Текст книги "Начинка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Ты просила у меня утешения, боялась новых ударов от отца и почти перестала выходить из спальни, играя лишь со мной. И мне не нравилось это вечное заточение. Без моих идей ты бы никогда не додумалась проучить его, убив Рейчел, и после угрожая выставить виновным во всём его, если тот не вытащит тебя обратно из сумасшедшего дома. И ему вполне хватило поджечь лечебницу, чтобы скрыть все возможные документы, верно?

И будто не существовало никогда вопросов. Очевидные, естественные вещи вполне объяснимы, если рассказчик умеет правильно сопоставлять факты.

Уже заранее она знала, что причина возникновения Фревина сильно зависима от психологических факторов. Можно ли его назвать травмой, побочным явлением, если в сию минуту он слишком живой, и общение с ним кажется приятнее и в то же время опаснее, чем с любым из её знакомых? Невозможно понять, потому что Кира мыслила субъективно, норовя оправдать или в один из моментов рассказа Фревина фыркнуть, отказываться верить. Он же обладал беспристрастием по отношению к описаниям жизни девушки, чего ей самой так не хватало. В нём, признаться, были заложены многие недостающие качества для идеального сознания.

– Зачем ты так со мной? Я о Гестии. Ты всё испортил, понимаешь? Мне уже не вернуть их расположение!

– А разве ей было дозволено после освобождения тебя из больницы заставлять гипнозом позабыть о большинстве моментов, связывающих нас с тобой?

Они сидели, как и до начала рассказа, всё также на полу. Кое-что изменилось: крови более не присутствовало в округе, а боль израненных ног не отвлекала от главного. Фревин помог ей поверить в несуществование этих двух аспектов, продолжал обучать её.

– Ты должна быть благодарна мне и доверить дальнейшие события в мои руки. – Кира не противилась, когда, в подтверждение своих слов, мужчина прикоснулся к её ладони, настойчиво сжимая. Немного болезненно, но то не сравнится с ощущениями от впивающихся стёкол. Несуществующих.

Девушка сглотнула, опасаясь его дальнейшей реакции. Сознание прояснено, усовершенствованно, но страх перед его непредсказуемостью никуда не желал деваться. Даже зная о благих намерениях мужчины. Если верить его словам. Именно об этом он и просит Киру. Не очередная ли ловушка, подстроенная под иллюзию её защиты, о которой она столь часто тайком мечтала с детства?

– А если я откажусь?

– Ты будешь продолжать отторгать прошлое? – серьезно удивился Фревин. – Чего ты ожидала от взрослых, обнаруживших тебя над трупом матери с отверткой, которую ты продолжала всаживать ей в глазницы, сладость моя? Джимм бы сумел засадить тебя в тюрьму рано или поздно, конечно, но…

– Но не привлекать внимание общества хотел сильнее, – мигом договорила зачарованно Кира и сглотнула.

Она все это знала. Но почему-то до этого не придавала значения воспоминаниям так подробно, будто как выученный стих, все ещё покоящийся в недрах памяти.

– Теперь ты должна всё сделать до конца. Ты понимаешь меня, Кира? – напряжённо склонившись над девушкой и поглаживая ее пальцем по виску, жёстко проговаривал Фревин, будто не сомневался в том, что она ответит именно так, как ответила:

– Да. Ты прав.

Он довольно кивнул и безо всяких эмоций примкнул к её губам, передавая холод и пучину хаоса, обозначавшего гибельное чувство, доселе вообще никогда не знакомое ей. Или же она снова просто не помнила?

Так и должно быть. Всё правильно. Кира была убеждена.

========== Глава 14. День для забавлений ==========

Хорошо обустроено всё-таки это место. Все приветливые декорации не кажутся лишними вследствие назначения магазина. Сладости у всех всегда ассоциируются с каким-то ярким, но, увы, коротким мгновением. Остаётся только и скупать несчастному человечеству эти изделия в надежде испытать эфемерное состояния повторно. Может быть, они наркоманы своих мечтаний и давно прошедших событий, счастливее которых впредь не доведётся им узреть. Каждый ищет свой способ погружения в забытье. Потому что жить – это страдать.

