Текст книги "Начинка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Я не пью это дерьмо! – вдруг слишком грубо и жёстко заявила Митчелл и поднесла ему чуть ли не в самое лицо бутылку с тёмной химической жидкостью.

– О, правда? Чего же ты сразу не сказала? – на её лице, похоже, отразилось осознание собственной ошибки, и он осторожно, будто бы боялся нападения от рыжеволосой, обхватил часть несчастной бутылки. – Ты извини, я привык видеть, как все подростки глушат эти газировки ежедневно.

Они оба инстинктивно остановились, и каждый из них продолжал держать Пепси. Кира видела, как на противоположной стороне улицы несколько прохожих демонстративно закатывали глаза или улыбались, пронаблюдав за этим странным, ни на что не похожим зрелищем. Как будто бутылка была либо священной, либо некой вазой из дорогого материала, и они боялись доверить кому-то одному из них столь серьёзную миссию – держать ту на весу.

Глупая, детская забава. Но Кира считала иначе. Это не просто игра.

Это вызов.

– Ну, всё, давай мне сюда эту гадость! – чуть громче, чем следовало, воскликнул с притворной грустью мужчина и с лёгким усилием перетянул бутылку окончательно на свою сторону. Кира была готова к этому, но всё-таки не успела рассчитать, когда лучше убрать руку. Пришлось по инерции и ей тоже шагнуть к нему ближе.

Его напрягло выражение небесных глаз девушки, и это было видно по сильнее выступившим скулам мужчины. Однако его чертам лица могли позавидовать многие: всё в них складно, продуманно, всё составляло гармоничную общую картину. Но в отдельности в тех же на секунду нахмурившихся бровях или тонких губах, изображающих усмешку, не было ничего интересного. Слишком обычные куски пазла.

Она не сразу поняла, что же именно смущало мужчину. Неужели чрезмерная близость? Мала вероятность, потому что это случилось не по её вине. Быть может, Кира слишком вжилась в образ эксперта, который оценивал его, словно вещь? Да, так и есть.

Стараясь не выдавать своего дикого желания поспешить отойти, она вместо этого изобразила на лице ответную ему улыбку и только потом неспешно и словно невзначай сделала небольшой шаг назад.

– Очень жаль, что ты потратил деньги на меня впустую, – без намёка на сожаление сухо сказала Кира и ещё отступила. Так непривычно было быть несколькими людьми одновременно. То есть, она мало когда пробовала одним лишь тоном голоса выдавать свои истинные эмоции, а выражением лица казаться вполне очаровательной девушкой.

В его тёмных глазах блеснуло такое выражение, как если бы перед ним стоял полицейский, которого сама Кира так не желает видеть, по крайней мере, сегодня. Она вспомнила о ворованном телефоне и ощутила, как первые сладостные капли от успеха в спонтанном и аморальном решении испарились. Теперь никакой радости не было. Одно пренебрежение и чувство чего-то надоедливого, совсем как летающий над тобой тёмной ночью комар.

– Это всего лишь бутылка, содержащая мою ошибку, которая теперь находится в прошлом. Не возражаешь, если я отправлю её в мусорку, а, Кира?

Он говорил как-то необычно, нетипично даже для людей его возраста.

– Мне всё равно, – искренне проговорила девушка, прежде чем решиться на давно желанное действие – побежать и как можно дальше от него, чтобы больше никогда не пересечься в дальнейшем с этим нежелательным свидетелем её кражи. К счастью, ему не было известно ничего про неё, кроме имени и описания внешности, а полицейские не станут даже и думать браться за такое мелочное дело без хороших зацепок.

Она бежала, не оглядываясь по сторонам, сосредоточившись исключительно на своём дыхании: делала то, о чём их так просил не забывать учитель физкультуры – вдыхать через нос и выдыхать через рот. И, кажется, метод и правда позволял уставать медленнее, прибавляя шансы на окончательную победу испытаний нынешнего дня.

