Текст книги "Серебряный цветок (СИ)"

Автор книги: Анастасия Ястребцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Моя госпожа...

– Твоя, Ариен? Быть живым тебе не нравится? – усмехнулась женщина, переведя на него взгляд.

Сейчас её окончательное решение зависело от того, что он скажет дальше, и Нае даже самой было интересно, как Хаос распорядится её судьбой. На самом деле, она хотела, чтобы Ариен показал ей, что готов последовать за ней в бездну. Смотря на него, в ней поднимался азарт и желание снова пойти против всех правил, доказав, что она может победить даже там, где это казалось невозможным.

– Моя, – тихо, но уверенно повторил мужчина.

– Нас убьют, – Ная вертела в руках цветок, вплетённый в её волосы, и продолжала испытывающе смотреть на него снизу вверх, – но, если хочешь знать, меня это не особо пугает.

– Неизвестно, кто убьёт нас раньше: монстры в тоннелях или Мать Ар'тремон, – Ариен опустился рядом со своей предводительницей, – если такова воля моей госпожи, то для меня смерть рядом с ней предпочтительнее рабства Дома Ар'тремон.

Ная улыбнулась. Теперь, когда у неё появились все ответы, она почувствовала себя на удивление легко. Безумство риска придавало остроты жизни и делало Ариена для неё только ещё более желанным. Почему-то всё это казалось правильным. Где-то внутри сошёлся какой-то пазл, и Ная рассмеялась:

– Интересно, от кого нам удастся бегать дольше?

– Может, Хаос будет на нашей стороне. Никто ведь не знает, что будет дальше, – Ариен, пожав плечами, тоже улыбнулся: смех предводительницы разрушил появившееся было между ними напряжение – она приняла его не смотря ни на что, и у него почему-то тоже появилось ощущение, будто всё наконец-то встало на свои места, будто всё теперь было именно так, как и должно было быть с самого начала. Все его опасения оказались напрасны.

– Хаос со мной исключительно в конфликтных отношениях, – сморщилась Ная, предпочитая промолчать о том, что и сама думала о том же самом: в их мире могло произойти всё что угодно, а вдруг им бы удалось победить?

– Тогда нас всё равно двое против одного, – засмеялся Ариен.

– Ага, двое летучих мышей против виверны, – согласилась женщина, притягивая его к себе и прижимаясь к его губам: наконец-то она могла целовать его и ни в чём больше не сомневаться; трогать его, как ей вздумается, и знать, что он тоже этого хочет. Её руки заскользили по его плечам и ниже по груди. Одним легким движением она пересела ему на колени и стянула с себя рубашку – больше у них не было причин сдерживать себя и ждать.

Никто из них не знал, когда их жизни оборвутся, и жертвовать чем-то из-за страха они не собирались: в конце концов, Мать Ар'тремон была всего лишь очередным монстром подземелий, который, вероятно, попытается их убить, если доберётся.

Для Наи Ариен был мужчиной, который ей нравился, который мог и хотел принадлежать ей, даже если это было запрещено – он определённо стоил того, чтобы ради него рисковать всем. Для Ариена Ная была воплощением свободы и женщиной, ради которой он был готов жить и умереть – для него быть с ней рядом было единственным верным решением.

Тёмные эльфы всегда знали, что любой день мог быть последним – слишком много опасностей окружали их со всех сторон. Именно поэтому их собственные законы так часто нарушались, радуя Хаос. «Жить этот день, как последний: если завтра может не наступить, нет смысла бояться будущего. Если не сейчас, то может быть уже никогда.» В их мире своей смертью умирали немногие. Хотя тёмные эльфы и могли дожить до семиста лет, реальная средняя продолжительность их жизни была всего около трёхсот.

Глава 8. Второе задание

Злополучный последний цветок искали ещё две ночи. Отряд прочесал весь лес в зоне досягаемости вдоль и поперёк, а уходить дальше время не позволяло. Как не крути, а к рассвету нужно было возвращаться в пещеру.

