Текст книги "Ложь и вороны (СИ)"

Автор книги: Анастасия Командор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22.3

-Это было эффектно, но не слишком сложно, – сказала Хильд с легкомысленным видом.

На самом же деле она понимала, что едва устояла под натиском Дровосека. Пропустила несколько ударов, чудом избежала серьезных травм, руки ее ужасно болели от той тяжести, что обрушилась на них. Девушка могла только надеяться, что никто не заметил дрожь в ее коленях.

В этом поединке она открыла в себе новое качество… Прежде все одиннадцать раз она бросалась на противника с завидной яростью и некоторым безрассудством, потому что ей было, в сущности, плевать, выживет она или нет. Сейчас все было по-другому.

Хильд размышляла об этом, держа в своей руке холодную руку Евы. Сегодня она посмотрела в глаза своему противнику и ей – впервые за всю недолгую но насыщенную жизнь – сделалось страшно. Она боялась за свою жизнь. Стала осторожней, потому что не хотела погибнуть. Возможно ли, что всему виной ее привязанность к Еве? Да, так и есть.

Девушка, удивленная новым открытием, рассматривала профиль своей подруги, ее тонкие черты лица, острый нос, серый левый глаз с густыми светлыми ресницами, губу, рассеченную на прошлой тренировке…

Ева, почувствовав на себе ее взгляд, повернулась к ней и вопросительно повела бровями, а Хильд покачала головой и повернулась к арене. Ее лицо горело, в голове проносились разные противоречивые мысли, но внешне она увлеченно следила за боем.

В кругу сражались двое мужчин, Хильд не имела понятия кто это. Она пропустила выступление арбитра и начало боя. Все было понятно и без пафосных комментариев. На арене не может быть плохих или хороших, бедных или богатых, красивых или уродов. Имеет значение лишь решимость, внимательность и навыки.

Один из мужчин с бородкой и грубой татуировкой на плече, когда-то означающей принадлежность к какой-нибудь гильдии, ловко орудовал тяжелым мечом. Он теснил своего противника все ближе к стене, тот мог только защищаться и отступать. На лицах обоих мужчин выступил пот, однако лишь один из них был на пределе. На лице отступающего были неуверенность и страх, перерастающие в панику, в то время как его соперник кидался на него с неиссякаемой яростью, звериным оскалом и выпученными глазами. Исход боя был очевиден, осталось только дождаться, пока бородатый нанесет решающий удар.

Немного успокоившись после созерцания привычного, Хильд снова украдкой покосилась на Еву. Девушка со скучающим видом скользила взглядом по арене. Бой продолжался, но Ева и так знала, чем кончится дело. Она зевнула, потерла правый глаз рукой и только потом обратила на Хильд внимание. Ева наклонилась к подруге и сказала:

–Не понимаю, что люди находят интересного в этом дерьме. Тупое и безвкусное шоу. Слишком посредственно, чтобы тратить на это время и такие большие деньги.

На их разговор обернулся Смерч.

–Полностью согласен.

–Да ты никак святая! Что, лучше бы мы здесь плясали или играли на дудочках? – съязвила Хильд.

Ева равнодушно пожала плечами, и Хильд повернулась к Смерчу.

–А ты, похоже, военный? Не впервой видеть такое? Значит, был уже на войне.

Смерч тоже пожал плечами.

–Это так заметно?

–Как и то, что ты обучался в Лесной Школе.

Мужчина несколько мгновений смотрел на нее с каменным выражением, а затем бросил как нечто незначительное:

–А ты, видимо, наемный убийца? Мне знаком твой стиль. Не слишком достойный выбор профессии.

Хильд вспыхнула и сжала кулаки. Да что он себе позволяет?! Но Ева встала между ними и прошипела:

–Заткнитесь, идиоты! Вы здесь не одни.