А потом она займётся своими воспоминаниями, попытается вновь понять их и переосмыслить. Несмотря на живой взгляд рыжеволосой, почти что бешеный от переизбытка адреналина, лёгкого страха и поиска ветвистых закоулков по пути, внутри Кира ощущала себя почти так же, как в момент пробуждения и выздоровления физической оболочки. Она по-прежнему не знала своей истинной цели. Конечно, у всего мира вокруг не имелось иного смысла, кроме продолжения рода по бесконечному кругу, но… Он хорошо умел убеждать в несколько ином предназначении девушки. Не для примитивного проживания.

Светофор загорелся красным, когда Кира едва успела очутиться на дороге. От недовольных гудков машин в голове зазвенело. Не останавливаться. Даже при риске быть сбитой, хотя никто не посмеет внаглую ехать прямо на неё.

И всё-таки, почему именно в этом году всё потайное жаждет открыться ей?

Это бесполезная трата времени – думать об этом сейчас, когда слышны всё громче звуки удара чужих тяжёлых мартинсов о вымощенную дорогу. Возможно, он быстрее и ловче её, но она хитрее. Не составляло труда делать вид, будто бежишь конкретно прямо, а затем внезапно резко сворачивать чуть правее, заставляя своего преследователя сбиваться с пути, притормаживая и недовольно выплёвывать далеко не безобидные ругательства.

А позже что-то пошло не так. Если в самом начале ей верилось в победу, то, стоило пробежать на удачу знакомый поворот и очутиться в новой для неё улице, адреналин поубавился, а растерянность от неизвестности и сомнений неприятно дразнила девушку.

– Чёрт! Чёрт! Это… – едва увидев впереди тупик с мусорными баками, Митчелл сбавила бег и перешла на ходьбу, обернулась к не желавшему отставать от неё мужчине, и совсем остановилась, уперев руки в бока. – Это нечестно!

Кира хотелось рассмеяться, как ребёнок, который играл в догонялки и в самый последний момент был пойман. Но вместо этого с ней опять происходило неконтролируемое, не принадлажавшее ей.

– Я не сказал тебе своё имя.

Кира вздрогнула, когда он наконец перешёл к следующему этапу окончания любой погони – стал спокойно сокращать последние остатки расстояния. Как же досадно, почему Лондон имеет столько неизведанных мест? Почему-то она была ранее уверена в том, что знает город благодаря ночным прогулкам если не лучше, то наравне с любым гидом.

Но она больше не выходила из дома ночью, потому что была занята другим. Может, судьба и наказала её за такое упущение?

– Зачем мне знать твоё имя? – нервно спросила, практически воскликнула девушка, а про себя подумала о похожем случае, где вечно в разговоре использовалось это глупое «имя». Желая отделаться от неприятных воспоминаний, девушка стремительно искала хоть какой-то выход, подсказку, чтобы выйти сухой из воды. – Лучше оставь меня в покое.

– Оставь в покое, Ноэль, – беспечно добавил тот, вызвав удивлённый взгляд рыжеволосой. – Вот как меня зовут.

– И что теперь? Сдашь меня копам? – она не ожидала, что сможет сказать вслух свои опасения. Что если он вообще решил таким оразом привлечь её внимание, а она подала ему новую идею, и это послужило бы неплохим методом отомщения Кире за её побег. Как же сложно. Почему с ним так сложно? В его лице слишком трудно разглядеть, действительно ли он был таким дружелюбным, либо отличался чудесными актёрскими способностями.

– Ты этого хочешь?

Нет, конечно. Он прекрасно это знал, но продолжал издеваться.

– А может, ты и есть коп?

От этой догадки по телу пробежала неприятная дрожь. А потом Ноэль откровенно начал смеяться над ней, будто она была одной из блестящих юмористов. Стало ещё мерзче, ведь она по-прежнему не понимала, где подвох.