Оглядывание магазина резко сменяется на присутствующего там. Кира видит, как мистер Ворсул увлечён бумагами, по которым сверял новоприбывшие ингредиенты для будущих новых сладких наркотиков.

Кажется, Кира втайне ото всех безумно жаждала объедаться шоколадом каждый чёртов день, сделать его одним единственным в своём рационе, исключая всё на свете, что возвращало бы её к плохому. Но за эту слабость, пусть лишь в мыслях, она и ненавидела себя, ненавидела глупый сахар.

– Боюсь, Вам придётся подождать ещё полчаса до официального открытия… – Мистер Ворсул обладал мягким голосом, способным успокоить любого и в то же время рассмешить в те моменты, когда владелец магазина злился: его хмурый вид и быстрые жесты так не соответствовали вечно доброму тону. – Кира, надо же!

Его любезность сменилась на приятное удивление, затем на радость. Кира выждала некоторое время, прежде чем поздороваться.

– Что же принесло тебя в такой ранний час? Что-то случилось?

– Ничего особенного, мистер Ворсул. Но, знаете, моему отцу так понравилась Ваша пастила, что он попросил меня заглянуть к Вам сразу же после нашего с ним завтрака.

– Неужели всю пастилу поел? – вовсе не по-старчески хихикнул Ворсул, потирая отросшую короткую бородку, славящаюся своей густотой, впрочем, и голова мастера сладостей не имела ни намёка на проплешины.

Очень хорошо, что не пришлось объяснять своё одеяние. И хотя ему выдумывать небылицы, наугад выбирая кадры со знакомыми лицами Киры в её голове, было легче простого, всё же лучше, если это закончится побыстрее, без лишней болтовни.

– Да… Не могли бы Вы завернуть мне немного? – как машина произнесла девушка и спокойно поправила капюшон.

– Для тебя – конечно…. Конечно, сейчас погляжу. Правда, пастилу я испёк буквально часа два назад, так что она горячевата…

– Это не проблема, дорогой мистер Ворсул! После школы, думаю, она станет приятнее для вкуса и не обожжёт язык… – спрятанная за тканью плаща рукоятка чуть вспотела от её руки. Странно, ведь волнений и страха не было. – Поверьте мне.

Он должен действовать сию же секунду. Вина увеличения температуры рук крылась, очевидно, в самой девушке. Её сопротивление слабо, не способно на победу, однако кое-какие неудобства она может ненароком причинить ему. А помешать ему никто не должен.

– Что же… Подожди секундочку, Кира. Где же они… – задумчиво оглядевшись в поисках коричневых коробочек, в которые он обычно упаковывал товар, Ворсул вздохнул, так и не наткнувшись на нужное.

– А не смотрели у кассы? – не шелохнувшись, Кира не выдержала и спросила с долей раздражения. Скорее, старик!

– Хм… А ты смекалестее меня!

Долгожданный поворот к ней спиной, и вот Ворсул послушно пошёл в левый угол, не переставая бормотать одно и то же про эти коробки. Она не хотела делать это прямо там, но времени мало. Может случится так, что рука дрогнет и пронесётся мимо, уничтожая единственный шанс дать знать о себе ему1 Кире. В кладовой лучше, но выбора нет.

Ворсул даже не повернулся на шум её приближающихся шагов, потому что не видел в ней ничего необычного, не чувствовал. Разве что…

– Кира, – наклонившись на секунду вниз, чтобы подобрать выпавший чек из мусорки, продавец неуверенно спросил: – Твои отношения с папой наконец налаживаются?

– Нет.

– Что, прости?

– Уже ничего, – вздохнула девушка, с трудом дожидаясь, когда тот наконец выпрямится. Без лишних мыслей и чувств она успешно всадила ему в сонную артерию обычный кухонный нож, который часом ранее первым попался под руки – сыскать красивее орудие убийства или менее примитивное попросту не успела. Он, честно говоря, удивился вообще тому, что смог держаться до самого конца и до сих пор быть на троне внутри рыжеволосой.

