Текст книги "Смерть навылет"

Автор книги: Анастасия Монастырская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

"Тем не менее, Джокеру она заказала еще и родную мамашу, поздновато ообразив, что мертвая соперница ей станет только мешать. Мертвых любят намного сильнее и преданней, чем живых. При всех своих недостатках, отсутствием ума Крапивина не страдала, и посчитала нужным убрать мать. Но почему? Видимо, причины здесь были намного серьезнее, – думала я, получив небольшую передышку: Сухоруков опять отогревался коньячком. – Но какие? Квартира? Квартира! Пусть и спальный район, пусть и мелкая "хрущоба", но ведь ее можно продать! Стоимость недвижимости в Питере резко взлетела. За эту "двушку" Лена получила бы не меньше шестидесяти тысяч, а, может быть, и больше. Деньги не такие большие, но для студентки, привыкшей жить в нищете, это состояние. Вот только что она собиралась с ними делать? Где-то ведь нужно жить?! Это раз. Нужно во что-то одеваться. Это два. Что-то есть и пить. Это три. Шестьдесят тысяч легко потратить на шмотки, а потом?! Что она собиралась делать потом?!". Плавный ход мыслей прервало брюзжание Сухорукова:

– Стефания Андреевна, а вы знаете, что Джокер зарегистрировался под вашим именем?

– Знаю. Но уверяю вас, Джокер – это не я.

– Верю. Зачем вам такие проблемы? Пиар никакой, а шуму и нервотрепки много. Я вот о чем хочу вас спросить, – он наклонился близко-близко, и я уловила запах усталости от прошедшего дня. Поморщилась, но не отстранилась: – Вы не думали о том, кто это может быть?

– Думала, конечно, – мы въехали на автозаправку. Выходить из машины было лень, и я махнула рукой взъерошенному парнишке. Тот рьяно принялся за дело, ожидая щедрых комиссионных. – Меня все время преследует ощущения, что я знаю этого человека. Может быть, не так хорошо, но то, что мы с ним пересекались в стенах факультета, это точно.

– Вы считаете, это кто-то из своих? – понизил голос Сухоруков, прислушиваясь к слабому шевелению Улиты позади.

– Уверена! Он был знаком со всеми жертвами, вряд ли это могло быть простым совпадением. – На миг мне захотелось рассказать о письмах, найденных в компьютере Белоснежки, но я тут же – интуитивно – отказалась от этой мысли.

– Но какие у него мотивы? – Сухоруков, не спросив разрешения, закурил отвратительные сигареты. Я закашлялась. Он не повел и глазом. – Ну, хорошо, я вполне могу допустить, что Джокер учится или работает в стенах вашего факультета. Я могу допустить, что будущих жертв он отбирает на факультетском же форуме. Но по какому признаку?

– Громова, Епишин и Крапивина – типичный любовный треугольник. Она любит его, он любит другую, другая не любит никого, кроме секса.

– И?

– А вдруг он ненавидит эту геометрическую фигуру или, скажем, сам когда-то был в подобной ситуации. Вот и решил помочь несчастным влюбленным.

– Помог, ничего не скажешь – три трупа, – следователь потер виски. – Главное, что они уже не смогут сказать ему большое человеческое спасибо. Нет, слишком узко и сложно. Должны быть другие причины. И опять же эти странные записки, связанные с игрой. Просто детский сад какой-то. Выдумал игру в прятки: раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать. А получилось…

– Получилась – смерть на вылет. Кто не спрятался, он не виноват, – мы подъехали к моему дому. – Константин Григорьевич, может, у нас заночуете? Ночь на дворе! И холодно.

Сухоруков помялся:

– А я вас не стесню?

Какая прелесть!

– Не стесните, места много. Только хочу вас предупредить, что в качестве домашнего питомца у меня живет крокодил.

– А он кусается?

Очаровательно! Более дурацкого вопроса я не слышала!

– Конечно! И очень больно!

Он вдруг совершенно по-детски улыбнулся:

– Чур, он будет спать с ней, – следователь кивнул на свернувшуюся калачиком Улиту, – Думаю, ей должно понравиться. Ну, давайте показывайте своего крокодила! Сто лет в зоопарке не был.

