Текст книги "Больше не уходи"
Автор книги: Анастасия Орехова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Annotation
Два дня любви рыжеволосой и прекрасной Валентины и бизнесмена Игоря Невского стали их сладким воспоминанием. Досадная случайность разлучает возлюбленных надолго. Но, несмотря ни на что, Валентина остается верна своей мечте – поехать в Париж и стать знаменитым модельером. Через тернии идет Валентина к своей мечте. И как награду судьба дарит ей поездку в Париж и встречу с единственным мужчиной ее жизни…
Анастасия Орехова
Больше не уходи
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Ева и ее мужчины
Анастасия Орехова
Больше не уходи
Сказать, что в эту ночь Игорь почувствовал себя настоящим мужчиной, значило бы ничего не сказать. Благодаря Валентине он обрел свободу, так нелепо утраченную из-за неудачной женитьбы. Это была внутренняя свобода, которая выражалась открытым всплеском страсти, стремлением познать женщину во всем ее естестве…
Больше не уходи
1
Маленькие изящные ножнички упали как раз в тот момент, когда работа была почти закончена: с двух женских костюмов фирмы «Кристиан Диор» были срезаны фирменные шелковые этикетки с золотой вышивкой. Продавщица, проходившая в это время мимо примерочной, остановилась, с удивлением уставившись на ножницы. И когда из-под красной бархатной занавески показалась рука, пытавшаяся дотянуться до них, решительно ворвалась в примерочную, чуть не сбив с ног девушку.
– Зачем это вам понадобились ножницы? – продавщица с интересом разглядывала висевшие на плечиках костюмы. – Что вы молчите?
У девушки пылали щеки, дрожащими руками она машинально натягивала ярко-желтые перчатки, которые прекрасно гармонировали с отлично сшитым черным костюмом из кашемира. Опытный глаз сразу же оценил дорогие туфли из нубука и великолепной кожи сумочку цвета лимонной кожуры. Однако что-то здесь было не так.
– Вы выбрали себе костюм? – уже более мягко спросила продавщица, не желавшая терять потенциальную покупательницу.
И тут ее взгляд упал на воротник одного из костюмов с торчавшими нитками. Все еще не веря в свою догадку, она повернула к себе другой костюм…
– Наташа! Вызови срочно милицию! Эта девица отрезала этикетки… Она же сумасшедшая! Кто теперь купит эти костюмы?
Полупустой салон «Кристиан Диор» словно проснулся. Сонные, уставшие к концу рабочего дня продавщицы обступили девушку. Мысленно прикидывая стоимость одежды, в которую она была одета, они не могли взять в толк, зачем понадобилось такой роскошно одетой особе срезать какие-то нашивки, хоть и диоровские.
У Валентины закружилась голова. Первый раз за все эти годы она так влипла.
Инстинкт самосохранения придал ей силы, и она, резко оттолкнув от себя тяжело дышащую продавщицу, застукавшую ее, бросилась к выходу. Спасительная прозрачная дверь, за которой, как в аквариуме, плавали разноцветные автомобили, была совсем рядом, когда Валентина налетела на невесть откуда взявшегося мужчину. Удар был такой силы, что с того слетели его дорогие очки. Вот так всегда: в самую напряженную минуту в голову лезут какие-то мелочи вроде разбитых очков.
– Послушайте, я за все заплачу, только помогите мне выбраться отсюда! – взмолилась Валентина, чувствуя, что теряет силы.
Через четверть часа они выходили вдвоем из магазина, унося огромный пакет с двумя французскими костюмами – черным и красным. Инцидент был исчерпан: восемьсот долларов сделали свое дело. На мужчину, отдавшего незнакомой авантюристке бешеные деньги, смотрели, как на гриновского принца. Валентина же восприняла свалившуюся на нее удачу в лице этого веселого парня вполне спокойно. Она знала, что вернет ему эти деньги, хотя сам факт ее зависимости от него был поначалу ей не совсем приятен.