Небрежное движение в обратную сторону, и нож с чавкающим звуком высвободился из хрипевшего Ворсула, освобождая проход для выброса ручьёв крови. Перед тем, как скрыться отсюда, Кира невольно залюбовалась почти театральным падением из-за перевешивания отросшего жирка на животе старика, на кассу, затем на пол. А саму девушку силы покидали, и он с огромным трудом сосредотачивался на конечной цели – возвращению в спальню рыжеволосой, дабы позволить ей, уставшей, забыться и уже проснуться через миг, не понимая причину измотанного состояния.

Кира так и не заметила при умывании пару капель крови на щеке и лбу, благодаря вечно закрывающимся глазам и желанию лечь обратно в кровать и проспать всю школу.

А сегодня ей предоставилась возможность посмотреть всё, будто касету по телевизору. Ибо она проснулась не по-настоящему. Истинным предвестником реального мира служил голос, который мгновенно разрушил иллюзию.

– Вставай!

Нет возможности понять, что происходит. Слишком сонно, слишком много видов миров, чтобы адаптироваться к каждому с первых секунд. Когда же это кончится…

– Ты оглохла?! – голос отца, точно, а также его рука, схватившая дочь за волосы и вынуждающая Киру поспешить встать с постели во избежание боли. Но он не отпускал её волосы, натягивал надёжно и крепко, держал девушку на расстоянии, будто опасался, что та сорвётся с цепи и съест его. – Сейчас же собирайся в школу в последний раз.

Она едва держалась на ногах и не могла толком долго фокусироваться на чём-то долго.

– Что?..

Её будто игнорировали, лишь злостно констатировали факты:

– Ты сообщишь учителям о вынужденном уходе из школы. Будешь лечиться от опухоли.

И наконец Джимм выжидательно посмотрел на неё, давая возможность на какие-нибудь вопросы. Подождите-ка… ЧТО?

Кажется, сейчас она точно оглохла, как он и предполагал. Какая ещё опухоль, что вообще за чертовщина!

– У меня нет опухоли… – осипшим голосом промолвила девушка, борясь с желанием сонно потереть глаза. Вероятно, любые движения руками вызовут у отца отрицательную реакцию, и он, того и гляди, сдерёт с неё скальп.

Да отпусти же ты волосы…

– Сядь.

Её мольба была исполнена, и отец удосужился освободить её, отвлекшись на непонятные бумаги в папке, которую держал в свободной руке. Он пару раз пролистал страницы, а после небрежно кинул на стол всю кипу. Несколько страниц выглянули из основной стопки, давая возможность увидеть кусочек её собственной фотографии с паспорта и, конечно же, иные сведения в виде имени.

– Теперь есть. Покажи это директору. Даже после твоего поступка я делаю тебе большое одолжение, разрешая не портить себе же репутацию правдой.

Потрясающе. Не успела она и проснуться, как драгоценный папочка принялся угрожать и вынуждать врать обществу, выставлять себя больной раком. А, как известно, часто люди во время борьбы с этим недугом умирают. Значило ли это, что поддельные медицинские сведения о дочери – подстраховка? То есть никто не удивится, если…

– Какой же? – голос сошёл на шёпот. Нет, ей не страшно. Кира была в бешенстве.

Они оба в эту минуту могли сравниться по силе ненависти друг к другу. Отец по-прежнему не приближался к ней ближе, чем на два солидных шага. Зато драть её за волосы смелости хватило, несомненно!

Ему страшно.

– После школы приходи обратно. Я обязательно узнаю, если ты не будешь на месте.

Иногда люди ненавидят не из-за поступков, как Кира его. Джимм испытывал к ней другой вид ненависти… Он просто не знал, чего от неё ещё можно ожидать. Мало кто любил непредсказуемость в серьёзных делах.

Фревин не вмешивался, наблюдая со стороны. Только после ухода отца, чтобы дочь переоделась, невидимый друг многозначительно посмотрел на девушку, словно говоря: «Я так и знал».

***

Она не пошла в школу. Нет, не так. Она просто была там.

