Текст книги "Черная кровь (СИ)"
Автор книги: Анастасия Зарецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Энри, добравшись до лавки, открыла дверь и вошла внутрь. Тут же загорелись неяркие лампочки – она купила их несколько месяцев назад, и те ее вполне устраивали.
За те годы, что Энри тут работала, покупателей становилось все больше и больше. Вот и сейчас – только она скинула шаль, как дверь распахнулась.
Теперь она понимала желание Кирмы найти себе помощницу. Энринне и самой порой надоедало тратить все свое время на ведение лавки. Но что ей ещё оставалось? Ни любимого человека, ни детей – у нее никого не было, кроме трав. Даже кошка, та самая кошка с желто-зелеными глазами, умерла через пару лет после того, как Энринна осталась одна.
Для кого ей теперь нужно было быть смелой?
Все ее покинули.
Или она сама отдалила всех от себя.
По крайней мере, Энринна сейчас хорошо понимала Кирму. Ту Кирму, которую она встретила, как только прибыла в Ринею.
Иногда Энри задумывалась: а как там Сильви? А Киприан? А Ньер? Она надеялась, что у них все хорошо. И почему-то была уверена, что у Сильви уже обязательно есть ребенок с такими же темно-зелеными глазами, как у матери. А у Ньера – со светло-зелеными. Как там они, без нее? Как там Владыка?
Порой Энринну постигало необъятное чувство жалости к собственной судьбе. Она вспоминала то, как жила в Кровавом замке. То, как была счастлива с Венитором. То, как улыбались глаза ее дочери. То, как мурчала кошка на ее руках.
И рыдала.
Она, несмотря ни на что, была очень слабой.
До сих пор.
В лавку зашла Мирэлия, и Энри приветливо ей улыбнулась: после того, как уехал Венитор, она немного сблизилась с ней. И хоть они не стали близкими подругами, но общались. Иногда.
Сейчас Мире можно было уже дать лет тридцать. Но она все также привлекала внимание – и восхищенное мужское, и завистливое женское, а ее светлые волосы, уложенные сегодня в кудри, до сих пор оставались длинными.
Волосы Энри сейчас еле доставали до плеч. Они и не превышали эту длину с того момента, как она обстригла их. Если бы длинные волосы вернулись, вернулось бы прошлое. А оно сейчас казалось Энринне совершенно лишним.
Сегодня глаза Энринны были ярко подведены черным карандашом, поэтому взгляд у нее был выразительным, словно у хищной кошки. Мирэлия сразу это заметила и произнесла, не здороваясь:
– Отлично выглядишь! Как там эриста?
– Пахнет, но, к сожалению, уже не цветет, – Эрни достала несколько голубых цветов на тонком стебельке из-под прилавка и положила их перед Мирэлией, стоящей по обратную его сторону. – Три энге.
– Да-да, – Мирэлия кивнула и потянулась к кожаной красной сумке, висящей через плечо. Но она резко остановилась и внимательно посмотрела на Энринну.
– Скучаешь по нему? – спросила она вдруг. – По Вену.
Это был не первый раз, когда Мирэлия задавала этот вопрос. И Энри каждый раз отвечала почти одинаково. А на этот раз произнесла неожиданно для себя самой:
– Я его уже почти забыла.
– А я помню, – Мирэлия вздохнула, вновь потянувшись к сумке, чтобы достать из нее кошелек. – Отлично помню. И, знаешь… Пожалуй, из вас бы вышла отличная пара.
О связи виры с магом знали многие – Энри навряд ли бы преувеличила, сказав, что об этом знает половина города. Но о том, что у нее была дочка, его дочка, знал лишь ограниченный круг лиц.
Мира знала.
– Я уже потеряла смысл, – призналась Энринна. – Смысл этого вечного ожидания. Даже если я буду верить в него, ждать – он все равно не вернется.
– Ты думаешь, что он уехал сам? От тебя. Ты ведь так считаешь, да?
Взгляд Мирэлии был донельзя серьезным. Она вдруг хмыкнула и сама ответила на свой вопрос:
– Он не сам, Рина. Он бы не покинул тебя сам. И я знаю, о чем говорю. Он уехал в наказание – в наказание за то, что связался с тобой. Но он очень хотел к тебе вернуться.
