Текст книги "Мой сводный кошмар (СИ)"
Автор книги: Анастасия Воронцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16
Кирилл
Дела были плохи. Я это осознавал. Две недели, отведенные Злате на то, чтобы забрать документы из универа, близились к концу, а мы с Алексом так и не поймали этого ублюдка.
Я не верил в чудеса, и понимал, чем все может обернуться.
Скорее всего отца куда больше будет заботить то, как этот скандал повлияет на стоимость акций компании, чем то, что мама предпочла ему другого. По крайней мере в это легко было поверить.
Скорее всего они разведутся.
Странно, но я почти ничего не чувствую по этому поводу. Наверное потому, что мои родители в каком-то роде всегда были друг другу чужими. Отец вечно пропадал на работе, а мама… Очевидно она так и не смогла забыть свою первую любовь.
Куда больше я переживал за Лину.
Какой бы грубой и упрямой ни была моя сестра, она любила нашего отца. Поэтому ее так задевало то, что его никогда не бывает рядом. Я не мог предугадать, как она отреагирует на новость об измене мамы, но, учитывая ее вспыльчивость, Лина может наговорить много того, о чем позже будет жалеть.
Злата была права, настало время поговорить с мамой и дать ей шанс самой рассказать обо всем отцу.
Я нахожу ее на кухне, как всегда готовящую нам завтрак. Всем, даже отцу, который обычно его пропускает. Я ненавижу себя за то, что собираюсь сказать, но больше тянуть нельзя. У нас остался всего один день до того, как ублюдок сделает следующий шаг, если не считанные часы.
– Кирилл? – она оборачивается и на ее губах появляется теплая улыбка, – Ты сегодня рано. Хочешь чего-то особенного?
В ответ я с сожалением качаю головой.
– Нет, мам, мне нужно с тобой поговорить. Это важно.
Я знал, что решиться на этот разговор будет сложно, но даже не догадывался насколько.
Ее лицо меняется в считанные мгновения и она садится на стул напротив меня. Мама не на шутку взволнована, но не торопит меня, позволяя собраться с мыслями, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы немного перевести дух.
– Несколько недель назад кто-то связался со Златой. Ей прислали фотографию. На ней ты целуешься с ее отцом в машине незадолго до аварии. Кто бы ни сделал это фото, он собирается слить его. Думаю тебе стоит поговорить с Линой и отцом, прежде чем они узнают это от кого-то другого.
Несколько секунд я не мог заставить себя посмотреть маме в лицо. Боялся увидеть в ее глазах слезы или отчаяние, но в них была лишь грусть, приправленная чувством вины.
– Я знала, что рано или поздно правда всплывет наружу… – тихо говорит она, опустив голову, – Мне жаль, что вы со Златой узнали обо всем вот так.
Я молча обнимаю ее, потому что не знаю что сказать. Что я прощаю ее? Что понимаю, почему она так поступила? Я сомневаюсь в том, что это хоть как-то поможет.
– Я поговорю с ними сегодня, – обещает она, – Спасибо, что дал мне шанс объясниться.
Благодарить не за что, и от этого я чувствую себя еще паршивей. Черт возьми, неужели все так и закончится?
Все эти дни я без конца написывал Алексу, ожидая хороших новостей. Я держался только благодаря Злате. Убеждая ее в том, что все будет хорошо, я и сам начинал в это верить.
Возможно ей даже будет лучше без отца. Возможно им давно следовало разойтись. Они слишком разные, слишком далеки друг от друга.
Не сказал бы, что мама страдает в этом браке, но и счастливой ее не назовешь. Из-за отца она много лет чувствовала себя одиноко. Возможно это ее шанс встретить кого-то другого. Кого-то, для кого она будет важнее работы.
– Теперь Лина еще сильнее меня возненавидит, если это, конечно, вообще возможно, – говорит Злата, когда мы лежим в ее комнате и смотрим очередной фильм. Я рад, что мне все-таки удалось уговорить ее остаться до тех пор, пока отец обо всем не узнает. По крайней мере здесь она была в безопасности.
– Переживаешь за нее? – я замечаю упавшую ей на щеку прядь волос и поправляю ее. Злата кивает.
– Немного. Хоть у нас и всегда были не лучшие отношения, я могу понять ее чувства. Ей и без того одиноко из-за того, что ваш отец все время занят. Не удивительно, что ее ранит то, что я отнимаю внимание ее матери.
