Текст книги "Пять свадеб и Я (СИ)"

Автор книги: Анастасия Каа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Разве я могла отказаться от пышнопенного капучино и свежих рогаликов.

– У нас тут скоро будет разруха, – поделилась своими переживаниями Мария, – Павел ремонт затеял. И сад весь перекопают. Привез строителей, а сам умчался как ошпаренный, даже обедать не стал. Сорвался и опять на меня все оставил.

Повезло, что не столкнулись. Мария по телефону не говорила, что Греков в доме, да я и не спрашивала, если честно, Ася сказала, что он уехал в Испанию, смотреть очередную недвижимость.

– О, Шарлотта, привет.

– Привет, Ольга.

Наше чаепитие и разговоры прервала одна из "строителей". Верхунину Ольгу знала давно – неплохой архитектор, немного реставратор и много дизайнер. Когда-то работали вместе, она придумала арку для одной из свадеб, миллиона в полтора обошлась, красивая, но судьба ее была печальна – жених застукал невесту с собственным отцом и крушил все подряд, больше всего почему-то арочке досталось.

Мария налила ей кофе и пододвинула брускеты с помидорами и сыром.

– Собираетесь обновить дизайн дома?

– Немного. Объединить пару комнат, восстановить парк, скульптуры заказать, подреставрировать немного, минимально тронем старину.

– И какие комнаты собираетесь объединять?

– Сейчас все покажу, Шарлотта.

Ольга принеслась с планом этажа. Как ни далека была от строительства и архитектуры, понять, что собираются пробить стены с фресками, которыми я так восхищалась летом, смогла.

– Хотите испортить две шикарные фрески ради объединения спальни и гардеробной?

– Ты же знаешь, огромная гардеробная – мечта любой женщины.

– Но не ценой фресок.

– Их осторожно снимут и перенесут на двери.

– Но они все равно пострадают. Хотя какое мне дело, не мне же там жить.

– Еще и кабинет будет, расширим окна, будет много света. Сад требует небольшого вмешательства, более точный рисунок регулярного парка и восстановление разрушенных статуй, я тут порылась в архивах местных и столько всего интересного нашла. Сделала несколько вариантов.

Ольга показывала наброски статуй, план парка, я слушала вполуха, мне было жаль разрушаемых фресок. Дом делается для женщины, для которой гардероб важней красоты. Лучше бы я сюда не приезжала. Хотя нет, хорошо, что приехала. Теперь будет намного проще. Поднялась в комнату. Пальцы прошлись по фреске на прощание, стараясь запомнить ощущения. Глупые слезы навернулись на глазах, пришлось потратить несколько минут, чтоб совладать с ними. Скоро эти стены станут только воспоминанием, как и многое другое.

Мария колдовала на кухне, собирая в дорогу еду, отпускать меня без провизии в ее планы не входило. Улыбалась и ждала, а хотелось сбежать побыстрей. Телефон дребезжал по столу, вибрация перешла в надрывные вопли, пришлось ответить.

– Доброе утро, господин Маркофф.

– Доброе утро, Шарлотта, не передумали?

– Не передумала.

– Жаль, совместный перелет прошел бы веселей.

– Сомневаюсь.

– Неудобно разговаривать?

– Как вы догадливы. До свидания, господин Маркофф.

Пакет на столе пугал своим объемом.

– Мария, мне всего несколько часов до Пармы добираться, а не недель.

– Знаю я вас, молодых, поесть забудете, а потом бац и упала. Так, варенье положила, ага, сыр. Сыр обязательно, оливки, колбаски.

Пара-тройка килограммов подарков, хорошо бы место в чемодане нашлось. Мария долго обнимала, прощаясь. Дорога до Пармы заняла больше времени, чем думала, гостиница в мои планы не входила. Немного подремать мешал телефон, отвечать не стала. Отключила, обойдутся без меня и Маркоффы, и Грековы, и Егоровы, и Морозовы, и прочие. Минут через двадцать, разобравшись в навигации, поехала к поставщику. Офис находился в старом доме, большая часть которого была жилой. Набрав нужные цифры на домофоне, дождалась ответа секретаря, дверь благосклонно пискнула, и я вошла в старинный подъезд, со мной вошел колоритный итальянец.