Ответа Кира так и не дождалась. Проходили долгие секунды, а может, минуты, которые казались самыми важными для решения своей судьбы. Нельзя вот так просто сдаться. Перспектива иметь статью за преступление не пугала совершенно, в отличие от факта собственного проигрыша, обозначавшего бы смирение, добровольное поднятие белого флага.

Кира попыталась ускользнуть от него, обежав с бока, почти и не веря в слабую реакцию мужчины. И действительно: не успела она и сделать пару резких движений, как Ноэль молниеносно ступил левее, преградив снова дорогу, а когда девушка попробовала сделать то же самое, выбрав правую сторону, то с ненавистью и злостью на весь мир ощутила, как её буквально оттащили обратно, впиваясь в талию.

Не вышло.

В кармане простой чёрной куртки одновременно и послышалась, и почувствовалась вибрация виновника торжества. Звонок поступал на телефон тоньше и больше её собственного, который уже не казался таким плохим, в сравнении с последней версией. Кира кое-как вытащила из едва помещающийся в карман айфон и поднесла к лицу, поглядев на надпись на экране – «мама». И она от души, игнорируя так и не отпускающего её Ноэля, со всего размаху швырнула мобильный в полуобсыпаную кирпичную стену одного из зданий, окружавших их с обеих сторон.

Это послужило возможностью освободиться от сильных длинных пальцев удивлённого мужчины. Они пронаблюдали за тем, как айфон отскочил от одной стены в другую напротив, а затем полуизуродованный с грохотом упал на землю. Однако вибрация не прекращалась до тех пор, пока довольная Кира не наступила на него.

– Умно, – хмурясь, произнёс Ноэль, а после болезненно поморщился, когда послышался хруст стекла. – Но ты зря сделала это.

– Отчего же? Отныне у тебя нет доказательств моей вины, уж прости.

– О, ты такая смешная и подозревающая твоего, быть может, будущего хорошего знакомого. – Он не дал ей успеть возмутиться, быстро добавив: – Держи.

Игнорируя её попытки сопротивляться, схватил её руку и вложил какой-то идиотский клочок бумаги, настойчиво заставив сжать его пальцами, больше ничего не говоря. Как оказалось, на записке был написан номер.

– Твоя наглость пригодилась бы мне в более успешных делах. Захочешь попробовать – звони. Надеюсь, у тебя ещё есть телефон, помимо этого.

– Мне нет дела до… Эй, куда ты идёшь? Ноэль! – однако бесполезно было окликать этого неординарного типа, принёсшего ей за сегодня больше волнений, чем она испытала за последние пару дней, не считая давнишний разговор с уже не появляющейся вновь дома любовницей отца.

– А телефон всё-таки жалко … – скорее, самому себе пробормотал Ноэль и направился прочь.

***

Остаток дня не предвещал беды. Всё самое неприятное и нелепое уже произошло, так что Кира решилась пойти туда, куда планировала с самого начала, до того, как ей взбрело в голову украсть телефон. Самое обидное и смешное – в бесполезности этой затеи, не принёсшей ничего, кроме никчёмных жалких секунд первого впечатления от кражи. Она осталась ни с чем по своей же вине, потому что поддалась эмоциям.

Кира никого не видела по сторонам, хотя и вышла на достаточно многолюдное место. Каким-то чудом ей удавалось, полностью погрузившись в раздумья, уворачиваться от внезапных препятствий в виде очередных прохожих. Случалось ли с кем-то из них что-то странное за сегодняшний день? Были ли они полны так же неприятных психологических тяжестей, мешающих вернуться в привычную рутину?

Но она не могла стать частью рутины не только за последние несколько часов.

В руке по-прежнему была сжата бумажка с номером от Ноэля. Кира и не думала звонить этому типу, искренне надеясь на отсутствие возможности увидеть его когда-либо в дальнейшем. Но, приближаясь к нужному дому, девушка машинально убрала клочок в пустующий карман, где недавно хранился украденный телефон. Пусть хоть что-то у неё останется в качестве воспоминания об этой передряге.