Взгляд Энринны оставался хладнокровным, на лице не проявилась ни одна эмоция, и даже стук сердца слышался в этой холодной, пустой лавке.
Она-то, в общем, и не верила словам Ардиана… Тем самым, про то, что Венитор намеренно ее оставил… Просто допускала, что это тоже может быть. Просто додумалась до этого раньше мага.
Почему Мира вдруг решила поговорить об этом?
– Спасибо, – только и сказала она.
Мирэлия качнула головой.
– Если он не вернулся, значит, с ним случилось что-то серьезное. Его ведь нет уже так долго… Невыносимо долго. Мы были друзьями, Рина. Мы были хорошими друзьями несмотря на все те разногласия, что иногда возникали между нами. И сейчас – все эти восемнадцать или чуть меньше лет – я должна быть на тебя обижена. Но мне тебя жаль, Энри.
– Не надо меня жалеть.
Мирэлия наконец вытащила из кошелька три энге и положила их на прилавок.
– Да, конечно, – согласилась она. – Ты ведь у нас ледяная леди. Лед в глазах, лед в душе, в других местах, нам не открытых. Но я такая же, как и ты. У меня тоже до сих пор нет мужа и детей, – она осеклась, но все равно продолжила: – Поэтому у меня есть право высказать тебе свое мнение.
Монеты, движимые вирой, спрятались в прилавок, будто отказывались становиться свидетелями этого не слишком приятного разговора, и Энринна развернулась к полкам с травами, не желая продолжить беседу. Мирэлия, поняв это, вышла из лавки, и дверь за ней захлопнулась с громким звуком.
Энринна ненавидела, когда ей указывали на ошибки.
Ненавидела себя за то, что их совершила.
Но, действительно, считала, что жалеть ее не нужно. Потому что в жалости нет никакого смысла, кроме поддержания самолюбия.
Надолго остаться в тишине ей не дали, и меньше, чем через грио, в лавке появился новый покупатель.
***
Телль сидела на стуле с высокой спинкой, откинувшись на нее, и медленно пила вино, держа в правой руке стеклянный бокал с тонкой ножкой черного цвета. Вино было кислым, настроение – плохим, а голову забивали раздумья, именно поэтому она не обращала на вкус никакого внимания.
Мыслей в голове действительно обитало множество.
Телль поставила вино на столик, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вино только путало мысли и мешало сосредоточиться. А сосредоточиться было нужно…
Вокруг все шумели и веселились, зато причина этого смеха сидела, замерев, и думала.
Итак, ей уже исполняется семнадцать. Это, в общем-то, все и отмечают… Вон, набрали уже всякой всячины на неизвестное количество энге, как бы Телль хватило за все это заплатить… Впрочем, мама дала достаточно – нет, очень много – денег с собой, поэтому об этом можно было не беспокоиться.
Жаль, домой пойти не получится. Все же жаждут веселья, праздника, зрелищ и хлеба, а если уйдет виновница торжества, то хлеба уж точно не будет. Насчет зрелищ неизвестно.
Но Телль не хотелось находиться тут!
Впрочем, деваться все равно было некуда… Эти курицы ведь просто так не отстанут…
Телль качнула головой, не открывая глаз, а потом подумала, что она отвлеклась и стала размышлять совершенно о другом.
Итак, ей исполняется аж семнадцать. Месяц назад она переехала в этот город вместе с родителями, и сейчас они живут в богатом особняке и приличном районе. И за этот месяц она успела обзавестись подругами, большая часть из которых, впрочем, ей до чертиков противна. Но общаться с ними надо было хотя бы по той причине, что так у нее будет больше связей.
Телль – будущий маг. Она должна поступить в элитное учебное заведение уже в следующем году. Правда, в какое, пока не решила – вариантов много, ведь родители протолкнут ее в любое из заведений, только если она это захочет.
Она красива – у нее черные густые волосы, достигающие сейчас лопаток, большие серые глаза с черными ресницами, светлая кожа, родинка над губой, длинные ноги и изящная, уже почти сформировавшаяся фигура. Сейчас на ней надет брючный костюм персикового цвета, который отлично это подчеркивает. Телль легко находит язык с окружающими, умеет мило улыбаться и также мило врать, чтобы собеседник ни о чем не догадался. Её родители – богатые и почитаемые, и помогают ей по любому вопросу.
