет он включать не стал. А когда уже почти положил виру на кровать, заправленную покрывалом цвета бордо, Энринна вдруг распахнула глаза – пока что ничего не понимающие, ясно-голубые, отражающие доносящиеся из кухни блики света.
– Лэр? – спросила она шепотом.
– Спи, – ответил тот.
Энри плавно опустилась на кровать, и Лэру почему-то показалось, что в уголках ее глаз блеснули слезы – слезы, которые стоили дороже любых сапфиров и рубинов. Он прикрыл виру покрывалом – самым краем, чтобы ей было не так холодно ночью.
Безнадежно.
Почему в нужный момент все произошло именно так?
Стараясь не шуметь, Лэр вышел из комнаты и вернулся в кухню. Кольцо в открытой бархатной коробочке так и продолжало блестеть, и он не стал складывать его обратно в карман – пусть будет тут.
Может, она проснется, увидит его и поймет все сама. Или решит спросить у Лэра, что оно значит. А Лэр будет очень рад встретиться с вирой ещё раз.
Плотно закрыв за собой дверь, он покинул дом.
Глава 3
Пробудившись рано утром, Энринна удивилась: как это так, она уснула, не переодевшись и не расправив кровать… Но потом на нее начали наваливаться воспоминания вчерашнего дня, а, если быть точнее, вечера, и Энри все поняла.
Лэр же что-то хотел сказать ей… Вернее, начал говорить, и она даже почти слушала, но потом уснула – совершенно случайно. Непонятным образом оказалась здесь, на кровати. А Лэр, наверное, ушел, ну да и какой смысл ему был сидеть со спящей вирой.
Интересно, а как она на кровати-то оказалась?
Их с Лэром короткий разговор она совершенно забыла.
Вира встала с кровати, провела рукой по волосам. Они были взъерошенными, лежали как попало, и немедленно требовалось их причесать… А ещё – Энринна выглянула в окно – необходимо срочно идти в лавку, потому что она, кажется, проспала!
Энри выскочила из комнаты, посмотрела на часы, висящие на стене. Ну точно – вон, они показывают, что вира должна была быть на работе чуть меньше унгрио назад! Ладно, платье можно не переодевать, волосы по дороге она разгладит рукой…
Сполоснув лицо, она накинула плащ и принялась обуваться, и уже через грио после своего пробуждения спешила к лавке.
На кольцо, лежащее на столе, Энринна не обратила совсем никакого внимания.
По дороге вира, как назло, встретила некоторых знакомых торговцев, с которыми ей приходилось общаться из-за работы. Те единогласно отмечали, что выглядит она сегодня не так, как обычно. Ещё бы, волосы ведь никак не желали разглаживаться!
Пока она говорила с торговцами и шла до места работы, прошло ещё грио четыре или пять. Поэтому, когда вира наконец зашла в лавку, за окном во всю светило солнышко. Это значило, что она, по крайней мере, пропустила приход Мирэлии и ещё пары важных покупателей, которые посещают лавку с самого утра.
Вчера ушла пораньше, сегодня пришла попозже… Что-то Энри совсем безответственно относится к работе. Будь здесь Кирма, она обязательно сделала бы ей замечание.
Сняв плащ и повесив его на крючок, Энри одернула платье и встала за прилавок. Потом оглядела взглядом полки – там, честно говоря, творился беспорядок… Но в нем явственно отслеживалось, что некоторых трав не хватает. Энринне надо было идти за ними в Вечно Зеленый лес – он так и назывался, – и сделать это нужно как можно скорее. Ещё следовало подняться наверх, к хозяйке дома, в котором располагалась лавка, и отдать ей плату за месяц…
На удивление виры, до обеда в лавку никто не зашел, хотя обычно все покупки совершались как раз до обеда. Энри, лениво раскладывая травы, думала о том, что успела бы привести себя в порядок и прийти в лавку уже ухоженной, не привлекая лишнего внимания.
Первым, кто вошел в лавку после Энринны, оказался Лэр. Энри очень удивилась, увидев его, но решила, что, может, маг хочет договорить то, что начинал рассказывать прошлым вечером.