У входа, помимо красочной вывески с названием этого сладкого места, мистер Ворсул любил вешать пару небольших декоративных фонарей, внутри которых вместо привычного огня были вставлены обычные лампы на электричестве – таким образом он уменьшал риск возникновения пожара из-за внезапно сильнейшего порыва ветра или шалости злостных хулиганов. Помнится, мистер Ворсул, приметив любовь девушки к фонарикам, в один из её визитов любезно подарил ей точно такой же, сославшись на лишний. И всё было чудесно, не считая одного достаточно безобидного, но в то же время бросающегося в глаза факта – сегодня ни один из фонариков не горел.

Их вообще не было.

Обеденное время давно в прошлом. Она чувствовала, как тревога и смутные подозрения впиваются в её сердце, и почти знала ответ заранее, когда после секунд наблюдений за снующим народом выборочно преградила дорогу на вид располагающей женщине. Её ухоженный вид перекрывал изъяны, подаренные старостью.

– Извините, – Кира постаралась как можно доброжелательнее улыбнуться. Ей доставляло труда вот так просто обращаться к незнакомому человеку. – Вы не знаете, почему магазин сладостей закрыт?

– Хм-м… Даже не знаю, а разве его не собираются снести?

– Снести? – как же хотелось случайно ослышаться, но, без сомнений, Кира услышала всё верно, и женщина подтвердила это лёгким кивком:

– Кажется, хозяин недавно скончался, и территорию выкупили.

Пожалуйста, нет.

Должно быть, совпадение. Что же ещё? Однако это не убавляет желания не верить в злосчастную новость. С какой стати вообще она так расстраивается? Нет ничего страшного в закрытии обыкновенного магазина, куда девушка и ходила-то только благодаря приятным разговорам с хозяином. С уже мёртвым хозяином. Да и сладости не имели значения в её жизни. И Кира почувствовала, как ком подкатывает к горлу, а картина окружающего мира превращается в смазанные краски вспылившего художника.

– Кого-то ждёшь?

– Знаешь, он много избивал меня.

– Э-эм… Что, прости?

Кира не слышала и не видела толком, кому вообще говорит это. Ей было… плевать.

– Но его удары перестали приносить боль после того, как у меня появился друг. Хотя в наше знакомство с ним я испытала куда сильнее взбучку. Он рассказывал мне про двух типов людей, которые внутри нас. Про первых без особого интереса, сухо и кратко – безвольные мягкие существа. Но вот вторые… я помню, как будто бы я сама, а будто бы и не по своей воле упала с кровати, а рядом с ногами были настоящие камни величиной с кулак. Это заставило меня невольно отползти прямо к противоположной части комнаты – окну. Мой друг, едва заметно усмехаясь, рассказывал, беря в руки камень, что человек по своей природе способен на многое. И понятие боли для него – норма.

– Кира. Ты меня вообще понимаешь? Что с тобой происходит? Зачем ты мне это рассказываешь? – Рэй, кажется, или ещё какой-то из знакомых в такой уже далёкой рутине – разницы нет – множество раз пытался перебить Киру, но результат был нулевой.

На этот раз это говорила она, не он. И если бы даже все люди мира попытались её перебить, Кира ни за что бы не остановилась, пока не завершила бы свой рассказ. Каждое слово, вырывающееся из её бледных губ, служило проводником к добыче ключа к последней двери, имеющей то самое, чего ранее она и не понимала. Не помнила.

Широко распахнув глаза, Кира заворожённо прошептала:

– И тогда он бросил в меня этот камень, представляешь? – ей понравилось, как Рэй испуганно, как чёртов олень перед хищником, отступил назад. – И… Я зажмурилась, но он намеренно запустил камень в угол, не в меня. Я не понимала тогда его намерений, я была неопытна и, откровенно говоря, тупа как пробка. И я расслабилась, воспринимая всё в игровой форме. Но в следующую секунду он просто закидывал меня камнями – задевал руки, попадал в живот. Я кричала, чтобы он прекратил, но ему словно это нравилось.

