Текст книги "Ребенок от бывшего мужа (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

Матвей

Бросаю всё. Слышу звон разбивающей посуды, но мне всё равно. Бегу со всех ног, сбивая углы в доме, ударяясь об косяки. Не чувствую боли, потому что сейчас нет ничего важнее моей девочки, которой стало плохо. В этом нет никакого сомнения.

Сердце уже разрывается от боли, хотя я ещё не добежал до малютки.

От той картины, что предстаёт перед глазами, стоит только увидеть Аду, я на миг цепенею, а в следующую секунду срываюсь, подлетаю и буквально падаю на колени возле своей женщины. Паника окутывает меня. Тяжело дышу.

Рыжик лежит возле стены, облокотившись о преграду, одной рукой поддерживает себя, ставя ладошку на пол, чтобы не свалиться совсем, а другой держится за живот, тяжело дыша, хватая ртом воздух.

– Что случилось, малыш? – в голосе и внутри меня паника разрастается до огромных масштабов.

Девочка молчит, только тяжело дышит и морщится. Ей больно. Мне хочется разорвать того, кто причинил боль моей любимой.

Рукой касаюсь её нежной щеки, убирая от лица слегка влажную прядь волос. Ада тут же цепляется за мою ладонь так крепко, словно боится, что я уйду.

– Воды, – шепчет. – Матвей, – поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза, в которых вижу страх, боль. – У меня воды отошли, – говорит, и с её губ тут же слетает болезненный вскрик, который режет меня по живому.

Сейчас мне неважно, кто звонил и что сказал. Со всем этим я разберусь позже. Главное – моя маленькая девочка, которой сейчас плохо. Но тот, кто посмел что-то сказать любимой, отчего она занервничала и у неё отошли воды, чёрт побери, раньше времени, заплатит за это.

Мою грудь сдавило, потому как я совсем не был готов к тому, что придётся рожать раньше времени, а это значит, что и операция на сердце будет на два месяца раньше. Чёрт! Чертыхнулся вслух.

Нужно ехать в больницу. Срочно. Я не хочу терять свою девочку. Не сейчас, когда она верит. Она любит. Когда у нас было так мало времени, чтобы насладиться друг другом сполна. Я слишком сильно её люблю. До одури. Не соображая ничего. Ада – весь мой мир.

Рыжик цепляется за мою руку, как за спасательный круг, не желая ни на секунду отпускать.

– Не покидай меня, Матвей, – шепчет отчаянно, в глазах застыли слёзы, выворачивая всего меня наизнанку.

– Что ты, маленькая, – стараюсь говорить спокойно, но спокойствием там совсем не пахнет. – Я никогда тебя не покину, – сжимаю руки в кулаки от злости на тех, кто во всём виноват.

И я тоже хорош, оставил малышку одну, когда надо было пойти вместе с ней, а лучше, чтобы она и вовсе не брала этот проклятый телефон. Я во всём виноват. Дурак! Опростофилился, в который раз. Какое тут к чёрту доверие, когда в который раз не могу защитить любимую женщину, которую боготворю.

– Я сейчас аккуратно тебя подниму, – говорю девочке, чтобы она не переживала. – И мы поедем в больницу, – глажу ласково гладкую кожу щеки бывшей жены. – Всё будет хорошо, малыш! – подбадриваю её, чтобы она не боялась. – Я рядом, – кивает, морщась.

Ей больно. Малышка, потерпи, девочка моя. Прошу мысленно и с вместе тем молю Бога помочь нам выжить. Вдвоём. Потому что без неё я умру.

Аккуратно, бережно обхватываю любимую и также осторожно поднимаю на руки, вставая с пола. Ада вновь морщится, цепляясь левой рукой за мою шею.

– Всё будет хорошо, малыш, – шепчу не переставая, пока несу в машину, сажаю на переднее сидение девочку, пристёгивая ремнём безопасности. Ехать буду осторожно, но безопасность не помешает в таком случае, когда я до трясучки боюсь её потерять.

Потом быстро бегу назад в дом за телефоном и возвращаюсь обратно.

Пока едем, звоню всем врачам в клинике, где до этого обследовалась Ада, сообщая, что у моей жены отошли воды, и что мы скоро будем – для того, чтобы к нашему приезду всё было готово, чтобы не пришлось терять драгоценные секунды.