– Я только завтра смогу отдать вам деньги, – проговорила она несколько смущенно. – Давайте с вами договоримся: либо я даю вам свой адрес и вы приезжаете за ними, либо я сама привезу их вам… Думаю, что не надо говорить, насколько я благодарна вам. Вы спасли меня от настоящего позора… Надо же так влипнуть!
Мужчина шел молча и, пользуясь моментом, разглядывал свою спутницу. Наконец он остановился и, взъерошив волнистую светлую шевелюру, улыбнулся:
– Вы такая смешная… Давайте хотя бы познакомимся, что ли… Меня, к примеру, зовут Игорь. Игорь Невский. А вас?
– А меня просто Валентина, – подняв на него глаза, она вдруг почувствовала, как все пространство вокруг словно сузилось на этом человеке с зеленоватыми глазами, изящно очерченными губами и мужественным подбородком. Игорь Невский. Он был на голову выше нее, в просторной светлой стильной одежде, красивый и какой-то невероятно близкий. Ей показалось, что она уже где-то видела это лицо, спокойный, умный взгляд; ей как будто знаком даже горьковато-пряный аромат, исходивший от него.
Всегда стремившаяся к независимости Валентина вдруг почувствовала, что хотела бы попасть под крыло такого человека, как он.
Девушка вскинула голову, как бы стряхивая приятно обволакивающее состояние, которое было сродни наваждению. Валентина представила себе, как Невский, с которым она знакома не более двадцати минут, обнимает ее за плечи, и у нее тотчас закружилась голова. Такого с ней еще никогда не случалось. «Я не отдам ему деньги, пока не насмотрюсь на него, не напитаюсь им вдоволь, не надышусь одним с ним воздухом, пока не поцелую…»
Потихоньку сходя с ума, Валентина как сквозь туман услышала:
– Бог с ними, с деньгами, вы мне лучше раскройте вашу тайну: на кой вам сдались эти нашивки? Вы их что, коллекционируете?
– Почти, – рассеянно ответила она. – Просто я шью. Я портниха. У меня дома хорошая машинка, классный немецкий оверлок… Понимаете, я как-то раз попробовала: сшила костюм из настоящего итальянского шелка, со стразами, пришила этикетку фирмы «Нина Ричи» и принесла в коммерческий магазин. Вы не поверите, но я выручила за него сумму в сто – да-да, я не преувеличиваю! – в сто раз больше, учитывая стоимость ткани и мою работу… Как сейчас помню – четыреста долларов. Это же психология наших женщин… Поэтому приходится иногда прибегать к таким вот неблаговидным затеям… Ну как, я вас разочаровала?
– Нет, что вы… И вы шьете вот этими самыми маленькими ручками, этими пальчиками?
Игорь замедлил шаг, и Валентине показалось, что он хочет дотронуться до ее руки. Она почувствовала, что краснеет.
– У вас совершенно потрясающие, ну просто какие-то канареечные перчатки… Вы тоже сами их сшили?
– Конечно. И костюм. Вам нравится?
– Нравится. Если честно, то мне все в вас нравится.
Разговаривая с Валентиной, Невский испытывал настолько схожие с ней ощущения, что разговор словно шел сам собой, а охватившие его чувства настолько переполнили его душу, что он оказался как бы вне времени и пространства. Игорь видел перед собой нежное узкое лицо с огромными черными глазами, маленьким аккуратным носом и розовым, влажным, слегка припухшим ртом. Особенно его волновала верхняя губа, которая словно инстинктивно тянулась чуть-чуть вверх, к поцелую.
Рыжая роскошная шевелюра. Тонкая шея с голубыми трогательными прожилками казалась невероятно белой на фоне черного жакета с узким низким вырезом. Хорошо сшитый жакетик повторял линию высокой полной груди и плотно облегал тонкую талию, плавно переходя на бедра. Узкая короткая юбка, длинные стройные белые ноги, мерцающие в свете фонарей шелком тончайших чулок, мешали Игорю сосредоточиться на разговоре. Его прежняя жизнь в одночасье потеряла всякий смысл. Все произошло так неожиданно, что он просто в себя не мог прийти при мысли, что эта фантастическая девушка теперь имеет к нему отношение. Пусть это будут деньги или даже преступление – все, что угодно, только бы она была рядом и вот, как сейчас, стояла бы с ним и ждала его слов… Неужели он, как идиот, назначит ей встречу на завтра и будет ждать целую ночь, прежде чем снова увидит ее? Он не доживет до завтра.
