Текст книги "Начинка (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Почему она верит ему? Ему нужны лишь деньги её отца, но пока они в её власти. И всё же не всегда даже ради огромной суммы можно пойти на риск. Ноэль неспокойно трогает свою рацию, высовывающуюся из кармана, тянет с ответом.

– Ты должна всё рассказать мне. Утром. Хорошо?

Фревин, пожелавший расположиться на заднем сиденье, никогда сильно не говорил с такой животной ненавистью. Если он действительно чёрт, теперь она могла без труда поверить, ибо не способны же люди столь глубоко заходить в своих порождениях адских эмоций!

– Сделаешь это, и я убью его.

Она сглатывает и решается кивнуть Ноэлю. Но какой ценой?

***

– Ты пожалеешь об этом.

– А ты идиот, если не понимаешь, что он может помочь увести от меня подозрения, – агрессивно отвечала Кира, нервно пихая ключ в замочную скважину достаточно неплохой по качеству каштановой двери. Не сравнить, конечно, с отцовской. – Моя кровь – моя гибель! Полиция легко сопоставит факты.

Не стоило обсуждать эти темы на лестничной площадке, когда эхо от даже тихого голоса девушки готово разнестись по другим этажам, к тому же получая в ответ тишину. Никто не мог видеть её собеседника, как известно. Но ей, кажется, было давно наплевать.

– И с какой стати им делать это, Кира? Ты совершенно не слушала меня. Твой Рэй уже сейчас видится в их глазах как самоубийца. Я знал это, когда предлагал эту идею. Она гениально проста.

– А кровь? Ты о ней подумал?

Щелчок, и следом за раскрытием двери последовал запах тяжёлого, по её мнению, одеколона Ноэля вперемешку с табаком. При ней полицейский никогда не курил, поэтому это открытие немного удивило Киру. В прихожей было всё просто обставлено в таких же тёмных, но не чёрных тонах, а на тумбочке действительно лежала пепельница с парой свежевыкуреных сигарет.

Фревин безжалостнее отнёсся к хоромам почему-то ненравившемуся ему Ноэля. Он на миг исчез в других комнатах, не став дожидаться, когда девушка снимет обувь. Из левой стороны глухо донеслось:

– Да, я не предвидел твоё падение и отсутствие координации…

– Ты забыл упомянуть, кто отбросил меня, – прошипела Кира не хуже гадюки. Она мгновенно вспомнила подробности и внезапную вспышку ярости Фревина. Ещё и ботинки не желали нормально сниматься способом «обопрись носком о заднюю часть ноги и сними без помощи рук». Пришлось сдаться и наклониться, чтобы расшнуровать.

– Нечего было прикасаться к нему.

Эта реплика была очень подходяще произнесена, но явно не для неё самой, когда Кира склонилась к нему пятой точкой. Она не была уверена, что юбка прикрывала должным образом всё необходимое, и пожалела о раннем снятии парки. С великим трудом надев невозмутимую маску, Кира выпрямилась, повернулась к нему лицом.

– Ты так зовёшь поцелуй? – выгнула бровь она и пожалела: Фревин недобро поджал губы и подступал к ней, хоть и не спеша, но было в его движениях мрачное растягивание, предвкушение её конца.

Кира чувствовала опасность и инстинктивно отступила назад. Вот только он всё равно бы рано или поздно приблизился бы, а дальше дороги не было – дверь вела наружу. Выходить из квартиры не рационально. Но рационально ли просто смиренно ждать, когда Фревин попытается что-либо сделать плохого ей? Он наконец остановился, и в такой близи особенно ярко видна была глубокая складка, залёгшая у него меж бровей.

– То твоё нелепое действие – да. Моё – нет.

Задавать уточняющие вопросы не потребовалось. Фревин сам всё сделал за неё, но способом, способным любого сбить с мысли, пути, действия – всего на свете. Ибо она поняла, что те жалкие попытки с мёртвым Рэем были и вправду прикосновениями, смешными, детскими. До последнего момента она, как оказалось, была в неведении о тайном, жаляще-пленящем искушении при проникновении ледяных губ Фревина, но с горячим языком в её рот. Это было не пошло и мерзко, потому что не переходило грань, опускающую до животного уровня. Он лишь дразнил её, давал намёк на полное погружение в чарующую бессознательность и тут же вовремя отступал, терзая. В один из особенных таких повторений продолжения больше не последовало.

