Текст книги "Порочная любовь (ЛП)"

Автор книги: Амо Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

– Такого, бл*ть, быть не может, – говорю я шокировано.

Мой отец смеется, закуривая сигарету.

– Ну, ты намного умнее, чем я предполагал, – самодовольно отвечает он.

– Ты. Ты похитил Кали и Алэйну? – рычу я.

– Да. Опусти оружие, сынок, – он указывает на мою грудь. Когда я смотрю вниз, то вижу красную лазерную точку, направленную на мою грудь.

– Бл*ть, – я кричу, выпуская из рук пистолет. – Где, черт побери, Кали и Алэйна?

Он жестом приглашает войти меня в комнату. Я смотрю на него, а затем обратно на Чеда, головой указывая на комнату. Вид того, что я могу увидеть, войдя туда, будет преследовать меня вечность.

– Бл*-*-*ть! – рычу я, и бросаюсь к отцу. – Что ты, черт побери, сделал?

Хватаю его за горло, готовый прервать сделку, которую я заключил с Сандрой, когда чувствую, как трое мужчин оттаскивают меня от него. Оглядываюсь через плечо и вижу Чеда, которого у стены удерживает двое мужчин, размером с ним. Я стряхиваю их с себя и бегу к Кали. Она за руки подвешена к потолку. На ней нет ничего кроме нижнего белья, ее тело в черных и синих синяках, в волосах засохшая кровь, и на лице тоже. Кали стоит низко опустив голову, и я иду к ней. Когда вижу, как она медленно поднимает ее, встречаясь со мной взглядом, ощущаю, будто ее глаза вырывают мое сердце из груди. Я не могу справиться с эмоциями, которые ощущаю в данный момент, и они не очень хорошие.

– Детка? – я скольжу рукой по ее лицу, и она начинает дрожать, все ее тело сотрясается от конвульсий.

Я шиплю и начинаю освобождать ее руки.

– Я держу тебя. Бл*ть! Мне так жаль, детка.

Все что я хочу сделать, это забрать ее подальше от всего этого. Хочу уехать с ней туда, где будем только мы, чтобы я мог всю оставшуюся жизнь присматривать за ней. Мое сердце, определенно, разбито. Я, бл*ть, люблю эту девушку, и знаю это. Если бы не знал, ни за что бы не испытывал к ней этих чувств – я бесчеловечен, а не глуп.

Рука оборачивается вокруг моего бицепса, и как только меня хотят оттянуть назад, я оборачиваюсь и насмерть вырубаю того, кто это хотел сделать, вкладывая в тот удар всю свою силу. Когда смотрю вниз, вижу на полу одного из приспешников отца, лежащего без сознания. Мой отец смеется, огибая неподвижное тело.

– Некоторое дерьмо никогда не меняется, – посмеиваясь, говорит он.

Я указываю на Кали.

– Опусти ее. Сейчас же, – рычу я ему.

Он смотрит на меня, изучает мои глаза.

– Сейчас, – ору.

Отец щелкает пальцами и взмахивает рукой в сторону Кали. Я наблюдаю за тем, как они снимают ее, и ловлю ее, когда она падает на землю, оборачивая руками и целуя в голову.

– Ты заплатишь за это, – говорю я, глядя на отца снизу вверх.

Он смеется, прислоняясь к стене.

– Сомневаюсь в этом, сын. Я неприкасаемый. Даже для тебя… «Палач», – издевается он.

Я в отвращении сжимаю губы.

– Вот здесь ты ошибаешься.

– Разве тебе не интересно, как так вышло, что я нахожусь здесь? – он указывает на комнату.

– Нет, мне просто насрать. Ты ходячий мертвец.

Я убираю волосы с лица Кали и целую ее в губы.

– Мне так жаль, детка. Я потрачу остаток своей жизни, чтобы загладить перед тобой вину.

Кали издает глухой смешок. Это первый звук, который я слышу от нее с тех пор, как оказался здесь. Фрэнк пересекает комнату и, пододвинув ближе стул, садится на него, закидывая ногу на колено. Беззаботность в его глазах очевидна и я не могу дождаться, когда увижу, как жизнь ускользает из их глубин.

– Я – Казимир Лев, – говорит он небрежно.

– Я выяснил это, папаша. Теперь ты можешь говорить. Сделай эти слова легендарными. Потому что они будут твоими последними.

Он смеется, закуривая сигарету.