– Я бы пригласил вас в ресторан, но боюсь, что это прозвучит пошло, – осторожно сказал он.
– Вообще-то я не голодна. К тому же, окажись я за столом, начнется ужасное… Вы не смейтесь, но я тотчас начну заказывать пирожные, и вы же первый станете меня презирать…
– А я закажу вам морковку. Или две. И зеленого салату…
– Разве я похожа на зайчиху?
Они шли и несли такую чушь, что если бы кто-нибудь услышал их разговор, то пришел бы в недоумение.
Вот так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, они свернули в Столешников переулок, прошли по узкой, с множеством магазинов и машин Пушкинской до площади Ногина и побрели дальше, по Солянке.
На Новокузнецкой они зачем-то сели в метро, устроились на уютном диванчике в самом конце вагона и помчались в неизвестном направлении. Куда, зачем? Затем начались какие-то пересадки, переходы, движение в обратную сторону и снова вагон, люди, диванчик и блаженное ощущение их близости. Все это время Валентина болтала о своих клиентках, о том, что в Москве трудно купить настоящий шелковый бархат, не говоря о панбархате. Или принималась рассуждать о том, как бы ей жилось в тюрьме, если бы после сегодняшнего инцидента на нее завели уголовное дело; она, конечно же, не отдавала себе отчета в том, насколько серьезны могли быть последствия…
Слушая девушку, Невский наслаждался звучанием ее голоса. Густые рыжие волосы Валентины в замкнутом пространстве ярко освещенного вагона метро отсвечивали теплым оранжевым тоном, подчеркивая матовую белизну кожи.
Валентина была так хороша, что пассажиры, входившие в вагон, не упускали возможности полюбоваться на яркую, даже экстравагантную девушку в золотисто-черно-желтых тонах.
На улице 26-ти Бакинских Комиссаров зашли в бар при гостинице «Турист», заказали коньяк с лимонным соком и уселись на высокие стулья, прислушиваясь к собственным ощущениям и пытаясь определить, что же происходит и почему они до сих пор вместе? Вечер лениво перетекал в ночь. Выпитый коньяк, тихая музыка с грустным соло саксофона, янтарный свет, льющийся откуда-то сверху и превращающий бар в подобие подсвеченного аквариума, – все это опьяняло, наводило на самые смелые мысли.
Когда Невский, долгое время молча слушавший тихий говорок Валентины, нежно коснулся ее руки, она вдруг вспомнила, что сегодня пятница, к ней должен прийти Сергей и принести кольца. Она невеста и не имеет права на такое легкомысленное поведение. Но шли минуты, часы, а Валентина, вместо того чтобы лететь домой и объясняться с человеком, которого еще вчера, как ей казалось, она любила и за которого собиралась выйти замуж, продолжала находиться в сомнамбулическом состоянии, ожидая чего-то необыкновенного.
Она тоже замолчала. Ей почему-то захотелось плакать. Наверно, из-за невозможности изменить свою жизнь – слишком далеко зашли ее отношения с Сергеем… После того что он для нее сделал, она просто не имеет права оставить его. И еще ей хотелось плакать потому, что у Невского скорее всего есть семья. Но Валентина молчала, не желая его ни о чем расспрашивать. Это не имело на тот момент никакого смысла. Она жила минутами, проведенными рядом с ним, признаваясь себе, что влюбилась с первого взгляда. Это чувство в одночасье изменило ее представления о долге и порядочности… И это все произошло с рассудочной, уравновешенной Валентиной, всегда смеявшейся над слабостью и страстью женщин, в тайны которых была посвящена.