Злата замолкает, и я в который раз поражаюсь тому, насколько она взрослая. Немногие девушки на ее месте могли бы так рассуждать, откинув личную неприязнь и чувство обиды.
– Ты слишком добрая. А ей давно уже пора повзрослеть. Если она продолжит ранить окружающих только потому, что ей самой больно, ни к чему хорошему это не приведет.
Она молчит, задумчиво глядя куда-то в сторону, пока ее пальцы выстукивают незатейливую мелодию на моей руке, а затем продолжает:
– Ты будешь ей нужен, когда твой отец обо всем узнает. Ей и маме. Не думаю, что сейчас мне стоит к тебе переезжать.
Я напрягаюсь, но стараюсь держать себя в руках.
Мне категорически не нравится то, что Злата собирается жить одна. Особенно после того случая. Будь моя воля, я бы ни за что ее не отпустил. Однако я обещал, что приму любое ее решение, и не могу указывать ей что делать, поэтому только киваю.
– Хорошо, я помогу тебе перевезти вещи.
– Спасибо.
Не похоже, что она сама хочет этого, но Злата не собирается менять своего решения, и тогда я беру с нее обещание не ездить по городу в одиночку. Особенно вечером.
Пусть похитителей и поймали, но псих, который шантажировал ее, был все еще на свободе, и мы не знали чего от него ожидать.
– Судя по всему, кем бы он ни был, он не в себе. Ты должна быть очень осторожна, и сообщить мне, если он снова с тобой свяжется.
– Я не буду делать глупости, если ты об этом, – хмуро отвечает она, – Не хочу больше доставлять твоей семье неприятности.
Сколько бы я ни убеждал ее в том, что она здесь не при чем, Злата все еще чувствовала вину за тот случай с похищением.
– Эй, посмотри на меня, – я легонько касаюсь пальцем ее подбородка, вынуждая Злату поднять голову, и она грустно смотрит мне в глаза, – Я уже говорил, ты в этом не виновата. Прекрати себя винить и тем более извиняться.
Она вяло кивнула, но что-то мне подсказывало, что Злата не прекратит. Это грызло ее все эти недели, как и невозможность помочь моей маме, поэтому она как никогда раньше выкладывалась на тренировках и в учебе. В последнее время мне было сложно уговорить ее отложить дела и вот так полежать перед ноутбуком.
Как я и опасался, мамин разговор с Линой и отцом прошел не слишком гладко. Сначала родители собирались поговорить об этом наедине. Мама не была готова рассказать обо всем сестре. Но, словно по закону подлости, она случайно все услышала и, само собой, закатила скандал.
Увы, мы со Златой вмешались слишком поздно.
– Ты правда это сделала?!
Услышав крик Лины, мы переглянулись, и, вскочив с кровати, бросились к дверям.
Сестра стояла в дверном проеме кухни. Отец стоял, отвернувшись к окну, а мама сидела на стуле с опущенными плечами. Судя по покрасневшим глазам, она плакала.
– Лина… – дрожащим голосом позвала мама, но сестра только отмахнулась. Она была в ярости.
– Как ты могла?! Я знаю, отец часто занят, но ты не имела никакого права так с ним поступать! Со всеми нами!
– Лина, тебе нужно остыть.
Я взял ее за руку, пытаясь остановить, но Лина вырвалась из моего захвата и сверкнула полными обиды глазами.
– Только не говори мне, что ты на ее стороне! Ты знал, что они с ее отцом были любовниками?! Это просто мерзко! – она повернулась к маме, указывая на Злату пальцем, – Ты поэтому притащила ее сюда, да?! Не могла оставить единственную дочь своего любовника в интернате?!
Злата будто приросла к полу. На ней не было лица. Она не могла выдавить из себя ни слова и выглядела так, словно вот-вот заплачет, а мама просто рыдала, глотая слезы, и это меня убивало.
– Достаточно, – холодно произнес я, – Ты уже наговорила достаточно. Остановись, пока не сказала того, о чем потом пожалеешь. Злата не имеет к этому никакого отношения. Здесь нет ее вины.
Лина поджала губы. Ее руки были опущены и сжаты в кулаки. Она дрожала от злости и обиды, а к горлу подступали слезы.
– Ну конечно! Злата никогда ни в чем не виновата! Ты всегда на ее стороне! Даже сейчас, когда мы узнали о том, что наша мама спала с ее отцом!
Я молчу, пытаясь контролировать дыхание, но это не просто. Если Лина узнает, что я знал обо всем с самого начала, она меня не простит. Но скрыть правду непросто. Мы слишком долго жили вместе, слишком хорошо знаем друг друга, и в конце концов она обо всем догадывается.