Фревин не глядел на неё, прервав поцелуй. Мрачнее тучи, он обошёл девушку и исчез в двери. Что происходит?..

Ключ два раза падал, прежде чем у неё вышло вставить его повторно в замок.

– Куда ты уходишь?! – в отчаянии воскликнула Кира и, наплевав на гордость и его умелый захват её врасплох, на возможных соседей, побежала, не потрудившись закрыть за собой дверь и прыгая через ступеньки, как глупая собачонка, следом. – Ты не уйдешь!

– Отчего же? Ты ясно дала понять, что я добился своего. И, в принципе, так оно и есть. Моя цель больше не имеет смысла.

С ним что-то неладное, он ужасно зол по неизвестной ей причине. Она ведь ничего не совершала сейчас компрометирующего!

– Но… Но… Ты – это я! Я не позволю тебе уйти, не теперь! Ты оставляешь меня ни с чем, это нечестно!

На нижней площадке он соизволил дождаться её, так и не вернувшись к своему прежнему умеренному настроению. Хотя поцелуй – не умеренно, а, скорее, бушующе и захватывающе. Для Киры явно.

– Бедная Кира, – безрадостно говорил Фревин, презрительно скривишись. Рыжеволосая не решалась подойти к нему ближе и продолжала стоять на самой последней ступеньки до ровной поверхности, как бы служащей преградой. – Ты по-прежнему считаешь, что я твой вымышленный друг, спаситель и заступник, на которого можно свесить все свои грехи? Неужели ты так ничему и не научилась, не поняла? Это же легче, чем убивать кого-то отвёрткой, незаметно подбрасывать таблетки…

– Прекрати! – машинально выпалила девушка сквозь сбившееся дыхание. До сих пор не удалось прийти в себя после… После его показательного выступления, как надо целовать.

Но Фревин был жесток. Он ударял в неё словами точно так же, как и в их первую встречу крупными камнями. И душевную боль от осознания грубого разрушения всего было гораздо тяжелее вынести. Разве что вбежать обратно в квартиру – к несчастью, затея сразу не удалась: мужчина предугадал или прочитал её намерения и схватил ту, притягивал к себе, позволяя от потери равновесия упасть ему на грудь.

– У тебя никогда не было тульпы, Кира. Ты не настолько одарена фантазией и верой в своё воображение, чтобы создать вторую свою личность. – Фревин не замечал намеренно окриков девушки, крепче прижимая её к себе, только повышал тон и поглаживал рыжие волосы Киры успокаивающими движениями. – Мне было интересно с тобой находиться, заставлять верить в придуманную мной сказку, но правды я сказал тебе очень мало. Верно лишь то, что вызвало моё появление твоё сотрясение мозга. Ты и не помнишь, как молилась о помощи давно не Богу. И так искренне и жалобно, словно Дьявол – последняя твоя возможность спастись. И я решил навестить тебя, но выдать за друга. Обычно люди, узнав о встрече с самым греховным созданием, мигом жалеют и трусят, как звери, столкнувшиеся с кем-то сильнее их.

– Не надо…

– Ты интересно металась между своим безумием и попытками очиститься от этого самообманом. Ты убивала по планам, которые планировала давно, но твёрдо верила, что их инициатором был я. А я… Мне не составляло труда читать тебя, твои низкие желания и невинно пересказывать их от моего лица. Мне же лучше: чем больше ты падаешь, тем выше поднимаюсь я. Каждое твоё убийство, каждый разговор со мной, взгляд в мою сторону – абсолютно любая мелочь неплохо питает меня, материализуя в твоих глазах. Ещё недавно я мог являться тебе в одних снах, а теперь, смотри-ка, уже и спокойно утешаю и собираюсь свернуть тебе шею. – Фревин склонился к её лицу, к её дрожащим от потрясения губам и сладко прошептал: – Не бойся, вот это уже снова ложь. Трудно долго говорить одну правду…

– И зачем? Зачем… – она не имела сил правильно сформулировать свою мысль. Всё, на что была способна – это пытаться до последнего подавлять рыдания. Почему столь неприятно слушать его? Глупая, безвольная дура.