Она почти идеальна.
И совершенно не знает, что делать дальше.
Ей... как бы сказать… немного скучно. Именно скучно. Ей скучно в своей идеальности!
Телль открыла глаза и вновь принялась за вино. Вино она пила года уже три или четыре, и родители совершенно не противились этого. Они вообще не были против чего-либо. И если бы сейчас она объявила, что выходит замуж, они, наверное, и слова бы не сказали.
Телль позволяли слишком многое. Ещё бы – она ведь была такой долгожданной и единственной дочерью. Ее родителям, наверное, просто было скучно общаться друг с другом. Потому что они и сами по себе – что скрывать – скучные. Вечно работающая мать и вечно больной отец.
Вино в бокале закончилось, и к недовольно поморщившейся Телль тут же подбежала подавальщица с новой бутылкой вина. Оно, все такое же кислое и противное, вновь оказалось в ее бокале, и Телль кивнула, впрочем, с недовольством.
Ей ничего тут не нравилось.
Все было слишком дешево и отдавало деревенщиной. Там, откуда она приехала, городские заведения себе такого не позволяли.
Телль, пригубив вино, но так и не выпив его, встала из-за стола. Это не осталось незамеченным – к ней тут же подбежала ее новая типа подружка, имя которой она даже не помнила, и воскликнула:
– Здорово тут! Мне очень нравится. Спасибо, что пригласила.
– Тебе незачем меня благодарить, – она улыбнулась уголками губ.
«Бесишь, бесишь, бесишь! Ух, деревенщица. Ещё и лыбится, показывая свои далеко не идеальные зубы».
– Ты такая хорошая, – добавила она.
– Да ладно тебе, – Телль застенчиво опустила глаза.
«Как будто я сама этого не знаю».
– А долго ещё будет?
– Праздник? Ох, знаешь, я уже немного устала, хотя мне очень приятно с вами общаться. Думаю, что пойду домой. Вы, если хотите, можете веселиться и без меня…
В глазах ее собеседницы появилась настороженность.
Ну конечно, если уйдет Телль, то вместе с ней уйдут и деньги.
Порой Телль это нервировало. Предполагать даже было глупо, что эти курицы общаются с ней ради нее самой. Нет. Им нужны были ее, вернее, ее родителей, деньги. Бесплатное вино и бесплатная закуска – разве это не предел мечтаний?
Но оставаться одна Телль не могла. Ей все равно хотелось постоянно чувствовать, что ее кто-то окружает, что она кому-то нужна.
К сожалению, поговорить с кем-либо «по душам» она не решалась.
У неё никогда не было настолько близких людей.
Нет, она, конечно, пыталась их найти, когда считалась совсем ещё маленькой наивной девочкой. И когда подросла – тоже. И даже встретила пару ровесниц, общаться с которыми было более-менее нормально. И Телль, наверное, даже могла назвать их своими хорошими приятельницами.
Но не подругами, верно?
Сейчас Телль убеждала себя, что отлично может обходиться одна.
Но все равно она чувствовала себя одиноко. Но признаваться в этом никому не собиралась. Перед собой она это таила в первую очередь.
В любом случае – кормить этих куриц она больше была не намерена!
– Да, – произнесла вдруг Телль. – Я ухожу. Сколько с нас?
В глазах ее новой знакомой появилось разочарование, но Телль не обратила на это никакого внимания.
***
Он сильно изменился за эти годы. И, хотя никто из магов, его окружающих, это не заметил, она увидела бы сразу.
Он стал более жестким, более скрытым в себе. И сейчас он ни за что не принялся бы помогать глупой молодой вире, которая выпила кровь маленькой девочки, чтобы не умереть.
Интересно, каким она его запомнила? Да и помнит ли вообще? Она слишком красива и очаровательна, чтобы мужчины не обращали на нее внимания. Вон, помнится, встречался он с одним… не самым приятным магом, который, как тот маг уверял, является ее мужем.
Может быть, у нее вообще уже пятеро детей.
