Текст книги "Начинка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== Глава 1. Злая ==========

Ничего в жизни не случается просто так. Каждый мелкий проблеск среди тысяч скучных будней – есть предупреждение. Предупреждение о том, что когда-нибудь, рано или поздно, человек разгадает тайну.

Для каждого приготовлена своя, особенная тайна. Однако не все осознают это. В момент, когда смерть забирает их души – будь то вечно чистые или осквернённые настолько, что не видно ничего, кроме тьмы – может создаться ощущение незавершённости. Но разве смерть – это не конец?

Она не была какой-то особенной. Всего лишь никчёмной шестнадцатилетней девчонкой с ужасной репутацией, но со странными, порой пугающими её же саму мыслями.

До той ночи, когда всё случилось, Кира проводила свой день точно так же, как и предыдущий. Как и все предыдущие. Так что абсолютно никто не мог знать заранее о том, что какой-то глупый сон способен разрушить всю её жизнь.

Но жила ли она раньше вообще?

Несомненно, люди, после череды шокирующих событий, всегда с какой-то тоской вспоминают о своём прошлом, которое теперь ни на секунду не могло казаться интересным. Во многом поведение и привычки их схожи. Так только говорят – отдельная личность с индивидуальными качествами —, но то очередной способ превознести себя же, не более.

– Митчелл! – скрипучий голос преподавателя по истории ужасно не вовремя отвлёк её от размышлений. В последнее время все так и норовят прицепиться к девушке, словно чувствуют её нежелание быть на одной волне с этим миром. – К доске!

Они все пытаются придать бессмысленным вещам важность. Но проблема в том, что ничего не важно. Вокруг напускная серьёзность. История… Зачем она? Сотни поколений умирают, но ничего особого не меняется, кроме развития технологий и норм. Как же мерзко.

– Не думаю, что это хорошая идея, – спустя несколько секунд тихо проговорила рыжеволосая и мрачно ухмыльнулась. Где-то позади послышались смешки, которые выражали одобрение, но Кире было всегда всё равно на чужое мнение: будь то плохое или хорошее. Есть только её взгляды, которые никто и никогда не поймёт до конца хорошо, как она сама. В каком-то смысле, это было признаком эгоизма. Иные же обзывали ученицу примитивным словом “пофигистка”. Чем дольше живёт человечество, тем страннее у них определения.

– Что ты хочешь этим сказать? – поправляя свой туго закрученный пучок из седых, почти как пепел, волос, миссис Гроул с лёгкой надменностью покосилась сначала на имя избранницы в журнале, а затем обратила свой взор бесцветных глаз уже на неё саму. – Я знаю, что ты читала заданный параграф, Кира. Но ты уже вот вторую неделю ничего не говоришь по теме. Неужели и в этот раз я не получу от тебя того, чего хочу?

«Не получу от тебя того, чего хочу«… Где-то она уже слышала эти слова. Когда-то… давно.

– Прошу меня простить, миссис Гроул, – без намёка на раскаяние ответила Кира и обвела беглым взглядом класс: солнечные лучи так и давали намёк на скорое лето, но девушку этот желтоватый цвет откровенно раздражал и заставлял хотеть забраться подальше в угол, в тень. – Дело в том, что я не очень хорошо чувствую себя. Мне… действительно в последнее время самой не удаётся понять, почему я так пренебрежительно отношусь к учёбе. Вероятно, это лето так влияет на меня. – Ох, знали бы окружающие, с каким тяжёлым трудом ей удалось выдавить из себя улыбку, которая более менее походила на виноватую. Притворяться, по правде говоря, легко, но желание наплевать на всех и всё иногда бывало сильнее. – Ну, вы понимаете… хочется поскорее каникул, поехать куда-нибудь отдыхать. Я не стану возражать, если вы поставите мне прочерк заместо оценки. Я заслужила это.

Кире было прекрасно известно, что миссис Гроул так ни разу и не осмелилась испортить безупречные «отлично» одной из своих любимых учениц. Ах, знала бы эта бедная женщина, как предмет её восхищений презирает этот мир.