Она была права. Ближайшие к ним люди вовсю бросали на них любопытные взгляды. Хильд виновато опустила плечи, а Смерч все с тем же выражением повернулся к арене. Почему-то этот человек невероятно выводил из себя Хильд. Она не хотела себе в этом признаваться, но Смерч был довольно симпатичным парнем, и Ева почему-то хорошо с ним общалась. Она боялась, что между ними может что-то возникнуть, хотя Ева уверяла подругу в беспочвенности ее подозрений. Если подумать, она сама общалась с некоторыми парнями из блока так же хорошо. Но они по большей части были уродами. Хильд тяжело вздохнула и попыталась найти утешение в следующей битве, уже разгорающейся на арене.

Ева насчитала шестьдесят три охранника. Они рассредоточились по арене, заняв позиции у каждого выхода, одна большая группа окружала балкон Констанса и надзирателей, и другая – балкон с заключенными. По крайней мере, еще несколько стражей должны дежурить снаружи. Была одна деталь, которой Ева пока не могла найти объяснение: форма у охраны различалась. Также она заметила с одной стороны арены выступ на каменной кладке с крючками по периметру и кандалами в центре. Она пока не знала, для чего эта установка, но взяла на заметку. На балконе рядом с Констансом она заметила человека, которого прежде ни разу не видела. Она наклонилась поближе к Хильд и шепотом спросила:

–Кто это там, рядом с Констансом, в черной одежде?

–Это Хаким. Он дрессировщик воронов.

–Что? – Ева едва не рассмеялась, услышав такую нелепицу. – Серьезно?

Хильд без малейшего юмора посмотрела на нее.

–Если повезет, сегодня увидишь его в действии.

Ева пожала плечами и принялась дальше разглядывать арену скучающим взглядом, в пол-уха слушая объявления арбитра.

Закончился очередной посредственный бой, одного взгляда на участников которого хватило, чтобы определить победителя.

–А сейчас, дамы и господа, – громогласно провозгласил арбитр, – мы с гордостью представляем вам гвоздь сегодняшней программы! Такого у нас вы еще не видели!

Разумеется, вся секретность была показной. Зрители уже задолго до представления знали, что им предстоит увидеть. Сюрпризом это оказалось лишь для самих участников.

Хильд надоело стоять и она уселась на пол скрестив ноги. Многие из первых рядов последовали ее примеру, включая Еву и Рагенбера. Тем временем трибуны взрывались неистовыми криками, зрители вскакивали с мест, приветствуя участников.

С правой стороны на арену вышел молодой человек с короткими каштановыми волосами, на вид немногим старше Рагенбера. Его оружием был стандартный фальшион с расширяющимся к концу лезвием и односторонней заточкой, не самый удачный вариант по мнению Евы. Сама она всегда отдавала предпочтение двусторонне заточенным лезвиям. Такие мечи открывают больше возможностей для маневров. В дополнение на поясе бойца висел короткий кинжал.

Мужчина поднял волевой подбородок и с вызовом смотрел в сторону противоположной двери, откуда вот-вот должен появиться его соперник. Когда поднялась решетка, трибуны завыли в экстазе, а молодой боец в ужасе пошатнулся.

Навстречу ему шел мужчина с короткими каштановыми волосами, с таким же фальшионом, такой же изумленный и напуганный. Такой же.

Рагенбер удивленно приподнял бровь.

–Надо же. Они поставили в противники братьев-близнецов.

Он произнес это с обычным равнодушием, но Ева поняла, что он не горит желанием смотреть этот бой. Хильд же, напротив, одобрительно присвистнула.

–Это будет интересно.

Ева решила воздержаться от комментариев. За спиной по рядам заключенных проехал недовольный ропот при виде участников. Сигнал к началу боя уже прозвучал, и все без исключения глаза были обращены к центру арены. Братья оторопело стояли друг напротив друга, переминались с ноги на ногу, а на их лицах застыли боль и ужас, которые они даже не пытались скрыть. Кажется, они что-то говорили друг другу, но с балкона Еве их не было слышно.

Мужчина в черных одеждах, которого Хильд назвала дрессировщиком воронов, вышел из тени и непринужденно оперся о перила балкона. Братья нервно взглянули на него, затем друг на друга. Наконец они медленно закружились, потом сошлись.