– Добрый день, я к сеньору Бортоломео, Шарлотта Линдт.

– Тогда вы ко мне.

Поставщиком оказался итальянец, сопровождавший меня на лестнице.

Разговор прошел в полушутливой манере, договориться удалось, может, на него так произвело впечатление, что вопрос решался не по телефону, а может, он просто был неплохим человеком. Полтора часа пролетели незаметно, подтверждение договоренностей было оформлено по моей настоятельной просьбе, чтоб потом не возникло разногласий. Коробочка конфет стала мне приятным подарком. Минут десять ушло на прощание.

До следующего адреса добралась почти без происшествий, всего лишь пару раз проехала дом мимо. Там все прошло не так безоблачно, пришлось потратить три часа на обсуждение условий и согласиться на небольшую компенсацию. Еще час ушел на оформление договоренностей, мне не хотелось остаться потом у разбитого корыта, доказывая, что мы все решили. Ден по скайпу подтвердил сумму компенсации. Выжал меня этот Джуззепе, как апельсин соковыжималка, на улице уже было темно, когда выбралась из его офиса. Надеюсь, в дальнейшем мы с ним больше работать не будем.

Включила телефон. Сообщения, как же они уже достали, этот звонил, тот тоже, и ватсап было проще снести, чем читать. И опять пошли звонки. И кто ему уже успел сообщить, что побывала на вилле? Как хорошо, что есть автоматические ответы. "Не могу разговаривать" и вопрос решен, а что прилетело в ответ, читать не стоит.

Небольшой аэропорт, рейс с пересадкой в Риме. Регистрация еще не началась, и я слонялась по зданию, разглядывая вывески. Если во всей Италии и встречался невкусный кофе, то определенно здесь. Стаканчик с плюхом упал в мусорное ведро, туда же полетел панини, явно не первой свежести. Все кафе всех аэропортов мира одинаковы. Газеты пестрели заголовками, очередной скандал во власти, прикупила путеводитель по Москве на итальянском. Телефон надрывался, опять что-то нужно начальству, но я не была готова к разговору. Пришлось заменять Юру на очередном празднике, коллега загремел в больницу, отметить заказ невозможно, нужно исполнять. А значит, никакого выходного за подвиг в Парме.

Установила мировой рекорд по сбору вещей, его вещей. Водитель согласился их забрать только после угрозы выкинуть. Мне они не нужны. На встречу для передачи вещей силы тратить не хотелось.

Люблю своих коллег в общем, но в частностях не очень. Юрке на больничной койке, наверное, икалось постоянно. Мне пришлось поселиться на работе, к слову, Дену тоже.

– Что? – вот надо было сначала глаза открыть, а потом отвечать.

– Не знаешь, почему ключ к замку не подходит?

– Знаю, сменила.

– И где мой дубликат?

– Нету, и не будет, господин Греков. Ваша шутка затянулась, пришлось ее прервать. По работе вопросы есть?

– Нет.

– И замечательно. Тогда прощайте, господин Греков.

Нажала отбой. А можно было еще десять минут до будильника поспать.

Дверь хотелось выбить. Вездесущая соседка уже вывалилась на площадку покурить. Вышел из подъезда, колошматить дверь смысла нет, устраивать спектакль для соседей тоже. Пока отлавливал Линдт в Милане, она успела у меня побывать и опять черте что себе придумать. Сам не лучше, когда узнал, что номер один с Маркоффым, мог бы отель разнести. Полночи по номеру вышагивал, чтоб ярость улеглась. Какой только чуши ни придумал, какие только слова ни подобрал для разговора. А потом как-то резко стало спокойно. Ничего не было и не будет. Как бы глупо и банально это не звучало – она другая. Только чертовски упертая. Терпения, Греков, терпения.

– Тссс, не буди.

Ден увел меня из кабинета, где в кресле, укрывшись пледом, дремала Линдт. Привел в свой кабинет.

– Кофе?

– Да.

– В декабре всегда завал, но в этом году просто ужас. Если что-то срочное, то звони мне. Линдт сейчас новым заниматься не будет, полкоманды гриппует, на ней и так много заказов. Соня не сообщала, что были заявки по договору?

– Их не было, Собрание собственников, пригласили поприсутствовать, решил навестить.