– Я всегда был Казимиром Львом. Фрэнком Никсоном я стал только тогда, когда переехал в Уэст-Бич, мне было около тридцати, – он выдыхает клубок дыма, прежде чем продолжает. – Мне пришлось переехать, жить двойной жизнью. Мне нужна была обманка от федералов, они вынюхивали про наш семейный бизнес, и делали это быстро. Мы все решили на несколько лет разойтись разными путями, зная, что, в конце концов, когда все утихнет, мы снова будем вместе. Я присоединился к Мотоклубу «Грешных Душ» – это было идеальным прикрытием для меня – как раз по моей части, и мне не нужно было притворяться бизнесменом или кем-то вроде этого. Я все еще мог убивать, курить и трахаться. Я должен был вернуться в Россию за несколько месяцев до того, как встретил твою мать, и все. Я так быстро влюбился в нее, что даже не понял, как это произошло.

Он переводит взгляд с меня на Кали и обратно, ухмыляясь, прежде чем продолжить разговор. Хотел бы я сказать, что удивлен, но это не так.

– Я старался как можно дольше оставаться в Америке, но, в конце концов, понял, что мне нужно вернуться в Россию. Поэтому подстроил несчастный случай, чтобы инсценировать собственную смерть, который позволил мне свободно вернуться на родину. Дэйв и Пит были сопутствующим ущербом. Я решил, что с твоей матерью все будет в порядке. В конце концов, у нее был ты. Новость о ее смерти погубила меня. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, каково это, может быть, даже сегодня, – небрежно заявляет он, поднимаясь со стула.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, прижимаясь к Кали.

– Разве это не очевидно? – самодовольно отвечает он. – Я хочу тебя. Ты нужен мне в моей команде. Я знаю, как ты смертельно опасен, сынок, и хочу, чтобы ты был со мной. Вернись к своим корням.

– К черту мои корни, мои корни здесь.

– Тогда у меня нет другого выбора, сынок, – говорит он, улыбаясь мне.

Я смотрю вниз на Кали, прежде чем снова поднимаю взгляд на отца.

– Где Алэйна?

При упоминании имени Алэйны я чувствую, как тело Кали напрягается под моей хваткой. Я смотрю на нее сверху вниз, пристальным взглядом впиваясь в ее глаза. Она совсем другая. Теперь, когда я смотрю ей в глаза, я не вижу ничего, кроме пустоты.

Я шепчу ей в губы:

– Что они с тобой сделали, детка? Они больше не причинят тебе вреда. Ты должна довериться мне, хорошо? Ты мне доверяешь?

Кали смотрит на меня, и единственная слеза скатывается по ее щеке, когда выражение ее лица становится каменным.

– Нет, – сурово отвечает она, не проявляя абсолютно никаких эмоций.

– Черт, – бормочу я, опуская ее на землю.

Мне нужно уйти от нее, я не хочу, чтобы то, что произойдет, произошло рядом с ней. Я убираю ее волосы за ухо и легонько целую в изгиб шеи.

– Мне нужно, чтобы ты оставалась у этой стены, детка. Не двигайся. Я верну тебя, обещаю тебе. Я люблю тебя, Кали-Роуз, чертовски сильно люблю тебя, детка. Пожалуйста, доверься мне, – шепчу я.

Когда я отстраняюсь от нее, и смотрю ей в глаза, вижу, что они полны слез. Она кивает и отодвигается к стене.

– Хорошая девочка, – шепчу я, прежде чем встаю. – Я отправлюсь с тобой, но при одном условии, – заявляю отцу, расправляя плечи, – ты приведешь сюда Алэйну и позволишь девочкам и моим людям уйти.

Он кивает, глядя на одного из мужчин в углу.

– Иди, приведи блондинку.

Мужчина выходит и через несколько мгновений возвращается с Алэйной, перекинутой через плечо. Мое сердце снова сжимается в груди, когда он опускает ее на землю рядом с Кали. Она бормочет и шевелится, и я вижу, как Кали притягивает ее к себе, убирая волосы со лба. Если я думал, что Кали выглядит плохо, то Алэйна выглядит как смерть. Я с беспокойством смотрю на нее, с тем же беспокойством, с каким брат смотрит на свою сестру. Когда она приоткрывает глаза, то видит меня и ахает.