Но на третий день, пока все спали, Ариен во время своего дневного дежурства принёс целый букет. Разбудив Наю, он показал ей цветы. Сравнив их с описанием в задании, они выдохнули с облегчением: можно было идти домой.

– Где ты их взял, кастусы эти? Мы их столько искали, что я даже название запомнил, – хохотнул Шиин, собираясь вечером на охоту вместе с Ариеном. Прежде чем отправляться обратно в Таэмран, нужно было запасти ещё еды в дорогу: дичь, которую они поймали день назад, съел дракон Аэна, за что Иран обещал вышвырнуть тварь из пещеры, но угрозу до сих пор так и не выполнил.

– Они растут прямо на скале около входа в пещеру. Просто на ночь чашечки цветов закрываются, поэтому мы их и не заметили, – объяснил Ариен.

После такого ответа, отряд дружно выругался: интересно, как по мнению их заказчика, они должны были найти проклятые кастусы без такой информации?

За эту ночь Ная высушила цветы, а мужчины приготовили убитого Ариеном и Шиином оленя. День они проспали, а вечером, после того, как стемнело, последний раз сходили к реке, чтобы искупаться и привести в порядок одежду. Когда с последними приготовлениями было покончено, отряд вернулся в пещеру.

Аэн прощался с драконом, как с родным, любовно гладя крылья все ещё связанное животное и вздыхая, но в конце концов он перерезал верёвки и отпустил ящера у выхода из пещеры. Дракон тут же забрался на выступ и, расправив вылеченные Аэном крылья, взлетел в ночное небо.

– Что ж, мне даже понравилось, – задумчиво произнесла Ная, провожая взглядом ящера.

– Мне тоже, – улыбнулся Кьяр, – было весело. Правда, Асин?

Асин под смех отряда, демонстративно закатил глаза и пошёл в сторону тоннеля: в дебрях измерений он видел такое веселье – своё неудачное перевоплощение в светлого эльфа он точно никогда не забудет.

***

Тьма подземелий радовала всех, кроме, может быть, Ариена – ему было без разницы. Но остальные за прошедшие пять дней так устали от постоянно саднящих и слезящихся из-за дневного света глаз, что теперь были счастливы оказаться в кромешной темноте.

По дороге обратно Асин пытался научить Ариена защищаться от магии сознания, но получалось из ряда вон плохо. Если Нае за предыдущие две недели ему удалось более-менее всё объяснить и показать, и теперь ей оставалось только практиковаться и оттачивать навык, то Ариену эта магия не давалась совершенно и за все двенадцать суток до города они практически не продвинулись.

Зато Иран наконец-то простил Кьяру злосчастную шкуру за двадцать медяков после того, как тот поделился с ним случайно пойманной во время дежурства белой саламандрой – деликатес всё-таки.

Таэмран встретил отряд привычным тихим гулом голосов и оранжевым сиянием огненного циферблата на высоком потолке огромной пещеры. Кварталы Домов расчерчивали улицы высокими заборами и защитными барьерам. Двенадцать огромных особняков в центре каждого из них возвышались над улицами, уступая только зданию Совета. На рыночной площади привычно было не протолкнуться, постоялые дома и таверны кипели жизнью, а магический шар, висящий над городом горел привычным голубым, оповещая, что опасности нет.

По прибытии Ная с отрядом зашли к целителю, чей заказ они выполняли, получили свои деньги и отправились в здание Совета отчитаться и взять следующее задание.

В Управление отрядами Ная традиционно зашла одна, оставив мужчин дожидаться на площади перед зданием Совета. Пожилая женщина мельком глянула на предводительницу, порылась в ящике стола и, протянув ей пергамент с печатью Дома Ран, снова уткнулась в какие-то свои бумаги.

– Вы уверены, что это мне? – Ная читала свиток с заданием и чувствовала, как внутри всё медленно, но верно холодеет.

– Имя твоё, значит тебе, – женщина за столом даже не подняла на неё глаза.