Тишина в классе, возникшая в результате растерянности учеников и смущения учительницы, вовсе не напрягала Митчелл. Она терпеливо сидела и продолжала глядеть на женщину.

Та, в свою очередь, не могла дольше пяти секунд выдержать взгляд рыжеволосой, и её глаза то и дело фокусировались то на сжатой в своих толстых пальцах ручке, то на углу парты Киры, где покоился закрытый, в отличие от других, учебник по истории и дневник: да, кажется, никто не понимал причину, по которой причине она купила именно его. Ведь разве на абсолютно белом фоне ядовито-чёрное пятно в середине может вызвать симпатию?

Конечно нет.

– Что ж… – кашлянув, чтобы как-то избавиться от неловкости, учительница поджала тонкие губы, давно не имеющие определённых контуров, и кивнула: – Я понимаю, Кира. Ученики часто забывают про важность получения образования перед каникулами. Быть может, тебе стоит пойти домой и собраться с мыслями? – Едва слышный возмущённый шёпот так и норовил перейти во что-то большое. Правда, такого никогда не случалось, и в этот раз нет причины ждать иного. – К тому же у тебя это – последний урок.

Неужели миссис Гроул поверила её лжи? Странно, как порой люди легко ведутся… Нет, по собственному желанию принимают услышанное за правду. Кира всего лишь исполнила её просьбу – дала то, чего женщина хотела. В предыдущие разы от девушки мало что можно было добиться, и, нет сомнений, это пугало учительницу. Трудный ребёнок с собственными проблемами в голове – как-то именно так ёё прозвала Гроул, на что ученица лишь сухо улыбнулась, ещё больше встревожив женщину. И вот, наконец сегодня оправдания, которые наверняка мысленно уже успела напридумать себе Гроул, стали явью. Ничего интересного.

Кира уже жалела, что всего лишь через две недели сжалилась над одним из учителей. Теперь все будут относиться к ней с пустым пониманием. Уж миссис Гроул постарается передать слова скатившейся ученицы всем своим коллегам, не позабыв немного видоизменить и прибавить каплю трагичности.

– Да, вы правы. Мне… действительно не помешает сейчас пойти домой.

Учтиво кивнув в знак прощания и одновременно благодарности, хотя ни то, ни другое она делать не хотела, Кира неспешно поднялась и под прицелом пары глаз всего класса осторожно положила все свои школьные принадлежности в простой кожаный чёрный рюкзак. Начинать сию же минуту наспех всё делать и бегом покидать класс было не в стиле того несчастного состояния девушки, которое ей только удалось внушить.

– До свидания.

– Да… – как-то грустно ответила женщина, наблюдая за тем, как Митчелл, ни разу не заговорив и не попрощавшись ни с одним из одноклассников, прошла к выходу. – До свидания.

«Неужели у неё совсем нет друзей?» – увы, на этот вопрос ответ и так был уже давно дан. Всё, что оставалось миссис Гроул – свыкнуться со странностями этой ученицы и продолжить урок.

***

Воздух. О, его свежесть прекрасна, и слабый намёк на радость помог девушке хотя бы на некоторое время отвлечься от мрачных мыслей, преследующих её вот уже несколько лет.

Вообще, она забыла, когда в последний раз искренне улыбалась или смеялась. Без иронии, сарказма злорадства или холода. Эти компоненты были её спутниками уже много времени, а отречься от них не предоставлялось возможности. Да и смысл отсутствовал.

Этот район Лондона мало когда бывает многолюден, но сегодня люди встречались ей чаще: раздражённые и уставшие, они спешили на обед в родной дом, и девчонка на пути служила очередным напоминаем о работе. Ученица – сразу ясно по клетчатой юбке и гольфах. Школа – это труд. Труд – это работа. Всё взаимосвязано.

– Отойди! – не слишком вежливо гаркнул один из этих неприятных типов и одной рукой оттолкнул рыжеволосую в сторону, словно та была надоедливым мусором.