Уроки проходили медленнее, если не присутствуешь на них. Тишина в здание давила, а каждый шаг чудился чересчур громким, несмотря на равнодушие девушки, если кто-то из учителей попадётся на пути. Может, она бы даже обрадовалась. Тогда бы пришлось показать эту идиотскую папку с враньём от первой до последней строчки, Кира была бы вынуждена. Но то ли ей везло, то ли Фревин умел хорошо советовать коридоры и этажи, чувствовать там безопасность.

От скуки, считая часы и минуты, Кира много думала, изучала местность в округе, сидя на подоконнике, прислушивалась к журчанию воды по трубам в женском туалете, пыталась прикинуть стоимость курток в раздевалке. Проще говоря, делала всё возможное, чтобы себя развлечь, поскольку Фревин хоть и был интересным собеседником, но попасться при разговоре с самой собой очень не хотелось. У неё же, чёрт возьми, рак! В чём-то отец прав: если люди начнут считать её безумной, тыкать пальцем и оскорблять, ни ей, ни тем более Фревину это не понравится.

Но, Боги мира, как же утомительно продолжать ждать. Почему она вообще не ушла сразу же, как отец самолично подвёз её до ворот школы? Столько времени потрачено практически впустую. Но Фревин считает, что лучше терпеть.

Кто-то определённо следит за ней. Не сейчас, а вообще. Иначе с какой стати отцу узнавать, где находится девушка? Если бы узнать, кто именно. Одна проблема была бы решена.

– Я больше не могу, – одними губами сказала Митчелл и с намеренным грохотом, вымещая на этом свои эмоции, спрыгнула с очередного пыльного подоконника.

– Лучше не делай.

Надоело. Пусть Фревин говорит, что хочет. Она должна пойти хотя бы на один урок, в конце концов. Под приближающуюся перемену можно попытаться незаметно слиться с классом и пройти в кабинет по истории. Как же так вышло, что на уроке посторонние мысли думаются лучше, нежели на специально отведённом для этого дела времени?

И она почти не пожалела, когда заместо терпения скучной поры и ожидания чего-то непонятного приходилось игнорировать дюжину удивлённо вытянувшихся лиц её ровесников. Конечно, сквозь толпу под звонок и вправду легко быть незаметной, однако непосредственно на самом уроке, когда каждый может оглянуться и заметить Киру, которой до этого точно не было, всё обстояло иначе.

Ну, по крайней мере, миссис Гроул не норовила вызывать её к доске, потому что ничерта она не знала по новой теме – редкое явление. Но раньше девушка всё равно отказывалась отвечать, до появления Фревина. Так что учительница бы не удивилась, сославшись на обострение вредного характера Киры.

Их класс сегодня ожидала контрольная в тестовой форме. Злились наверняка многие, не желая получать неуты и суетиться при поиске ответов в интернете. Кира же чувствовала ровное спокойствие при вырисовывании букв наугад. Это… странно – знать, что ты можешь сделать напоследок что угодно, написать даже самые мерзкие оскорбления в адрес ни в чём неповинной Миссис Брукс. А вдруг отец просто шутил? Глупости, конечно. Но очень тяжело всерьёз воспринять именно последний день в стенах школы.

Лёгкое покалывающее ощущение со спины не давало покоя. Как назло, перед началом урока позади неё сел Рэй, очевидно, обрадовавшись её приходу. И, будь он неладен, при любом её повороте головы пытался что-то сказать.

– Кира, ты в порядке? – ему предоставился шанс произнести это чётче и яснее, когда миссис Брукс извинилась за вынужденный ответ на звонок телефона.

Обычный вопрос, кажется. И такой ступор. Что делать? А может, посмотреть на его реакцию и ответить правду? Так, напоследок. Было бы забавно совершить как можно больше нелепого и злого. Хотя лист по контрольной она не решилась портить обзывательствами, посчитав подобное крайне глупым.

– Да, она здесь, а что, собственно… – Миссис Гроул погрозила пальцем классу и, как-то замявшись при разговоре, вышла из класса.

Нехорошо.