– Но это задание, мягко говоря, не моего уровня... – впервые в жизни Ная чувствовала себя абсолютно беспомощной.

– Спорить в здании Совета, тоже, мягко говоря, не твоего уровня, – отрезала женщина и указала Нае на дверь.

***

– Ну, что у нас? Ребят, вон, отправили ящериц ловить, – усмехнулся Асин, махнув рукой в сторону другого удаляющегося отряда.

– А нас отправили на смерть. Дом Ран не поленился оформить задание специально для нашего отряда, – Ная передала пергамент Эмиэлю. Дом Ран был первым Домом в городе и имел огромное влияние в Совете, для них ничего не стоило оформить любое задание, которое они хотели, даже если это против правил.

– Но, Ная, это задание уровня профессиональных отрядов, если не Мастеров! – Аэн шокировано смотрел в свиток в руках Эмиэля.

Ная предостерегающе глянула на него, и мужчина прикусил язык. Наедине она могла позволить им препираться сколько угодно, но в обществе по-прежнему нужно было соблюдать формальности. Мужчины тоже это понимали, поэтому им оставалось только покорно согласиться с новым заданием. Хотя на самом деле эмоций было много: негодование, протест, чувство несправедливости и небезосновательное опасение за свои жизни. Всё это отражалось на лицах отряда, и Ная их отлично понимала. В том, что им дали такое задание, виновата была она, и все, чьи жизни она хотела сохранить, теперь оказались в огромной опасности.

– Я знаю, но выбора нам не предоставили... – вздохнула предводительница.

Она уже взяла себя в руки после первого шока и теперь отчаянно пыталась придумать, как уберечь свой отряд, перебирая в голове всё, что она знала о месте, куда им предстояло отправиться.

– Значит, Расщелина Фениксов... – усмехнулся Эмиэль, – всегда хотел там побывать.

– Заказ оставили три дня назад. Срок исполнения такой, что даже если сейчас выйдем, можем не уложиться, при условии, что выживем конечно. Если не пойдём, от нас избавятся здесь. Решим, что делать в тоннелях. Встречаемся у северо-восточного выхода через три часа, – распорядилась Ная, – всем хватит, чтобы подготовиться?

***

Весь рынок, был поделен на секции, в каждой из которых продавали что-то своё: в одной – оружие и доспехи, в другой – украшения и драгоценные камни, в третьей – всё, что попадало под определение «съедобное»... Женщины ходили между прилавками: Ная покупала еду в дорогу, а Яра, взяв себе сладких корений, развлекалась болтовней.

– За каким демоном вы вообще в деревню полезли? – смеялась Яра, слушая рассказ Наи. – Можно же было всё в лесу собрать.

Перед тем, как идти на рынок, Ная нашла женщину, чтобы хоть немного пообщаться перед тем, как снова отправиться в тоннели. К счастью, Яра оказалась в Таэмране, хотя следующее задание у неё уже тоже было. Адекватное, в отличие о того, что дали Нае.

– Нельзя, к сожалению. Согласно тому, что у нас было написано в информации, не все травы можно было найти около пещеры. А пережидать день в лесу, поверь, не лучшая идея с непривыкшими к свету глазами, мы и так намучались, – возразила Ная, – к тому же, деньги на покупку входили в задание, правда не столько, сколько потратил Ариен.

– Мм... – Яра задумчиво оглядела Наю и хитро сощурилась, – ты же не носишь безделушки?

– Чего? – Ная не сразу поняла о чём речь, но когда проследила за взглядом женщины, тут же спрятала цветок в волосах и ощетинилась. – Не спрашивай.

– «Обвешаются ерундой и ходят, звенят так, что на поверхности слышно», – начала передразнивать Яра.

– Сказала, замолчи, – зашипела Ная.

– «Если украшение не содержит магии, оно изначально не стоит того, чтобы его даже создавать, не то, что носить»...

– Яра!

– «В жизни не надену ничего подобного»!

Ная по-своему ценила Яру, но иногда её хотелось придушить. Вот прямо как сейчас.