Малышка стонет, вскрикивает, раздирая мне душу. Одной рукой держу руль, второй сжимаю маленькую ладошку.

– Маленькая, вдох-выдох, хорошая моя, вдох-выдох, – говорю ей, вместе с девушкой проделывая процедуру, как и велел доктор, но не отрываюсь от дороги. – Я с тобой. Я рядом, родная! Я тебя не отпущу, – говорю, чтобы поняла, что даже у смерти выгрызу её зубами, если потребуется. Даже душу дьяволу продам, но не отпущу.

– Матвей, – вдруг отзывается, – я знаю, что было тогда… Три года назад, – говорит, вышибая из моих лёгких воздух.

Задыхаюсь. Я, чёрт возьми, задыхаюсь от того, что она всё знает. Кто? Кто, чёрт возьми, мог ей рассказать? Бывшая невеста? Сестра? Кто из них? Лавиной меня захлёстывает отчаяние, боязнь потери своей любимой женщины, которую люблю больше жизни. Не выживу, если она уйдёт, оставит меня, скажет, что я ничтожество, не достоин быть рядом. Что ненавидит и всегда будет видеть во мне того человека, каким я был три года назад в тот роковой день, который я проклял.

Смогу ли я отпустить свою девочку, своё рыжеволосое чудо, похожее на солнышко? Смогу. Смогу, если буду уверен, что она счастлива.

Буду страдать сам, в одиночестве, но буду знать, что с ней всё хорошо. Что Ада и малыши счастливы и здоровы. Для меня это самое главное.

Отпустить, но быть мыслями и сердцем всегда рядом. Оберегать на расстоянии.

Крепче сжимаю её руку, зная, что быть рядом с малышкой мне осталось короткий миг, прежде чем придётся её отпустить. Отпустить, быть может, навсегда.

– Прости меня, – слетает с моих губ, я давлю внутри себя приступ паники, боли, ярости на весь чёртов мир, который забрал у меня любимую. Сам виноват. Дурак.

– Я. Люблю. Тебя. – каждое слово выделяет, говоря этим многое.

Вновь вскрикивает, отчего я отвлекаюсь от своих мыслей и того, что собирался сказать.

– Потерпи, Рыжик. Потерпи, родная, – успокаивающе глажу девочку.

В клинику мы прибываем быстро, но я старался вести аккуратно, чтобы добраться в целости и сохранности. Ада – самое важное сейчас.

Всю дорогу до реанимации я крепко держал малышку за руку.

– Я тебя никому не отдам, – сказал, чтобы она знала – нельзя умирать. Я не отпускаю. Не отпущу.

Кивнула, крепче сжимая мою руку.

– Я люблю тебя, – шепчет, всхлипывая.

– И я тебя…

Врачи вместе с моей женой скрылись за дверью, куда мне вход строго воспрещён. Застыл. Всё что мне остаётся делать – ждать и молиться, чтобы с моей девочкой и малышами всё было хорошо.

Не знаю, сколько прошло времени. Я метался из угла в угол, как дикий израненный зверь, в которого попала ядовитая стрела, и от яда он умирает. Только вот мой яд – там, за дверьми родзала, в котором борется за свою жизнь моя девочка. Незнание, боль – убивает, безжалостно отравляет меня. Сгораю заживо, без шанса на воскрешение, всей кожей ощущая этот беспощадный огонь паники. Меня разрывает на части от страха за любимую женщину, которую я могу потерять – или уже потерял, но просто этого не знаю. Рву волосы на голове. Кто-то пытается ко мне подойти, что-то сказать, но я только огрызаюсь.

Они не понимают, что сейчас решается не только жизнь моей жены, но и моя.

Я не считал минуты, часы… Время словно застыло для меня, да и важно ли оно сейчас…

Из реанимации выбегает женщина. Так быстро и резко, что не успеваю сразу среагировать.

– Остановка сердца… Срочно! Нужна помощь, – кричит она, и в этот момент я умер, падая в бездну боли и пустоты.

Моя маленькая девочка, моя хрупкая крошка – вот уже два дня находится без сознания, всё это время не приходя в себя. Я крепко держу её тоненькую ручку в своих больших ладонях, сидя возле неё, не отходя ни на шаг, ни на миг.