ГЛАВА 13

21 января.

7.15.

Сегодня у меня последний экзамен. И, как на грех, у Самойлова. Ему очень стыдно видеть меня, мне же – тяжело каждый раз разыгрывать роль из серии: "Я знаю, то, что ты знаешь, что я знаю". Ну, переспали мы пару раз. Он импотент, а я нимфоманка. Ну, моя подруга вышла за него, а потом развелась. И я присутствовала как на свадьбе, так и на разводе. Так в чем проблема? Это жизнь такая, и нечего смущаться по пустякам. Однако профессор Самойлов больше всего боится, что о наших отношениях кто-нибудь узнает. Кому они интересны, эти отношения?! Все давно быльем поросло.

Вечером встречаемся с Епишиным. В каком-то клубе. Он заказал романтический ужин. С ума сойти! Я и романтический ужин. Куда только мир катится?! Епишин за мной заедет домой (думаю, что экзамен не продлится до вечера), там и решим, что делать дальше. Колька уже получил подтверждение, а я еще нет. Но Джокер сказал, что это дело техники и времени. Ждем-с.

Я постаралась одеться, как можно скромнее. С некоторых пор Самойлов очень болезненно реагирует на фривольные наряды. Неудачный брак, что вы хотите! Однако серое монашеское платье смотрелось нелепо до безобразия, и я, вздохнув, переоделась. В свое, обычное – гламурненько и со вкусом.

Самойлов преподает у нас психологию межличностных отношений. Его конек – игра. Как понятие. Как способ жизни. Как мировоззрение. Вот только сам он ни во что не играет. Ни-ког-да. Даже сам с собой. Подозреваю, что просто не умеет и очень боится в этом признаться. Да и в психологии, как выяснилось, Игорь Павлович не силен. Когда я обратилась к нему за помощью, он в ужасе ретировался, приговаривая, что по таким, как я, принудительная психушка плачет. А что, есть добровольная психушка?

И жене он своей так и не смог помочь. Ни первой, ни второй. Все! Ни слова больше! Экзамен! Психология есть наука о….

15.15.

Сижу в компьютерном зале и жду Епишина. От нечего делать решила заняться дневником. Смешно звучит – "заняться дневником", еще круче, чем "заняться любовью". Тьфу! Опять я об этом! Где же Колька? Нет сил терпеть! Не думать, не думать, не думать о сексе. Секса нет, его не может не быть. Блин, опять я об этом!

Мимо ходил наш факультетский системотехник Женя. Каждый раз, когда я его вижу, то задаюсь вопросом: а что у него под одеждой? Он какой-то андроидный. И всегда так смотрит, что становится немного не по себе. Он, словно тебя выворачивает наизнанку – неприятно, больно и стыдно.

Вот! Написала слово "стыдно" и тут же вспомнила про Самойлова. Странный экзамен.

… Я вошла в аудиторию в числе последних. Сначала опоздала, в буфете сидела. Самойлов слушал Мишу Шваба. У него фамилия – мечта для картавых, но лично мне каждый раз хочется всунуть в нее букву "р". Швабра. Понятное дело, что на факультете его так и дразнят, и, надо сказать, за дело. В первую минуту я решила, что он помогает профессору принимать экзамен, но потом сообразила – специальности-то у них разные. К тому же Самойлов не доверяет это дело никому из аспирантов, справедливо полагая, что те халтурят.

Я взяла билет и села на первую парту. Шпор и "бомб" у меня нет, я почти не готовилась. Только пусть попробует поставить мне оценку ниже четверки. Мало не покажется. Ручка лениво выводила на листике цветочки и закорючки, а я, навострив ушки, прислушивалась к беседе, которая, надо сказать, велась на повышенных тонах.

– Я в последний раз вас предупреждаю, Михаил, – на багрового и почему-то жалкого Самойлова было жалко смотреть. – Шантажа не потерплю!

– Никто и не говорит про шантаж, Игорь Павлович! – спокойно возразил ему Шваба. – Ваша совесть чиста, это всем известно, намерения, по-видимому, тоже… Не понимаю, почему вы так нервничаете?

– Потому что вы не в первый раз позволяете себе грязные намеки в адрес моей жены! – выплюнул Самойлов явно заготовленную фразу.