– Ой, да не смотри так! Не боюсь я тебя. Кто подарил? – продолжала веселиться женщина.

– Гоблин рогатый!

– Всё равно узнаю, – усмехнулась Яра.

Ная надеялась, что не узнает: втягивать Яру в свои проблемы, она не хотела. Правда теперь до этих проблем были все шансы и не дожить. Не то, чтобы их не было раньше, однако, учитывая новое задание, они заметно увеличились.

Женщины ещё погуляли по рынку, болтая ни о чём, пока Ная закупалась в дорогу, и разошлись у Дома Маэль, который располагался как раз по пути к северо-восточному выходу.

Дом Маэль занимал четвёртое место в городе и специализировался на поиске и слежке. И по мнению Наи, навыки её Дома были единственной причиной, почему Яра, чья жизнь больше всего напоминала полный сумбур, никогда ничего не теряла.

***

Ариен опаздывал уже на час. За это время Ная успела взбеситься так, что готова была вцепиться в глотку любому, кто подвернулся бы под горячую руку. Охрана у тоннеля косо посматривала на разъяренную предводительницу, а мужчины из её отряда благоразумно держались на расстоянии и молчали. Ная и так нервничала, не зная, что делать с проклятым заданием, а теперь ещё и Ариен задерживался, никого об этом не предупредив. Не могли их вычислить так быстро, по крайней мере, Ная в это верить отказывалась. Только проблем с Домом Ар’тремон ей сейчас не хватало: с Ран ещё не разобрались.

Мужчины топтались у тоннеля, поглядывая на циферблат над городом. Им хотелось обсудить новое задание и выплеснуть наконец все эмоции по этому поводу, но, по факту, такая возможность могла представиться только на ближайшем привале, а значит не раньше чем через несколько часов пути – подальше от Таэмрана, за барьером Шиина, где никто ничего не услышит.

– Простите, меня пожелала видеть Мать Ар'тремон, – подбежавший к отряду Ариен склонился перед предводительницей, извиняясь.

Ная придирчиво осмотрела мужчину и глубоко вдохнула, ища чужие отметины или запах, но ничего не нашла. И тем не менее, его слова вызвали в ней новую волну агрессии, на этот раз приправленную ещё и ревностью. Женщина зарычала и, резко развернувшись, направилась в тоннель, ничего не сказав. Ариен был ни в чём не виноват. Она это прекрасно понимала. Но кипящие в ней эмоции всё же брали верх. Хотелось сделать какую-нибудь глупости и показать всему этому проклятому миру, кому на самом деле принадлежит этот мужчина.

Ная выдержала минут двадцать, пока они молча шли по тоннелю прочь от города, но в итоге так всё же и не смогла сдержать бушующую в гуди ярость.

– Да провались оно всё в дебри измерений! – зашипела Ная.

Она резко остановилась и развернулась. Под непонимающими взглядами отряда она схватила Ариена за руку, толкнула его спиной к стене и впилась острыми клыками в шею. Мужчина резко втянул воздух то ли от боли, то ли от неожиданности, и, когда она отстранилась, прижал руку к кровоточащей ране.

– Зачем..? – на его лице мелькнуло удивление, которое быстро сменилось пониманием и улыбкой.

Иногда тёмные эльфы ставили друг другу такие метки, если хотели показать, что они сейчас не заинтересованы в других партнёрах. Конечно следы от укусов держались не долго, но при желании, если постоянно их обновлять, можно было оставить шрам, который служил уже более весомым сигналом для окружающих, как правило говоря, что лезть к его обладателю не стоило, потому что за право быть с ним будут сражаться.

– Ты мой, – выделяя каждое слово ответила Ная.

Удивительно, но, глядя на след от своих зубов на шее Ариена, она, наконец, успокоилась, почувствовав даже некоторое удовлетворение. Душившие её эмоции схлынули.