Фревин умел непонятным образом передвигаться крайне быстро от конца класса до третьей парты Митчелл. Он хмурился, но ничего не комментировал. А Рэй опять окликнул её. Как же надоел.

– Всё чудесно. – Контрастом смыслу её слов послужил холодный, жёсткий тон, чем-то напомнивший Джимма. Кира больше не поворачивалась к однокласснику, мысленно желая ему лишиться голоса, потому что он продожал иногда и при вернувшейся Гроул говорить несмешные шутки и якобы надеяться сверить у неё ответы. На последнюю его просьбу Кира благосклонно, как подумал сам Рэй, передала ему листок с абсолютно ни одним неверным решением контрольной. Вот и совершила забаву. У неё же некоторые факты и даты были исправлены при помощи Фревина. Спрашивать себя, почему мужчина знает больше, чем она, давно перестала. Её волновало другое.

Миссис Гроул звонил отец. Она чувствовала, стоило проанализировать услышанные фразы исторички, а также её долгий взгляд во время разговора именно на Киру. Всё сходится. Не зря в последний момент девушка поступила наперекор совету Фревина и явилась на урок. В другом случае, последствия могли быть самыми разными, и все с огромными минусами для неё.

– Давай заглянем в какое-нибудь кафе? – Рэю удалось задержать Киру после окончания урока, наглым образом преградив дорогу у выхода из класса. Он подмигнул и заговорщически прошептал: – Не волнуйся, твой отец не будет против. Он знает, что я давно хотел тебя позвать.

Кира ошалела и забыла, куда шла, как вообще, собственно, моргать. Непонятно, дико. Или же… как это оказалось просто, а оттого незримо!

– Ты…

Хотелось ударить его. Выбить минимум пару зубов, а лучше сломать челюсть.

– Кира, ты только не злись, – с опаской заметив плотно сжатые губы и сильнее выступающие скулы у рыжеволосой, парень принялся искренне объяснять: – Мистер Митчелл пару недель назад, прямо когда ты потеряла сознание на моих руках и болела, приехав, попросил меня присматривать за тобой иногда. И сегодня звонил тоже. Он, кажется, беспокоится. – Огорчённый, он резко замотал головой: – Но ты не подумай, что я до этого общался с тобой из-за него!

Шпион. Всюду шпионы.

Что же делать? Она не собиралась идти домой, но теперь этот Рэй… Всё идёт не так, как надо! Почему именно Рэй – свидетель её «приступа»? Если он сообщал отцу такие подробности, то неудивительно, что почти сразу ей пришлось услышать решение о назначении сеанса с Гестией. Это Рэй. Это он виноват!

Успокойся.

Он, эдакое третье лицо в их разговоре с Рэем, неспешно провёл пальцами меж волос Киры, и девушка напряглась, вспоминая утреннее тягание отца. Фревин абсолютно безболезненно расчёсывал, успокаивающе шепча кое-что на ухо. Возможно, со стороны было видно движение её прядей, но вероятность мала. Главное – паника отступала. Фревин знает, что делает, в отличие от неё. Он поможет.

Девушка улыбнулась счастливо, но то было по причине осознания чудесного спасения, о котором Рэй не догадывался и наоборот взаимно просветлел, наивно веря в доброту и хорошее расположение Киры.

– Послушай, – беспечно начала та, – я не очень люблю сидеть на одном месте. Может, мы лучше пойдем в парк? А с собой возьмём кофе. Или ты не любишь кофе?

– Пустяки! – тут же отозвался Рэй, – Эм, я вообще больше по чаю, но сегодня, чёрт побери, можно и наплевать на спортивный режим. Слышал, в Старбаксе одно из лучших кофе?

Они вместе шагали по коридору, огибая других школьников.

– Вероятно.

Смешнее всего, что Кира так же редко пила кофе. Но раз уж это первое пришло на ум…

– Так, нужно посмотреть на карте ближайшие их заведения…

Пока Рэй возился с телефоном, Кира переглядывалась с Фревином. Если бы люди видели то, что видела она, они бы могли подумать о неком любовном треугольнике, где два таких разных и не похожих друг на друга – слегка наивный и юный спортсмен с вечной улыбкой и высокий мужчина в более зрелом возрасте со странной нехорошей энергетикой – желают завоевать расположение девушки сильнее другого. Но одинаковые ли у обоих намерения?