Кира едва не врезалась в столб, благо, успела притормозить сама. Прохожие бывают разные, но этот, видимо, настолько погряз в своих бедах, что мечтает выставить виноватым всё вокруг, включая Киру. Она знала, что он нарывается на скандал с любым – только бы выплеснуть все свои эмоции. Иначе бы не стал тормозить, словно ждал, когда девушка догонит его и возмущённо обвинит его в невежестве. Но, увы, в ней не имелась страсть к скандалам. Жива – хорошо. Не ушиблась? Отлично.

Было бы интересно поглядеть на перекошенное лицо мужчины, если бы Кира не развернулась к нему спиной и не пошла дальше по своему пути. Ей хотелось поскорее домой, в свою комнату. Забавно. Ещё минутой ранее Митчелл была бы не прочь медленно прогуляться и дольше, чем следует, подышать свежим воздухом.

Если бы не люди.

Не присутствие таких, как тот, что оттолкнул её. Уж лучше дом. Одиночество.

Как не странно, приподнятое настроение таким и оставалось на протяжении всей недолгой дороги. Возможно, частью этой радости было отсутствие отца до вечера. У неё будет хотя бы крошечное мгновение, чтобы закрыть глаза и представить себя совершенно одну в этом большом мире. Интересно, действительно ли мир столь огромен? Возможности полностью удостовериться в этом не было. Пока что. И дело не в недостатке средств. Напротив, сама Кира училась в приличной школе и имела приличное число возможностей благодаря отцу. Тут уж следует отдать ему должное. Их отношения не были идеальными, но он хотя бы не лез к ней в душу. Быстро сдался ещё в самом начале, когда она резко повзрослела. Что не сказать о нём.

А когда-то давно всё было иначе. Все были не теми, кем являются сейчас.

Она провела ладонью по двери из красного дерева, а затем прикоснулась к ручке. Необходимо было вставить ключ, либо ввести пароль в аппарат, прикреплённый слева. Как бы не было это глупо, но иногда девушке было интересно, насколько надежен их замок. Её отец был простым бизнесменом, однако с каждым годом всё востребованнее. Так почему бы не проверить заодно и защиту?

Ей было скучно. Скучно во всех смыслах. Школа, улица, дом – не важно. Всего лишь пространство, способ заполнить пустоту. Но та никогда не исчезнет. Пустота везде: в предметах, в словах, в эмоциях, в самих людях. Каждое их движение – это пустота. И маленькая проказа в виде попытки взлома ничего не изменит.

В любом случае, сработает сигнализация, и драгоценный папочка бросит всё и приедет искать преступников, решивших пробраться в дом. А это окажется его собственная дочь.

Её руки уже давно вытащили из кармана рюкзака шпильку для волос и приблизили ту к замочной скважине.

Он не будет рад. Но ей скучно, и ей плевать на последствия.

Что же делать? Остановиться, пока не поздно, или продолжить задуманное?

– Да здравствует скука, – тяжело выдохнув, Митчелл другой рукой вставила ключ и открыла дверь без излишних задумок.

Её встретила мёртвая тишина, которая была каждый будний день. Разве по выходным отец иногда бывал дома. Правда, какой толк от заядлого трудоголика, пытающегося скрыться от правды за кучей бумаг? Остаётся самой справляться с пустотой.

– Я дома!

Непонятно зачем, ей захотелось заявить о себе той самой пустоте, хотя та преследует её и так всю жизнь. Но, может быть, в доме царила особая пустота, которую способны понять только хозяева. И девушка переступила порог, медленно и глубоко вдохнула и выдохнула, а затем пересекла большой зал. Есть совершенно не хотелось. Раньше ей нравилось занимать себя дома решением логических задач, заставляющих мозг думать. Это помогало сосредоточиться только на математике, забывая о настоящем. Но однажды формулы и числа тоже наскучили.

Что с ней не так? Или это с другими что-то не так?

Окно в её опочивальне было приоткрыто. Вероятно, отец решил раз в год проявить заботу и проветрить перед приходом дочери комнату. Лёгкая прохлада навевала мысли о береге моря. Она бросила рюкзак в сторону, и тот со стуком упал на дорогой ковёр. Хотелось зарыться в одеяло, спрятаться от всего.