Моя любимая женщина родила мне прекрасных малышей: девочку и мальчика, за что я ей благодарен. Никогда не устану благодарить и боготворить мою женщину, которая выстояла и подарила мне такое счастье. Простила и, как прежде, доверяет, любит. Малыши такие крохотные, маленькие, что боязно к ним прикасаться. Настолько хрупкие. Я видел их лишь раз, потому как не желал отходить от своей любимой ни на шаг.

Родила, несмотря на то, что было противопоказано. Родила вопреки всему, несмотря на то, что могла погибнуть.

Глупая. Какая же ты глупая, моя малютка. Целую руку Ады.

– Я так тебя люблю, – шепчу как сумасшедший. – Спасибо и прости меня за всё. Я теперь тебя ни за что не отпущу. Ни на шаг от себя.

До сих пор картина стоит перед глазами, когда женщина выбежала из реанимации, крича, что у моей девочки остановка сердца. Моё собственное сердце сжалось, ударяя меня так сильно, что я упал на колени, взвыв действительно как раненный волк.

Ничего не соображал. Кричал. Бил стены. Сносил всё на моём пути, что даже двое крепких мужчин не смогли меня успокоить, привести в чувство.

Они не понимали, что я потерял свою жизнь, что там за дверью – я умер вместе со своей девочкой, маленьким бесёнком, ярким солнышком с веснушками на лице, улыбка которой затмевала всё вокруг.

Вдруг её пальчики пошевелились в моей ладони, едва сжав мои пальцы в ответ.

Поднял голову, Рыжик смотрела на меня. На её лице виднелась слабая улыбка. Вымученная. Подорвался с места. В груди затрепетало. Она проснулась. Она жива. Со мною рядом.

Осторожно прислонился лбом к её лицу.

– Я люблю тебя, – шептал в губы, опаляя дыханием. – Спасибо, – тысячу раз, пока её ручки накрыли мою щеку, всё ещё слабо, от того, что только открыла свои колдовские глазки, но я чувствовал её тепло и запах, который всё так же сносил мне голову, как и семь лет назад.

Глава 28 и Эпилог

Матвей

Моя рыжая девочка, свернувшись калачиком, лежала у меня на груди, тихо посапывая. Мои руки заключили любимую женщину в своеобразный кокон в защитном жесте, чтобы ни одна гадина не смогла к ней подобраться.

Моя малышка столько всего пережила, что при мысли об этом на душе разрасталась тягучая боль, которая до сих пор не прекращалась, напоминая о том, что я сделал. Иногда кажется, что я никогда не смогу загладить свою вину перед Адой. Я слишком больно ей сделал, и теперь мне нет прощения. Хоть девушка и говорит, что простила меня. Но я-то знаю, что старые раны не затягиваются, а если и затягиваются, то на их месте остаются шрамы, которые будут напоминать о себе, стоит только слегка надавить.

Рыжик вдруг заворочалась в моих руках. Маленькая ладошка, которая лежала на моей груди, сжала футболку своими пальчиками. Дёрнулась, но я обхватил крепче, не давая уплыть от меня ни на миллиметр. Опускаю глаза на Аду, которая проснулась и теперь смотрит прямо на меня.

– Привет, – лёгкая улыбка, и крохотная ладошка движется вверх, касается моей щеки, проводя по отросшей щетине.

Накрываю её ладонь своей, веду к своим губам. Целую.

– Привет, Рыжик. Выспалась? – качает головой.

Аккуратно переворачиваю свою женщину на спину, нависая над ней. Одна моя рука движется по идеальному телу любимой жены. Касаюсь бедра, веду руку вверх, останавливаюсь возле плоского животика, прямо на месте тонкой полоски шва после кесарева сечения. Моя идеальная девочка. Каждый её изгиб – лакомый кусочек для меня.

Не останавливаюсь, веду пальцами вверх к своему любимому месту во всей вселенной. Ада вздрагивает. Замирает. Не дышит. Когда мои пальцы останавливаются на маленьком шраме над сердцем.

Наклоняюсь. Целую грудь жены в крохотный надрез. Её ручки оплетают мою шею, прижимая к своей груди ближе.

Как мне выразить все чувства, что бурлят в моей душе?

В тот момент, когда шла операция на сердце – я умер во второй раз. До сих пор страшно вспоминать те мгновения нашей жизни.

