Текст книги "Суд Рейнмена (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Наверное, им кажется, что у вас может быть всё, что имеет отношение к бумаге.

Лиза в ответ рассмеялась, тоже совсем как «нордическая арийка» из первого отечественного сериала, и ответила:

– Мясо тоже имеет отношение к еде, но вы же не спрашиваете колбасу в кондитерской!

Тут Синдия не могла не рассмеяться в ответ. Лиза оказалась девушкой неглупой и острой на язык.

– Девушка, простите, ленты для пишущих машинок есть? – сунулся в палатку сутулый лохматый мужчина в бифокальных очках.

– А газету «Спид-инфо» дайте! – пропищал мальчик лет десяти.

– Нет! – в один голос ответили Лиза и Синдия, – журналы только детские, – добавила Лиза уже сама. Когда мужчина и мальчик отошли, Лиза обернулась к Синдии, собираясь спросить: «Ну, как?».

«Да уж, тяжёлый случай!» – хотела ответить Синдия, но тут фыркнула и рассмеялась в голос.

Тут же засмеялась и Лиза, и сейчас стала как никогда похожа на Ольгу Сошникову в роли «нордической арийки» и резюмировала:

– И так весь день. Сто раз приходится объяснять, что у меня только книги, путеводители, карты Крыма, Региона и города и детские журналы!

– Завидую вашему долготерпению. Честно говоря, я бы уже на пятьдесят первый вопрос о лентах для машинок или газете «Спид-инфо» ответила бы книгой по голове.

– А книга разве виновата?

– Верно. Книгу жалко. Да кстати, раз уж я отняла у вас время… Я как раз собиралась прикупить себе книг для чтения на досуге, – Синдия достала кошелёк. – Сейчас я отберу у вас на прилавке то, что хочу купить, и вы мне посчитайте, сколько я должна.

Отобрав несколько детективов и «Ужастиков», Синдия расплатилась с Лизой, уложила покупки в любезно предложенный девушкой пакет с эмблемой магазина «Книжные дворы» и на прощание со смехом предложила продавщице:

– Лиза, если вас уж очень допекут вопросами о конвертах и лентах, то звоните мне, я оплачу самую увесистую книгу из вашего ассортимента, и вы сможете отвести душу, треснув надоедалу по лбу!

– Непременно! – подхватила шутливый тон Лиза, и обе рассмеялись.

Пока охранник у дома загонял в гараж БМВ, Синдия прищурилась на зеркальные окна, под вечерним солнцем играющие так, что резало глаза. Да, вот оно, окно кухни Павла. Оно выходит на запад. А окно спальни Лизы смотрит на восток; беседуя с Иветтой, девушка пожаловалась, что часто долго не может заснуть из-за выходящих из бара подгулявших посетителей, а на рассвете её часто будит солнце. И ветер этой ночью был восточный, так что в открытое окно Лизиной спальни действительно попадали дождевые струи. А вот кухню Павла дождь залить не мог даже при открытом настежь окне. Но, тем не менее, Павел не сразу ответил на её звонок и сослался на воду в кухне, которую пришлось собирать из-за открытого окна и ливня. При этом, судя по голосу, Павел сильно запыхался и был взвинчен. Но из-за чего? И он жаловался ей, что вымок и замёрз, и это звучало вполне искренне. Услышав об убийстве на улице Папанина, Павел предположил, что Синдия может зайти за ним и сделал всё, чтобы она этого не захотела. Он не хотел впускать её в квартиру. Он хотел что-то утаить от неё. Поначалу ее кольнула мысль, что у Павла может быть девушка. «А что? – с вздохом подумала Синдия, бросив на себя взгляд в зеркало. – Выгляжу я, конечно, неплохо для своих лет. Но вдруг молодому сильному парню нужно больше, чем могу дать я, и он решил скрасить себе одинокий ночлег, позвонив по какому-нибудь из объявлений в „Желтом фонаре“?»

Ах, тысяча чертей! Как же она раньше не заподозрила? Почему она, занимаясь делом Рейнмена, ни разу не подумала о Павле, как о возможном фигуранте?