Травы были разобраны по отсекам, и поэтому разговору ничего не мешало.
– Энри, – позвал виру Лэр, оказавшийся внутри. На нем снова был надет вишневый плащ, в котором маг ходил вчера. Поменялось только выражение лица Лэра, но Энри никак не могла понять, что оно обозначает на самом деле.
– Да, – отозвалась та. – Ты хотел купить себе травы?
– Я совершенно в них не разбираюсь, – ответил маг, не сводя с Энринны пристального взгляда.
Венитор, помнится, отлично ориентировался в травах.
– Я могу тебе что-нибудь посоветовать. Скажем, если ты хочешь сделать травяной отвар, например, от бессонницы, то тебе нужна линдия – всего пара листочков на кружку чая. А если…
– Нет, Ри, – прервал ее Лэр. – Мне нужна не линдия, а ты. Сможешь ответить на вопрос?
Чуть нахмурившись, Энри посмотрела на Лэра.
– Что ты думаешь по поводу кольца? – не заставил себя ждать тот.
– Кольца? – переспросила Энринна.
– Кольца. С рубином.
Энри посмотрела на собственные ладони: никакого кольца с рубином там не наблюдалось, и вира не помнила, чтобы оно находилось там вообще когда-либо. Поэтому она вновь подняла взгляд на Лэра.
– Ты видела кольцо? – засомневался маг.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Энри вздохнула. Колокольчики цвета золота, висящие над дверью, звякнули, оповещая о том, что в лавку зашли гости. Энринна, переключив внимание на покупателя, улыбнулась тому: этот мужчина часто захаживал к ней за травами, и порой они даже вели интересные беседы.
Заметив это, Лэр предложил:
– Поговорим потом? – Энри кивнула, и тогда он уточнил: – Я зайду к тебе сегодня вечером?
На этот раз Энринна покачала головой, не соглашаясь с предложением Лэра. У нее ещё с прошлого его прихода голова не перестала болеть, что уж говорить о новом?
Лэр, не говоря больше ни слова, вышел из лавки.
– Не отстает? – посмотрев ему вслед, спросил вошедший мужчина. Его звали Лев, как и хищного дикого кота, но он совершенно не напоминал его: был достаточно низким, тихим и мирным, а в лавке с травами обычно покупал листья для успокаивающих чаев.
– Не то чтобы не отстает… – отозвалась Энринна задумчиво. – Просто порой я его не понимаю.
– А, это потому, что у него глаза не серые, – с пониманием произнес Лев.
– Серые глаза?
В следующий миг Энри смутилась и опустила голову вниз. Вспомнила! Вернее, и не забывала даже!
Вот только после вчерашнего разговора слова о серых глазах вызывали не только приятные воспоминания и горечь потери, но и мысли о предательстве.
– Вспомнила. Вижу, что вспомнила. Это ты, дева, до сих пор молодая и красивая… Я в те времена тоже молодым был – не таким красивым, конечно, как твой сероглазый, но жена меня заприметила, – он по-доброму рассмеялся.
– Вы помните, какой была, когда только стала работать в этой лавке? – не могла поверить Энринна.
– На память пока не жалуюсь, – Лев кивнул. – С раннего детства и по сей день живу в доме напротив. Волосы, кстати, ты зря обрезала.
– Это было слишком давно, чтобы жалеть. Почему-то я совсем не помню вас…
– Молодым? – уточнил мужчина, смеясь.
– Как-то так, – согласилась она.
– Ну, любовь голову задурманила, какое уж тут – думать о проходящих мимо, когда все внимание устремлено на своего любимого, – заметил Лев. – Жаль, конечно, что вы расстались, очень жаль…
Энринна кивнула.
Ей тоже было жаль. Но расстаться им пришлось, так толком и не попрощавшись. А шанса на то, чтобы оставаться вместе, у них не было – это Энринна знала со всей серьезностью и точностью.
– Линдия ещё осталась у тебя? – уточнил мужчина.