Аспирант усмехнулся:

– Вы которую из них имеете в виду? Мертвую или живую? Кстати говоря, юридически Марьяна не является вашей супругой, не так ли?

Самойлов промолчал.

Шваба издевательски продолжил:

– Ну, хорошо, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Официальная причина смерти установлена – самоубийство, дело закрыто и сдано в архив. Чего вы боитесь? Или же вам не хочется, чтобы кто-нибудь знал о том, что в момент смерти супруги вы находились дома?! Кстати, чем вы ее отравили!

– Щенок! – Самойлов повысил было голос, но тут же сошел на визгливый шепот. – Откуда вы знаете?

– А мне Марьяна рассказала, – хамовато потянулся аспирант, и щелкнул себя по ширинке. – Когда женщина удовлетворена, она способна и не на такие откровения. Впрочем, вы об этом, должно быть, и не помните.

Михаил гадко ухмыльнулся и вышел из аудитории, аккуратно прикрыв дверь. Мы остались одни.

– Все слышала? – потерянно спросил Игорь.

Я кивнула, протягивая зачетку. Он, не глядя, поставил "отлично" и расписался. И вдруг схватил меня за руку:

– Подожди, Варя, не уходи. Так тошно, а поговорить не с кем. Помнишь, как мы с тобой говорили? Долго, увлеченно!

Я снова кивнула и снова промолчала. Говорил всегда он, я же была благодарным слушателем. Впрочем, что все время переливать из пустого в порожнее?

– Когда Марьянка ушла, – Самойлов заговорил вдруг быстро и нервно, напомнив мне струну в пьесе Чехова. Еще несколько страниц, и она лопнет. – Я спать перестал. Страшно спать одному. Раньше прижмешься к ней, и вроде сердце начинает биться ровней. Спокойней, что ли. Теперь – кругом призраки. Алина стала приходить. Ничего не говорит, только смотрит в упор, а изо рта пена идет. Потом на кухню уходит и тарелками начинает греметь. Я свет зажигаю – она перестает. Гашу – снова гремит.

Он был отвратителен в своей старости и растерянности. Я вспомнила слюнявые губы на своем теле, вялый пенис, и к горлу поднялась тошнота. Господи, за что ты так меня наказываешь! За что?! Смешно, Самойлов тоже говорил о Боге, но только в своем ключе.

– Господи! Я ж ничего не знал тогда! Думал, поиграю немного, построю из себя плэйбоя доморощенного, а потом обратно к ней, под знакомое крылышко. Стареть. Но она-то не собиралась со мной стареть! И про Марьяну все давно знала: добрые люди напели. Уж не ты ли? – он вдруг недобро посмотрел на меня. Я отвернулась. – Нет, ты не могла. Ты – слишком для этого порядочная, хоть и шлюха последняя. Если б не это, то я на тебе бы женился. Но тут Марьянка подвернулась. И закрутилось.

…Алинка ведь для нее яд приготовила. Только чашки перепутала. Волновалась, наверное. Я пришел – они чай пьют, разговаривают. Меня, значит, делят. Алина спокойная, улыбчивая. Только белая, как простыня. И от Марьянки глаз не отводит: сравнивает с собой, ненавидит и ждет. Ждет, когда, значит, подействует. А потом вдруг поняла, что чашки перепутала. Закричала так страшно. Как свинья перед Рождеством. За живот схватилась. И ничком. Дальше – тишина. Мы с Марьянкой смотрим на нее и трясемся. Я до сих пор помню этот звук: ложечка в чашке. Мелко-мелко звенит.

Он воспаленно посмотрел на меня, схватив за руку. Словно ледяные тиски обхватили запястье.

– Потому и поженились, как только пересуды утихли: когда смерть встает промеж страсти, люди либо разбегаются, либо навеки вместе спаяны – сердце к сердцу, душа к душе. Потому и разбежались: смерть оказалась сильней, а страсть пугливей. Все в природе взаимосвязано. Может, и хорошо, что я тебя не взял, греха нет. Но и на мне нет, понимаешь? Она сама! А когда сама, то греха нет! Она же Марьянку хотела убить!