И пустота была сейчас рядом с ней. Она ощущала её всем своим существом.

***

Лес был не знаком, но тем и привлекал. Обычно в таких ситуациях люди начинают испытывать страх, беспокойство. Неизвестность пугает, но только не её. Разве это не повод испытать удивительное приключение, способное на некоторое время заполнить тебя впечатлениями и воспоминаниями, отвлекать от правды?

Листья были холодными на ощупь, несмотря на солнце, ярко светившее в небе. Ни единого намёка на облака она не видела, и наверху её встречал только один насыщенный цвет – голубой. Чем-то он напоминал ей глаза отца… Такие же яркие, порой сильно привлекавшие внимание. Тем и раздражающие… Но всё же прекрасные. Как жаль, что ей достался совершенно обычный, совершенно неинтересный цвет.

Игра теней под ногами забавляла девушку. Она ступала по мягкой, точно её ковёр в спальне, траве и не могла сдержать легкую улыбку, проступившую на устах. Какая досада и одновременно насмешка над собой: она-то полагала, что ничто более не будет в силах заставить её улыбаться. А сейчас какой-то никчёмный пустяк в виде простых чудес природы вдруг взял над ней верх.

Несколько минут, а может, часов, Кира ступала вперёд, пробираясь в самые глубины леса, почти как в душу человека. И действительно, у опушки леса всё выглядело более приветливым и светлым. Но деревья сгущались, и солнечный свет терялся на полпути к своей цели, а острые ветви встречались всё чаще, так и намереваясь оцарапать лицо чужаку. Вот только Кира не чувствовала себя посторонней. Она… словно была здесь раньше, как бы банально это не звучало. Что будет впереди, ей не было известно, но чувство безопасности не покидало её. Идти вперёд – вот что нужно делать. Продолжать идти, несмотря на сумрак как при наступлении ночи, затихания пения птиц – только несколько раз вороны подали голос, да и то в скором времени сорвались со своих насиженных мест и улетели подальше от местонахождения девушки.

Обычный лес. Митчелл нахмурилась, силясь понять, как она здесь оказалась. Это всё знакомо, но вспомнить… не получалось. Что-то упорно стояло на пути к разгадке. Ей ничего не оставалось, кроме как продолжать идти, временами сильно наклоняясь, дабы не задеть сухие ветви без листьев, а иногда и перепрыгивая через острые камни – с чего бы им быть в лесу? Такое впечатление, что ранее здесь было море, а затем оно высохло, и лишь обломки скал служили доказательством существования бездонной водной пучины.

Под ногой что-то хрустнуло. Череп какого-то животного. Как жутко, не так ли? В любой момент девушка могла столкнуться с тем, кто убил того несчастного, оставив лишь обглоданные кости.

Ступая дальше, ей почудилось едва слышное рычание. Но безопасность была всё ещё с ней. С Кирой всё будет в порядке. Лес меняется в худшую сторону, но почему бы не найти и здесь плюсы?

Шумно вдыхая и выдыхая воздух, Кира завернула на новую, почти не протоптанную тропинку. Ей хотелось проверить все закоулки леса, понять, насколько его масштаб велик. Выбираться пока в её планы не входило. Раз она сюда попала, значит, так должно было случиться. Ей нравится эта атмосфера безнадёжности, которая так и пыталась проникнуть в её лёгкие вместе с воздухом, но всякий раз попытки проваливались.

Бежево-красная клетчатая рубашка была ей большевата, и ветер часто заставлял её края трепетать вместе с выбившимися прядками волос из обычной косы. Кажется, она не делала себе эту причёску. Да и одежда… Это её старые вещи. Любимый ранее стиль. Но почему именно сейчас разум вдруг решил напомнить ей?

Она приостановилась у свисающих с ивы листьев, преграждающих путь совсем как штора или даже дверь. Несколько слёз дерева задели её щеку, и могло создаться впечатление, что это сама девушка плачет. Но нет, Кира быстро стёрла влагу и, расправив плечи, шагнула прямиком в листву. Под ногами слегка мягкая почва, покрытая травой, внезапно стала казаться твёрже и скольже. Паркет? Она второпях стала выбираться из множества листьев, не в состоянии справиться с любопытством.