Теперь, спустя три месяца после родов, не отхожу от своей девочки ни на шаг, боясь вновь потерять. Окутываю её любовью, лаской, заботой, чтобы она поняла, что у неё есть мужчина, который способен за неё постоять, и я собираюсь это сделать, но для начала нам нужно поговорить.

Я не заговаривал на эту тему с тех пор, как Ада открыла свои глазки, потому как боялся её потревожить, что она будет нервничать и переживать. Я слишком сильно её люблю, и этот страх потери будет преследовать меня всегда, стоит только отвернуться на миг.

– Ада, – поднимаю на неё голову. – Нам нужно поговорить, – не хочу заводить этот разговор, чтобы не дай бог её хрупкое сердечко не стало вновь переживать, но надо.

Малышка кивает. Напрягается. Глажу по рукам ладонями в успокаивающем жесте.

– Малыш, кто тогда тебе звонил? – задаю вопрос, который меня интересует.

Сглатывает. Отворачивается. Не хочет говорить, потому что знает, чувствует – просто так я это не оставлю. И тот, кто звонил – поплатится за всё. И сейчас я не шучу.

Аккуратно обхватываю пальцами подбородок жены, поворачивая на себя.

– Ада, – нажимаю на неё. Я должен знать.

– Ты же ничего не сделаешь? – машет головой из стороны в сторону, но я молчу. – Матвей!

– Ада, хватит защищать тех, кто так с тобой поступил. Мне нужно знать, кто звонил и что сказал.

– Марина, – слетает с губ любимой, а я застываю. Что-то такое я предвидел, но не думал, что родная сестра на такое способна. До последнего думал, что она успокоилась и живёт своей жизнью.

Как я и говорил, с ней оборвал все связи, лишив её всего, что было. Конечно, отец ей помогает, хотя я и запретил, но, видимо, они не поняли, что я не шутил, когда говорил, что она потеряет в своей жизни всё, к чему так была приучена. Избалованная маленькая девка.

– Она рассказала, что было на самом деле? – спрашиваю, а в ответ слабый кивок.

Наклоняюсь к малютке, целую аккуратно в губы.

– Всё будет хорошо, – отвечаю, крепко сжимаю в своих руках.

Какое-то время мы ещё лежали, пока один из малышей не захныкал. Жена подорвалась, но я пресёк её попытки.

– Лежи. Я сам подойду, – встал с кровати.

Дом у нас хоть был и небольшой, но имел три просторных спальни, тем не менее два крохотных карапуза спали у нас в комнате в двух одинаковых кроватках, различимых только по цвету.

Подойдя к одной из них, посмотрел на свою принцессу, которая лежала и капризничала. На губах появилась улыбка. Счастлив. Ведь я действительно был счастлив, как никогда в жизни. Любимая женщина рядом, как и два карапуза, которых подарила мне Ада.

Ева была у меня вредной принцессой, которая всегда требовала папу и папины руки, в которых сладко засыпала в отличие от Марка, моего наследника, который всегда был серьёзным.

Не теряя ни секунды, бережно подхватил своё чудо на руки, аккуратно поддерживая головку. Малютка затихла, распахнула свои зелёные глазки, как у мамы, и потянулась ручками ко мне. Маленькая принцесса.

Ева ухватилась крепко за мой большой палец, стоило только потянуться к ней рукой, и не желала его отпускать. Я люблю тебя, малютка. Ты с мамой всё для меня. Мы с Марком всегда будем вас защищать.

Мою талию вдруг оплели нежные руки, Ада прижалась к спине всем телом, предварительно потёрлась носом.

– Спасибо, любимая, – тихо шепнул, чтобы не разбудить проказницу, которая, получив своё, тихо засопела на руках у папы.

– Люблю, – служило мне ответом.

* * *

Через два дня я уже ехал в Россию, дабы разобраться с теми, кто искалечил жизнь моей девочки, и пощады им не будет.

Бывшая невеста, по последним данным, вернулась домой неделю назад. Долго ждать не собирался. Позвонил нужным людям, которые согласились мне помочь.

По прилёту заскочил к себе в офис. Ян Бергер со своими ребятами уже ждали меня.

– Привет, – протянул руку для рукопожатия старому знакомому и теперь уже мужу Таты Бергеру.