– Эд? Эд, это ты? Нет. Нет. Мне опять снится сон. Этого не может быть… – шепчет Алэйна, то приходя в себя, то отключаясь. Их обеих сложно узнать. Эти две милые девушки подверглись такому повреждению, не думаю, что они когда-нибудь станут прежними.

– Готово, пошли, – говорю я отцу.

Я смотрю на Кали, когда все начинают выходить.

– Я люблю тебя, детка. И вернусь за тобой. Обещаю.

Она отворачивается от меня с явной болью во взгляде. Я смотрю на Алэйну.

– Зейн снаружи, петарда.

Взглянув на Чеда, я слегка улыбаюсь ему и киваю головой, прежде чем выйти за дверь.

Мы идем обратно по коридору, и я начинаю считать, сколько там людей. Передо мной стоит мой отец, перед ним еще пятеро мужчин, и я не знаю, есть ли еще кто-нибудь снаружи. Я могу справиться с ними, чертовски уверен в этом, но не тогда, когда у них есть козырь – оружие. Достигаем ступенек, и начинаем подниматься. Как только первый мужчина достигает палубы, раздается одиночный выстрел, и тот падает на землю. Я смотрю на отца и ударяю его локтем прямо в лицо, заставляя отшатнуться. Затем тяну за ноги мужчину, который стоит перед ним, разбивая его лицо о ступеньки, и для верности топаю по его затылку, раскалывая его челюсть и зубы на ступеньке. Обернувшись, вижу, что отец наставил на меня пистолет.

– Мальчики, теперь, если вы не хотите быть раненными, я бы предложил нам мирно разойтись, – кричит он Зейну.

Зейн подходит к входу, достает пистолет и стреляет стоящему перед ним человеку прямо в голову.

– Зейн… – предупреждает Фрэнк, или, я должен сказать «Казимир».

– Мне плевать на то, что ты говоришь, Фрэнк. Я убью вас всех.

Искоса смотрю на пистолет, приставленный к моему виску, и через мгновение выхватываю его из рук отца, перекручиваю и стреляю ему в ногу. Развернувшись, направляю пистолет в лицо толстому хрену, которого помню по видео.

– Ты! Ты тот жирный ублюдок, который прикоснулся пальцами к моей девочке? – спрашиваю я, подходя к нему.

Я слышу еще два выстрела и чертовски хорошо знаю, что это дело рук моих парней, поэтому не свожу глаз со своей мишени. Схватив его за горло, прижимаюсь лицом к его лицу.

– Я спрашиваю… ты тот больной ублюдок, который прикоснулся к моей девочке?

Он смеется так сильно, что его толстый живот вздрагивает, прижимаясь ко мне. Я с отвращением смотрю на него, прежде чем снова поднять глаза.

– Думаешь, это смешно? – я толкаю его обратно, тем же путем, которым мы пришли, направляясь обратно в комнату, где находятся девочки и Чед. Пинком распахнув дверь, вижу, как Чед заворачивает их в свою толстовку.

– Эд? – шепчет Алэйна.

– Все кончено, петарда.

– Здесь ты ошибаешься, – бесстрастно шепчет Кали. Прежде чем подойти к ней, я бросаю жирного чувака на землю.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что я не прав, детка? – обхватываю ее за шею и притягиваю к себе.

Она отстраняется от меня.

– Это еще не конец, Эд. Я уже никогда не буду прежней. Мужчины касались меня в тех местах, в которых я хотела, чтобы меня касался только ты, – она вытирает слезы, которые капают из ее глаз, и моя грудь сжимается от эмоций в ее голосе и слов, слетающих с ее губ. – Я никогда не буду прежней. Ненавижу тебя, Эд Никсон. Ненавижу так сильно, что никогда больше не хочу видеть твое лицо.

Кали встает с того места, где сидит, оборачивает толстовку вокруг Алэйны и целует ее в голову. Она убирает волосы Алэйны со лба, пристально глядя ей в глаза.

– Я люблю тебя, детка. Мне очень жаль.

Она встает и направляется к двери.

– Кали! – требую я, и она останавливается, резко поворачивая голову ко мне.

– В чем дело, Эд?