Про завал и так знаю, слышал, только в середине января будет свободна. Просто хотел увидеть. Кофе, разговор ни о чем. Пора. Пусть отдыхает.

Васи, почему-то в розовой обертке. Не день Святого Валентина, но "поцелуйчики" всегда хороши, особенно, когда шея затекла, колено заклинило, и разгибаться оно не собиралось, а спина уже и не пытается прекратить ныть. Даже если дарителя "поцелуйчиков" старательно вычеркиваешь из жизни. Пришлось признаться самой себе – мне его не хватало. Вроде и не жили вместе, а квартира стала пустой. Сколько бы я ни открывала окна, его одеколон не хотел сдаваться. Кухня напоминала о предрассветных посиделках. И сколько бы не убеждала себя, что ничего не может быть, не помогало. Но работа, как обычно, спасала, не оставляя время на ненужные мысли.

Череда праздников захватила страну, один банкет сменялся другим, шоу за шоу, веселится и ликует наш народ. Вторая часть января была спокойной, люди, уставшие от бесконечных возлияний, вернулись на работу, и в ближайшее время крупных заказов не будет. Можно передохнуть перед мужским и женским праздником. Несколько дней в Арабских эмиратах стали для меня постновогодним подарком. Теплое море, жаркое солнце, шикарное обслуживание, обворожительные ухаживания. Дискотеки до рассвета, шелест волн до вечера.

Большую часть отдыха проспала, первые два дня из номера не выходила. А когда выбралась, столкнулась с заказчиком. Те не слишком жалуют, когда "обслуга" живет в том же отеле, что и они. Главное тут сделать вид, что работаешь, спросить их мнение об отеле и стоит ли связываться с ним в дальнейшем.

Основательно потрепал мою кредитку рынок золота, прикупила украшения, о которых так давно мечтала, идеальные для танца живота. Сходила на мастер-класс по восточному танцу, несколько новых движений и связок пополнили мой арсенал. Улетать не хотелось, за последние недели это первые дни, когда я не сожалела ни о чем.

С корабля на бал, то есть наоборот, из аэропорта на железнодорожный вокзал. Быстро домчалась до Питера на Сапсане, там пара вопросов с поставщиками и вечер в Мариинке. Холодный мокрый город, словно ожившие слова Достоевского, окружал меня. Но я знала город другим, покрытым золотом осени и теплом солнца, таким он встретил меня впервые и таким полюбился, вот и сейчас тепло той золотой осени согревало. В номере ожидал обогреватель и дополнительное одеяло. Спать не хотелось, но гулять не позволял холод, ресторан принял меня с радостью. Я так и не уснула, пришлось пить кофе на вокзале. Утренний поезд ждал, устроившись поудобней в кресле, тут же заснула, хорошо, что сосед разбудил меня, а то бы уехала в депо, или куда там ставят Сапсаны. Москве тоже передалась простудная сырость Питера, она хлюпала лужами и чихала дождем со снегом. Идти было невозможно, шпильки то и дело втыкались в наледь или попадали на горошины химикатов, лужи и грязный снег, холодные брызги из-под колес, мерзость, а не погода. Больше часа потратила на дорогу от метро до офиса.

Кофе с "поцелуйчиками", в синей обертке, в розовой не нашла. Сегодня офисный день, никуда не надо бежать, никаких встреч, переговоров, можно разобрать документы, посмотреть отчеты. И уж точно в мои планы не входила экскурсия в соседнее здание. Но мои планы с планами Дена не совпали. Попросил Аське витамины занести, что она забыла дома, встреча затянулась, и он не успеет завезти до приема, а ведь так важно принимать все вовремя и прочие давящие на сознательность пояснения. К черту отчеты, девчонок давно не видела. Если пропуск работает, быстренько пробегусь, подарю закупленные конфеты и перекинусь парой фраз, а после вернусь в офисную рутину.

В обед, вооружившись коробками питерских конфет, пошла навестить подруг. Гордо дошла на своих каблуках без травм. Пропуск работал, и турникет, подмигивая зеленым, пропустил в лифтовый холл.