* * *
У Невского же ситуация была много сложнее. Он уже месяц был женат на Анне, дочери академика Вельде, старинного приятеля отца, и через неделю они с молодой женой должны были отправляться в Англию в свадебное путешествие. Они бы улетели еще раньше, сразу после свадьбы, да помешала погода – в Москве гремели грозы, а потом город долгое время жил в густом молочном тумане.
Анна – сложное, противоречивое существо, человек, наделенный острым умом, хитростью, до краев переполненная амбициями, больше всего на свете любила Игоря. Еще со школы. Она положила немало сил, чтобы обратить на себя его внимание. В ход шло все, что только возможно в подобных случаях: совместные обеды и ужины двух семей – Невских и Вельде, сногсшибательные наряды, тысячи разного рода провокаций, способствующих сближению, тщательно сыгранные сцены ревности и страсти – всего не перечесть.
Худенькая, черноволосая, с яркими голубыми глазами с холодным, почти ледяным блеском, Анна всю свою энергию бросила на то, чтобы соблазнить Игоря, а после того, как отдалась ему (в ее доме, сразу после застолья в честь окончания ею института международных отношений), ей показалось, что на этом их отношения и закончатся. Она разочаровалась в Игоре. Девственница, она ждала от их первой близости какой-то особенной нежности, а взамен получила пять минут грубого удовлетворения «скотского мужского желания». О том, что они переспали, стало известно ее матери, которая, в свою очередь, рассказала все мужу, а Вельде, человек весьма консервативный, позвонил Игорю на работу и вызвал его к себе для разговора. «Ты любишь мою дочь?» – спросил старик (он был старше жены на целых тридцать лет, и Анна была поздним ребенком, к тому же единственным и горячо любимым). Игорь ответил кивком головы. Спать с Анной Вельде без любви означало бы расписаться в своей безнравственности.
Так он и женился.
Анна же, так часто любившая порассуждать на темы секса, в постели оказалась совершеннейшей рыбой, как определил сам Невский: холодной и молчаливой. Она никогда не отвечала на его ласки и нежность, всем своим существом противясь близости.
Молодые переехали в роскошно обставленную четырехкомнатную квартиру, которая давно ждала своего часа, если не с самого рождения маленькой Анечки, и, разбежавшись в разные комнаты, стали сосуществовать всем законам вопреки. Спустя какое-то время Игорь привык к такому образу жизни или, вернее, приспособился, хотя достаточно часто задавал себе один и тот же вопрос: как могло случиться, что он, никогда никого не любивший, вот так запросто позволил себя женить на, в общем-то, чужой ему женщине? С Анной-то все понятно. Она сама говорила ему, что ей приятно видеть возле себя красивого и умного мужа, да к тому же еще и директора крупной совместной фирмы. Но зачем ему было лишать себя свободы, если он не испытывал к Анне никаких чувств?
На этот вопрос за него ответила его мать: «Это врожденное чувство ответственности. Ты такой же, как твой отец». И она оказалась права. Самое удивительное в этом браке было то, что супруги почти не ссорились. Не было повода. Все бытовые проблемы были решены заранее еще родителями. Финансовые проблемы вовсе отсутствовали. Не было любви и не было проблем. Так во всяком случае выходило.
И вдруг – эта встреча с Валентиной. Невский не собирался изменять жене, но как-то так получилось, что он, сидя ночью в баре с роскошной рыжеволосой девушкой и потягивая коньяк, задрожал от одной мысли о том, что под черным, мягким, как кошачья шерстка, кашемиром волнуется женское тело, полное неги и тепла… Почему именно она? Игорь каждый день встречал множество красивых девушек и женщин, однако дальше любопытного взгляда дело у него не шло. Когда становилось особенно мучительно, он приходил вечером в спальню жены.
С Валентиной было все иначе. Безусловно, Игорь хотел ее как мужчина, но обладанием одного ее тела он не насытился бы. Невский хотел завладеть всем ее существом навсегда. Но как сказать ей об этом, чтобы она ему поверила? Он был готов даже к тому, что она замужем и у нее есть дети.
Обычно, когда люди молчат, возникает какая-то напряженность. Однако сейчас никакой неловкости не было. Они наслаждались обществом друг друга, и никто из них не представлял, чем эта игра в молчание может закончиться. Наконец Игорь спросил:
– Вы замужем? – и чуть не задохнулся от собственных догадок.