Я стою неподвижно. Мои мысли несутся со скоростью сто километров в час – я так много хочу ей сказать. Хочу упасть на гребаные колени, как маленькая сучка, и умолять ее остаться со мной, пообещать ей, что положу мир к ее ногам и буду баловать ее всем, чего она захочет, пока мы оба будем жить. Но я не могу. Я, бл*ть, не могу, просить эту девушку остаться со мной, когда она права. Это все моя вина. Она заслуживает большего, кого-то, кто не является частью этой жизни, и я не могу дать ей этого. Я никогда не смогу дать ей этого, потому что не просто живу с этими демонами каждый день, эти ублюдки танцуют со мной во сне.

– Какие-нибудь последние слова этому жирному ублюдку? – спрашиваю я, снимая толстовку и передавая ей, чтобы она ее надела.

Поднимаю на нее глаза и пытаюсь запомнить каждую ее черту. Я люблю ее так чертовски сильно, и именно поэтому мне нужно отпустить ее. Больше я никогда никого не полюблю. До нее никого не было, и после нее уж точно не будет. В моем сердце всегда будет место для Кали. Это место всегда будет неприкосновенным, и пусть Бог спасет душу того, кто попытается снова прикоснуться к этому месту. Она стягивает через голову мою толстовку.

– Убей его медленно, – бормочет Кали, прежде чем выйти из этой комнаты и моей жизни.

Глава 20

Такое ощущение, что моя челюсть сейчас треснет от того, с какой силой я ее сжимаю, и когда я смотрю на Чеда и Алэйну, я вижу жалость в их глазах.

– Не надо, бл*ть смотреть на меня так!

Через дверь врывается Зейн и бросает взгляд на Алэйну, его глаза становятся стальными и он тяжело сглатывает.

– Детка? – шепчет он с нескрываемым волнением. Алэйна разражается слезами, бросаясь в объятия Зейна. Я смотрю вниз на жирного говнюка, сидящего на земле, и сжимаю его руки за спиной. Зейн ставит Алэйну на землю и подходит ко мне.

– Этот урод прикасался к тебе, Лэйн? – спрашивает он, не сводя глаз с мужчины на полу.

Она кивает.

– Да, но главным образом тот, что моложе.

Входит Харви, волоча за собой тощего молодого парня.

– Этот? – спрашивает он Алэйну. Девушка кивает.

– Да, он также прикасался к Кали, Эд. Он делал с ней ужасные вещи.

Я прищуриваюсь, глядя на Алэйну, прежде чем подойти к худому молодому парню.

– Ах, да? Какие вещи, например? – спрашиваю я, не сводя с него глаз.

– Он… однажды я слышала, как она закричала. Кали пыталась помешать ему и еще одному мужчине вернуться в нашу комнату. Я слышала, как она кричала: «нет, оставь ее в покое», а затем послышался ее крик боли, пока они смеялись. Когда они вошли в комнату, сказали, что он трахал ее пальцами, удерживая за горло у стенки. Она чуть не умерла, Эд. Они сказали, что она потеряла сознание, и им пришлось сделать ей искусственное дыхание, чтобы она очнулась.

Едва Алэйна заканчивает свой рассказ, как я хватаю этого парня за шею и швыряю на пол, к толстяку. Я смотрю на Зейна.

– Сколько у нас времени?

Он качает головой.

– Не уверен. Я запер Казимира в соседней комнате. Мы можем справиться с ним позже.

– Не можем. С этими двумя – да. Однако я пообещал Сандре, что она получит Казимира. Хотя, я же я не говорил, что он будет целым и невредимым, – я улыбаюсь Зейну, а затем снова становлюсь серьезным. – Как Кали выбралась отсюда?

Он смотрит на меня с беспокойством.

– Эм, да, тебе это не понравится, но, Эд, он хороший парень, он не причинит ей вреда.

– Выкладывай, брат.

– Тревор отвезет ее прямо домой. Она даже не захотела остановиться и забрать свои вещи из отеля, – грустно говорит он.

– Понял. Я их возьму.

Алэйна подходит ко мне и кладет руку на мое сердце.

– Милый, позволь мне сделать это, хорошо? Тебе нужно дать ей немного времени. Может быть, гораздо больше, чем тебе бы хотелось. Но эта девушка… она тоже любит тебя, Эд. Я видела это в ее глазах. Позволь ей скорбеть.

Я тяжело сглатываю.

– Хорошо, – отвечаю и оглядываюсь на мудаков, с которыми еще не закончил. – Ты! – поднимаю тощего на ноги и прижимаю к стене. – Жди здесь, – говорю я, выходя из комнаты. Распахнув дверь в соседнее помещение, в котором сейчас находится мой отец, я говорю:

– Дай мне свой резак для сигар.