После нашего дурдома у них было тихо, чинно, даже местами благородно. Оставалось забежать к Асе. Ее не было на рабочем месте, коробку конфет, витамины и короткую записку оставила на столе и почти бегом ринулась к лифтам. Чета Шустовых вывалилась в лифтовый холл. Привычная холодная ненависть сменилась безумным неистовством, Шустова ударила меня по лицу сумкой. Увернуться я не успела, но перехватить ее руки, прежде чем ее ногти впились в меня, смогла. И откуда столько силы в этой тщедушной женщине?

Шустов просто стоял и не делал попыток угомонить жену. Мне удалось оттолкнуть ее от себя. Она шипела, но больше не пыталась покалечить.

– Это все ты, тварь. Это все ты.

Нос она мне не разбила, но остальной ущерб я пока оценить не могла.

Двери лифта открылись.

– Она… она ударила меня… она хотела меня убить…

Испуганный и жалобный голос матери удивил. Но через секунду все стало понятно. Павел и Ася стояли в кабине лифта, спектакль предназначался им. Впервые мне было все равно, возможно, немного жалости испытывала к родителям, но безразличие стало основным чувством, больше никогда они не смогут причинить мне боль. Перестала ждать, надеяться, злиться. Они наконец-то для меня никто, чужие люди.

Я не собиралась оправдываться перед случайными зрителями и допытываться, почему почтенная дама набросилась на меня. Вот и на мой вызов приехала кабина, шагнула внутрь, двери лифта закрылись. Полированное металлическое нутро позволило разглядеть урон – синяк на скуле и несколько царапин на правой щеке, да уж, красавица.

На звонки сотового не отвечала, была поглощена бумагами, сегодня у меня короткий день, уйду часов в восемь, а завтра выходной. Хотелось немного пройтись, подышать воздухом, такси вызывать на стала. К вечеру подморозило, через пару метров уже жалела о своем решении. В очередной раз поскользнувшись, вцепилась в фонарный столб и отпускать его не собиралась. Пару метров до лавочки проскользила, тормозя каблуками, но фортуна отвернулась от меня, плюхнулась совсем не мягко, благо, не мимо лавки.

О чем я только думала, когда натягивала эти сапоги?

Об их красоте неземной. Дура, бывает.

– Решили уточнить, избивала Шустову или нет?

– Нет. Думаю, что ты ее и пальцем не тронула. Но если хочешь, могу посмотреть записи камер. Ее сынка уволили. Вот и шла разбираться. Можно сказать, ты приняла удар на себя.

– Понятно.

– Так и собираешься тут до весны сидеть?

– Да.

Встал и ушел, зачем вообще подсаживался?

Холод уже проник под куртку, надо идти дальше, или такси вызвать прям к лавочке?

Или еще посидеть, на звезды полюбоваться, редко их последнее время видела. Настроение дурацкое, в таком я обычно делаю глупости.

Дверца машины открылась совсем рядом.

– Дойдешь?

Соблазн залезть в его машину был велик, я почти не могла с ним бороться. Мои сомнения были развеяны грубой мужской силой, не дожидаясь ответа, Греков запихнул меня в машину, закрыл дверцу и вернулся на водительское место.

– Вы пропустили поворот.

– Мы едем ко мне.

– Зачем?

– Погрею в сауне. Ты же мерзляка.

– Соблазнительно, хорошее средство от простуды. Но мне нужно домой.

– Неа. Хочу побыть с тобой, без всяких "зачем", "почему". Просто быть рядом, Лотта.

– Зачем?

– Шарли, ты мне должна поцелуй.

– Это еще почему?

– Два. За дурацкие вопросы буду штрафовать.

– Мне нужно домой.

– Зачем?

– Минус поцелуй.

– Подловила, – довольно хохотнул Павлинчик.

– Нужно забрать кое-какие вещи, после сауны мне не захочется ехать домой.

– Завезу, захлопнешь дверь у меня перед носом?

– Обещаю этого не делать.

– Хм.

– Впущу в квартиру.

Греков свернул, и через десять минут машина остановилась около моего дома.

Павел ждал, пока соберусь. Платье, белье, туфли, клатч и прозрачная вуаль – все было закинуто в рюкзак, осталось только переобуться, полусапожки на толстом каблуке сменили сапоги. Ехать никуда не хотелось. Спорить тоже. Хотелось отдохнуть от мира, побыть в другой реальности. Просто рядом. С ним. Не задавая вопросов, не думая о том, что дальше. Просто рядом.