Мечи звенели все быстрее. Они не старались ранить друг друга, но и на обычный тренировочный бой это мало походило. Злость на их лицах смешивалась с болью. У одного из них вскоре сдали нервы, и из глаз одна за другой стали выкатываться слезинки, потекли сопли. Скоро и другой тоже разрыдался.

Представление, лишь наполовину настоящее, но не менее интригующее, затянулось. Зрители без устали выкрикивали что-то восторженное и жестокое. Многие подались вперед или вскочили со своих мест, чтобы лучше разглядеть эмоции на лицах бойцов. Близнецы, все в грязи и соплях, с намокшими от пота волосами, кружили, атаковали и отражали удары, умудряясь при этом не наносить серьезных ран сопернику. Каждый получил несколько царапин, не более. Оба устали, и их хриплые вздохи смешивались с всхлипами. Констанс в своей ложе удовлетворенно хихикал и переговаривался с надзирателями.

На арене вдруг произошла перемена. Во время очередного броска один из братьев пропустил удар в бок, но клинок вошел недостаточно глубоко, чтобы принести мгновенную смерть. Второй брат в ужасе отпрянул и повалился на колени, тогда как раненый рухнул лицом вниз. Это не было случайностью. Ева со своего места видела, как он сам подставился под удар, но совершил ошибку, выбрав неподходящий момент. Другой брат стоял на коленях, опустив меч, и завывал как сумасшедший.

Однако представление продолжалось. Констанс со своего места подал знак, чтобы мужчина кончал своего раненого противника. Тот яростно замотал головой и отбросил меч. Слезы и сопли полетели во все стороны.

Констанс, казалось, ликовал. Он махнул охране, и четыре человека подняли решетку и направились к братьям. Тот, который валялся раненным на земле, перекатился на спину, достал из-за пояса кинжал и воткнул его в свое сердце до того как подоспели стражи. Другой так и стоял на коленях, рыдая и завывая. Под одобрительные возгласы толпы стражи схватили его за руки и потащили к стене арены, той, где Ева накануне заметила кандалы и крючья. Мужчину за руки приковали к стене, где он безвольно повис словно тушка на скотобойне. Затем на крючки по периметру установили конструкцию из перекладин и сетки, но с открытым верхом.

Ева с интересом наблюдала за происходящим в предвкушении чего-то нового. Хильд наклонилась к ней и прошептала:

–Смотри внимательно.

Перекрывая остальные голоса, раздался пронзительный свист, что-то на грани ультразвука. Источником свиста оказался дрессировщик воронов. Он извлекал звуки из маленькой трубочки. Тут же послышалось хриплое карканье и шелест крыльев. Шесть воронов с размахом крыльев около трех с половиной футов с черно-смоляным оперением закружили над ареной и стремительно понеслись к своей жертве.

Как только последняя птица оказалась внутри конструкции из сетки, сверху опустили такую же крышку. Мужчина закричал, а Хильд зашлась в приступе беззвучного смеха. Ева и сама не смогла скрыть азартной усмешки, когда по спине пробежали мурашки и первый ворон опустился на плечо своей жертвы.

Это было ужасающе и отвратительно, но в то же время притягательно и прекрасно.

Рагенбер к его чести не отвернулся, но наблюдал за казнью без особого удовольствия. Смотрели все. Трибуны замерли, не смея нарушить неосторожным возгласом древний ритуал. Тишину вспарывали только хрипы воронов и пронзительные крики жертвы. Строение арены в форме амфитеатра лишь усиливало звуки предсмертной агонии брата-близнеца, который оказался слишком слаб, чтобы прикончить раненого брата.

Он брыкался и извивался, но огромные голодные птицы все с большей яростью набрасывались на него. Вонзали острые клювы в незащищенную плоть, отрывали по кусочку, проглатывали и жадно тянулись к новой порции в стремлении отхватить больше остальных.