– Да, ты права, – мягко произнёс мужчина. – На твоём месте я бы убил себя после стольких глупостей. Могу даже помочь, если хочешь… Но, погоди, ты хотела спросить меня, зачем я вёл эту игру, сладость моя?

Она кивнула и вновь захотела оттолкнуть его от себя. И он больше не мешал этому случиться. Свободно вдыхая без чьих-то сжиманий ставший жарким воздух, Кира с мукой ждала продолжения рассказа Фревина. Чёртова мазохистка.

– Я делал это и до тебя пару раз в несколько столетий. Элементарное поддержание сил, Кира. Мне нужно, нет, мне доставляет удовольствие разбавлять скуку захватом чьей-то души и постепенной возможностью поистязать их. Мне нравятся ещё живые люди. Как ты… Умирающие и мёртвые всегда могут видеть меня, но они уже обречены, с ними неинтересно.

– Рэй…

– Поняла теперь? – он ненадолго просветлел. – Хорошо.

– Что случилось с теми, кого ты преследовал так же?

Кажется, он начинал испытывать раздражение от её многочисленных вопросов, судя по беглому взгляду на проём лестницы на нижние этажа и последовавшему быстрому будничному тону:

– В конечном итоге, они отдавали мне власть над их телом. Думали, я помогу им. Но, конечно, я учинял ещё больше бед и доводил их наблюдавшие со стороны души до нужного мне – безоговорочной продаже взамен на забытье.

Невозможно. Это сказка. Ещё одна сказка.

Её шатало. Кажется, похожее состояние было перед той лихорадкой. Его лицо всё чаще расплывалось.

– Значит, и меня ты убьёшь… – Кира даже не понимала, сказала она это вслух или только попыталась. Схватившись за перила, головокружение удалось немного угомонить.

– Нет. Что за наивность! Хоть я пару раз и был в тебе…

– Ты убил Ворсула…

– Именно. Я и сам не думал, что ты настолько спокойно поддашься мне, станешь танцевать со мной.

Удивительно, как какое-то обыкновенное слово способно разнести в пух и в прах её лёгкую сонливость то ли от стресса, то ли от настоящей измотанности организма. Правда, длилось это пробуждение, резкие ноты в голосе и ясный взгляд слишком мало.

– Что?! Нет, ты не мог только из-за танца…

– О, так ты помнишь, как мы чудесно провели время?

– Я не знала, что танец равен согласию на убийство! – казалось, даже на улице сквозь закрытое окно могли услышать её крик. – Ты не предупреждал меня!

– Прости, – извиняющимся тоном ответил мужчина, через секунду приторно улыбнувшись. – У нас разные понятия о согласиях.

– Ты помогал мне, – она уцепилась за последнюю веточку, чувствуя, несмотря на хрупкость, всю её важность. Может быть, превосходящую даже его откровения. – Не только в убийствах! Ты предупреждал меня, наставлял, разве нет? Тебе не всё равно, иначе бы ты позволил усадить меня за решётку или сдать в дурдом, иначе Ноэль не раздражал бы тебя, иначе бы мой поцелуй с Рэем не вызвал такой гнев!

Да, очевидно, что Фревин прекрасно осознаёт это и не знает, как оправдать эти свои поступки. Она задела, она нашла способ достучаться до него!

– Всё это… – Несколько рассредоточенно окликнулся мужчина и как робот без лишних отклонений и запинок провёл рукой по распущеным, но вполне не спутанным волосам. Фревин холодно осмотрел Киру с ног до головы, а потом заключил: – В прошлом. Я дарую тебе долгожданное одиночество, о котором ты вечно просила меня.

Она хотела вновь крикнуть ему остановиться, не сметь уходить, была даже мысль втащить его в комнату и запереть дверь квартиры, будто это могло остановить порождение Ада, но в итоге ничего не предприняла, продолжая оставаться на одном месте, жалко свесив болтающиеся безжизненные руки.

– Почему?