– Да, конечно, – Энри качнула головой. Совсем недавно ведь вспоминала о ней и предлагала ее Лэру. Лэр… Почему она никак не может понять этого мага? Почему все маги такие непонятные? – Вам как обычно?
Лев кивнул, и в маленьких холщовый мешочек Энринна высыпала горстку сушеной линдии. Её запах чем-то напоминал лимон, и вкусовой оттенок чаю она придавала примерно такой же.
Лев отдал нужный энге и, распрощавшись с вирой, пошел к входной двери. А сама Энринна посмотрела на подоконник, вспомнив, что давно не поливала стоящую там дефилию. Сейчас она цвела, и цветки ее были яркого алого цвета, словно кровь; а нижние листья имели цвет темно-изумрудный, насыщенный, и казалось, будто они сделаны из бархата.
Сходив за водой в соседнюю комнату, Энринна принялась поливать ее. Добыла ведь все-таки! Года два подряд искала по всем травникам частичку родного замка – и нашла, отдав за нее полугодовые накопления. Такой же горшок, украшенный крупными темно-коричневыми бусинами, стоял у нее в новом доме. Иногда, смотря на него, Энринна вспоминала свою прошлую жизнь, никак не решаясь ее отпустить.
Если подумать, много же у Энри прошлых жизней! Прошлая жизнь в Кровавом замке, прошлая жизнь с Веном, потом – с дочкой, далее – без нее. Первая и последняя тянулись дольше всего: после грандиозных изменений быт становился спокойным и даже размеренным.
Отсидев в лавке до ее закрытия и продав ещё пару травок, Энри собралась сразу идти в лес, не заходя домой. Ее настрой не сбивало даже то, что за окном начинало темнеть: как-никак, она оставалась вампиром, а, значит, могла хорошо видеть в темноте. Тем более, если она сегодня не сходит за травами, то завтра ей будет нечего продавать!
Дорога до Вечно Зеленого леса совершалась будто на автомате, и Энри совершенно не следила за ней, думая от чем-то ином: они часто ходили по ней с Кирмой, потом Энринна ходила по ней одна. Путь не вызывал никаких затруднений, и, совершая его, Энри любила поразмыслить. Она думала о том, что ее окружает, что окружало и будет окружать – или все-таки не будет, это зависит от судьбы. Энринна вообще часто погружалась в раздумья, находя в них понятное только для нее утешение.
Сейчас мысли виры занимал Лэр, немного Венитор, а ещё то, что случилось с ней вчера, когда она стояла возле таверны и смотрела на девушку с длинными черными волосами, собранными в высокий хвост. Что это было вообще такое?
Энри стала перебирать в голове все причины, которые могли послужить для ее плохого самочувствия. Может, она просто устала на работе, ну или приболела, и все это так удачно совпала с тем, что та девушка привлекла ее взгляд? Или, скажем, это какое-то магического воздействие…
Правильная мысль возникла в мыслях подобно мешку, падающему на голову – резко и бесповоротно.
Зов.
Энринна едва устояла на ногах, споткнувшись о камень, который неожиданно возник на ее пути.
Нет, не может этого быть! Они же говорили, что увезли ее далеко, что она никогда ее не увидит, что так надо, что…
Энри резко остановилась, вспомнив, что вчера был тот день, когда ее дочери исполнилось семнадцать лет. Тогда все сходилось: и таверна, и длинные черные волосы, и пульсирующая боль в голове…
Потеряв Венитора, вернее, веру в него, она обрела дочь.
Или все это ей лишь кажется?
Почему она сразу не вспомнила про зов?! Тогда она смогла бы точнее все проверить… Просто, наверное, она никогда не думала, что так может получиться. А о зове – связью между матерью и дочерью, которая возникает в момент семнадцатилетия и заканчивается тогда, когда мать всему обучит свою дочь, – знала только понаслышке.
Как удачно все совпало! Злая насмешка судьбы, не иначе.
Осталось только решить, что делать дальше.
Ах, точно, сходить за травами.
Ну а потом?..
Мир начинал сгущаться, готовый в любой момент перевернуться с ног на голову. Вновь. В который уже раз?