Мужчина еще был жив, когда птицы принялись за его глаза. Пока он кричал, одна из птиц клюнула в язык, и он инстинктивно закрыл рот, зажав между зубами голову размером с яблоко. Ворон забил крыльями и принялся царапать когтями его шею и подбородок, пока не освободил свою голову с кусочком языка в клюве. Еще через какое-то время мужчина потерял сознание от боли, пока птички склевывали его печень и органы брюшной полости.

Трудно сказать, в какой момент он умер, но с такой дырой в животе не живут, поэтому, когда птицы наконец добрались до сердца через грудную клетку, оно уже не билось.

Пиршество воронов продолжалось около получаса, до тех пор, пока Хаким не издал из своей трубочки звук другой частоты. Птицы дружно влетели в заранее приготовленные просторные клетки, после того как конструкцию с сеткой приоткрыли специально для них. Когда все птицы распределились по клеткам, конструкцию разобрали и сняли остатки человеческого тела, бесформенные и обезображенные. Ошметки внутренних органов, раскиданные птицами, так и остались на земле. После шоу одному из блоков предстоит убрать весь этот бардак.

Ева лежала на спине на своем матрасе и глядела в окно. Время было позднее, после вечерней кормежки, так что на темно-синем фоне отчетливо сияли мириады звезд. Хильд еще не вернулась. После представления по доброй традиции Констанс собирал всех победителей на пирушку. Разумеется, эти десять человек (сегодня девять), постоянно находились под охраной и стол им накрыли в подсобном помещении. Своеобразная награда для участников. Самого Констанса там, конечно, не было, зато были надзиратели.

Прошло уже много времени, блок Евы успел перемыть и натереть горы посуды и приборов, заодно они навели чистоту в своем блоке и прилежащих коридорах и помещениях. Сменили одежду.

Не то, чтобы Ева переживала за свою подругу, но заснуть в одиночестве отчего-то не могла. Вот и приходилось плевать в потолок в ожидании сна. Пока было время обдумать события прошедшего дня. Несомненно, самым ярким моментом стала битва близнецов и последующее пиршество воронов. Благодаря этому Ева убедилась, что птицами можно управлять. Если добыть себе тот инструмент, побег сразу представился бы более осуществимой задачей. Но… Этот человек, Хаким. Ева понятия не имела, где он обитает и как с ним можно столкнуться вне представления.

Тем временем раздался знакомый лязг замка и отпираемой двери. В блок шумно ввалились победители и Аским в сопровождении охраны. Ева ясно различила их нетвердые шаги среди звонких солдатских. Вскоре отворилась и ее камера. Первым делом Хильдсходила на ведро. Она долго опустошала мочевой пузырь, а когда наконец закончила, с улыбкой до ушей опустилась на колени возле подруги и обняла ее. От нее исходил сильный запах кактусовой водки.

–Как прошло? – поинтересовалась Ева. Она в последнее время старалась поддерживать между ними видимость дружеских отношений, чтобы Хильд не догадалась, что ее используют.

–Неплохо. Жаль, тебя там не было. Не с кем было поболтать. Пришлось разговаривать с Аскимом, Слоном и Герцогом. Они из наших, ну, ты знаешь, наверно.

Язык у нее не заплетался и вела она себя как обычно. Кажется, выпитое спиртное не оказало на нее ожидаемого эффекта. Хильд оттянула майку на груди и достала из повязок маленький сверток.

–Вот, это тебе, – она протянула сверток Еве. Девушка развернула бумажную обертку. Внутри лежал серый липкий кусочек. – Этотахинная халва, местное лакомство.

Видя, что Ева с сомнением разглядывает кусочек и принюхивается к нему, девушка добавила:

– Попробуй, это очень вкусно!

Ева откусила от брусочка халвы, прожевала и откусил еще. Масса оказалась очень сладкой, но на удивление вкусной.

–Спасибо.

Хильд радостно наблюдала за ней, как будто ей это доставляло большое удовольствие, а потом вытащила из нагрудной повязки еще один предмет: короткий столовый нож.

–Гляди, что раздобыла, – прошептала она. – Благо, есть куда прятать.

Ева взяла нож в руки. Он хоть и маленький, но от него тоже будет толк.