В молчании добрались до дома Грекова. Домработница обдала меня презрительным взглядом. Интересно, она всех баб Павлина так встречает, или мне просто повезло?

– Нина Васильевна, приготовьте комнату для гостей, Шарлотта останется у нас на ночь.

На мгновение левая бровь экономки приподнялась, и через секунду дама исчезла в одном из коридоров дома.

Боже, какое счастье иметь дома сауну. Тепло проникало во все клеточки, казалось, что даже кости прогрелись. Закутавшись в гостевой халат, сидела, попивая травяной чай из огромной кружки, и пребывала в неге. Даже общество Павлина не могло меня вывести из безмятежности.

– Во сколько завтра тебя отвезти на работу?

– У меня выходной.

– И у меня. Проведем его вместе.

– Какую-то часть. Где моя спальня?

– Провожу. А то еще уснешь в коридоре.

Может, он на что-то и рассчитывал, но пока у меня хватило силы воли, чтоб закрыть дверь. Уснула моментально, усталость и сауна сделали свое дело. Проснулась рано, за окном еще не начало светать, но спать больше не хотелось. Прохладный душ, мятная зубная паста, немного любимых духов, кружевное белье, джинсы, майка и любимые туфли, к новому дню во всеоружии.

Дом еще спал, и я, стараясь не шуметь, изучала его.

– Я подам вам кофе в столовую.

– В состоянии приготовить его сама, будете чашечку?

Домработница еще раз попыталась меня отодвинуть от плиты, но я словно вросла в пол, с презрительным фырком женщина оставила меня в покое и с гордо поднятой головой покинула кухню. Неправильно, конечно, хозяйка здесь все же она, но… Ладно, я просто вредна с утра и мстительна.

Хотелось чего-нибудь из далекого детства, обжаренный хлеб, предварительно утопленный в смеси яиц и молока, обильно посыпанный сахаром. Такими тостами когда-то меня кормила бабушка.

Мой завтрак из детства был прерван появлением хозяина дома.

– Зачем в такую рань встала?

– И вам доброе утро, Павел Игоревич. И ноль поцелуев.

– Кофе еще есть?

– Могу сварить.

– Если не трудно.

– Совсем не трудно.

Пока стояла у плиты и наблюдала за коварным кофе в турке, Греков уплел все мои тосты. Возиться с ними опять не хотелось, запекла хлеб в электрогриле и соорудила брускетты с листьями салата, творожным сыром и семгой. В моей голове уже сложилась целая коллекция разнообразных рецептов, но пришлось умерить свой пыл, а то домомучительница точно в саду закопает, если я посягну на ее право решать, что подавать на завтрак, обед и ужин.

– Какие у нас планы на день?

– У нас?

– Да, у нас.

– Собираюсь дочитать книгу и узнать, кто же убийца.

– Грандиозный план.

– И не смейте мне мешать, – надменность не получилась, и все подмигивания Грекова виноваты.

– Тогда провожу тебя в библиотеку.

Мать моя женщина. Здесь можно остаться жить. Проводить все свободное время в кресле с причудливо изогнутыми ножками, выбранные книги разложив на резной столик, изредка позванивая в позолоченный колокольчик, чтоб верные слуги приносили немного поесть. А вечером разжечь огонь в камине и, пригубив янтарный бренди, обсудить прочитанное с родственной душой. Старинные антикварные вещицы вызывали любопытство, и кажется, я задолжала Грекову уже целую кучу поцелуев, хватит ли расплатиться? Здесь было уютно. Но… моя книжка точно не для этого места, даже как-то оскорбительно читать творение в ярко-желтой с розовыми пятнами обложке в стенах этой библиотеки. Сбежала в свою временную спальню. Там с чистой совестью завалилась на кровать с книжкой. Есть чтиво для включения мозгов, а это точно для полного их отключения, логики там никогда не было, попытки ее найти заканчивались провалом, даже если в конце были "логичные" для героев объяснения со ссылками на эпизоды, не поленившийся отлистать обратно с разочарованием поймет, что это чушь. После перегруза такое чтиво как отключение, может, в этом секрет их популярности – не хочу думать, и тумблер щелкнул?