Замочная скважина уже не была пуста.

– Кто? Скажи мне, тебя кто-то обидел?

Ржавый, толстый ключ, покоившийся в забытом месте так много лет, нашёл своё пригождение и повернулся.

– Нет. Фревин помог мне заставить заплатить отца за все его грехи. Он помог мне убить её, чтобы Джимм Митчелл понял, как больно осознавать ценность только после окончательной потери.

– Так. Подожди, прошу. Я не могу понять, о ком ты говоришь? Ты сейчас издеваешься надо мной, я прав? Ну кого ты могла убить?

– Маму, конечно.

Щелчок в голове, и дверь распахнулась.

Он освободился.

========== Глава 8. Последние метания ==========

Когда-то давно у каждого выходило придумывать свою собственную историю появления на свет. Конечно, в ответ слушатели постарше подобных фантазёров могли лишь изображать свою веру в эти небылицы. Взрослые знали, что каждый из них вырастет и скоро перестанет искренне верить в придуманные факты. Очень мало случаев противоположного исхода, да и те в основном исправлялись иными факторами – любое серьёзное и жестокое событие в жизни напрочь убивает столь долгосрочную веру в чудеса.

Кира не помнила часть своего детского времени, потому что его стремительно забрали. Или, может, она сама добровольно поддалась искушению. Пока у неё не представлялось хорошей возможности разобраться. Пока.

– Тебе лучше?

Ей никогда не приходило в голову, что однажды она позволит Рэю проводить её до дома. По правде говря, дорога предстояла не менее получаса – в ином бы случае девушка не приезжала бы сюда на автобусе. Но улица, ощущение воздуха, свежести, возможности вдохнуть полной грудью жизнь должна помочь гораздо лучше затхлости общественного транспорта.

На самом деле, Кира боялась, что клептоманка вновь проснётся в ней и она украдёт и, ещё хуже, не сможет отделаться так легко. Хотя знакомство с этим… Как его там? А, Ноэлем – по какой-то причине ей тяжело было запомнить его имя, но зато черты лица мужчина и общие приметы практически въелись в мозг… В общем, она не испытала восторг. Да и телефон разбила.

– Конечно, – сообразив, что прошло слишком много времени с его вопроса, Кира поспешила снять с себя лишние подозрения. Его присутствие не особо мешало девушке, скорее, служило фоном, помогающим не забывать о том, где она находится, в какое время. – Ты где-то здесь живёшь?

Постепенно желание избавиться от парня нарастало. Кира не знала, как теперь себя с ним вести из-за того откровения. Пусть после своего признания она и отшутилась, как можно правдоподобнее сославшись на тягу к чёрному юмору, но, без сомнений, Рэй долго не забудет её рассказ. Для самой неё эта история тоже была практически как заново узнанной. Стало ли легче после? Одновременно да и нет.

– Верно, а ты раньше не замечала меня? Я часто видел тебя на остановке, когда шёл за продуктами. У тебя здесь кто-то живёт из родственников?

– Типа того… – иногда ей нравилось, когда имелась возможность лишь подтвердить, не дополняя лишними подробностями. Ей очень не хотелось сейчас обсуждать цель её визита, однако, какое-то время помолчав, Митчелл решилась сказать часть правды: – На твоём районе неплохой магазин сладостей. Точнее, был.

– Ты о магазине Ворсула? Я его, наверное, наизусть знаю уже… Моя младшая сестра при каждой прогулке тащит меня туда, – несмотря на недовольство в голосе, девушка, бегло взглянув на него, увидела в Рэе долю нежности и любви. Не успела Кира узнать самое нужное, как парень, чуть расстегнув простую чёрную ветровку от тепла вышедшего из облаков солнца, прекратил путь. – А ты разве любишь сладкое? Ты же всегда при наших дурацких школьных чаепитиях в младших классах отказывалась от конфет наотрез, я помню…

Её слегка смутила столь хорошая память юноши на такие незначительные детали, особенно по отношению к ней. Они и не общались особо никогда близко. Что если не только Рэй замечал и обдумывал все увиденные странности девушки? От этой мысли настроение окончательно омрачилось.