Несколько раз эхо повторяло её слова, вынуждая невольно оседать на ступеньки от потери всех существующих сил. Больше ничего не осталось. Она одна, она даже не имеет себя. Она потеряла это.

Пусто.

– Потому что сумасшедшие не попадают в Ад. Их участь и твоя – жить с этим всегда, в наказание обретя после смерти только бесконечные муки.

– Какие?

– Терпеть этот мир в виде призрачных следов и смотреть, – он вдруг запнулся, помогая зарождаться глупой надежде в сердце девушки на лучшее, – как тело гниёт и обнажает кости.

========== Глава 19. Дважды проснуться ==========

Гудки, гудки, сброс, снова гудки. Бесконечно можно ждать ответа, но постепенно её начинало тошнить от одного улавливания слухом этих отрывистых звуков. Это что, издевательство? Ноэль не берёт трубку намеренно, она уверена! Как бы много Кира отдала бы за возможность послать через радиоволны самые «наилучшие» ему пожелания. Почему он не желает отвечать?!

Они все хотят замучить её до полного безумия.

Кира срывает злость на начавшем вдруг издавать новый звук телефоне – уведомление о разряжающейся батареи – и швыряет его вперёд, в окно. Но ожидаемого фонтана осколков не последовало (это помогло бы прийти в себя). Мобильник оставил лишь царапину на весьма удачном по качеству стекле и с потухшим экраном шлёпнулся на паркет. Судя по свистящему удалявшемуся скрипу, он отлетел куда-то в угол.

Как же погано. И поганее ещё больше, стоит вспомнить причину такого состояния Киры. Она не должна ощущать это, эти чувства не знакомы ей уже несколько недель с его появления. Но прошёл час с наступления её полного одиночества.

Одна. Физически, психологически, астрально. Какие ещё имелись виды одиночества? Неважно, ведь, будь их миллион, ровно в каждом Кира ощутит эту ноющую грудную боль, не объяснимую докторами. Потому что всё в голове. Сам человек по своей глупости имеет тягостное стремление к растягиванию, смакованию несуществующей проблемы. Для Вселенной ничего не значат её переживания, но она продолжает испытывать их, только она одна. У неё не выходит прекратить. Почему отсутствовала возможность выключить себя? Не полностью, если говорить о смерти, а частичные функции.

Фревин, это ты виноват. И она, раз позволила провести себя, искренне, как и в раннем детстве, поверив в каждое его слово. Может быть, он и сегодня солгал ей, и на самом деле он не чёрт, а какой-нибудь суккуб, а Кира всё равно принимала каждое его слово за чистую монету. Только ничего чистого не бывает, благодаря микробам, ничего не смыслящим одноклеточным, атомам. Снова всё сводилось к вечному – бесконечной Вселенной.

Будь ты проклята! И ты, и она сама, и Фревин, и Лондон!

Дождь барабанил за окном, как в последний раз, словно пытался показать людям свою прекрасную мощь, количество и различную интенсивность влаги. К такой погоде добавлялись и порывы почти ураганного ветра, способного, наверное, унести в далёкие края Киру, очутись она на улице. Неужели близился конец света?

Она будет молиться о нём. Была слабая надежда, что хоть это способно угомонить, убить в ней… Что? Страдания? Какое противное слово.

Сколько ещё придётся вот так просидеть на стуле посреди полупустой спальни, которую Ноэль отвёл для неё? Не имелось сил что-либо сделать, хотя следовало бы. Это помогло бы отвлечься рано или поздно, показать, доказать самой себе, что она продолжала взаимодействовать с миром, совершать скучные, никому не нужные бытовые вещи в виде расстилания простыни на немного пыльный матрас или открытия окна для проветривания затхлой комнаты. Ноэлю явно было не до ежедневной уборки в собственной квартире. Возможно, он не делал этого по причине редкого появления здесь. В первые минуты прихода сюда Кира не замечала за вполне приличной мебелью и в целом обстановкой признаки заброшенности. Фревин потрудился на славу, переключив внимание девушки на его откровение.