– Это тебе Марьяна сказала? – нарушила я свою, слишком уж затянувшуюся паузу.

Самойлов растерялся:

– Да. А что?

– Да ничего, – мне вдруг стало скучно и неинтересно. Я взяла зачетку из его вялых пальцев и лениво направилась к выходу. И только у самой двери позволила себе колкость: – На мертвых, Игорек, легче всего свалить свои собственные грехи. Мертвые все равно ничего не расскажут и не солгут. Весьма удобно, не так ли?

В коридоре наткнулась на Швабу.

– Ну, как там старикан? Пришел в себя?

Про Швабу я много знаю, так что церемониться не стала:

– Ты, выходит, с Марьянкой спишь?

Он ухмыльнулся:

– Завидно? Хочешь, втроем попробуем?

"Дурака слушать – только время терять, – сказала печка, улепетывая от Емели". Я поступила также. Шваба удерживать не стал, заметив в конце коридора бледную Марьяну. Никак еще одно письмо с требованием денег получила! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, кто является загадочным шантажистом. Ай, молодца! И мужа, и жену, пусть и бывших, решил раскрутить на нужную сумму. Если так и дальше дело пойдет, то все у него получится. Заоодно и Марьянку в постели попользует.

Открывать глаза своей лучшей подруге я не стала: она взрослая девочка. Сама во всем разберется. В этом возрасте неплохо бы усвоить, что каким бы хорошим ни был бы секс, не болтай в постели лишнего. А если сболтнула – пеняй на себя.

17. 25.

Я все еще в компьютерном зале. Субботин меня просто достал! Через каждый десять минут подходит и спрашивает, когда я уйду. Когда надо, тогда и уйду. Ему что здесь, медом намазано?

Епишин пока не звонил. Не иначе, как его драгоценная жена опять истерику закатила. Не ожидала я от Ленки подобной прыти: раз, и замужем. Помню, в день свадьбы Колька пришел ко мне, пьяный и несчастный, в каком-то дурацком, коричневом смокинге – не черном, не серебристом, не белом, – а коричневом. Цвета подсохшего дерьма.

– Барби, я женился! – а сам мокрый и побитый, как ежик в тумане. "Лошадка, лошадка!!" Сдохла давно твоя лошадка! Но зато японцы отметили как лучший мультипликационный фильм. И посмертно наградили ежика какой-то японской премией. Они любят такие картинки – абстрактные и сюрреалистичные. Философия тысячелетней выдержки. – Я женился!

Не поверила, пока паспорт не показал.

– Зачем?

– Она мне удачу приносит!

Нет, вы видели когда-нибудь такого идиота?! Разве может Крапивина приносить удачу? Она только и знает, как создавать проблемы. Впрочем, я опять субъективна и несправедлива. Раз женился, значит, так надо было. Кто я, чтобы возражать и устраивать сцены? Особенно теперь. Я – никто.

…Только что опять подходил Субботин. Словно невзначай погладил по плечу. Потное прикосновение. Меня замутило.

– Что делаем, Варенька? – ласково спросил он меня. – Сажаем факультетский трафик?

– Уйди, а? – попросила я его. Но он уселся напротив, выказывая явное желание поговорить.

– Что-то ты меня постоянно сторонишься. Не нравлюсь? Не люб? Не привлекателен?

– Скажем так, ты не в моем вкусе.

Уголки бледных губ дернулись. Видать, задела. Поношенный серый свитер, вытертые до желтизны джинсы, обкусанные ногти, узловатые пальцы. Интересно, он хоть когда-нибудь моет голову?! Не волосы – а сальные сосульки. Да, Субботину придется сильно постараться, чтобы я обратила на него внимание.

– Слушай, куколка Барби, а тебе разве не все равно? – обида уступила место любопытству. Тебе ведь не человек нужен, а половой орган. А у меня он, знаешь, какой?! Давай по-быстрому, у меня как раз сейчас перерыв.

И снова потное прикосновение. Почти хозяйское. Треск ширинки. Что он себе позволяет?!

– Да что ты себе позволяешь? – у меня началась истерика. Нервы в последнее время ни к черту. – Кто ты и кто я?! Тебе сказать, какие у тебя будут проблемы, унисекс ходячий, если ты хоть пальцем до меня дотронешься? Или сам догадаешься? Ишь ты, орган у него большой. Засунь его, знаешь, куда, лимита подзаборная?!