– Кира.

Голос прозвучал странно. Он был и в её голове, и в реальности. Но так быть не могло, верно? В любом случае, девушка, выбравшись из-под ивы, не отыскала глазами того, кто мог бы назвать её имя.

Повсюду были люди.

Они кружились в танцах, смеялись, но смеялись как-то злобно, с долей помешательства. Кира приподняла брови в удивлении: только спустя несколько секунд её пребывания здесь по слуху ударила резкая музыка, абсолютно не сочетавшаяся с той, которая бывала в фильмах с балами: мягкой, нежной, с долей романтики. Что делают здесь все эти люди?

Уйти обратно в лес не хотелось. Кира имела много вопросов, да и за её спиной обстановка изменилась, как по волшебству: не было больше ивы и тропы – только стена, украшенная несколькими портретами, изображавшими мрачные виды природы. Чуть левее от неё можно было увидеть факел, пламя которого разгоняло темноту. Весь этот зал, довольно большой зал действительно чем-то напоминал те сцены торжеств и танцев. Но разве в фильмах люди не надевают свои самые лучшие наряды?

Она проследила за парой танцующих людей, почувствовав, как на неё накатывает отвращение. Грубо говоря, все находящиеся здесь были одеты в грязные рваные лохмотья. И она бы подумала, что попала на сборище бедняков, если бы не видела их лица: чистые, румяные, с впечатляющими причёсками.

С трудом пробираясь вперёд, она старалась не задевать никого. Рядом с Митчелл кружилась девчонка лет двенадцати – губы её были пухлыми и алыми, а глаза так и светились от переизбытка эйфории. Всё в ней было прекрасно: и чёрные длинные кудри, и осанка, и переливистый смех, напоминающий звон маленьких колокольчиков. Но в то же время всё в ней было ужасно.

Что с ними со всеми? Почему они являются эталоном обеих сторон – красоты и уродства?

Душно. Воздух пропах чем-то гнилым. Митчелл протолкнули обратно к стене, и рукой она случайно задела стол с фруктами. Пара почерневших яблок и бананов упали на пол, а через мгновение толпа танцующих, будто и не замечая, раздавила их, оставив лишь неприятного вида жижу.

Ей всё меньше хотелось здесь находиться.

К горлу подкатывала тошнота, и Кира со всех сил ринулась снова через толпу, рассчитывая отыскать выход в другом конце зала. Её, как и упавшие фрукты, никто не замечал. Или не хотел замечать. Больно наступая рыжеволосой на ступни, по случайности пиная её в бок или живот, они продолжали кружиться и дальше в своём дьявольском танце.

– Тебе нравится здесь?

Снова этот голос! Ну уж нет, на этот раз она успеет увидеть обратившегося к ней. У нёе начинало создаваться ощущение, что всё это было чьей-то злой шуткой, и обладатель этого издевательства стоял за её спиной.

– Нет. – Твёрдо сказала Кира и, как могла, стремительно развернулась к мужчине, не желая упускать его из виду. Но ей не нужно было торопиться. Он стоял так близко к ней, что, взбреди ему в голову мысль уйти, она бы всё равно успела последовать за ним.

Внутри неё что-то щёлкнуло при виде этого человека. Перед глазами пролетали размытые, нечёткие воспоминания.

– Ты… – ей вдруг захотелось отойти от него подальше, но позади словно специально собралась толпа этих странных людей.

– Я? .. – склонив голову набок, незнакомец насмешливо улыбнулся – его белоснежные волосы были пострижены весьма необычно и доходили до плеч. Ничего странного для нашего времени в нём не было: многие любят выделяться из толпы. Но он… Он не походил на того, кто намеренно подчёркивает свои тонкие черты лица. И Кира пока не могла понять, откуда его знает. Особенно его серые, похожие на серебро глаза служили главной причиной этого предчувствия. – Кто же я, Кира?