Ещё больнее. Не надо напоминать себе об этом. Лишний повод болезненно морщиться, тяжело выдыхать и инстинктивно глядеть в сторону распахнутой двери. За пределами комнаты ничего не было видно из-за позднего времени и выключенного света.

Вдруг он придёт?..

Нет. Не надейся.

Кира резко поднялась. Что именно побудило её наконец перестать изображать из себя статую? От долгого сидения ноги затекли, и каждый шаг давался неуклюже, как если учиться заново ходьбе. Свет по-прежнему не включала, доверяясь интуиции и выставлению рук перед собой. На выходе в коридор справа от неё что-то с грохотом упало, а затем послышался и лёгкий дребезг, но Кира даже не замедлилась. Лампа, вешалка, столик с вазой или что угодно – не беспокоило ни капли. Какое вообще имеет значение поломанное? Это уже не починить. Лишь купить новое.

А вот себя она, как бы не жаждала, не сможет больше никогда привести в прежний вид. Может, внешне и уберутся со временем почти чёрные синяки под глазами, кожа утратит сероватый оттенок под летним солнцем, а чересчур впалые скулы от стресса постепенно смягчатся, но это и было единственным внешним превращением, точнее, приукрашиванием настоящей Киры: искромсанной, с изуродованной душой, избитой и выдохшейся. Будь она зрителем своей жизни, давно бы сжалилась и добила бы себя.

Но, к несчастью, щёлкнуть пальцем и остановить ход жизни невозможно, поэтому девушка продолжала бродить по квартире, заглядывая в случайную комнату и на пару мгновений останавливалась, будто и вправду что-то видела сквозь эту темноту. Иногда молния служила источником света, но, специально дожидаясь именно её, Кира тут же отворачивалась и брела прочь. Не хотела видеть саму обстановку, доверяясь собственным предположениям? Если бы дело касалось одной лишь обстановки…

Кира убеждала себя, что, вот, в одной из этих мрачных комнат затаился он, но просто не желает так рано показывать себя, выжидает. Пока это не доказано включением света, позволящим бы увидеть пустую ванну или гостиную, она без угрызений совести спокойно считала правдой только свои мысли. Хотя, о чём это речь? Правда – есть правда! Всё правда.

И она права, и Фревин прав, и отец прав. Все верят своим правдам.

Кира истерично хихикнула, впервые подавая первый звук за последнее время, не считая дыхания. Веки на глазах тяжелели. Пора бы поспать, наверное. Или закричать. Ибо ублюдское, надоедливое чувство боли в груди и комка в горле никуда не делись. Как от них избавиться?! Это невыносимо!

Фревин оставил её и вернул ей возможность, хотела она того или нет, справляться со всем целиком. Чёрт он или тульпа, но помощь от него в виде необговорённой кражи или, возможно, подавления нежелательных эмоций девушки была значимой. И зачем бы ему это делать? Зачем, в конце концов, показывать, что значит поцелуй?!

– Ответь мне! – рявкнула Кира дверной ручке, за которую она прикоснулась, чтобы открыть очередную дверь. Она прекрасно осознавала, что разговаривала с частью мебели. До степени умалишёности ещё не дошла, но, кажется, ждать долго не придётся.

Знак свыше от грома или по смешной случайности раздалась пронзительная мелодия из Щелкунчика. Какого… Фревина.

Неясно, что именно звонило. Может, это Ноэль наконец-то вспомнил о ней, а телефон от удара об окно глюканул, и звонок поменялся на один из стандартных? Только навряд ли практически умершая зарядка не отключилась спустя час лежания на полу и невозможности пополнить откуда-то нужную энергию.

Как выяснилось, домашний телефон хозяина квартиры настойчиво трещал из прихожей, где так и валялись чемодан и рюкзак Киры. Конечно, забыв о них и толком не видев, она споткнулась о них и смачно врезалась лицом во входную дверь. Недавно ушибленный нос вряд ли обрадовался такому обращению, мигом выдавая недовольство льющейся кровью. А телефон не успокаивался.

– Где ты пропадаешь? – Кира с великим трудом ещё держалась на ногах, схватывая одной рукой телефон и нажимая на светящуюся зелёным кнопку, а другой бесполезно силясь приостановить кровь. – Я же сказала тебе, чтобы передал девчонку мне! – это говорила Гестия. – Если решил обмануть меня, Ноэль, знай, что ничерта тебе не достанется от его бабок!