Лина, пошатываясь, отступает назад, как будто ее ударили. Как будто я ее предал.
– Только не говори мне, что ты знал обо всем с самого начала…
Она смотрит на меня, и я молчу. Не могу заставить себя ответить. Тогда Лина переводит взгляд на Злату и направляет на нее всю злость и ненависть, что накопились в ней с того момента, как она подслушала разговор родителей, и мне инстинктивно хочется загородить ее, защитить от собственной сестры и всего мира.
– Ну а ты? Ты тоже обо всем знала, верно? Да как у тебя вообще совести хватило оставаться здесь, в нашем доме, и есть нашу еду после того, что сделал твой отец?! Убирайся отсюда!
– Лина! – рычу я, но Злата останавливает меня, нежно взяв за руку, и, заглянув в глаза, качает головой.
– Она права. Я должна уйти, – тихо отвечает она.
Злата не говорит этого, но я читаю это по ее глазам.
“Мы оба знали, что так будет”.
Лина убегает и запирается в своей комнате, громко хлопнув дверью. Думаю она не выйдет оттуда до завтрашнего дня, или наоборот сбежит и переночует у подруги.
Как бы то ни было, я бросаю виноватый взгляд на маму. В ее глазах все еще стоят слезы, но она улыбается мне, одними губами говоря, чтобы я шел за ней, и мы со Златой идем в ее комнату.
Достав новый чемодан – старый с ее вещами, украденный похитителями, мы так и не нашли, она положила его на кровать, и стала собирать вещи. Их стало намного меньше, так что Злата управилась со всем меньше чем за полчаса.
– Как думаешь, они будут в порядке? – спрашивает она, когда я забираю у нее чемодан, чтобы помочь донести его до машины, – Твоя мама и Лина…
Мой взгляд упирается в стену, за которой находится комната сестры. Из нее орет громкая музыка, и, наверное, будет орать до самой ночи. Я знаю, что просить сделать тише бесполезно, поэтому не трогаю ее. Нам всем нужно остыть.
– Я не знаю.
Самое паршивое в этом было то, что я действительно не знал. Наша семья и раньше переживала кризисы, но такого с нами еще никогда не случалось. Возможно этот кризис она не переживет.
Глава 17
Злата
Когда мы с Кириллом оказались в машине, я позволила обнять себя и наконец дала волю слезам.
Я знала, что будет тяжело, но понятия не имела насколько. А еще, сколько бы Кирилл ни повторял, что это не моя вина, я чувствовала себя виноватой. Я не могла не думать о том, что, если бы я просто забрала документы, никто ни о чем бы не узнал, и все было бы в порядке. Тетя Алина была бы в порядке. И Лина не разочаровалась бы в матери.
Лина… Теперь она ненавидит меня еще больше, и я не могу ее за это винить. Будь родители живы, я бы, наверное, была полностью на стороне матери, и точно так же злилась бы на отца и тетю Алину за то, как они поступили с мамой. Но они были мертвы, а тетя Алина слишком многое для меня сделала, чтобы я могла ее ненавидеть.
– Тш-ш-ш… Все в порядке, – шептал Кирилл, поглаживая меня по спине.
Не знаю кого он больше пытается в этом убедить: меня или себя, но я вижу, что он не находит себе места.
– Думаешь они разведутся?
– Скорее всего. Возможно уже завтра то фото разойдется по всем новостям. Это может навредить его компании.
Он не говорит о том, что это может ранить его отца, только о том, что тот может потерять деньги, и я думаю о том, так ли это.
Муж тети Алины действительно много времени уделял работе. Он жил ею, дышал ею, но я почему-то никогда не сомневалась в том, что он любит свою семью. Ведь, в конце концов, разве он это делал не ради жены и детей? Разве не потому, что желал им лучшей жизни? Или мне так только казалось?
Когда мы подъезжаем к квартире моих родителей, Кирилл помогает мне занести и разложить вещи, а затем мы садимся на кровать, и, обнявшись, долго-долго сидим в тишине.
Я вижу, что он хочет что-то мне сказать, и даже догадываюсь что.
– Знаю, тебе не нравится то, что я решила жить отдельно…
Он кивает, но продолжает молчать. Кирилл обещал, что примет любое мое решение, и держит слово. Я ему за это благодарна.
– Но так будет лучше. Твоя мама и сестра… Сейчас ты им нужен как никогда. А я буду лишь напоминанием о причине, по которой распалась ваша семья.