–Очень хорошо, – похвалила девушка.

Хильд с наслаждением растянулась на матрасе, а Ева спрятала нож под своим и тоже улеглась. Они молчали, пока Хильд не подала вымученный голос:

–Кажется, я немного перебрала с кактусовой водкой.

Ева усмехнулась.

–Если бы не запах, я бы и не догадалась, что ты выпила.

–Чтобы напиться до беспамятства, понадобится чуть больше чем пять бутылок на тринадцать человек. Но так уж вышло, что выпила я больше остальных. Теперь в сон клонит.

–Самое время. Так что спи.

–Действительно.

Она пододвинулась ближе к подруге, обняла ее, как обычно, и уткнулась головой ей в спину. Через какое-то время Ева тихо позвала:

–Хильд?

–Да?

–Отличный был бой. Ты молодец.

Хильд крепче притянула к себе Еву и поцеловала в затылок.

–Спасибо.

В темноте даже после возвращения подруги сон никак не шел, и Ева с закрытыми глазами слушала звуки внешнего мира. Там, за окном, тихо шелестел ветер и изредка подавали голос вороны. В блоке многие уже спали, и из камер доносилось сопение уставших за день невольников. Дыхание Хильд тоже вскоре выровнялось. Такое умиротворение.

Ева едва не вскочила от пришедшей к ней мысли. Она знала строение флейт, свистулек и дудочек, даже охотничьих манков. У нее есть нож, чтобы сделать копию инструмента. А значит, нужно только достать материал и еще раз повнимательнее осмотреть трубочку.

В детские годы они с братом часто мастерили свистульки и разные другие штуки из непригодных материалов. Для такой флейты с двумя издаваемыми звуками лучше всего подойдет что-то маленькое и прямое, например, морковь, так что завтра предстояло незаметно вытащить ее с кухни.

Глава 23

Гектор сидел на крыльце мастерской и точил ивовый прут. На дворе давно стояла унылая поздняя осень, деревья по большей части потеряли свою листву, в саду гнили неубранные яблоки, на изгороди сох виноград. Унылое промозглое утро. Они с отцом давно не принимали заказов, ежедневно занимались лишь поисками Евы или, когда делать было нечего, томились в мрачном ожидании.

Гектор проснулся засветло и все никак не мог уснуть, так что от нечего делать решил проветриться на улице. Чтобы хоть как-то занять руки, сорвал несколько прутиков и затачивал их под импровизированное оружие, как они раньше делали с Евой. Они мастерили луки и стрелы, соревновались в дальности стрельбы и метании копий, а когда подросли, сражались на тренировочных мечах и мерились навыками рукопашного боя.

Ева… Прошло две недели с момента их возвращения, но о ней так и не удалось ничего разузнать. Леви и Гектор несколько раз ездили в особняки семей Брадроу и Валенс Дюкс, по адресам последних заказчиков оружия у Евы, объездили все городские гостиницы и лечебницы. Абсолютно ничего, словно девушка просто исчезла. Леви также был в Обители Правосудия, сообщил о пропаже дочери. Но на государственную помощь рассчитывать особо не приходилось. Ежедневно они с ужасом ждали вестей о бездыханном теле, найденном в лесах за городом. Отец даже пару раз ездил на опознание. Они жили в постоянном стрессовом напряжении, не высыпались, плохо ели. Леви не жалел денег на сбор сведений и подкупы знающих людей и даже добился какой-то крупицы информации, однако с Гектором не поделился, буркнув нечто неразборчивое.

Недавно он с ошалелым видом вернулся из очередной своей поездки и с порога сообщил о пожаре в доме мастера Ларга, человека, у которого они периодически закупались. Он также был другом семьи. Леви сообщил, что в пожаре погибли все домочадцы, а еще благодаря этому он напал на след. На все последующие вопросы Гектора Леви отмахивался и говорил: «Мне нужно подумать». Отец все больше становился отстраненным, необщительным, и Гектор его за это не винил. Он души не чаял в дочери, и горе вкупе с годами стало для него непосильным бременем. Гектор видел, как отец день ото дня погружается в отчаяние, граничащее с помешательством.