Эта женщина, ещё недавно говорившая с ней ласковым, гипнотизирующим тоном, отныне не была похожа на прежнего ангела. Очарование испортилось гневом, но не таким, как если бы случилась обычная неурядица. Нет, Гестия была в бешенстве, противоречащем её профессии. Сейчас она была пациентом в глазах мигом выбравшейся из своей ямы горя Киры.

То ли испугавшись, что женщина заподозрит неладное, то ли от удивления рыжеволосая вдруг нажала на отбой и, помедлив, решилась вытащить батарейки из домашнего телефона. Ей удалось это почти без осложнений, учитывая потёмки.

Кира запуталась. Получается, Ноэль предал её? И причём здесь Гестия?

Шатание очертаний комнаты были по причине усталости. Организм больше не мог терпеть, настойчиво требуя передышки. Но Кира не хотела в такой момент сдаваться: хоть она и присела на пол, пачкая и себя, и поверхность паркета кровью, мысли без остановки копошились в её черепной коробке, как рой мошек.

Гестия знакома с ним… И тесно. Другого объяснения не было. А как же отец? На кого тогда работал Ноэль?

Она уснула или, может, окончательно отключилась, потому что полная темнота наступила очень быстро, совсем как по щелчку пальцев. Прямо, как она и хотела.

***

Кира просыпается на чьих-то коленях. Голова приподнята, чужое тепло создавало ощущение самой уютной в мире подушки. Обладатель этих рук, продолжавших осторожно придержить её голову, напрягся только на крошечную секунду, когда заметил пробуждение рыжеволосой. Она до сих пор под мысленным одеялом слабости, но это не мешает интуиции и знакомому, без причины образовавшемуся спокойствию, понять.

Фревин.

Она резко, с несвойственной для себя в таком состоянии бодростью, вскакивает, не понимая, приснился ей тогда уход его или нет. Боится повернуться к нему лицом, боится увидеть кого-то другого, не такого долгожданного или, чего хуже, вообще никого.

От облегчения Кира не с первого раза разборчиво задаёт вопрос. Приходится мысленно сосчитать до трёх, чтобы повторить:

– Ты вернулся?

– На время.

Ожидалось, что Фревин, на вид и не злой, и не радостный, будет выдерживать долгую паузу, тянуть с ответом или говорить загадками, как это обычно у него бывает. Почему-то Кира несколько расстроилась от скорости его реакции и… от сухого тона. Это подтверждало реальность их последнего нелёгкого и задевшего за живое разговора.

– Как это понимать? И… – Кира удивлённо уставилась в окно, из которого уже во всю лился солнечный свет утра, предвещавший такой же приветливый день. – Ноэль должен был вернуться…

Каким-то образом они находились в гостиной, а ощущение чего-то постороннего на лице, по типу только недавно шедшей крови, исчезло. Какое-то лихорадочное возбуждение охватило её. Это часто бывает с людьми, стоит им осознать, что они могли пропустить что-то важное.

Она вышла в коридор, не оглядываясь, обошла кухню, спальню Ноэля, наконец, видя полноценную обстановку квартиры (слишком много коричневого), даже постучалась в ванну, но та не была заперта. Никого не было.

– Ноэль не придёт.

Внутри самой её произнёсся голос: нечётко, немного тихо, как будто радио в соседнем помещении. Самого мужчины нигде не было видно. Похоже, он решил остаться на прежнем месте. Действительно, с чего бы это ему бегать за ней?..

– Это еще почему? – Кира холодно говорила с Фревином, чувствуя себя полной дурой. Она была рада ему, но больше не покажет этого. Все, все предают. Эти люди, эти чёрты… Гестия ещё зачем-то звонила Ноэлю… Уже как раз думая набрать его номер, если телефон не сильно повредился после её с психу совершённого поступка, девушка резко отреклась от этой мысли, внезапно вспомнив подробности.