– Однако сладости – понятие мутное, – раздражённо бросила Кира. Она прошла мимо застывшего одноклассника, игнорируя его специально. Останавливаться не было в её планах, и хотелось верить в его догадливость.

То ли Рэй заинтересовался словами рыжеволосой, то ли перспектива потерять Киру из виду подтолкнула его применить свои хорошие физические данные и в два счёта догнать её.

– Правда? Почему?

– Сладким бывает не только то, что содержит какао да один сахар. Ворсул славился своим умением делать пастилу.

– Да она же кислая!

Какой же Рэй бывает бестолковый! Порой хотелось послать его куда подальше со своими идиотскими расспросами, точно он тупой, но ужасно любопытный ребёнок. Кира не хотела признавать свою собственную вину в вознкающем раздражении. Ведь, если подумать, её бесил абсолютно каждый человек спустя определённое количество времени. Она просто не могла слишком долго делиться с кем-то своим обществом, старательно избегала этого, не пыталась как-то исправить свои перепады в настроении. Кира просто не нуждалась в этом – в посвящении себя кому-то. Потому что иначе она ощутит, как часть души задаром может в любой момент перейти в руки каждому. Доказательств у неё в этом не было, но… Чёрт, какие нужны доказательства, если один дискомфорт и факт каких-то непонятных изменений и преобразований в её мыслях, стоит кому-то уделить чуть дольше времени, уже значимая причина. Она отчаянно боялась в один из таких моментов потерять себя.

У неё явно большие проблемы с социализацией. Кира не сумела переступить нужный порог много лет назад, когда мир только открывался ей. В этом не было необходимости.

– Вы все слишком избалованны приторностью вкуса, что, пробуя настоящий, который гораздо блеклее в сравнении, не ощущаете вообще ничего, кроме кислятины. Но это не так. В кислоте есть сладкая нота.

– Хочешь сказать, у меня нарушены рецепто…

Когда же ты умолкнишь, когда. Ты хочешь завязать спор не потому, что тебе нужно знать различия натуральных сладостей и адской шоколадной смеси. Ты жаждешь этим зацепить её, надеешься на сближение, ерунду в виде дружеского общение и…

– Что случилось с Ворсулом? – Кира прослушала половину из того, что нёс в дальнейшем Рэй. И, кажется, он немного обиделся её наплевательским отношением, однако не стал выражать своё недовольство:

– Не знаю подробностей, но его точно убили прямо в магазине рано утром, когда он только зашёл внутрь и даже не успел перевернуть табличку на «открыто». – Говорил задумчиво парень. Кира молчала, ожидая больше информации. Не надеялся ли он, что она вновь вернётся к обсуждению разницы сладостей? – А может, это она нарочно оставила здание закрытым.

– Ты имеешь в виду, убийца – женщина?

Она говорила себе, что уже ничего плохого за день не случится. Но опять ошиблась.

– Да уже недели полторы прошло с того времени, кто его знает. Я от отца слышал, а тот ещё от кого слухи. А ты сюда всегда ради этого магазина приезжала что ли? – вдруг забеспокоился Рэй, и Кира подумала о новом предстоящем побеге, защите своих прав или чего-угодно: она едва сдержала дрожь. – Слушай, тебе не далековато пешком идти? Не подумай, что я ленюсь наматывать километры – мне это только на пользу, но…

Снова не то, что она хотела бы от него услышать. И в то же время Кира чувствовала непередаваемое облегчение, до сих пор слыша бешеное биение не желавшего угомониться от волнения сердца в груди.

– Пожалуйста, мне очень важно знать. Неужели там не было… – мимо прошла пара школьников совсем младших классов. Девушка жестом показала Рэю на скамейку в самом углу многоэтажного дома, и осмелилась продолжить разговор только после приземления на успевшую нагреться от солнца деревянную конструкцию. Сглотнув, Кира расправила плечи, дождалась, когда парень сам усядется, и безэмоционально спросила: – Неужели там не было камер? Навряд ли мистер Ворсул оставлял бы без присмотра столько изделий ручной работы.