На минуту показалось, что Субботин меня ударит. Но он сдержался. Спрыгнул со стола – стоптанные кеды бесшумно приземлились на пол. Посмотрел зверем травленным в глаза и вышел.

За что я его так? И чего меня так занесло? Ведь, по сути, он прав: когда у меня приступ, то неважно, какой мужик, главное, чтобы он дело свое знал. И вдруг сорвалась, словно добропорядочная барышня, получившая свое первое непристойное положение. Сама себе удивляюсь. А, может, еще не все потеряно?! Вдруг организм натешился, а теперь решил сказать "Стоп!". Или же мне так нынешнего адреналина хватает, что уже и в постель не тянет? Кто бы объяснил!!! Коля, алло! Ты где? Ты мне нужен!

ГЛАВА 14

День Святого Валентина наступил неожиданно и необратимо. Накануне я решила сбежать из дома еще на рассвете, но позорно проспала. Проснулась от монотонного плача Гены, обвязанного алыми ленточками и гирляндой из плюшевых сердечек. Жбан выглядел не лучше. Близнецы нацепили на него уродливый колпачок. Тоже красный. Но с одним сердечком. Над моей кроватью висел кривой плакат: «Влюбленные всех стран, соединяйтесь!».

За последнее время моя половина дома превратилась в проходной клуб по интересам. Сюда заходил кто угодно, когда угодно и за чем угодно. Возражать бессмысленно: родственники готовились к грандиозной вечеринке с моим участием, а потому не слышали голоса разума. В моей маленькой уютной гостиной близнецы устроили игровую площадку: повсюду валялись открытые тюбики с клеем и деталями о сборных моделей. Подозреваю, что причину покорности Гены стоило искать именно в этом: она часами ползал по заляпанному клеем ковру и с упоением вдыхал отравляющие пары. Токсикоман зеленый!

Бабушка и Соня не поленились и перетащили ко мне весь вечерний гардероб, включая разноцветные боа, перчатки и туфли на высоченных каблуках. Мерили всю эту красоту Ольга и Кеша. Иннокентий, получив по почте (!) приглашение, вознамерился пойти в ресторан в женском платье и, тем самым, составить мне конкуренцию. Да бога ради! Может, кто-то и будет возражать, но только не я.

После импровизированной ночевки Сухоруков не появлялся в поле зрения, чего не скажешь об Улите. Она так и осталась у нас. Когда на следующий день после смерти дочери, протрезвев, Улита поблагодарила нас за гостеприимство, но таки высказала желание вернуться домой. Я не возражала. Собственная благотворительность стояла уже поперек горла. В сопровождении всей компании Улита поднялась на последний этаж и нашла свою квартиру полностью разгромленной. Обои сорваны, мебель изрезана, носильные вещи испорчены. Особенно досталось компьютеру. Монитор разбит. Процессор раскурочен. Плата исчезла. Пропали и все дискеты Елены. На трюмо в комнате чернела надпись: "Сука". Прочитав, Улита заплакала. Потом молча закрыла квартиру и вернулась к нам. Родичи не возражали против ее присутствия: в лице Улиты они нашли великолепную повариху, благодарную слушательницу и перспективную кандидатуру для скорого замужества. Господи, кто бы знал, какую аллергию вызывает у меня эта тема, особенно в преддверии сегодняшнего праздника.

Ну, конечно, родичи сидели на моей кухне и с удовольствием завтракали. Может, нам просто поменяться территорией? Они – ко мне. Я – к ним. И дело в шляпе. Однако высказывать вслух свои мысли я не стала, молча налила кофе и уселась на широкий подоконник.

– Спину надуешь! – заботливо предупредила Клара. – К вечеру болеть будет! Не разогнешься.

Я стоически хранила молчание. Бабушка решила зайти с другой стороны.