Фревин был темноволосым и мертвенно-бледным – второй его любимый облик ещё с её детства, но только теперь он был старше лет на пятнадцать. И харизматичнее, чёрт возьми. Если бы такой тип заговорил с ней в реальности, а не в голове, она бы не стала сразу сбегать или огрызаться, а, по крайней мере, сказала бы что-то нейтральное в ответ.

Выходя на улицу с движущимися в разные направления человеческими существами, Кира изобразила удивление вперемешку с радостью, как будто что-то вспомнила:

– Ох, смотри, аптека! Подожди, пожалуйста, здесь, заодно найдешь Старбакс.

– Ладно, – нейтрально пожал плечами Рэй, почти не отрываясь от экрана телефона. Но перед её уходом он всё-таки спросил:

– А зачем тебе?

– Купить кальций.

А заодно и кое-какие другие занятные лекарства.

***

Как оказалось, на голодный желудок кофе чувствуется иначе, нежнее, вкуснее.

Кира взяла себе обыкновенное капучино, (наверное, мистер Казони был бы в ужасе от распития традиционно утреннего для его народа напитка после обеда), а Рэю намеренно посоветовала латте. Следовало всё сделать убедительно.

– Не дашь мне попробовать свой напиток, Рэй?

Когда они присели на скамью в одном из прохладных уголков парка, Кира смущённо улыбалась, подражая тупым девкам на свидании с мальчиком, который им нравится. Ей приходилось часто наблюдать подобное.

– Становится душно…

– Хочешь, куплю воды в том ларьке?

И не пришлось самой просить. Какой же раб прихотей понравившейся девушки. На секунду возникло лёгкое сожаление. Будь Кира другой, не такой – не испытывавшей никогда симпатии к сексуальным аспектам по отношению к себе – у неё могла быть возможность добиться власти над Рэем через примитивный секс. Но она презирала это.

– Да.

Наблюдая за удаляющимся парнем, Кира подумала о том, что в отношениях с Фревином привычного отторжения, как это было с живыми людьми, не происходило. Потому что она… доверяла? Какое ещё есть тому объяснение?

– Не думаешь, что маловато таблеток? – подсел к ней Фревин, когда девушка спешила пластиковой ложкой размешать напиток одноклассника, чтобы чужеродные препараты быстрее растворились.

– Должно подействовать.

– Добавь ещё по две с каждой упаковки. Давай же.

– Но…

– Кира.

Она хотела взвесить все «за» и «против», подумать о последствиях, но Рэй уже расплачивался за воду, так что пришлось послушать мужчину. Удачно удалось закинуть добавку, прежде чем обладатель латте развернулся к ней лицом с бутылкой воды в руке и принялся возвращаться. А дальше… Дальше выбор один – слушать его беспечную речь о всякой чепухе, всё время с энтузиазмом кивать и стараться переводить непонравившиеся темы, например его намёки об очередной вечеринке, куда бы он хотел наконец с ней пойти.

Кира внимательно наблюдала за ним, примечая всё частые паузы между его монологом, нервные вздохи и, на его беду, попытки допить остатки кофе в надежде улучшить своё самочувствие.

– Чёрт, знаешь, мне как-то… Не понимаю…

– Да? – невинно похлопав глазами, девушка с интресом глядела, как он начал бледнеть и чаще дышать, хвататься за грудь, морщась. Совсем скоро начнёт задыхаться.

Она правильно сделала, выбрав скрытое от глаз редких прохожих место. Здесь хорошо, укромно, умиротворённо. Чудесные условия для оценивания прелести природны, живущей гораздо дольше рассы людей.

– Ты специально заставил дать ему такую большую дозу успокоительного с обезболивающим, чтобы он уже не очнулся? – беспечно спросила Митчелл своего ежедневного спутника и в жизни, и во снах. Разговаривать с Фревином при Рэе считалось отныне безопасным. Покойники ничего не расскажут, даже если очень захотят.