Потому, что он не скрывал от неё своей ненависти к шпане, не старался казаться обычным человеком, как большинство серийных убийц, которых в повседневной жизни считали зачастую милейшими людьми. Казалось, Павлу Уланову скрывать нечего. Оказалось, что есть какая-то тайна.

Вот почему Рейнмен бежал не к улице Папанина, где бы мог затеряться в центре, а в тупик – он знал, что там есть человек, у которого можно пересидеть тревогу.

Павел не хотел впускать Синдию в свою квартиру потому, что там прятался Рейнмен. И едва ли преступник вынудил писателя предоставить укрытие при помощи угроз. Павел входит в десятку лучших мастеров Региона по универсальному карате, он специалист по обращению с холодным оружием, и если бы Рейнмен попробовал угрожать ему, то вылетел бы со второго этажа без половины зубов. Если Павел и прятал убийцу, то делал это по доброй воле.

А по доброй воле можно укрывать у себя только лучшего друга, ради которого можно поступиться законом. Но кто это? Павел живёт особняком, всех его друзей можно по пальцам пересчитать, и попробуй, узнай, ради кого Павел готов был пойти на нарушение закона?

Теперь она знает, где искать след. В ближайшем окружении Павла Уланова.

Синдия позвонила Михаилу. Прокурор был в зале суда и попросил подождать, пока он выйдет в коридор. Через минуту мобильник Синдии снова зазвонил, высветив номер телефона прокурора.

– Суд только что удалился на совещание, – пояснил Михаил. – Я вас слушаю!

Синдия коротко изложила ему свои умозаключения. Прокурор задумчиво откликнулся:

– Не лишено интереса. Я подумаю над вашей версией. Появятся свежие мысли, перезвоню… Не думаю, что Пашка добровольно прятал Рейнмена. Эта версия звучит не менее фантастически, чем предыдущая, – прокурор закашлялся:

– Ну, вот, говорю: кто старое помянет, тому глаз вон, а сам… Ну, вы звоните, если что!

– Непременно, – Синдия отключилась, спрятала телефон в сумку и стала прохаживаться по гостиной. Профессиональное чутьё подсказывало ей, что ещё немного, и она раскроет это сложное дело. Во всяком случае, ночную загадку она разгадала. Павел просто не хотел впускать её в квартиру и соврал. теперь ясно, в каком направлении надо искать. Для этого надо ещё раз проработать все собранные материалы и постараться найти какие-нибудь зацепки.

Синдия вышла на лоджию, сбросила туфли, забралась в шезлонг, закурила и развернула сегодняшние сводки о последнем выходе Рейнмена.

Джеймс высунулся из своего домика, увидел, что колени хозяйки завалены бумагами, недовольно фыркнул и снова скрылся.

Синдия просидела на лоджии до глубокой ночи. Когда она отложила пачку бумаг, потирая ноющую от усталости голову, её ручные часы уже показывали время – около полуночи. Тут она вспомнила, что прошлой ночью с трёх часов бодрствовала, и навалилась усталость. Мысль о том, чтобы идти в душ, чистить зубы и разбирать постель показалась невыносимой, но Синдия решила не идти на поводу у своих слабостей. Через двадцать минут она вышла из ванной комнаты, разобрала постель, забралась под простыню и заснула, едва закрыв глаза.

Утром, как всегда, когда Синдия спешила на работу, ключи от машины завалились на самое дно сумочки, и пришлось стоять посреди двора и в десятый раз нащупывать кошелёк, мобильник, ключи от квартиры, сигареты, косметичку – всё, кроме брелока с ключами.

Охранник возле дома вынул рацию, коротко переговорил с кем-то и нажал на кнопку открытия впускных ворот. Во двор вполз «Лэнд-Круизёр» Михаила.

– Какая удача, что я вас застал! – воскликнул прокурор, выскакивая из машины. – Я специально сделал огромный крюк по пути на работу, чтобы застать вас. Мне пришла в голову мысль насчёт нашего общего дела. Может, я вам её по дороге изложу? – он распахнул для Синдии переднюю дверцу рядом с водительским местом. Прекратив поиск упрямых ключей, Синдия вскарабкалась в салон джипа, устроилась рядом с Михаилом и улыбнулась:

– Наверное, есть весомая причина, по которой вы поехали такой кружной дорогой?