– Ничего не понял, – прокомментировал финал Греков, который лежал рядом и частично выполнял роль подпорки для моей головы.

– И не пытайся.

– Шарли.

Черт возьми, почему он умудряется произнести мое имя так, что мурашки по коже бегут, и тело застывает в предвкушении?

Стук в дверь.

– Войдите, – скомандовал Греков.

И его совершенно не смущало, что его в моей временной спальне не должно было быть.

– Обед готов, – известила Нина Васильевна, опять окинув меня осуждающе-презрительным взглядом, явно не ожидала, что я так надолго задержусь в ее владениях.

Отдать должное домоправительнице – обед был великолепен. Только вот стол, разделявший нас, казался бесконечным. Это малая столовая, сколько же километров столешница в большой? Хотелось, как в старой рекламе парфюма, под танго "Утомленное солнце" пройтись по дубовой глади и сократить расстояние. Смешки, попытки светского разговора больше напоминали перекличку, первым сдался Греков, пересев ко мне поближе.

Болтовня ни о чем, обсуждение странных вещей, поиск общего и различий. Время текло незаметно. Телефон напомнил, что мне уже пора собираться, билет в Большой театр, и томный вечер в объятиях оперы. Длинное платье в пол, тонкие перчатки до локтя, убранные волосы, ярко накрашенные глаза, вуаль, скрывающая урон, не хватало украшений, но заезжать за ними не было времени. Туфли и клатч закинула в рюкзак, переобуюсь в театре, при такой погоде мои полуботинки надежней.

– Пойду надену смокинг.

– Зачем?

– У нас же романтический вечер?

– У меня. Билет в Большой только один.

– И отменить нельзя?

– Нельзя. Это моя терапия после Милана.

– Что же такого было в Милане, что тебе понадобилась терапия?

– Ничего не было, и самое ужасное, что и опера не состоялась. Такси уже ждет.

– Мой водитель встретит тебя после оперы.

– Не надо.

– Встретит.

– Как хочешь, дорогой.

Проводил меня до машины и даже помог сесть. Опустила стекло.

– А сколько поцелуев тебе задолжала?

– Штук пятнадцать точно.

Отсчитала конфетки.

– Держи, Греков, как раз пятнадцать.

Недоумение на лице, в руках конфетки, и громкий смех, когда шутка дошла. Васи – поцелуй, явно не то, на что он рассчитывал.

Опера была восхитительна. Никто не мешал, не отвлекал. Музыка и голоса были только для меня. В антракт прилетело сообщение от Павла – чашка чая, конфетки, обертки, "Мой вечер сладок, а твой?". Выходить в фойе не стала, вуалетка и тональник хоть и скрывали урон, но не так хорошо, как хотелось бы. Не нужны мне лишние вопросы от знакомых. Звонки, темнота, музыка, голоса. Ожидаемо разрыдалась. Который раз слушаю, и все равно слезы текут, и всех жалко. Но почему-то по дороге к метро в голове крутились не арии, а все то же старинное танго – "Утомленное солнце нежно с морем прощалось. В этот час ты призналась, что нет любви".

Вырвали меня из нирваны настойчивые звуки клаксона, какой-то дурак решил распугать окружающих.

– Шарлотта Генриховна.

– Виктор? Греков все же заставил вас меня дожидаться.

– И приказал доставить вас в целости до дома.

– До его дома?

– До любого, по вашему указанию.

Тепло салона разморило меня немного, но звонок Дена вернул в действительность. Из хорошего – завтра еще один выходной, из плохого – следующую пару месяцев можно забыть о выходных.

– Виктор, а мы можем заехать в какой-нибудь супермаркет?

– Конечно.

– Спасибо.

Мое желание готовить опять вспыхнуло, закупила все необходимое для праздника желудка. И все же приятно, когда пакеты несешь не ты.

Салат из морепродуктов в бокалах был любовно убран в холодильник, шоколадные маффины уже стояли в духовке и минут через пять будут готовы, мне осталось только полить жареного на гриле тунца и спаржу чесночным соусом и украсить карамелизированной грушей, когда набат входного звонка огласил мою квартиру.

– Привет.