Тишина, как и ожидалось. Вот это в его репертуаре…

Кира вздохнула и присела о бортик ванной, чувствуя химозно-лаймовый запах освежителя. Почему он вернулся, пусть и на время? Ещё сильнее помучить ей? Или, может, услышал молитвы Киры о последнем ударе, который бы убил её полноценно? Что ж, если это правда, ему не стоит медлить. Она давно готова.

Но в глубине сознания также таился вопрос, касающийся её собственного самочувствия. Если верить смутным воспоминаниями с ночи, отключилась она далеко за полночь, а нынче шёл только шестой час утра. И при этом ни намёка на остаточную усталость. Такого просто не может быть. Да и нос не болит…

– Фревин, – неуверенно окликнула его девушка, смотря на своё отражение в чистом, а не запятнанном в каплях воды или разводах от пальцев зеркале. Новая странность – помимо идеально отполированной поверхности отражения, квартира выглядела жилее прежнего. Солнечные лучи не могут настолько приукрашать предметы! – Почему он не придёт?

– Я убил его.

Снова ответ в голове. От этого создавалось впечатление, будто самого Фревина и не было здесь, ей всего-навсего привиделось, и сейчас, возможно, она говорит и не с ним, а… с самой собой. Хочется верить, что нет. Однако Фревин сказал какую-то… нелепость. С его привычной холодностью и безразличием, жёсткостью, но смысл от этого не поменялся.

– Это шутка?

– Исполнение обещаний, по-твоему, для тебя смешно?

– Каких обещаний? – не сразу понимает Кира и говорит это громче.

Молчит. Ждёт, что девушка предпримет дальше? Но что она может? Для начала, наверное, перестать заседать в ванной комнате. Ей необходимо видеть Фревина, его выражение лица и, самое главное, убедиться в его нахождении здесь.

– Я же предупреждал тебя, Кира, – с несвойственной для мужчины мягкостью говорит он ей, наблюдая за её приходом и уже более наигранно покачивая головой. Всё-таки мужчина здесь. Это успокоило. – Мне начинает надоедать рассказывать тебе то, о чём ты должна догадаться сама, если у тебя имеется чувство самосохранения. Но, похоже, с моим появлением ты совершенно его утратила.

Серьёзно? Утратила?! Да она бы и не думала о той же самой крови, которая осталась после неё в парке и о других элементарных пустяках в виде вытаскивания батареек из домашнего телефона Ноэля, отказе уведомлять школу об идиотском раке, зная, что это приведёт к излишнему вниманию и слухам к её персоне, или же даже не стала бы покидать свой дом после случая с отцом!

Сколько всего Кира жаждала высказать ему, и по одному лицу рыжеволосой было ясно: стоит Фревину добавить что-нибудь ещё, подметить, съязвить, как она взорвётся от негодования. Сдерживало её пока одно – желание узнать то, что знает он.

– Ноэль и Гестия – сообщники, – медленно произнёс Фревин, внимательно следя за её реакцией. – Ноэль работал так же фальшиво на твоего отца, как и на полицию. На самом деле, он попался при краже у Гестии, когда её клинике перечисляли солидные средства с благотворительности. Она давно заприметила выгоду, а заодно и деньги. Что-нибудь слышала о фирме «Птерол»?

Кира нахмурилась. Долго копаться в воспоминаниях не требовалось: сие название Джимм часто упоминал, обсуждая по телефону со своими подчинёнными одних из его главных конкурентов.

– Гестия является её создателем. Она получила фирму в наследство за несколько месяцев до знакомства с Джиммом. Неплохой второстепенный заработок, но… – Фревин встал с дивана и поправил чёрную рубашку, застёгивая верхние пуговицы. – Обокрасть Джимма Митчелла – вот лучшая победа. И ты убила его… Для неё ещё лучше, верно?

– Ты знал всё это с самого начала?

– Разумеется.

Если бы Ноэль был жив, он бы давно привёл Киру к Гестии, девушку упекли бы в психушку, и никто бы не унаследовал фирму её отца и деньги. Точнее, она бы не претендовала, ведь Гестия позаботилась о том, чтобы влюбчивый отец переписал своё состояние на любовницу. Но дочь – всегда препятствие.