Не звучало ли это с её стороны странно? Интересовался бы любой другой человек подобными деталями? Кажется, паранойя перерастает в уже что-то ненормальное и безумное. Ещё эти вспышки бесконтрольных воспоминаний из такого далёкого, почти, казалось, утратившего свою важность прошлого и вместе с тем абсолютный туман в некоторых настоящих кадрах плёнки её жизни. Будто какой-то брак.

Рэй пожал плечами:

– Были, конечно. Но толку мало. Только по очертаниям фигуры смогли определить пол убийцы, а в остальном – полностью скрыта за какой-то мешковатой чёрной одеждой с капюшоном, вроде. Забыл, как эта херня называется. Модная ещё сейчас.

– Может, кочевой плащ? – Кира побелела и с ужасом ждала ответа, мечтая о любом ином, а не о том, который она, без сомнений, знала заранее.

– О, да!

***

Обдумывать можно бесконечно. Пытаться, основываясь на ошибках, совершенствовать, полностью изменять. Она честно пыталась заниматься этим с того момента, как вернулась домой. Сбежать от Рэя не составило труда после получения нужной информации: соврать о том, что ей внезапно вспомнились крайне важные дела, а затем поспешить сесть на автобус у ближайшей остановки. В принципе, прошли они и не так далеко от района, где был магазин сладостей, где ещё недавно она наслаждалась запахом ванилина и какао при входе в эту мастерскую по исполнению детских мечтаний, где часто жаловалась мистеру Ворсулу на никчёмную жизнь, признаваясь в постоянном чувстве неудовлетворения, что бы она не пыталась делать. На это добрейший продавец всегда угощал её бесплатной порцией пастилой и уверенно говорил, что всему придёт своё время: и плохому, и хорошему, и предназначению каждого человека.

Что ж, его время не пришло, а… прошло.

И в этом как-то причастна она. Хотя бы по тому же кочевому плащу.

Но он имелся у стольких подростков вокруг! Никак не может быть, чтобы именно Кира каким-то образом совершила что-то опасное против жизни мистера Ворсула. Она бы помнила это. Не было никаких доказательств, кроме этого безобидного и мелкого совпадения. Но почему тогда на душе так тяжело, что появлялось желание добыть любыми нелегальными способами ту запись с камеры и удостовериться самой. Полиции не удалось определить личность, а у Киры всё получится, как бы по-детстки это не звучало.

Её обманывали. Дурачили. Насмехались.

В комнате становилось душно, хотя сами ладони девушки были ледяными. С шумом распахнув окно и продолжая стоять напротив поступавшего свежего воздуха, Кира с наслаждением приложила свои руки к лицу – те хорошо служили заменой льда – и чуть успокоилась. Критические темперутары всегда усиливали все её эмоции.

Почему вообще ей взбрело в голову в срочном порядке посетить магазин сладостей? Для этого должна была быть причина, ведь не просто за пастилой она решила поехать! В последнее время девушка слишком углубилась в чтение дурацких книг по психологии, биологии – вообще всего, что объяснило бы причины её недавней лихорадки – и случалось часто так, что забывала поесть не то, что остатки уже испортившейся пастилы с прошлого визита, но и другую еду.

Ох, как она могла забыть!

Сон.

Чувство отсутствия безопасности стало критическим после проклятой вечеринки с примесью алкоголя и наркотиков, точнее, после сна. Кира находилась в магазине Ворсула в своём сознании, но только… без него самого.

Там был кто-то другой. Тот, кто обманул её. Старуха заставила разломать Киру голову кролика, обещая начинку. Начинку… В виде лунатизма с причинением лёгкого вреда первой попавшейся девчонки.