– Может быть, – загадочно ответил Михаил, выезжая со двора.

– Я ещё раз опросил всех, кто прибыл на место убийства возле бара, – сообщил Михаил, остановив джип под светофором. – Оперативников, участкового, бригаду из ГУВД, Иветту Станиславовну. Участковый живёт в начале улицы, через три дома от места убийства. Он давно знаком с родителями свидетельницы убийства, Елизаветы Маркиной, и девушка, увидев убийство, сразу позвонила ему. Он прибежал к бару через пять минут. Синдия Аркадьевна, прежде чем я изложу вам некоторые неизвестные вам факты и свои умозаключения, позвольте вопрос. Когда вы услышали подозрительный шум со своего балкона, кому вы позвонили в первую очередь?

– Иветте Станиславовне и капитану Платову.

– А вы звонили им на стационарный телефон, или на мобильник?

– Иветте – на мобильник. Я привыкла, что её не всегда можно застать дома. Капитану Платову я позвонила вначале домой, там его мать ответила, что Антон на сутках, тогда я позвонила ему на работу, там включился автоответчик. У меня не было времени диктовать сообщение, и я позвонила Платову на мобильник. А что, собственно…

– Понятно, – задумчиво сказал прокурор, тронув джип с места.

– А в чём дело? Как мои звонки связаны с местом проживания участкового?

– Таким образом, – Михаил нажал на клаксон, чтобы согнать с дороги мотоциклиста, нагло подрезавшего «Круизёр», – что участковый, как я сказал, живёт неподалёку от места происшествия и пришёл буквально через пять минут после звонка Маркиной. И там он застал на месте капитана Платова, вызывающего оперативную бригаду!

– Но каким образом он мог опередить участкового? – спросила Синдия. – если он был на дежурстве в ГУВД, то никак не мог добраться до бара за пять минут!

– А вы уверены, что он ответил вам из ГУВД? – прищурился Михаил. – Ведь когда разговариваете с человеком по мобильнику без «маячка», невозможно установить его местонахождение. Что вы вообще подумали, когда в кабинете Платова вам ответил автоответчик?

– Ну… что он вышел из кабинета, или выехал куда-то…

– Синдия Аркадьевна, вы не проверяли оперативное расписание дежурств в ГУВД, а поверили словам матери Платова? Антон не дежурил в ночь убийства!

– То есть как?

– То есть, дома он зачем-то сказал, что заступает на дежурство.

Какое-то время оба молчали. Михаил выехал на Большую Приморскую. Когда они проезжали уже знакомый офис «Омеги ЛТД», прокурор снова заговорил:

– Он был где угодно, кроме ГУВД. И не исключено, что он был неподалёку от места убийства.

– Не может быть! – и тут же Синдия подумала: а почему не может?

Антон Платов был ростом 199 сантиметров. Он занимался тхэквондо и имел разряд по боевому корейскому искусству. Он ни разу за время их совместной работы не выругался матом (в отличие от большинства коллег), даже когда думал, что женщины его не слышат. Он резко неприязненно относился к жертвам Рейнмена, а наутро после убийства Федотовой очень резко высказывался о погибшей, её друзьях и обо всех дворовых «бригадах» в целом.

Но в это трудно поверить. Трудно подозревать капитана Платова, Антона, молодого, энергичного, весёлого парня, который так гордился своим званием и так старался его оправдать. Это о нём ей говорили в её снах Джеймс Корвин и Валерий, когда говорили, что она каждый день видит Рейнмена без маски? Что ей мешает сразу принять версию Михаила?

Июньский вечер, когда был убит парень, отмечающий Последний звонок. Антон гнался за убийцей, это подтвердили двое патрульных ДПС и многочисленные свидетели. Патрульные стреляли в убегающего убийцу и даже один раз попали.

Синдия напомнила это Михаилу. Он хмыкнул:

– Да, вот это я не учёл. Но всё же надо выяснить, как Платов первым оказался на месте преступления, – прокурор въехал во двор прокуратуры. – Но не спрашивайте его об этом в лоб.