И почему она не ответила на те открытки, которые Венитор отсылал ей в тайне от всех?
К магу подошел мальчик лет трёх. Он радостно улыбнулся ему и произнес:
– Пойдем есть. Мама зовет.
У мальчика были карие глаза, совсем не похожие на глаза Венитора, и рыжеватые волосы. Он улыбался так светло, что казалось, будто на землю спустился лучик солнца…
Сейчас Венитору было сорок пять, и, хотя это не слишком много для мага, он успел обзавестись семьей и сейчас воспитывал сына. Сын был прилежным и очаровательным, и маг мог только радоваться, что у него есть такой сын.
Венитор поднялся с кресла, последний раз окинул взглядом комнату и пошел следом за сыном. За этим молчаливо наблюдала голубоглазая девушка с портрета, висящего на противоположной от стены двери. Он просил знакомого художника сделать этот портрет, и тот получился слишком похожим на оригинал.
Венитору иногда даже казалось, что та Энри, изображенная на нем – живая. Но это, конечно, была неправда.
Магичка, стоящая на кухне, хмурилась. Она вообще была недовольной всеми и каждым. И сейчас, когда его сын потянулся к столу, чтобы схватить оттуда что-нибудь вкусное, она раздраженно прикрикнула:
– Есть будем, как сядем за стол! Руки помыл? Нашли домработницу! Когда наша нелепая горничная уже вернется? Я не намерена все делать за нее, а вы мне даже не помогаете.
Она же по совместительству была в данный момент и женой Венитора, а ещё – матерью его сына. И ничем не походила на Энри.
Венитор поднял сына на руки и усадил его на стул. Мальчик довольно рассмеялся, а магичка только цокнула языком.
– Ты вечно его балуешь, – заметила она.
Венитор лишь пожал плечами. Что он мог на это сказать? Да, баловал. Просто он очень любил детей, и появление долгожданного сына дало хоть какую-то цель жить в настоящем.
Его жена, Кэт, стала раскладывать еду по тарелкам.
Глава 2
Сегодня Энри ушла с работы чуть раньше – у нее разболелась голова, покупатели перестали не то чтобы приобретать травы – даже проходить мимо лавки, и поэтому Энринна решила, что тот унгрио, который она потратит не на лавку, а на себя, ничего плохого ей не сделает.
Правда, сразу домой она не направилась: хотела сначала пройтись по рынку, может быть, купить что-то на ужин… Дома вся еда казалась скучной и однообразной. Примерно такой же, как жизнь Энри.
Рынок жил – он вообще, казалось, не угасал ни на секунду, и в нем хотя бы маленькая жизнь, но шла всегда. Воздух пал чем-то приятно-сладким, словно увядающие цветы. Люди, казалось, никогда не потеряют эту свою спешность – вот и сейчас они куда-то спешили. А все небо окрасилось в оранжевый и красный – горел закат.
И сейчас Энринна, проходящая по рынку, любовалась этим небом. Поводов для счастья в данный момент у нее наблюдалось ничтожно мало, даже успехи на работе уже не радовали, поэтому вире только и оставалось, что искать счастье в прекрасном.
Кто-то легко задел ее, и Энринна оторвала взгляд от неба и осмотрелась по сторонам. Ни одной живой души рядом с ней не находилось, зато ее взгляд тут же наткнулся на здание, что навевало на Энри не слишком приятные воспоминания.
Это была таверна, в которой Ардиан сказал Энринне, что Венитор не вернется.
Это было то место, где в Энри крепко поселилось сомнение.
Таверна изменилась за то время, что прошло после разговора. Ее перекупили, починили, и сейчас она считалась чуть ли не одним из лучших заведений питания. Энринна даже заглядывала в нее пару раз – внутри все тоже приобрело новые цвета и формы, но оттого не стало более приятным.
У таверны были большие светлые окна. Энри невольно засмотрелась, что происходит внутри. Сейчас там, около самого окна, разговаривали две девушки: одна с хвостом черных волос и в облегающих брюках, другая, намного ниже ее, в простой мешковатой кофте.
Хотя черноволосая и выглядело приветливо, Энри ощущала, что общение со второй девушкой ей неприятно. Она чем-то походила на Мирэлию – ту Мирэлию, с которой Энринна познакомилась давным-давно.