Энринна пошла по лесной тропинке, тяжело дыша, не совсем понимая, чего ожидать дальше. И как действовать.
Кажется, за эти семнадцать лет она совсем не повзрослела.
***
Энринна, хотя и была холодной, словно зима, любила осень. Эта ее любовь была болезненной, но крепкой. Ведь именно осенью ее жизнь заменялась новой.
Деревья окрасились в оранжевый и красный – искусственно яркие, будто маги побеспокоились о том, чтобы создать в Ринее осеннее настроение. Листья кружились, этим напоминая танцовщиц, опускались на землю, и Энринна, черно-белое пятно, так выбивающееся из осенней картины, наблюдала за ними с некоторой безнадежностью.
Зов.
Тогда произошел зов.
Венитор, Лэр, травы, дефилия резко отошли на последний план. Сейчас мысли Энри занимало только появление человека, вернее, не совсем человека, которое должно было никогда не случиться. Появление той, с которой Энри уже распрощалась, как прощаются с уходящим годом.
Она была, но ушла. И не вернется, как бы ты этого не хотел… Об этом думала Энринна, пока не заметила дочь через большие окна таверны, в которой произошел роковой разговор с Ардианом, оставшийся где-то там, в далеком прошлом.
Сейчас Энринне нужно было решить, что делать дальше.
Но единственное, что она могла – наблюдать за танцем падающих листьев, лицами прохожих, волосами, пряди которых из-за ветра закрывали лицо…Энри решила устроить себе обед – впервые за такой долгий промежуток времени в несколько лет – и сейчас бесцельно бродила по городу.
Она надеялась – втайне от себя, но со всей той искренностью, которая вообще осталась в ее душе – что увидит ту девушку. Вернее, увидит собственную дочь, как бы дико это не звучало.
Она перебирала несколько энге, лежавших в кармане плаща. Можно было сходить на рынок – скажем, приобрести что-то к ужину или из одежды. Но прошлый такой поход Энри закончился головной болью и девушкой с черным хвостом.
Но не будет же она прятаться?
Энринна решительно направилась в сторону рынка.
Сегодняшним днем город выглядел как никогда гармонично: яркие листья отлично подходили к коричневым домикам с черепичными крышами, деревянные лавочки сочетались с горожанами и мимо подходящими кошками. Может быть, такая гармония – ленивая, но безупречная – всегда наступала в обед? Энринна все обеды проводила в лавке с травами, поэтому сравнить сегодняшнюю гармонию с другими ей не удавалось.
Рынок замаячил перед глазами ярким пятном и несмолкаемыми голосами.
Энринна улыбнулась, вспомнив длинные черные волосы, и пошла в его сторону. Коричневые сапоги отстукивали свой, особенный, ритм по гранитной дорожке, и Энри подумала вдруг, что к таким сапожкам ей обязательно нужен другой плащ – не этот, мрачный и черный, а ярко-красный. Алый.
Как дефилия.
Как плащ у Венитора. Или Лера. Или Миры.
Нет! Энринна резко качнула головой с короткими волосами, которые тут же подпрыгнули, заряжаясь настроем виры. Никаких магов! Она – вполне самостоятельная, чтобы не сравнивать себя с кем-то. Или даже с прошлой собой.
На рынке, как всегда, было шумно. Слева от Энринны продавали зеленые платья, справа – синие ботинки. Красных плащей в начале рынка, увы, не наблюдалось, поэтому Энринна прошла вглубь, туда, где начинается настоящая рыночная жизнь, где витает атмосфера, ни в каком другом месте не встречаемая. Тут, чуть дальше от главного входа, пахло выгодой, немного выбором и деньгами. Энринна явно ощущала этот запах. В лавке с травами пахло иначе, хотя она тоже занималась продажами.
Красный плащ.
Энринне нужен был красный плащ.
Она остановилась у одного из лотков, за которым стояла пожилая низкая женщина с милой улыбкой. Там, на прилавке, были разложены различные платья, кофты, брюки, юбки. А верхняя одежда висела у женщины за спиной.
– Мне нужен плащ, – произнесла Энринна, когда женщина посмотрела на нее.