– Само собой, – Синдия надела чёрные очки, вынула сумку и вышла из джипа. – Я всё же не первый год работаю следователем и стараюсь не наступать по несколько раз на грабли!

Глава 35

КВАРТИРА В ЛЕРМОНТОВСКОМ ПРОЕЗДЕ

Списки жильцов и охранников Лермонтовского проезда показались длинными даже после того, как их разделили на три части. Две трети списка взяли на себя Синдия и Иветта, а третью часть – Михаил. Он настоял под благовидным предлогом на том, чтобы не включать капитана Платова в группу проверки. Пока что было решено держать новую версию в тайне.

Антон Платов преследовал убийцу в июне на глазах у многочисленных свидетелей.

Антон Платов оказался на месте последнего убийства, опередив участкового, который живёт в пяти минутах ходьбы от бара.

Два взаимно исключающих друг друга факта. И как совместить их? Неясно. Но они каким-то необъяснимым образом оказались рядом в деле «человека дождя», так не похожего на героя примитивной одноименной мелодрамы с любимцем домохозяек в главной роли…

Размышления о том, как два противоположных факта оказались рядом, мешали Синдии работать со списками, и она усилием воли постаралась выбросить из головы всё лишнее. Так, «Дом № 1, квартира № 3. Астафьев В.А., 1948 г.р., Астафьева Д.Н., 1960 г.р., Астафьев И.В., 1980 г.р.». Так, младшего Астафьева можно занести в группу вторичной проверки по возрасту!

Задав компьютерной базе запрос на Ивана Астафьева, Синдия перешла к следующей квартире. Прокофьев А.Н., 1969 г.р., наиболее часто в списке посетителей одинокого владельца рекламного агентства фигурирует Е.А. Казанцева, 1981 года рождения. Прокофьева тоже надо будет проверить: возраст Рейнмена – 25 – 30 лет, плюс – минус пять лет. Притом «плюс» скорее, чем «минус».  Надо выяснить, не служил ли Прокофьев до открытия своего бизнеса в спецвойсках, не имел ли разрядов по восточной борьбе и не имел ли конфликтов с маргиналами. Конечно, бизнесмен, обнаружив, что его проверяют, может явиться в прокуратуру со скандалом, такие люди, как правило, не любят попадать в поле зрения правоохранительных структур и используют все свои рычаги воздействия на власть имущих, чтобы этого избежать, но у Синдии был изрядный опыт общения с подобными субъектами. «Думаю, когда я разъясню Анатолию Николаевичу, зачем я проверяю его, он согласится, что лучше быть фигурантом, чем подозреваемым, ведь так и до обвиняемого недалеко!».

На дисплее высветился текст личного дела Ивана Астафьева. Синдия сохранила его в Блокноте, перевела на принтер и задала новый запрос, на Прокофьева.

Данные о хозяйке квартиры № 5 заставили её подпрыгнуть на стуле. «Малькова Вероника Степановна. 1945 г.р. Проживает одна. С 2001 года по месту прописки появляется редко, тогда же подписана доверенность и передан второй комплект ключей Мальковой И.С., 1966 года рождения».

Итак, совладелицей квартиры № 5 в доме № 1 Лермонтовского проезда является Иветта, а Вероника Степановна, скорее всего, её родственница, наверное, мать. Теперь понятно, что Михаил не ошибся в своих догадках. Рейнмен искал в Проезде укрытия и знал, где его найдёт. Нескольких минут ему хватило, чтобы снять маску, спрятать нож, сменить чёрный костюм Рейнмена на джинсы и рубашку и прибежать к месту убийства, опередив пожилого одышливого участкового. А Павел Уланов тут не при чём. И насчёт залитой кухни он наврал, наверное, потому, что был в квартире не один, а с другой женщиной. А кто сказал, что Павел обязан хранить верность ей одной? Может, иногда он позволяет себе развлечься со сверстницей или девушкой моложе его, и не знал, что ответить, когда звонила Синдия. Вот и врал так неумело.