Он роется в кармане и протягивает его мне, и как только я выхожу за дверь, он встает со своего места.

– Сынок. Я любил твою мать и тебя. Я показывал это иначе, чем большинство отцов, но это все, что я знал.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Может быть, именно поэтому я никогда не мог полюбить, потому что с самого раннего возраста видел, как грязно это было. Так было до Кали, а потом ты забрал ее у меня. Так что поверь мне, когда говорю, что ты заплатишь за это, – ругаюсь я, хлопая дверью после того, как выхожу.

Возвращаясь в соседнюю комнату, я получаю сообщение от Драго.

ДРАГО: Я знаю, что вы все там. Я вас вижу. Привет, старший брат. Эбби дает тебе двадцать минут, прежде чем ей придется вмешаться. Сделайте это быстро.

Я смотрю на камеру в углу коридора, ухмыляюсь и отвечаю.

Я: За двадцать минут может многое случиться. Казимир отправляется к Сандре.

ДРАГО: О боже. Эбби просит не устраивать беспорядка. И она знает, они работают вместе.

Я: Не рассчитывай на это.

Засовываю телефон обратно в карман, прежде чем снова открыть дверь, туда, где в данный момент все стоят.

– У нас двадцать минут. Так что, мы должны сделать это быстро.

Я указываю на Алэйну.

– Ты хочешь это видеть, Лэйн?

Она кивает и скрещивает руки на груди.

– Да. Да, хочу.

Я подхожу к тощему парню и рывком поднимаю его на ноги. Вытащив из кармана резак для сигар, я надеваю его на его указательный палец и жму до тех пор, пока не чувствую, как его палец падает, ударяясь о мой ботинок. Я поддерживаю зрительный контакт с ним, продолжая по очереди перебирать его пальцы, улыбаясь каждому громкому реву, исходящему из его рта. Как только я заканчиваю, он кричит в агонии, скользя вниз по стене, глядя на свои руки без пальцев.

Я смеюсь.

– И это еще не самое худшее.

Достав из кармана сигарету, я закуриваю ее, выдыхаю облако дыма и присаживаюсь рядом с ним на землю.

– Спускай штаны, – говорю я, ухмыляясь ему.

Он, прищурившись, смотрит на меня, и я смеюсь.

– Ой, да ладно тебе. Я не из этих. Тебе нечего бояться. Ну, того, где члены касаются задниц, – я улыбаюсь и смотрю в потолок. – Вот дерьмо! У меня только что появилась идея, – я тяну за его брюки так сильно, что они слетают одним резким, быстрым движением, а затем пробираюсь к его нижнему белью. Беру сигарету в рот, чтобы использовать обе руки, но когда вижу, какое на нем белье, начинаю задыхаться от смеха. – Ох, братан, разве мама никогда не говорила тебе, что с этим трах тебе не светит? Неудивительно, что ты силой навязываешься к невинным девушкам.

Я стягиваю с него обтягивающие трусы. Какой мужчина в возрасте до семидесяти лет будет носить такое отвратительное нижнее белье? Я чувствую беспокойство Зейна позади себя, поэтому решаю, что должен поторопиться с этим, чтобы он тоже смог поиграть.

– Мне просто нужно сделать одну вещь. Очень быстро, а потом я передам тебя своему брату Зейну. Ну, знаешь, лимит во времени и все такое, – говорю я, потянувшись в карман за ножом. Я провожу острой стороной лезвия по внутренней стороне его бедра, начиная от колена и заканчивая под яйцами. Как только достигаю его достоинства, наклоняюсь к его уху:

– Я упоминал, что знаю, как полностью препарировать человеческое тело? Гениталии в том числе, – говорю ему, одним быстрым движением разрезая его мошонку, заставляя его яйца выпасть из кожи – больше их с его телом ничего не соединяет, лишь вены и трубки. Парень издает леденящий кровь крик, прежде чем теряет сознание. Зейн смотрит на меня, когда я встаю.

– Всегда нужно из всего извлекать удовольствие, да?

Я пожимаю плечами.

– Что я могу сказать? Немного увлекся.

Я обращаю свое внимание на жирного чувака, который тяжело дышит, лежа на полу, его длинная седая борода на широкой груди.