Мужчины спрятали улыбки, и атмосфера в отряде стала заметно менее напряжённой: её собственнический порыв оставить на Ариене свою метку, сейчас не мог достигнуть того, кому на самом деле был адресован, он выглядел по-детски глупо, но тем не менее всё равно оставался официальным признанием её намерений и чувств.

Ариен хоть и был немного шокирован, но в глубине души ему было приятно. Не смотря на то, что Ная сделал это из ревности, значение метки от этого не менялось. Ему было даже жаль, что пройдёт всего несколько дней и рана заживёт не оставив и следа – он бы не отказался и от шрама, но понимал, что пока он принадлежал Матери Ар’тремон, ни о чём подобном не могло быть и речи.

Ариен снова не почувствовал магию Асина, и тот читал его как открытую книгу. Если бы Ная только знала, что Ариен с самого первого дня их знакомства принадлежал только ей, она бы так не злилась. Но Асин не считал нужным и не хотел лишний раз лезть в их отношения, поэтому молчал. Он был уверен, что рано или поздно, Ариен и сам всё ей расскажет. Да, как мужчина Матери Ар'тремон он не мог выбирать, кому будет принадлежать его тело, но кому он будет предан – он выбрал уже давно.

Глава 9. Ариен

Ариен был чем-то вроде диковинной зверушки в коллекции Матери Ар'тремон. Он не выделялся физической силой, у него не было каких-то невероятных магических способностей, но у него было красивое лицо и гибкое, стройное тело. Кроме эстетической красоты женщину в нём ничего не привлекало. Она никогда не прикасалась к нему, ей просто доставляло удовольствие наблюдать за ним. Что-то вроде фоновой эротической картинки.

В глубине души Ариен сходил с ума: будучи мужчиной Матери, он не мог себе позволить касаться других женщин, но и Мать ничего ему не давала. Он изнывал и искренне ненавидел своё положение. Другие Матери по крайней мере позволяли своим мужчинам в свободное время развлекаться с кем-угодно, но Мать Ар'тремон позволяла разве что смотреть. У неё были жёсткие правила: её мужчины принадлежали только ей и никому больше, за неповиновение – смерть. Если в случае других её партнёров, это можно было объяснить стремлением присвоить себе тех, чьи дети могли унаследовать самые сильные магические способности, то Ариен попадал под эти правила просто из-за статуса.

Он чувствовал себя рабом в клетке. Пока он был с Матерью, ему хотелось прикосновений, ему хотелось почувствовать чужое тело. Но всё это меркло, когда он оставался один. Когда возбуждение отступало, куда более глубокие потребности и желания выходили на поверхность. Ему хотелось, чтобы кто-то видел в нём живое существо, а не только тело, просто мог его понять. Чтобы кому-то было не всё равно. Наверное, его не должны были волновать такие вещи, но он ничего не мог с собой поделать: он всегда был таким, думал о том, о чём другие даже не задумывались. Другой бы на его месте злился из-за отсутствия нормального секса, а он сходил с ума из-за того, что никто даже не пытался заглянуть ему в душу, чтобы увидеть, что там на самом деле происходит. Будто его бросили на произвол судьбы в бездну одиночества. Никто и раньше-то особо не стремился сблизиться с ним, а теперь из-за его статуса мужчины Матери все в Доме и вовсе держались от него подальше.

Во всём этом была виновата его природная магия. Так же, как и магия других, она отражалась в его теле и характере. Но если маги земли обзаводились крепкими мышцами, маги огня яростным взрывоопасным характером, то его собственный характер уподобился его свету – тихий, лишённый острых углов, но плескавшийся яркими эмоциями, отражающимися в выразительных чёрных глазах, с неугасимой надеждой однажды раскрыться и засиять. Магия сделала его голос приятным и мелодичным, а черты лица мягкими и правильными.

Его магия, редкая и неудобная, с самого его детства била по глазам всем учителям, поэтому Ариен чаще всего тренировался один. Ему давали общие указания и оставляли наедине со своим светом.