И голос тоже имел особые черты. Нет, дело не в зрелости и не в бархатности, а в… его тоне. Он знал её.

– Откуда тебе известно моё имя? – с каменным выражением лица спросила Митчелл. Внутри всё похолодело, хотя не было весомого повода беспокоиться. Но та безопасность, таящаяся в её сердце, вдруг пропала. – Это всё… Это ты устроил этот бал?

Прохладная ладонь мужчины мягко прикоснулась к её плечу. Даже сквозь рубашку она ощущала его. Странно, что настолько сильно, будто и не было никакой рубашки.

– Ты хороша в этом платье.

Какого чёрта на ней совершенно другая одежда?! Только после того, как Кира сама опустила голову и осмотрела своё голубое, с пышной юбкой одеяние, она наконец ощутила давление корсета, мешающего свободно дышать, тяжесть всех этих тканей и дополнительных украшений в виде жемчужин. Снова волшебство? Как трюк с выходом отсюда?

Ей было досадно. Чего этот тип пытается добиться? Напугать её? Что ж, ему придётся сильнее постараться.

Она сдержанно смахнула невидимую пыль с рукава, делая вид, что не замечает насмешливые взгляды блондина.

– Что тебе от меня нужно? – резко выпалила рыжеволосая особа, стараясь не смущаться их разницей в росте. Раньше ей даже нравилось быть всего лишь пять и четыре десятых фута. Но теперь собственная физическая особенность раздражала. Он всё время глядел на неё сверху вниз, только добавляя превосходства в его сторону.

Новая порция безвкусной и шумной музыки вызвала у неё желание сломать себе зубы – настолько это было невыносимо.

– О, ты знаешь. – С совершенно невинным видом пожал плечами и, презрительно посмотрев по сторонам, мужчина снова перевёл на неё свой пристальный взгляд. Тихо и вкрадчиво, чтобы она затаила дыхание, он сказал: – В тот раз я не успел получить от тебя того, чего хочу. – Та резко побледнела, и лёгкий намёк на испуг наконец появился в её глазах. Блондин сделал небольшую паузу, позволяя девушке переварить информацию. – Но теперь ты сама пришла ко мне, Кира.

– Что тебе от меня нужно? – пришлось преодолеть себя, чтобы повторить вопрос. Нервы начинали сдавать впервые за многие годы. С каждой секундой ей было всё труднее справиться с приступами паники, которая словно принадлежала не ей, а была… навязанной?

Она не боится. Не боится!

Но тогда почему страх не уходит? Почему этот зал, эти люди, этот мужчина так действуют на неё? Что это за место? И где здесь выход? Иногда она осмеливалась быстро оглядываться, но ничего не находила, кроме бесконечных факелов, греющих воздух ещё сильнее, и картин. Много картин. Пейзажи умирающей природы в пору осени или только начавшейся весны вызывали у неё дрожь по всему телу.

Ответа не последовало. Он наблюдал за ней, но след от улыбки простыл. Кира, чувствуя себя глупой и беззащитной девчонкой, осмелилась встретиться с ним взглядом. Никто из людей не вызывал у неё таких чувств. Точнее, все заставляли её насмехаться над ними, так и просили притвориться и поиграть. А теперь она заняла их место. Он был кукловодом. И что-то подсказывало ей, что мужчина прекрасно знает, о чём девушка думает.

Плохо. Мало воздуха. Почему никто ещё не потерял сознания от такой духоты? На её лбу проступила испарина. Как хорошо, что хотя бы растрёпанная коса осталась прежней.

– Ты боишься, как и в первую нашу встречу, – задумчиво произнёс незнакомец и медленно приблизил руку к её лицу, но, усмехнувшись, внезапно изменил свою цель и опустился к косе. Она поморщилась от своей беспомощности – его глаза будто обладали тоже волшебством, парализовывали её. – Но я не способен причинить тебе вред. Я – часть твоего незамысловатого сна.

Дразняще медленно стянул с волос резинку и сомкнул её в кулаке. Кира тихо шикнула от ярости: её волосы мягко расплелись, и их присутствие на плечах и спине только усиливало дурноту. Митчелл ощущала себя так, словно только что покаталась на американских горках.