Напоминанием об отце.
– Это не твоя вина, – в который раз повторил Кирилл, пристально глядя на меня. Я грустно улыбнулась.
– Знаю. Но Лине будет больно меня видеть. А тетя Алина… Знаю, она поймет, почему я решила уехать.
Кирилл уезжает ближе к полуночи, и я остаюсь в пустой квартире.
Какое-то время я просто брожу по комнатам, осматриваясь вокруг, и пытаюсь вспомнить, каким было это место до пожара.
Так странно. С этой квартирой связано столько воспоминаний, в ней прошло все мое детство, но в ней не осталось ничего, напоминающего о тех временах. Ничего не уцелело.
Внезапно это место показалось мне чужим. Незнакомым. Место, которое было моим домом, перестало им быть, и от этого было почти физически больно. А еще… Мне было как никогда одиноко.
Я не сомневалась в правильности своего решения. Я знала, что так нужно. И все же в ту ночь я пожалела о том, что приняла его. В том, что отпустила Кирилла.
И, когда в час ночи приходит новое сообщение от шантажиста, я чувствую себя еще хуже:
“Ты сделала свой выбор. Теперь Барский сделает свой”.
Я долго пытаюсь понять, что значит это сообщение.
Как и обещала, я сразу пересылаю его Кириллу, но не получаю ответа. И, как ни убеждаю себя в том, что все хорошо, что уже поздно и он скорее всего просто уже спит, я никак не могу избавиться от тревожного предчувствия. И оно только крепнет, когда утром я не могу до него дозвониться.
Когда приходит время ехать в универ, у подъезда меня ждет машина. Вот только она не принадлежит Кириллу.
Когда я прохожу мимо, из нее выходит незнакомый парень и с улыбкой протягивает мне руку.
– Привет, ты Злата? Я Алекс! Кирилл попросил отвезти тебя сегодня в универ. Он не смог приехать, но не хотел, чтобы ты ехала одна.
Я неловко пожимаю ему руку, чувствуя, как живот закручивается в тугой узел. То, что Кирилл молчит со вчерашнего вечера, и то, что он прислал вместо себя лучшего друга на следующее утро после того странного сообщения от шантажиста, как-то связано?
– Я не могу ему дозвониться. Не знаешь что случилось?
Мой голос дрожит, выдавая волнение, но мне все равно. Я хочу знать правду, и веселость парня сходит на нет.
– Послушай, я не могу рассказать тебе всего, но вчера ему пришло сообщение с того же номера, с которого шантажировали тебя. Просто дай ему немного времени.
Подкинув меня до универа, Алекс уехал, оставив множество вопросов без ответа.
Отправившись на первую пару, я ждала Кирилла, надеялась, что мы сможем поговорить, но ни на первой, ни на второй паре он так и не появился. Была только Лина, но она по понятным причинам игнорировала мое существование.
Кирилл не приехал в универ ни в тот, ни на следующий день. Все это время я без конца звонила ему и писала, в надежде, что он ответит, но он не отвечал. Все эти дни в универ и из универа меня возил Алекс, но даже он не мог объяснить мне что происходит.
– Прости, я просто делаю то, о чем он меня попросил.
Лучший друг Кирилла смотрел на меня с жалостью, но оно и понятно. От волнения в эти дни я плохо спала и почти ничего не ела, а еще часто плакала.
Мне было так плохо, что несколько раз я даже почти вызывала такси, чтобы отправиться к его дому, но не могла заставить себя зайти внутрь, пока внутри Лина или ее отец. Не представляла, как смотреть им в глаза после всего, что случилось.
Кирилл появился на парах только на следующей неделе. Я увидела его в коридоре, как всегда одетого в дорогие джинсы и черную рубашку, и тут же шагнула навстречу.
У меня было столько вопросов, а в душе бушевала целая буря.
Куда он исчез? Почему молчал? Почему попросил Алекса подвозить меня?
Я так о многом хотела его спросить, но еще больше – обнять, прижаться к нему, вдохнуть такой родной и любимый запах, и сказать о том, как сильно мне его не хватало… Но я не успела.
Я обратилась к нему, а Кирилл прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону, так, словно меня не существовало. На глазах у всего универа.
Я почувствовала, как к горлу подступают предательские слезы, и не выдержала:
– Как ты можешь просто игнорировать меня?!
На мгновение он остановился и повернулся ко мне. В его глазах было столько холода, что я, пошатываясь, отступила назад.