– Ты следующий, неудачник, поднимай свою задницу, – краем глаза я вижу, как Алэйна подходит к тощему парню. Она берет нож Зейна и одним быстрым движением, начисто отрезает ему член. Я смотрю на Лэйн и не вижу никаких сожалений по поводу ее решения – она выполнила задание, и глазом не моргнув. Боль меняет людей, я это понимаю. И именно поэтому, я чертовски боюсь того, что сейчас происходит с Кали. Я хочу быть там с ней, бороться с ее демонами за нее, чтобы ей самой не пришлось. Я всегда буду ставить свою девушку на первое место, и я могу дать ей время – только не очень много. Как я должен буду справляться с ее потерей в течение этого времени, еще не решено.

– Нам нужно действовать быстро. У нас осталось пять минут, – говорит Олли из-за моей спины.

Пожав плечами, я беру нож и режу толстяка от уха до уха, наблюдая, как кожа на его шее расходится, показывая под ней белую жировую ткань, прежде повсюду начинает брызгать кровь. Я смотрю, как он хватается за шею, захлебываясь собственной кровью. Как только я знаю, что он мертв, я поворачиваюсь к Алэйне и Зейну и вижу перед собой ужасающую картину.

– Срань господня, – говорю я со смехом. – Лэйн, ты слегка неуравновешенная сучка, не так ли? Я впечатлен, петарда.

Эта девчонка чертовски охеренна. Когда несколько лет назад Алэйну похитил человек, преследовавший ее отца, она ошеломила нас всех, выстрелив врагу прямо между глаз. И делала это три раза, с тремя разными мужчинами. Кому-то это может показаться невероятным, но если бы вы знали историю ее отца, то бы знали, что яблоко просто недалеко упало от яблони.

– Нам пора убираться, брат. Эбби снесет крышу, когда она увидит этот бардак.

Я смеюсь, когда мы выходим. Эбби – начальник полиции. По-видимому, она самый молодой начальник в истории. Хорошо, что ее связь с нами полностью скрыта. Она была мне нужна в большем количестве случаев, чем я могу сосчитать. Мы выходим на улицу и возвращаемся к байкам. Прежде чем завести его, я посылаю сообщение Сандре, сообщая ей местонахождение Казимира. Хотя, я уверен, она и так знает, где он, будучи с Эбби. Я еще не закончил с ним, но точно знаю, что Сандра позволит мне сделать с ним все, что я захочу.

Кали-Роуз

Как только я забираюсь в пикап, смотрю на Тревора.

– Спасибо, что отвезешь меня домой, – говорю я, потягивая низ толстовки Эда.

Его слова о том, что он любит меня, тронули мою душу, но сейчас я слишком зла, чтобы разбираться с этим, и не думаю, что когда-нибудь смогу простить его. Да, это не совсем его вина, это из-за его связей, но я действительно не знала степени того, что происходит в этом мире. Может быть, мне стоило смотреть больше телевизионных шоу. Я смотрю в окно, на проплывающие мимо деревья и думаю о прошедшей неделе. Мне нужен новый телефон. Я даже не понимаю, знает ли кто-нибудь, что произошло. Скорее всего, нет, должно быть, все держалось в тайне. Иначе нас окружили бы пресса и полиция. Я продолжаю смотреть в окно, пока, в конце концов, моя усталость не берет верх и не наступает сон.

***

Открываю глаза, слыша голос Тревора.

– Кали? Просыпайся, детка, мы здесь.

Протирая глаза, я раздраженно выдыхаю.

– Ладно, еще раз спасибо, Тревор.

– Мне нужно проводить тебя до квартиры, Кали. Приказ.

Киваю, потому что не хочу, чтобы у него были неприятности.

– Все в порядке, пошли.

Распахнув дверь, выхожу на улицу под вечернее солнце. Я оглядываю парковку нашего дома и замечаю, что люди смотрят на меня. Пожав плечами, закрываю дверь. Мне, на самом деле, все равно, что сейчас думают люди. На этой неделе я потеряла свое достоинство, наряду со многими другими вещами.

Я обхожу пикап и беру Тревора под руку. Он встревоженно смотрит на меня. Парень действительно симпатичный.

– Кали, ты хочешь, чтобы я подождал тебя, пока ты примешь душ, а затем отвез бы тебя к врачу?

Я отрицательно качаю головой.

– Я увижусь с ней завтра. Сейчас просто хочу спать.

Он нервно оглядывается по сторонам.