Из дома донесся скрип ступеней, а позже на пороге возникла фигура Леви. Он сильно похудел и осунулся за последние недели, глаза ввалились и покраснели, выдавая бессонницу, на щеках красовалась седая щетина.

–Не спится? – спросил он хрипло, просто чтобы нарушить тишину.

–Проснулся рано. Опять не спал всю ночь?

Леви поежился. Он вышел в одних ночных штанах, а на улице было зябко. Вопрос сына он оставил без внимания.

–Холодно. Пошли в дом. Я приготовлю что-нибудь поесть.

–Я уже сварил кашу.

Гектор выбросил прутик и поднялся. Отец коротко кивнул и пошел на кухню.

Позавтракали они в молчании. Каша получилась неплохо, но оба ели без особого желания. Леви убрал посуду и приготовил себе кофе в небольшой конической формы джезве, затем приготовил и сыну. Допив свою порцию, приготовил еще. За эти две недели он выпил кофе больше, чем за всю жизнь. Гектор пытался ограничивать отца – тот выпивал уже по пять-шесть чашек в день – но безрезультатно. Леви опрокинул вторую чашку, встал и взглянул на сына.

–Сегодня мне нужно заехать в пару мест, потом к Квинту. Ты со мной не поедешь.

–Почему? – Гектор собирался возразить, но Леви его осадил.

–Это опасно. Я сам не до конца понимаю, что происходит, но, сдается мне, назревает конфликт на уровне короны.

–Что? – ошеломленно переспросил юноша.

–Обещаю, я все тебе расскажу, когда узнаю. Сейчас у меня мало информации. Все очень… туманно.

–Ладно. И когда тебя ждать?

–Ближе к ужину.

–Так поздно?!

–Хочешь, съезди еще раз к Лавине. Мы с ней так и не поговорили.

Гектор кивнул, а Леви тяжелой походкой поднялся наверх, переодеться. Пока Гектор мыл посуду, его отец спустился, коротко кивнул сыну на прощание и ушел.

Неспеша стал собираться и Гектор. Они с отцом давно не стирали, так что выбор был не велик. В шкафу среди гор сваленных в кучу вещей висела единственная чистая рубашка. На штанах и плаще красовались засохшие пятна грязи недельной давности. От всех портянок откровенно разило, благо сапоги он снимать не собирался.

Гектор вышел на улицу и запер двери. Тут же с неба посыпалась противная морось, и пришлось плотнее укутаться в плащ и надвинуть капюшон. Его лошадь топталась в стойле, прекрасный гнедой жеребец по кличке Волчок. В их семье только лошадям доставался надлежащий уход: после каждой поездки их чистили, меняли воду и досыта кормили, вовремя убирали в загоне и иногда выводили на пастбище.

Гектор еще не решил, куда поедет вначале. Для утреннего визита еще было неприлично рано: знать, не обремененная тяготами жизни, могла себе позволить сон до позднего утра, зачастую они завтраками в то время, когда у простых людей был обед. Юноша не спеша направил лошадь в сторону города. Только во время езды он почувствовал, что в кармане его рубашки что-то лежит. Это был маленький медный кругляш с вырезанными в центре узорами. Когда-то Гектор сделал его для Евы, и она часто носила его с собой. Гектор сжал кругляш в ладони и погрузился в мрачные мысли, в которых и пребывал на протяжении всего пути до города. Там он свернул на знакомую улицу и через несколько минут оказался возле того места, где раньше стояла лавка мастера Ларга.

Обгоревший кирпичный каркас без крыши обрамлял безжизненные черные оконные проемы, внутри и снаружи валялись опаленные балки. Печальное зрелище. У Гектора пробежал по коже холодок, когда он представил пожар. Отец сказал, что это не может быть случайностью, но доказательств тому пока не было.