И почему-то Энринне захотелось узнать ее поближе. Что-то в этой девушке притягивало, и это явно была не внешность…
А ещё у Энри сильнее разболелась голова. Будто кто-то ударил, или… Или будто в ее голове решило поселиться звездное небо – так все засверкало…
Она чуть пошатнулась, словно от сильного дуновения ветра. Почти упала, в последний момент удержавшись на ногах…
И, пересилив себя, пошла дальше, чувствуя постепенное возвращение сил.
Что это вообще такое было?
Энринна покачала головой, отгоняя наваждение, и быстрым, но все ещё неуверенным шагом направилась вдоль по рынку, пытаясь вспомнить, зачем сюда пришла.
Красная пыль заката стелилась на ее плечи, щеки, волосы, и казалось, будто внутри Энри догорает костер…
А сама Энринна продолжала недоумевать.
Что произошло?
Та девушка…
Вокруг резко стало людно – не то что у таверны. Как будто кто-то подстроил, чтобы все случилось именно так. Кто-то свыше? Мертвый Владыка? Энринна слабо улыбнулась своим мыслям. Как будто Мертвым Владыкам нечего делать, кроме как подстраивать что-то для той, которая навсегда покинула свой дом и предала свой род.
Вира провела рукой по волосам, таким же черным, как и у ее случайной невстречной.
Где-то в воздухе витала умная, чрезвычайно важная мысль. Она должна была сделать это, но все же не хотела посетить голову виры. А потом резко исчезла, погасла, как красные лучи солнца, совершенно не задержавшись. Каждый вечер закат меняется, и все закаты в одно мгновение стираются из памяти. Ох, если бы Энри забыла и про ту девушку!..
Домой Энринна возвращалась с полной сумкой продуктов. Она купила и рыбу, и фрукты, и бутылку красного вина, и даже какую-то выпечку, и пару новых платьев… Благо, деньги у нее были, и в данный момент она могла себе это позволить. Не то что раньше, как только она появилась здесь. Тогда у нее не имелось даже какой-либо сменной одежды…
Хорошо, что на свете есть добрые люди. Ну или маги. Хотя доброта некоторых из них несет масштабные, слишком неприятные последствия…
Это Энри так об Ардиане вспомнила. Доброта же Венитора была похожей на шаль: укрывала плечи, согревала тело и защищала виру от враждебно настроенного мира.
Уже покинув рынок, Энринна встретила старого знакомого. Он был магом, как и большинство жителей Ринеи. Особого таланта у него не наблюдалось, но работу он имел довольно престижную. И когда-то, много-много лет назад, когда у Энри ещё была дочь, он даже пытался поддержать виру – слабо, неумело. Хоть как-то – в этом деле никто с ним не конкурировал. Он изредка бросал поддерживающие взгляды на Энри, когда она вела беседы с магами, и от этого вире становилось немного легче.
Потом Энринна сдалась, и они не виделись больше десяти лет. А лет шесть назад он снова появился в ее жизни – мимолетными встречами, приветливыми взглядами и скромными улыбками.
Его звали Лэрьером – или Лэром, для знакомых – и он был почти полной противоположностью Венитора. Вернее, Энри не видела в нем того, чем всегда восхищалась в Вениторе. А она искала это – тайно, тихо…
Слишком беспечный, несерьезный, слишком улыбчивый, слишком яркий – среди вампиров он бы точно не прижился.
Под красным светом солнца, которое уже почти скрылось за горизонтом, волосы Лэра приобрели алый оттенок.
– Лэр, – увидев, что маг останавливается возле нее, Энри кивнула.
– Да, Ри, это я. Давно не виделись…
Улица, на которой они встретились, оказалась немноголюдной, но, тем не менее, кто-то все же присутствовал, и этот же кто-то иногда бросал на мага и виру задумчивые взгляды.
– Не слишком и давно, – Энри пожала плечами. – Несколько месяцев.
– Четыре, – подсказал Лэр.
– Может быть.