– Плащи у меня имеются, – торговка кивнула. – Даже на тебя.
– А красные?
Женщина хитро сощурилась, потом, повернувшись спиной, стала рыться в ящиках – там, небрежно укрытая тряпками, лежала одежда, что не влезла на прилавок.
Торговка положила перед Энринной, прямо на темно-синее платье, два свертка – один алый, точно цветки дефилии, а другой чуть темнее, глубокого красного цвета.
– Примерь, – посоветовала женщина. – Оба должны подойти. Ты – девка красивая, на вас все сидит хорошо, – она качнула головой. – А как там дальше – сама решишь.
Энри скинула плащ, который был на ней, оставшись в серой рубашке и брюках. Рука сама собой потянулась к плащу, цвет имеющему чуть более темный, чуть более насыщенный, чуть более таящий в себе секреты... Пусть она мечтала немного не о таком, но…
– Зеркало нужно? – спросила торговка, с интересом разглядывая Энри.
– Нужно, – согласилась та. Но плащ и без того сидел на ней, как влитой, приятно соприкасался с телом, поэтому в своем выборе Энринна не сомневалась. А ещё от него пахло чем-то сладким – но не приторно, а легко, как пахнут спелые красные яблоки.
Зеркало в несколько потрепанной деревянной раме отражало Энринну почти полностью: и ее черные волосы, и стройные ноги, обтянутые темными брюками, и коричневые сапоги, и взгляд голубых глаз… Но все внимание Энри сосредоточилось на плаще глубоко красного цвета, надетом поверх одежды.
Плащ, ткань которого чем-то напоминала бархат, доходил до середины бедра, подчеркивал талию виры и содержал ворот, который переходил в капюшон; рукава чуть расширялись, начиная с предплечья, словно у какого-то бального платья, которых в свое время у Энринны было предостаточно. В нем Энри казалась себе одновременно и хрупкой, и сильной. А ещё – молодой. И даже красивой.
Она почти не повзрослела.
Но в этом не ее вина или заслуга. Спасибо крови, ежемесячно выдаваемой Советом магов…
– Сколько он стоит? – спросила Энринна, повернувшись к торговке.
– Отдам за десятку. Последний остался. Отличная вещь, не прогадаете.
– Что она отличная, я уже поняла, – Энринна кивнула. Она вновь посмотрела на себя в зеркало, встретившись с отражением взглядом. Погодите…
Монеток в кармане было мало – это Энринна помнила точно. Взяв свой старый, черный и невообразимо скучный плащ, Энри принялась считать энге, которые имелись у нее с собой… Лишь бы хватило! Расстаться с этой чудесной вещью, так хорошо севшей на виру, Энринна уже не могла.
Хватило!
Точь-в-точь.
Энринна протянула женщине десять одинаковых монет, и та, улыбнувшись, спрятала их в бесчисленных карманах своей кофты.
– Ходи с удовольствием, – торговка улыбнулась. – Глядишь, в такой красоте и замуж выйдешь… Хотя удивительно, что ты ещё без мужа.
– С чего вы взяли, что я не замужем? – Энринна бросила на торговку заинтересованный взгляд.
– А разве таких замужних девиц отпускают на рынок в одиночестве? – женщина хмыкнула, и Энри, смутившись, убрала за ухо прядку черных волос.
***
Телль ненавидела рынки.
Этот, Ринейский, такой однообразный и скучный, она ненавидела вдвойне.
Кто вообще в здравом уме ходит по рынкам? Нищие и убогие. Или безнадежные мечтатели, которые верят, что смогут найти среди кучи хлама что-то более-менее сносное.
Телль не была ни мечтательницей, ни, тем более, нищей или убогой. Потому она, талантливая магичка, знающая себе цену, привыкла одеваться хотя бы в лавках с одеждой, где одно платье стоило столько энге, сколько хватило бы почитателям рынка прожить безбедно месяца эдак три.
Это хотя бы.
Конечно, она предпочитала вещи качественнее и дороже. А родители поощряли. Чем бы дитятко не тешилось, лишь бы не рыдало, так говорят?