Но как же тогда показания сержантов, которые видели Антона и Рейнмена у моста? Если Рейнмен и Антон всё же не одно лицо, то как Платов оказался в переулке, почему соврал родителям, что уходит на дежурство и каким образом он связан с квартирой матери Иветты? Едва ли она могла быть подельницей серийного убийцы. При всей своей неприязни к жертвам Рейнмена, Иветта не стала бы таиться, укрывая преступника, с одной стороны заниматься расследованием, с другой – стопорить его. Эта прямолинейная отважная женщина никогда не кривила душой, не скрывала своих убеждений, и её менталитет бунтующего подростка никак не вязался с образом укрывательницы преступников.

Но Иветта имела ключи и доверенность на квартиру в Лермонтовском проезде, а капитан Платов оказался поблизости.

От такого наслоения противоречий начинала кружиться голова, и Синдия решила хотя бы попытаться прояснить ситуацию. Она сняла телефонную трубку и набрала номер приёмной председателя городского совета. Через два гудка в трубке раздался профессионально-вежливый женский голос:

– Приёмная председателя городского совета. Доброе утро.

– Доброе утро. Соболевская, помощник городского прокурора. Соедините меня, пожалуйста, со Станиславом Марковичем.

– По какому вопросу?

– Лермонтовский проезд.

– Ждите.

– Мальков слушает! – пророкотала трубка через минуту. – Здравствуйте, Синдия Аркадьевна!

– Станислав Маркович, извините за беспокойство, но я должна задать вам несколько вопросов.

– Можете подъехать, когда вам удобно. Дело, наверное, не телефонное.

Мальков сам вышел встретить Синдию на проходной, проводил её в свой кабинет с портретами президента, губернатора и городского головы и предложил монументальное кресло, обтянутое чёрной кожей, возле журнального столика. Секретарша, молодая рыжеволосая женщина в строгом, но явно не дешёвом  светло-сером костюме принесла поднос с двумя чашками кофе и вазочкой пирожных и так же тихо покинула кабинет. Станислав Маркович устроился напротив Синдии. Если она почти утонула в огромном кресле, то Мальков напротив неё выглядел в таком же кресле по-прежнему великаном.

Обменявшись незначительными фразами о погоде, дорогах и текущих делах, собеседники перешли к главной теме разговора.

– Вероника Степановна Малькова – ваша родственница? – спросила Синдия, отпивая вкусный, крепко заваренный кофе из изящной фарфоровой чашечки.

– Моя первая жена, – Станислав Маркович поднял керамическую кружку с монограммой «С.М.». – Мать Лёшки и Ветки… Ох, горячо, зараза!.. Мы поженились ещё совсем молодыми, я только университет окончил, а Нике и семнадцати не стукнуло, – Мальков отставил чашку и шумно перевёл дыхание. – ох, и было же нам тогда! Да не прячьте вы диктофон, я же знаю, что вы его в сумке включаете. Я сам десять лет на следовательской работе был, всю специфику знаю!

Синдия усмехнулась и положила включенный диктофон на стол. В отличие от Лизы Маркиной Станислав Мальков совершенно не смущается от появления диктофона.

– Вы же слышали, поди, от родителей, что в шестидесятые годы творилось? – продолжал Мальков, ставя на стол массивную керамическую пепельницу. – Курите, если хочется… Пуританская Англия, только и скажешь! А тут десятиклассница в загс собралась! Это сейчас нимфетки чуть ли не в младших классах детей заводят, и ничего, а тогда! Комсомольские собрания, вызовы в партком, такой геморрой! Повезло вам, что вы этого не застали. Нас только тогда расписали, когда оказалось, что Ника беременна. Её родителям пришлось не один десяток порогов обить, чтобы подтвердить согласие на брак. Так что Лёшка у нас родился через месяц после загса. Сейчас этим никого не удивишь, а тогда целое дело было: как же это, советская новобрачная – и в загсе с животом! Два месяца хай стоял, даже в районной газете заметку тиснули, как пример морального разложения и тлетворного влияния Запада. Во дела, а? Номенклатурные вожаки в саунах «банных девочек» вовсю пользовали под чай с коньячком, а простые смертные что, евнухами должны были жить? В общем, прожили мы двадцать пять лет, а вскоре после «серебряной годовщины» разошлись. Кризис супружеской жизни, знаете ли, и всё такое. Остались друзьями; дети нас поняли. У меня своя жизнь, у Ники – своя. А в девяносто пятом году я вложил пай в постройку элитного массива в Лермонтовском проезде. Раньше там пустырь был, ещё с войны. Стоял завод, в сорок втором его бомбой с самолёта подбили, и пятьдесят лет торчали руины, медленно догнивали. Пацаны там лазили, бомжи кучковались, а потом мы построили вот эти элитные дома, и я Нике квартиру там подарил. А два года назад она вышла замуж за англичанина, живёт полгода здесь, полгода в Лондоне. В Причерноморске у них с мужем коттедж в Южной бухте, на квартиру она почти не заезжает, ну и отдала ключи Ветке. Знаете, Ветка ведь с нами живёт, дом большой, задами в коридоре не толкаемся, но бывает, надо ей одной побыть, в тишине поработать, или с кем встретиться, дело молодое, ну, это вы и сами поймёте. Это раньше кавалера сразу за штаны волокли на смотрины, а сейчас это вроде как без надобности…