Он поехал по узким центральным улочкам, без особой цели глядя по сторонам. В одном из переулков его взгляд приковала к себе вывеска на здании кафетерия: прорицание. Прорицатели попадались редко в их городе, и обычно это были странствующие по всему миру люди. Гектор скептически относился к таким вещам, но сейчас, глядя на эту вывеску, рассудил, что хуже все равно не будет. У него в кармане осталось несколько монет, так что он привязал Волчка к коновязи у входа в кафетерий и с противоречивыми чувствами вошел внутрь.

Стол прорицателя разместился в углу заведения, огороженный от всех темными шторами. В помещении сейчас обедали не больше десятка посетителей. Гектор подошел к паланкину и неуверенно замялся на входе. Из-за штор донесся скрипучий голос, заставивший юношу вздрогнуть.

–Не стесняйся, мальчик. Проходи. Я совсем не страшная.

Гектор, подогреваемый интересом, поднял штору и зашел внутрь. Стол, покрытый черным бархатом, два стула и шесть свечей, по три с каждой стороны. Напротив сидела женщина, лицо которой прятал под собой черный платок. Через щелку для глаз можно было рассмотреть ее морщины и темный цвет кожи. Пальцем в черной перчатке она указала на свободный стул.

–Не робей. Задавай свой вопрос.

Гектор опустился на стул. Женщина выглядела весьма необычно, если не сказать эксцентрично для этих краев, но он сомневался, что она сможет сказать что-то стоящее. Хуже не будет, подумал он, а вслух произнес:

–Вопрос по поводу моей сестры, Евы.

Женщина прервала его жестом.

–Мне нужна любая ее вещь.

Гектор, немало удивленный такому совпадению, достал из кармана медный медальон и положил на стол. Женщина взяла его в руку и вложила в горсть рун, незаметно возникших в другой руке. Это были камешки разной формы и цвета с символами на своих сторонах. Женщина произнесла что-то на своем языке, отдала металлический кружок Гектору, встряхнула руны в ладонях и высыпала на стол. Спустя минуту молчания она проскрежетала:

–Твоя сестра жива, но очень далеко отсюда.

У Гектора вспотели ладони и закружилась голова.

–Где она? Что с ней? – он подался вперед и навис над самым столом. – Кто это сделал?

–Спокойно, мальчик. Она в окружении птиц. В яме. Предал ее тот, кому она доверяла.

–Что? В какой яме? Как мне ее найти?

–Руны не говорят названий. Но есть направление: юго-запад. Найди того, кто ее предал, и он приведет тебя к ней. Но поторопись, промедление будет стоить и ей и тебе дорого.

Гектор не шелохнулся в ожидании еще каких-то указаний или слов прорицательницы, но она собрала руны и покачала головой.

–Это все. Больше ничем не смогу тебе помочь, мальчик.

Он в легком шоке от всего произошедшего воспринял ее слова лишь спустя некоторое время.

–Сколько я вам должен?

–Деньги тебе еще понадобятся. Не трать впустую.

Гектор кивнул, но выложил на стол горсть медных монет.

–Спасибо.

–Удачи тебе, мальчик.

Гектор не спеша покинул кафетерий. Слова прорицательницы подарили ему надежду, но стоило ли воспринимать их всерьез? Она не сказала ничего конкретного. Кто мог предать ее, кому она доверяла? Ева доверяла всем. Даже если следовать на юго-запад, как сказала женщина, нет никаких шансов наткнуться на след сестры. На юго-западе много стран, а времени мало. Гектор решил оставить размышления на потом и направился к дому Лавины, ближайшей подруги Евы. Вполне могло оказаться, что предатель – она, и юноше предстояло выяснить, так ли это.

Семья Лавины Валенс Дюкс жила в восточном пригороде, во внушительной резиденции владельца судоходной компании «Дюкс Первый». Стены особняка были выполнены из темного камня, а крышу украшали ложные башенки. Охраны в особняке не водилось, так как глава семьи не был государственным служащим, но он мог нанимать неограниченное количество прислуги. При прошлом визите Гектор отметил, что слуг в резиденции едва ли не больше, чем у самого терци-префекта. Судоходная торговля приносила немалую прибыль, и семейство Валенс Дюкс жило в достатке и процветании.