– Привет, – пожал он мою руку.

– Всё готово? – спросил, не желая ждать, потому как дома меня ждёт любимая жена и двое прекрасных карапузов.

– Да. Сделали в лучшем виде, – протянул мне диск, содержащим компромат на двух людей.

– Спасибо. Буду должен, – тот кивнул с ухмылкой на лице. Знаю, о чём он думает, и догадываюсь, что ему будет нужно.

Как-то у нас с Бергером был разговор, в то время, когда Ада лежала на сохранении, ещё в России. Личный. Всё, что он мне рассказал, осталось между нами. Даже любимой не стал рассказывать. Всё, что я сказал другу – пожелал удачи и терпения, потому как с этим цветком будет сложно. Она строптивая. Не такая, как мой Рыжик. Но свою помощь я предложил, потому как знаю, каково это, когда любимая не рядом.

Из офиса сразу же поехал в полицию, где меня ждал старый друг, с которым я учился ещё в школе. Он принял у меня два заявления, хоть они по правилам должны быть написаны от лица моей жены, но втягивать её в это я не намерен.

Через пару часов произошло задержание Макарского и Риты. Ни капли сожаления я не чувствовал, потому как они заслужили всё это за то, что сделали.

На Марго повесили покушение на мою жену, а вот на Никиту – незаконное удаление информации на видеокамерах.

Бывший лучший друг смотрел на меня с презрением, как на букашку, коей является он сам. Этот человек, которому я доверял, просто предал, желая мне отомстить из зависти. Что моя любимая выбрала меня, что мне досталась лучшая женщина, тогда как ему она отказала, послав пешим ходом до Китая семь лет назад.

Рита кричала и клялась, что она ничего не делала, но ей показали видеофайл, подтверждающий то, что она толкнула Аду. Мне было противно от самого себя, что я был с этой женщиной и не видел всего того, что было буквально перед глазами.

Оставалась только сестра. Звонить я не стал, решив сделать ей сюрприз.

Она, как всегда, была в гостиной, сидела возле отца. Хорошо, что я обоих застал.

– Привет, семья, – язвительно окрикнул их, оповещая о своём прибытии. На моих губах была ухмылка.

Оба тут же повернулись ко мне. В глазах сестры промелькнул страх, но на это мне уже было глубоко наплевать.

– Привет, сын, – ответил отец, собираясь вставать, но я не дал, пригвоздил его к месту.

– Сидеть! – рявкнул. – Вы оба будете слушать всё, что я скажу, и вы сделаете так, как скажу, – сестра с отцом уставились на меня в непонимании. – Вы сейчас оба встаёте и идёте собирать все свои вещи и через час покидаете эту квартиру раз и навсегда. Чтобы духу вашего здесь не было. Живите, где хотите, как хотите, но чтобы вас здесь не было.

– Сын, о чём ты вообще говоришь? Это наша квартира, – всё же встал с дивана человек, который воспитал меня и Марину.

– Эта моя квартира. Я её купил.

– Чем мы так провинились перед тобой? Я твой отец, и сейчас ты выгоняешь меня, нас с сестрой из дома. Тебе нас не жалко?

– Нет, – покачал головой, сложа руки на груди. – Вам не было жалко меня, мою жену, когда вы проворачивали своё дело. Когда звонили ей на мобильный, чтобы сказать, что я сам дурак, потерял по своей глупости её, – повернул голову в сторону сестры. – Когда сама Ада была в тяжёлом состоянии, – кулаки сжались, когда я вспомнил тот день, тот самый страшный из всех, когда по вине этой девушки, которую считал сестрой, моя любимая могла умереть вместе с детьми.

– Прости, сын. Мы хотели, как лучше, – ответил отец, но я не обращал на него внимание.

– Я тебя предупреждал, что если полезешь в мою семью, плохо будет тебе? И что просто так я это не оставлю? – та кивнула, забившись в угол. – Так вот – я намерен сделать то, что обещал. Я слов на ветер не бросаю. А теперь вон из моей квартиры, через два часа сюда заедут люди, чтобы к этому времени вас здесь не было.

Да, может, жёстко, но мне наплевать на них точно так же, как им было на Аду, которая едва не умерла. Из-за моей семьи. Из-за меня.