– Тебе следовало самой додуматься до этого без меня, душа моя. – Без злости покачал головой Фревин. И всё же он нахмурился: – Ты идиотка, если считаешь, что в случае сохранения в нём жизни он не расскажет о тебе. Поэтому пусть спит вечно.

Кира оглянулась на одноклассника, с гордостью заметив практически отсутствия дыхания. И поглядела на его лицо. Она не понимала, почему, делая последние выдохи и вдохи, Рэй глядит затуманенным, но всё же ещё осознающим взглядом не на неё, а чуть поодаль. Там же… она проследила за траекторией и повернулась. Фревин.

– Ты его видишь? – не выдержала девушка, хоть поклялась не заводить диалога с умирающим, встревоженно, точнее, с долей чего-то лихорадочного и стремительного склонившись над ним. Рэй ничего не говорил, но по ужасу в глазах, которые до последнего издыхания следили за тем, как Фревин встаёт с другого конца скамьи и огибает их, всё было очевидно.

========== Глава 15. Жалость ==========

Как короток путь, когда ты не хочешь возвращаться.

Планы менялись с каждой секундой, подстраиваясь под обстоятельства, но всё равно ни один не был наверняка верным. Это трудно – знать, что делать дальше. Как можно, если даже почти всё человечество не имеет понятия, а только строит точно такие же догадки и отвлекается на никому не нужные вещи, выдвигает их как самое главное?

А вдруг в парке тоже были камеры? На этот раз у неё не было спасительного плаща. На этот раз она действовала в полном сознании, сама. Или он умело заставил, чем-то околдовал? Но кто ей поверит? Положение дел критическое. Необходимо любым разумным способом решить проблемы, которые были созданы как собственноручно, так и под его влиянием.

Дверь не заперта. Значит, Джимм ждёт её, если и вовсе не ходил на работу. Отныне любые открытые помещения вызывали у девушки нехорошие чувства – магазин Ворсула был основной причиной – и, скорее всего, внутри её тоже поджидает некая ловушка или даже гибель. Предчувствие кричало об этом, но она шагнула в изысканную кремовую прихожую, будто ничего не случалось, будто и не стремилась ускорять шаг в надежде оторваться от Фревина.

Он видел, как Кира изменила к нему своё отношение, стоило узнать новое про него.

Пахло недавно приготовленными на пару брокколи и ещё какой-то смесью овощей. Может быть, морковью. Проходя мимо кухни, Кира чуть замедлила, впервые за долгое время ощутив, как сильно она голодна. Забывать питаться днями напролёт или глушить пустоту в желудке чаем с крекерами и при этом абсолютно не испытывать удовлетворения от поглощения пищи, насильно пихать в рот лишь ради поддержания жизнеспособности – это навряд ли было хорошо. А теперь организм наконец соизволил сам захотеть есть. Даже стряпню отца.

Кира немного грустно вздохнула и пошла дальше. Долго задерживаться здесь нельзя, а голод может подождать, пусть он и может опять пропасть через некоторое время. Лучше бы с такой же скоростью у неё исчезли все тревожные мысли.

Всё, что советовал Фревин, неотступно следующий за ней, как бы быстро она не шла домой, как бы внезапно, как казалось, для него, не переходила на бег рысью и меняла маршруты на более извилистые и сложные, приводило к катастрофе. И при этом Кира легко соглашалась с ним, делала, а потом жалела. Но это не наваждение. Она помнила в достаточных подробностях, как сильно ей понравилась идея с отравлением Рэя. Особенно большую радость принесло удивление и непонимание одноклассника, его беспомощность.

А потом Рэй увидел Фревина.

– Вот ты где.

Из гостиной послышался голос отца, а через секунду и сам он вышел к ней навстречу, обличенный, как и всегда, в один из официальных дорогих костюмов. Правда, своим видом он не соответствовал одеянию: вечно нахмуренный лоб, тени под глазами и, в завершение, растрёпанные, без идеально ровного пробора или гладкого зачёсывания назад угольные волосы. Почти как вампир, вышедший из показа фильма для ранимых маленьких девочек. Разве утром он был таким же? Не выходит вспомнить, ведь тогда он застал дочь врасплох заявлением о раке и принятием пока неизвестного решения.