Кира отчаянно закусила губу, уставившись пустым взглядом в одну точку на улице. Разгадка близка, но после каждого старательного анализирования произошедшего возникало раздражение, обида и непонимание. С каждой секундой она наоборот против воли уходила от овтета на ступень вниз, всё ближе виднелась пустота и темнота.

– Ненавижу! – в конце концов, злобно крикнула Кира непонятно кому. – Когда это закончится? Когда?!

Наверное, сработало самовнушение, потому что на какую-то крошечную долю секунды ей почудился ответный выкрик с помесью проезжавших машин и криков ворон, но, конечно же, подобное случилось чисто из случайности, удачного накладывания различных звуков с улицы нужным образом. «В конце» или что-то типа того – какой глупый и нелогичный набор слова с предлогом. Да даже если бы само шестое чувство решила проявить себя и действительно заговорить, Кира посчитала бы его чрезмерно завышенным различными учёными.

Зеркало показало уставшую девушку, мимика которой почти отсутствовала, если бы не яростно прищуренные глаза, жаждущие уничтожить собственное отражение силой мысли, и не презрительно скривлённые губы.

Очень тяжело. Чтобы понять и восстановить пробелы, потребуется чуть ли не вечность. Как же ей удалось тогда вспомнить первое появление Фревина?

Неожиданно послышался шум заезжавшей в гараж машины. Отец явно был не в расположении: резкий поворот и такое же торможение вызвало сопротивление шин в виде их визга, и она почти видела, как на дорожке остаются чёрные следы в местах особой злости водителя. В последний раз их общение с Джиммом было… Эм-м… А можно считать сухие приветственные кивки без намёка на какой-либо диалог? Может быть, болея, Кира гораздо охотнее говорила с ним, пока тот ещё приходил в её комнату до поры до времени. До Гестии.

Хлопнула дверь, а позади самой девушки что-то сказочно зашелестело подобно ткани на ветру. Не успела она и удивиться чьему-то знакомому высокому худому силуэту прямо за её спиной, как жёсткий, холодный голос благодаря своей мощности заставил испуганно перевести взгляд в сторону приоткрытой двери.

– Кира!

Это не хорошо. Джимму не бывает дела до дочери, даже если ему в чём-то нужна помощь, он никогда не попросит её, не позовёт. Возможно, кто-то из школы решил нажаловаться на пропуски Киры?

– Если ты дома, будь добра спуститься!

Теперь стало очевидно, что дело было не в глупых школьных проблемах. Хотя она и вовсе считала любые недомолвки в этой сфере преглупейшим поводом ссоры между типичными подростками и родителями.

Кира не горела желанием исполнять приказ отца, как послушная слуга, очень уж хотелось сделать всё наоборот и заставить его самого прийти к ней, взбесить ещё больше. Только на этот раз, судя по бушующей ярости и примеси взаимной ненависти в его голосе, злить его сильнее было бы рискованно. Конечно, те моменты перехода границ давно не наступали…, но и друг, с насмешливым любопытством наблюдавший за ней прямо сейчас, тоже должен был быть далеко в прошлом.

Слишком часто она начала употреблять все эти слова, связанные со временем.

Отец был одет в один из своих лучших смокингов, тёмно-синий цвет которого выгодно подчёркивал его угольные волосы, что тоже не остались без специального ухода: идеально ровный пробор на боку, все пряди старательно зачёсаны назад, а не потеряли они своего презентабельного вида спустя столько часов из-за, должно быть, геля. Конечно, Кира знала о любви отца ко всему идеальному, строгому, но именно этот костюм он надевал по особенным случаям.

Наконец, почти спустившись по лестнице, девушка замерла на паре ступенек и смело посмотрела в его глаза, ни разу за момент речи не отведя взгляда. Правая рука продолжала опираться о перилла и недовольно постукивать пальцем по ним.

– Чего ты хочешь? – ей не составило труда с первых секунд диалога сразу же показать своё ответное раздражение и то, что она не боится, не чувствует вины за что-либо и вообще желает поскорее вернуться к себе.