Синдия поняла, что пришла к той же точке, с которой начинала. Теперь надо побеседовать с Иветтой. Помощница в ночь убийства возле бара ответила ей по мобильнику. А если она находилась как раз в квартире на Лермонтовском проезде?

Странно, но за три месяца Синдия успела узнать Иветту только как увлечённую расследованием женщину-следователя. И трудно было представить, что эта категоричная в суждениях мускулистая женщина, бывший работник ГУВД и чемпион Региона по кунг-фу бывает просто женщиной. А может, она оставалась сама собой даже в своей личной жизни, просто находился человек, который принимал её такой, какая она есть? Синдия знала, что у Иветты сын – студент, но об отце парня Иветта упомянула только один раз вскользь, что они давно развелись. Иветта ни разу не говорила о своей личной жизни, никак не подчёркивала свою женственность. Но, тем не менее, зачем-то ей нужна была квартира матери…

Глава 36.

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Ещё с лестницы Синдия услышала бурную перебранку и, узнав голоса Иветты и Капитолины, вздохнула: теперь придётся ждать, пока одна из сторон не капитулирует под натиском второй. Вмешиваться было просто бесполезно. Наконец наверху хлопнула дверь кабинеты Иветты и мимо пробежала уборщица, ворча себе под нос, что нет на нынешнюю молодёжь Сталина, а Ветка совсем стыд потеряла.

– Здорово она вас допекла, – заметила Синдия, постучавшись к Иветте.

– Да ну, – буркнула ещё не остывшая от схватки помощница, – конца-краю нет! Как начнёт брюзжать про окурки, сил нет! Как будто я на работу прихожу окурки изучать, типа, расследовать, кто их мимо банки бросает. Давно надо было послать эту зануду эфиопскую!

Сегодня Иветта была в своих любимых кожаных брюках и чёрном «топике», открывающем узкую полоску загорелого мускулистого живота. Волосы прикрыты чёрно-белой банданой. На ногах – сандалии с толстой рифлёной подошвой. Иветта вздохнула, гася в себе ярость после стычки с Капитолиной Макаровной, и вернулась за стол.

– Так чем обязана? Нечасто вы ко мне заходите. Что-то нашли в списках? Садитесь. Чаю хотите?

– Кое-что нашла, – ответила Синдия, согласившись на чай. – Пятую квартиру в доме № 1.

– А я так и думала, что вы на неё выйдете! – рассмеялась Иветта, включая чайник. – И что? Теперь я, как чемпион Региона по кунг-фу, в первой строчке списка подозреваемых?

– Чтобы этого добиться, вам надо было быть на тридцать пять сантиметров выше!

– Да уж, тут никакие каблуки и «платформы» не помогут, – Иветта заварила чай прямо в чашках, поставила на стол крекеры и пепельницу и закурила свой любимый «Вог». – Итак, в Рейнмены я не гожусь, зато вполне могла укрывать преступника в своей квартире, когда тех двух алкашей подкололи. Так?

– Вы мои мысли читаете? – Синдия подвинула к себе свою чашку. – И я подумала, что вы не откажетесь прояснить все «тёмные пятна». Например, почему капитан Платов оказался на месте убийства даже раньше районного участкового, который живёт через три дома от бара?