На маге были надеты темно-коричневые брюки, белоснежная рубашка, которая в наступающей тьме будто бы излучала свет, и длинный вишневый плащ. И смотрел Лэр на Энри внимательно и очень сосредоточенно, на миг воплотив в себе ту черту, что присутствовала в Вениторе.
– Ты, конечно, по мне не соскучилась? – добавил он с привычной улыбкой.
Энринна не стала врать, что безумно грустила по Лэру, потому что вспоминала она о нем раза в четыре реже, чем о том же Вениторе. Но то Венитор…
– Не до этого было, ты же понимаешь, – Энри смущенно улыбнулась. Лэр улыбнулся в ответ – ещё более широкой, донельзя симпатичной улыбкой, а потом признался:
– А я скучал. Немного, – добавил он под внимательным взглядом виры. – Помочь? – он кивнул на сумку, которую Энринна держала в руках. Сумка была хоть и наполненной, но не тяжелой– тем более, для виры.
– Не хочу тебя утруждать, – осторожно ответила Энри.
Глаза у Лэра были карими, с россыпью желтых искр около каемки, совсем-совсем непохожими на глаза Венитора. Но почему-то, смотря в них, Энринна вспоминала именно те, серые, принадлежащие отцу ее дочери.
Лэр покачал головой и заметил:
– Иногда тебе надо быть чуть смелее, Ри.
Насколько Энри помнила, Венитор никогда не давал ей таких советов.
– Ладно, – она вновь пожала плечами. – Если хочешь потратить свое время впустую, так и быть, помоги.
И Энринна протянула Лэру сумку, которую взял тот сразу же.
– Ты домой?
– Да. Ты знаешь, где я живу.
Это являлось правдой. Лэр уже навещал Энринну несколько раз. Более того, он даже когда-то немного помогал ей выбрать дом…
Вскоре солнце вскрылось за горизонтом полностью, а на улицах зажглись белые магические фонари. Теперь волосы Лэра приобрели более привычный цвет, став чуть ли не каштановыми, а в глазах появилось отражение белых фонарных огней, почти полностью скрывающее собой желтые искры.
Нет, все-таки, закат шел магу больше.
Венитору больше подходила ночь. И если Лэр был закатным, алым небом, горящим, ярким, как он сам, то Вен – ночным, темным и непроглядным. Непонятным. Скрывающим все самое откровенное за плотной черной пеленой.
Энри бы очень хотелось назвать себя луной, которая хоть немного, но освещала его. Правда, позволить себе это вира так и не смогла.
– Почему ты молчишь? – вдруг спросил Лэр.
– Не знаю, – призналась Энри. – За то время, что мы не виделись, у меня ничего не изменилось. А у тебя? – спросила она ради вежливости.
– И у меня. Все по-старому. Уехал в другой город, работал работу, вернулся. Скучно, да?
– Да, но я делаю то же самое.
Когда они прошли ещё несколько шагов, Лэр вдруг признался:
– У тебя хотя бы есть дочь.
– Нет у меня никакой дочери, – Энри скривила губы. – Да, я была неправа. Ты ещё долго будешь напоминать мне об этом?
– Прости.
Энринна качнула головой и вздохнула. Там, впереди, уже виднелся ее дом: одинокий фонарь светил на тропинку, ведущую к крыльцу.
– Зайдешь в гости? – поинтересовалась Энри.
– Если ты не против.
– Как я могу быть против? – вира передернула плечами, и тогда Лэр заметил:
– Ты же всегда меня отталкиваешь. Выстроила вокруг себя каменную стену и никого не хочешь к себе подпускать. Скажешь, что я вру?
Энринна, уже ступившая на тропинку, повернулась назад и посмотрела на Лэра:
– Скажу только то, что если ты произнесешь что-то подобное ещё раз, то вход в мой дом тебе будет запрещен.
Лэр ничего не сказал на эти слова, а произнес нечто совершенно иное, но, тем не менее, заставившее сердце Энри больно сжаться:
– Я неправ только в том, что встретил тебя позже, чем он.
***
То было лето: дождливое, сырое и холодное, такое лето, когда на грядках хорошо растут только сорняки, а яблоки так и остаются зелеными до самой осени.
В тот день, впервые за три или четыре недели, выдался солнечный, теплый день. Народу на улицах стало вдвое больше, все радовались солнцу – правда, радость эта длилась недолго, потому что уже вечером начался новый затяжной ливень.