– Шел мимо, увидел свет, решил заглянуть на огонек.

– Мимо?

– Просто решил заглянуть, вдруг ты по мне скучаешь.

– Как раз вовремя. Надеюсь, ты голоден.

– Я всегда голоден.

– Мой руки, где ванная и кухня знаешь.

Пришлось достать еще одну тарелку и приборы, льняные салфетки и свечи. Салат на завтра, а вот прекрасный тунец так и звал себя съесть. Бутылочка белого вина из окрестностей Вероны как раз к месту. Было приятно смотреть, как Греков ест мои творения, потягивать вино субботним вечером и не думать о плохом, верить, что свет свечей согревает.

– Ты уже нашел замену Асе?

– Хочешь на ее место?

– Боже упаси.

– Кого-нибудь порекомендуешь?

– Из моих знакомых работу никто не ищет. Но если кто-то сообщит о желании работать с троглодитом, я дам твой телефон.

– Буду благодарен.

Греков убирал кухню, а я нежилась в ванной, вот такое чудесное разделение труда. Полотенце впитало воду с моего тела и волос. Влажные локоны заколола, не хотелось намочить любимую пижаму, немного духов, и я готова ко сну. Павел сидел на кухонном стуле, прислонившись спиной к стене, закрыв глаза и вытянув ноги.

– Ты тут собираешься спать?

– Да. Мария говорила, что ты приезжала.

Зачем напомнил? Кольнуло, сильно, больно. Я старательно не думала о том, что есть другая, обязательства, сожаление, запреты. Просто позволила себе побыть с ним рядом. Зачем?

– Никто твои фрески трогать не будет.

– Причем тут я и фрески? Твой дом, что хочешь, то и делай.

– Я хотел, чтоб было удобно тебе.

Приготовила ему постель.

– Павел?

– Ммм.

– Вставай, стул – это не лучше место для сна.

– Зато он на твоей кухне.

– Мне притащить раскладушку сюда?

С трудом мне все же удалось уговорить Грекова покинуть мою кухню. Умаялся бедненький. Уступила ему свою постель. Кровать как-то слишком громко скрипнула под ним, раньше не замечала подобного недовольства весом за ней. Сама устроилась в кабинете.

Забыла отключить телефон, писк разбудил рано. Можно было еще побездельничать. Или хоть немного разобрать пакетики, коробочки, что завалили стол. Прохладный душ, чай, бутерброд и за завалы.

Пакет на работу со всякими нужностями, пакет на помойку со всяческой оберткой. Расписная сумка с отпуска, украшения и костюм. Почему бы не начать утро с танца живота? Вместо зарядки. Мелодия, слышная только мне, позвякивание золота и удовлетворение от собственной сексуальности, даже жалко, что единственный зритель все еще спит.

Точнее спал.

Треск дерева, наши чертыханья.

– Моя кровать на тебя не рассчитана.

– Все починю.

– Знаю, как ты чинишь, опять заселишься со всеми вещами.

– Да. А потом ты опять меня выгонишь?

– Конечно. Я не понимаю, что ты ко мне все время пытаешься подселиться, у тебя же полно домов, квартир и комнат.

– Мне до безумия хорошо с тобой, Лотта.

Он потерся носом о мое плечо. Лежать было неудобно, сломанные ножки не придавали устойчивости, но вставать не хотелось.

– И когда ты меня в очередной раз выкинешь, я залижу раны и буду опять подкрадываться к тебе.

– А что будет, когда подберешься совсем близко?

– Мы будем жить долго и даже, возможно, счастливо.

– Это не для меня.

– Для тебя, ты только позволь себе быть счастливой.

– С тобой?

– Со мной.

– Нет уж. Может, ножки доломать? Или только матрас оставить?

– Тоже об этом подумал. Давай, я буду крушить кровать, а ты приготовишь поесть, мне же так и не удалось позавтракать.

– Тебя никто не заставлял набрасываться на меня, поел бы, потом и имел.

– Ты думаешь, я мог остановиться?

– Нет.

Пришлось вставать. Пока готовила завтрак и накрывала на стол, Греков вынес остов кровати на помойку. Остался только матрас. И у меня появилось новое увлечение – падать на него, закрыв глаза. Правда, мои забавы прерывались на куда более интересные совместные игры. Выспаться так и не удалось.