– Можно сказать, что да… – прошептала Валентина, и глаза ее увлажнились. – Через несколько дней свадьба. Вы не знаете, что я здесь делаю? И как мне теперь быть? – Разорвав колечко лимонной кожуры, она посмотрела на Игоря так, словно только он мог ее спасти.
– Вы здесь потому, что я с вами… И я знаю, что нам делать… Пойдемте и ничего не бойтесь… – Поймав руку Валентины, он крепко сжал ее. – Если вы мне доверитесь, ничего страшного не произойдет.
– И вы проводите меня домой? – она затаила дыхание, представив, как он сейчас будет ловить такси, чтобы отвезти ее на Масловку.
– Да, – ответил Игорь каким-то странным голосом, помогая ей сойти с высокого стула. Он потянул ее к выходу, и спутница покорно подчинилась ему.
Они вышли из душного бара на улицу. Шел мелкий прохладный дождь. Для конца августа нормальная погода. Валентина почти бегом следовала вдоль каменной стены за Невским, державшим ее за руку, не понимая, где здесь может быть стоянка такси.
Когда Игорь распахнул огромные прозрачные двери гостиницы, напоминавшей офис гигантского предприятия с множеством красных кожаных кресел и стеклянных столиков, она подумала, что он ищет телефон, чтобы позвонить… Но после того как он, усадив ее в одно из этих кресел, подошел к застекленной конторке с красной надписью «администратор», она поняла, что ошиблась. Через несколько минут они поднимались на лифте куда-то очень высоко, а душа Валентины в это время стремительно летела в пропасть. Сердце ее бешено стучало, тело начало подрагивать от ожидания чего-то необыкновенного, щеки горели, а глаза почему-то начало щипать…
Звеня ключами, Невский открыл расположенный в самом конце длинного, устланного толстым красным ковром коридора номер и протянул Валентине руку: оказавшись в полной темноте, сжал ее в своих объятиях, отыскал губы и приник к ним долгим поцелуем, ожидая ее реакции и больше всего боясь ошибиться… Но судя по тому, как податливо оказалось ее тело, как покорно она легла на кровать и позволила себя раздеть, Игорь понял, что переживал напрасно.
Ему захотелось зажечь свет, но он не смог оторваться от ее тела, так не походившего на безжизненную плоть Анны. И не потому, что Валентина была искушена в любви, нет, она отдавалась ему так, словно хотела сказать: возьми меня всю, я твоя, от кончиков ногтей до самой низменной мысли. Хотя вряд ли такая была в этой драгоценной головке, которая теперь покоилась на его плече…
Сказать, что в эту ночь Игорь почувствовал себя настоящим мужчиной, значило бы ничего не сказать. Благодаря Валентине он обрел свободу, так нелепо утраченную из-за неудачной женитьбы. Это была внутренняя свобода, которая выражалась открытым всплеском страсти, стремлением познать женщину во всем ее естестве…
Горячее, упругое тело Валентины, которое возбуждало его с первой минуты знакомства, теперь принадлежало только ему, и он никому не собирался его отдавать. Обвив его руками и ногами, Игорь зарылся лицом в теплую, душистую волну потемневших в ночных сумерках волос…
– Валентина, – позвал он, и она отозвалась, откинувшись на спину и разметав руки.
– Я бы хотела помолчать, – открыв глаза, прошептала она взволнованно, – сейчас бессмысленно говорить. Я счастлива, это единственное, что я чувствую. И я знала, понимаешь, знала, что мы в конечном счете окажемся в гостиничном номере, но все равно продолжала делать вид, что ничего не понимаю… Мне все равно, что ты подумаешь, но лучше уж сказать правду, чем сочинять на ходу какое-нибудь оправдание своим поступкам. Так вот, господин Невский, мы не должны больше встречаться. Потому что я не смогу делить тебя с кем бы то ни было. Слово «жена» для меня не существует. Это твое слово. А твоей любовницей я быть не собираюсь. Если ты только захочешь, мы всегда будем вместе. Терпеть рядом с тобой другую женщину я не намерена. Это не ультиматум, просто я стараюсь как можно яснее выразиться.