Со временем он начал ценить своё одиночество. У него было то, чем под землёй могли похвастаться единицы – личное пространство. Он сутками просиживал в тренировочных залах исследуя и совершенствуя свою магию.

Ариен никогда специально не сторонился других: ему нравилось заниматься со сверстниками, оттачивая навыки боя холодным оружием, нравилась ему и обычная магия, которой учили всех, чтобы пользоваться ей в быту, нравилось общаться, нравилось ходить на учебные задания в составе отрядов, но сам он всем казался странным и непонятным, поэтому дальше необходимого минимума общение никогда не заходило.

В последние годы его обучения среди мужчин начали говорить о предводительнице, которая выстраивала взаимодействие во всех своих учебных отрядах, идя наперекор стандартным правилам. Она давала своему отряду право голоса и игнорировала всю ругань преподавательниц по этому поводу. Имя Наи Лияр среди мужчин звучало с нотками любопытства и опасения. Никто не понимал, чего она добивалась, но всем было интересно попасть в её отряд, чтобы посмотреть, действительно ли она даёт чуть больше свободы, чем другие.

Ариен не был исключением, ему тоже хотелось попасть в отряд к той, кто не будет держать его стальными когтями за горло. Впереди было десять лет в тоннелях под командованием одной единственной женщины, и он хорошо понимал, что жестокая предводительница может свести к минимум всю его магию. К сожалению, капризная магия света сильно зависела от его эмоционального состояния. И он ничего не мог с этим поделать: чем большее давление он ощущал, тем тусклее светила магия в его руках. Бич всей огненной магии – сколько бы не было магических сил, а её интенсивность всё равно в итоге зависела от эмоций.

Но если основной проблемой тёмных эльфов с обычной огненной магией бала неуправляемость в моменты гнева и азарта битв, то с магией света всё было в точности наоборот – если Ариен злился, магия подчинялась, а вот в моменты печали и отчаяния – он ей пользоваться практически не мог, она не выходила из-под контроля, она просто гасла. И в итоге смог бы он развить свои способности за следующие годы или нет почти полностью зависело от того, как вела бы себя с ним предводительница, которая бы его выбрала – поддержала бы она его или нет. Ариен понимал, что им в этом плане было очень легко управлять. Ему бы не хотелось вручать свою жизнь в руки той, кто её не оценит. Но мало кто из молодых предводительниц стал бы заботиться о нём как-то иначе, чем обо всех остальных в отряде. В тоннелях всем было плевать на чувства. Другие маги огня с этим справлялись не задумываясь, но Ариен так не мог. Глубоко в его душе всегда жила изводящая его потребность найти ту, кто сможет разжечь его магию, кто заглянет в его мир и назовёт его своим.

На учебных боях он видел Наю Лияр только с трибун. Он так ни разу и не попал к ней в отряд и ни разу не сражался против неё в составе другого отряда, но когда была возможность всегда наблюдал за ней. Она привлекала Ариена: сильная, яркая, эмоциональная. В женщине горело настоящее пламя. Азарт боя распалял её магию воплощения, и она создавала огромных огненных монстров, атаковавших противников и защищавших её собственный отряд. В её глазах цвета запекшейся крови танцевало красное пламя, когда она управляла своим созданиями. Из множества боев, которые видел Ариен, она выиграла больше половины и ещё треть закончила вничью. Это был неплохой результат. Но было одно «но»: в тоннелях её магия была сильно ограничена, ведь огонь сжигает кислород, которого там и так было значительно меньше, чем в вентилируемых пещерах городов. Так что как она проявит себя за пределами учебных арен, оставалось для Ариена загадкой. Однако это было для него не так уж и важно: она нравилась ему, его почему-то тянуло к Нае, ему казалось, что она не стала бы смотреть на него как на странного и слишком мягкого для их мира мужчину, а попыталась бы увидеть в нём настоящую, ещё не проявившуюся силу. Ведь у его магии света, кроме всех её минусов, были и плюсы: её боялись многие монстры, с её помощью можно было голыми руками плавить металлы, а при достаточной концентрации она превращалась в мощное оружие, способное прожечь даже гранитные плиты, кроме того, она делала своего носителя исключительно верным и преданным.