– Мы такое меню заказали, пальчики оближешь! Лебеди, раки, щуки – такая вкуснотища, что пальчики отгрызешь. И вина – чилийские и австралийские. С кенгуру на этикетке. Как ты любишь. Никакой водки, никакой попсы. Специально для тебя реквием Моцарта. Частями. В общем, камерная, почти интеллигентная обстановка

Уточнение "почти" немного смутило. Но я опять же героически промолчала. Бабушка выдохлась и беспомощно посмотрела на мужа. Дед принял эстафету:

– И пива не будет. Повторяю для особо привередливых: только вина и шампанское. С каждым из мужчин проведен дополнительный инструктаж. Никаких пошлостей: общение с сотней почти духовных людей.

Опять это слово "почти"! Умру – но даже "фи" не скажу.

– Эфа, мы знаем, как ты не хотела быть среди этой толпы одна, – Соня сразу взяла быка за рога. – Поэтому мы тоже пойдем. И не только мы – на вечеринку приглашены лучшие люди Петербурга. Почти элита. Тебе должно понравиться.

– И я пойду, – Ольга смущенно потупила плохо накрашенные глаза. – Вдруг и мне удача улыбнется, на тебя все равно не каждый клюнет. Твой типаж сегодня не в моде.

Чего только не узнаешь ранним утром четырнадцатого февраля! Но я снова сдержалась и не ответила на провокацию. Отчаявшись добиться от меня ответа, родня беспомощно уставилась на Фиму, самого говорливого из нас. Тот в свою очередь не нашел ничего лучше, чем передать нить разговора Кеше – самому дипломатичному из числа здесь собравшихся:

– Эфа, – манерно протянул Иннокентий, полируя ногти. – Позволь сообщить тебе программу сегодняшнего вечера. В девятнадцать ноль-ноль ты должна быть полностью готова: вечернее платье (оно висит в твоей комнате), прическа и макияж (этим я займусь сам). В девятнадцать пятнадцать сюда подъедет лимузин и отвезет всех нас на бал. На балу мы пробудем до четырех утра. Разрешается: веселиться, пить шампанское, флиртовать с мужчинами. Запрещается: быть хмурой и сварливой. В конце концов, твоя семья пошла на огромную жертву и ждет с твоей стороны полного взаимопонимания и уважения. Вопросы есть?

Вопросов у меня не было. Только глухое раздражение, медленно переходящее в ярость. Терпеть не могу, когда за меня принимают решения и распоряжаются моим же свободным временем. Воцарилось тяжелое молчание. Они уставились на меня в надежде на чудо. Чуда не произошло. Я соскочила с подоконника, вымыла чашку и вышла, не проронив ни слова.

В спальне с ненавистью посмотрела на вечернее платье. Алый атлас по задумке неизвестного мне кутюрье должен был облегать фигуру как перчатка, открывая плечи и половину спины. При таком фасоне тело должно быть идеальным, но при этом никак не худым и плоским, иначе ткань подчеркнет любой бугорок, особенно в области живота. Я приподняла верх шелковой пижамки и проинспектировала свой брюшной пресс. Совсем неплохо для такой лентяйки и обжоры, как я. Но для вечернего наряда – явный перебор. Смущал и вызывающий цвет наряда: в сочетании с ярко рыжими волосами он мгновенно сделает меня посмешищем. Квартал красных фонарей отдыхает! Рядом с платьем стояли туфли столь же непристойного колора, да еще на высоченном каблуке. На глазок – сантиметров десять, не меньше. Украшения – фальшивые рубины в фальшивом же золоте и белые перчатки с дутым браслетом и вовсе повергли в состояние шока. Нет, я, конечно, понимаю, что в день святого Валентина красный цвет доминирует, но не да такой же степени! Уф!!! Про полное взаимопонимание, похоже, придется забыть. Я выбрала любимый джинсовый костюм, приколола к лацкану пиджака алый шелковый цветок (праздник все-таки!), и почувствовала себя почти в своей тарелке. Опять это "почти". Щетка взбила непокорные кудри, помада небрежно мазнула рот, серебристый карандаш подчеркнул линию века. Что там еще по плану? Тени, туши, тональный крем, пудра. Все! Образ готов. Стильно и демократично.

– Так ты придешь? – услышав мои шаги, Кеша высунул голову в прихожую.