Телль бродила у захламленных прилавков, протискивалась через дурно пахнущих людей и злилась с каждым разом все больше и больше. Будь у нее воля, она бы ушла, как тогда, пару дней назад, с собственного дня рождения. Но мама, идущая рядом, излучала счастье – видимо, из-за встречи с неизведанным, и огорчать ее Телль не хотела.
Чертова Ринея.
Зачем они вообще сюда переехали?
Нет, понятно, зачем. По работе. По папиной и маминой работе, которая требовала кратчайших сроков и хороших работников, которыми родители Телль и являлись. Но сама Телль тут была не при чем. Ведь так? Она… Она могла спокойно пожить одна. Она привыкла.
К одиночеству, но не к тому, что в нее врезаются люди!
Телль, не стесняясь, оттолкнула парня, который усердно размахивал руками и чуть не уронил ее на землю. Парень толчок ощутил – повернулся, стремясь возмутиться, но потом просто встретился взглядом с Телль и резко замолчал.
Она улыбнулась, стараясь, чтобы ее улыбка вышла более-менее милой.
Телль любила нравиться людям.
Выражение лица у парня стало потерянным. А учитывая то, что изначально оно было ещё и глупым, выглядело это забавно. Но Телль не собиралась тратить на недоумков свое время – она, качнув хвостом густых черных волос, последовала за мамой, которая уже отдалилась на некоторое расстояние.
Порой Телль задумывалась о том, как, все-таки, она не похожа на родителей. Волосы у мамы невзрачные, мышиные, а у отца светло-русые. Они оба низкие и черноглазые, в отличие от высокой, черноволосой и сероглазой Телль. Родители говорили, что она пошла в бабушку… Но с той бабушкой девушка никогда не встречалась.
Наверняка она была красавицей. Такой, как Телль.
Хотя Телль – лучше.
– Мама! – не выдержав, воскликнула она. Мама обернулась, посмотрела на Телль своими карими глазами, в уголках которых уже виднелись морщинки, и улыбнулась:
– Ты уже устала?
– Немного, – Телль передернула плечами. – Я не понимаю, зачем мы здесь ходим.
От впечатлений глаза у мамы блистали – это Телль видела ясно, но, тем не менее, не собиралась молчать. Ей надоело – ходить здесь, пробиваться через толпу – а разве она обязана делать то, что не нравится?
– Посмотри вокруг! – восхитилась мама. – Какая красота… Люди, маги…
Телль цокнула:
– Где ты тут красоту увидела?
Вокруг был лишь хлам, ещё хлам, ещё чуточку хлама, и эти – о чудо! – люди и маги. Как будто с дремучего леса приехали, право слово! Люди, маги – вот так невидаль!
– Красота – в простом, – заметила мама, не переставая улыбаться. – Посмотри: птицы. Видишь? Они летают на небе.
– Чудеса, – Телль вздохнула.
– А вон, – мама кивнула куда-то вправо, – посмотри, какая красивая женщина. Ей очень идет красный цвет. Настоящая красавица, правда?
Телль проследила за взглядом мамы и наткнулась на женщину – молодую, с короткими черными волосами, разглядывающую себя в старое потрепанное зеркало. На ней был красный плащ, который действительно ей шел – придавал ее и без того величественному лицу с бледной кожей благородные черты.
– Я такими плащами даже полы бы протирать не стала, – Телль фыркнула. Тот факт, что плащ шел этой женщине, не отменял того, что он являлся дешевкой .
– Как будто ты протираешь полы, – мама качнула головой. Она, кажется, хотела сказать что-то ещё, но сделать этого не смогла: прямо в их сторону двигалась грозная женщина с нелепыми рыжими кудрями, восклицающая так громко, что это, казалось, слышал весь рынок:
– Ох, госпожа Дини! Как чудесно вы выглядите! А это ваша дочь? Телль? Какая прелестная девочка!
Да, госпоже Дини, то есть, матери Телль, до нее было ещё далеко.
Телль фыркнула. Единственное, что ей сейчас оставалось – стоять рядом и мирно ждать, пока этот недоразговор закончится.