Иветта изумлённо посмотрела на неё, а потом расхохоталась так, что уронила комок пепла с сигареты на свой топик:

– Вот это да! Вы что, Тошку подозреваете? А вы уже придумали, как он в июне раздвоился, что одна половина пацана на улице зарезала, а вторая половина за первой гналась? И на концерте в Ялте, когда был убит Молотков, Тошка не был.

Иветта озвучила все мысли, которые не давали покоя Синдии.

Да, точно, в «Юбилейном» Антона не было; острые глаза Синдии мгновенно выхватили бы знакомое лицо в любой толпе. Итак, Молоткова он тоже убить не мог. А эксперт-аналитик утверждает, что все убийства совершены одним и тем же человеком везде – и в Причерноморске, и в Ударном, и в Ялте.

– Тошка был у меня в гостях, – сказала Иветта. – и когда вы ему позвонили, он подорвался, будто на гвозди сел, и поскакал в переулок… Мы с ним не особо свои отношения скрывали, но и не афишировали, телячьими нежностями на работе не обменивались, томными взглядами не перебрасывались, встречались только на маминой квартире. Вы ведь уже знаете, что Вероника Малькова – моя мама? Они с отцом давно разошлись, но дружат; квартиру эту он ей подарил, а мама два года назад передала её мне.

– А зачем вам прятать свои отношения с капитаном Платовым? Вы оба не состоите в браке…

– А возраст? – фыркнула Иветта, отпивая остывший чай. – Пугачёву с Киркоровым сколько полоскали, помните? Ну, Алле с Филей это по барабану, они ведь суперстар. А я – следователь, Тошка – опер. И мне тридцать семь лет, а ему двадцать пять. У меня сыну 18 лет, а Тошка всего на 7 лет старше. В общем, не получится пока вот так же на шепоток, хихоньки, болтовню за спиной плевать. Полно же всяких идиотов, которые уверены, что знают, что правильно, а что нет на свете. А я, если кто-то мне в спину хоть раз фыркнет, мол, вон, та самая, что с пацаном спуталась, я ему просто в череп звездану. Я из-за Рейнмена на взводе, а если мне ещё и вслед ржать начнут… И Тошка обидчивый, тоже может морду начистить, если его или меня заденут. А у него в ГУВД полно завистников, которые капитана только к сорока годам получают, а другие вообще до пенсии в лейтенантах сидят. Конечно, они Тошку будут держать под колпаком, каждый промах караулить. Нефиг им такой подарок делать.

– Хорошо вас понимаю, – вздохнула Синдия. – сама сейчас в такой же ситуации.

– А, ясненько, – кивнула Иветта. – кстати, Уланов тоже такой, что не стерпит, если над ним или над вами хихикать начнут. Тошка обидчивый, но по сравнению с Пашкой он просто князь Мышкин.

– Это я заметила. Давно вы встречаетесь?

– Полгода где-то, – Иветта махнула рукой. – И вроде всё у нас хорошо, но в загс с ним я не спешу. Я ж впервые замуж дурой восемнадцатилетней выскочила за своего препода. Ему тогда под сорок было. Морской офицер, эффектный мужик, спортсмен, душа компании, кому угодно голову мог закружить. Тот ещё ходок: я в его коллекции жён четвёртой оказалась, и рекорды побила: девять лет прожила с ним. Прежних жён он уже года через два – три кидал. Он всё смотрел на меня и говорил: как он жалеет о рыцарских временах, когда нужно было защищать прекрасную даму, хотел меня оберегать и защищать, а я уже в 18 лет вот такой оторви и брось была. Короче, не соответствовала его идеалу. Расстались друзьями. И потом я раза два пыталась кого-то себе найти, но снова неудача. Не нужна мужикам сильная женщина, нужна или изнеженная гламурная куколка, или домовитая клуша у плиты. А я не желаю меняться кому-то в угоду. Ну, а Тошке я вот такая и нравлюсь, какая я есть. Он меня не пытается переделывать на свой лад, не давит, и мне не с чего воевать. Но замуж я пока не спешу. В первый раз я через полгода знакомства замуж выскочила, а потом… – Иветта рассмеялась. – Ему нужна была прекрасная дама, а я ненавидела, когда меня пытались переделать. Ему офицерская честь не позволяла женщину задалбывать, а я уважала его возраст и звание, он тогда кандидатом наук был. Поэтому сильно и не ссорились. Он всё надеялся, что я изменюсь, а меня морозило от того, что такая, как я есть, я его не устраиваю. Я ведь никому ничего не навязываю, я просто такая, какая я есть, и сама решаю, как мне одеваться и каким спортом заниматься. Ну, люблю я кунг-фу больше, чем шейпинг, фитнес и пилатес, ну, нравится мне милитари больше, чем рюшки и кружавчики, ну не трачу я тысячи на косметику, и кому я этим мешаю?