– Эд, он хочет, чтобы я…

– Не смей произносить его имя, Тревор. Пожалуйста. Мне все равно, чего хочет Эд, ясно?

Он сглатывает и кивает.

– Я понимаю, детка. Давай, пошли.

Когда мы подходим к моей двери, вспоминаю, что не захотела поехать в отель, чтобы забрать свои вещи.

– Черт, – тихо ругаюсь я.

– Что случилось? – нервно спрашивает Тревор.

– Ничего страшного. Я просто забыла, что мои ключи и все остальное осталось в отеле.

Стучу в дверь, одновременно желая, чтобы Картер был дома, и чтобы его не было. Он, улыбаясь, распахивает дверь, но его улыбка исчезает, когда он видит меня.

– Какого хрена случилось, Кали? – он притягивает меня к себе и оценивает Тревора.

– Картер… это Тревор. Веди себя хорошо, Картер. Он просто подвез меня.

Я поворачиваюсь к Тревору и обнимаю его.

– Спасибо, Тревор, правда.

– Без проблем, Кали, – он слегка улыбается мне, прежде чем повернуться и уйти.

Я захожу внутрь и закрываю дверь, поворачиваясь всем телом к взволнованному другу.

– Пожалуйста, дай мне время, Картер. Я не могу разбираться с тобой прямо сейчас.

– Ну уж нет! К черту это, Кали. Что, бл*ть, произошло?

Я закатываю глаза, потому что и правда не ожидала, что он воспримет мой ответ хорошо.

– Много чего случилось, Картер. Я просто не готова, ясно? Пожалуйста, не дави. Я собираюсь принять очень долгую ванну и поспать несколько дней, а потом пойду к доктору.

Выхожу из гостиной и направляюсь в свою спальню. Оглядываюсь вокруг, и меня скручивает изнутри. В последний раз мы были здесь с Эдом. Это были счастливые моменты, когда я принадлежала только ему. Часть меня чувствует, что я, в некотором смысле, разочаровала его. Когда он узнал, что я была только с ним после всех этих лет, ему это так понравилось, и хотя мужчины, которые прикасались ко мне, не прошли весь путь, все еще чувствую себя отвратительно. Чувствую, что Эд никогда больше не сможет видеть во мне свою невинную девушку. Я чувствую себя такой же грязной внутри, как и снаружи.

Сняв с себя его толстовку с эмблемой «Грешных Душ», я аккуратно складываю ее и кладу на кровать. Я постукиваю по ней пару раз, прежде чем достаю полотенце из шкафа и, обернув его вокруг себя, иду в ванную.

Включаю краны, и ванна начинает наполняться водой. Я высыпаю в нее всю соль, какую только вижу. Пена для ванн, мыло – все добавляю. Слезы снова катятся по моим щекам, когда я начинаю злиться из-за того, что произошло. Я в полном беспорядке. В этом нет никаких сомнений. Искренне надеюсь, что есть какой-то способ научиться жить с тем, что произошло.

В каком-то смысле я чувствую себя идиоткой. Бедная Алэйна – с ней обращались гораздо хуже, чем со мной. Тем не менее, каким-то образом она справилась с этим идеально. И именно в этот момент понимаю, о чем говорила Фиби. Она всегда твердила, что я не создана для их образа жизни. Вики и она – обе говорили это. Только теперь это понимаю – потому что я не такая. Я ни за что не соглашусь жить в таком сумасшедшем мире, как их.

Как только удовлетворяюсь количеством мыла в ванне, я снимаю нижнее белье и бросаю его в угол. Опускаю одну ногу в обжигающе горячую воду, прежде чем поставить вторую. Здесь так горячо, что у меня по коже бегут мурашки. Я делаю глубокий вдох и быстро погружаюсь в ванну, прикусывая губу, чтобы не закричать. Эта боль приятна. Она избавляет меня от той боли, которая, как я чувствую, проникла в самую глубь моей души, даже если всего лишь временно.

Через несколько минут боль исчезает, и меня переполняет тепло. Я откидываюсь на бортик, и по док-станции включаю песню группы Evanescence «Going Under». С головой погружаюсь под воду и остаюсь там так долго, как только могу, пока не нуждаюсь в воздухе. Всплывая на поверхность, я провожу руками по лицу, чтобы убрать волосы с глаз. Я продолжаю лежать, уставившись в потолок, позволяя тексту песни проникать в мои уши и теперь загрязненную душу.