– Кто ты та…

Рано или поздно это должно было случиться. Перед глазами были какие-то размытые очертания блондина, а танцующие казались насекомыми, снующими повсюду.

Прежде чем она хотела опуститься на пол от бессилия, незнакомец с ловкостью и, возможно, лёгкостью обхватил её за талию. В любой другой момент Кира бы давно возмутилась такому невежеству, но сейчас ей было всё равно. Слишком тяжело оставаться в твёрдом рассудке.

– Я рассчитывал на более долгое общество с тобой, – пробормотал тот и сильнее обнял девушку, и ей ничего не оставалось, кроме как уткнуться ему в грудь. Впервые за это время она почувствовала приятный запах – запах ночи и прохлады. Он исходил от этого мужчины. Хотя, возможно, от нехватки свежести у неё начинались галлюцинации.

Но он сказал, что это сон. Разве можно во сне чувствовать запахи, разве можно ощущать чьё-то тепло тела так сильно?

– Ты лжёшь… – язык заплетался, как у пьяной, но она всё же смогла почти чётко произнести это.

Лица его не было видно, а поднять голову девушка просто физически не могла. Кажется, скоро она окончательно погрузится в беспамятство.

– А ты догадливее, чем в детстве, – его грудь немного дрогнула, словно блондин легко рассмеялся. Кира хрипло выдохнула, глядя себе под ноги и борясь с желанием закрыть глаза. – Ты права.

Странно, но теперь люди вокруг не толкали девушку, не задевали её, оставляя синяки. Избегали. Обходили их стороной. Ах, точно. Его-то они видели, слащаво улыбались и кивали. Почему же она для всех невидимка?

– Скажи мне… – вцепившись в его чёрный жилет, дабы не упасть, рыжеволосая сквозь муки оторвалась от него, чтобы снова взглянуть в эти околдовывающие разум глаза. – Что тебе нужно?

Неужели именно так себя ощущают слишком пьяные люди? Как-то одна приставучая одноклассница рассказывала ей, как напилась ради забавы, и что вышло из этого.

– Я скажу тебе, – его голос был тягучим, сладким, ласкающим слух среди этого ада. В один момент Кира подумала, что с ней разговаривает карамель, а не человек. Галлюцинации… Да что происходит? – Когда ты вспомнишь моё имя.

– Ч-что?

Всё внезапно начало темнеть.

Какой идиот погасил все факелы? Головокружение усилилось в стократ, и даже внутри неё всё молило о конце этого ужаса. Лишь его глаза оставались какое-то время в поле зрения, но потом и они исчезли. Её никто больше не держал, и руки сжали в кулак одну пустоту вместо жилета незнакомого мужчины.

– Просыпайся.

Темно… Боже, почему так темно? Она ничего не видит!

Всё пропало. Это похоже на кошмар, который никогда не закончится. Но он должен. Терпеть это больше нет сил.

Нет сил…

Стук ударявшейся оконной рамы о горшок цветка вернул её в реальный, теперь уже точно, мир. Испуганно озираясь, Митчелл спрыгнула с кровати, с облегчением поняв, что на ней школьная форма, а не платье. Всё это действительно ей только приснилось.

На часах было уже около шести, и приход отца не заставит себя ждать. Как странно, что она проспала всего лишь пару часов. Этот… сон казался бесконечным.

Кира подошла к окну и осторожно закрыла его. Она чувствовала напряжение в себе, в комнате. Словно кто-то действительно был здесь. Но ведь это ерунда. Служанка приходит по выходным для уборки дома.

Здесь что-то другое. А возможно, она просто сама себя накручивает… Так и есть.

Несколько раз вдохнув и выдохнув, Кира осмотрела себя в большом настенном зеркале и направилась вниз. Вот теперь аппетит так и напоминал о себе урчанием в желудке. Не особо суетясь, она положила в микроволновку готовый обед и нажала на кнопку «старт». Во время этих двух минут приготовления девушка хмуро глядела на вертящуюся тарелку и ненароком вспоминала содержание сна. Несомненно, этот человек на самом деле является ей знаком. Сейчас память была не как вата, и Кира могла мыслить глубже.