– Никому, – коротко ответила Синдия.

– Ну, вот, ещё хоть один нормальный человек!

Синдия поняла, что разговор надо сворачивать. Она уже выяснила всё, что хотела и поняла, что на этот раз села в галошу в паре с прокурором. Что ж, вдвоём хоть не так кисло.

– И ещё один факт! – сверкнула чёрными глазами Иветта. – помните, как Рейнмен у кинотеатра бывшего зэка порезал и драпал от меня до самой площади? Так вот, там он в троллейбус сиганул, а меня на место происшествия ДПС подвезли. Там уже к тому времени собралась оперативная группа и Тошка опрашивал девчонку из ларька, помните? Я меньше пяти минут добиралась от площади до кинотеатра на машине, а троллейбус, на котором Рейнмен удрал, шёл в противоположную сторону. Будь Тошка Рейнменом, он бы просто не успел за пять минут соскочить с троллейбуса, добежать до кинотеатра, да ещё и на бегу переодеться. Тошка в тот вечер на дежурстве в форме был.

Что-то снова толкнуло Синдию, когда Иветта заговорила об одежде. Что-то, связанное с чёрным цветом, беспокоило её. Но, как часто бывает в таких случаях, восприятие отделилось от воспоминания, и Синдия не понимала, почему слова Иветты засели у неё в голове, как ржавый гвоздь в раме окна электрички. Кажется, такими гвоздями Павел обещал Арине утыкать сторонников мата, выступающих в газете. «Опять меня не туда завернуло! Нет, мне нужен отпуск! Хорошо бы на август. Но если я к этому времени не доведу до конца дело Рейнмена, отдыхать я не смогу. Придётся отдыхать в выходные… А Иветта меня обошла: как же я о кинотеатре забыла? Действительно, не может человек, который уехал в противоположную от кинотеатра сторону, через пять минут вернуться, да ещё сменить чёрную одежду на форму! И Иветте укрывательство не навесишь, её слова подтверждают десятки свидетелей: оперативники, которые дежурили с Платовым в тот вечер, девушка из киоска, криминальные репортёры, которые всех офицеров из ГУВД в лицо знают. Чёрт! Почему я сразу об этом не подумала и не сказала Михаилу? В здоровой же галоше мы с ним сидим! Это же надо, два опытных следователя чуть не совершили ляп, который даже двоечнику-первокурснику непростителен! Ладно, хоть Иветта всё правильно поймёт и не будет хихикать. А то я бы стала посмешищем для всей прокуратуры. Надо срочно идти к Михаилу и давать отбой, пока мы не наломали дров. Но где же настоящий Рейнмен? И стоит ли верить снам?

– Вот где мы ошибались. Я с самого начала сомневалась в этой версии.

– Понятно, – вздохнул Михаил, – всё, кроме одного: где искать Рейнмена?

Он испытующе взглянул на Синдию и потёр лоб:

– Честно говоря, мне и самому что-то мешало подозревать Платова. Но я думал, это потому, что я так давно знаю Антона и не могу принять то, что он способен на такое. А на самом деле я, наверное, тоже чувствовал, что тут что-то не клеится…

Вечером одной оставаться не хотелось.

Павел оказался дома, когда Синдия позвонила ему и сказала, что купила крабов для его любимого салата. Парень с радостью согласился поужинать вдвоём и сказал, что, пока ждёт её, вынет из морозилки телячьи отбивные и приготовит посуду.