– Я бы мог тебя обмануть и сказать, что свободен, но это не так… Я действительно женат, и мне потребуется какое-то время, чтобы развестись. А до моего официального развода мы могли бы с тобой жить вместе. Ты согласна?
– Да, конечно, – Валентина нервничала, не до конца осознавая происходящее с ней. Она говорила, как в бреду. – Мне тоже потребуется время, чтобы объяснить моему жениху, что произошло. Только после этого мне придется оставить ту квартиру, в которой я сейчас живу… Я сама не москвичка, понимаешь, я очень обязана Сергею, своему… жениху. Но мы же не преступники? Скажи?! Я уверена, что он все поймет и отпустит меня…
– Можно, я включу свет?
– Включи, конечно. Ты хочешь увидеть меня?
– Да. Мне надо убедиться, что ты существуешь на самом деле, а то эти голубоватые тени на стенах мешают мне поверить в свое счастье. А вдруг ты – это только плод моего воображения?
Он протянул руку и зажег лампу. Мягкий свет тотчас высветил рассыпанные по подушке рыжие кудри, огромные темные уставшие глаза, красный рот Валентины, ее полные, с нежно-розовыми сосками груди, плоский бархатистый живот и стройные, сливочного цвета бедра. Согнутая нога ее покоилась на бедре Игоря, и от этой интимнейшей позы он испытывал острое чувство собственника…
– Послушай, что я тебе скажу, – поцеловав ее в висок, он провел пальцем по ее припухшим от долгих поцелуев губам, – согласен: так, как у нас с тобой получилось, почти не бывает… Но ты должна мне верить. Просто нам повезло, что мы встретили друг друга. О любви много написано книг, только ты их не читай, если захочешь найти в них ответы на свои вопросы. Все, что тебе нужно, ты прочтешь в моих глазах. Ты для меня все. Я никому не говорил таких слов. Ты веришь мне?
И вдруг она захохотала. Сначала он не понял, а потом увидел, что на ней по-прежнему желтые перчатки, которые она забыла снять, и захохотал вместе с ней.
«Господи, сделай так, чтобы мы никогда-никогда не расставались», – промелькнуло в голове Валентины, когда она, сорвав перчатки, швырнула их на постель, в то время как Игорь покрывал каждый ее освободившийся пальчик поцелуем.
– Я люблю тебя, – прошептал он, подминая ее под себя и теряя рассудок от нахлынувшего желания…
2
Анна весь вечер провела у телефона и уснула только под утро. Она ждала этого, начиная с первого дня их совместной жизни. Теперь, когда она, казалось бы, достигла всего, чего хотела, начался самый мучительный период. В ее тщательно спланированной жизни ревности отводилась немаловажная роль. В том, что Игорь будет ей изменять, она нисколько не сомневалась: измены присутствовали в каждой семье, которую она знала. Без исключений. Даже ее мать изменяла отцу, но только очень умело это скрывала. Анна же, в отличие от матери, не испытывала ни малейшего желания спать с кем-либо, кроме Игоря. Секс не приносил ей ничего, кроме беспокойства. Беспокойства по поводу того, что ее тело никак не отвечало на мужскую страсть. «Я – холодная женщина».
Когда она по совету подруги пришла к сексопатологу, молодой врач-очкарик, внимательно выслушав ее, задал пару таких вопросов, от которых ее чуть не стошнило. Да, она видела такое на кассете, но заниматься этим с мужем не будет. Это противоестественно. Это может выхолостить все остальные, не имеющие к сексуальной жизни никакого отношения человеческие чувства. Нет, она не ханжа, просто у нее совершенно другое представление об интимной жизни. Не согласилась она и на гинекологическое обследование, сочтя это излишним.
– Ну и что тебе посоветовал Валерий Иванович? – спросила подруга, ожидавшая ее в коридоре. В отличие от Анны, у нее было три любовника. Один из них – знакомый сексопатолог.