Но пока что светило солнце, и оттого волосы Лэра казались ярко-рыжими. Он только вернулся с очередной поездки, связанной с рабочими делами, и сейчас хотел всего лишь две вещи: отдохнуть и встретиться с вирой, проживающий в городе магов.
Первое его желание могло потерпеть, поэтому он принялся выполнять второе. И сейчас стоял на крыльце небольшого, но уютного деревянного дома, ожидая его хозяйку.
То, что ожидать Энри было глупо, он понял уже позже, когда вспомнил, что она работает в лавке с травами до позднего вечера. А пока он просто думал о ней, держа в руках цветочный горшок, в котором росла белая роза. Вернее, это ему сказали, что она должна быть белой – единственный бутон на этом цветке являлся пока что полностью зеленым.
Ри чем-то напоминала ему эту самую белую розу – вернее, розу, которая в будущем станет белой. Такая же бледная и одинокая… А ещё – очень красивая и заставляющая волноваться. Думать.
Скольких она уже свела с ума лишь тем, что вообще существует? Лэр знал о ней гораздо больше, чем Энри могла предположить. И мог с уверенностью сказать: многих.
И он каким-то образом оказался в их числе.
Черт, и почему он не мог обратить внимания на какую-нибудь магичку? С теми проблем меньше. И среди них тоже присутствуют красавицы…
Но Лэр не мог об этом думать, потому что все затмевала Ри.
Он сразу заметил, что к дому кто-то подходит. Более того, он сразу понял, кем является этот кто-то. И удивился – даже слишком. Потому что знал, какие ограничения на него наложены.
Его звали Венитор, когда-то он был почитаемым магом Ринеи и занимался вампирами, а потом влюбился в Энринну и уехал на север, где стал чуть ли не обычным горожанином. А ещё он являлся отцом дочери Рины…
И въезд в Ринею ему был запрещен – этот запрет длился уже больше четырнадцати лет. Маги решили, что проще будет отослать из города Венитора под видом обычной поездки и объявить ему об этом запрете только по прибытию Венитора в другой город…
Тогда что он тут делает?
До того как Венитор покинул город, Лэр встречался с ним всего лишь пару раз, и то мельком. Неужели ему наконец выдался шанс поговорить с Той-Самой-Легендой, которая в один роковой момент потеряла все почтение, но обрела любовь?
Впрочем, любовь она тоже потом потеряла. Это ж надо быть таким везучим – не в прямом смысле, конечно.
Лэр поставил розу на крыльцо и повернулся в сторону Венитора, чтобы лучше разглядеть его. Неужели маг решил вернуться за Энринной?
Но зачем он нужен ей спустя столько лет? У нее же есть Лэр. Правда, она пока это не признает. Но пройдет ещё немного времени, и…
Венитор немного изменился за то время, что провел вне Ринеи. Стал взрослее и выглядел серьезнее, чем раньше. И что ему не сидится на своем севере?..
– День добрый, – произнес Лэр, когда Венитор оказался рядом с ним. – Если вы к Энринне – хотя я и не знаю, откуда вам стал известен адрес – то ее сейчас нет.
Венитор поднялся по лестнице, встав на один уровень с Лэром, и облокотился о дом. Он ничего не сказал на слова Лэра, вместо этого спросил:
– И где она? В лавке ее нет.
– Вам это знать не обязательно. Или вы вернулись, чтобы забрать ее себе, господин Венитор? Так вам ее никто не отдаст. И я говорю даже не о Совете магов.
Отдернув полы серого дорожного плаща, Венитор уточнил, чуть наклонив голову:
– А о ком же?
– О себе. Лэрьер, приятно познакомится. Любимый человек Энри, той Энри, которую вы не смогли сберечь. И если вы больше ничего не хотите мне сказать, то можете идти. Проваливайте, уважаемый Венитор. Уже слишком поздно, чтобы что-то исправлять.
О том, что у Энри была дочка, Лэр говорить не стал.
– А с какой стати я должен вам верить? – уточнил Венитор, нахмурившись.