Ты знаешь, что именно он хочет сделать с тобой.

– Собирай вещи, но только самые нужные. Режущие и колющие предметы не вздумай брать. – Джимм кашлянул, да так фальшиво, что хотелось засмеяться вместе с Фревином: похоже, этим он всеми силами старался скрыть весь дискомфорт в обществе рыжеволосой. И уже гораздо самоувереннее и решительнее выдал: – Утром я отвезу тебя в больницу, занимающуюся такими людьми, как ты.

Как ты.

Фревин злостно рассмеялся и сделал то, чего Кира до сих пор не смела, продолжая глядеть на отца издалека – встал нос к носу к нему.

– А ты видишь его?

Надежда – вот что каждый бы уловил в оттенке её голоса. Кира боялась дышать в ожидании ответа, едва ли осознавая, какой у неё сейчас чудаковатый вид: зачарованный взгляд, приоткрытый рот в полуулыбке, крепко сжатые ладони в кулаки. Дети часто так выглядят, когда спрашивают у родителей, приходил ли Санта Клаус к ним в Рождественскую ночь.

– Кого? – раздражённо фыркнул Джимм. Кира молчала, смотрела на них двоих и думала, в какую сторону сейчас пойдёт отец. Следуя логичности, должен прямо… через Фревина. И всё же он не видит его, как увидел Рэй. В чём загадка?

Фревин не тульпа. Он вообще не принадлежит, не зависит от её сознания, психики, личности… Ничего их не должно связывать.

И всё же он продолжает оценивающе вглядываться в отца, клоня голову чуть вниз – Джимм не был равен ему по росту. Способен ли Фревин прикоснуться к мужчине? Всем сердцем Кира жаждала этого или обычного их столкновения, чтобы наконец-то узнать, убедиться в несуществовании друга с детства. Как могло быть иначе? Если так случится, если надежда оправдает себя, она с лёгкостью забудет сфокусированные глаза Рэя на Фревине. Это же глупо, такого не бывает!

Джимм Митчелл выходил из себя. Он шумно выдохнул в намерении приблизиться к ней.

– Хватит! Я не знаю, что ты этим добиваешься, но я не намерен потакать тебе. Не теперь. – Хмуро буравя её взглядом, мужчина ни с того ни с сего несколько странно замер, как бы что-то обдумывая. А затем выбрал дорогу обратно – в гостиную. Кира наплевала на всё и поспешила вслед за ним, но взяла левее, чтобы не столкнуться с Фревином. При этом она старалась не смотреть на него, хотя бы так скрывая своё разочарование и новые волнения.

Почему Джимм поступил именно таким образом? Неужели он… ощутил впереди чьё-то присутствие, или всё глупое совпадение?

Включённый телевизор девушка не сразу заметила, потому что громкость у него была практически минимальная, не на ноль, а на единицу. Разница невелика, и отец подумал, наверное, так же, прежде чем вернуть программе новостей адекватную слышимость и сейчас же выключить.

– Итак, – деловито продолжил Джимм, возвращая пульт на низкий столик у дивана. – Как дела в школе?

Она непонимающе моргает. Зачем ему спрашивать об этом? Школа… Чёрт, точно! Уход. Утренний разговор.

– Ты показала папку, Кира? – мрачнея с каждой секундой от её неучастия в разговоре, Джимм презрительно, даже брезгливо осматривает Киру с ног до головы. До этого оба избегали прямых взглядом, и становится очевидным, что он заметил изменения сейчас. – Почему ты вся такая омерзительно грязная? Погоди, это что, кровь?

Так ужасно, невыносимо сложно сосредоточиться, когда по миллион раз на дню твои гипотезы, в которых ты только убедился, рушатся, когда уверенность в существовании Фревина только в одной её голове оказывается ложью, когда пытаешься попробовать поцеловать трупа в парке, чтобы ещё тёплое тело помогло определить, схожи ли ощущения при прикосновении, как с ним.