Она вновь бросила взгляд в ту сторону, где стояла женщина в красном плаще, и заметила, что та с интересом и даже некоторым испугом разглядывает ее. Боится? Почему она ее боится? Потому что Телль – магичка?
До женщины насчитывалось более десяти шагов, поэтому подойти, спросить, в чем причина ее страха, Телль не решилась. Обычно решалась…
Но не сейчас.
Почему-то.
Мамина собеседница ушла, и Телль нервно спросила:
– Может, мы уже пойдем обратно?
***
Так вот, какой была ещё дочь: стройной, очень красивой, а ещё – хмурой. Она то и дело вздыхала, явно огорчаясь окружающей обстановкой. А ещё имела глаза с длинными ресницами. Ресницы были черными, а вот цвет глаз Энринна не разглядела.
Точно не голубые.
Скорее всего, серые. Как у Венитора.
Энри стояла, прижимая к себе скучный черный плащ, и не могла отвести взгляд от дочери. Дочери, которая, обращаясь к невзрачной блеклой женщине, говорила: «Мама?».
Ведь действительно – какая Энри ей мама, если она последний раз видела ее больше шестнадцати лет назад? Не считая той таверны, конечно.
Красный плащ вдруг стал сильно ярким и вызывающим, и Энринна еле сдержалась, чтобы не снять его, не стянуть с тела, бросить на землю и потоптаться на нем ногами. Ведь именно благодаря этому, этому красному плащу, ее дочь обратила на нее внимание.
Энри распрощалась с торговкой и обернулась, почувствовав взгляд.
Взгляд принадлежал ее дочери. Совершенно чужому, по сути, человеку, новости о появлении под сердцем которого она даже обрадовалась, пока не узнала, что Венитор не вернется.
Они встретились взглядом – лишь на мгновение, бесконечно долгое мгновение, а потом она отвела глаза, вновь обратив внимания на свою мать. Другую. Гораздо более настоящую, чем Энринна. И Энри только и оставалось, что стоять, смотреть на нее…
Девушка что-то сказала блеклой магичке, и они двинулись обратно. Дочь Энринны явно обрадовалась этому, а вот ее приемная мама огорчилась. Энринна сразу заметила, как ей было интересно разглядывать все вокруг. Словно на рынке находились диковинные зверушки.
Это и понятно – от этой компании – мамы и дочки, несло роскошью и богатством. Не показушным, как обувь, украшенная крупными драгоценными камнями, а строго-сдержанным.
Они высоко поднимали головы, когда шли обратно. Особенно Энринна дочка.
Энри сама когда-то держала голову точно так же. Но когда это было? Давно… Слишком давно, чтобы вспоминать, и недавно, чтобы забыть.
Не понимая, зачем это делает, вира двинулась следом за ними. Она просто посмотрит, где они живут и чем дышат, ещё раз взглянет на хвост черных волос, на изящные темные брови, на блеклую женщину, занявшую место Энринны…
Она просто посмотрит.
Она не будет ничего делать.
Так считала Энринна, глупо следуя за потерянной дочкой.
Красный плащ все же пришлось снять – он действительно привлекал множество взглядов, даже, о ужас, заинтересованных и любопытных. Может, Энри было бы это приятно – ведь она в нем нравилась самой себе, значит, в том, что она нравится кому-то ещё, нет никаких странностей; но сейчас она должна была вновь стать незаметной мрачной мышкой, чтобы спокойно следовать за двумя такими непохожими магичками.
Стать мышкой ей, конечно, не удалось. Все-таки у нее необычная – слишком контрастная – внешность для исконных жителей Ринеи. Но взглядов стало меньше, и это радовало.
Несомненно.
Энринна мяла ворот плаща, который держала в руках, и старалась идти так, чтобы, обернись ее дочка, она ее не заметила.
Путь длился довольно долго. И даже дочка Энри успела этому возмутиться: мол, почему мы не взяли карету? Почему должны идти пешком? Ее ненастоящая мама отвечала на это что-то невразумительно-теплое, но она успокаивалась ненадолго.