Молчание – золото. Зачем же его разменивать на менее драгоценный металл? Я вышла на крыльцо и зажмурилась. Невероятно! Они умудрились и дом украсить! Стены утыканы кривобокими валентинками, искусственными цветами и конфетами, висящими на одном честном слове. Кто бы мог подумать, что родичи так сентиментальны?!

И не только они. На капоте машины, припорошенной снегом, замерзала роза. Густо-алая, с едва распустившимся бутоном. Я взяла ее так нерешительно и осторожно, словно боялась обжечься. Шип уколол палец. Ого! У меня появился поклонник? Или же это очередная попытка родни заставить переменить свое решение насчет вечера? Вряд ли. При всем своем романтизме на такой банальный ход они не способы. Но тогда кто?

Именно об этом я думала, застряв в очередной дорожной пробке. Любой женщине приятно осознавать, что она кому-то нравится, я – не исключение. Мне приятно. Но с другой стороны, как некто проник на частную территорию? Именно это и тревожило. Особенно в свете последних событий. Прошло несколько дней, Джокер затаился. Но интуитивно я чувствовала его присутствие, не исключено, что именно сегодня он нанесет новый удар.

Черт, как же его вычислить? В салон вдруг ворвался истерический голос ди-джея:

– День Святого Валентина или, как его еще называют, праздник всех влюбленных, в России отмечается сравнительно недавно. Правда, большинство наших соотечественников, как правило, расценивают эту светлую дату только как хороший повод выпить лишние сто грамм. Такой, прямо скажем, неожиданный подход существенно отличается от зарубежных традиций, где к любым проявлениям любви люди относятся с некоторой долей романтики, стараясь, хотя бы раз в году сделать своим близким что-нибудь приятное…

Я в сердцах переключила частоту.

– Праздник всех влюбленных назван по имени целомудренного священника Валентина, – сообщил гость "Маяка", какой-то профессор каких-то там наук. – История все-таки сумела донести до нас печальную легенду о его последних днях. Согласно преданию, Валентин только и делал, что постоянно нарушал императорский указ о проведении свадеб. И, когда к нему в очередной раз обратилась влюбленная пара, желавшая сочетаться священными узами, Валентин не смог ей отказать. На беду против свадьбы возражали то ли родители невесты, то ли родственники жениха, так что закончить обряд не удалось, так как в самый неподходящий момент явилась дворцовая стража. После выяснилось, что какой-то нехороший человек донес на всю компанию. Несостоявшихся новобрачных разлучили, а Валентина приговорили к смертной казни. Пока он томился в одиночной камере, за ним ухаживала слепая дочь тюремщика. Узник вылечил ее, и девушка, прозрев, сразу же влюбилась в него. Но довести свой роман до логичного завершения, им было не суждено, поскольку в ситуацию опять-таки вмешались злые силы. Валентина торжественно повели на смерть, а девушка, в свою очередь, получила от целомудренного жениха первую и единственную записку, нежно подписанную "Твой Валентин".

– Печальная история, – всхлипнула ведущая и радостно продолжила: – А теперь давайте послушаем звонки наших слушателей. Как они собираются праздновать сегодня день святого Валентина.

Заслышав бубнеж радиослушателей про нехватку денег и фантазий, я быстро переключилась на "Love-радио".

– Все вы слышали легенду о святом по имени Валентин, – вкрадчиво поведал ди-джей. – Однако помимо этой романтической истории, существует и другая версия возникновения дня всех влюбленных. Считается, что все пошло от римского праздника Lupercalia, посвященного богини необузданной плотской любви. Вау! – на секунду он сбился с утвержденного текста. – Это невинное с виду мероприятие обычно выливалось в настоящую вакханалию. О! За несколько дней до начала оргии ее участники посылали друг другу записки с предложением хорошенько повеселиться и предаться новым формам любви. Постепенно разгул приобрел такие масштабы, что священники всерьез забеспокоились. Наверное, от зависти! – предположил ди-джей от себя. – В итоге было принято решение превратить необузданные сексуальные игрища в нечто более приличное. Так появился романтический и немного печальный ритуал: теперь людям официально дозволялось лишь признаваться друг другу в любви, а остального – ни-ни. Какой тут, право, праздник…

Щелк-щелк. "Мелодия".