Больше ничего не сказав, вышел из дома. Ключи квартирантам я уже отдал, поэтому здесь мне больше делать нечего. Через час у меня самолёт к моей любимой семье. Прошло всего ничего, а я уже чертовски соскучился.

Ада. Любимая моя девочка. Маленькая женщина. Рыжая бестия, что поселилась в моём сердце навсегда.

Эпилог.

5 лет спустя.

Ада

По тёплому паркету слышу топот маленьких ножек и громкий крик.

– Мама! – через пару минут вижу маленького бесёнка, которая несётся ко мне.

Присаживаюсь на корточки.

– Да, моя радость, – улыбаюсь, ловлю в объятия маленького бесёнка, что своими ручками обвивает мою шею, прижимаясь своей шевелюрой.

– А Марк побил мальчика, – ещё один хулиган.

– Почему, Ева? – сделала грозный взгляд.

– Он обижал меня, дёргал за косички, а Марк его ударил, сказал, что никто не посмеет меня обижать, – с серьёзным личиком ответила моя принцесса.

– Вот как, и где же сам виновник этого преступления? – из-за угла показался угрюмый сын. – Марк, иди сюда!

Сын подошёл ко мне.

– Я тебе говорила, что нельзя драться?

– Да, – его голова была опущена, но в следующую секунду он взметнул на меня пылающий взгляд. – Но, мама, Алекс обежал Еву, я не мог не защитить её. Она моя сестра! – твёрдо сказал мой мальчик, отчего я, не удержавшись, улыбнулась.

Сын всегда защищает свою сестру, не давая Еву в обиду. Истинный мужчина растёт.

– Ты мог бы поговорить с ним, но не драться, – отчитала.

– И кто тут дерётся? – вдруг услышала голос любимого, собственно, через минуту показался и он сам.

– Твой сын, Огнев, – руки в боки, нахмурилась.

– Ну, Рыжик, ты чего? – плотоядная улыбка и медленные шаги в мою сторону.

Ловит меня в свою ловушку рук, прижимая к сильному телу, а я плавлюсь от его прикосновений. Кладу ладошки на мускулистую грудь. И вот я уже не злюсь, а медленно таю.

– Господин Огнев, скажите, пожалуйста, мистеру Бергеру, чтобы не учил нашего сына драться.

– Он мужчина и должен уметь постоять за свою сестру, – твёрдо ответил, но в глазах вижу огонь желания, любви, страсти, отчего весь мой пыл потухает.

– Ох, но не так же, – покачала головой. – Что мне с вами делать, мужчины мои…? – покачала головой, запуская пальчики в волосы любимого мужа.

– Любить, – отвечает мой мужчина и впивается в мои губы сладостным поцелуем, который всё так же, как и двенадцать лет назад, сносит меня ураганом.

Несмотря на всё, через что нам пришлось пройти, мы всё равно вместе, как говорится, всем назло. Да, нам было трудно, больно. Мы поднимались и падали, но несмотря на козни других и заговоры – мы всё так же любим друг друга. Мы вместе. Мы семья.

На протяжении всего того времени, что мы живём здесь в Швейцарии, мой муж почти не отходит от меня ни на шаг. Разве что в редких случаях: когда ему нужно на работу или же по делам, хоть он и старается весь свой оставшийся в России бизнес вести удалённо. Здесь же лишь маленький филиал.

Я так же его люблю, как и двенадцать лет назад, когда увидела его впервые. Несмотря на боль разлуки восемь лет назад, когда он меня бросил, я верила ему, потому как сердце не врёт. И этот сильный мужчина доказал мне свою верность, любовь, когда узнал, что у меня порок сердца, и я могу умереть.

Сделал всё возможное и невозможное, чтобы помочь мне и нашим малышам. Не отходил от меня, был рядом.

С каждым днём я люблю его всё больше.

По моим щекам текут слёзы. Матвей нахмурился, пальцами стёр мокрые дорожки.

– Ада, малыш, ты чего? – обнял лицо ладонями.

Качаю головой, прикрыв глаза.

– Я так тебя люблю, – шепчу, слыша вдали смех детишек.

– И я тебя, Рыжик… Больше жизни, малышка. Ты мне веришь? – всегда задаёт этот вопрос, получая, как всегда, один и тот же ответ.

– Да. Без тебя не мыслю жизни, – приникаю к любимому мужчине.