– Пойдем отсюда. Твой сексопатолог чуть не изнасиловал меня на своей мерзкой кушетке… Все врачи вообще какие-то повернутые на этом деле. Согласна, я дуб дубом в сексе, но проделывать с Игорем такие штуки, какие он мне посоветовал, не смогу… Я понимаю, что мужчинам это должно нравиться, я бы и сама на их месте получала от этого удовольствие, но я женщина и нахожу удовольствие в другом…
– Интересно, в чем же? – хмыкнула подруга.
– Ты не поверишь, но мне достаточно просто находиться с ним рядом. Он дома, и больше мне ничего не надо. Кто знает, может, во мне когда-нибудь что-то проснется, и я сама приду к нему в спальню и возьму его, как это сейчас он делает со мной, но сколько на это понадобится времени…
И вот теперь он не пришел ночевать. Анна была уверена, что он спит в объятиях другой женщины. Ей и в голову не приходило, что с ним могло что-нибудь случиться. Она подсознательно ждала измены и дождалась. И теперь, когда ее прогнозы оправдались, она растерялась. Анна намеревалась привязать к себе мужа комфортным бытом, упорядоченностью во всем, начиная со здорового образа жизни (бег трусцой и овсяное мюзли по утрам, ненавязчивая диета, регулярные походы к массажисту и стоматологу, вареная нежирная треска по пятницам и длительные прогулки перед сном) и кончая элементарным порядком в шкафах с бельем, но этого оказалось мало. Похоже, пресытившись порядком, Игорь захотел внести в эту разумную преснятину элемент абсурда. Что ж, может, он и прав, только что теперь делать ей? Какими словами она встретит его утром? Если, конечно, он придет. Простить? И постоянно прощать?
Обойдя всю квартиру, Анна собрала все чашки с недопитым кофе, которые оставляла в течение вечера, и пепельницы (не выдержала, закурила).
Огромная квартира, где во всем преобладал белый цвет – белые диваны, кресла, вазы, шелковые занавеси, ковры в бело-розовой гамме, – показалась гигантским медицинским кабинетом.
Раздевшись, Анна задернула шторы, подошла к огромному, во всю стену, зеркалу и включила свет. Затем, зажав пальцами нос, прогнусавила, подражая голосу сексопатолога:
– Костлявы вы чрезмерно, Анна Вельде, и груди смотрят в разные стороны… С вашими черными волосами и густой шерстью на ногах вам бы надо быть темпераментнее, а вы, вместо того чтобы мужа ублажать, книжки читаете да пыль по сто раз протираете… Идиот! А ведь он именно так подумал, потому и спросил про это…
Анна замолчала.
Как называется человек, который разговаривает сам с собой в пустой квартире?
И ей стало жаль себя. Стоя перед зеркалом, она гладила тонкими, прохладными пальцами свое худенькое, стройное тело. Оно молчало.
Тогда она легла в постель, закрыла глаза и попыталась возбудить себя. Все безрезультатно. Тело молчало и на этот раз. А ведь для такого эксперимента ей понадобилось перешагнуть высокий барьер, который многие ее сверстницы перемахнули лет в тринадцать…
Горячие слезы, скатившись к вискам, упали на шелковую наволочку. Потом еще и еще… Она закрыла ладонями лицо и представила, как ее Игорь, которого она боготворила, целует в губы другую женщину. Наверное, блондинку. Для контраста с женой.
И хотя тело ее по-прежнему молчало, в душе проснулось другое, не менее сильное чувство…
* * *
Сергей Костров полчаса ждал Валентину, а потом, не выдержав, открыл квартиру своими ключами, прошел на кухню, сел за стол и уставился в окно. Еще через полчаса, обнаружив на тарелке под салфеткой остатки вишневого пирога, съел его до последней крошки.
Тревога мешала сосредоточиться на том, чем он жил последнюю неделю перед свадьбой. Он был счастлив, что женится на Валентине, хотя уверенности, что она испытывает к нему те же чувства, не было.