Дважды Леви и Гектор приезжали сюда и оба раза дворецкий уверял, что «на данный момент нет возможности принять гостей». На этот раз Гектор решил не обнаруживать своего присутствия, а подождать и понаблюдать. Он остановился позади густой живой изгороди из вечнозеленых растений, привязал лошадь и выбрал для себя удобный наблюдательный пост. Садовники, занятые очисткой фонтана и уборкой листьев с лужаек, ничего не заметили.

Гектор ждал не обращая внимание на морось и холодный ветер. Если он увидит ее в окне или на улице, дворецкий больше не сможет ссылаться на ее отсутствие.

Утро плавно переходило в день, и юноша уже начал сомневаться в успехе своего плана. В особняке никаких изменений. Он решил подождать еще немного, а потом попытать счастье у главных ворот. И не зря. Похоже, удача наконец повернулась к нему лицом.

Из резиденции выскользнули две фигуры. Со своего поста Гектор мог различить их лица, но не слышал, о чем они говорят. Киней как обычно напустил на себя суровый вид, давая распоряжения слугам. Около него в домашнем халате стояла Лавина. На лице девушки изображалось несколько больше эмоций, чем на лице ее спутника-недотроги. От улыбки она переходила к печали и по ее поведению даже дурак бы понял, что она прощается с любимым. Насколько же далеко зашли их отношения, что, не будучи женат на ней, Киней остается у нее на ночь? Видимо, давно спланированный союз.

Когда Кинею подвели лошадь, он (все с тем же выражением) обнял Лавину и поцеловал ее в лоб, взобрался на лошадь и поскакал прочь. Гектор решил не терять времени даром и подобрался с другой стороны дома к Лавине, пока она провожал взглядом Кинея.

Она заметила его лишь в последний момент и вздрогнула от неожиданности. Выражение ее лица вдруг резко приобрело черты, выдающие страх и неуверенность.

–Лавина, – позвал юноша.

–Гектор?

Она выглядела растерянной и нервно поглядела на дверь особняка, явно не в восторге от этой встречи.

–Ты знаешь, где Ева?

Только задав вопрос, Гектор подумал, как комично выглядит эта ситуация со стороны. Да, у семейства небыло стражей, но, если вдруг молодая госпожа позовет на помощь, Гектору не уйти отсюда в целости, это точно.

Лавина замерла, напряженно глядя на юношу, а потом ее нижняя губа задрожала. Через мгновение девушка залилась слезами вкупе с судорожными всхлипами. Садовники повернули головы в их сторону. Девушка закрыла лицо ладонями и помчалась к дому. Гектор не стал ее останавливать. Он проследил, как створка за ней с грохотом захлопнулась, и побрел к своему Волчку.

На этот раз он выяснил достаточно. Он чувствовал, что в конце концов Лавина сдастся, если нажать еще немного. Также стало ясно, что Лавина не может быть инициатором исчезновения сестры, к этому причастны как минимум Киней и Аристарк, а возможно и сам Квинт. Гектор позволил себе немного приободриться: теперь ему есть что сообщить отцу. Юноша прогулочным шагом направил скакуна к дому. Осталось лишь придумать, как вывести Квинта на чистую воду.

Подошло время ужина, а отца все не было. Гектор забеспокоился. От Квинта можно было ожидать чего угодно, и если он каким-то образом понял, что Леви подозревает его в государственной измене, и, хуже того, в исчезновении дочери…

Но отец вернулся.

Леви открыл дверь поздно вечером весь вымокший и уставший. Мелкая морось, начавшаяся днем, превратилась к вечеру в настоящий дождь, который вкупе с порывами ветра создавал крайне неприятную погоду.

Леви с приятным удивлением заметил сохнущее на веревках выстиранное белье, чистые полы и аппетитные запахи с кухни. В животе сразу заурчало, ведь за весь день он съел только завтрак. В гостиной в кресле-качалке развалился Гектор с одной из Евиных книг в руках. Приятно потрескивали поленья в камине и Леви на секунду расслабился и подумал, что жизнь налаживается.