Как же не хотелось на работу, но будильник звал. Даже не сразу поняла, что это не мой "разбиватель грез" орет. А Грекова.

– Пять утра? Паш, ты издеваешься?

– Спи, Шарли. Ключи в прихожей?

– Как и в прошлый раз.

– Ты во сколько домой вернешься?

– Не знаю, под утро скорей всего.

– Кто-то закатывает вечеринки по понедельникам?

– Есть такие чудаки.

Павел ушел, а мне удалось поспать до десяти, свой будильник вырубила без сожаления. Побудкой стал звонок Дена.

Ночью я крадучись пробралась в свою комнату и блаженно рухнула на постель. Со всего маха грохнулась на паркет, мои кости тут же благодарно заболели и нехорошо захрустели.

– Епть, твою ж то мать, Греков, ты зачем матрас передвинул.

Павлин суетился вокруг, перетащил мое тело на матрас, закутал в одеяла и нежно поглаживал. А через три часа мне пришлось собираться на работу.

Административная работа рухнула на меня во всем своем многообразии, от подписания договоров до встреч с заказчиками, Ден стал только креативом заниматься, а рутина перешла ко мне, со всеми вопросами шли ко мне, хотя раньше они благополучно решались без моего участия, и о большей части даже не подозревала, с девяти до девяти занималась офисными делами, потом до утра на выездах, пара часов сна, в выходные обучение, мероприятия, и по кругу, неделя за неделей. За два месяца дома была от силы дней восемь, у меня даже не было времени восхищаться новой мебелью, чаще всего Греков просто относил меня в постель, накрывал одеялом и ложился рядом, думаю, что наше совместное житье-бытье ему представлялось совсем иначе. А с другой стороны, в прошлое его подселение все было точно так же.

Если время от времени обходить зал, то спать хочется значительно меньше и шансов упасть, задремав, куда меньше. А если вдруг к тебе стремительно приближается твой же шеф, так сонливость совсем пропадает.

– Ты что тут делаешь?

– Организую, это же мой заказчик.

– Лотта, ты что, так и занимаешься мелкими заказами?

– А почему я не должна ими заниматься, Ден? Никто их у меня не забирал.

– Ну ты и дура, Лотта, вся контора поняла, в чем дело, одна ты так и не догнала. Я же доходчиво все на совещании рассказал.

– На совещании, на котором меня не было? И что же я не догнала?

– Что ты теперь исполнительный директор, и не по чину тебе заниматься мелкими заказами, раздай их остальным. И как долго ты еще собиралась работать круглосуточно?

– Еще недели две.

– А потом бы легла и сдохла?

– Скорей всего.

– Вот дура. Иди домой. Завтра у тебя выходной, субботу и воскресенье тоже отдыхаешь. И да, надо дополнительно людей нанять. В понедельник повешу официальный приказ, раз ты такая дура.

"Сам дурак". Но я почти не злилась на шефа.

Всего-то час ночи, а я уже почти дома. Павел сидел на кухне и читал какие-то документы, я тихо села в кресло.

– Привет, Шарли, ты сегодня непривычно рано.

– Так получилось.

– Есть будешь?

– Нет. Чай, если не трудно.

Я блаженно вдыхала аромат чая и грела руки о чашку, пить его мне не хотелось, нужны были эти минуты релаксации. А потом привычный относ моего бесчувственного тела в комнату.

– Тебя во сколько будить, дорогая?

– У меня выходной, не стоит меня будить.

Я чуть ближе придвинулась к нему и провалилась в сон. Встала непривычно поздно, уже давно был обед. С интересом изучала перемены в своей квартире, новая кровать, новые столы и стулья, он даже телевизор заменил, вот уж совершенно бесполезная штуковина в моей жизни. Я приготовила ленивое мясо по-болгарски, на гарнир спаржа, мне ее привезла Инга вместе с мидиями, морем свежей зелени и очередным приглашением на концерт. Натка передала настоящие французские сыры, и их ядовитая сущность тут же заполнила полки холодильника, стремясь просочиться в кухню. Салат из зелени, помидоров и жареного овечьего сыра, бутылка вина и свечи, наш нормальный совместный ужин за пару месяцев.