– …Так, со временем появились валентинки – красиво оформленные любовные записки. Правда, и тут дело не обошлось без грустного предания. Говорят, что в XIV веке за какие-то проделки герцога Орлеанского поместили в тюрьму. Тюрьмы герцог не боялся, а вот одиночная камера навевала на него непреодолимую тоску. От нечего делать опальный аристократ начал переписываться с женой, ежедневно отправляя ей пылкие любовные послания. По мере того, как вдохновение иссякало, они становились все короче и короче…

Щелк. "Русское радио".

– Алло! Ирина? Вы в прямом эфире! Вы уже придумали, как поздравить своего молодого человека?

– Какого из них? – голос молодой пэтэушницы резанул по уху.

– Всех!

– Ну, – протянула Ирина. – Это они должны меня поздравлять!

– Логично! Спасибо за ваше мнение! А теперь хорошая песня для всех Иркиных пацанов. Ребята, не забудьте поздравить такую классную девушку! Хе-хе.

Щелк-щелк. "Европа плюс".

– И снова – тема дня. Все, что вы хотели знать о дне всех влюбленных, но боялись спросить. Кстати, а почему боялись? А по кочану! Просто это мы такую тему придумали. Ха-ха. Почему не слышу аплодисментов?! То-то же. Итак, ближе к телу. То есть я хотел сказать, ближе к теме. Итак! В наши дни праздник всех влюбленных оказался довольно выгодным коммерческим проектом. Трудно себе представить, сколько открыток, шоколада в виде сердца, мягких игрушек ежегодно сметается с прилавков. Особенно популярны плюшевые медвежата. Зайки мои, почему же вы так любите медвежат? Давайте послушаем… Борис, вы любите медвежат?

– Я предпочитаю зайчатину.

– Ха-ха!

Щелк-щелк. Радио "Ретро".

–..Чтобы поздравить своих любимых, люди придумывают самые неожиданные вещи: устилают постель лепестками из роз, купают продрогших фемин в подогретом шампанском, нанимают самолеты, чтобы признаться в своих чувствах в городском масштабе, наконец, просто пишут оригинальные любовные записки. Каждый развлекается в меру своей фантазии и возможностей. Всеобщая любовная лихорадка заражает даже самых неромантичных и прагматичных граждан. К примеру, Билл Гейтс, невзирая на собственную занятость, все же нашел минутку, чтобы отправить свою валентинку по электронной почте. Вот молодец! Знаете, почему Билл Гейтс сделал это? Да потому что оказаться в стороне от празднования Дня Святого Валентина – это признак дурного тона и плохого воспитания. Тем более, под эгидой этой замечательной даты можно быстро и эффективно решить свои личные проблемы: помириться с подругой, признаться в любви, наконец, найти очередного сексуального партнера. 14 февраля – это второй после Рождества праздник, когда люди ждут чуда. Кажется, что вот-вот и оно, наконец, произойдет. Невероятное количество мелодрам и любовных романов только подогревает эти чувства. Неслучайно, многие откладывают на этот день самые ответственные решения в своей жизни: важные объяснения, помолвки, заключение браков. В прямом эфире у нас новобрачные. Оля и Рома.

Щелк-щелк. Опять "Русское радио".

– Довлатова, а тебя муж уже поздравил?

– Ха-ха!

– Поздравил, иначе чего бы она, дорогие радиослушатели, так радовалась?!

– Чижов, а ты хоть знаешь, как надо это делать?

– ЭТО? Знаю, конечно!

– Фи, как пошло! Я про поздравления. У нас многие мужчины почему-то воспринимают этот праздник как предтечу восьмого марта.

– Предтечу?

– Перестань! Дай, текст сказать! А то на нас спонсоры обидятся. В лучшем случае любимой дарится шоколадное сердце и три гвоздички и неловкий поцелуй в щечку. В худшем… Вспоминается, к примеру, не в меру заботливый папаша, который 14 февраля приобрел в подарок дочке огромного плюшевого зверя, а на робкий вопрос жены: "А мне?", снисходительно ответил: "Дура, это же день всех влюбленных. А ты кто? Же-на". Так вот, чтобы жена не чувствовала себя дурой, отправляйтесь в магазин нижнего белья "Шалости Лемура".