Нет. Кирилл не мог так на меня смотреть. Не после всех тех нежных слов, что он произнес. Не после всего, что между нами было.
Однако он смотрел. Так, словно я для него – пустое место. Очередная раздражающая девушка на одну ночь, которая требует большего, забыв про гордость и здравый смысл.
Вокруг нас собирались зрители. Я видела, что некоторые достали телефоны и начали снимать, слышала смешки, но мне было все равно. Единственное, что меня ранило – его слова:
– Все кончено. Прекрати писать и названивать мне.
Я застыла, не в силах поверить в услышанное.
– Ты не можешь говорить это всерьез… – я попыталась улыбнуться, но мой голос дрожал, и от того, как он смотрел на меня, становилось только хуже.
– Что из фразы “оставь меня в покое” тебе непонятно?! – раздраженно выплевывает он, и я прирастаю к полу.
Я смотрю на него сквозь пелену слез, пытаясь уловить какой-то знак, намек на то, что он все еще прежний, что все эти недели, что мы были близки, мне не приснились, и не нахожу. А потом он просто поворачивается и уходит.
Я не двигаюсь с места, все еще глядя в ту сторону, куда ушел Кирилл, и не могу поверить в то, что это действительно происходит.
Мне так больно, что я ничего не замечаю: ни смешков, ни того, как студенты, свидетели этой сцены, перешептываются, обсуждая нас, ни откровенно злых комментариев однокурсниц.
Какое-то время мне кажется, что я не могу не только пошевелиться, но и дышать. Кто-то смотрит на меня с жалостью, кто-то с безразличием, кто-то со злорадством. Одна из подружек Лины широко улыбается, махая мне телефоном, и говорит что видео со мной порвет соцсети.
А потом звенит звонок, сообщая о начале лекций, и все расходятся по аудиториям. Все, кроме меня.
Я отправляюсь в спортзал.
Переодевшись в раздевалке, я вхожу в зал, где сталкиваюсь с тренером.
– Барская? Ты почему здесь? – удивленно спрашивает он, – Разве у тебя сейчас не должна быть лекция?
На секунду я думаю о том, чтобы пойти туда, вновь столкнуться с Кириллом и его безразличием, с насмешками однокурсниц, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.
Нет, туда я точно не вернусь. По крайней мере не сейчас. Не в таком состоянии.
– Распоряжение ректора, – вру, не моргнув и глазом я, – Скоро соревнования, поэтому он разрешил мне тренироваться в учебное время.
– А почему без партнера? – хмурится тренер, – Где Барский?
При упоминании Кирилла к горлу снова подкатывают слезы, но мне удается их сдержать, попутно придумывая новую ложь:
– Он занят, поэтому сказал пока потренироваться без него. Вы же знаете, я пропустила много тренировок, я должна их наверстать.
Тренер явно сомневается в правдивости моих слов, но, к счастью, не спорит, только просит не дурить и не делать сложных упражнений, пока я одна, после чего уходит, и в спортзале остаюсь только я.
Начинаю, как всегда, с разминки: растяжка, пресс, прыжки, приседания, упор лежа, прыжки. Я повторяю упражнения, отточенные до механизма, столько раз, что сбиваюсь со счета, но не останавливаюсь, даже когда на лбу проступает пот, и все мои мышцы дрожат от перенапряжения.
После разминки я начинаю упражнения. Первым идет бревно.
Идя по ровной узкой поверхности в метре над полом, я делаю колесо, после чего становлюсь на руки, и, удерживая равновесие, развожу ноги в идеальном шпагате. При этом руки так болят, что в какой-то момент мне кажется, что они вот-вот подогнутся, но я успешно делаю обратное колесо и принимаю финальную стойку уже на ногах.
Следующими идут кольца. Снова нагрузка на руки, и снова я принимаю вертикальное положение вниз головой, после чего ненадолго зависаю так, и приземляюсь, сделав обратное сальто.
Так продолжается несколько часов, но ни упражнения, ни усталость не приносят мне желанного облегчения. Я тренируюсь до тех пор, пока не падаю на маты, совершенно опустошенная, не в состоянии даже пошевелиться.
А потом дверь со скрипом открывается, и я вздрагиваю, ожидая увидеть Кирилла, однако в зал входит не он. Вместо него я вижу Влада – еще одного парня из нашей команды по спортивной гимнастике. Он уже переодет и явно готов к тренировке.
– Привет. С сегодняшнего дня я – твой партнер.