Ариен не мог сам подойти к Нае из-за правил Матери Ар’тремон, но и перестать постоянно наблюдать за ней и думать о том, чтобы попасть в отряд именно к ней, он тоже не мог. Когда, на церемонии, выбирая себе мужчин, Ная первым делом подошла к нему, в нём вспыхнула надежда, которая, однако, тут же рухнула, едва ему пришлось дать ей не тот ответ, который, очевидно, ожидала услышать от него предводительница. Призрачная возможность стояла перед ним с недовольным лицом и осматривала зал. Он нервничал, совершенно не представляя, что он мог сделать, чтобы снова обратить на себя её внимание. Сам её вопрос о тех, с кем он хорошо общался, уже показал ему, что слухи о ней скорее всего были правдой. Создать отряд из тех, кто уже знает, как друг с другом взаимодействовать и понимает друг друга – эта идея понравилась Ариену, но, к сожалению, он не мог поспособствовать её воплощению.

Когда Ная отошла, выбирая других, он чувствовал себя так, будто что-то очень важное ускользало от него, будто он во что бы то ни стало должен был оказаться рядом с ней, будто так было продиктовано кем-то свыше, и он не имел права этому сопротивляться, но он и не хотел. Воля Богов или кого-то ещё, Ариену было без разницы: быть с Наей было его собственным желанием. В тот момент Ариен отчаянно пытался придумать, как не потерять этот единственный шанс стать одним из семи мужчин, которых она выберет, чтобы провести с ними следующие десять лет. Однако несколькими минутами позже ему пришлось изо всех сил сдерживать внутри взбесившуюся магию, чтобы не засиять сигнальной вспышкой, когда она взяла его в отряд просто так, хоть он даже и не соответствовал её требованиям. Откуда тогда взялось это необоснованное ощущение правильности и легкости, он так и не понял. Но почему-то был уверен, что с этого момента для него всё изменится...

Когда оказалось, что всё, что в городе говорили о Нае, было правдой, Ариен начал чувствовать необъяснимую благодарность судьбе: теперь у него действительно был шанс не просто пережить свои десять лет в тоннелях, но и полностью овладеть своей магией, ведь его предводительница была готова поддерживать его в этом – ему невероятно повезло.

А ещё Ариену нравилась сама Ная, не только как предводительница, но и как женщина: искренняя, внимательная, немного странная, иногда вспыльчивая, а иногда почти добрая. Она смеялась с ними, слушала их разговоры, рассказывала истории с обучения. Иногда даже готовила, хоть потом и предупреждала, чтоб не привыкали. Она старалась найти к каждому свой подход.

Для Ариена стало приятной неожиданностью то, что она простила Асина с ребятами за их выходку с крабом, ограничившись условным наказанием. Но ещё больше его тогда заинтересовали слова мага о том, к чему стремилась Ная. И, конечно, ему было приятно то, что женщина, по словам Асина, его выделяла.

Асин не смог объяснить Ариену, почему Ная взяла его в отряд, хотя про остальных сказал предельно ясно. Но позже Эмиэль тихо передал ему слова самой женщины на этот счёт, и что-то внутри Ариена заиграло новыми красками: у неё не было причины, она просто почувствовала его. Она почувствовала то же ощущение правильности, которое тогда чувствовал он. Один Хаос знал, что это было, но невидимое притяжение, которое ни один из них не смог объяснить, стало для Ариена самой большой ценностью.

Ная дала ему надежду, став его предводительницей. Она закрыла его собой, спасая от монстров у озера, показав ценность его жизни. Он нравился ей таким, какой он был: с цветами и слепящим светом. Она не побоялась принять его, зная, что за это её скорее всего убьют. Она была той, кто изменил всю его жизнь. Преданность, зародившаяся в его сердце, была самым сильным чувством, которое он когда-либо испытывал.