Когда-то давно она поклялась себе забыть о его существовании. Но имя так и вертелось на языке. Она боялась, что в следующий раз против своей воли вспомнит. Она знала, что вспомнит. И это не принесёт ничего хорошего.

Ей нужно попытаться загнать снова в дальний угол сознания все воспоминания. Ради своего же блага.

========== Глава 2. Ива с секретом ==========

Темнело. Небо окрашивалось в оранжево-багряный цвет, всё больше казавшийся кровью. Даже кожа приобрела странный желтоватый оттенок из-за солнца.

Мир меняется каждый день, каждый час, и мало кто задумывается об этом. Тот же закат каждый раз имеет что-то новое, чужое. Ни разу Кире не доводилось видеть одинаковые восходы и заходы солнца. Возможно, именно поэтому появлялись мысли по поводу существования в самой природе чего-то сильного и неизведанного для людей. Пока что. В любом случае, у неё не было возможности убедиться в своих догадках. Возможно, настанет день, когда не останется секретов.

Входная дверь хлопнула – теперь она не одна в этом доме. Кира не испытывала ярое желание пойти и поприветствовать вошедшего, но ради приличия всё же стоило.

– Привет, – сдержанно кивнув отцу, который вешал свой бежевый плащ на крючок, девушка некоторое время топталась на месте, оценивая ситуацию. Рассеянный взгляд, запоздалый ответ на её приветствие, неспешные действия – всё это говорило о том, что он слишком устал на работе, а значит, пойдёт уже скоро спать. Чудесно. У неё будет больше времени.

– Как в школе? – без особого интереса спросил мистер Мичелл, устало вздыхая.

Дочь беспечно пожала плечами:

– Всё отлично. Как и всегда.

– Хорошо…

Интересно, услышь он от неё другой ответ, что-то бы изменилось?

Давно она усвоила для себя, что отцу важны только те вещи, которые не напоминают о семье. А Кира как раз и являлась тем злосчастным напоминанием. Может быть, он её даже ненавидел и желал поскорее окончание её учёбы, чтобы сбагрить какому-нибудь дальнему родственнику, перед этим задобрив Киру большой кипой денег и обещаниями о светлом будущем, о котором многие могли только мечтать.

– Ты выглядишь уставшим, – выдохнула и изобразила на лице обеспокоенное выражение. Лучше не испытывать судьбу. – Может, тебе стоит сразу поесть и пойти отдыхать? Я приготовила для тебя твой любимый салат.

Как известно, отец Киры был ярым поклонником здорового образа жизни, а потому ел исключительно полезную пищу, а на выходных, если звонков было мало, позволял себе пробежку по ближайшему парку. Как же, должно быть, дочь гордится своим отцом – думали окружающие. Но разве могли они знать, что никакой любви и понимания в их семье уже давным-давно нет?

Как грустно. И забавно.

Притворялась не только Кира – притворялся и мистер Митчелл. Она не помнит, кто начал вести эту игру первым. Скорее, одновременно.

– Спасибо, Кира, – кивнув, мужчина подошёл к зеркалу во весь его рост и внимательно оглядел свой вид, словно ища намёк на полноту или неопрятность. Но всё было идеально, в прямом смысле. На вид ему никто не давал больше тридцати лет, хотя на самом деле возраст его давно перевалил за сорок. И ещё один повод гордиться им, верно? – А ты чем займёшься?

– Я позанимаюсь немного физикой, пап, – на полном серьёзе сказала девушка, наблюдая, как отец медленно прошёл на кухню и взял тарелку с приготовленным для него салатом. – Приятного аппетита.

Она не стала дожидаться, когда он ответит, а сразу направилась наверх, в свою комнату. Но причина нахождения была там вовсе не в связи уроков по физике. У неё всё вышло, а значит, можно более не волноваться. И снова за эти года её поступок останется в папке «неузнанные». Какой же он идиот!