Просто и логично. Однако как бы ей удалось догадаться до всего этого самостоятельно? В отличие от Фревина, Кира не обладала способностью читать людей, управлять ими!

– Ты спас меня… – неловко потоптавшись на месте, девушка решилась спросить: – Зачем?

Кажется, ему не понравился этот вопрос. Он подошёл к окну, спрятав руки за спину и отстранённо проговорив:

– Я всего лишь сдержал своё слово. Я бы не убил Ноэля, не согласись ты поехать сюда.

– Только из-за этого?

Когда же она перестанет тешить себя надеждой? Без конца повторялся круговорот вещей, связаных с ним: сначала Кира выдумывала себе неправдоподобные фантазии, после намекала на них ему и слышала в ответ что-то, по типу:

– А что ещё?

Удивлённо, насмешливо. Кира не знала, куда себя деть от стыда. И свой язык, неожиданно оказавшийся сильнее здравомыслия:

– Ты знаешь, Фревин.

Стало настолько тихо, что движение стрелки на настенных часах было слышно как никогда. И её дыхание. Одно её. Мужчина не издавал ни звука, словно был неживым. Но раньше он дышал, разве нет? Или на самом деле чёрт не имеет необходимости в этом, и Фревин всего лишь притворялся почти… живым?

В этот момент Кира как никогда была уверена в том, что он не ответит ей, как бы она не старалась. Ужасно обидно, неприятно. Почему, почему ему так тяжело сказать всю правду?

Но лучше давиться своими переживаниями и дальше и перевести тему, пока Фревин совсем не ушёл.

– А… Рэй? – голос осип. Кира прокашлялась, прежде чем со всей возможной беспечностью и невинным любопытством продолжить: – Кто он на самом деле?

– Влюблённый мальчишка, которого действительно нанял твой отец. – Охотно отзывается Фревин, подтверждая своё желание не обсуждать щекотливую для него тему. Однако быстро его оживление сменивается на едкость: – Тебе он приглянулся?

От подобного предположения хочется громко рассмеяться, что Кира и сделала, не выдержав. Это привлекает внимание мужчины, который быстро поворачивает к ней голову и презрительно фыркает. А затем глядит на часы и трогается с места. Веселье прекращается тут же, заменившись нарастающей паникой. Кира забывает о своей гордости и довольно быстро догоняет его, цепляясь за руку.

– Почему ты опять уходишь? Ты же знаешь, что Рэй меня беси…

Фревин раздражённо отмахивается от неё как в плане её хватания, грубо выдернув запястье, так и в устной форме:

– Потому что ты мне больше не нужна.

– И что мне теперь делать?!

До неё не сразу доходит смыл его слов. Иначе бы она не пыталась ещё как-то продолжить разговор, задавая хуже некуда вопрос. Лишь после, когда мужчина замедлил в коридоре, а не успевшая среагировать Кира столкнулась с ним, приходило понимание.

– Меня это не волнует, – чётко, как маленькому ребёнку, говорит Фревин, придерживая её за оба предплечья. Этим действием он не позволяет Митчелл ни отойти, ни приблизиться ни на шаг к нему. Она практически в неком плену, если бы только не возникало приятной дрожи от прикосновений его длинных пальцев. Мог ли он почувствовать, как учащённо бился сейчас пульс девушки?

– Ты лжёшь…

Это было сказано очень зря. Несмотря на все усилия Киры обратить процесс в свою пользу, в их общую, ответным ударом послужило негативное. Фревин отбросил её в сторону, да с таким презрительным, ненавистным выражением лица, что стало тошно. Не понимая, отчего Кира вызывала в нём столько отвращения, она кое-как удержалась на ногах, схватившись за удачно расположенную спинку кресла.

– Чего ты от меня хочешь, Кира? Чтобы я до конца дней твоих таскался с тобой, сметал за тобой следы после твоих вспышек новых идей и был ангелом-хранителем? – С обречением Фревин оглядел комнату, привлекая и внимание Киры: та распадалась на части, пятна, кляксы, открывая непроглядную черноту, которая по неизвестным причинам вызывала животный страх. Прошлая ночь без света теперь казалась безобидной и приветливой. – Боюсь, ты забыла, кто я.