– По-вашему, Энринна насколько непритязательна, что никому не может быть нужна? Она ждала вас, господин маг. Но ожидание не может длиться вечно, не правда ли? Смотри. – Он потянулся к карману брюк и достал оттуда маленькую бархатную коробочку. – Это я в скором времени преподнесу ей.
Коробочка раскрылась, представляя взору магов изящное золотое кольцо, в которое был удачно вплетен рубин и несколько мелких сапфиров. Выглядело кольцо дорого и богато, и на изящном пальце Энринны с большой уверенностью смотрелось бы неплохо.
– Вы заключаете брак?
Лэр кивнул.
Венитор отвернулся, посмотрел на небо – голубое, как глаза Энри. Потом он произнес, хотя было видно, что слова даются ему с большим трудом:
– Хорошо. Не буду вам мешать.
– Вот и отлично, – Лэр улыбнулся. – До нескорого, уважаемый маг!
Венитор ушел, так и не посмев дождаться Энринны. Кто знает, если бы они встретились тогда, может, сейчас у них все было бы хорошо?
В любом случае, когда Венитор вернулся в город, который так и не стал ему родным, узнал, что у него растет сын.
Больше Лэра он не встречал.
Зато Лэр его – да.
***
– К слову, о Вениторе…
Лэр задумчиво постучал двумя пальцами по столу, отбивая незатейливый ритм, знакомый ему одному.
– Я вообще уже не хочу с тобой разговаривать, – призналась Энри, разбирая вещи из сумки. – Таким ты мне нравишься меньше.
– То, что я вообще тебе нравлюсь – это уже хорошо. Так вот, слушай… Я случайно встретил его.
Энринна замерла, держа в руках пару красных яблок, но тут же принялась делать вид, что это ей совершенно неинтересно, и положила их на стол. Лэр тем временем продолжил:
– Когда был в отъезде. Даже не узнал сначала: подумал, что не может такого быть. Но нет, это точно был он. И сын на него похож, да…
– Чей сын?
На этот раз Энри замерла, держа в руках копченую скумбрию.
– Точно не мой. У меня нет, насколько я знаю, – почему-то развеселился Лэр. – Его сын, Ри. А ещё рядом с ними шла женщина.
– Очень правдоподобный рассказ.
– Смотри…
Лэр встал из-за стола, подошел к плащу, висящему на вешалке, и достал из его кармана карточку. Такие маги изобрели лет десять назад, они позволяли запечатлеть то, что сейчас происходит, на бумагу, и стоили очень дорого.
Карточка опустилась на стол, и Энринна против воли опустила на нее взгляд.
Это действительно был Венитор. Энри сразу его узнала, ни секунды не колеблясь. Спину мага укрывал серый плащ, ужасно ему идущий. А выражение его лица казалось уставшим. Рядом с ним действительно стоял маленький мальчик, одетый в дорогие курточку и штаны. И женщина. Красивая женщина, чье платье излучало ярко-алое сияние.
Это же ее, Энри, цвет. Вампирский.
– Я узнал, кто она, – продолжил Лэр. – Ее зовут Кэтери, и она занимается магией. Выращивает магические цветы, представляешь? Забавно.
– Несомненное.
Выражение лица Кэт было недовольным, а ее темно-русые волосы сплетались в замысловатую прическу. Наверняка волосы у нее длинные… Длиннее, чем сейчас у Энри.
Ну да, это же так красиво. Венитор сам сказал это как-то – то, что ему нравятся длинные волосы.
За себя резко стало обидно. А в глазах защипало.
Почему-то она все то время, что его не было, не вышла замуж, не нарожала детей – естественно, кроме его дочки. А он?! Женушка, выращивающая цветы! Сын! Хорошо провел время, что ещё можно сказать. Молодец.
А как же она?
И как она могла ждать его?
Лэр, наверное, понял, что творится в голове у виры, потому что тут же произнес:
– Ну, не переживай ты так сильно… Он тебя недостоин, Ри. И твои слезы – слишком высокая награда для него. Хочешь, я тебя обниму? Будешь вино? – он кивнул на бутылку этого напитка, стоящего на столе.
Да, помнится, Энринна уже как-то испила его. А потом родила дочку.
– Не буду, – ответила она.