Сергей обошел квартиру. Однокомнатная, но уютная, из которой так не хочется утром уходить. Эта квартира, мебель и вообще каждая вещь в доме была куплена или с ведома Сергея, или на его деньги. Он не позволял Валентине тратить заработанные ею деньги, взяв с нее слово, что она будет их откладывать для того, чтобы в ближайшем будущем создать свою собственную коллекцию модной одежды и поехать с ней за границу. Зная, что это ее розовая мечта, он всячески старался поддержать Валентину.
Они познакомились на вокзале, когда Валентина приехала из Подольска. Едва сойдя с поезда, она купила кипу газет, уселась в сквере неподалеку от вокзальной площади и стала изучать их на предмет недорогой квартиры. Костров, который в это время присел на ту же скамейку, спросил у нее анальгин.
– Я вам не аптека, – сухо отозвалась девушка в сером длинном плаще, придвинув поближе большущую дорожную сумку зеленого цвета.
Было третье сентября, накрапывал дождик, но между тучами изредка проглядывало солнце, и в такие минуты все вокруг оживало. И даже неразговорчивая девушка с рыжими волосами преображалась, лицо ее как бы светлело, хотя и без улыбки. У Сергея разболелся зуб, и ему было все равно, у кого спросить анальгин. Вообще-то его можно купить в той же привокзальной аптеке, но до нее еще нужно дойти, а девушка сидела рядом и выглядела такой беспомощной со своими газетами, что Костров сразу понял – приезжая, приехала покорять Москву. Будущая фотомодель или проститутка. А у приезжих всегда есть анальгин. Но он обманывал себя. Девушка ему просто понравилась. И очень сильно. Так, что он даже начал забывать о своем больном зубе.
– Зачем вам столько газет? Вы что, решили устроиться пресс-секретарем?
– Это мое дело, – быстро сложив газету и хлопнув по ней рукой, девушка неприветливо уставилась на Сергея. – Что вы ко мне пристали? Если вам действительно нужно болеутоляющее, пойдите в аптеку, она рядом, за углом.
Она демонстративно отвернулась, давая ему понять, что будет дожидаться, пока он уйдет. Но Костров не собирался сдаваться. Поведение незнакомки нравилось ему все больше и больше.
– А вы с характером, – встав со скамейки, он постарался взглянуть в лицо девушки. – Вы приезжая, и я могу вам помочь.
Широко раскрыв глаза, она пожала плечами:
– Мне действительно нужна помощь, но не думаете же вы, что я приму ее от незнакомого человека.
– Вы ищете работу?
– Нет, это работа ищет меня, и моя задача помочь ей в этом.
– У вас явно нестандартное мышление, но устроены вы так же, как и все мы. Вы наверняка ищете квартиру, иначе бы не сидели около вокзала, обложившись газетами. У меня есть для вас кое-что. Однокомнатная квартирка на Масловке, очень приличная. Вам она обойдется совсем недорого.
– Это ваша квартира?
– Почти. Я ее почти выкупил у одного своего знакомого, который уехал за границу. Только там надо навести порядок. Я понимаю, что мое предложение может показаться вам несколько двусмысленным, что ли… Если хотите, я покажу вам паспорт, немного расскажу о себе, чтобы вы не боялись меня. Дело в том, что вряд ли с помощью газет вы подыщете себе приличное жилье. Вы хорошо знаете Москву?
– Нет, – призналась она. Стоявший перед ней молодой человек выглядел весьма респектабельно, был хорошо одет и разговаривал с ней на равных, очень доброжелательно. «А почему бы действительно не заглянуть в его паспорт?»
– Покажите свой паспорт, – проговорила девушка несколько смущенно. «Ничего не поделаешь, лучше уж пережить эту неловкость, чем потом уносить ноги», – решила она.
Костров, открыв «дипломат», достал паспорт и протянул ей. «Костров Сергей Иванович, 1961 года рождения…» – читала она, не понимая до конца, что ей, собственно, даст изучение его документа. Затем полистала и поняла, что он к тому же еще и холост. Детей тоже нет. Хотя пора уже обзавестись семьей.
